Лучи любви

20

Наконец наступила суббота. Бренда, пользуясь тем, что Мэг была погружена в работу и не замечала больше ничего вокруг, надела свой любимый костюм с золотыми галунами. Она долго вертелась перед зеркалом, напевая что-то зажигательное и плавно вращая бедрами.

Мэри Энн, с нескрываемым интересом наблюдающая, как та прикрепляет к волосам пунцовую розу, протянула Мэг серебристое шелковое платье, которое было куплено в один из первых заездов в «Харродс», но сейчас вызывало у Мэг сомнение. Легкое короткое платье в стиле Мерилин Монро выглядело несколько вызывающе.

— Пожалуй, я не рискну его надеть, — нерешительно обратилась она к Мэри Энн.

— А вы померяйте, — посоветовала та. Мэг послушно надела платье.

— Великолепно!

— Седьмой год — критический, — громко прокомментировала Бренда, оторвавшись от своих упражнений перед зеркалом.

— Какой седьмой год? — хором вопросили Мэг и Мэри Энн.

— «Седьмой год — критический» — кинокомедия с Мерилин Монро. Она там в таком же платье соблазняет своего соседа. Его играет Том Юэл. — Бренда поправила на Мэг плиссировку.

— Но я-то никого не собираюсь соблазнять. — Мэг стала снимать платье.

— Ну и напрасно. Оно тебе невероятно идет.

Мэг посмотрела на Мэри Энн. Та с энтузиазмом закивала. В коротком, высоко открывающем ноги платье, с колышущейся при каждом шаге юбкой и тесно облегающим лифом, Мэг была невероятно эффектна.

— Ну что ж, соблазнять так соблазнять. — Подражая Бренде, она несколько раз вильнула бедрами.

Праздник в посольстве был в полном разгаре, когда на нем появились Бренда и Мэг. Их сопровождал приятель Бренды Фред — богемного вида журналист. Он периодически с отвращением смотрел на свой смокинг, будто удивляясь, как мог так безвкусно вырядиться.

По залам сновали официанты с серебряными подносами, на которых стояли бокалы с пенящимся шампанским и маргаритас. Элегантно одетые мужчины и женщины толпились у столов с тарелками, наполненными диковинными дарами моря, экзотическими закусками, салатами и яркими, сочными тропическими фруктами. Приглашенный знаменитый фольклорный ансамбль пел народные песни, а в большом зале оркестр играл для желающих потанцевать зажигательные мексиканские танцы.

Элегантный, подтянутый мужчина лет тридцати подошел к ним.

— Эмилио Альтолагирре, пресс-атташе посольства, — представил его Фред.

— А вы, видимо, прекрасная Маргарет Уолленстоун. Бренда много рассказывала мне о вас и вашей красоте. И, пожалуй, впервые она не преувеличивала, — галантно и цветисто, как подобает истинному латиноамериканцу, проговорил тот, целуя Мэг руку.

Эмилио был красив яркой и броской южной красотой. Среднего роста, стройный, с вкрадчивой кошачьей грацией. Его вьющиеся волосы отливали ранней сединой, холеные усы окаймляли чувственный рот. Он смотрел на Мэг с откровенным восхищением.

Бренда со своим журналистом растворились среди гостей. Вскоре Мэг заметила ее с музыкантами фольклорного ансамбля. Бренда пыталась им что-то объяснить с присущим ей темпераментом и экспансивной жестикуляцией. Вдруг она отобрала у одного из них гитару и принялась наигрывать душещипательную мелодию народной песенки-плача о несчастной любви. Музыканты дружно подхватили мелодию. Мэг рассмеялась, глядя на подругу, которая вполне вписалась в фольклорный ансамбль.

— А вы больше похожи на ирландку, чем ваша подруга, — сказал Эмилио.

— Вы намекаете на цвет моих волос? Но ирландцы часто бывают и… брюнетами, — ответила Мэг, вспомнив, что Бренда сейчас выкрашена в иссиня-черный цвет.

— Но традиционно все-таки считают их…

— Каштановыми, — поспешила сказать Мэг и, меняя тему, добавила: — А вы не потомок знаменитого поэта?

— Нет, Linda[4], только однофамилец.

Эмилио взял два бокала с шампанским у проходящего мимо официантаи предложил один Мэг.

— А вы знаете испанскую поэзию?

— Немного, — ответила Мэг, с удовольствием отпивая искрящуюся жидкость.

