Лорды не дремлют

Бонус. Багрового демона в… часть 1

/Непереводимое имя/, известный как «Багровый демон»

Пентаграмма искрилась.

Я лежал на диване, плел простейшие руны, забрасывая ловушку почти голой силой в надежде перегрузить. Других способов выбраться отсюда я пока не видел — культисты постарались на славу. Ловушка оказалась устойчива ко всем видам воздействия.

Проклятые культисты! Тысячу лет они досаждали нашему роду. Отец, заключивший сделку с их главарем, погиб рано и не успел прочувствовать все «прелести» этого сотрудничества. Все свалилось на меня как на наследника.

Кому другому из демонов, может, и льстило бы оказаться в роли живого божества. Помню, кузены даже завидовали: «у тебя есть почитатели, мы тоже, тоже хотим!». Про то, что пятьсот лет назад я угробил две трети армии, пытаясь разобраться с последствиями ритуала и желаниями рехнувшегося дракона, все благополучно забыли. Оно и к счастью. Про золото, потраченное на то, чтобы повернуть общественное мнение к мысли «истребление драконов чужого мира нужно для укрепления демонической мощи», я промолчу.

Хотя и тут нашлись недовольные. Паре моих кровожадных кузенов истребления драконов как вида оказалось мало, они, оказывается, грезили о захвате соседнего мира! Мечтали, что демоны установят в нем свои порядки! Ха. Я откровенно советовал им сначала «установить порядок» в собственных вотчинах, и только потом лезть в чужие миры.

Но, честно, сейчас я бы не отказался с ними поменяться. Пусть недалекие кузены разгребают то, что творят алчные до власти культисты. Например, с /Непереводимое имя/. Пускай его выдергивают из постели любимой и запирают в ритуальной пентаграмме с неуравновешенной кудрявой драконицей, загадывающей сомнительные желания.

Драконица.

Забавно, что после нашего вторжения драконы не вымерли как вид, а начали скрещиваться с людьми. Наблюдая за этой Клариссой, я видел, насколько это ослабило драконью сущность: для оборота драконьим женщинам требовались стимуляторы. Драконы-мужчины, если судить по культистам, были сильнее, но они все равно потеряли в мощи.

…«некрофильские отношения с дохлыми культистами»…

Пойманная мысль Клариссы заставила меня отвлечься и спросить:

— ПОЧЕМУ ТЫ ИХ ТАК НЕ ЛЮБИШЬ?

Драконица недовольно фыркнула, но потом смягчилась и стала рассказывать. Вспомнила, видимо, что мы с ней ситуативные, но все же союзники. Я слушал: болтовня хоть немного отвлекала от тупой механической работы.

У этой Клариссы оказался длинный перечень претензий к культистам. Там фигурировали целых два ритуальных изнасилования, да еще и гибель возлюбленного. Последнее было связано с культом весьма отдаленно.

Я заглянул ей в сознание, пытаясь разобраться во всей этой мешанине, и увидел сцену: дракон режет горло мечом и падает, обливаясь кровью. Еще один дракон пытается остановить кровь, спасти, и посылает Клариссу принести амулет. Драконица сбегает по лестнице, тянет руки к амулету, но тут ее сознание гаснет — и просыпается она уже на столе у культиста.

Ха. Пожалуй, претензии справедливы: не думаю, что главарь культистов решил оказать любезность и отдать спасительный артефакт… ну надо же!

Я отключился от чужого сознания и обратился к собственной памяти.

Забавно, но оба дракона оказались моими знакомцами. Я даже припомнил имя одного: принц Аргейн. Второй был его верным псом.

Я сел на диване и вгляделся в бледное, четко очерченное лицо Клариссы:

— ЧЕРНЫЙ ДРАКОН. ГЕНЕРАЛ ДРАКОНОВ. ОН ПОСТОЯННО У ТЕБЯ В ГОЛОВЕ. Я ЕГО ВСПОМНИЛ. МЫ ВСТРЕЧАЛИСЬ.

