Глава 2

– Наверно, это там. – Эван кивком указал куда-то вниз слуге Майклу.

– Слава Богу.

С вершины холма они некоторое время смотрели на долину, где стоял дом Ангуса Камерона. Безлесные холмы, красивая долина, небо, такое голубое, что слепило глаза, воздух, настолько чистый и живительный, что болела грудь. Наверняка все это вдохновило бы поэта… Однако мысли Эвана отнюдь не напоминали прекрасные стихи. После адского путешествия, большей частью в седле, под ледяным дождем, по грязи, которой с лихвой хватило бы, чтобы заполнить эту долину, он добрался до цели едва живым.

«Надеюсь, ты сейчас получаешь удовольствие, дядя Дункан», – промелькнуло в его мозгу.

– Не спеши благодарить провидение, Майкл: вряд ли окончание путешествия улучшит нашу судьбу. Возможно, у Ангуса Камерона есть шестеро громадных рыжих сыновей, и они носят клетчатые юбки, а также швыряют друг в друга для забавы стволы деревьев. А еще здесь, без сомнения, на ужин подадут хаггис, а я не поклонник ливера в телячьем рубце.

– Сэр, неужели у вас нет добрых слов для соотечественников?

– Ах вот ты о чем. Ну да, я шотландец и, тем не менее, не люблю горцев. Они только мнят себя чистокровными шотландцами. Многие горцы не согласны с объединением, с признанием своей земли частью Великобритании, и поэтому большинство из них до сих пор живет в забытых Богом долинах вроде этой, мирясь с мерзкой погодой, от которой сбежал бы любой нормальный человек.

Спускаясь в долину, Эван отнюдь не рассчитывал на радушный прием; он не сообщил Камерону о своем приезде, чтобы не получить отказ, и теперь хотел поскорее выполнить тягостную обязанность.

Долг. Обязанность. После церемонии у короля он больше не Эван Маклейн, светский человек, игрок и пьяница, замечательный любовник, устроитель превосходных лондонских оргий, а пэр, член палаты лордов, глава семейства, состоящего из многочисленных родственников, чьих имен он не знал, и знать не хотел.

Но еще хуже другое. Свет давно привык не замечать его поведение, зато теперь оно вдруг стало печально известно всем. Эван даже слышал, что какой-то бездельник присвоил ему титул «лорда-грешника». Вот уж нелепость так нелепость.

Единственным утешением в этом путешествии служило то, что он покинул Лондон, где несколько мамаш, имевших дочек на выданье, начали слать ему приглашения в дома, где раньше его не принимали. Как же, он ведь теперь граф, и мамаши без зазрения совести предлагали своих невинных дочерей лорду-грешнику.

– Сэр, вы говорили, это будет лачуга, темная и древняя… – Повернув светловолосую голову, Майкл с негодованием посмотрел на вьючную лошадь, которая с трудом тянула поклажу. – Вы заставили меня взять с собой постельное белье и мыло, но тут, похоже, все это есть.

Дядя Дункан всерьез утверждал, что разорил Камерона, однако его дом оказался лучшим из тех, что они видели на протяжении многих миль. Не какая-то грязная хижина с соломенной крышей, а двухэтажный каменный особняк, построенный на собственном участке земли, окруженный привлекательными растениями, с большой конюшней, перед которой стоял довольно приличный экипаж.

Наверное, это одна из тех семей, которая будет питаться одним супом, лишь бы из гордости соблюсти приличия.

– Взгляните, сэр, там что-то происходит…

Переведя взгляд на дом, Эван увидел в двух сотнях ярдов за ним крошечные фигурки людей. Черт побери, неужели он приехал во время какого-нибудь местного торжества? О нет! У него совершенно не то настроение…

Путешественники спустились с холма и, миновав дом, направились к реке, где собравшиеся жители наблюдали за тремя мужчинами, двое из которых медленно удалялись друг от друга.

Эван с интересом посмотрел на решительного блондина, шедшего в их сторону, потом увидел пистолеты.

