Ложь грешников

Хотя мне не было стыдно за то, откуда я родом, я задалась вопросом, что Джей думает об этом. У него много денег. По крайней мере, сейчас. Но он не произвел на меня впечатления человека, выросшего с серебряной ложкой во рту. Только не со шрамами, покрывавшими его тело, и не с травмой глубоко за глазами.

Он не произнес ни слова, пока мы ехали по городу. Я тоже не знала, что сказать. Я смотрела в окно, на все то, что не изменилось.

Несмотря на ситуацию, мое тело расслабилось, когда машина двинулась по нашей подъездной дорожке. Трава была ярко-зеленой, тщательно ухоженной — папа регулярно косил и поливал ее. Наша подъездная дорожка была достаточно длинной. Папа позаботился о том, чтобы сад был безупречен, соперничая с более крупными и дорогими участками наших соседей.

Папа за один уик-энд превратил прямую подъездную дорожку в круговую. В середине круга была красивая композиция из разноцветных гортензий.

Камни, ведущие к дому, были теми самыми, которые мы собрали в карьере, где он «знал одного парня». Почти всё, что он получил, было потому, что «он знал одного парня». Моего отца очень любили и уважали в обществе. Ему звонили практически по любому поводу, и он уходил посреди ужина, если кто-то звонил, нуждаясь в помощи с садом, лопнувшей трубой или потому, что жена бармена пришла на работу с побитым глазом.

Нежные руки моего отца посадили розовый сад у белого кирпича маленького одноэтажного дома, но эти же руки преподавали уроки мужчинам, которые били своих жен.

На входной двери висел венок. И снова творение моего отца. Конечно, это я просилась украшать дом каждый сезон, а он продолжал делать это после моего переезда. Не знаю, было ли это потому, что ему самому нравилось, или он сделал это, потому что скучал по мне, в моем сердце все равно потеплело.

Дверь открылась, когда мы подъехали. Папа, наверное, наблюдал за подъездной дорожкой, рассчитывая время прибытия рейса и выезда из аэропорта. Даже несмотря на то, что мы вылетели раньше, чем я планировала.

На этот раз, находясь в замкнутом пространстве с Джеем, все мое внимание было сосредоточено не на нем. Я смотрела на своего высокого мускулистого папу с седеющими волосами и великолепными усищами.

Я выскочила из машины еще до того, как она полностью остановилась. Даже не подозревала, как сильно скучала по нему в течение этих бурных нескольких месяцев. Я нуждалась в безопасности его объятий.

— Папа! — я поздоровалась вполголоса, быстро идя ему навстречу.

— Малышка, — прогудел он в ответ, протягивая руки.

Я нырнула в его объятия, вдыхая запах масла и «Old Spice», ароматом моего детства.

Я обнимала его дольше и крепче, чем ожидала, но поняла, что не могу отпустить его, комок застрял у меня в горле, а слезы навернулись на глаза.

Мой отец прочистил горло в той мужской манере, которая подсказала, что он тоже хочет заплакать. Я неохотно отпустила его, но он держал меня на расстоянии вытянутой руки.

— Ты становишься все красивее и красивее каждый раз, — сказал он хриплым голосом и оглядел меня с головы до ног. — И это немалый подвиг, потому что ты самая красивая женщина на земле. — Его пушистые брови слегка нахмурились. — Но ты слишком худая.

Мой отец беспокоился о моем весе с тех пор, как я достигла половой зрелости. Отец-одиночка, воспитывающий дочь, он прочитал все книги о воспитании девочек, какие только мог, и он был более чем осведомлен о том, как девочки-подростки подвергаются риску расстройства пищевого поведения. Он постоянно пытался сказать мне, что я прекрасна такой, какая я есть, и не создавал никаких странностей с едой. Это была еще одна причина, по которой он экспериментировал со всеми видами изысканной еды: он хотел сделать время приема пищи позитивным и захватывающим событием.

Да, я была худее, чем обычно. Из-за тревоги, в которой пребывала последние несколько месяцев, я забывала регулярно питаться. А этого со мной никогда не случалось. Я любила поесть. Любила пробовать что-то новое. Но мои мысли частенько были, мягко говоря, где-то далеко. Не говоря уже обо всей дополнительной работе, которую я взяла на себя, чтобы пополнить свой новый сберегательный счет, который я планировала использовать, чтобы помочь папе.

К счастью, мне не пришлось объяснять потерю веса, потому что мой отец сосредоточился на чем-то другом.

Ком-то другом.

Я отступила в сторону, когда Джей приблизился, весь в черном на фоне ярких цветов вокруг. На нем было дорогое черное пальто, свитер с V-образным вырезом, брюки и черные туфли. Джей, как всегда, был чисто выбрит. Волосы искусно спутаны таким образом, что сводили меня с ума. Темные ресницы обрамляли его зеленые глаза.

Он выглядел как чистый грех. И я знала, что мой отец увидел это. Почувствовал. Но, тем не менее, он протянул руку.

— А ты красивый засранец, а? — сказал мой отец в качестве приветствия.

На лице Джея была маленькая вспышка. Пауза. Мой отец удивил его. Опять же, разрушая все ожидания.

Рукопожатие было долгим, вероятно, очень крепким в том смысле, когда мужчины бросали друг другу вызов. Сильный зрительный контакт, конечно, молчаливое предупреждение моего отца о том, что он убьет Джея голыми руками, если тот причинит мне боль.

— Приятно познакомиться, сэр, — ответил Джей, удивив меня своим почтением.

— Можешь называть меня Ричард, — сказал ему мой отец. — Испортишь отношения с моей дочерью, если будешь называть меня сэр.

Я проглотила истерический смешок, который поднялся во мне при этом заявлении.

Глаза Джея метнулись ко мне, лицо ничего не выражало.

— Понял.

— Входите, входите, — поторопил папа, направляясь к двери. — Потом сумки разберем.

Мое тело слегка расслабилось, когда мы переступили порог и вошли в дом моего детства. Мы пошли прямо в гостиную, телевизор стоял на паузе на футбольном матче. Папа постелил новые пледы и подушки, которые я покупала для него на протяжении многих лет.

Стены были увешаны моими фотографиями в рамках. Даже с брекетами и прыщами. Он даже повесил мою самую первую опубликованную статью по стилю в каком-то каталоге, который едва заплатил мне и обанкротился.

— Обед! — воскликнул папа, хлопая в ладоши. — Вы, должно быть, умираете с голоду. В самолетах продают один картон.

Я натянуто улыбнулась, искренне надеясь, что мой отец не задаст больше никаких вопросов о полете, которые заставили бы меня либо солгать ему, либо признаться, что мы летели на частном самолете. Ему бы это не понравилось. Конечно, взгляд Джея говорил о том, что у него много денег, и я была уверена, что внедорожник, на котором мы ехали, был очень дорогим.

— Я приготовил салат из глазированной утки, — объявил мой отец. Его глаза обратились к Джею, который рассматривал мою школьную фотографию. — Надеюсь, ты не какой-нибудь вегетарианец или, что еще хуже, гребаный веган.

Джей повернулся и сосредоточился на моем отце.

— Нет, я мясоед.

Мой отец кивнул.

— Хорошо.

И этого было достаточно для моего отца.

На сегодня.

За обедом я рассказала отцу о том, что происходило в моей жизни, о предстоящей работе и о том, что Рен подставляет под угрозу мирные отношения между двумя странами. Затем рассказала новости о Ясмин и Зои. Папа знаком со всеми моими подругами, он очаровал их всех и считал своей семьей.

Джей ел, говорил, когда к нему обращались, но большую часть времени молчал. Я предположила, что папа выжидает подходящего момента, чтобы задать вопросы.

— Твои родители, Джей, — произнес папа, аккуратно кладя нож и вилку на свою пустую тарелку. — Чем они занимаются?

Я втянула воздух, надеясь, что моя паника и беспокойство никому не заметны. Хотя я вообще ничего не слышала о детстве Джея, я предположила, что оно было не очень счастливым. И в процессе раздумий поняла, что его родители не были хорошими. Вообще.

Джей не прерывал зрительный контакт с моим отцом, не делал ничего, чтобы дать понять, что это больная тема для него, или что он чувствует себя неловко. С другой стороны, я никогда не видела, чтобы Джей выглядел по другому. Только как контролирующий доминант. Я ничего так не хотела в мире, как увидеть его неуверенным или объясняющим что-то.

— Мой отец служил в армии, — сказал Джей, промокнув рот салфеткой. — Он был ранен при исполнении и получил инвалидность на всю оставшуюся жизнь. Мать работала в супермаркете.

— Армия, — повторил папа, одобрительно кивая. — Ты часто с ними разговариваешь?

— Нет, — ответил Джей как ни в чем не бывало. — Оба моих родителя мертвы.

Я моргнула от того, как бесстрастно он это сказал. Хотя меня это не удивило, зная Джея. Неудивительно, что его родители умерли. Я не видела ни одной фотографии в его доме. Не слышала, чтобы он с кем-нибудь разговаривал по телефону.

И все же какая-то часть меня переживала за него. Я не знала, как бы жила, не зная, что мой отец рядом со мной. Поддерживает, слушает, когда мне нужна помощь. Без него жизнь была бы невыносимо одинокой и опасной.

— Мне жаль это слышать, сынок, — сказал мой отец с искренним чувством в голосе. Я знала, что сейчас он чувствовал с Джеем родство, ведь у того не было родителей.

Джей кивнул в ответ.

За столом воцарилась тишина, которая, конечно, длилась недолго. Только не в присутствии моего отца.

— Хорошо, я все уберу. Возьми сумки из машины и отнеси их в спальню Стеллы, — сообщил он Джею. Папа посмотрел на меня. — А ты отдыхай. Съешь огромный кусок шоколадного торта, который я испек специально для тебя. Это приказ.

Я улыбнулась отцу, и все мое тело согрелось.

— Хорошо.

Остаток выходных прошел быстро. Слишком быстро. Я думала, что будет холодно, неестественно и неловко рядом с Джеем, что его мрачное присутствие будет тенью на фоне прекрасных выходных.

Я была более чем удивлена тому, что все было наоборот. Конечно, Джей не изменился. Не начал смеяться, улыбаться или шутить. Он продолжал сохранять невозмутимое выражение лица, нечитаемое настроение и краткие ответы. Но что-то в нем казалось… расслабленным. Он смотрел футбол с моим отцом, пока я перечитывала кое-какие свои старые книги. Он даже помогал мыть посуду.

Ночью он притянул меня ближе к себе, пробормотал все то, что сделает со мной, как только мы вернемся в самолет, а его твердый член вжимался в меня.

Я знала, что мой отец кое-что заметил в Джее. Заметил тьму и опасность, которые он таил в себе. Заметил, как он властвовал комнатой. Властвовал мной.

Он упомянул об этом однажды днем, когда Джей ходил за вином. Я едва успела сделать последний глоток, как он встал, заявив, что пойдет возьмет еще. Это одновременно удивило и обрадовало меня.

— Ты и не думала завести обычные отношения, обычного мужчину, да? — спросил мой отец, когда я уставилась на дверь, в которую только что вышел Джей.

Его слова привлекли мое внимание, он сидел в своем кресле, которое стояло у нас с тех пор, как я себя помню.

Мой желудок сжался при мысли, что он уловил что-то подозрительное.

— Что ты имеешь в виду? — пискнула я.

— Всё напряженно, Стеллс, — сказал он. — Его взгляд. Как будто он готов поймать тебя, если земля уйдет у тебя из-под ног. Будто он ожидает, что кто-то заберет тебя. И то, как ты смотришь на него. Ты двигаешься, когда он двигается. Ты на его орбите.

Да, мой отец был проницателен.

Слишком проницателен.

Я действительно жалела, что допила последний глоток вина, потому что сейчас оно мне действительно было нужно.

— Я просто не хочу, чтобы тебя засосало, милая. Я не хочу, чтобы ты забывала, что у тебя есть своя собственная гравитация. Тебе не нужно вращаться вокруг кого-либо, — сказал папа.

Я проглотила комок в горле.

— Я знаю, пап, — прошептала я. — Ты научил меня этому. И клянусь… я в порядке.

Он усмехнулся.

— Нет, милая, это не так. Ты очень глубоко увязла в этом человеке. Я не знаю, что будет, но он обвился вокруг тебя, и я не смогу этого изменить.

Да, мой отец сразу же понял мои чувства. Но этот разговор о Джее был единственным. Не было ни предупреждений, ни дальнейших обсуждений. Это было не в стиле моего отца. Джей не улыбался, не шутил, не проявлял никаких эмоций, кроме холодной интенсивности, к которой я так и не привыкла, мой отец это заметил. Не заметить этого было невозможно.

На День Благодарения у нас был ужин из пяти блюд. Было много тепла, смеха и любви, по крайней мере, между мной и папой. Джей казался вполне довольным. Или мне нравилось так думать.

Маму мы не навестили. В обычной ситуации я бы так и сделала. Обычно она приходила на ужин, и я проводила с ней целый день. Не всегда все проходило хорошо. Не всегда я была счастлива, но это была наша традиция. Она моя мама. Я любила ее, даже если эта любовь была болезненной и пронизанной страхом и дискомфортом.

Папа отвел меня в сторону в ту первую ночь, тихо сказал о том, что у мамы был приступ, поэтому она не сможет прийти. Я бы никак не смогла ее увидеть.

Он говорил тихо, мягко, обхватив ладонью мою щеку, зная, какую боль причиняют его слова.

Я знала, что ей становилось все хуже. Знала, что ее поместят в лечебницу навсегда, но эта новость поразила меня. Очень. Это пробудило страхи о моем собственном будущем, и вызвало желчь во рту. Я пыталась сделать храброе лицо для своего отца, пыталась надеть маску ради Джея.

Но я знала, что Джей заметил, как что-то изменилось. Почувствовал это. Но он ничего не сказал. Не спросил, все ли со мной в порядке, нужно ли мне поговорить. Мы не такие.

Но он обнимал меня всю ночь, собирая мои осколки воедино и прогоняя худшие из моих страхов.

Проблема в том, что Джей не был постоянным. Я когда-нибудь засну без него и в конце концов развалюсь на части. И мои страхи снова найдут меня.

ГЛАВА 13

Стелла

МЕСЯЦ СПУСТЯ

Мы были в «Клатче».

Я поклялась никогда сюда не возвращаться.

