Ловушка для жены

Глава 24

Джанет прожила в Уинтерли четыре недели.

Все свое время она проводила с Вайолет, Адрианом и их мальчиками. Джанет и не предполагала, что так сильно привяжется к детям. После обеда она обычно клала их на одеяло, положенное на ковер гостиной, и начинала сюсюкать, смеяться и тормошить их. Наградой Джанет были улыбки младенцев. Однажды ей показалось, что Себастьян засмеялся. Однако никто ей не поверил. Вайолет в это время дремала в кресле, устав после проведенной в детской бессонной ночи, поэтому ничего не слышала. Она не хотела нанимать кормилицу до тех пор, пока у нее хватало молока для обоих сыновей. Вайолет считала, что, если сама будет кормить грудью, между ней и детьми установится особый контакт.

Младенцев окрестили недели через три после приезда Джанет к сестре. На это торжество съехались все родственники, в том числе и родители Вайолет и Джанет.

Сначала Джанет неловко чувствовала себя в их присутствии. Между ними чувствовалось напряжение. Родители засыпали дочь вопросами о таинственном ирландце, за которого она вышла замуж. Они хотели знать, почему Джанет сразу не сообщила им, что он – граф? И почему он сам не явился на крестины племянников, а лишь прислал подарок и поздравления?

После двух часов общения мать Джанет наконец начала оттаивать и заговорила с дочерью на свою любимую тему – о моде. К вечеру они окончательно помирились и их отношения вошли в прежнюю колею. Джанет была прощена.

Подружки, которые отвернулись было от Джанет после скандала в обществе, тоже возобновили с ней общение. От них пришла целая груда писем. К концу своего пребывания в Уинтерли Джанет получила четыре приглашения из различных поместий приехать в гости и одно приглашение посетить зимний праздник в курортном местечке Бат. Джанет выбрала приглашение на домашнее торжество, присланное ее близкой подругой Кристабел Морган, ныне леди Кловерли.

Кристабел вышла замуж в августе, когда Джанет находилась в усадьбе своих кузенов в Ирландии. У мужа Кристабел, вдовца, была дочь-подросток, и он мечтал о сыне-наследнике. Кроме поместья в Кенте, он владел роскошным домом в Лондоне, где проводил большую часть времени, будучи активным членом палаты лордов. Кристабел нравилось то, что она почти постоянно жила в столице. Лорд Кловерли был для нее прекрасной партией.

Приехав в Кент, Джанет сразу же поняла, что Кристабел вышла замуж не по любви. И поскольку ее подруга не пережила взлета высоких чувств, ей были неведомы и падения. Лорда Кловерли мало интересовали развлечения, которые устраивала молодая супруга. Главным для него были политика и продолжение рода.

Решив наверстать упущенное, Джанет с головой ушла в атмосферу праздника. Она вместе с другими гостями, которых было человек пятнадцать, каталась верхом, соревновалась в меткости стрельбы из лука, гуляла по парку, танцевала по вечерам в бальном зале. Когда на улице было холодно, гости играли в карты, отгадывали шарады и музицировали. Джанет тоже часто садилась за фортепиано.

Домашний праздник Кристабел относился к разряду тех развлечений, которые особенно нравились Джанет. Она от души веселилась целыми днями и много смеялась.

И все же время от времени она ощущала внутри ноющую пустоту, которую нечем было заполнить. Джанет вроде бы должна была радоваться жизни и быть довольна собой. Тем не менее, лежа ночью в своей постели, она испытывала чувство неудовлетворенности, которое не давало ей уснуть.

В конце концов она решила, что во всем виновато письмо Даррага. Это оно портило ей настроение. Джанет получила его незадолго до отъезда из Уинтерли. Тон Даррага был сухим и деловитым. Прочитав письмо, Джанет долго ходила сама не своя.