Ого, да это дуэль!

Человек, приближавшийся к ним, был слишком молод для Ангуса Камерона, на вид ему не больше восемнадцати. Тогда Эван перевел взгляд на его противника, который шел в противоположном направлении. Этот был куда больше похож на Камерона – он выглядел персонажем из драмы эпохи Реставрации: сапоги, панталоны, красный камзол, широкополая и чрезмерно пышная коричневая шляпа с большим красным плюмажем. Видимо, старик носил одежду предков и никогда не покупал ничего нового. «Эксцентричен» – так, кажется, говорил отец Дюклерка. Или слишком беден, чтобы нанять портного.

Но могло быть и хуже: он вообще мог носить одеяние друидов. Высокий, гибкий человек двигался легко, будто годы не состарили его; когда дуэлянты остановились, резко повернулся, и Эван увидел под полями шляпы глаза – но это определенно не были глаза Ангуса Камерона.

Женщина! Суровое выражение лица делало ее старше, но само лицо выглядело довольно молодым.

Блондин тоже повернулся, пистолеты начали подниматься.

Господи!

Натянув поводья, Эван галопом поскакал к ним. Наблюдавшие за дуэлью зрительницы дружно вскрикнули, когда он пронесся мимо. Его внезапное появление на миг отвлекло дуэлянтов, и в результате он успел осадить коня как раз между ними.

– Боже правый, перед тобой женщина. О чем ты думаешь? – Эван возмущенно посмотрел на молодого человека.

– Я думаю, что успею пристрелить ее раньше, чем она меня.

– Черта с два. Убери оружие.

– Кто вы такой, сэр, чтобы вмешиваться? – прозвучал за спиной требовательный голос, и Эван обернулся. Свободные камзол и панталоны не могли полностью скрыть женские формы дуэлянтки. Локон рыжих волос падал из-под шляпы на лицо с прозрачной белой кожей, признаком настоящей шотландской красоты; малиновые губы и нежный овал лица притягивали его взгляд не меньше, чем нефритовые глаза.

– Я лорд Линдейл. – Он впервые использовал титул, чтобы доказать свое право делать то, что его не касалось.

– Никогда про вас не слышала. А теперь уберите лошадь и дайте нам закончить. – Женщина махнула пистолетом в сторону южных холмов, словно давая понять, как далеко ему надо убраться.

– Клянусь, вы этого не сделаете, пока я здесь.

– Тогда отправляйтесь прочь.

– Но в эту долину ведет одна дорога, и я ехал именно сюда. Опусти пистолет, женщина.

– Нет. Джейми Маккей обесчестил мою сестру. – Красный плюмаж наклонился к девушке в коричневой накидке. – Она слишком молода и глупа, чтобы знать повадки мужчин. Он месяцами ходил за ней, а вчера уговорил ее встретиться с ним. Теперь прочь с дороги, чтобы я могла убить его.

– Ты правда обманул ее, парень? – грозно спросил Эван блондина.

Тот покачал головой, и тогда Эван пристально взглянул на девушку с большими испуганными глазами. Она тоже отрицательно затрясла головой;

После этого Эван уже более решительно повернулся к старшей сестре:

– Я говорю, опусти пистолет.

– Черта с два. Убери свою кобылу.

Спешившись, Эван направился к женщине.

– Твоя сестра говорит, дело вовсе не зашло так далеко. Ты должна ей верить. Опусти пистолет или стреляй в меня – я не уйду, и точка.

Зеленые глаза женщины гневно сверкнули, и на секунду Эван подумал, что она действительно может выстрелить. Не желая рисковать, он схватил ее за запястье и аккуратно отобрал оружие.

– Почему ты суешь нос в чужие дела – тебе что, делать нечего? Занимайся своими…

Больше не обращая на нее внимания, Эван подошел к Джейми Маккею. Отчего-то этот парень показался ему слишком уж самодовольным. Когда дело касалось женщины, Эван руководствовался только двумя правилами: никаких жен друзей, никаких девственниц. Теперь это должно стать ясно молодому повесе.