Тогда я была уверена, что Джей — сексуальный извращенец из мафии. Тогда я думала, что смогу устоять перед ним. Я ошибалась насчет сексуальных извращенцев. И ошибалась, что смогу сопротивляться ему, да и полиция все еще не разобралась во всей этой истории с боссом мафии. Хотя я слышала в каком-то подкасте, что мафии больше не существует. Думаю, тайная преступная организация хотела бы, чтобы общественность так подумала.

Прошли месяцы с Джеем, а я все еще не знала, чем он занимается. Не знала, чем оплачены бриллианты на моих запястьях. Одежда, которую ношу. Частный самолет, на котором прилетела. Дом, в котором спала каждые выходные.

Я не знала, на что способен мужчина, которому отдала свое тело. Человек, которого я представила своему отцу. Это должно беспокоить меня гораздо больше, чем есть на самом деле. Многие вещи должны беспокоить меня намного больше. Вся эта гребаная договоренность. Но я лишь была счастлива.

И все же я бы никогда не сказала этого вслух.

Ничего кардинально не изменилось с тех пор, как мы провели выходные на День Благодарения с моим отцом. Хотя он позвонил мне и сказал, что одобряет моего ухажера. Мне пришлось проглотить довольно истеричный смех, ведь мой папа, самый жестокий судья, одобряет Джея?

Я сдержала смех, но, думаю, отец почувствовал мое удивление.

— Он позаботится о тебе, — сказал папа. — Он без колебаний прикончит любого мужчину, который причинит тебе боль. Он сделает все, что в его силах, чтобы уберечь тебя от беды. Он явно не идеален, да идеальных и не бывает. Но знать, что он защитит мою маленькую девочку, — это самое важное для меня. Да и ты в него влюблена.

Мой отец никогда не поражал меня своей глупостью. До этого самого момента.

— Что ты только что сказал? — прошептала я.

— Не притворяйся шокированной, — хихикнул он. — Я воспитал тебя по-другому. — Он сделал паузу. — Я знаю, что любовь страшна, милая, но я воспитал свою дочь храброй. Ты веришь самой себе. Ты бы не влюбилась в придурка.

Я подавила смешок сквозь неожиданные слезы.

— Я знаю, что он силен, у него много денег, судя по всему, и, вероятно, он сможет постоять за себя в драке, но я забью его до смерти голыми руками, если он причинит тебе боль, — добавил папа. — Если ты не сделаешь это первой. Я вырастил дочь, которая знает, как нанести достойный удар.

Я улыбнулась, вытирая слезы.

— Я люблю тебя, пап, — прошептала я.

Я не могла отрицать ничего из того, что сказал папа. И я не могла пообещать ему, что Джей не причинит мне вреда.

Я уже знала, что он так и сделает.

Возможно, все изменилось. По крайней мере, с моей стороны. Я начинала свыкаться с мыслью, что безумно влюблена в этого мужчину.

Вчера он написал, что зарезервировал VIP-столик в «Клатче» для меня и моих подружек. Он не спросил, хотим ли мы этого, не подумал, что у четырех влиятельных работающих женщин могут быть другие планы.

Если бы я не была на ужине с вышеупомянутыми влиятельными женщинами и не прочитала его сообщение вслух, все могло бы пойти по-другому.

Но я сделала это.

Рен услышала уведомление и просто спросила, что там. Потом она сказала, что нам нужно идти, ведь всем известно, что там очень трудно зарезервировать VIP-зону. Не имело значения, сколько у тебя денег или насколько ты знаменит. Пропуска в VIP-зону «Клатча» были одними из самых ценных вещей в городе. Их раздавали только немногим избранным.

Я повернулась к Зои, когда Рен начала отменять свои планы. Но та уже разговаривала по телефону со своими пиар-клиентами, сообщая им, что теперь у нее есть «доступ» в VIP-зону в «Клатче». Ясмин тоже не жаловалась. Она только что выиграла одно из своих самых напряженных дел, и ей нужно было расслабиться.

Так что мы принарядились и послушались приказа Джея.

Я позаботилась о том, чтобы по-настоящему, черт побери, принарядиться. Платье, которое я надела, было коротким. Очень. И обтягивающим. От шеи шел разрез прямо вниз, между моими сиськами, было видно все изгибы, выпуклости, но только не соски. Черное, потому что я знала, что Джею нравится, когда я в черном. И это не одно из платьев, которое он мне купил. Но в этом-то и был весь смысл.

Это мое коронное секс-платье.

Я выпрямила волосы так, чтобы они ниспадали мне на спину. Мой макияж был темным, знойным.

Да, я выглядела сексуально.

Как и мои девочки.

Зои была одета в коричневые кожаные брюки и шоколадное кружевное боди. Ее волосы были гладко зачесаны назад, делая черты ее лица более резкими и четкими.

Рен была одета в платье еще короче моего. Маленькое, без бретелек, оно было простым и подчеркивало ее тело. А дикие кудри рассыпались по ее спине.

Ясмин позаимствовала один из моих комбинезонов «Halston Heritage», в котором она выглядела лучше, чем я. Из-за золотистой ткани ее карамельная кожа светилась.

Да, мы выглядели великолепно.

— Мне неприятно это говорить, но клуб реально оправдывает всю шумиху, — съязвила Зои, потягивая свой напиток.

Ей не нужно было кричать, несмотря на музыку, грохочущую по клубу, так как VIP-зоны были подняты над танцполом. У каждого был отдельный вход и выход, отдельная уборная вниз по винтовой лестнице. Как только садишься в свою зону, личный официант интересуется предпочтениями в напитках и спрашивает, нужно ли что-нибудь еще.

Рен решила проверить Хейзел, нашу официантку, попросив тампон, чизбургер и новую пару нижнего белья. Все принесли в течение пятнадцати минут. Я была уверена, что она попыталась бы достать наркотики — чтобы «проверить», — если бы я не отговорила ее. Я не знала, как Джей относится к наркотикам, но знала, что он наблюдает за нами, и не хотела, чтобы он видел подобное.

Диваны окаймляли пространство, здесь были высокие столики спереди, где можно было смотреть вниз на танцпол, разделенный каким-то звуконепроницаемым плексигласом. У нас был свой диджей, когда мы решили, что хотим танцевать.

Коктейли были одними из лучших, которые мы когда-либо пробовали.

Так что да, это соответствовало шумихе.

— Наверное, у нас есть открытое приглашение приходить сюда, когда захотим, — сказала я девочкам, потягивая свой напиток и доедая последний чизбургер, который заказала Рен. Это был лучший чизбургер, который я пробовала.

— Ни хрена себе? — спросила Зои, слегка приподняв брови. Она была явно впечатлена, что для Зои было немалым подвигом.

Я кивнула.

— По крайней мере, до тех пор, пока будет действовать договоренность, — каждая из девочек уловила мой тон. Они слишком хорошо меня знали.

— Это будет продолжаться столько, сколько ты захочешь, — сообщила мне Ясмин с улыбкой на губах. — У меня такое чувство, что ты контролируешь это, независимо от того, что Джей главный.

Моя бровь с вызовом приподнялась. Никто из девочек не встречался с Джеем, даже не видели его вживую, поэтому у них действительно не было информации, чтобы делать подобные заявления. Они были предвзяты, потому что любили меня и сказали бы мне, что я могу баллотироваться в президенты, если бы захотела. Зои будет моим менеджером кампании, Рен — моим стилистом и главной по деньгам. А Ясмин будет моим личным адвокатом.

— Ни одна другая девушка Джея не занимала VIP-кабинки в «Клатче», — добавила Зои.

Я нахмурилась, глядя на нее.

— Я же говорила тебе не копаться в его дерьме.

Она пожала плечами.

— Я просто слышу это от людей.

Мои брови сузились, я была готова отчитать ее за это. За то, что не только подвергла опасности мое соглашение, но и поставила себя на линию огня. Не знаю, что Джей сделает, если узнает об этом. Я знала, что он не причинит ей вреда, но он будет не доволен, что о нем ищут информацию. А это не пройдет незаметно.

— Мисс Хадсон? — голос прервал тираду, которую я планировала.

Я обернулась и увидела Карсона, стоящего передо мной. Как обычно, он выглядел серьезным, угрожающим и очень опасным.

Я улыбнулась ему, чувствуя радость от третьего мартини.

— Карсон! — я поздоровалась, забыв о том, что собиралась сказать Зои. — Ты пришел потанцевать с нами? Рен была бы очень рада. — Я посмотрела, где моя подруга пила свой коктейль, наблюдая за Карсоном. Она не улыбнулась. Просто подняла свой бокал взамен приветствия, а затем очень сексаульно скрестила свои длинные ноги. Никакой улыбки. Даже никакого фирменного соблазнительного взгляда Рен. Нет, в ней была только холодность, которой я раньше не замечала.

Карсон даже не взглянул на нее.

— Мистер Хелмик требует вашего присутствия, — объявил Карсон.

Я посмотрела в сторону кабинета Джея, затем снова на Карсона.

— Прямо сейчас? — Я нахмурилась. — Мы собирались потанцевать.

— Прямо сейчас, — ответил Карсон тоном, не допускающим возражений.

Я драматично вздохнула.

— Конечно. — Я повернулась к своим девочкам. — Меня вызывают, — сказала я.

Лоб Зои слегка наморщился, что было значительным достижением, учитывая, что каждые десять недель у нее была постоянная запись на прием к косметологу.

— Вызывают?

Я кивнула, указывая в направлении офиса Джея.

— Всевидящее око.

— Тебе не обязательно идти, если не хочешь, — сказала Ясмин, ее губы сжались в тонкую линию.

— Да, она знает, — вмешалась Рен, демонстративно игнорируя Карсона.

— И она этого хочет, — добавила Зои.

Я прикусила губу. Они обе были абсолютно правы. Мне действительно нужно идти. Если бы я хотела продолжить наше соглашение. И я хотела пойти. Я изо всех сил старалась не смотреть на кабинет Джея всю ночь, зная, что он там. Как бы жалко это ни было, я надела этот наряд для него, все, что я сделала сегодня вечером, было для него. Может быть, чтобы проверить. Чтобы посмотреть, не нарушит ли он условия нашего соглашения и не потребует ли моего присутствия в будний вечер. Как будто это что-то значило. Но такой человек, как этот, такой сильный, такой холодный, такой неподвижный, изменивший одно свое правило, что-то значит.

По крайней мере, в моей голове, затуманенной мартини.

— Я ненадолго, — пообещала я.

Рен усмехнулась.

— Если он хорош, то ты обязана быть там долго.

— Мы будем здесь, — добавила Зои. — Наслаждаться бесплатными напитками. Ждать и надеяться, что большой злой волк не проглотил тебя целиком.

— Или, может быть, он уже сделал это, — прокомментировала Ясмин, глядя на меня.

Я послала им воздушные поцелуи, затем повернулась, позволяя Карсону вести меня сквозь толпу. Как и в ту ночь, когда я встретила Джея, люди расступились перед Карсоном.

Мы вошли в ту же дверь, что и раньше. Тот же коридор. Тот же лифт. На этот раз я знала, что меня ждет. Кто меня ждет. Я не боялась за свою жизнь. Я была взволнована. Была голодна. Я изголодалась по этому мужчине. Я хотела, чтобы он сделал это со мной.

Чтобы он поглотил меня целиком.

— Надеюсь, ты не вызвал меня сюда, чтобы сказать, что я не могу танцевать со своими подружками, — сообщила я ему, как только вышла из лифта, направляясь к столу. — Нельзя приглашать меня сюда, а потом запрещать делать то, ради чего приходят в клуб. Ну еще для того, чтобы выпить восхитительный мартини. — Я вздохнула, думая о стакане, который не взяла с собой, задаваясь вопросом, насколько он мне понадобится после этого общения.

Как бы я ни злилась, как бы ни притворялась, я рада быть здесь. Рада увидеть Джея, сидящего за своим столом, как в тот первый вечер встречи. Мое тело мгновенно отреагировало на его образ, и я забыла все обещания, которые дала себе. Сегодня среда. Слишком долго до выходных. Теперь я ненавидела дни недели.

— Сними нижнее белье, — скомандовал Джей.

Я застыла на месте от его слов. Я сжала бедра вместе, мою кожу покалывало от желания.

Рот Джея был слегка приоткрыт, когда он уставился на меня, вены на его шее пульсировали. Это все, что он сказал. Но это уже слишком много для него.

Мои руки мгновенно скользнули под платье и остановились на бедрах. Я зацепила пальцами трусики и медленно опустила их вниз, не сводя глаз с Джея. Он изучал каждое мое движение.

Я оставила их на полу в ожидании дальнейших указаний.

Джей остался сидеть, медленно закатывая рукава рубашки, обнажая свои жилистые и мускулистые руки. У меня потекли слюнки.

— Иди к стеклу, — приказал он, слегка кивнув головой.

Мои ноги двигались сами по себе, колени дрожали в предвкушении.

Я прошла мимо Джея за его стол, хотя каждая частичка меня жаждала остановиться и прикоснуться к нему. Хотела его ощутить. Но, повиновавшись ему, я себя удовлетворяла. Он знает, что мне нужно, и он даст мне это.

— Руки прижми к стеклу. — Его голос стал грубее, эмоции выползали из-за фасада, который уже не был таким безупречным, как в прошлый раз, когда я была здесь.

Руки дрожали, когда я положила ладони на стекло. Весь танцпол простирался подо мной, извивающиеся тела двигались в такт музыке. Подруги сидели в VIP-кабинке. Я видела их всех, но никто не видел меня.

— Раздвинь ноги, — проинструктировал Джей.

Все еще дрожа от ожидания и возбуждения, я сделала, как он сказал.

Он заставил меня стоять там, прислонившись к стеклу, желая, тоскуя, наблюдая за танцполом в течение нескольких минут. Долгие, мучительные минуты, когда мне хотелось умолять и скулить. Мышцы начали гореть от усилий, которые требовались, чтобы стоять ровно. Я не двинусь с места. Я бы не посмела.

Легкий скрип его стула по полу был единственным звуком в комнате. Тишина гремела громче, чем музыка на танцполе, которую я даже не слышала.

— Каждый мужчина в этом месте пялился на тебя, задаваясь вопросом, какова твоя киска на вкус, — пробормотал Джей, его горячее дыхание коснулось моей шеи.

Все мое тело пело от его присутствия, от его близости. От его слов.

— Впрочем, я единственный, кто это знает, — сказал он. Его руки скользнули по обе стороны от моего платья, задирая его до талии, выставляя меня напоказ перед тысячами людей. Или так казалось. Без разницы, видят они меня или нет.