— А я хорошо знаю и люблю, — с жаром сказал Эмилио. — Мы завтра же должны встретиться у меня, и я весь вечер буду сидеть у ваших ног и читать стихи.

— О, вы настроены так решительно, — улыбнулась Мэг.

— Более чем. Я буду читать стихи, стихи о любви, и заставлю вас забыть его.

— Его, — автоматически повторила Мэг. — Кого его?

— Того, кто сделал эти прекрасные глаза печальными, — мягко ответил Эмилио.

— А вы еще и физиономист, — попыталась пошутить Мэг.

— У меня много скрытых достоинств, но главное — я никогда бы не позволил такой красивой девушке страдать.

— Да не страдаю я! И сюда пришла развлекаться, — почти выкрикнула Мэг.

— Я все сделаю для этого, — мгновенно отозвался Эмилио.

Они прошли в танцевальный зал, где Эмилио пригласил Мэг на танго, затем последовала зажигательная мамба, затем еще что-то. Эмилио не отпускал девушку ни на шаг. В перерыве между танцами они пили шампанское, а Эмилио осыпал Мэг комплиментами. То ли от выпитого, то ли от искреннего восхищения Эмилио Мэг охватило шальное веселье. Когда оркестр заиграл самбу, она целиком отдалась музыке. Это был строгий и красивый танец. Когда музыканты заиграли быстрее, Эмилио выпустил девушку из своих объятий и стал танцевать перед ней, выделывая разнообразные па. Мэг же кружилась вокруг него, едва касаясь ногами пола. Она была похожа на листок, подхваченный ветром. Остальные пары прервали танец и стояли, любуясь великолепными танцорами. Затем Эмилио снова обнял Мэг, и они понеслись по залу, легко и грациозно, словно птицы. Когда танец окончился, благодарные зрители зааплодировали. Раскрасневшаяся Мэг улыбнулась Эмилио, а он, взяв ее руку, поцеловал кончики пальцев и повел через толпу зрителей из зала.

— Неплохо развлекаетесь, — услышала Мэг, и улыбка сошла с ее лица.

Перед ней стоял Ричард Стоун.

— Следующий танец мой, — процедил Ричард сквозь зубы и буквально вырвал девушку из рук мексиканца.

Но Эмилио не собирался уступать Мэг наглому самозванцу.

— Леди не желает с вами танцевать, — резко сказал он.

Лицо Ричарда изменилось. Он еле сдерживался. Казалось, еще немного и он ударит Эмилио. Мэг испугалась. Она и предположить не могла, что всегда сдержанный Ричард может закатить публичный скандал. Но сейчас в глазах его было отчаянное безрассудство.

— Все в порядке, Эмилио. Я с удовольствием потанцую, — поспешно произнесла Мэг, чтобы остановить мужчин.

— Не смею препятствовать, — проронил Эмилио несколько обиженно.

Пальцы Ричарда сомкнулись на руке Мэг, и, ни слова не говоря, он повел ее к выходу.

— Мы же хотели танцевать, — робко сказала Мэг.

— Хватит. Ты уже достаточно натанцевалась.

— Куда ты меня ведешь? — Мэг испугалась не на шутку. — Я никуда с тобой не пойду.

— А вот это мы еще посмотрим. — Ричард не ослабил хватку, даже когда они оказались на улице. Он волок Мэг, как непослушного ребенка, к своей машине.

— Убери руки! — резко сказала Мэг, вырываясь, когда Ричард открывал дверцу машины.

Тот не ответил, лицо его не дрогнуло. Он силком затолкал Мэг в машину и хлопнул дверцей перед ее разъяренным лицом. Мэг повернулась, чтобы освободиться, но Ричард был уже рядом.

— Пристегни ремень, — приказал он.

Мэг в бешенстве откинулась на спинку сиденья и стала возиться с ремнем. Руки ее не слушались. Но Ричард даже не пошевелился, чтобы помочь, лишь бесстрастно следил за ней. Как только Мэг пристегнула ремень, он включил зажигание. Машина с ревом сорвалась с места.

Дорогой они молчали. Только сейчас Мэг заметила, как осунулся Ричард. Черты его лица заострились, глаза лихорадочно блестели.

Машина свернула в подземный гараж. Мэг неуверенно огляделась в полутемном помещении. Ричард, обойдя машину, открыл дверцу.

— Я никуда не пойду.

— Пойдешь. — Он с силой схватил ее за руку и вытащил из машины.