– Ты не обесчестил ее, но собирался, не так ли?

Вместо ответа юноша лишь ухмыльнулся и тут же получил удар кулаком в солнечное сплетение. Зрители дружно охнули, а Джейми упал на колени. Размахнувшись, Эван снова ударил его, на этот раз в лицо, и парень бездыханным опрокинулся на спину.

– Ты кто – его секундант? – Эван взглянул на подбежавшего к ним молодого человека.

– Нет, брат. Джейми не вернулся домой прошлым вечером, и отец послал меня искать его. Хорошо, что он не умер. Теперь потребуется объяснение, ведь вызов послала женщина.

– Полагаю, твоей семье будет трудно замять этот скандал. Убери его отсюда, пока эта фурия не нашла другой пистолет. Да, сунь братика в экипаж и вези домой. Скажи отцу, что сестры Камерон не потаскушки и не объект для развлечения подонков.

Эван взглянул на плюмаж и шляпу. Отличный образчик тех несносных женщин, которые всегда стремятся оставить последнее слово за собой.

Когда поддерживаемый братом Джейми побрел к дому, следом, обходя Майкла и лошадей, двинулась стайка женщин. Эван замыкал шествие.

– А вы куда идете?

Он молчал, не глядя на незнакомку. Не дай Бог, начнется ссора – тогда она скажет, что Эван вмешался не в свое дело, и будет права. Если он назовет ее сумасшедшей, то тоже будет недалек от истины. Тем не менее, несмотря на ее панталоны, он заметил, что ноги выше колен у нее довольно стройные и длинные; а поскольку Эван часто видел женщин без одежды, то мог представить и все остальное.

– Я иду в этот дом с визитом к мистеру Ангусу Камерону. Полагаю, это ваш дедушка?

– Это мой отец. Что вы от него хотите?

– У меня к нему важное дело, ради которого я проделал весьма нелегкий путь из Лондона.

– Долгое путешествие лишь для того, чтобы спасти шкуру Джейми Маккея? Вам следовало прежде написать, и я охотно сообщила бы вам, что Ангус Камерон умер пять лет назад.

Эван остановился как вкопанный. Прекрасно. Только дядя Дункан был способен поручить ему дело и потребовать немедленного исполнения, забыв хотя бы поинтересоваться, живали еще жертва его великого греха. Даже странно, что дом Камерона до сих пор цел, а все семейство не переехало куда-нибудь в Бразилию.

С другой стороны, обещание касалось не одного Камерона, и весть о смерти Ангуса вряд ли освобождала его от принятых обязательств.

– Это печально, что ваш отец умер. Тогда я попробую поговорить с вашей матушкой или братом.

– Будь у меня брат, дралась бы я на дуэли?

– Кажется, вы получали большое удовольствие от этого представления…

– Полегче, мистер!

– Эван, граф Линдейл.

Хотя Эван ни от кого не требовал подобного обращения, но именно сейчас, именно с ней такая возможность доставляла ему радость.

– Так вот, лорд Линдейл, я не получила от этой истории совершенно никакого удовольствия. Просто это было необходимо. Джейми считает, что моих сестер некому защитить, что никто его не остановит, если он попытается позволить себе что-нибудь лишнее. Теперь я напомнила ему и таким, как он, насколько они ошибаются; думаю, на какое-то время мы будем избавлены от подобных неприятностей.

Но Эван почти не слушал: его больше интересовало, как меняются ее глаза. Сейчас они казались вспыхивающими гранеными изумрудами. Кожа ее оказалась в самом деле очень красивой: нежная, как тончайшая японская бумага. Эта отважная представительница семейства Камерон явно уже не девочка; ей, видимо, под тридцать, но это делало ее красоту даже более привлекательной.

– Неужели у вас нет родственников-мужчин, чтобы защитить ваших сестер? Ни кузенов, ни мужа?

– Нет. Это моя забота.

Только сейчас до Эвана вдруг дошло, что зрителями у реки были одни женщины.