Я ожидала, что пальцы Джея прикоснутся ко мне там, где я уже промокла, готовая для него. Или, может быть, не только пальцы. Он знал, что я готова. Знал, что может грубо ворваться в меня прямо сейчас.

Но он этого не сделал.

Его губы начали с верхней части моего позвоночника. Затем они двинулись вниз. Еще ниже. Пока не добрались до моей задницы. Он руками начал разминать и растягивать меня.

Я резко втянула воздух, не в силах понять, что он делает. Это неправильно. Уязвимо. Запрещено. Он игрался с этой частью тела раньше, но такого никогда не было.

Прежде чем я успела подготовиться, собраться с силами, его рот оказался там. Он пожирал меня.

Я вскрикнула, моя киска сжалась, когда его язык задвигался. Я не ожидала, что мое тело отреагирует так бурно.

Как раз в тот момент, когда я была на грани срыва, когда он вот-вот довел меня до оргазма своим ртом на моей заднице, он остановился.

Я не могла говорить, не могла протестовать.

— Я возьму тебя сзади, — предупредил меня Джей, снова вставая и прижимаясь ко мне. Его пальцы, покрытые холодной смазкой, двигались у моего входа. Я понятия не имела, откуда он ее взял, но была благодарна за это. Его пальцы вошли в меня и вышли. Медленно. Он растягивал. Подготавливал. — Я трахну тебя прямо сейчас, пока ты смотришь на мужчин, которые мечтают о невозможном. — Его член прижался ко мне. — Потому что ты моя. Каждая твоя частичка тела.

Затем он пошевелился и ворвался внутрь. Он трахнул меня в задницу, пока я смотрела, как тысячи людей танцуют внизу, не обращая внимания на то, что происходит выше.

И мне это чертовски понравилось.

— Я думала, ты позвал меня, чтобы запретить танцевать, — сказала я после того как пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок, надела нижнее белье и обрела способность говорить.

Джей не сидел за столом, который раньше служил стеной между нами. Он стоял с другой стороны, прислонившись к нему, почти неторопливо разглядывая меня. Что-то в этом было похоже на победу. Словно между нами рухнул барьер. Или, может быть, это было из-за мартини и оргазма.

— Малышка, я только что жестко трахнул тебя в задницу. И тебе это понравилось. Ты моя. Каждая частичка тебя. Танцуй. Я буду наблюдать, — сказал он. Что-то в его голосе изменилось. Мне, конечно, это не показалось.

Малышка.

Он назвал меня малышкой.

За все время Джей никогда не использовал никаких ласковых слов, кроме «зверушка». Он был не из тех, кто просто позволяет таким словам вырваться наружу.

По мне разлилось тепло.

— Что ты здесь делаешь наверху? — выпалила я, осознав свою ошибку в ту же секунду, как эти слова слетели с моих губ.

Вопросы.

Я не должна была их задавать.

Мой желудок сжался, когда я осознала, что мог сделать этот единственный вопрос. Это могло бы все испортить. И это ненормально. Ненормально, что я боюсь узнать больше о человеке, который только что сделал это со мной. Я испугалась того, что вырвалось у меня изо рта. Это ненормально. Но теперь уже слишком поздно, да?

Я ждала, мои ладони начали потеть, когда вопрос повис в воздухе.

Джей продолжал наблюдать за мной.

— Я просматриваю счета, — наконец ответил он, помучив меня молчанием. — Слежу, что все мои сотрудники управляют этим местом так, как я считаю нужным.

— Так, как ты считаешь нужным? — эхом повторила я, понимая, что давлю на него. Но я не могла остановиться.

— Никаких наркотиков. Никакого насилия. Персонал не пьет. Никто не ворует. Никто в VIP-кабинках не пристает к официанткам, — ответил он. — Потом я займусь другими делами.

Другими делами. Это должно было звучать мягко. Может быть, даже высокомерно. Но что-то в этом было недоброе.

— У тебя нет другого офиса? — я продолжала подталкивать. — Где-нибудь в высотке?

— Есть, — сказал он. — Но мне здесь больше нравится. Я предпочитаю наблюдать, как люди предаются своим порокам. Тратят слишком много денег. Танцуют с тем, с кем им не следует. Идут домой с тем, с кем не следует.

Я хотела спросить о других его делах. За пределами клуба. И помимо того, чем бы он ни занимался в том высотном офисе. О бизнесе, из-за которого пошли слухи о том, что он связан с мафией и убийствами.

Но это было бы слишком. Что-то внутри подсказывало мне этого не делать.

Поэтому я задала другой вопрос.

— Ты делал это? — спросила я. — Уходил домой с тем, с кем не должен?

— Нет, — немедленно ответил Джей. — Еще нет. Но я сделаю это сегодня вечером.

Мой желудок рухнул к ногам. Он имел в виду меня? Он, должен иметь в виду меня, верно? Я согласилась не позволять другому мужчине прикасаться ко мне. Но он не давал такого обещания. Он не давал никаких обещаний.

— Иди, — скомандовал Джей. — Танцуй. Пей. Не напивайся слишком сильно. Два напитка, потом воду.

Я поджала губы. Хотела сказать, что могу пить столько, сколько захочу.

Но он только что трахнул меня в задницу у окна, пока я смотрела, как танцуют сотни людей.

Я принадлежала ему.

Поэтому я вернулась в VIP-зону, выдержала понимающие взгляды и поддразнивания девочек, выпила два напитка, а затем переключилась на воду.

И ждала.

Джей не имел в виду кого-то другого. Он ушел со мной. Я — та, с которой он не должен был идти домой. И меня это наполняло каким-то злобным удовлетворением.

Кайф от мартини прошел, когда мы поднялись по ступенькам в мою квартиру. Я отрезвела от того факта, что впускаю Джея в последнюю оставшуюся часть своей жизни, которая не была насыщена его присутствием. Это было ужасающе.

Более умная женщина позаботилась бы о том, чтобы этого не случилось. Позаботилась бы о том, чтобы в ее пространство никто не вторгался. Держала бы хоть что-то под своим контролем. Что-то, чем Джей бы не мог обладать.

Но когда дело касалось Джея, я не была умной женщиной.

Моя рука дрожала, когда я вставлял ключ в замок, Джей стоял очень близко ко мне. Его дыхание было у моей шеи. Он последовал внутрь, как моя тень, когда я включила свет, а затем бросила сумочку и ключи на тумбу.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила я, проходя дальше в свою квартиру и кивая головой на маленькую барную тележку, которая стояла между диваном и стеной.

Сверху были искусно расставлены различные бутылки, а водка и текила жили в морозилке. Шампанское в холодильнике. Возможно, там у меня никогда не будет ничего съедобного, но зато там есть ингредиенты по крайней мере для трех видов коктейлей.

Джей не ответил мне, его глаза были слишком заняты моей квартирой.

Мы прошли по короткому и узкому коридору, который вел в гостиную. Справа кухня — все пространство было открытой планировки, — поверхности которой сверкали чистотой, потому что тут было пустовато, если не считать модной кофеварки, искусно сложенных досок для сыра и модных книг рецептов, которыми я никогда не пользовалась.

Рядом с кухней был небольшой уголок, где я сделала маленькую столовую в эркере. Это было мое любимое место, в тех редких случаях, когда я была одна в своей квартире, и у меня появлялось свободное время.

Справа от нас был еще один коридор, ведущий в спальню, ванную комнату и вторую спальню, превращенную в гардеробную.

— Знаю, тут мало места, — неловко заметила я, внезапно устыдившись своей крошечной квартиры.

Когда это случилось? Разве я не была полна восторга и гордости, когда накопила для нее денег? Для квартиры в моем самом любимом районе Лос-Анджелеса, и которая была полностью моей?

Даже когда я бывала в особняке Рен или в пентхаусе Зои, или в модном таунхаусе Ясмин, я никогда не стыдилась своего жилья. Я его приобрела сама. Почему из-за Джея я вдруг взглянула на свою жизнь без каких-либо розовых очков?

Джей ничего не сказал, его темные глаза все еще изучали каждый квадратный дюйм. Из-за размеров гостиной можно подумать, что это не займет много времени. Но Джей так не думал.

— Просто, когда я впервые приехала в Эл-Эй с несколькими сотнями баксов и потрепанным чемоданом, мне пришлось жить в дерьмовых квартирах с соседями по комнате, — добавила я, ненавидя себя за то, что объяснялась перед ним, но не могла остановиться.

— Некоторые соседи были такие же дерьмовые, как и сами квартиры, а некоторые просто прекрасные, — продолжила я, неловко взбивая подушки на диване. — Некоторые стали моими друзьям. Но это не имело значения. Я всегда чувствовала… стеснение. Задыхалась в пространстве, которое было полно чужих вещей, мыслей, личностей, беспорядка. А тут только я сама. В просторной квартире. Где все белое. Окна. Деревянные полы, которые знали лучшие времена. Разномастные ковры. Керамика. Картины на стенах. Сувениры из моих путешествий. Здесь я могу встать из постели в нижнем белье, открыть все жалюзи, сварить себе кофе и просто вдохнуть… свой воздух. Это мое личное пространство.

Я огляделась по сторонам. Моя квартира не была огромной. Но гостиная не казалась тесной, по крайней мере, еще две минуты назад. Тут есть место для Г-образного дивана с белым чехлом из Икеи. Для кофейного столика с мраморной столешницей, на котором стояли ароматические свечи и стопка книг. Книжные полки — тоже из Икеи — забиты книгами и безделушками.

Моей любимой частью всего этого была люстра, которая висела в центре комнаты. Она была слишком велика для такого пространства. Слишком величественна. Что и было основной причиной, по которой я сняла эту квартиру. Ради этой грандиозной люстры, которой не было места.

— Теперь это совсем не похоже на то, что я себе представляла, — продолжала я говорить с Джеем, но не смотрела на него, а сосредоточилась на стене позади него. — Жизнь, которую я себе представляла. Но я поняла, что такое случается редко. Образы в нашем воображении редко воплощаются в реальную жизнь. Я научилась любить то, что есть. — Мой взгляд нашел его. — Я научилась любить то, что никогда себе не могла представить.

Волан-де-Морт решил прервать этот момент, как настоящий мудак. Он сделал это, пройдя мимо меня с поднятой головой, приблизился к Джею, мурлыча и потираясь о его ногу.

— Понятно, — пробормотала я. — Ты ему понравился, хотя он ненавидит каждого человека, который переступал порог этой квартиры. Злодеи держатся вместе.

Джей посмотрел вниз на Волан-де-Морта, затем снова на меня. Что-то было в его глазах. Что-то витало в воздухе сегодня весь вечер. Что-то, что может изменить наши отношения.

Но потом его глаза снова стали холодными.

— Сними свое платье.

Команда была знакомой, но мое тело отреагировало так, будто он сказал это в первый раз. Я сделала в точности так, как он сказал.

А потом он накрыл мою квартиру своим присутствием. Так что к утру он и ей завладел.

Джей

Идти к ней домой было ошибкой.

Огромной гребаной ошибкой.

Была причина, по которой он заставлял всех женщин до Стеллы приходить к нему домой — потому что он не хотел видеть, где они жили. Как они жили. Не хотел встречаться ни с какими гребаными кошками. Не хотел знать, какие книги они читают, и что их пространство говорило о них. И он, конечно же, не хотел задаваться вопросом, какого хрена гигантская люстра делает в маленькой гостиной, но в то же время думал, что она абсолютно идеальна для Стеллы.

Джею раньше было все равно. Он не хотел, чтобы женщины на что-то надеялись. Но в первую же ночь, когда он пригласил Стеллу на свидание, ему захотелось войти в ее квартиру. Он хотел знать, как там пахнет. Как выглядит ее кровать. Хотел запечатлеть свое присутствие на каждой гребаной стене, чтобы она не могла приготовить чашку кофе, не думая о нем.

Но она твердо стояла на своих границах. И он чертовски ненавидел это.

До сих пор.

Джей оказался в ее квартире, где пахло лавандой и дорогими духами. В квартире, которую она делила с котом по имени Волан-де-Морт. Она назвала своего кота Волан-де-Мортом. Считала его злодеем.

И Джея тоже.

В ее квартире было тепло. Все пропиталось Стеллой. Все пахло ею. Все было дорогим. Не считая безвкусных сувениров со всего мира, которыми она усыпала всю квартиру.

На полке в ее ванной комнате стоял гребаный снежный шар с Таити. Это тропический рай, где даже не было зимы. И почему-то это казалось нормальным. Чертовски идеальным.

Она превратила вторую спальню своей квартиры в гардероб. Собрала все полки сама, никого не нанимала, не упоминала никакого старого друга, которого Джей немедленно захотел бы убить за то, что тот прикасался к вещам Стеллы. Она сделала всё это сама. Казалось бы, безобидная деталь, но Джей за нее ухватился. Стелла собирала сувениры, назвала кошку в честь злодея из любимой книжки и сама собрала мебель. Чтобы узнать такие вещи, нельзя просто заплатить и добыть информацию. Он должен был сам войти в ее жизнь, чтобы узнать. Он обещал себе никогда не заходить так далеко.

Но он, бл*дь, не смог бы выжить, не узнав больше. Не узнав ее. Не трахнув Стеллу в ее постели. Не поспав в ней.

Когда его будильник зазвонил в пять утра, он был очень зол. Разозлился, что сам поставил себя в такое положение. Злился на Стеллу за то, что она имеет над ним такую власть.

Она не проснулась, когда он встал. Даже не пошевелилась. Стелла спала как убитая, но цеплялась за него всякий раз, когда он пытался оторваться от нее. Это случалось каждое утро. Она боролась, чтобы удержать его, даже во сне. Ему удалось полностью одеться до того, как она проснулась от того, что он ходил по комнате. Кот осуждающе посмотрел на него с края кровати.

— Еще слишком рано, — пробормотала Стелла, пряча голову под подушку. — И сегодня воскресенье.

День отдыха. День, когда Стелла не просыпается, по крайней мере, до восьми утра.

Джей хотел спросить ее, как именно она узнала, который час, когда ее голова не была под подушкой. Он также хотел сказать ей, что сегодня четверг. Но молчал.

Стелла продолжала прятаться под одеялом еще тридцать секунд, в то время как Джей наблюдал за ее фигурой. Он мог бы сидеть там вечно, на краю ее кровати, в ее маленькой спальне, наблюдая, как она прячется от дневного света.