От резкого движения юбка Мэг задралась, высоко открыв длинные ноги. Мэг поспешно одернула подол.

— Какие мы скромные, — издевательски произнес Ричард. — Ты ведь ничуть не стеснялась, когда танцевала с этим красавчиком.

— Где мы? — спросила Мэг, ощущая слабость в ногах, когда Ричард вел ее сквозь темноту.

Он распахнул дверцу лифта и втолкнул Мэг в кабину. Дверца закрылась, и лифт пошел вверх.

— Где мы? — переспросила Мэг. Прислонившись к металлической стенке, Ричард изучающе смотрел на Мэг.

— Почти у цели, — нараспев произнес он.

Лифт остановился. Коридор, в который шагнула Мэг, был устлан толстым бордовым ковром с красивым орнаментом.

— Это твоя квартира? Весь этаж твой? — медленно проговорила Мэг, хотя в ответе она была уверена.

— Ты необыкновенно догадлива, моя милая, — процедил Ричард.

— Я не твоя милая! — Вся краснея, Мэг соображала, как ей удрать.

Резко развернувшись, она бросилась обратно к лифту. Но Ричард схватил ее за руку и не отпускал, пока не втолкнул в открытую дверь.

— Прошу, не моя милая. — Ричард открыто издевался.

Проведя Мэг через просторный холл, он ввел ее в просторную гостиную. Девушка обвела глазами комнату. Главным здесь было обилие воздуха и цвета. Огромные окна, стены выкрашены белой краской, мягкая мебель обита светло-голубой, почти синей, тканью. На полу — темно-синий ковер. Да, судя по любви Ричарда к синему цвету, в оранжевой квартире Мэг ему должно было стать просто плохо. Ну и пусть! В одном из журналов Мэг прочитала, что люди, питающие страсть к красному и оранжевому, импульсивны, любознательны и стремятся к постижению нового, а любители синего, напротив, — консервативны, спокойны и выдержанны. С последним, судя по сегодняшнему поведению Ричарда, было трудно согласиться.

— Сейчас же отвези меня назад. — Мэг старалась говорить уверенно.

— Нам нужно поговорить, — отрывисто сказал Ричард.

— Нам не о чем говорить.

— Мне — есть о чем, — процедил он сквозь зубы.

— И о чем же?

— О неразберихе, в которую ты превратила свою жизнь, — произнес Ричард.

В его резком голосе смешались гнев, горечь, презрение.

— А тебе-то какое дело? — Мэг уже почти кричала.

Но Ричард ничего не ответил.

— Выпьешь? — спросил он, направляясь к встроенному в стену бару со стеклянной панелью, в дымчато-серой поверхности которой отражался рассеянный свет матовой лампы, стоявшей сбоку. От прикосновения руки Ричарда панель бесшумно подалась назад и открылась батарея бутылок. Ричард оглянулся на Мэг, вопросительно подняв брови. — Что тебе налить?

— Все равно. — Мэг в отчаянии разглядывала комнату.

— О, какая покорность, — усмехнулся Ричард.

Мэг взглянула на него.

— У тебя всегда такое слабое освещение? Глаза Ричарда блеснули.

— Всегда, когда я развлекаюсь.

— Ну уж в этом ты себе не отказываешь!

— Ты тоже, Мэг! Во что ты превратила свою жизнь!

Мэг опустила глаза и отвернулась. Ричард не останавливался.

— Сколько же мужчин было у тебя после меня? Одна спать не можешь?

Мэг стиснула зубы.

— Ты соображаешь, что с тобой делаешь? Кто-то должен раскрыть тебе глаза. Погубишь себя, если вовремя не остановишься! — Голос его был тихим и суровым с оттенком презрения. — Сколько их у тебя перебывало? — повторил он. — Помнишь? — Ричард поставил бокалы на стол и, подойдя к Мэг, сильно схватил ее за руку и так сжал, что она вскрикнула от боли. — Их лица и имена припомнить можешь?

Презрение Ричарда больно ранило и разозлило Мэг. Ну и ханжа! Сам затащил меня в постель, а теперь, как моралист, разглагольствует о том, чем я, как ему чудится, занимаюсь с другими!

— Прекрати! — закричала Мэг хриплым от злости голосом. — Я не собираюсь это терпеть.

— Почему же я должен прекратить? — грубо спросил Ричард.

Быстрым движением он сбросил свой пиджак прямо на пол и подошел к Мэг.