Драконица взглянула на меня с удивлением. Я махнул рукой, подзывая, и она пересела ко мне на диван:

— Его зовут лорд Магарыч. Из-за культистов он…

Кларисса рассказывала про этого дракона очень подробно. Видимо, ей хотелось выговориться. Я не мешал: рассказ звучал увлекательно и вносил приятное разнообразие в наше прозябание в пентаграмме.

Мои собственные впечатления о черном драконе, конечно же, отличались от того, что рассказывала Кларисса. Во времена войны он был другим: молодым и дерзким. Ну ладно, не очень молодым, лет двести ему все-таки уже было, но дерзким и нахальным, как и сам принц Аргейн.

Я стал выделять этого «Магарыча» среди десятка других генералов драконьего короля после того, как с его легкой руки драконы разгадали наше тайное преимущество: чтение мыслей.

Как сейчас помню: моя элитная гвардия накрыла генеральную ставку, кровь льется рекой, драконы теряют одного офицера за другим, а в мыслях у погибающего противника — ужас и боль.

Кроме этого психа. Пока все драконы предаются отчаянью, он думает о том, влезет ли в мою задницу шпиль от его родового замка!

Спустя пару дней я, конечно, выяснил, что этот генерал ни при чем: он лишь подтвердил то, что раскопала драконья разведка. А в том, что история со шпилем стала достоянием всего нашего войска, оказались виноваты мои собственные гвардейцы, не сумевшие удержать языки за зубами. Но осадочек, как говорится, остался.

Генеральская ставка противника погибла тогда почти в полном составе. «Магарыч» был одним из немногих уцелевших — его вытащил принц Аргейн, главная головная боль той кампании.

Тогда он пошел на верную смерть ради своего пса — и смерть отступила, решив, очевидно, не связываться с этими ненормальными.

— ЕСЛИ У ТЕБЯ ЕСТЬ КАКАЯ-НИБУДЬ ЕГО ВЕЩЬ, Я МОГУ ПОПЫТАТЬСЯ ПОЧУВСТВОВАТЬ, ЖИВ ОН ИЛИ НЕТ, — сказал я, когда драконица закончила рассказ и вцепилась в диван, пытаясь не разрыдаться. — НО ПРЕДУПРЕЖДАЮ, ЭТО НЕПРОСТО И ЗАЙМЕТ ВРЕМЯ. И МНЕ ПРИДЕТСЯ ОТВЛЕЧЬСЯ ОТ ПЕНТАГРАММЫ.

Весь мой опыт взаимодействия с Аргейном и его генералом говорил о том, что так просто никого из них не убить. Когда Кларисса сняла с шеи амулет-переводчик, я тут же ощутил, что черный генерал живехонек.

И это можно было использовать.

— ТВОЙ ДРАКОН СЛИШКОМ ДАВНО НЕ НОСИЛ ЕГО, — сказал я Клариссе. — МНЕ ПОТРЕБУЕТСЯ НЕ МЕНЬШЕ ДЕСЯТИ ЧАСОВ. ВОЗМОЖНО, ДОЛЬШЕ. РЕШАТЬ ТЕБЕ.

Я, конечно, не стал говорить, что уже все понял, и десять часов потребуется на другое. Я собирался использовать амулет-переводчик, хранивший прикосновения дракона, мои воспоминания и чувства Клариссы для того, чтобы создать нить, ведущую за пределы пентаграммы.

Если чувства будут достаточно сильными, это сможет обмануть магию ритуала, не выпускающую за пределы пентаграммы ничего демонического. А дальше я смогу передать дракону мысль, где нас найти.

Кларисса, конечно, не стала отказываться и вопить, что мы будем работать по старому плану. Ее глаза загорелись надеждой: драконица, видимо, тоже вспомнила, что черного генерала трудновато убить.

Но этого было недостаточно. Мне требовалась яркая вспышка чувств.

— ЭТО ОПРАВДАННО, ТОЛЬКО ЕСЛИ ТЫ ЛЮБИШЬ ЕГО, — сказал я, и сделал жест, словно прошу вернуть амулет-переводчик.