Но она не осталась там надолго. Стелла не такая. В конце концов, одеяло откинулось, открыв ее раскрасневшиеся розовые щеки и нахмуренные брови.

— Ты одет.

В ее голосе слышалось разочарование. Джею это понравилось. Нравилось видеть, как все ее тело реагирует на то, что он сейчас уйдет. Она скучала по нему еще до того, как он ушел. И она не пыталась это скрыть.

А Джей скучал по ней даже тогда, когда она спала в его гребаных объятиях.

— Мне нужно идти на работу, — сказал он.

Ее нижняя губа слегка выпятилась. Он почувствовал, как его гребаный член стал твердым.

— Но сегодня воскресенье. Воскресенье — мой день, — пробормотала она, сон все еще цеплялся за ее голос.

Бл*дь.

Она погубит его, черт побери.

— Это все равно мои дни, — сказал он, все еще не поправляя ее, что на самом деле сегодня четверг. Он не знал, почему.

Джей ненавидел себя за выражение ее лица. За боль, которую он причинил. Надежду, которую он убил в ней. Она надеялась, что он сможет измениться. Сможет стать мягче. Сможет относиться к ней с большей осторожностью. И он хотел этого. Больше всего на свете.

Но не был на это способен.

Джей был жестоким. Холодным.

— Я буду на связи. Позвоню, чтобы ты приехала ко мне, — сказал он.

Она уставилась на него широко раскрытыми глазами.

Будь осторожна, по моим мечтам ступаешь ты.

У Джея возникло почти невыносимое желание поцеловать ее в лоб. Вдохнуть ее запах, взять ее с собой на целый день. Дать ей мечту, за которую можно удержаться.

Но вместо этого он встал. И ушел. Не попрощавшись.

ГЛАВА 14

Стелла

Джей покинул мою квартиру рано утром в четверг, но его присутствие продлилось до вечера пятницы. Он был повсюду.

Именно поэтому я и не хотела, чтобы он приходил. Не хотела, чтобы он знал меня таким образом. Не хотела, чтобы воспоминания о нем существовали здесь. Как только все это закончится, мне придется переехать. Может быть, это звучит драматично, но сейчас мне действительно так не казалось.

Я не могла заснуть после того, как он ушел. В пять утра. В четверг, как я позже узнала. Я проснулась с Джеем, а это, обычно, случалось по воскресеньям.

Мое тело болело. Каждый дюйм. Особенно задница. Восхитительная боль, которая напомнила, как всецело и полностью Джей владел мной.

К счастью, мне не нужно было сидеть дома теперь, когда его присутствие было повсюду. У меня не было ни минуты на раздумья. В чем и был смысл, учитывая дату, которая маячила передо мной, как смертный приговор.

В этом и был весь смысл моего нынешнего расписания.

Только расписание я могла контролировать.

Пока не наступила суббота.

Джей уже сказал, что у него весь день «дела», так что я приехала к нему ближе к вечеру. И меня это все чертовски выбешивало. Джей был лекарством от всех моих страхов и тревог. Хотя он и был тем, кто пугал меня больше всего. Почему же я почувствовала облегчение, переступив порог его дома? Я прошла по знакомым коридорам и нашла Джея за его столом. Он приказал мне встать на колени, взять его в рот, а затем он отнес меня в спальню. Потом трахнул меня до бесчувствия.

Я будто вернулась домой.

Что было проблемой.

Большой гребаной проблемой.

Но лежа в его объятиях, когда все мое тело покалывало от удовлетворения — я не могла найти в себе сил для беспокойства.

Пока он не заговорил.

— Ты работаешь до изнеможения, — сказал Джей, проводя пальцами по моему выступающему бедру.

Оно выглядело уродливо. Остро. Слишком похоже на тех моделей, вальсирующих по подиуму. Я ненавидела это. До сих пор не осознавала, насколько сильно похудела.

— Мы готовимся к сезону наград, — объяснила я. — Клиенты забывают, что вокруг них есть нормальные люди, которые должны иметь перерыв на обед. У меня было больше заказов, чем когда-либо, от некоторых лучших актрис и актеров, и я точно бы не отказалась от Мерил Стрип, окей?

Я старалась говорить легким тоном, чтобы он не заметил лжи.

Однако это был Джей. Он замечал все.

Его брови слегка нахмурились.

— Мне все равно, даже если королева Шебы пытается связаться с тобой, ты должна выделять себе время поесть, поспать, увидеться со мной и трахнуться, — отругал он меня ровным тоном. — А я не трахаюсь со скелетами, Стелла.

Он оттолкнулся от кровати, полностью голый, двинулся туда, где была его одежда, натянул штаны, футболку. У меня потекли слюнки.

— Куда ты? — потребовала я, хотела злиться из-за того, что мужчина обзывает меня худой, но я больше беспокоилась о том, что он бросит меня. Я была измученной. И я нуждалась в Джее.

— Приготовлю тебе ужин, — ответил Джей. — Когда удостоверюсь, что ты достаточно поела, расскажешь мне настоящую причину всего этого. — Его пристальный взгляд скользнул по моему телу, отчего я хотела спрятаться под одеялами.

Он не стал ждать никакого ответа, просто вышел из комнаты.

Я схватила халат и бросилась в погоню. Дом был большим, и Джей — быстрым, так что я не догнала его до кухни, которой всегда восхищалась. Особенно островком, на котором меня трахнули. И холодильник, из которого я брала воду посреди ночи, но в остальном место все еще было для меня чужим.

Мы с Джеем иногда ели здесь. Черт, большинство блюд, которые я ела в последнее время, были по выходным, приготовленные загадочной Фелисити. Иногда мы что-то заказывали. Но Джей никогда не готовил ужин.

А сейчас он открывал холодильник и доставал продукты.

— Не знала, что ты умеешь готовить, — сказала я, неловко стоя и наблюдая за ним.

Плитка была теплой под моими босыми ногами, и я задалась вопросом, была ли у него какая-то специальная система отопления. Конечно, была. Он богаче, чем богачи. В Лос-Анджелесе редко когда было слишком холодно, но у меня в квартире дрянной обогреватель едва согревал, и я надевала три пары носков, потому что плитка в ванной напоминала полярный круг.

— Я умею готовить, — согласился Джей. — Но для меня удобнее совмещать прием пищи со встречами в ресторанах, поэтому я большую часть времени кушаю вне дома. Но я умею готовить.

— И ты готовишь для меня, — уточнила я.

— Да, — подтвердил Джей.

Я прикусила губу. Я знала, что не должна задавать вопросов, должна просто радоваться такому повороту событий и тому, что это может означать для нас двоих. Но я просто ничего не могла с собой поделать.

— Зачем?

Джей посмотрел на меня.

— Тебе нужно поесть. Я не трахаюсь со скелетами, а планирую трахать тебя еще довольно долго. — Он оглянулся на разделочную доску, которую достал. — Больше никаких вопросов. В холодильнике есть бутылка вина. Открой ее. Налей себе стакан, а потом иди и почитай книгу на барном стуле.

Вместо того чтобы спорить, я взяла себе бокал вина, книгу и села на барный стул.

— Шизофрения генетическая, — объявил Джей, когда я закрыла шкаф, куда убрала последнюю чистую посуду.

Мое тело замерло.

— Так и есть, — согласилась я.

— Повернись.

С тех пор как мы начали это соглашение, я в основном подчинялась каждой его команде. Что-то внутри меня было счастливо повиноваться, подчиняться ему, даже когда дело не касалось секса.

Но на этот раз я сделала паузу. Потому что эта тема была слишком близка к моему самому уязвимому нерву. Слишком близка к разговору, которого у меня никогда не было ни с одной живой душой, включая моего отца.

— Не заставляй меня говорить снова.

В его голосе звучало предупреждение. Предупреждение, от которого мой желудок перевернулся, и я возбудилась даже в такой ситуации.

Поэтому я развернулась.

Джей был ближе, чем я думала, всего в паре шагов, облокотившись на кухонный стол с бокалом вина в руке. Когда я начала мыть посуду, он сидел за своим ноутбуком, не глядя на меня. И это было не очень приятно — чувствовать жар от него, но также ощущать себя замерзшей в его присутствии.

Я пыталась разобраться в этом поведении, пока мыла посуду. Джей был напряжен, хотя этого слова не хватало, чтобы описать его. В его взгляде, в его присутствии была тяжесть. Он всегда уделял все свое внимание. Когда был занят, общался с кем-то, это его не сильно волновало. Но когда Джей говорил со мной, он словно пробирался под кожу.

В работе он был сосредоточен только на ней. Я восхищалась этим. Восхищалась им. Даже несмотря на то, что какой-то частичкой души я переживала, ведь он запросто мог игнорировать мое существование. Что еще более важно, это напугало меня. У соглашения была дата окончания. Конечно, он не уточнил, когда, но ясно дал понять, что это не долгосрочная вещь. Это никогда не будет чем-то большим.

В какой-то момент он решит, что все кончено. Я потеряю его внимание. Я для него больше не буду существовать.

— Вот что тебя гложет, — сказал Джей, смотря на меня так, что мне захотелось побежать в тренажерный зал, лишь бы в следующий раз выдержать его тяжелый взгляд. Хотя никакая физическая сила не помогла бы мне в этом.

— Это физически пожирает тебя, — пробормотал он, его глаза пробежались по моему телу и обратно. — Скоро твой день рождения. Ты в том возрасте, в котором она родила тебя. Возраст, в котором проявились ее симптомы.

Я моргнула.

— Откуда ты знаешь, сколько лет было маме, когда она родила меня? — потребовала я. Конечно, я рассказала ему о том, что беременность стала катализатором появления у нее симптомов, но я не говорила о возрасте.

— Я знаю о тебе все, Стелла, — ответил Джей.

— Что это должно означать?

Он слегка приподнял бровь.

— Ты умная девочка. Я не скрывал, какой я человек, когда излагал условия соглашения. Ты знаешь, как сильно я нуждаюсь в контроле.

Еще один спазм в животе. Мои руки были сжаты в кулаки по бокам, а ногти впились в ладони, когда я пыталась контролировать свое желание наброситься на него. Как бы мне ни хотелось закончить этот разговор, я знала, что не получится.

— Ты знаешь, что я провел полную проверку твоего прошлого. И твоих родителей.

На каком-то уровне я знала, что он навел обо мне справки. О моей жизни.

— Ты проверил моих родителей? — повторила я.

— Да.

У меня кровь застыла в жилах.

— Значит, ты знал о моей матери с самого начала?

— Да.

Я хмуро посмотрела на него.

— И, когда я рассказывала тебе о ней то, в чем посвящены только самые близкие люди в моей жизни, и даже больше, ты уже знал? — прошипела я.

Джей видел, что я злилась. Я не скрывала этого, а он стал в некотором роде экспертом в моих эмоциях. Он продолжал смотреть на меня своим ледяным взглядом. И с непоколебимым интересом.

— Да, я все это знал, — подтвердил он, не делая попыток извиниться или попытаться каким-либо образом успокоить меня. Джей не такой.

— Какого хрена ты мне не сказал? — потребовала я. — Или, не знаю, не остановил меня на полпути слезливой истории, спасая меня от повторного переживания прошлых травм? В дополнение к этому, какого хрена тебе вообще понадобилось знать о моих родителях?

Джей осушил свой бокал и поставил его на остров.

— Тебе нужно уметь говорить об этих вещах, нужно переживать эти травмы. Это делает тебя более сильным человеком, — сказал он. — Более того, я хотел услышать это от тебя лично. Для меня это были просто слова на бумаге. Мне нравилось слушать твою боль. Быть ее свидетелем.

Его пристальный взгляд пригвоздил меня к месту, и я хотела схватиться за стойку позади себя.

— Я узнал о твоих родителях, потому что мне нужно было знать, откуда ты родом. Мне нужно было знать о тебе все. Для меня это стандартно. Знание — сила. Как бы это ни было банально. А ты знаешь, как сильно я ценю власть.

Он позволил мне переварить это. Джею было уютно в тишине. У меня сложилось впечатление, что ему нравилось наблюдать за мной в эти тихие моменты. Наблюдать, как я пытаюсь понять, как со всем разобраться. И снова я почувствовала, что он испытывает меня, подталкивает, заставляет убежать. Он никогда не лгал во спасение, чтобы защитить мои чувства. Если бы я спросила у него что-то, то лучше быть готовой к ответу, потому что он скажет только жестокую правду.

Это было неприятно осознавать, что все мужчины, с которыми я встречалась, полагались на ложь. В основном безобидную ложь для поддержания мира. Нет, ты не выглядишь толстой. Да, я правда люблю «Настоящих домохозяек». Меня не беспокоит, что ты ненавидишь делать минет. Мужчины, как правило, не любили спорить. Они делают все, что угодно, скажут что угодно, чтобы избежать этого.

Джей был не из тех, кто избегает споров. Не избегает жестокости и уродства жизни. Я знала это, хотя до сих пор не понимала, кем он был и чем занимался, чтобы позволить себе такую роскошную жизнь.

Мне не понравилось, что он проверил моих родителей. Что он препарировал мое прошлое, как будто ученый исследует внутренности крысы. Я ненавидела себя за то, что открылась ему.

— Ты боишься, что ее судьба ждет тебя, — Джей высказал вслух мой самый большой страх.

Я вздрогнула. Не от самих слов, а от того, как он их произнес. Они меня ранили.

— Я читала всю эту биологическую чепуху, — сказала я. — Так что я знаю, что ее судьба может ждать меня.

Я не могла сказать Джею, чего я боялась. Он уже слишком много знал обо мне, а я ничего не знала о нем. Черт, он знал бы все это, даже если бы я не рассказала.

— Существует научная вероятность того, что у тебя проявятся ее симптомы, — согласился Джей. — Но еще существует вероятность того, что ты погибнешь в автомобильной аварии. Подвергнешься сексуальному насилию. Заболеешь какой-нибудь смертельной болезнью. — Он двинулся вперед, а его руки обвились вокруг моей шеи. — Твоя жизнь — бомба замедленного действия, Стелла. Но ты женщина, которая пирует от страха. И не позволяй страху морить себя голодом. Не разочаровывай меня.

Я не гордилась тем, что мне очень хотелось произвести впечатление на Джея, и оправдать его ожидания.

— Не буду, — прошептала я обещание, которое не знаю, смогу ли сдержать.

— Хорошо, — пробормотал он. — А теперь иди прими ванну. Я приду через час. Будь готова забыть все.