— Когда-то нам было хорошо вместе, Мэг. — Ричард схватил ее за плечи и спустил бретельки платья.

Глаза Мэг в ужасе расширились.

— Нет! — закричала она, пытаясь освободиться от него. — Нет, я не желаю…

— Зато я хочу, — проговорил Ричард охрипшим голосом — и если не сделаю этого, то тихо сойду с ума.

Он был необычайно силен. Мэг никуда не могла деться от его рук и губ, когда он начал грубо целовать ее, как бы утверждая себя ее полновластным хозяином.

И вдруг, словно во время этого жестокого поцелуя из него излилась вся долгая злость, он несколько отступил от Мэг. В полутьме они пристально посмотрели друг другу в глаза. Их взгляды выражали вопрос и желание, противиться которому они уже не могли.

Ричард нежно провел пальцем по шее Мэг и ниже, по возвышению ее груди.

— Мэг! — хрипло пробормотал он, приникая головой к ее плечу. — О боже! Как ты прекрасна! Мэг задрожала. Начавшиеся было рыдания оборвались. Она не могла больше противиться неизбежному. Не сопротивляясь рукам, расстегивающим молнию на спине и снимавшим нижнее белье, Мэг сама стала спешно расстегивать пуговицы на его рубашке. Безмолвно они помогли друг другу раздеться. Подняв обнаженную Мэг на руки, Ричард отнес ее в спальню и бережно уложил на кровать. Какое-то мгновение он стоял не двигаясь, а затем опустился рядом.

Ричард целовал ее волосы, виски, сомкнутые веки, нос, постепенно продвигаясь к припухшим губам, которые мгновенно затрепетали от его легкого прикосновения. От его злобы не осталось и следа. Сейчас, обнимая ее, лаская, он приглашал разделить с ним удовольствие. Она не сопротивлялась. В ту самую минуту, когда Мэг ощутила тепло его рук, пальцы ее сами собой скользнули вверх по плечам Ричарда, обхватили шею и наконец утонули в волосах. Не в силах больше бороться с собственными эмоциями, Мэг потянулась к нему. Тихий стон вырвался из груди Ричарда, и он впился в ее губы. Он прижал к себе ее маленькое гибкое тело, целовал то крепко, то нежно, но никак не мог насытиться. Волна сладостного, неудержимого желания затопила Мэг. Ее бедра раздвинулись.

— О-о-о! — Ричард со стоном опустился на нее, чтобы слиться воедино.

Карие глаза Мэг широко распахнулись. Оказывается, она успела забыть это пленительное, непередаваемое ощущение. Ритмичные движения Ричарда лишили Мэг чувства реальности. Их обоих сжигала любовная лихорадка. Влажная, нежная кожа Мэг приникала ко влажной коже Ричарда, сладкий пот струился по их телам. Они не переставали ласкать друг друга, их губы не размыкались, их дыхание слилось в одно. Ни прошлого, ни будущего уже не существовало, был только вот этот миг. Мэг ощущала сказочный подъем на беспредельную высоту, с которой ей уже не хотелось спускаться…

Она спокойно лежала в его объятиях, словно выброшенная приливом на мирный берег, которого уже и не надеялась достичь. Незаметно она скатилась в глубокий, самый великолепный сон ее жизни.

Мэг представления не имела, сколько времени проспала, но, когда открыла глаза, солнце уже встало. Вначале она не могла понять, где находится, но потом память ожила, принеся с собой жгучий стыд и раскаяние. Она опять прошла с ним все, до самого конца.

Чувство умиротворенности и успокоенности исчезло, как мираж. Все было таким естественным, пока они занимались любовью.

Мэг вспомнила злость Ричарда, его презрение, отвращение, с каким он смотрел на нее в посольстве. Он решил проучить ее. Он очень опытный мужчина и прекрасно знал не только, как получить удовольствие самому, но и как доставить его женщине. Он сделал все, чтобы она на всю жизнь запомнила его. Никакой будущий любовник не сможет стереть из памяти его ласки. Даже если она попытается полюбить другого мужчину, тень этой ночи всегда будет стоять перед ней. Ричарда же она не интересовала ни капли. Лишь краткое удовольствие обладания ее телом было для него главным.

Мэг лежала неподвижно. Ясно было одно: она не может здесь дольше оставаться. Лежать и думать о том, как он проснется и с презрением посмотрит на нее. Нет, второй раз она этого не вынесет!