– Нет даже слуги-мужчины, которому вы могли бы доверить охрану ворот?

Женщина тихо засмеялась и покачала головой, словно впервые увидела столь глупого графа.

– Это все равно, что пригласить лису охранять курятник. Нет, сэр, я здесь самая лучшая защита, и, если вы приехали с какой-то целью, вам придется иметь дело со мной, так как теперь я глава семьи.

Эван вздохнул. Он почему-то сомневался, что это хорошая новость. Лучше решать вопросы с эксцентричным стариком, чем с сумасшедшей молодой женщиной. Тем не менее, долг есть долг, и если повезет, утром он будет уже на пути в Лондон.


Проводив лорда Линдейла в библиотеку и отправив его слугу с лошадями в конюшню, Брайд поспешила наверх, чтобы переодеться. Когда она попыталась, укрощая непокорные волосы, создать некое подобие модной прически, в комнату проскользнула Мэри.

Несмотря на виновато опущенные глаза, младшая сестра отнюдь не выглядела раскаявшейся.

– Ты правда собиралась убить его?

– Ну уж нет – только хорошенько напугать.

– Я уже говорила тебе, ничего плохого не случилось. Этот лорд Линдейл прав, ты должна слушать меня.

Брайд воткнула несколько гребней в волосы, чтобы удержать массу длинных кудрей на затылке.

– Ничего плохого? Ты что, забыла, в каком виде я тебя нашла? Он уже почти стянул с тебя платье, а его рот был там, куда его может засунуть только жених или муж. – Проворно повернувшись, Брайд погрозила сестре щеткой. – У тебя есть средства и приданое, Роджер Маккей собирается на тебе жениться. А что этот – возьмет, что сможет, и потом растворится в тумане? Не забывай, у нас нет ни отца, ни брата, чтобы заставить его исправить дело.

Мэри огорченно поджала губы, но Брайд это не убедило. Она уже не раз читала сестре подобные нотации, однако Мэри была слишком хорошенькой в свои шестнадцать лет и слишком избалованной мужским вниманием.

– Когда пойдешь вниз, скажи Джилли, что лорд Линдейл наверняка останется на обед. Ну а до ужина я постараюсь его выпроводить.

– Думаешь, он приехал от герцогини?

– Нет. Сомневаюсь.

Увидев прекрасного коня и дорогую одежду гостя, Брайд сначала подумала то же самое и уже готова была направить на него пистолет, но, к счастью, вовремя сообразила, что герцогиня Сазерленд не посылает лордов выполнять для нее грязную работу и не шлет посредников для объяснения своих действий. Ее приспешники всегда являются неожиданно, часто среди ночи, и сгоняют арендаторов с принадлежащих ей земель, чтобы герцогиня могла отдать их фермы под выпасы овечьих стад, которые приносят ей богатство. Она и ее муж уже проделали подобное на юге и западе Сазерленда, называя такие действия «сельскохозяйственным улучшением»; а теперь они купили это графство, собираясь «улучшить» и его.

Хотя недавно герцог Сазерленд умер, разорение арендаторов на этом не закончилось. Месяц назад в восточной долине были сожжены два церковных прихода, и Брайд с сестрами видела, как жившие там семьи, лишившись всего, брели к побережью. Женщину, родившую в дороге и умершую при родах, похоронили вместе с ребенком на ближайшем сельском кладбище. Брайд оставалось только молиться, чтобы не тронули ее ферму, и надеяться, что она сможет убедить людей герцогини. Пусть даже у нее отнимут землю, только бы позволили ей с сестрами остаться в их собственном доме.

Взяв у сестры гребни, Мэри помогла ей укротить волосы.

– Лорд Линдейл очень красивый мужчина, ты так не думаешь?

Однако Брайд, как всегда, имела свое мнение. Она уже составила длинный список недостатков графа, и его внешность была главным из них. Подобное лицо обычно у мужчины, который предполагает, что способен получить все, чего бы он ни захотел. В сочетании с титулом это сплошное высокомерие, и ничего больше…

– Мне ужасно понравилось, как он стал командовать, – продолжала Мэри.