Час спустя я едва помнила свое имя, не говоря уже о страхах.

Они вернулись позже.

ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Мне исполнилось двадцать девять, и это было ужасно. И очень сложно. Это возраст, которого я боялась всю жизнь, и не из-за старения, морщин и тому подобное.

Все дело было в генах. В безмолвном демоне, который мог дремать внутри меня, ожидая своего появления. Конечно, нельзя точно определить особый день, которого следует бояться, и симптомы вполне могли начаться до или после дня рождения. По сути, в такой день я должна наслаждаться своей жизнью.

С той ночи, когда Джей приготовил мне ужин, я больше не была так напряжена. Я много ела. Вернула себе свои изгибы. Джей отвлек меня от нависшей надо мной тьмы, отбрасывая на меня свои собственные тени. Может быть, это из-за того, что он заставил меня признаться в своем страхе вслух, загнав меня в угол, заставив опять подчиниться ему. И я подчинилась. Отдала ему каждую частичку себя. Даже самые священные и драгоценные части — страхи. Потому что я любила его.

Еще одна вещь, которая помогла отвлечься от надвигающегося дня рождения, — тот факт, что я влюбилась в мужчину, который обещал мне, что никогда не будет чувствовать то же самое, который признал, что не способен на такое.

И все же я совсем не хотела праздновать свой день рождения. Никаких вечеринок. Никаких ужинов. Я хотела спрятаться в темноте, пока все не закончится. Пока моя судьба не решится. Хотя я знала, что демоны все равно найдут меня, буду я праздновать или нет. Я пыталась просто быть благодарной за то, что не испытывала никакой депрессии, паранойи и галлюцинаций.

Поэтому, вопреки своим инстинктам, я разрешила Рен устроить вечеринку для себя. И, раз уж Рен ответственна за это, я знала, что там не будет никаких теней и никакого плохого настроения.

Мы устраивали праздник в доме ее родителей в Беверли-Хиллз. Там никогда не было беспорядка, потому что Рен нанимала людей, которые заботились о последствиях. И все сломанное быстро заменялось. Нет никаких неудобств, когда у тебя дофига денег.

Кроме того, мама Рен была рада, что ее дом стал местом проведения вечеринок. Ведь в списке гостей всегда были знаменитости, дизайнеры и члены королевской семьи, так что это добавило ей и без того немалый социальный кеш.

Рен превзошла саму себя на моей вечеринке.

Весь задний двор был превращен в какую-то сказочную страну чудес. Я совершила ошибку, сказав ей, что была одержима феями и всевозможными волшебными существами большую часть своего детства и подросткового возраста. По сей день «Властелин колец» по-прежнему оставался моей любимой трилогией, а еще у меня была татуировка на грудной клетке — большая фея, сидящая на луне.

Рен решила, что мой двадцать девятый день рождения будет в стиле моих детских увлечений, чтобы попрощаться с последним годом моего двадцатилетия. Поэтому, чтобы попасть на вечеринку, каждый гость должен был надеть крылья феи. Не те дешевые, в которых я бегала, когда мне было пять, нет, нет. Специальные, выполненные на заказ. Людьми, которые работали с «Victoria’s Secret». Вечеринка была рассчитана чуть более чем на сто человек, каждый из которых получил свой собственный набор крыльев. Не говоря уже обо всем персонале, работающем на вечеринке. Только это, вероятно, стоило столько, сколько я зарабатывала за год. Но Рен не возражала. Кое-что, чему я научилась давным-давно. Ее детство было наполнено множеством подарков, изобилия, роскоши. Она выросла под впечатлением, что люди проявляют любовь через щедрые подарки. И она могла себе это позволить.

Как только гости надевали свои волшебные крылья — там были женские, мужские и гендерно-нейтральные, — они проходили через «зачарованный лес», чтобы попасть на вечеринку. За деревьями задний двор был освещен сказочным фонариками, казалось, будто тысячи светлячков танцуют в ночи. Столы были сделаны из стволов деревьев. Напитки в стаканах светились.

Тропинки, окаймленные полевыми цветами, вели к дверям, похожим на деревья. За дверями были небольшие уютные комнаты с плюшевыми подушками и большим количеством фонариков.

Повсюду были свежие цветы и декоративные волшебные грибы.

Я никогда ничего подобного не видела, хотя уже долгое время дружила с Рен.

— Ты превзошла саму себя, — прохрипела я. Глаза наполнились слезами от красоты, которая меня окружала. Фонарики. Волшебство. Это именно то, что мне было нужно, пока мой разум был наполнены уродливыми страхами. Мне нужна была сказочная вечеринка, вся эта красота и очарование.

— Я знаю, — вздохнула Рен, оглядываясь вокруг. Затем она снова повернулась ко мне. — Но ты, ты, моя девочка, моя сказочная принцесса, тоже превзошла саму себя. — Она протянула руку, чтобы убрать локон с моего лица. — Если бы я уже не экспериментировала с девушками, то сейчас бы прыгала на тебе. От тебя просто захватывает дух.

— Поддерживаю, — вставила Зои, убирая свой телефон. Она только что сняла видео и различные фотографии с вечеринки — все еще пустой, так как гости должны прибыть только через пятнадцать минут. Она тоже поразилась навыками Рен и была готова нанять ее для своих клиентов.

Я думала, что Зои наотрез откажется надевать какой-либо костюм и, уж точно не крылья феи, которые, по словам Рен, были обязательными, и дважды подчеркнутыми в приглашении. Охране у дверей приказали прогнать любого, кто откажется — Рен довольно серьезно относилась к костюмам.

Зои не отказалась.

Она ненавидела костюмы. Мы все втроем иногда были обязаны посещать различные мероприятия, вечеринки, ужины, чтобы продвинуться в бизнесе… а также для того, чтобы повеселиться. На многих из этих вечеринок была бы какая-то тематика. Мы с радостью наряжались. Но Зои никогда этого не делала. Она будет приходила в своих идеально сшитых платьях, туфлях с красными подошвами и изящных аксессуарах с бриллиантами. Я никогда не видела ее в чем-то узорчатом или красочном. И не думала, что мой день рождения будет исключением.

Но она была здесь.

В крыльях.

В крыльях, которые Рен заказала специально для нее. Матово-черные, они сидели высоко на ее плечах. Они выглядели так, словно были вырезаны из камня, с резкими линиями и краями. Что идеально сочеталось с дикими, натуральными волосами Зои, ниспадающими на плечи, подчеркивающими углы ее лица и густые ресницы, обрамляющие глаза.

На ней был кожаный комбинезон, скользящий по ее изгибам, как будто он был вшит в ее кожу. Поверх был застегнут поразительный черный корсет, заканчивающийся чуть выше груди. Это был великолепный наряд.

Ясмин была полной противоположностью. Она была украшена золотом, ее каштановые волосы были заплетены в замысловатые косы по всей голове, напоминая Лагерту из «Викингов». Ее макияж соответствовал всей атмосфере, глаза были темно-коричневыми с золотистыми блестками. Ее мини-платье с заклепками от «Balmain» было украшено большим количеством золота, так что оно выглядело как доспехи.

— Я тоже, — крикнула Ясмин, печатая на своем телефоне. Сейчас у нее был самый разгар дела, и технически у нее не было времени на эту вечеринку, или лишние два часа на прическу и макияж. Но она все равно это сделала. Потому что она была моей подругой. Ей нравилась гламурная, иногда легкомысленная жизнь, которой мы наслаждались. Ее дни были таким серьезным, напряженным. Иногда Ясмин просто нужно было надеть какие-нибудь крутые крылья и выглядеть как фея-воительница в платье за две тысячи долларов.

Рен, конечно, выглядела так, словно носила такие вещи каждый день. Ее крылья были разноцветными, украшенными павлиньими перьями, но все же не такими структурированными, как у Зои или Ясмин. Они струились водопадом по ее спине, как шлейф, волочась за ней, когда она шла. Ее светлые волосы были уложены в длинные волнистые локоны, в которые были вплетены маленькие драгоценные камни. В отличие от остальных из нас и ее обычных посетителей вечеринок, на ней почти не было макияжа. Ее кожа была загорелой после ее последнего отпуска с принцем, веснушки, рассыпавшиеся по ее носу, теперь стали еще заметнее. На ее щеках был розовый румянец, придававший ей сияние. Она блистала.

Вот сучка.

Ее наряд представлял собой струящийся кафтан, обмотанный сексуальными золотыми ремешками, вместе со множеством золотых ожерелий. Разрезы демонстрировали ее стройные ноги, а ремешки от туфель поднимались вверх по ногам. Шпильки от «Jimmy Choo» на заказ.

На заказ от «Jimmy Choo».

То, о чем до сих пор я могла только мечтать.

Только теперь мне не нужно было мечтать об этом, потому что на мне были такие же. Не ярко-розовые, как у Рен, а белые, как и остальная часть моего наряда.

— Ты зарабатываешь на жизнь тем, что наряжаешь других людей, и у тебя это чертовски хорошо получается, — сказала она мне несколько месяцев назад, когда впервые была озвучена тематика вечеринки. — Давай для разнообразия кто-нибудь другой возьмет бразды правления в свои руки? Обещаю, что ты будешь выглядеть даже лучше, чем я.

Я фыркнула, потому что такое невозможно. Но она сделала это.

Белый цвет был моим. Во-первых, все сделано на заказ. Мне, черт побери, измерили ногу. Они были «размером Стеллы». Так и было написано там, где обычно обозначен размер.

Мое. Чертово. Имя.

И они были такими, как я.

Тонкие бретельки перекрещивались у меня на ногах. Цепочка из кристаллов обвивала мои лодыжки. Каблуки достаточно высокие, придавали мне около шести дюймов, но это почему-то самые удобные туфли, которые я когда-либо носила.

Мои крылья были шедевром в своей простоте. Они были сделаны полностью из белых перьев. Но их структура была настолько гениальной, что они действительно выглядели так, словно вырастали из моей спины. Они даже слегка хлопали на ветру.

На мне было платье от Александра Маккуина. Тоже на заказ. Я реально встречалась с модельером — Сарой Бертон. Чуть не умерла от нервов.

Оно было простым. Шелковым. С косым разрезом. Талия в стиле ампир. Опускалось очень низко в грудь, идеально обхватывая ее, и дальше струилось по телу. Платье заканчивалось у лодыжек, демонстрируя мои потрясающие туфли.

Мои волосы были завиты в крошечные локоны, которые дико спадали вокруг моего лица и падали на бретельки. Макияж тоже был легким. Нежно-розовые оттенки на щеках и губах, приглушенные тени на глазах и накладные ресницы, которые делали мои глаза намного больше.

Я никогда в жизни не чувствовала себя более красивой. И я не была одета для какого-то мужчины, не пыталась произвести впечатление или соблазнить. Я нарядилась для себя. И для моей лучшей подруги, подарившей мне подарок, который был совершенно бескорыстным, и которым я буду дорожить вечно.

Эта троица выглядела хорошо. Лучше, чем хорошо. Чертовски офигенно. Темная фея-воительница — Зои. Золотисто-каштановая королева — Ясмин. Богемная, гламурная принцесса — Рен.

И я.

Я не знаю, как описать себя. Может быть, та самая я, которой мечтала нарядиться в шесть лет? Белая фея, которая не беспокоилась о подкрадывающихся болезнях, завладевающих ее разумом. Фея, у которой была магия, чтобы бороться с тьмой, а не приглашать ее внутрь.

Рен, конечно, договорилась о том, чтобы профессиональный фотограф приехал до того, как начнется вечеринка, чтобы сфотографировать нас.

— Мне нужна самая крутая фотография для моей комнаты, — объяснила она. — А то там слишком много старых белых парней.

Излишне говорить, что мы сделали так, как нам сказали, и я была уверена, что фотографии будут абсолютно феноменальными и драгоценными, запечатлевшими этот момент в нашей жизни.

— Мне так повезло с вами, — произнесла я хриплым голосом.

Зои и Ясмин убрали свои телефоны, уделяя мне все свое внимание. Рен подняла палец вверх.

— Звучит как начало очень милой и проникновенной речи, которая закончится тостом, поэтому мне нужно… — Она наклонилась и взяла три бокала у проходящего официанта.

Я с радостью взяла мартини, мой любимый напиток.

— Продолжай, — сказала Рен.

Я улыбнулась ей.

— Не знаю, как бы выжила в этом городе, в этой отрасли, без вас троих. — Я заставила себя улыбнуться. — Серьезно. Я бы не стояла прямо здесь, в этих гребаных сказочных туфлях, если бы у меня не было поддержки сказочных женщин. Я всегда мечтала о мужчине, о том, кто сможет сделать мою жизнь лучше, о любви, которая изменит мою жизнь. — Я огляделась вокруг. — И это произошло. Любовь изменила мою жизнь. Будучи маленькой девочкой, я не понимала, что вместо того, чтобы желать прекрасного принца, я должна желать вас, моих королев. Повезло, что вы у меня есть.

По моей щеке скатилась слеза. Рен рыдала с тех пор, как я заговорила, Ясмин вытерла щеки, и даже глаза Зои заблестели от эмоций.

Что-то поразило меня в этот момент. Наша жизнь никогда больше не будет такой, как сейчас. На следующий год все будет по-другому. Мы будем другими.

Рен будет в другой стране, с другим мужчиной. Может быть, станет принцессой. Хотя, кто его знает. Она каждый день меняет свое мнение, не знаю, что будет через год.

Зои была другого сорта. Она была сильной, уравновешенной. Но она все равно хотела обычных вещей, детей, мужчину. Только не домик с белым заборчиком. Она просто хотела выйти замуж, стать матерью.

Ясмин, скорее всего, к тому времени будет владеть своей работой, управлять миром. Черт возьми, она была бы в Нью-Йорке или Вашингтоне, или в округе Колумбия, она способна везде что-то изменить.

И я.

Я все еще буду здесь. Жить в той же квартире, ходить на любимую работу, скорее всего, иногда встречаться с Джеем, а это означало, что я буду сломанной, разрушенной оболочкой человека. Зато в отличной обуви.

Это был наилучший сценарий.

В худшем случае я бы сидела на коктейлях из наркотиках, пытаясь регулировать химический дисбаланс, а потом оказаться в каком-нибудь учреждении. Совсем как моя мать.

Этот год может изменить все.

Но я хочу сосредоточиться на сегодняшнем вечере. Мои девочки рядом со мной. Джей все еще хочет меня. Никаких галлюцинаций не было.