Муж сообщал ей, что открыл для нее в Лондоне счет, с которого она сможет снимать деньги на свои нужды. Джанет не в чем было упрекнуть его, он выделил большую сумму на ее содержание. Кроме того, Дарраг купил для нее дом в аристократическом районе Мейфэр и нанял прислугу. Он писал ей, что она вольна распоряжаться этой собственностью по своему усмотрению. Если этот дом не понравится Джанет, она может найти другой. Дарраг купит приглянувшийся ей особняк, а тот, что недавно приобрел, продаст.

Дарраг обещал также в скором времени прислать жене фаэтон, карету и лошадей. Если ей еще что-нибудь понадобится, она может связаться с поверенным Даррага в Лондоне, и он постарается удовлетворить ее нужды.

В это письмо были вложены записки от Мойры и Шивон. Они писали, что скучают по Джанет, и спрашивали, когда она вернется домой. Дарраг ни словом не обмолвился о своих чувствах или желаниях. Он предупреждал Джанет, что не даст ей развода. Однако его действия выглядели так, как будто они разводились.

Получив письмо, Джанет проплакала полдня и весь вечер. Она постоянно вертела на пальце золотое обручальное кольцо. Но на следующий день она вытерла слезы и решила выбросить мысли о муже из головы и вытравить из сердца любовь к нему.

Джанет должна была бы чувствовать себя сейчас на седьмом небе от счастья. Теперь у нее было все, о чем она когда-то мечтала, – собственный дом в Лондоне, много денег и свобода. Будучи замужней женщиной, Джанет могла позволить себе многое из того, что в обществе считалось предосудительным для юной леди. Главное, муж находился вдали от нее и не мог диктовать ей свои условия. Дарраг будет жить в Ирландии, а она здесь, Англии. Что могло бы быть лучше такого расклада? Если Дарраг в будущем захочет обзавестись наследником, Джанет выполнит свой долг и родит ему ребенка.

Но сейчас было не время думать о детях. Сейчас нужно было веселиться. Джанет готовилась к новому светскому сезону, который должен был вскоре начаться. Домашний праздник Кристабел был все же сельским развлечением, а Джанет тянуло в большой свет. В Лондоне ее ждало множество волнующих событий и приключений.

После праздника Кристабел Джанет должна была отправиться в поместье другой своей подруги, а потом в имение третьей. Так она намеревалась ездить по гостям до самой весны, когда лондонская аристократия начнет съезжаться в столицу. Тогда Джанет тоже переедет в город, и у нее начнется новая жизнь. Она надеялась, что в вихре светских развлечений вновь почувствует себя счастливой.

– Твой ход, – сказал Майкл.

– Хм... – с отсутствующим видом пробормотал Дарраг. Майкл нетерпеливо заерзал на стуле.

– Давай ходи, приятель. Если ты не будешь следить за игрой, я через пару ходов возьму твою ладью.

– Да? – промолвил Дарраг и, выйдя из задумчивости, внимательно взглянул на шахматную доску.

Однако ему никак не удавалось сосредоточиться. «Дьявол побери, – раздраженно думал он, – я понятия не имею, как мне сейчас ходить». В последние дни он был особенно рассеян, все валилось у него из рук. Зная, что его брат нетерпеливо ждет, Дарраг сделал ход черным конем и взял одну из пешек Майкла, который играл белыми.

Прищелкнув языком, Майкл тоже пошел конем и лишил брата двух черных пешек. Теперь, как и обещал Майкл, его ферзь угрожал ладье Даррага.

– Почему ты не хочешь признаться себе в том, что страдаешь без жены? Тебе надо съездить за ней, – неожиданно сказал Майкл.

Дарраг бросил на брата хмурый взгляд.

– Не суй нос не в свои дела, понятно?

Майкл взял со стола стакан с виски и сделал глоток.