– Это означает, что тебя надо поскорее выдать замуж, голубка. Ладно, найдем тебе подходящего мужа. Ты сможешь им восхищаться месяца два, пока не повзрослеешь и не осознаешь, что значит быть женой. Потом до конца твоих дней тебе придется выполнять его капризы, или ты выплачешь глаза, когда он уйдет к другой женщине.

Вместо ответа Мэри пробормотала что-то вроде «много ты об этом знаешь», намекая на сомнительное умение сестры правильно разбираться в мужчинах.

Воспитание Мэри было важнейшей обязанностью Брайд в числе многих других. Поскольку младшая сестра вообще лишь чудом появилась на свет, ее слишком баловали в детстве, и теперь пришла пора расплачиваться за эту слабость. Ангус был стар, когда родилась Брайд, и очень стар, когда появилась Мэри. Здоровье их матери не вынесло напряжения последней беременности, поэтому в двенадцать лет Брайд осталась с тремя маленькими сестрами и пожилым отцом на руках.

Натянув платье, она повернулась, давая Мэри возможность застегнуть его.

– У меня сейчас нет времени, Мэри. Я тороплюсь. Линдейл приехал не из Сазерленда, что еще опасней. Раз он из Лондона, то мог быть послан правительством.

– О! Ты ведь не думаешь…

– Думаю. Что за дела могут быть у графа к нашему отцу?

Тут Брайд вспомнила, что оставила графа в библиотеке. Впрочем, не такой же он наглец, чтобы рыться в письменном столе… Куда хуже, если он отправился бродить по дому.

– Иди вниз, поблагодари его светлость за спасение Джейми, а заодно отвлеки ненадолго, а я пока кое-что сделаю до встречи с ним. И скажи всем, чтобы в его присутствии не говорили по-гэльски и по-шотландски. Будем говорить на книжном английском, как и он, – пусть не думает, что все мы тут неотесанные селяне и нас легко обмануть.

Дав необходимые указания сестре, Брайд прошла в гостиную напротив библиотеки. Она не пригласила сюда лорда Линдейла, потому что эта комната не годилась для приемов.

Вдоль северной стены под окнами стояли в ряд длинные столы, и на каждом лежали приборы – не столовые принадлежности, а гравировальные резцы, шила, металлические лотки. Сестра Анна сидела у окна, склонившись над листом бумаги, и держала в руке гусиное перо.

– Ради Бога, чем это ты занимаешься? – подозрительно спросила Брайд.

Сестра подняла золотисто-каштановую голову и заморгала, будто со сна.

– Ты сказала, тебе нужны рисунки – ведь ты едешь сегодня в город и…

Анна говорила по-гэльски – так они всегда общались между собой. Только Мэри отказывалась пользоваться гэльским – как младшая из сестер, она меньше испытала влияние отца и хотела выглядеть современной молодой дамой.

– В доме незнакомец, Анна, и одному Богу известно, зачем он приехал. Работа обождет. Прояви хоть немного благоразумия, дорогая.

Сестра недоуменно посмотрела на Брайд, но та решительно сгребла бумагу и сложила ее в стопку.

Вторая по старшинству, Анна была мечтательной и рассеянной. Отец всегда считал, что у нее есть удивительный дар, нечто вроде способности разговаривать с духами, однако у Брайд имелось на этот счет более простое объяснение: ее сестра немного не от мира сего. К примеру, Анна никак не могла взять в толк, почему один и один будет два, а когда ей преподносили эту истину, она допускала вероятность, что, если долго и хорошо думать, может получиться не два, а нечто другое.

Брайд сунула бумаги в ящик и поспешила в дальний угол комнаты, где стоял печатный станок. Убедившись, что после вчерашней работы на столах не осталось ничего неподобающего, она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Где Джоан?

– Ушла помочь слуге нашего гостя с лошадьми.