— За тебя. — Зои подняла свой бокал, нарушая тишину, глядя на меня.

Комок в моем горле стал больше от эмоций в глазах подруги.

— За Стеллу, — добавила Ясмин.

— Наша королева фей! — вмешалась Рен, ухмыляясь.

Мы чокнулись бокалами.

Звонок телефона Ясмин прервал этот момент. Она послала извиняющуюся улыбку в мою сторону, прежде чем ответить, повернувшись спиной.

Как будто по времени, Зои тоже с кем-то пошла говорить по телефону.

Рен выжидающе посмотрела на меня.

— Теперь твоя очередь. Сейчас позвонит какой-нибудь первоклассный журналист, — поддразнила она.

— Все может быть. Но я специально оставила телефон дома. Сегодня мой день рождения. А я не работаю в свой день рождения.

— Выпьем за это. — Рен снова чокнулась своим бокалом с моим.

Я подумала о человеке, который ясно дал понять, что я должна быть доступна ему в любое время. Который почти никогда не звонил мне, но ждал, что я отвечу, если он это сделает. Как и прошлой ночью, после полуночи, мой телефон зазвонил, когда я пыталась заснуть.

Я застонала, подумав, что это какой-то клиент. Хотя это было бы кстати, так как ночь была слишком тихой, даже с «Друзьями» на заднем плане, я никогда не могла спать без шума. Телевизор, музыка, что угодно, только не тишина.

Так что даже пронзительные требования какой-нибудь знаменитости были оценены по достоинству.

Но это была не какая-то знаменитость.

Это был Джей.

Мой желудок сжался еще до того, как я ответила на звонок. Он до сих пор на меня так влиял. Каждый раз, когда я была в его присутствии. Каждый раз, когда думала о нем. Чувства не уменьшались. Во всяком случае, то, как он воздействовал на меня, становилось все острее, резало мои внутренности, ломало мои кости.

— Ты поздно встал. Надеюсь, ты звонишь не для того, чтобы я вытащила тебя из тюрьмы под залог. Я потратила свой последний доллар на очаровательную пару туфель Маноло, — пошутила я, надеясь выглядеть гораздо менее удивленно, чем чувствовала на самом деле.

— Прикоснись к себе.

Я дернулась от этих слов. От холода в его голосе. Это был приказ.

— Что? — прошептала я.

— Ты прекрасно слышала, что я сказал, Стелла, — ответил он. — Делай, как я говорю. Потрогай себя.

Я сглотнула, мои бедра уже были сжаты от желания. Моя рука медленно скользнула по шелку ночной рубашки. Дыхание уже было тяжелым, а я добралась только до края своих трусиков.

— Ты уже мокрая, — предсказал Джей.

Я ахнула, когда мой палец проник внутрь и доказал, что он прав.

— Я хочу, чтобы ты заставила себя кончить, — проинструктировал он. — Не молчи.

Я никогда раньше не делала ничего подобного. Секс по телефону всегда казался дешевым, безвкусным и чем-то таким, что происходит только в кино. Не думала, что людям действительно это нравилось.

И мне понравилось. Очень.

— Я хочу, чтобы ты приехала в субботу в 12:01, — потребовал он, прежде чем повесить трубку.

Я дернулась, уставившись на Рен. Она что-то сказала, я слышала вибрацию ее слов, но не разобрала их. Я вспоминала Джея, его глубокий, бархатистый и опасный голос на другом конце провода.

Рен выглядела удивленной, как будто она каким-то образом читала мои мысли.

— Я пригласила Джея, — повторила она.

Я подавилась глотком мартини.

— Прошу прощения?

Зелено-коричневые глаза Рен загорелись озорством.

— Да. В качестве подарка на день рождения.

Я уставилась на нее, разинув рот. Я стояла посреди чертового зачарованного леса.

— Эм, детка, это твой подарок. На следующее десятилетие.

— Ладно, ну, может быть, не только ради тебя. — Она сложила вместе большой и указательный пальцы. — Потому что я покончила с принцем, и мне нужно, чтобы большой злой волк пришел и спас меня от него.

Был только один человек, которого она могла иметь в виду.

— Карсон?

Она медленно кивнула.

— Карсон. Я ждала своего часа, отчасти потому, что принц был не таким уж скучным, он классный и, возможно, сделал бы меня принцессой. Но такой человек, как Карсон, сделал бы меня своей королевой. — Она вздрогнула. Заметно. — Но я не хочу подходить к нему напрямую. Я, конечно, не считаю, что только девушка должна делать первый шаг. Но с ним это было бы неразумно.

Я покачала головой.

— Рен, не стоит играться с таким человеком, как Карсон.

Она послала воздушный поцелуй принцу, который вертелся поблизости, уставившись на Рен, как влюбленный щенок. На нее все так смотрели. Рано или поздно. И Рен это обожание выводило из себя. Рано или поздно. Бедные ребята.

— Я обожаю играться с такими мужчинами, как Карсон, — возразила она, снова сосредоточившись на мне. — Они единственные, кто не позволяют мне победить.

О, боже. Она правда решила это сделать. Я немного знала об этом человеке, но уже подозревала, что это все превратится в катастрофу.

Но Рен не откажется. Если я скажу ей, что все закончится катастрофой, она еще больше захочет этого.

— Джей не придет, — прокомментировала я, меняя тему.

— Ты этого не знаешь, — настаивала Рен. — Сегодня твой день рождения. Этот мужчина без ума от тебя. Ты выглядишь как ангел с небес. На этой вечеринке присутствуют одни из самых завидных холостяков города. Он должен прийти для того, чтобы заявить о своих правах. — Рен потягивала свой напиток, притворяясь невинной.

Я уставилась на нее с подозрением.

— Во-первых, Джей ни от чего не без ума. Он слишком сильно, даже чересчур вменяем. Он также болезненно относится к условиям нашего соглашения. Сейчас не выходные. Я уверена, что он заключает деловые сделки или крадет коды ядерных бомб, чтобы продать их суперзлодеям, или что он там делает. — Я сделала большой глоток своего напитка. Джей, безусловно, занят своими делами. О которых я ничего не знала. Даже сейчас, после нескольких месяцев… будучи его. Он встречался с моим отцом. Остался в доме моего детства. Видел мои детские фотографии. Обладал глубокими знаниями о моем прошлом. Знал все о моей работе, моих интересах.

Я была его.

Но он определенно не был моим.

Эта правда сегодня казалась намного острее. Тяжелее. Я ждала, что всё во мне изменится. И это произошло. Только не сегодня. Это случилось той ночью в «Клатче», несколько месяцев назад.

Что-то, сказанное Рен, зацепило меня прежде, чем я смогла продвинуться дальше по спирали. Хотя это был мой день рождения, и я могла плакать, если бы захотела, но я не хотела плакать, одетая в сшитое на заказ платье от Александра Маккуина. Это преступление.

— Джей не знает, кто на вечеринке, — указала я подруге, прищурив глаза.

Она пожала плечами.

— Может быть, а может и нет.

Я шагнула вперед.

— Рен, — предупредила я. — Тебе лучше не играть в игры с Джеем. Ему ты не захочешь проигрывать. Я серьезно.

Она даже не выглядела испуганной.

— Он проиграет. Если не взбесится и не перестанет держать тебя на расстоянии вытянутой руки с этой ерундой о правилах.

Она протянула руку, чтобы обхватить мою челюсть.

— Потому что, милая, он потеряет тебя. Он держит тебя в клетке. Подрезает тебе крылья, а они чертовски красивы. И я не имею в виду те, что на тебе сегодня. А те, которых он еще даже не видел, потому что он хочет скомкать тебя до нужного размера. Он должен тебя увидеть. Он должен понять, что облажался по-крупному. — Она отступила назад. — И если он этого не сделает, то эти люди, присутствующие здесь сегодня вечером, будут рады вмешаться, дать тебе пространство для полета без каких-либо правил. Я сообщила всем об этом с помощью темной феи… — Мы обе посмотрели в сторону Зои. — И поверь мне, дорогая… Там люди выстраиваются в очередь за тобой. Джей знает об этом. Мы позаботились о том, чтобы он узнал.

О, черт.

Я нахмурилась, глядя на нее, только потому, что другим вариантом было плакать. Я уже решила этого не делать.

— Я думала, ты полностью за. С самого начала вы поддерживали меня в этой ситуации.

Рен кивнула.

— Так и есть. В самом начале, когда я думала, что какой-то горячий, супер богатый парень мечты пришел, чтобы сексуально пробудить тебя, и чтобы ты поняла, насколько соблазнительна. Я думала, ты вырастишь, обретешь больше уверенности. Но я наблюдала за тобой, дорогая. Мы наблюдали за тобой. Мы видели, как ты изменилась. Мы видели, как ты влюбилась в этого мужчину. Он не мечта, теперь я это вижу. Он просто кошмар. И я бы возненавидела его, даже если бы он пообещал тебе нечто большее. Но если он только обещает тебе клетку, а я не могу тебя выгнать, то могу хотя бы показать, как выглядит свобода. Покажу тебе, что есть много загорелых, мускулистых, классных мужчин, которые были бы счастливы подарить тебе все.

Да, мои подруги меня любят. И что еще более важно, они видели меня насквозь. Они беспокоились обо мне. И имели на это право. Джей поглощал меня, медленно, как питон, сжимаясь, готовясь сожрать целиком. Я хотела этого. Я добровольно шла на это.

— Он не придет, — сообщила я ей тихим, но уверенным голосом. — И я не хочу от него освобождаться. Не сейчас. И определенно не сегодня вечером. — Честность этих слов ранила. Правда о том, как далеко я зашла, вслух звучала уродливо и жалко, но другого выхода не было. Я не могла лгать своей подруге и, конечно, не могла притворяться с другим мужчиной.

Рен на мгновение замолчала. Не осуждая, не жалея меня, потому что Рен не такая.

— Ну тогда, сучка, нам надо провести отличную ночь.

Я чокнулась своим бокалом с ее, изобразила улыбку и сказала:

— Черт, уверена, что так и будет.

Так и было. Какой бы несчастной я ни была в своем нынешнем эмоциональном состоянии, у меня было трое самых лучших друзей. У меня была потрясающая вечеринка. Я выглядела как чертова мечта. Жизнь была хороша. Вечеринка — легендарной.

Джей так и не пришел.

ГЛАВА 15

Джей

Он слышал о вечеринке. Конечно, слышал. Когда дело касалось Стеллы, он знал все. Это его обязанность.

Он знал, что ее сумасшедшая подруга Рен устраивает вечеринку. Также знал, что она развлекалась с Карсоном. Это его позабавило. Потому что эта женщина серьезно издевалась над ним. Он никогда не видел, чтобы на Карсона действовала женщина. Черт, он даже никогда не видел, чтобы он смотрел на женщину.

Джей был уверен, что в мире нет дамочки, способной справиться с Карсоном. Но потом появилась Рен. И теперь похоже, что Карсон встретил единственную женщину в мире, с которой он не сможет справиться.

Рен игралась с Карсоном.

А теперь она игралась и с ним.

От его внимания не ускользнуло, что она пыталась заманить его на вечеринку с мужчинами, намекая о том, что Стелла доступна всем.

Это его тоже позабавило. Рен пыталась заставить его ревновать. Пыталась заставить его прийти на вечеринку, чтобы он заявил о своих правах. Но чего она не знала, так это того, что Стелла уже принадлежала ему. Не имело значения, что будет делать другой мужчина; Стелле это было бы неинтересно. Она будет думать о нем всю ночь.

И он думал о ней. Представлял ее в этом белом платье. С этими крыльями. Похожа на ангела, упавшего с небес. Видимо, глубоко падала, раз оказалась в его объятиях. У него не было никаких планов отпускать ее.

И у него не было никаких планов идти на вечеринку. Потому что он не был ангелом. Даже не святым. Он был грешником.

Стелла

Наступила суббота. Та, что после моей вечеринки.

Почти вечер.

Я провела утро, работая над новым образом для знаменитости. Он был хорошим человеком или, по крайней мере, вел себя как таковым. Он был добрым, у него не было толпы людей, бегающих в особняке. Он первый поздоровался со мной, предложил кофе, который сам приготовил, и вообще был очень харизматичным и милым.

Ладно, Олли Каннингс был более чем харизматичным и милым. Он был гребаным Голливудским сердцеедом. Старый Голливуд. Как Кэри Грант. Но черты лица пожестче. Что меня удивило, ему нужен был стилист. Когда я только приехала, на нем была простая белая футболка и джинсы.

Он пожал плечами, когда я спросила его, почему он нанял меня.

— Ненавижу выбирать шмотки. У меня впереди вечеринки с вручением наград, ток-шоу. Я бы с радостью пошел в этом, — он указал на свою грудь, — если бы мой менеджер не содрал с меня кожу заживо. — Его глаза метнулись по гардеробу, прежде чем он наклонился, чтобы прошептать: — Я немного боюсь ее.

Я не могла не усмехнуться. Его менеджер связалась со мной. Я работала с ней раньше, и она была чертовски устрашающей. Отлично справлялась со своей работой, но я всегда боялась с ней поругаться. Хотя она была ненамного старше меня.

Я провела с ним все утро. И это не было похоже на работу. Это было похоже на свидание. Хотя он ничего не делал, чтобы я себя так чувствовала. Олли не был жутким или сексуально вызывающим. Зато у него были пронзительные, голубые и полные секса глаза. Но я думаю, он всегда такой.

И он мне нравился. Нравилось проводить с ним время. Нравилось смеяться вместе с ним. Нравилось, что он легко рассказывал про свою семью — они владельцы ранчо в Колорадо, которые безжалостно дразнили его за то, что он стал «голливудским красавчиком», но он их очень любил. Олли даже спрашивал о моей семье, выглядя искренне заинтересованным.

Когда мы закончили, мне почти не хотелось уходить. Что просто неслыханно, ведь сегодня суббота. Если бы я действительно устроилась на работу с четким графиком, я бы еле-еле сдерживала энергию, постоянно следила за телефоном, отсчитывая минуты, когда уже можно поехать к Джею.

Я бы проклинала светофоры и саму себя за то, что притворялась сильной и независимой. К тому времени, как я приехала в Малибу, я была бы самой изголодавшейся по сексу версией самой себя.