Это должно было спровоцировать Клариссу подумать о том, как она любит этого дракона: верного пса Аргейна, предпочитающего платить кровью, но не выбирать между честью и долгом. Да. Половина этой мысли уже принадлежала не мне, а ей.

— Я готова ждать, — подтвердила драконица. — Я люблю его.

Я сбросил остатки силы в пентаграмму и занялся более тонкой работой.

Три часа работы, и моя тончайшая энергетическая нить пронзила пространство, вышла за пределы ритуальной пентаграммы и нашла нужного человека. Дракона. Потянулась к нему, лежащему в постели, сражающемуся за каждый вздох, коснулась драконьей сущности…

И остановила сердце.

— /НЕПЕРЕВОДИМОЕ РУГАТЕЛЬСТВО/! — я вскочил с дивана. — НУ ЧТО ЗА СКОТИНА!

Драконья сущность черного генерала была ослаблена, она не выдерживала демонической магии. Я едва успел убрать нить — и, уже ускользая сознанием, услышал хрипы умирающего и крик принца Аргейна:

«Принцесска, куда ты собрался, даже не думай сдохнуть! Рагон! Я оставил тебя с ним на десять минут!..»

Замечательно, еще и Аргейн. Я убрался, не дожидаясь, пока он меня почует. Помню, во времена войны магические возможности опального принца выходили за пределы драконьих — совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы создать нам проблем. Говорили, что в нем есть доля демонической крови, но никто не мог сказать наверняка.

Может, и стоило побеспокоиться, что моя нить убила дракона, но я не сомневался, что Аргейн удержит своего пса у черты. Я решил выждать пару часов и пойти на второй заход.

Кларисса всего этого, к счастью, не видела.

Она не была магом и не смогла бы рассмотреть движение нитей, но то, как я вскакиваю с дивана, могло привлечь ее внимание. Впрочем, я и не позволил бы себе проявить эмоции в ее присутствии.

Приступив к плетению нити, я отослал драконицу изучать место, где мы застряли. Титаническая пентаграмма, расчерченная культистами, уходила в пол и в стены и захватывала несколько помещений. За шкафом мы обнаружили дверь, ведущую в другую часть дома.

Кларисса, кажется, даже обрадовалась, что у нее появилось какое-то реальное дело. Она исчезла и появилась с версией, что изначально особняк культистов был выстроен в форме пентаграммы и соответствующим образом расчерчен. Но со временем ритуальное значение уходило на второй план, и здание перестраивали: сносили стены, делали пристрой, добавляли комнаты.

К сожалению, культисты не расслабились настолько, чтобы нарушить своим ремонтом целостность ритуального знака — титаническая пентаграмма все еще работала, удерживая нас внутри. Но драконице, по крайней мере, не грозила скорая смерть от жажды — на «нашей» половине обнаружилась ванная комната.

Так что Кларисса умчалась приводить себя в порядок и все пропустила. Появилась она спустя два часа — с замотанными в полотенце кудряшками и в мешковато сидящем коричневом балахоне.

— ТЫ ОБОКРАЛА КУЛЬТИСТОВ? — осведомился я.

Тот жалкий культист, который поклялся Единому, уже давно пришел в себя и удрал. Но в комнатах явно остался его гардероб.

— Надоело ходить в шторе вместо платья, — фыркнула драконица. — Как выберемся отсюда, я все верну. Ты же не думаешь, что я получаю удовольствие от этих кошмарных коричневых тряпок?

Я нарисовал в воздухе руну освобождения цвета. Искрящийся сгусток магии коснулся балахона Клариссы, и тот мгновенно выцвел до светло-серого.

— Спасибо, так лучше, — серьезно кивнула женщина. — Пойду, посмотрю, окрасилось ли мое трофейное нижнее белье.

— ПОСТАРАЙСЯ НАЙТИ СЕБЕ ЗАНЯТИЕ И НЕ ОТВЛЕКАТЬ МЕНЯ. Я ПЫТАЮСЬ СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ.

