Лишь небеса знают

18

Тэвис потянулся, держась руками за поясницу, и с усилием выпрямился. Шесть часов он, не разгибаясь, сидел над чертежным столом, и, кажется, не напрасно. Перед ним лежал последний чертеж «Славной победы», корабля, над которым он трудился целых семь месяцев.

Просматривая планы, Тэвис в который раз отмечал про себя неоспоримые достоинства своего детища. Пятидюймовое железо защищало корпус, а двухдюймовое — палубу «Победы», низкая посадка делала ее трудно уязвимой для снарядов, на ней же самой имелось четыре одиннадцатидюймовых пушек, расположенных на подъемных башенных палубах в носу и корме. Быстроходное судно имело высокую маневренность.

Дверь приоткрылась, и на пороге появился светловолосый капитан Эдвард Пеннибейкер.

— Вас ждут, — сказал он. — Секретарь только что пришел.

— Иду, — ответил Тэвис и принялся сворачивать чертежи.

Обсуждение прошло гладко, замечаний не было, и проект получил одобрение. Тэвис шел по длинному гулкому коридору, думая, что его мечта становится реальностью. По словам секретаря, строительство должно было начаться безотлагательно.

Откуда-то издалека до него долетели звуки женского смеха, и неожиданно мысли его перенеслись в другое время и в другое место — он увидел Элизабет, стоящую на носу шлюпки, которая сушила на ветру длинные, распущенные волосы, а у нее за спиной огненно сияло солнце. Тэвиса охватила невыносимая тоска.

Когда он только приступил к работе здесь, дни его были полны встреч. Вечерами он засиживался за чертежами, так что ему некогда было думать о ней, но злость и досада, которые привели его сюда, постепенно улеглись. Недели превращались в месяцы, и воспоминания почему-то стали все чаще тревожить его. Память по крупицам воссоздавала образ Элизабет: как она выглядела, одевалась, смеялась. По ночам, лежа в постели, он делал над собой усилие, старался не представлять себе, как занимается с ней любовью.

Разлука с этой женщиной становилась изо дня в день невыносимей, и в конце концов Тэвис сообщил начальству, что намерен вернуться домой.

— Мистер Маккинон, — сказал секретарь, поднимаясь ему навстречу, — я вынужден напомнить вам, что вы подписали контракт с военным флотом Соединенных Штатов. Мне понятны ваши доводы, я сам человек семейный, но долг перед страной и военным министерством превыше всего. Нам необходим ваш корабль с его железной обшивкой, и чем скорей, тем лучше. Многим из нас предстоит жертвовать собой за дело свободы. Вы — всего лишь один из нас.

— Вы хотите сказать, что я не могу уехать? Не могу вернуться домой?

— Если вы предпочитаете данную формулировку, то — да.

— Значит, я уеду без разрешения.

— Вы мне симпатичны, мистер Маккинон, сейчас идет война…

Подняв воротник пальто, чтобы защититься от холодного, сырого ветра, он шагал по Пенсильвания авеню, думая с досадой о том, как далеко сейчас его родной дом и Элизабет.

Отперев дверь своего временного жилища, Тэвис вошел и, не зажигая света, лег на кровать. Мысли его вновь и вновь возвращались к Элизабет. Ящики его стола были набиты письмами, которые он писал ей все время, хотя и отправил лишь несколько. Он не знал, почему она не ответила — не получила… Или не захотела.

«Может быть, написать еще, объяснить, что я чувствую. Может быть, она ответит?» — в который раз спрашивал он себя.

Чего он боялся? Больше всего в Элизабет его восхищали выдержка и решительность. Возможно, она найдет в себе силы справиться и с тем, что случилось. Она любила его всегда, и он не мог себе представить, чтобы что-то в ней изменилось.

Закрыв глаза, он представил себе свой дом, нарядный и ярко освещенный, готовый к приему гостей. Элизабет в дорогом платье, вроде тех, что носят знатные дамы здесь, в Вашингтоне, стоит на площадке лестницы. Скорей бы вернуться, увидеть ее, сказать…

Он открыл глаза. Что сказать? В отчаянии он стукнул кулаком по кровати. Он не знал, что сказать. Наверное, потому и не решается вернуться. А тут еще флот и проклятая, никому не нужная война. Тэвис вздохнул. Он чувствовал себя постаревшим и очень усталым. Он утомлен, а корабль еще только предстоит построить. Ничего не поделаешь, — жизнь будет идти в заведенном ритме, Он поедет в Портсмут. Наступит весна, затем лето, и к осени работа будет закончена. «Славную победу» спустят на воду. И что дальше?

И вот день, когда был забит последний гвоздь, настал. Высшие офицерские чины флота собрались, чтобы присутствовать при спуске «Славной победы» на воду. Стоя на стапеле, Тэвис слушал, но, как ни странно, мысли его были далеко. Еще мгновенье, и осуществится его заветная мечта, а он думает о возвращении к Элизабет.

Наконец корабль с шумным плеском опустился на воду.