Ложе из роз

Глава 19

— Любовница? — Мгновение Майлс ничего не мог понять. У него не было никакой любовницы — давно, уже почти год. И, Бог свидетель, он не стремился к услугам опытных куртизанок с тех пор, как был совсем юным и неискушенным.

— Да, любовница, — повторила Элисса. — Ваша пассия, наложница. Содержанка. Ваша «женщина-игрушка».

Майлс моментально утратил все спокойствие. Откуда у Элиссы взялась эта идиотская идея?

— Где это вы услышали такую глу… — он вовремя сдержался и начал снова. — Откуда у вас взялась такая идея?

Тонкая бровь изогнулась, напоминая перевернутую букву V.

— Об этом знают все.

— Может быть, но только это ничего не доказывает. Какой дьявол состряпал эту чушь? — Майлс уже знал ответ, не успели эти слова сорваться с его губ. — Леди Чабб.

— Леди Чабб? — Элисса искренне изумилась, и Майлс понял, что ошибся.

— Тогда вы наверняка услышали ее от этого… гм, джентльмена — сэра Хью, — процедил Майлс сквозь стиснутые зубы.

— И в самом деле, от него, — резко отозвалась Элисса.

— Если необходимо распустить слух, кто поможет в этом лучше самого заядлого сплетника западного графства? — пробормотал Майлс, скорее самому себе, чем ей.

— Но зачем леди Чабб распространять о вас ложные слухи? — спросила Элисса с подозрительным любопытством в голосе.

Майлс мог назвать уйму причин. Если сведения, которые ему удалось раздобыть о семействе Чабб в Лондоне даже отчасти верны, то сэр Элфрид всегда был тупицей — в делах, выходящих за пределы строительства обширной империи мужских облегающих панталон из розового шелка — а леди Чабб славилась острым умом. В этом союзе наиболее опасной была именно она — Кэролайн Чабб, тщеславная и лишенная совести.

— Никогда не доверяйте мужчине, который не платит проигрыша, — посоветовал Майлс.

— Какое отношение имеет ко всему этому карточный долг? — спросила Элисса.

— Сэр Элфрид должен мне не менее двадцати фунтов, — сообщил Майлс.

Над бровями Элисса появились морщинки.

— Вы считаете, что леди Чабб распускает о вас ложные слухи по всему Девону только потому, что сэр Элфрид не желает платить двадцать фунтов, которые проиграл вам в баккара?

Майлс покачал головой.

— Разумеется, нет. Дело не в деньгах, а в принципе, — он осознал, что до сих пор сам во всем не разобрался. — Враг может притворяться слабым. Он может только наблюдать, пока не выяснит, что к чему.

— Что еще за принцип? Какой враг? При чем тут слабость? — Элисса топнула ногой по мозаичному полу. — О чем вы говорите, милорд?

В намерения Майлса не входило давать объяснения сверх самых необходимых.

— Скажу только, дорогая моя Элисса, что мы с леди Чабб не пришли к согласию по определенному вопросу.

— Какому вопросу?

— О браке.

Элисса похолодела.

— О браке? — растерянно пробормотала она, заморгав.

— С мисс Шармел Чабб.

В конце концов до нее дошло, что пытается объяснить Майлс.

— Не хотите ли сказать, что леди Чабб пытается сделать вас своим зятем?

— Именно об этом я и говорю.

Понимающее выражение постепенно проявлялось на прелестном лице Элиссы.

— Мисс Чабб очень красива, — произнесла она с неподдельным восхищением и глубоко вздохнула.

— Мисс Чабб красавица, но наружность обманчива, — заметил Майлс. — Откровенно говоря, эта юная леди скучна мне до слез, — добавил он.

— «Слезы, как ангельский плач»! — процитировала Элисса. Слабая улыбка тронула уголки ее губ.

Майлс недоуменно приподнял бровь.

— Шекспир?

— Милтон.

На время размолвка разрешилась, и Майлс огляделся. Они стояли в длинной, уединенной галерее. Когда-то, вероятно, четыре-пять столетий назад, она представляла собой монастырский коридор, с глухой стеной по одну сторону и широкими окнами по другую.