Кларисса сказала, что попробует отдохнуть, и ушла в другую комнату. Я потянулся за ней мыслью и увидел, как женщина берет какой-то трактат и садится на софу в библиотеке культистов. Я послал руну сна, и драконица растянулась на софе. Книга выпала из разжавшихся пальцев, но Кларисса даже не шевельнулась. Она была слишком измотана, чтобы сопротивляться моей магии.

Я снова сформировал нить и потянулся мыслью к черному генералу. В этот раз я был осмотрительнее: убедился, что тот оклемался и вроде не собирается сдохнуть прямо сейчас.

Принц Аргейн тоже был тут. Стоял спиной к своему генералу и что-то взволнованно говорил:

«Труп? Старого Короля? Найдите того, кто это сделал, я хочу пожать ему руку и вручить медаль!».

Я не стал вслушиваться. Не факт, что получится дождаться более удобного случая. Моя нить скользнула к черному генералу, коснулась его драконьей сущности. Дракон почувствовал это, открыл глаза: желто-карие, мутные.

И у него снова остановилось сердце!

— /НЕПЕРЕВОДИМОЕ РУГАТЕЛЬСТВО/!

Аргейн не мог ничего почувствовать, он стоял слишком далеко. К тому же я не выходил за пределы пентаграммы, ритуальную ловушку покинула только моя мысль. И все же дракон обернулся, и, ругаясь, снова бросился спасать своего пса. И стоило мне убрать нить, черный дракон снова начал дышать.

Больше я к ним не лез. Воздействие оказалось слишком сильным. Было очевидно, что драконья сущность черного генерала не может вынести соприкосновения с демонической. Вложить ему в голову полезные знания я не мог. Значит, придется придерживаться старого плана и ломать ловушку изнутри. Потому что без четкой связи «предмет-воспоминание-мысль» мне не добраться ни до кого вне пентаграммы. А ухватиться в этом мире больше не за кого.

Я посмотрел на черного генерала, убедился, что он не сдох и сейчас, распустил нить и встал с дивана.

Драконица спала, свернувшись на софе. Я взял ее за плечо, встряхнул. Распахнутые сонные глаза напоминали глаза принца Аргейна.

— ТВОЙ ДРАКОН ЖИВ, ХОТЬ И В ТЯЖЕЛОМ СОСТОЯНИИ, — сообщил я. — А ТЕПЕРЬ СПИ, ДИТЯ.

Усыпляющая руна вспыхнула, и Кларисса снова сползла на софу.

Я вернулся на свой диван и лег. Мне тоже требовалось отдохнуть.

Лорд-дракон Рииш-и-Кошетт Эгергертский (Рикошет)

Когда Крылатый Король выдернул Рикошета из Академии срочным сообщением с требованием явиться в столицу Истинной земли драконов, потому что Магарыч перерезал себе горло, а Клариссу сначала похитили культисты, а потом еще и завершили с ней ритуал с изнасилованием, призвав в мир Багрового демона, Рикошет пришел в ужас, а Осенька выдала для завхоза литровый флакон успокоительных капель.

Но капли, как ни странно, не пригодились. Рикошет отдал флакон леди Мелинде Красс, сестре Клариссе, а сам помчался искать старого друга.

Потому что, как выяснилось, чтобы утешить Магарыча, его сначала требовалось поймать!

Рикошет знал его почти пятьсот лет и неоднократно наблюдал в том числе и в состоянии депрессии. Но все это время Магарыч был прикован к замку заклинанием Драконьей цепи, а сейчас он бегал по городу — охотился на культистов, пытаясь таким образом отыскать Багрового демона, а вместе с ним и Клариссу. То же самое делал и Крылатый Король, только он искал не физические, а магические следы.

Культисты в Истинной земле драконов были вне закона. После королевского отбора их вылавливали по одному. Сначала Рикошет и Мелли побродили по руинам королевского замка, зашли в посольство Розенгарда, посетили несколько сыскных отделов, но удача улыбнулась им только в тюрьме.

Рикошет, кажется, навсегда запомнил, как выглядит удача культистов.