Потихоньку, с величайшими предосторожностями Мэг освободилась из объятий Ричарда и села на край кровати.

Солнце только встало, и его неокрепшие лучи едва пробивались сквозь молочные занавески. Ричард улыбался во сне, это была улыбка победителя.

Стараясь тихо ступать по предательски скрипящим половицам, Мэг подошла к окну и выглянула на улицу. Действительность оправдала ее самые мрачные предчувствия. Дом Ричарда находился на Бошан-плейс, в одном из самых престижных мест Лондона. Следовало поторопиться — еще немного, и появление Мэг в вечернем платье привлечет нежелательное внимание.

На цыпочках Мэг проследовала в ванную. Наскоро умывшись, она надела висевший на вешалке коричневый махровый халат Ричарда и отправилась на поиски своей одежды. У двери она бросила последний взгляд на спящего мужчину. Невероятная нежность затопила ее. На секунду Мэг заколебалась — снова захотелось оказаться в страстных объятиях Ричарда, прижаться и ощутить охотный отклик его горячего тела.

Мэг сделала несколько неуверенных шагов к кровати, но резко остановилась. Нет, она должна сохранить остатки гордости. Спи, мой милый, когда ты проснешься, меня уже здесь не будет. Мэг печально улыбнулась. А это тебе на память о еще одной одержанной победе. Она сняла с себя тонкую золотую цепочку и надела ее на шею маленькой скульптуре девушки, стоящей на столике у кровати.

Мэг осторожно прикрыла дверь и оказалась в гардеробной — кабинете с французским трюмо девятнадцатого века. Она взглянула на себя в зеркало. Несмотря на бурно проведенную ночь, Мэг выглядела совсем неплохо. Глаза сияли, рот был соблазнительно свеж.

Мэг приподняла волосы над головой. А повезло тебе, Ричард Стоун, с грустной бравадой подумала она, вглядываясь в свое отражение.

— Нет, я все-таки довольно хороша, — сказала она просто для того, чтобы подбодрить себя. — Конечно, я не красавица, как Бланш, но у меня красивые глаза и стройные ноги…

Со вздохом отчаяния Мэг опустила руки и отвернулась от зеркала. Что толку притворяться? Она не может соперничать с Бланш. И пытаться не стоит. Она ведет себя как девчонка. Нет, только не задерживаться, срочно отыскать свои вещи и бежать отсюда.

Плутая по комнатам, Мэг наконец вышла в гостиную, где на полу валялась их скомканная одежда, изогнувшись, достала из-под кресла серебристый шелковый комок платья и спешно натянула его. Где-то недалеко должен быть выход, подумала она и повернула налево. Пройдя через несколько комнат, она совершенно запуталась и неожиданно оказалась в великолепно оборудованной кухне, застекленные двери которой выходили на террасу. Мэг смертельно захотелось есть. Схватив со стола яблоко, она торопливо двинулась дальше. Наконец после пятиминутных поисков Мэг достигла просторного холла.

Перед дверью, занимая весь проем, стоял Ричард Стоун. Одетый лишь в темно-синие джинсы и зеленый свитер, он почему-то еще больше волновал Мэг. Черные волосы, накануне причесанные, теперь взлохматились и на макушке торчал смешной хохолок. Мэг сглотнула. Ну почему смотреть на этого небрежно одетого мужчину так приятно? Ее единственным желанием сейчас было броситься к Ричарду и поправить этот непослушный хохолок, снова ощутить кончиками пальцев жесткость его волос…

— Ну и куда же вы собрались, леди? — вкрадчиво процедил он.

Мэг смутилась, но собралась с духом и спокойно ответила:

— Все это было ужасной ошибкой. Мне надо спешить домой. Бренда наверняка страшно волнуется. Ты вчера вел себя как безумный. Не удивлюсь, если она уже объявила розыск и сообщает в полицейский участок твои приметы. Будь добр, пропусти меня, пожалуйста. — Мэг попыталась протиснуться между Ричардом и стеной.

У Ричарда заходили желваки на скулах.

— Ах так, значит, девочка получила все, что хотела, и торопится уйти. О, Мэг, как же быстро ты превратилась из наивного ребенка в настоящую шлюху!

Эти слова, как пощечина, больно ударили Мэг, но опровергать их у нее не было сил.

— Не будем продолжать, Ричард, — устало произнесла она. — Какое тебе дело, в кого я превратилась. Каждый из нас получил удовольствие, нам было хорошо вчера, и забудем об этом.