Но сегодня все по-другому. Я сказала себе, что это лишь потому, что прошло много времени с тех пор, как я наслаждалась деньками с привлекательным мужчиной. Даже пыталась сказать себе, что меня уже тошнит от этой договоренности. От Джея. Будто новизна прошла, и теперь я готова к настоящим, здоровым отношениям. С таким мужчиной, как Олли.

Может быть, даже именно с ним.

Но я не могла лгать себе больше нескольких секунд. Потому что меня не тошнило от этой договоренности. И конечно, не тошнило от Джея. Все наоборот. Я больше и больше привязывалась к нему. И обманывала себя, думая, что он привязывается ко мне. Будто у него есть ко мне чувства. И, если быть честной, я немного злилась из-за того, что Джей не пришел на мой день рождения. Несмотря на то, что он этого не обещал. Вечеринка же не была на выходных. Даже если бы это было так, он бы все равно не пришел. На дни рождения приходят парни к своим девушкам.

Джей не был моим парнем.

Я знала, что он ни за что не пришел бы, даже если бы знал, что Рен решила сосватать меня со всеми. Джей не будет отклоняться от своей регламентированной системы. Он не давал мне никакой ложной надежды. Это не в его стиле.

И все же я лелеяла надежду в своем романтическом сердце. И в своем темном, мелочном сердце я была зла на Джея. За то, что он не изменился ради меня. За то, что он не делал никаких романтических жестов. За то, что не вел себя так, как будто мы в каком-то романтическом фильме.

На самом деле, это все моя вина. Но это не помешало мне хлопнуть дверцей машины чуть сильнее, чем это необходимо, когда я подъехала к тому, что теперь считала «своим» местом.

Джей был в своем кабинете. Я вошла в дом ключом, который он дал мне на прошлой неделе.

— Это ничего не меняет, это не значит, что я что-то чувствую к тебе. Это значит, что я предпочитаю удобство, чтобы ты сама заходила, раз уж говоришь, что будешь отсутствовать в моё время.

Это он сказал, когда давал ключ вместе с инструктажем по кодам сигнализации.

Он изо всех сил старался показать, что я ему не нравлюсь, за исключением выходных или мероприятий, которые я посещала с ним. Он делал все, чтобы у меня не было к нему никаких чувств. И здравомыслящая женщина не должна испытывать чувств к этому холодному, сложному и суровому мужчине. Но когда он прикасался ко мне, казалось, что небо обрушится, а я и не замечу. И я не получу ни одной царапины, потому что Джей не позволил бы этому случиться.

Я спала в полном, безмолвном покое в его объятиях, ни разу не просыпалась, не видела кошмаров.

Джей готовил еду для меня.

Он увидел тьму внутри меня и дал ей приют.

Там были какие-то чувства. Под его гранитной маской. Я видела их. Чувствовала их, когда он не мог заснуть, не обнимая меня. Когда он нежно целовал меня в голову, думая, что я сплю. Включал мой любимый фильм, о котором я упоминала один раз. Клал книги моих любимых авторов на тумбочку с моей стороны кровати.

В этом грешнике были следы сладости. Были явные признаки того, что его обещания «ничего не чувствовать» были просто хорошо замаскированной ложью.

Или я просто безнадежным романтик, лгущий самой себе.

Некоторое время я молча наблюдала за ним, пока он, не отрывая глаз от компьютера, делал бог знает что. Может, он пишет эротический роман? Может быть, некоторые из моих любимых романов были написаны мужчиной, с которым я сейчас трахаюсь.

Джей знал, что я наблюдаю за ним. Конечно, он знал. Этот человек полностью контролировал свое окружение. Он никогда не расслаблялся, всегда был начеку. Несмотря на то, что он носил костюмы за десять тысяч долларов, несмотря на то, что у него был особняк, он мог позаботиться о себе. Мог защититься. Шрамы, покрывающие его тело, говорили о том, что ему уже приходилось это делать. Джей боролся за эту роскошную жизнь. Я даже не могла себе представить, через что он прошел. Что заставило его поверить, что он не способен любить, из-за чего теперь хочет быть в строгом согласии с женщиной, контролировать все, лишь бы ему не причинили вреда. Он не был неуязвим.

Мне до боли хотелось узнать о нем побольше. Найти способ доказать, что он может мне доверять. Но я понятия не имела, как это сделать. И все равно не была уверена, что у меня хватит эмоционального интеллекта, чтобы дать ему все, в чем он нуждался.

Мои мысли вернулись к утру с Олли, и как легко все было. Он был открытым, непринужденным, и ему было интересно со мной. Это я хорошо знала. Единственными осложнениями с ним были папарацци. И реалии его работы. Но не было бы никаких правил. Ему не пришлось бы приказывать мне быть с ним.

Но между Джеем и мной было что-то такое, что не было легким или простым. Джею приходилось командовать мной. И я не знала, как представить себе жизнь, не повинуясь ему.

Я такая жалкая.

— Ты опоздала, — сказал Джей, прерывая мои мысли.

— Встреча только закончилась, — ответила я, чувствуя себя странно виноватой.

Он не поднял глаз. Наверное, был зол. Ему не нравилось, когда я опаздывала. А мне не нравилось, что я все еще работала в выходные, хотя мы об этом договорились с самого начала.

— С Оливером Каннингсом, — заявил он.

Я моргнула, на мгновение удивившись. Конечно, он знал, где я была и с кем. Это слишком агрессивно. Неадекватно. Но мне это нравилось. Нравилось, что он следил за мной, вкладывал энергию и деньги, лишь бы знать, где я нахожусь.

Это означало, что ему не все равно.

И так я чувствовала себя в безопасности.

Как бы я ни была феминисткой двадцать первого века с сильным чувством независимости и здоровыми границами в отношениях, часть меня — большая часть — наслаждалась быть… в его собственности. Не просто подчиняться кому-то, а только Джею. Такие чувства не выйдут за рамки этих отношений; я всегда буду принадлежать только Джею. Это мое благословение. Мое проклятие. Он наверняка будет владеть многими женщинами после меня. И до меня их было много.

— Почему ты выбрал меня? — спросила я, вместо того чтобы продолжать обсуждать Олли.

Джей сделал паузу, что было совершенно нехарактерно для него. Он был готов наказать меня за опоздание, может быть, за то, что я опоздала из-за другого мужчины. Когда Джей хотел наказать меня, ничто его не останавливало. Но он сделал паузу.

— Я не особенная, — продолжила я, не в силах остановиться.

Джей пусто уставился на меня. Ну, то, что посторонний наблюдатель мог бы воспринять как пустоту. Я больше не была для него незнакомкой и определенно не наблюдателем. Теперь я была вовлечена в этого человека, в его жизнь, но даже сейчас чувствовала, что ничего не знаю о нем, лишь могу распознать тонкие изменения в его выражении лица.

В его взгляде был вопрос. Интенсивный.

— Я легкомысленная, — продолжила я. — Трачу слишком много денег на ненужные вещи. Всегда делаю безответственный выбор, и уверена, что буду продолжать это делать. Моя работа не помогает людям, не вносит никаких положительных изменений в мир. Только немного преподношу для индустрии моды. Не вызываюсь добровольцем. Не уничтожаю наркобаронов или серийных убийц и не управляю приютами для бездомных. Я пью со своими подружками коктейли, которые стоят в три раза дороже, чем должны. Я хожу на вечеринки и веду легкомысленную жизнь.

Я начала расхаживать по комнате, потому что оставаться неподвижной под пристальным взглядом Джея было почти невозможно. Я подошла к его книжному шкафу, поднимая разные предметы, а затем кладя их обратно.

— В этом городе тысячи женщин живут также, — продолжила я. — Я не особенная. Не та, кто заслуживает такого внимания. — Я махнула рукой Джею. — Твоего внимания, — добавила я, понизив голос, говоря таким тоном, который просто ненавидела.

Я должна гордиться собой. Кем я была, кем стала. Почему же я так упростила свою жизнь, которую любила до того, как в нее вошел Джей? Но я ничего не могла с собой поделать. Он открыл так много частей меня. Теперь я другая. И то, что раньше наполняло мою жизнь, теперь ничего не значило.

Джей сидел и наблюдал за мной все время, пока я говорила, и не перебивал. Хотя энергия, исходящая от него, становилась все гуще и гуще, и я подозревала, что выражение его лица стало более напряженным, но я изо всех сил старалась не смотреть на него.

Однако когда я закончила, все ставки были отменены. У меня не было возможности избежать его взгляда, потому что он подошел от своего стола к книжному шкафу, заключив меня в клетку. Предметы с грохотом упали на пол, когда я ударилась спиной о полку.

— Надо собрать, — кротко предложила я.

Он не ответил.

— Они, наверное, очень дорогие, — продолжила я. — Давай поднимем.

— Заткнись, — прошипел он.

Мои губы сжались вместе. Я не была из тех женщин, которые затыкаются, когда мужчина говорит ей об этом. Но до Джея я не была женщиной, которая позволила бы привязать себя к кровати на всю ночь или выпороть тростью. Я не была женщиной, которая думала, что ей все это понравится.

Теперь я была женщиной, которая перестала говорить, когда ее мужчина велел ей заткнуться.

— Это последний раз, когда ты говоришь подобное дерьмо, но если я буду заставлять тебя молчать, эти раны будут гноиться, а я этого не потерплю, — сказал мне Джей. Его глаза были яркими, живыми, манящими. — Так что я не собираюсь приказывать тебе больше так не говорить. Тебе нужно поговорить. Несмотря на то, как сильно у меня закипает кровь от таких слов, мы все обсудим. Если это не поможет, ты пойдешь на терапию.

Я подняла брови и забыла, что должна была заткнуться.

— Ты заставишь меня пойти на терапию? — спросила я с укором в голосе. Хотела скрыть страх, который ощутила внизу живота. Он думал, что я сломлена. Он увидел что-то внутри? Начало чего-то необратимого? Мой самый большой, самый темный страх?

Конечно, нет. Джей точно не ясновидящий. Он просто чертовски искусен в чтении людей.

Вот почему он услышал укор в моем тоне.

— Я не намекаю, что с тобой что-то не так, — ответил он ровным голосом. — По моему мнению, ты само совершенство.

Его рука двинулась вверх, проведя тыльной стороной ладони по моей щеке.

— Я хочу, чтобы ты поверила, что с тобой все в порядке. А профессионал в этом деле даст тебе инструменты, чтобы понять это. Наше тело похоже на машину, Стелла. Разум — самая сложная часть из всех. Мы не можем знать все тонкости своего разума. Не можем знать, как исправить то, что нас сломало. Так что, если ты не можешь избавиться от этих гребаных ядовитых мыслей, я усажу твою задницу в кабинете психотерапевта.

Его глаза потемнели, а мои соски затвердели в ожидании.

— А пока что я скажу тебе, кто ты есть, — продолжил он. — Ты упряма до такой степени, что это бесит меня и в то же время впечатляет. Ты бесстрашна в том же самом смысле. Ты так жаждешь жизни, что пожираешь ее со свирепостью, несмотря ни на что. Ты танцуешь в гребаном клубе, как будто никто не смотрит. Ты роскошно одеваешься, но все же ты самая великолепная, когда на тебе вообще ничего нет, кроме отметин, которые я на тебе оставил.

Его рука легла мне на шею. Плотно.

— Ты думаешь, что у тебя есть пределы, но потом ты видишь, что за ними есть еще кое-что, и ты счастлива идти дальше. — Его большой палец коснулся нежной кожи моей шеи, а взгляд остановился на моих губах. — Я объездил весь мир, встречал хороших, плохих людей и всех, кто был между ними. Я трахал многих женщин. Разных женщин. Я думал, что знаю о них всё. Думал, что все контролирую, и никогда не позволял никому вцепляться в себя.

Его хватка немного усилилась, прежде чем он переместил ее вниз, на мою ключицу, задев мой сосок, а потом обхватил мое бедро. Его голова склонилась к моей шее, где он глубоко вдохнул мой запах.

Затем его глаза снова встретились с моими.

— Ты особенная, — прохрипел он. — Таким образом, что я даже не знаю, как объяснить. Это пугают меня до чертиков. Таким образом, что у меня возникает искушение убрать тебя из своей жизни, потому что ты ставишь под угрозу контроль, а мне потребовалось десять лет, чтобы крепко ухватиться за него.

Мое бедро слегка запротестовало, когда он надавил на него подушечками пальцев. Он говорил вещи, которые задевали мое сердце. Разбивали его.

Затем дно ушло у меня из-под ног, потому что он говорил о том, что хочет убрать меня из своей жизни, я больше не могла вдохнуть.

Если Джей принял решение покончить с этим, я ничего не могу поделать. Он не передумает. В этом я бессильна. Это ужасно, но я не могла быть с ним по-другому. И он мне нужен.

— Почему твоего кота зовут Волан-де-Морт?

Вопрос возник из бездны, которая называлась «жизнью» после того, как Джей закончил трахать меня. Чем дольше мы были вместе, тем больше времени мне требовалось, чтобы вырваться из его хватки. Найти себя снова.

Вот почему мне потребовалось много времени, чтобы ответить ему. Ответить на второй вопрос о моей жизни, который он мне когда-либо задавал.

Про гребаного кота.

— Потому что он злое существо, — ответила я, подбирая слова. — И я обожаю Гарри Поттера. Я верю, что он темный волшебник, перевоплотившийся в кота. Я поняла это в ту же секунду, как подобрала его в приюте. Он уставился мне в глаза, зашипел, а затем вцепился когтями в шею.

Я указала на область чуть выше ключицы, где был тусклый шрам.

Пальцы Джея коснулись сморщенной кожи, и у меня перехватило дыхание. В том, как он прикоснулся к шраму, было какое-то благоговение. Нежность. Я поймала себя на том, что завидую ему. Я позволяла ему свободно прикасаться к своим шрамам, но его шрамы все еще были запрещены для меня.

— Если считаешь его таким злым, тогда почему ты взяла его домой? — Джей задал свой третий вопрос.

— Потому что даже злым вещам нужен дом, — прошептала я. — Им нужен кто-то, кто примет их. И полюбит. — Я сглотнула, глядя в глаза Джея. — Я умею любить злые вещи.

Джей долго смотрел на меня. В этом мгновении я бы хотела остаться жить.

— Иди приведи себя в порядок, — проинструктировал он ледяным голосом.

Момент был упущен. Что бы это ни было, все кончено.

Я научилась хорошо переносить эти удары. Но они все равно причиняют боль. Каждый раз, когда он уходил, закрывался от меня, исчезала возможность того, что это превращалось в нечто большее, чем договоренность. Это меня убивало.