Как сумрачно улыбающийся лорд Магарыч в черном камзоле, с горлом, перемотанным испачканными кровью бинтами, и с блокнотом в руках. И культист в кандалах перед ним.

Потом Рикошет рассмотрел двух охранников, и наваждение схлынуло. Магарыч заметил ректора, улыбнулся — не страшно, а тепло и искренне — попытался что-то сказать, но спохватился и просто потянулся обнять. От него пахло тюремной сыростью и лечебной мазью.

— Как ты себя чувствуешь? — строго спросил Рикошет.

Магарыч отмахнулся и схватился сначала за воротник — видимо, искал цепь — а потом за блокнот:

«Как я рад тебя видеть!»

Он кивком простился с охранниками и показал на выход. Открыл на ходу блокнот, и последовали вопросы: «Как Ося и дети? Чего студенты? Они еще не разнесли Академию? Нашему замку еще не нужен ремонт?», и, под финал «Что с Грайси и его личной жизнью?».

Рикошет чуть приотстал, разбирая почерк старого друга, потом потянулся за карандашом: первым порывом почему-то было ответить письменно. Но потом замер, споткнувшись взглядом о понимающую улыбку друга, и принялся рассказывать. Что в Академии все хорошо, но немного бардак, так что отсутствие необходимости ремонта ректор гарантировать не может. И что у Грайси тоже никаких новостей, кроме тех, что родственники леди Агаты пока не приехали, и преподаватель манер сидит в нервном ожидании.

Охранники на выходе из тюрьмы кивнули Магарычу как родному. Рикошет не понимал, как он ухитрился так примелькаться за полтора дня, и лорд разъяснил: просто первый раз он заходил сюда с королем.

Лорды дошли до небольшого сквера и остановились у статуи Дракона-Победителя. Магарыч смотрел на статую так, словно она укрывала культистов лично.

— Есть идеи насчет Клариссы? — рискнул спросить Рикошет.

Магарыч схватился за воротник. Кажется, то, что Крылатый Король снял заклинание Драконьей цепи перед тем, как отправить старого друга в Истинную землю драконов, не отучило его от привычки чуть что тянуться к цепочке. А, может, дело было в том, что у завхоза еще не зажили раны на шее.

«Маги говорят, Клариссу и демона могло затянуть в пентаграмму-дублер», — написал Магарыч. — «Техника безопасности».

Ректор кивнул. Он никогда не слышал ни о чем подобном, но мог прикинуть логически: очевидно, культисты заботились о том, чтобы вызванный демон не сбежал. Если ему удавалось пробить пентаграмму, его тут же затягивало в следующую. И Магарыч явно полагал, что она может быть где-то поблизости.

Лорд хмуро взглянул на Рикошета и дописал:

«КК разбирается с магическими следами, а я обшариваю дома культистов. Как раз закончил со списком».

— Подожди, а ты уверен, что пентаграмма не в Розенгарде? Если главный культист оттуда?

«Его же там ждут с распростертыми объятиям».

Магарыч считал, что лорд Дормагаст — так звали главного культиста — обосновался где-то возле столицы. Вот только он перебрался сюда пять лет назад и должен был вести себя крайне осторожно, чтобы не вызвать подозрения местных. Устраивать культистское логово в своем доме было бы верхом глупости.

— Напоминаю, ты говоришь о типе, который соединил ритуал культистов с королевским отбором, — улыбнулся Рикошет. — С чего бы ему стесняться?

«Это случилось уже после того, как он стакнулся со Старым Королем», — возразил Магарыч.

После чего дописал, что логика в словах Рикошета, конечно же, есть, и что надо передать эту версию Крылатому Королю через Мелли. Пускай распорядится. И он займется этим прямо сейчас.

А потом они с Рикошетом пойдут проверять жилища выявленных культистов. Он собрал восемь адресов, и по ним нужно пробежаться. Проклятый замок! Если бы он не обрушился, можно было бы подключить местных, а так почти все заняты на разборе завалов. А те, кто свободны, отлавливают культистов.

— Послушай, если суетиться, толку не будет. К тому же ты сам еще не совсем здоров.