— Ну уж нет. — Ричард схватил Мэг за плечи и с силой тряхнул. — Отпустить тебя сейчас к этому проклятому нуворишу и сходить с ума снова… Не знаю, чем уж так хорош твой Дэвид, но я тебя ему не отдам. Ты останешься здесь.

— Ты прикуешь меня цепью? — Мэг сама уже почти верила в существование мифического жениха.

— Можно рассмотреть как вариант. Но я предлагаю остаться здесь добровольно.

— И какое же место ты мне отводишь в этом доме?

— Жены, если ты, конечно, не возражаешь, — отчетливо выговаривая каждое слово, проговорил Ричард.

— Ж-жены? К-какой жены? — от изумления Мэг начала заикаться. — Седьмой жены Синей Бороды?

Ричард не обращал внимания на ее бессвязный лепет.

— Я прошу тебя выйти за меня замуж и сделаю все, чтобы ты никогда не пожалела об этом.

Мэг, оцепенев от неожиданности, с изумлением смотрела на него. За одну секунду в ней все перевернулось от ликования. Она никогда не надеялась услышать от него эти слова.

— А как же Бланш? Ты женишься на ней…

Ричард недоуменно посмотрел на Мэг.

— На Бланш Лигонье, — на всякий случай уточнила Мэг. — Она сама мне рассказала о вашей помолвке и даже показала брошку, которую ты подарил ей после объяснения в любви.

Мэг начала подробно описывать брошку. Когда она дошла до глаз из изумрудов, ладонь Ричарда плотно закрыла ей рот.

— Ты можешь помолчать, Мэг, хоть секунду?

Мэг отрицательно замотала головой.

— Я никогда не собирался жениться на Бланш Лигонье. А брошь я действительно купил ей, но я ее проспорил! Ах, чертовка, — продолжал он, как показалось Мэг, даже с восхищением. — Эти Лигонье всегда были авантюристами и лгунами. Какого-то даже сослали в девятнадцатом веке в Австралию за подлог. Впрочем, отец Бланш — вполне приличный человек.

Мэг с широко раскрытыми глазами слушала его. Ладонь Ричарда по-прежнему лежала у нее на губах, не давая ей проронить ни слова.

— Потерпи, Мэг, я еще не все сказал. Во-первых, забудь о Дэвиде. — Мэг замычала. — Дурочка! Я так люблю тебя, что моей любви хватит на двоих! Я полюбил тебя с того самого момента, когда увидел, как ты выскочила, рискуя жизнью, за этим рыжим чудовищем.

Мэг снова безуспешно попыталась возмутиться.

— Я сразу же полюбил тебя — такую ранимую и храбрую девочку.

При слове «девочка» Мэг привычно вздернула подбородок.

— Храбрую и невероятно красивую, — поспешно добавил Ричард. — Тогда же я решил, что ты будешь моей, чего бы мне это ни стоило. Но я так боялся вспугнуть тебя! А какой выдержки потребовала от меня эта дурацкая ночь в ожидании Розового мальчика! Я ни на минуту не сомкнул глаз.

Мэг с некоторым чувством вины вспомнила, что ей, хоть и не сразу, удалось уснуть.

— Боже, как я ревновал тебя! Я ревновал тебя даже к Пирату. А уж к Генри!..

Мэг не дала ему закончить. От желания высказать все, что у нее накопилось, она укусила Ричарда за ладонь и дала волю переполнявшим ее чувствам.

— Ты любил? Ты ревновал? Почему же тогда у меня в квартире вел себя так, словно я для тебя не существую? Ты ведь злился на меня и ненавидел! — Мэг с размаху ткнула его кулаком в грудь.

— Да, я действительно злился. Только на себя! Мне предстояло рассказать об обмане Генри. Я уже тогда подозревал его. Я знал, что это причинит тебе боль, боялся этого, а сам хитростью заманил тебя в постель и чувствовал себя последним негодяем.

— Хитростью? А тебе не приходило в голову, что если бы я не хотела, то никуда бы ты меня не заманил. А если бы ты действительно любил меня, ты не бежал бы тогда из Окридж-холла.

— Но ты же тогда сама выбрала Генри!

— Я не выбирала его, мне просто было жалко.

— Как ты могла простить ему этот гнусный обман!

— Генри слабый человек, увязший в своей страсти к живописи.

— И к тебе, — упрямо добавил Ричард.

— Но я не люблю его, во всяком случае так, как ты это понимаешь.