– Я перестану вмешиваться в твои дела, когда ты прекратишь терзать нас. У меня разрывается сердце при виде твоего тоскливого настроения. Кроме того, ты стал таким раздражительным и вспыльчивым, что от тебя можно прикуривать сигары. – Многозначительно взглянув на сигару, которую держал в руке, Майкл затянулся и выпустил дым. – Вчера ты довел Мойру до слез.

– Я попросил у нее прощения. Она все поняла.

– Да. Мы все тебя понимаем. Ты тоскуешь по жене. Так хватит киснуть, пора действовать. Поезжай за ней и привези ее обратно.

«Если бы все было так просто», – с горечью подумал Дарраг. Он не находил себе места с тех пор, как Джанет уехала. Сначала он тешил себя надеждой, что она передумает и, поругавшись с Маркемом, вернется в замок. Но Джанет не возвращалась. Дни сменяли друг друга, прошел месяц после отъезда Джанет, потом второй...

Ледяное дыхание зимы сковало землю. Холод долго не желал уступать место весеннему теплу.

За все это время Дарраг получил лишь пару писем от жены. Оба они были короткими. В первом Джанет сообщала, что благополучно добралась до Англии и намеревается немного пожить в дербиширском поместье своей сестры и зятя. Второе письмо пришло через несколько недель. В нем жена благодарила Даррага за щедрую сумму, отпущенную на покупку дома в Лондоне, который Джанет назвала «красивым и удобным».

Она ничего не писала о тех чувствах, которые испытывала к нему, и не упоминала о Тодди Маркеме. Судя по всему, Джанет не собиралась возвращаться в Ирландию.

Дарраг не желал уговаривать жену вернуться к нему. Он тоже молчал о своих чувствах. Сначала Дарраг сердился на Джанет, а потом его охватило отчаяние. У него опустились руки, и он ничего не хотел предпринимать.

Дарраг залпом осушил свой стакан с остатками виски и с мрачным удовлетворением почувствовал, как огненная жидкость обожгла ему горло.

– Но ведь совершенно ясно, что она не желает возвращаться, – сказал он. – Джанет дала это понять в тот день, когда уезжала.

– В таком случае ты поступил как последний дурак, отпустив ее в Англию.

– А что мне оставалось делать? Каким образом я, по-твоему, должен был остановить ее? Заковать в кандалы? Запереть в башне? Она хотела уехать, и я не мог не отпустить ее.

– Почему ты не сказал ей, что любишь ее?

– Она это знает, – промолвил Дарраг, однако на самом деле он вовсе не был уверен, что Джанет действительно известно, какие чувства испытывает он к ней.

Он ни разу не произнес этих слов: «Я люблю тебя». Много раз он собирался это сделать, но выражал свои чувства другими способами – заботой, лаской, прикосновениями, страстью. Но возможно, Джанет ждала от него именно признания. После переезда в Кэйлин-Мур отношения супругов испортились. Как знать, если бы Дарраг прямо сказал жене о своей любви, может быть, она не покинула бы его.

Но с другой стороны, неужели после всего пережитого Джанет не поняла, что он любит ее? Это казалось Даррагу невероятным.

Джанет кружилась в освещенном сотней горящих свеч бальном зале вместе с обаятельным кавалером. Вокруг танцевали еще три дюжины пар. В воздухе смешивались ароматы глинтвейна с медом и гвоздикой, розового масла, шампанского...

Бал был похож на столпотворение, гости теснились, как овцы в загоне. Хозяйка могла быть довольна собой, ее вечер удался на славу. Завтра в колонке светской хроники любопытные читатели прочитают о том, кто во что был одет, кто что ел и пил и кто с кем танцевал. Эти новости потом долго будут обсуждать в свете.

Джанет всегда любила подобные многолюдные балы. Но сегодня ей почему-то было невесело. Она уже больше двух месяцев наслаждалась светской жизнью, посещая балы, маскарады, праздники, званые ужины, рауты и приемы. Впечатления от этих развлечений начали сливаться в ее восприятии в одну смутную картину.