«Она там уже полтора дня».

Ректор вздохнул. Он прекрасно понимал друга. Кларисса — возможно, раненая — сидит в пентаграмме, скорее всего, без еды и воды, да еще и в компании Багрового демона — и это в лучшем случае. В худшем там еще и культисты присутствуют.

«Пойдем. Времени мало», — написал Магарыч.

Рикошет положил руку ему на плечо:

— Тише. Все будет в порядке. В любом случае, ты не будешь заниматься этим один.

Магарыч улыбнулся и закрыл блокнот.

— Я б-больше не к-культист! — заявил молодой дракон, лет двадцати с небольшим на вид.

Это был пятый адрес. Четыре других Рикошет с Магарычем проскочили за несколько часов.

Вечерело, длинные тени спускались от домов из желтовато-серого камня, Рикошет уже сам страшно устал, но заставить Магарыча отдохнуть не было никакой возможности. Он не спорил, просто отмахивался от всех подобных предложений с великолепным наплевательством.

Надо сказать, сначала ректор сомневался, что от временно немого завхоза вообще будет толк. Но нет, мрачно улыбающийся Магарыч с блокнотом в руках прекрасно вдохновлял культистов на откровенность. Для этого всего лишь требовалось сказать, что он займется допросом, если подозреваемые не договорятся с Рикошетом.

Ректор потер глаза, заставил себя сосредоточиться на разговоре.

— Я с-служу Единому! — продолжил культист.

Рикошет сощурился. Примерно то же говорили и остальные молодые драконы, которые попадались Рикошету с Магарычем в восьми отмеченных завхозом местах.

Но была и разница: остальные не служили Единому, не заикались, и формулировка у них тоже отличалась.

— «Больше»? — уточнил ректор. — А с какого момента, собственно, не?..

— Ну… э-э-э… — глаза культиста забегали. — Я… п-понял, к-как ошибался… когда… когда увидел… де-де-де…

Магарыч чуть подался вперед и сузил глаза. Рикошет положил руку ему на плечо, молча уговаривая не спешить. Видеть его таким было непривычно. Ректору хотелось обнять старого друга и сказать что-нибудь успокаивающее, но сначала требовалось закончить с нервным культистом.

— Де… де…

— Демона? Вы увидели демона?

— Демона и девушку! — наконец-то сформулировал молодой дракон. — Она сказала… сказала молиться! Единому! И я понял, что…

Юноша начал рассказывать — и с каждым словом его спутанная речь звучала все чище, ровнее. Словно он сам хотел выговориться, но не знал, кому доверить страшную тайну.

Тайное логово культистов располагалось в загородной усадьбе одного из ближайших приспешников Дормагаста. Его звали лорд Иниус, и именно с ним бывший Гарденвуд стакнулся после переезда в Истинную землю драконов.

Должность главаря секты досталась Иниусу по наследству. Родители оставили ему коллекцию артефактов, библиотеку и огромную ритуальную пентаграмму, но забыли отсыпать честолюбия и умения разбираться в людях. Два десятилетия Иниус возглавлял толпу таких же не особо мотивированных культистов, но стоило появиться харизматичному, горящему идеей Дормагасту, как он без колебаний уступил и власть, и библиотеку, и коллекцию артефактов.

— Секундочку, — попросил Рикошет. — Магарыч, Дормагаст был харизматичным?

«Отрицательная харизма», — написал в блокноте завхоз. — «Он всех раздражал».

— Понятно. Возможно, у культистов это работает по-другому. Но продолжайте, продолжайте. А вы-то сами как оказались в культе?

Молодой дракон дернул плечом и неохотно рассказал про какого-то друга. Который вступил в культ и позвал за собой приятелей. Для развлечения, а зачем же еще.

Рикошет понял, что драконы Истинной земли не считали культ чем-то опасным — они воспринимали эти ритуалы, трактаты и пентаграммы как интересную игру, забавное приключение для избранных. Поэтому Дормагаст так легко вербовал молодежь.

— Никто не думал, что он действительно вызовет демона! — не выдержал бывший культист. — И… и девицу!