— А кого же ты любишь? Дэвида? Я навел справки о всех магнатах по имени Дэвид, но не нашел никого достойного ни в Англии, ни в Америке. Все они или уже женаты, или в возрасте, не предполагающем женитьбу.

— Почему именно в этих странах? — спросила Мэг. — Ты не пытался искать его в Австралии? Или Канаде? — Мэг уже откровенно смеялась.

Ричард внимательно посмотрел на нее.

— Никакого Дэвида не существует? Да, Мэг? Мэг кивнула.

— О, Мэг! Ты, как солнечный свет, сияешь, искришься. А когда улыбаешься, у меня начинает кружиться голова. Я сходил с ума, представляя, что ты так же улыбаешься и другим мужчинам. Я готов был убить этого слащавого мексиканца!

— Я тоже не в восторге от того, что у тебя было с другими женщинами, — выдав свою ревность, призналась Мэг. — Ты до сих пор скучаешь о какой-то Арабелле.

Глаза Ричарда расширились, в них мелькнула улыбка.

— Вот как? — тихо произнес он, не сводя с нее взгляда. — Я сомневался, волнует ли это тебя. А Арабелла… Я действительно скучаю по ней — она сдохла четыре года назад.

— Сдохла?

— Арабелла — моя любимая собака, она часто сопровождала меня в путешествиях и даже однажды спасла жизнь.

Мэг отвела глаза в сторону, пытаясь уклониться от его пронзительного взгляда, и услышала судорожный стон, вырвавшийся у Ричарда.

— Пора нам уже перестать играть в эти игры, — твердо проговорил он. — Больше никакой лжи, никакой полуправды, никаких мифических Дэвидов, никаких фантазий о Бланш. Я люблю тебя, Мэг! Девочка моя, никогда не убегай от меня, я не переживу! Не знаю, как я выдержал это время. Ты извела меня. Я не могу ни спать, ни есть. Я так жаждал тебя, что заболел.

Ричард слегка запрокинул голову Мэг и закрыл ее рот страстным, ищущим поцелуем. Голодное неистовство этого поцелуя изгнало из ее головы все мысли. Он целовал так, словно хотел утолить всю пережитую боль и страдание.

— Ты самая нелепая, непредсказуемая и вспыльчивая женщина, которая кого угодно сведет с ума. Нам придется спорить по любому пустяку, и мне наверняка не раз захочется тебя поколотить, но жизни без тебя я не представляю. Ты выйдешь за меня?

Мэг кивнула.

— Да, — внезапно сказал Ричард. — Ты же мне еще не сказала. Я сказал, а ты — ни разу!

Ричард улыбнулся одними уголками губ, и в его надменном лице появилась странная незащищенность.

— О чем ты? — с искренним недоумением спросила Мэг.

Синие глаза Ричарда потемнели.

— Ты знаешь, что я хочу услышать.

— Я люблю тебя, Ричард. — Ее голос дрогнул.

— Я боялся, что ты никогда уже этого не скажешь.

— Я думала, ты уже понял…

— Ох, Мэг, что касается тебя, я совершенно ничего не понимаю. — Он коснулся губами ее волос и попытался снова поцеловать в губы.

Мэг провела пальцем по его мужественному лицу. Пронзительный звонок в дверь заставил ее испуганно отскочить от Ричарда. Вслед за звонком раздались мерные удары кулаками и крики:

— Ричард Стоун! Ричард Стоун! Немедленно откройте дверь, или я выломаю ее!

— Бренда! — испуганно прошептала Мэг. — Открывай быстрее, она действительно может выломать.

Ричард улыбнулся и резко открыл дверь.

Бренда с размаху влетела в холл. В дверном проеме скромно маячила фигура ее спутника Фреда. По слегка отрешенному выражению лица сразу можно было понять, что перспектива извлечения похищенной девицы его не радовала. Как любой нормальный мужчина, он предпочитал не вмешиваться в чужую личную жизнь, считая, что все прекрасно разберутся сами, и с сочувствием глядел на Ричарда. Он стоял, слегка раскачиваясь взад и вперед, и совершенно не рвался войти вслед на Брендой.

— Где она? — патетически воскликнула Бренда, пролетая через холл и открывая дверь в комнату.

— Я здесь, — подала голос Мэг, останавливая ее стремительное продвижение по квартире.

Бренда резко оглянулась и изучающе осмотрела Мэг. Не найдя на ней видимых повреждений и увечий, она несколько успокоилась.