Джанет сшила себе множество новых туалетов, но их новизна постепенно приелась ей. Теперь ее утомляли ежедневные визиты подруг, с которыми она пила чай и сплетничала об общих знакомых. Ее начало раздражать ухаживание десятка верных поклонников, каждый из которых мечтал стать ее избранником. Она не собиралась заводить себе любовника и постепенно утрачивала к ним интерес. Их внимание, которое раньше забавляло ее, казалось теперь обременительным и назойливым.

Джанет надеялась, что Лондон излечит ее от тоски и поднимет ей настроение. И действительно, сначала она получала огромное удовольствие от выездов в свет, от столичной суеты и соблазнов. Ее будоражили людская толчея на улицах, звуки и запахи большого города, радовали хорошо знакомые панорамы Лондона. Но очень скоро все это начало надоедать ей.

Джанет наскучили одни и те же лица, которые она видела изо дня в день, одни и те же игры, одни и те же развлечения. Ее приглашали на званые вечера в лучшие дома Лондона, но теперь они вызывали у Джанет одно раздражение. Люди, с которыми она постоянно встречалась в свете, казались ей пресными и недалекими. Удивительно, но прежде Джанет не замечала этого.

«Хочу ли я, чтобы моя жизнь свелась к бесконечной череде балов и светских раутов? – спрашивала она себя. – Неужели это все, что мне нужно?»

Но чего еще она хотела? Ведь это была именно та жизнь, к которой Джанет когда-то стремилась всей душой. Что же произошло? Что изменилось в ней?

Дарраг – вот причина произошедших с ней перемен. Дарраг и Ирландия. Теперь Джанет была уже не та, что прежде. У нее как будто спала пелена с глаз, и она увидела окружавшую ее жизнь совсем в другом свете. Джанет до сих пор обожала многолюдные сборища и развлечения, но без Даррага они теряли для нее всю свою прелесть.

Музыка прекратилась, танец окончился. Поблагодарив партнера, Джанет разрешила ему проводить ее к креслу, в котором сидела леди Брентфорд. Взглянув на циферблат высоких напольных часов, Джанет увидела, что уже около часа ночи. Бал был а полном разгаре, но Джанет чувствовала себя уставшей. В Ирландии в это время она уже обычно спала. Подавив печальный вздох, Джанет подошла к матери, с которой приехала сюда в одной карете.

– Мама, я еду домой, – сообщила ей Джанет.

Леди Брентфорд бросила на дочь озабоченный взгляд.

– Но почему так рано? Тебе нездоровится, дорогая? У тебя разболелась голова? Здесь действительно довольно душно. Столько гостей! Шейле давно уже следовало бы открыть пару окон, но ты же знаешь, как она боится сквозняков.

Всем было известно, что хозяйка бала, леди Фарнхем, отличалась маниакальным страхом простудиться и заболеть. Поэтому в ее доме все окна были плотно закрыты, а в комнатах стояла духота.

Джанет покачала головой:

– Нет, я чувствую себя хорошо. Просто я устала. Если ты хочешь остаться, я пришлю за тобой карету, когда доберусь до дома.

– Нет, нет, дай мне немного времени попрощаться с моими друзьями, и я поеду с тобой.

Прощание леди Брентфорд затянулось почти на час. Это вывело Джанет из себя. Но в конце концов ей удалось увести мать из бального зала и сесть вместе с ней в карету.

Джанет откинулась на мягкую, обитую атласом спинку сиденья и выглянула в окно, за которым проплывали темные улицы ночного города. Мерный цокот конских копыт по мостовой успокаивал ее нервы.