Леди Кларисса явно произвела на него неизгладимое впечатление.

— Прошу вас, рассказывайте, — вздохнул Рикошет. — Когда вы их увидели?

Молодой дракон рассказал, что Иниус с Дормагастом оставили его дежурить у пентаграммы-дублера. Скучное, неинтересное занятие.

Пентаграмма занимала едва ли не пол-усадьбы, и на обход уходило время. В какой-то момент молодой культист ушел в другой конец дома, а по возвращении услышал в гостиной голоса: высокий и нервный голос молодой женщины… и низкий, страшный, нечеловеческий рев.

Багровый демон!

Дальше показания молодого дракона путались. Рикошет понял, что любопытство все же заставило бывшего культиста заглянуть в гостиную, и оказалось, что демон и девица едва ли не кричат друг на друга. Слова молодой женщины дракон понимал, но демон говорил на своем языке. Иниус с Дормагастом заставляли культистов учить его, но все делали это спустя рукава.

— А потом он… пошел на меня и… и… он хотел…

— Надругаться над вами? — осторожно предположил Рикошет.

— Д-да! — бывший культист снова начал заикаться. — То есть нет! Не хотел! Это она! Она сказала…

«Боюсь, Кларисса все-таки пожелала демона в задницу», — написал Магарыч с самым что ни на есть серьезным выражением лица.

Рикошет с трудом сдержал нервный смешок. Молодой дракон тем временем рассказывал, как демон возжелал его, а женщина потребовала, чтобы он срочно отказался от культа. Бывший культист взмолился Единому, и это сработало: Багровый демон отступил.

От облегчения дракон потерял сознание. А очнувшись, поспешил удрать.

Когда бывший культист вернулся к себе, его ожидало сообщение от Иниуса: Дормагаст мертв, культ распущен, и каждый теперь сам за себя. Он смог доложить про Багрового демона в пентаграмме только парочке осиротевших товарищей — а потом к нему явились Рикошет и Магарыч.

— Как давно они приходили? — спросил Рикошет. — За пару часов до нас? Отли… то есть плохо. Так…

Ректор отвлекся от трясущегося бывшего культиста и заглянул в блокнот.

«Карта», — написал завхоз.

— Точно, спасибо, — кивнул Рикошет. — Итак. Нам нужна карта и информация, как добраться до этой усадьбы. Магарыч, тебе придется полететь у меня на спине, как Грайси. Во-первых, я не уверен, что тебе можно перекидываться по состоянию здоровья, а, во-вторых, я не представляю, как нести карту в когтях. Главное — не опоздать.

…и все-таки они опоздали.

Когда Рикошет и Магарыч долетели до злополучной усадьбы и нашли гостиную, там уже, кажется, было людно.

Из-за закрытой двери доносились крики. Рикошет задержался, прислушиваясь, и разобрал что-то про психов и извращенцев — это был голос леди Клариссы. Ей вторил низкий, нечеловечески глубокий рычащий бас — и реплики у него были примерно те же, только на демонском. Голоса тех, с кем спорили демон и дознавательница, звучали гораздо тише — из коридора было не разобрать.

Рикошет кивнул Магарычу, открыл дверь и переступил порог.

Посреди гостиной стоял Багровый демон — и Рикошет невольно застыл, забыв обо всем и рассматривая существо из другого мира. Демон был огромен и рогат. Мощная краснокожая фигура вызывала трепет — но эти ощущения слегка портило брезгливо-напряженное выражение сурового, словно высеченного из красного гранита лица.

Перед демоном обнаружились два молодых дракона в коричневых балахонах. Они держали за руки третьего, в нарядном камзоле с золотистым шитьем. Третий шатался, словно пьяный.

И, наконец, по левую руку от демона стояла леди Кларисса в мятом балахоне — как у культистов, но серого цвета. Дознавательница застыла в напряженной позе. Одной рукой она схватилась за связку амулетов, а другой держала большую вазу.