Стены коридора были оштукатурены, пол покрыт средневековой плиткой с геральдическими символами аристократических семейств округи. Высокие арки между традиционными римскими колоннадами превратились в огромные окна, одно из которых выходило на пустынный задний двор аббатства. На подоконнике были разложены вышитые подушки, стопки книг и нитяной мячик, которым могла играть и кошка, и леди.

Майлс оглядел этот по-женски уютный уголок.

— Ваш?

— Мой, — просто отозвалась Элисса.

— Присядем на несколько минут?

Она подняла голову.

— Разве вы не хотите чаю?

Он хотел, только попозже.

— Вначале необходимо разобраться с более важными вопросами, — объяснил он.

Они сели рядом. Майлс взял один из томиков в кожаном переплете из стопки и вслух прочитал заглавие:

— «Песнь о Роланде», на французском языке, — почему-то его не удивило, что Элисса читает эпическую поэму об императоре Шарлемане, средневековом рыцаре Роланде и их подвигах.

— Вы читаете по-французски? — спросила Элисса.

Майлс кивнул.

— Но мне уже давно не приходилось этого делать, — он положил книгу. — Вы знаете, что единственная рукопись «Песни о Роланде» находится в Оксфорде? — спросил он.

— Нет. — Элисса вздохнула. — Как бы мне хотелось учиться в университете! — задумчиво произнесла она.

— Здесь чудесная библиотека.

Тень промелькнула по ее лицу.

— Но это совсем другое дело, верно?

— Да, совсем другое, — согласился он.

Элисса взяла в руки томик с поэмой.

— Расскажите мне об этой оксфордской рукописи.

— Она написана на англо-нормандском языке.

— Это, кажется, диалект французского, на котором говорили первые норманны в Англии, — высказала предположение Элисса.

Майлс кивнул.

— Историки датируют ее примерно 1170 годом, хотя, вероятно, в устном изложении поэма существовала за пятьдесят лет до того, как была записана, — Майлс задумался, стараясь припомнить что-нибудь еще. — В конце рукописи указано имя писца — Терольд.

По-видимому, любопытство Элиссы было удовлетворено.

— Вы можете представить себе, что вам пришлось переписать свыше четырехсот стихотворных строк?

— Нет, не могу, — Майлс понял, что и так слишком долго оттягивал неизбежное. Он взял Элиссу за руку и посмотрел ей прямо в глаза. — Я уезжал в Лондон не за тем, чтобы проведать любовницу.

Его признание вызвало у Элиссы чувство неловкости, она смутилась.

— Вы ничего не должны мне объяснять.

— Знаю, но мне хочется это сделать. — Майлс понял, что понадобится немало усилий, чтобы помешать коварному замыслу леди Чабб и сэра Хыо Пьюрхарта. Когда-нибудь им обоим придется ответить за свои поступки. — Причина довольно проста, Элисса: у меня нет любовницы. — В своем объяснении он зашел даже дальше, чем требовалось: — В сущности, у меня уже давно ее не было.

— Почему? — Элисса удивленно взглянула на него своими огромными серыми глазами.

Майлс не знал, сумеет ли что-нибудь объяснить — ей, столь невинной в отношениях между мужчиной и женщиной — но решил попытаться.

— В юности мужчине кажется, что его потребности, желания и аппетиты может удовлетворить почти любая женщина, — начал он.

Казалось, Элисса вся обратилась в слух.

— Как изголодавшийся человек перед праздничным столом, уставленным блюдами?

— Да, что-то в этом роде, — Майлс потерял ход мыслей. — Может быть, сейчас не время и не место объяснять…

— Нет, нет, пожалуйста, продолжайте, — настояла она.

Майлс подыскивал нужные слова.

— Молодой мужчина может быть неразборчивым.

Элисса предложила собственное истолкование:

— Он способен набрасываться на любую пищу, до которой только может дотянуться.

Майлс почувствовал, что ступает на нетвердую почву, но решил не отступать.