– Прекрасный вечер, – промолвила леди Брентфорд, пряча сложенный веер в ридикюль. – Никто не сможет обвинить Шейлу в недостатке гостеприимства, хотя, конечно, не всем понравилось царившее в ее доме столпотворение. Что же касается еды, то она была просто великолепна. Шейла переманила к себе повара Окснисов. По-моему, он австриец. Надеюсь, ты попробовала говядину и голубей в коньяке. Твоему отцу, несомненно, понравился бы сегодняшний ужин, он обожает вкусно поесть. Однако он не захотел ехать со мной и отправился в свой клуб. – Леди Брентфорд фыркнула. – Ох уж эти мужчины! Несносные создания.

Джанет молчала. Она знала, что ее мать всегда была невысокого мнения о представителях сильного пола.

– Кстати, раз уж мы заговорили о мужчинах, хочу сказать тебе, что ты должна написать своему мужу. Как он мог отправить тебя одну в Лондон? Ты выезжаешь в свет без него, и это в первый год вашего замужества! В обществе уже ходят разные кривотолки. И если бы ты была не столь популярна в свете, то, боюсь, многие отвернулись бы от тебя.

Джанет поморщилась.

– Умоляю тебя, мама, не надо об этом.

– Хорошо, прости, я не хотела расстраивать тебя, дорогая. Но, честно говоря, чего еще можно ожидать от человека, за которого ты вышла замуж? Ведь он ирландец.

Джанет нахмурилась.

– В том, что он ирландец, нет ничего плохого.

– Ты так говоришь, потому что чувствуешь себя обязанной защищать мужа. Но если бы он был англичанином, то не преминул бы явиться сюда и представиться родственникам жены и обществу. Почему он прячется от нас? О его странном поведении в городе уже ходят слухи.

Джанет сцепила пальцы лежавших на коленях рук.

– Он не прячется, мама. Мы с тобой уже говорили об этом. Дарраг – очень занятой человек. Он просто не мог выкроить время, чтобы приехать сюда.

– Ну да, он занят своими архитектурными проектами.

– Да, и еще хозяйственными делами своего поместья.

– О поместье мог бы позаботиться управляющий. Во всяком случае, твой муж должен был хотя бы на время светского сезона переложить на его плечи эти обязанности. Что же касается архитектуры, то это просто позор, Джанет! Говорят, что твой муж получает деньги за свои услуги, – тоном, полным осуждения, произнесла леди Брентфорд.

Вскинув голову, Джанет посмотрела на мать.

– Да, ему платят за труд. И эти деньги идут на содержание его многочисленных родственников.

Леди Брентфорд ахнула, услышав эти слова.

– Он должен немедленно отказаться от заказов! – воскликнула она. – Одно дело – увлекаться архитектурой в качестве хобби, и совсем другое – брать за это деньги. Истинные джентльмены не зарабатывают себе на жизнь.

Джанет пришла в негодование.

– А Дарраг зарабатывает! И я не вижу в этом ничего позорного.

– Джанет, дорогая моя...

– Мой муж занимается очень нужным, благородным делом, – заявила Джанет. – Ты бы видела великолепное новое крыло усадебного дома Мерриуэдеров, которое было возведено по его проекту! Более прекрасного архитектурного сооружения я в жизни своей не встречала. А его замок? Дарраг восстановил его из руин, и теперь при взгляде на этот шедевр захватывает дух! Он учился и работал для того, чтобы восстановить благополучие своей семьи, возродить былую славу своего рода. И если он берет деньги за свои услуги, то я не вижу в этом ничего постыдного. Дарраг – истинный джентльмен и по происхождению, и по поведению. Его талант признают даже за границей.

– Ни один английский джентльмен не стал бы заниматься ремеслом ради денег.

– Да, конечно, англичанин на его месте выгодно женился бы. Лично я считаю такой способ обогащения постыдным. А что касается денежного вознаграждения, то труд великих европейских художников и архитекторов всегда оплачивался.

Леди Брентфорд схватилась за сердце.

– О Боже, какой бес в тебя вселился? Я не хотела об этом говорить, но теперь скажу. Я не узнаю тебя. Жизнь в ирландской глуши с этим варваром не пошла тебе на пользу.