Этот человек был не менее элегантен, чем хозяин, и тоже довольно красив, так что вряд ли он найдет Джоан привлекательной, однако…

– Иди скажи Джилли, что на обед нужен заяц. И пусть быстрее возвращается да поможет тут убраться. Еще скажи, пусть наденет сегодня чистое платье, а если она не сменит башмаки, я заставлю ее целый месяц заниматься штопкой.

Решив, что предусмотрела все и сестры готовы исполнить ее указания, Брайд отправилась в библиотеку. Она сделала еще два глубоких вздоха и напомнила себе о «книжном английском», который поможет ей принять необходимые меры против бесцеремонного вторжения лорда Линдейла.

«Да, он красив. Даже слишком».

Это была первая мысль, пришедшая на ум Брайд, когда она закрыла за собой дверь библиотеки.

Граф стоял у камина, листая книгу, которую он достал с верхней полки. При его росте для него наверняка не составило никакого труда дотянуться до нее и без приставной лестницы.

Отлично скроенный черный сюртук для верховой езды, узкие штаны из желтовато-коричневой оленьей кожи и высокие сапоги подчеркивали его атлетическое телосложение, но Брайд попыталась убедить себя, что мужественность гостя, столь редкая в этом доме, нисколько ее не трогает.

Тем не менее, будучи правдивой женщиной, она должна была признать, что это не совсем так. Линдейл словно заполнил собой маленькую библиотеку, и ей даже показалось, что это она здесь незваный гость.

Закрыв книгу, граф повернулся, и его темные глаза под безукоризненными дугами бровей в упор посмотрели на нее. При этом его лицо выражало едва скрываемую досаду.

– Благодарю вас за ваше гостеприимство, – сухо произнес Линдейл.

Действительно, Брайд слишком надолго оставила его в одиночестве, и он давал ей это понять.

– Мои извинения, сэр. Ваш приезд явился для нас сюрпризом…

– Да, я понимаю.

Похоже, он чего-то ждал, и поскольку Брайд замерла у двери, он раздраженно указал ей на софу.

– Возможно, если вы сядете, я тоже смогу последовать вашему примеру, после чего мы поговорим о цели моего приезда.

Чувствуя себя глупой и неуклюжей, Брайд присела на софу, а граф, заняв ближайшее кресло, вытянул ноги и расслабился, как человек, привыкший устраиваться непринужденно в любом месте. Подперев рукой подбородок, он стал пристально смотреть на нее, чуть улыбаясь и не произнося ни слова. Его присутствие словно бросало Брайд вызов, на который она не знала, чем ответить. Внезапно у нее даже возникло желание проверить, не виден ли порванный край нижней юбки, не испачкано ли ее лицо…

Внезапно улыбка гостя стала более дружелюбной, и Брайд почувствовала, что краснеет.

– А в платье вы намного красивее…

Брайд сразу насторожилась. Ему определенно что-то от нее нужно.

– Скажите, вы часто надеваете… – Он сделал жест, подразумевая панталоны и камзол.

– Только когда собираюсь кого-нибудь убить.

– Значит, не часто.

– Да, не слишком.

Граф весело рассмеялся, словно она очень удачно пошутила.

– Вы говорили о ваших сестрах. И много их у вас?

– Нас всего четверо.

– Полагаю, вы старшая, раз вы теперь глава семьи. Могу я узнать, как вас зовут, мисс Камерон?

– Брайд.

– И вы в самом деле были чьей-то невестой?

Брайд почувствовала в душе растущую неприязнь. Имя, уменьшительное от Бриджет, по-английски означало «невеста» и часто вызывало уже наскучившие шутки.

– Я не вдова, если вы имеете в виду это.

– Ваши сестры тоже не замужем? Могу я спросить, как их зовут?

– Анна, Джоан и Мэри. Все не замужем.

– Вы часто заряжаете пистолет для их защиты?

– Не чаще раза в год. А почему вас это интересует, сэр?

– Сейчас объясню. Вам что-нибудь говорит имя Линдейл? Ваш отец не упоминал его когда-нибудь?

– Думаю, нет. Так вы знали моего отца?