— С другой стороны, зрелый мужчина — умный, обладающий вкусом, знающий всему цену, может в какой-то момент обнаружить, что он жаждет не просто удовлетворить голод. Оказывается, для него важнее качество, чем количество.

— И он становится в своем роде гурманом, — заключила Элисса.

Майлс оживился.

— Да, становится гурманом.

— Все эти разговоры о еде заставили меня почувствовать голод, — призналась Элисса, откладывая в сторону книгу.

Майлс нахмурился.

— Я думал, что вы недавно пили чай с сэром Хыо.

— Я выпила всего одну чашку и ничего не ела. Но я по-прежнему не могу понять, почему у вас долгое время нет любовницы.

Майлс решил быть с ней откровенным.

— Я еще не встретил женщину, которая бы увлекла меня.

Элисса заинтриговала его, однако вряд ли ее можно было считать кандидаткой в любовницы.

Но если она не годится в любовницы — тогда для чего еще?

К собственному удивлению, Майлс скучал по ней, будучи в Лондоне, постоянно думал о ней. По ночам, возвращаясь в Корк-Хаус из клуба или с ужина с друзьями, или из театра, он подолгу лежал без сна. Каждое утро он просыпался возбужденным, ее запах наполнял его ноздри, вкус ее рта чувствовался на губах, и Майлс вспоминал, что всю ночь видел ее во сне. Едва завершив дела, он поспешил вернуться.

Элисса неуверенно подняла голову.

— Почему вы так на меня смотрите?

— Пока я был в отъезде, вы скучали по мне? — Майлсу не следовало задавать этот вопрос, но он не смог удержаться.

Еле заметный румянец появился на ее щеках.

— Все время вашего отсутствия я была слишком занята.

— Вы не ответили на мой вопрос, — заметил он.

— Нет, я не скучала по вас, — заявила Элисса, но ее нижняя губа слегка подрагивала, так, что ей пришлось прикусить ее белыми ровными зубками.

Она была неподражаема, она лгала так мило и смущенно.

— Элисса, вы говорите неправду, — Майлс протянул руку и взял ее за подбородок.

— Да, — шепотом призналась она и опустила ресницы. — Я скучала по вас.

Сердце Майлса глухо забилось. Сильные мускулы рук сжались. Его тело начинало возбуждаться, чего Майлс пытался избежать. — Любому джентльмену было бы понятно, что сейчас для этого не время и не место.

— Мне недоставало вас, — произнес он.

Майлс нагнул голову, намереваясь поцеловать ее в лоб, но в последний момент изменил свои намерения и прикоснулся к губам, а потом прижался к ним в долгом, трепещущем поцелуе.

Это была первая ошибка Майлса.

Вторую ошибку он совершил, когда схватил Элиссу в объятия и прижал к себе ее стройное тело. Она была прелестна, она так и манила дотронуться до нее. От нее веяло сладковатым запахом, смешанным с легкой горечью — этот запах было невозможно описать.

Он сам говорил, что заинтересован в большем, нежели просто физической близости мужчины и женщины. Однако в этот момент он думал только о ее поцелуях, о том, что едва сдерживает себя, чтобы не сорвать с нее одежду. У Майлса зудели руки от желания прикоснуться к ней. Он жаждал изведать вкус ее сосков, нежной кожи вокруг пупка и ниже — до самого сладкого плода девственницы, созревшего и ждущего, когда его сорвут.

Будучи мужчиной и солдатом, Майлс Сент-Олдфорд всегда гордился умением сдерживать свои эмоции, свое тело и чувства.

Куда же все это делось? Стоило ему поцеловать Элиссу, и его воля растаяла. Ему захотелось целовать ее как можно дольше, упиваться вкусом её губ, попробовать их зубами, изведать сладкие глубины ее рта.

Майлс прикоснулся к нежной раковине ее ушка, к подбородку, длинной и стройной шее. Его рука скользнула по ее плечам и задержалась на едва заметной впадине внизу ее спины. Он ощущал ритмично бьющуюся жилку в крошечном углублении шеи, упругую грудь под слоями материи.