Секунда заминки — и голоса всех пятерых слились в нестройный хор:

— ОСТАНОВИТЕСЬ, НЕСЧАСТНЫЕ!

— О демон, прими это подношение…

— Покрой этого дракона, как кроет…

— Хватайте! Хватайте этих дебилов! Они собираются…

Магарыч понял раньше: он шагнул влево, схватил за шиворот одного из культистов, оттаскивая от пентаграммы; Рикошет вцепился во второго, тот начал отбиваться; оставшийся без присмотра дракон в камзоле упал на четвереньки и пополз к линии. Та вспыхнула, пропуская жертву.

— Что ты делаешь, идиот⁈ — завопила Кларисса. — Стой на месте!..

— /НЕПЕРЕВОДИМОЕ РУГАТЕЛЬСТВО/

Перед носом Рикошета просвистел чужой кулак — ректор едва успел уклониться — и тут же потерял нить событий, пытаясь не дать культисту добраться до пентаграммы. Краем глаза ректор увидел, что второй культист оседает на пол.

Удар, еще удар, резкая боль от удара в живот складывает пополам, но вместо нового удара руку нападающего перехватывает рука в черном…

А в пентаграмме кричат:

— УЙДИ! /НЕПЕРЕВОДИМОЕ РУГАТЕЛЬСТВО/ ИДИОТ!

— Да стой ты на месте!..

— НЕ МОГУ! КЛЯТВА СИ…

Грохот, вскрик, звук падения тяжелого тела… и Багровый демон, лежащий на полу в груде черепков.

Вспышка — это Кларисса бьет с амулета — и, кажется, ползущий дракон растягивается на полу.

За Рикошета цепляются чьи-то пальцы, соскальзывают — и второй культист тоже оказывается на полу. А ректора подхватывает под локоть Магарыч, встревоженно смотрит в лицо.

— Все в порядке, — выдыхает Рикошет и ему, и Клариссе. — Пропустил пару ударов.

Стирает кровь из рассеченной брови и на секунду прикрывает глаза.

— Мы уже выяснили, что пентаграмма пускает туда-сюда только культистов, — сказала леди Кларисса, когда все чуть отдышались. — И, конечно, неодушевленные предметы.

Она уже не выглядела фурией. На бледном, нечеловечески красивом лице лежала печать усталости. Балахон из серой материи измялся, а на ногах у дознавательницы Рикошет рассмотрел мужские носки.

Багровый демон лежал на полу лицом вниз, и, кажется, не планировал ни на кого кидаться. Культисты тоже валялись без сознания, все трое.

Рикошет осмотрелся в поисках каких-нибудь веревок… а Магарыч подошел к пентаграмме почти вплотную, коснулся воздуха так, словно касаются невидимого стекла.

— Прости… что… не… успел…

На губах завхоза показалась кровь, и он, поморщившись, стер ее рукавом. В глазах Клариссы вспыхнули отблески чужой боли.

Рикошет увидел, как дознавательница на секунду закусила губы, а потом встряхнулась и закричала:

— Никогда! Больше! Не заставляй! Меня! Смотреть! Как ты! Умираешь!..

Они, наверно, хотели обнять друг друга, но из-за пентаграммы это было невозможно. Оставалось только говорить через невидимую стену: Магарыч шептал про культистов, а Кларисса почти кричала про то, как он резал себе горло у нее на глазах.

Неизвестно, что подумал бы про это Багровый демон, но Рикошету хотелось провалиться сквозь землю.

— Молчи! Тебе нельзя разговаривать! — не выдержал ректор. — Пиши в блокноте!

Магарыч схватился за карандаш, выдернул из блокнота листок и протянул в пентаграмму. Золотистые глаза полыхали.

Кларисса прочитала молча.

Рикошет понял, что ему нужно срочно изучить планировку особняка культистов. Прямо сейчас. Ректор вполголоса произнес что-то про чайник, который нужно найти на культистской кухне, и попятился.

Его бормотание никто не слушал.

— Я тоже, — говорила дознавательница тихо, но твердо. — Тоже тебя…

Рикошет не стал дослушивать и выскользнул в коридор.