– Дарраг – не варвар, он цивилизованный и творческий человек, – возразила Джанет, сознавая, насколько эти слова соответствуют истине.

– Это он вбил тебе в голову подобные мысли, – сказала леди Брентфорд. – Я искренне рада, что ты вернулась. Влияние этого человека пагубно для тебя. Пожалуй, будет лучше, если твой муж никогда не приедет в Лондон. Он утянет тебя за собой в пропасть.

– Ничего подобного! Я горжусь тем, что являюсь женой графа Малхолленда, и в любой ситуации готова встать на его сторону.

– Даже если это обернется для тебя полным крахом? Вспомни, моя дорогая, ты ведь всегда мечтала пользоваться успехом и уважением в обществе! Если некоторые подробности жизни твоего мужа станут известны свету, то ты можешь поставить крест на своей мечте. Ты никогда не повторишь завидную судьбу своей бабушки.

Раньше эти слова матери заставили бы сердце Джанет сжаться от боли. Но сейчас она не испытала ни сожаления, ни обиды, ни разочарования. Более того, она почувствовала такое облегчение, как будто гора свалилась у нее с плеч. Цели, которые она когда-то ставила перед собой, теперь утратили для нее всякое значение. Пусть свет думает что хочет, а она будет поступать, как считает нужным!

– Я не собираюсь повторять судьбу своей бабушки, – заявила Джанет. – Она была красива, ее уважали в обществе, но в душе она чувствовала себя глубоко несчастной. Бабушка всегда была холодна и язвительна даже с нами.

– Джанет! – одернула ее мать. – Ты не должна так говорить о ней!

– Но почему? Разве это не правда? Разве тебе никогда не хотелось, чтобы она хотя бы раз обняла тебя, приласкала, сказала доброе слово? Разве тебе никогда не казалось, что соблюдать правила, установленные другие людьми, слишком утомительно? Вот Вайолет старается не нарушать их, но в то же время всегда поступает так, как считает нужным. Условности только мешают жить счастливо! Дарраг руководствуется именно этим принципом. Только сейчас я начинаю понимать, насколько мой муж и сестра правы.

– Как только мы приедем домой, я пошлю за врачом, – испуганно сказала леди Брентфорд.

– Мне не нужен врач, мама. Мне нужно, чтобы ко мне приехал мой муж. Неужели ты этого не понимаешь? Без него я чувствую себя несчастной. Ничто мне не мило. Я люблю Даррага и тоскую без него. Мне не следовало покидать Ирландию. Я должна была остаться и постараться помириться с ним.

Теперь Джанет понимала, что прежде всего должна была простить мужа за обман. Дарраг говорил, что его ложь была им во благо. Но тогда Джанет считала, что эти слова мужа были всего лишь пустой отговоркой, попыткой оправдаться. Теперь она видела его правоту.

Она действительно была до замужества очень избалованной и эгоцентричной. Простая жизнь в крохотном домике пошла ей на пользу, изменив характер Джанет в лучшую сторону. Джанет понимала, что была настоящим снобом и ее прежде всего интересовало социальное положение мужчины, а не его человеческие качества.

Она должна была доверять Даррагу. Только с ним она сможет снова обрести душевное равновесие и ощутить радость жизни.

В сущности, любовь всегда таит в себе огромный риск. Любовь всегда испытание.

– Господи, как же я не понимала всего этого раньше? – вполголоса пробормотала она.

– Что ты сказала? – удивленно приподняв бровь, спросила леди Брентфорд.

– Я говорю, что еду в Ирландию. Я возвращаюсь к Даррагу, чтобы попытаться спасти наш брак. Я только сейчас поняла, как сильно люблю его. Только с ним я чувствую себя самой собой. В его присутствии мне не надо притворяться, играть чужую роль, выдавать себя за кого-то другого. Мы любим друг друга такими, какие мы есть. Я хочу вернуться к мужу, мама. Пожелай мне удачи!