Позднее Майлс не мог понять, как ему удалось так легко почти раздеть Элиссу. К его облегчению, пуговицы на ее лифе расстегнулись без труда, атласные ленты нижней кофточки развязались мгновенно, шнуровка разошлась, и теперь она была открыта его поцелуям и ласкам.

Майлс прикоснулся к ее груди, нежно провел пальцами по ее соскам. Элисса застонала.

«Боже! Как она восхитительна! « — подумал Майлс.

Инстинктивно она выгнула спину и положила руки ему на плечи. Через одежду Элисса ласкала его спину и грудь. Ее дыхание становилось все более учащенным.

Майлс почувствовал, как Элисса затрепетала в его объятиях.

— Майлс!… — Она откинулась на подушки и вопросительно посмотрела на него.

— Вы неотразимы.

— Я… мне… я хочу…

— Знаю, — пробормотал он, зарываясь лицом в ее волосы и вдыхая ее запах.

— Я никогда еще не испытывала ничего подобного. Я никогда… не догадывалась… не подозревала… мне даже не снилось… — прошептала Элисса, вызывая у него новый прилив страсти.

Его восставшая плоть затрепетала от наслаждения. Майлс почти умолял Элиссу ласкать его, чтобы избавиться от этой сладкой боли. Капли пота выступили на его лбу.

Он приподнял ее юбки и затем медленно скользнул ладонью вверх, по ноге, обтянутой шелковым чулком.

Наконец Майлс добрался до нежного холмика у слияния ее бедер. Теперь только тонкий слой ткани отделял его от заветной цели. Элисса подалась навстречу, стремясь к тому, о чем она не имела понятия и даже не представляла себе. Лаская шелковистую плоть, Майлс погрузил туда палец. Элисса выгнулась, ее тело сжалось вокруг его обтянутого тканью пальца, и как бы со стороны она услышала свой собственный крик удивления, возбуждения и облегчения.

Этого было более чем достаточно.

Ее протяжный крик вернул Майлса к действительности.

— Элисса, нам надо поговорить, — произнес он, почувствовав се недовольство, впрочем, не столько недовольство, сколько панику.

Она не подняла глаз.

— Прошу вас, Майлс, не теперь, — умоляюще произнесла она, запахивая лиф.

Оказалось, что на нем не хватает нескольких пуговиц.

В сущности, она была права. Они стояли в коридоре, по которому в любой момент могла пройти дюжина слуг.

— Потом.

В ее глазах было смятение, она ответила, только чтобы на время успокоить его.

— Хорошо.

— Немного погодя.

— Отлично. Мадам, это официальная просьба о встрече, — добавил Майлс.

— Тогда встретимся завтра утром, сэр, в десять часов в гостиной, — казалось, Элисса справилась с волнением.

Что она натворила? Как она могла?

— Ты просто не подумала — вот в атом все дело, — пробормотала Элисса сквозь зубы, прикрывая дверь своей комнаты и на мгновение прислонившись спиной к надежной деревянной панели, а затем повернулась и быстро заперла дверь, чтобы ей не помешали. Она прошла через будуар в спальню, подошла к зеркалу, стоящему в углу, и оглядела себя.

Элисса не была уверена, что поняла все, что произошло между ней и Майлсом Сент-Олдфордом, но это событие оставило у нее пугающее, радостное и возбуждающее ощущение, превосходящее ее самые смелые предположения.

Осталась ли она еще девственницей?

Нет, вряд ли — больше она не невинна. Но Элисса ничуть не жалела об этом.

Вероятно, ей придется за ужином предоставить своих гостей самим себе. У нее не было желания делиться своим настроением с кем-нибудь вроде леди Чабб или сэра Элфрида.

Ей совсем не страшно, уверяла себя Элисса.

— Нет, страшно, — заявила она, поглядев на существо с дико расширенными глазами, смотрящими на нее из зеркала. — Но вскоре наступит завтра, и ты встретишься сама с собой и маркизом Корком.