Но все же я оставалась.

И подчинялась.

Когда вышла из ванной, на моей подушке лежала коробка. Джей стоял у окна, глядя на океан, повернувшись ко мне голой спиной. Мои глаза пробежались по его мускулам, по шрамам, которые я едва могла разглядеть в тусклом свете.

Он не обернулся. Хотя мне ужасно хотелось подойти к нему сзади и обнять, я этого не сделала. Если Джей вставал спиной, это означало, что я не должна прикасаться к нему. Одна из многих вещей, которым я научилась. Одна из его многочисленных границ.

Вместо этого, я подошла к кровати и схватила бархатную коробочку со своей подушки. Теперь я привыкла получать подарки. Но все еще не знала, как к ним относиться. Придется ли мне забрать их с собой, когда все закончится? Так у меня будут физические напоминания об этом человеке. Может быть, поэтому он и дарил их мне, потому что хотел, чтобы его не забывали.

Я сделала резкий вдох, когда открыла коробку. В середине шкатулки на тонкой золотой цепочке лежал один рубин. Это было просто поразительно. Необычно. Это самая красивая вещь, которую я когда-либо видела.

— Повернись. — Джей пересек спальню, а я и не заметила. Он взял коробку у меня из рук, и я повернулась.

Джей убрал мои волосы с затылка, затем застегнул ожерелье, его рука на мгновение задержалась на моей шее, прежде чем он развернул меня.

Я искала что-то в его глазах, что угодно, но они оставались темными, бесстрастными. Хотя, с рубином на шее, это почему-то не ранило меня так глубоко так раньше. Что-то ощущалось по-другому. Как будто произошла какая-то перемена. Это было не просто ожерелье.

— Оно прекрасно, — прошептала я, чувствуя, как комок подступает к горлу.

— Исторически считалось, что рубины обладают мифическими свойствами, — объяснил Джей, теребя камень, лежащий у меня на шее. — Люди думали, что ношение камня близко к сердцу позволит его владельцу жить спокойно. Что этот камень защитит их от опасностей. — Глаза Джея встретились с моими. — Пока я с тобой, у тебя не будет мирной жизни. Твоя жизнь будет в опасности. Это изменится, только если я тебя оставлю. И все же я не хочу оставлять тебя. И не собираюсь. Поэтому даю тебе шанс носить мир на шее, потому что в твоем сердце всегда будет хаос.

Мое сердце дрогнуло от его слов. Джей не собирался бросать меня. Это была клятва. Приговор к жизни в хаосе. И тьме. И я не хотела ничего больше.

ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

— Что думаешь о встрече с моими подругами? — спросила я, не в силах скрыть дрожь в голосе. Мне потребовался весь день, чтобы заставить себя задать этот вопрос. Мое тело превратилось в комок нервов, в горле пересохло, несмотря на бокал мартини передо мной.

Джей оторвал взгляд от разделочной доски. Он готовил мне ужин. Я сидела на другом конце кухонного островка и наблюдала. Передо мной не было книги. Телефона тоже. Только мой напиток и мой мужчина. Если можно назвать его моим.

Его драгоценные камни были у меня на шее, на запястьях. Его хватка была вокруг моего сердца. Теперь между нами было что-то большее. Он готовил мне ужин. Каждую ночь я была здесь. Он делал для меня коктейли. Сначала смешивал напиток, потом включал мою любимую музыку. Когда хотел, чтобы я читала, он брал книгу с прикроватного столика и клал ее передо мной. Когда ему требовалось мое внимание, не всегда разговор, просто внимание, он не клал книгу.

Иногда я разговаривала. Рассказывала ему о своем дне, даже если он не спрашивал. Я говорила о Карсоне и Рен, шутила о том, как будут выглядеть их дети, о том, какую опасность они будут представлять для мира.

Джей не отвечал, но и не велел мне замолчать. Что-то подсказывало мне, что ему это нравится. Быть на кухне, готовить для меня, пока я говорю о нормальных вещах. Я не думаю, что у него было такое раньше. С другими женщинами. О которых я изо всех сил старалась не думать.

Я хотела победить их. Этих женщин. Я не должна считать себя соперником. Но хотела, чтобы все было по-другому. Желала, чтобы Джей был чем-то большим, чем просто тенью в моей жизни, бросая свое присутствие на все, к чему бы я не прикасалась. Я хотела, чтобы мои лучшие подруги познакомились с ним. Как будто, встретив их, он каким-то образом закрепится в моей жизни.

Встреча с подругами — новая глава в отношениях. Ведь они — мои родственные души.

— Нет.

Голос Джея пронесся сквозь мои мысли, разрывая мечты.

— Нет? — повторила я тем же слабым голосом. Я чертовски ненавидела этот голос.

— У меня только два дня в неделю с тобой, Стелла, — сказал Джей. — Я не собираюсь делиться ими ни с кем.

Спорить с ним было бессмысленно, хотя мне не терпелось сказать ему, что он уже делился, когда мы ходили на его мероприятия. Мне же приходилось делить Джея со множеством людей.

Но опять же, на самом деле он не был моим, да?

Я принадлежала ему, и он командовал.

Поэтому вместо того, чтобы спорить, я просто кивнула один раз, отхлебнул напиток, и попыталась проглотить свою боль.

ГЛАВА 16

Стелла

Не знаю, что меня разбудило. Обычно я крепко спала, когда ночевала у Джея, но сейчас что-то пошло не так.

Руки Джея не обнимали меня. Его не было в постели. Может быть, его отсутствие разбудило меня. Или просто какое-то смутное и ужасное чувство, что что-то не так.

Вот тогда-то я и услышала голоса. Дверь спальни была закрыта, но из-под нее лился свет. Джей всегда спал в полной темноте. Моя рука потянулась за телефоном на тумбочке. Он загорелся, показывая время. Три часа утра.

Мой желудок сжался. Сколько я себя помню, всякий раз, когда сон покидал меня, всякий раз, когда яркие кошмары меня будили, было три часа ночи. Несмотря ни на что.

Но в этот раз кровь в жилах застыла. В этом было что-то недоброжелательное. Что-то не так. Я пыталась узнать, по какой причине мое тело будило меня в одно и то же время в течение стольких лет. В это время я испытывала страх без всякой объяснимой причины.

Должно быть какое-то объяснение.

К счастью, в интернете их было предостаточно. Предположительно, это был «Час дьявола». Когда демоны и черная магия были сильнее всего. Где грешники совершали самые темные деяния.

За эти годы со мной в это время ничего не случилось, кроме того, что я видела в своем уме. Но сейчас что-то реально происходило. Это был, конечно, не дьявол, но это был грешник.

Мои ноги онемели, когда коснулись пола. Я положила телефон обратно на тумбочку, прежде чем схватила кимоно, который Джей подарил мне прошлой ночью. Самое красивое, роскошное кимоно ручной росписи, которое я когда-либо видела. То самое, которое я всерьез подумывала купить в течение последних шести месяцев, но так и не смогла заставить себя, потому что оно было возмутительно дорогим даже для меня.

Я даже не спросила, как он узнал об этом. Я бы не удивилась, если он нанял какого-то хакера для выслеживания моей интернет-активности. Страшно, как быстро я приняла — приветствовала — всеобъемлющее присутствие Джея в моей жизни.

Но прямо сейчас меня пугало его отсутствие. Зная, что гудение голосов за дверью спальни — к которой было прижато мое ухо — означало только плохие вещи.

Мне следовало вернуться в постель. Что бы там ни происходило, это не мое дело. Что бы ни происходило, это касается Джея. Дьявольское дело. Не мое. Я знала, что открытие двери и движение навстречу этим голосам может стать концом нашего с Джеем соглашения. Я не должна ничего о нем узнавать.

Но я жаждала узнать о нем больше. А может быть, на каком-то уровне хотела, чтобы это соглашение закончилось. Может быть, стоило рискнуть и узнать, с каким дьяволом я сплю.

Дверь скрипнула, когда открылась, и я вздрогнула, затаив дыхание. Низкий гул не смолкал. Я продолжала идти по коридору в сторону кухни, откуда лился свет. Чем ближе я подходила, тем яснее становились голоса.

— Они осмелели, — голос Карсона. Я не удивилась, что он тоже замешан в чем бы то ни было. Карсон был главным в жизни Джея. И, как следствие, в моей. Если я была не на машине, Карсон забирал меня оттуда, где бы я ни была. Не часто, потому что в его должностные обязанности, вероятно, не входил шофер, но иногда. Чаще всего в тех случаях, когда я была с Рен.

Он входил и выходил из дома, когда я была там. Я подумала, что он, должно быть, получил какое-то разрешение от Джея, потому что было много случаев, когда я ходила голой по всему дому.

Он никогда много не говорил, но я сделала все возможное, чтобы подружиться с этим человеком и добродушно дразнить его по поводу Рен. Что теперь вполне можно было назвать отношениями. Настоящими. Без правил, без границ, хотя Карсон казался именно таким парнем. Они еще не появлялись вместе на публике, учитывая, что большую часть времени проводили за закрытыми дверями. Рен по-прежнему молчала об их сексуальной жизни, а это означало, что он ей нравился.

Реально нравился.

Мы все хотели этого для нее. Стабильного, сильного мужчину, который смог бы защитить ее. Может быть, даже приручить, совсем чуть-чуть. Мы не хотели, чтобы наша дорогая Рен изменилась ради мужчины, но мы также не хотели потом забирать ее из какой-нибудь тайской тюрьмы. Я была рада их отношениям и переменам, которые видела в своей подруге. До сих пор. До того момента, когда я вошла на кухню, где стояли Карсон, Джей и девушка.

Девушка, о которой шла речь, была одета в обтягивающее, короткое, разорванное платье и шестидюймовые каблуки. Тушь запачкала все ее лицо. Вместе с кровью. Похоже, она от пореза на губе и одного чуть ниже глаза. Глаза, который был распухшим и даже не открывался.

Ни один из мужчин, казалось, не был слишком обеспокоен тем, что перед ними стояла окровавленная, избитая девушка, нуждающаяся в медицинской помощи и, может, в каком-то утешении.

Они увидели меня прежде, чем я успела что-либо сказать, и это было хорошо, так как я понятия не имела, что говорить. Я была так потрясена этой ситуацией. Очень наивно с моей стороны. С самого начала я знала, что жизнь Джея связана с каким-то насилием. Знала, что за поверхностью скрывается многое. Много опасных вещей. Вещи, о которых я добровольно не знала, потому что доверяла Джею. Я верила, что у него есть какой-то моральный кодекс, каким бы извращенным он ни был. Я знала, что он не был прекрасным принцем, но и не думала, что он злой серый волк.

— Стелла, в постель. Сейчас же, — скомандовал Джей, его мутные зеленые глаза пристально уставились на мое лицо, руки были крепко сжаты в кулаки по бокам.

Обычно я повиновалась бы такой команде, уже привыкла это делать, и его тон прямо-таки напугал меня. Но эта ситуация не была нормальной. Вместо того чтобы сосредоточиться на Джее, я обратила внимание на девушку. Истекающую кровью девушку.

— Ты в порядке? — спросила я мягким голосом. — Может, кому-то позвонить?

В полицию. Вот кому сейчас я должна позвонить. Полиция уже должна быть здесь. Но поняла, что ни Джей, ни Карсон не планировали этого делать.

Она моргнула, затем посмотрела на Джея, который все еще смотрел на меня.

— Я в порядке, — прошептала она. Ее голос был хриплым. Едва слышный скрежет. Мои глаза сузились на ее шее, на красных отметинах. Кто-то пытался ее задушить. Кто-то избил эту девушку, а затем пытался ее убить.

Она не в порядке. Она в ужасе. Она стояла с двумя мужчинами, которые не утешали ее и не помогали. Черт возьми, они могли быть ответственны за это.

Не думая дальше, я двинулась. Чего я не сделала, так это не посмотрела на Джея. Я знала, что его глаза следили за мной через всю комнату. Скорее всего, они полны ярости за то, что я ослушалась его, но сейчас меня это не волновало. Я прошла между Джеем и Карсоном и взяла девушку за руку.

Она слегка вздрогнула, когда моя рука коснулась ее, но не отстранилась. Она сильно схватилась за меня.

— Я Стелла, — тихо сказала я так мягко и успокаивающе, как только могла.

— Диана, — прохрипела она в ответ мучительным хрипом.

Я улыбнулась ей, делая все возможное, чтобы она чувствовала себя спокойной и в безопасности. И сделала все возможное, чтобы не разрыдаться.

— Диана, хочешь пойти со мной в ванную, я помогу тебе привести себя в порядок? — тихо спросила я.

И снова ее глаза со страхом метнулись к Джею, как будто она боялась, что ее ответ будет неправильным.

— Тебе не нужно смотреть на него, — сказала я ей, очень осторожно двигая другой рукой, чтобы взять ее за подбородок и повернуть ее обратно ко мне. — Он не твой начальник. И не мой. Я о тебе позабочусь. — Я постаралась, чтобы мой голос звучал твердо. И для Дианы, и для Джея.

— Если хочешь уйти, то можешь пойти со мной, я оденусь, и отвезу тебя туда, куда нужно, — добавила я на случай, если она хочет сбежать. Хотя, не на всякий случай. Ей определенно нужно было какое-то спасение. И мне тоже. — Никто тебя не остановит. — Опять же, это мог сделать только Джей.

— Нет, я останусь, — кротко ответила она. — Здесь я в безопасности.

Я не была уверена, обращалась ли она ко мне или к себе.

— Все верно, дорогая, здесь ты в безопасности, — повторила я. — Пойдем в ванную.

Затем я посмотрела на Джея. Его взгляд был чистым льдом, сфокусированным прямо на мне. Вся его угроза, вся его сила. Но я не испугалась. Ни капельки. По крайней мере, не сейчас.

— Мне нужна аптечка, — сказала я ему, убедившись, что мой голос был твердым, бесспорным. — Принеси в ванную.

Не дожидаясь его ответа, я вывела Диану из кухни и повела в ванную. Как только мы оказались там, мне не терпелось запереть дверь, но нужен был Джей с аптечкой.

— Хочешь принять душ? — спросила я, потом заколебалась, потому что, если бы ее изнасиловали, нужно пойти в больницу за сбором анализов. Я была почти уверена, что именно это и произошло. К счастью, мой собственный опыт был иным. У меня не осталось было синяков, кроме как внутри. А у этой девушки останутся шрамы. Навсегда.