– К сожалению, не имел чести; однако мой дядя был знаком с вашим отцом много лет назад, полагаю, еще до вашего рождения.

– Это имя ни о чем мне не говорит. Весьма сожалею.

Лорд Линдейл нахмурился.

– Дело заключается в следующем, мисс Камерон: я приехал сюда навести справки о вашей семье.

Брайд похолодела. Именно этого она и боялась. Он приехал в такую даль из Лондона, чтобы навести справки о них. Если она притворится несведущей, он решит, что четыре женщины не могут самостоятельно…

– Видите ли, перед смертью дяди я обещал ему разыскать семью Ангуса Камерона и удостовериться, что у них все в порядке. Вот почему я здесь.

Как странно и неожиданно это слышать. От облегчения Брайд едва не расхохоталась.

– Правда? Вы приехали только ради этого?

– Разумеется. А вы что подумали?

– Ничего. Просто любопытно узнать, что; привело вас сюда. И все же вам следовало прежде написать: я бы сразу сообщила, что у нас все в порядке, мы обеспечены и довольны жизнью. Теперь вы можете спокойно вернуться в Лондон, зная, что исполнили свой долг.

– Увы, не могу: я совсем не так уверен, что ваша семья обеспечена всем необходимым, как вы.

– Простите?

– Одинокие женщины ведут уединенный образ жизни в долине Шотландии, без средств к существованию, и одна из них, пытаясь защитить семью, вынуждена носить панталоны и заряженный пистолет – вот о чем рассказали мне мои глаза.

– Мы получили отцовское наследство, сэр, и поэтому не слишком нуждаемся.

– В самом деле? Так у него была работа? Дядя признался мне, что разорил вашего отца, и я был бы весьма удивлен, если бы узнал, что после смерти ваш батюшка оставил вам значительную сумму.

Только тут Брайд внезапно поняла, кем был последний граф Линдейл. Слава Богу, нынешний граф ничего обо всем этом не знал.

– Тем не менее, мы получили наследство, сэр, и хотя ваша забота о нашем благополучии достойна восхищения, уверяю вас…

– Большое наследство? Кажется, мистер Камерон умер пять лет назад… Неужели того, что он вам оставил, хватило на эти годы? Хотя вы живете здесь в уединении, есть надежда, что младшие сестры еще могут выйти замуж, но едва ли это удастся вам. Если вы не имеете, по крайней мере, несколько сотен годового дохода, я бы не сказал, что вы хорошо обеспечены…

Граф продолжал еще что-то говорить, но Брайд его не слушала. «Младшие сестры еще могут выйти замуж, но едва ли это удастся вам».

Бестактный, высокомерный лорд уже представил ее будущее: старая дева год за годом влачит жалкое существование на краю света, в то время как сестры одна задругой выходят замуж, пока не оставят ее нищей и одинокой в пустом доме.

Последний год она представляла свое будущее именно так, но столь откровенное и злое утверждение графа возмутило ее до глубины души.

– Следовательно, мисс Камерон, я должен выполнить желание дяди и поддержать вас.

– Вы хотите поддержать нас?

– По возможности.

– Без всяких условий?

– Условие одно: вы должны уехать отсюда. У вас будет дом, где ваши сестры смогут встречаться с подходящими женихами, а вам не придется защищать их целомудрие с пистолетом в руке.

Так она и думала. Никто не даст им деньги без всяких условий. Принять деньги – значит оказаться в долгу. К тому же, если лорд им поможет, он будет постоянно совать нос в их жизнь, а этого Брайд никак не могла допустить.

– Мы не уедем из этой долины, сэр. Если такова цена вашей поддержки, то мы отказываемся.

– Но я говорю о лучшей жизни. Если хотите, я устрою вас в Эдинбурге.

– Мы останемся здесь. Ни ваши деньги, ни ваша забота нам не требуются, и после обеда я вам это докажу. Видите ли, лорд Линдейл, мой отец не только оставил наследство, но и позаботился о нашем дальнейшем существовании.

Загрузка...