— Дэвид уже поднял на ноги всю полицию и вылетел на своем личном самолете из Канады, — выпалила она.

— А, все-таки он живет в Канаде, — понимающе кивнул Ричард.

— Бренда… — безуспешно попыталась встрять Мэг.

— Да, у него там фирма и конный завод! Ричард с интересом слушал.

— А где находится картинная галерея, в которой он повесил Ван Гога?

Бренда на мгновение смешалась.

— Ван Гога? — Она вопросительно посмотрела на Мэг и наконец заметила, что лицо подруги сияет от счастья.

— Мэг! Ричард! Значит, все хорошо? — Бренда жизнерадостно улыбнулась и с облегчением плюхнулась в любезно пододвинутое ей Ричардом кресло. — Вид у вас был совершенно безумный, когда вы волокли Мэг из зала.

— Я действительно обезумел от любви к этой строптивой особе. — Ричард нежно привлек Мэг к себе. Та попыталась стыдливо отстраниться.

— Да ладно тебе, — бросила Бренда, — здесь все свои. Заходи. Фред, — пригласила она переминавшегося с ноги на ногу в дверях журналиста.

— Ну и ночка была! Может, вы предложите хотя бы кофе? — с присущей ей бесцеремонностью спросила Бренда. — Я всю ночь бегаю, волнуюсь, надо хоть как-то поддержать свои силы.

— О, конечно. — Ричард провел всех в кухню.

— Мэг, любимая, ты не сваришь кофе, а я пока приготовлю омлет, — попросил он.

— Что? — Бренда даже подскочила. — Все, что угодно, но только не это. Вы когда-нибудь пили кофе ее приготовления?

— Да-а, — протянул Ричард, вспомнив, какой кофе сварила Мэг во время их прогулки на катере. — Но тогда я был очень увлечен соблазнением этой молодой леди и почти не чувствовал вкуса.

— Ну а я не в таком состоянии, да и это же просто опасно — пить такую жидкость.

— Придется самому. А омлет не опасно доверить Мэг?

— Готовит она хорошо, — сказала Бренда.

Мэг не очень нравилось публичное обсуждение ее кулинарных способностей, но Ричард посмотрел на нее с такой нежностью и любовью, что легкая обида мгновенно исчезла.

— Вообще-то хватит и одного кофе, я так рано не привыкла есть, — сказала Бренда.

Через пять минут Ричард разлил горячий ароматный напиток по чашкам.

— Высший класс! — отметила Бренда. — Может, когда вы поженитесь, и Мэг научится варить такой же вкусный кофе.

— Ас чего ты взяла, что мы поженимся? — из чувства протеста спросила Мэг подругу.

— Я могу заглядывать в будущее, — с апломбом ответила Бренда.

— Что-то раньше не замечала за тобой таких способностей! Ну и что же ты видишь?

— Так… — На лице Бренды появилась отрешенность. — Так… Вижу вас в Окридж-холле, и у каждого на руках по младенцу. Да-да. Это двойняшки. Мальчик и девочка.

— Ну хватит, новоиспеченный Нострадамус, — залившись краской, прервала ее Мэг и, смущаясь, посмотрела на Ричарда.

Тот был доволен, можно сказать, весь раздулся от гордости, будто слова Бренды уже сбылись.

— Меня устраивает наше светлое будущее, а тебя, дорогая? — обратился он к Мэг.

Лица всех присутствующих тоже повернулись к ней. Мэг поперхнулась кофе, закашлялась и поставила чашку на стол. Опять он смеется над ней! — Может, теперь погадаем на кофейной гуще? Заглянем в твое будущее, Ричард? — предложила она, чтобы скрыть смущение.

— Нет, нам пора собираться, правда, Фред?

— Давно, я думаю, — произнес журналист первые слова с момента прихода.

Они поднялись.

— Я буду у себя дома, — сказала Бренда, прощаясь. — Пожалуй, надо отдохнуть, а то устала я ото всех этих сердечных драм.

— Я позвоню тебе, Бренда. Когда мы поедем в Окридж-холл? Часов в пять? — спросила Мэг.

— Сегодня ты никуда не поедешь, — вмешался Ричард и тесным кольцом рук обхватил Мэг, как будто та собиралась убежать.

— Да, да, вы с ней построже, — одобрила его действия Бренда.

— Ах ты предательница, — возмутилась Мэг, — да я…

Но Бренда и Фред уже вышли за дверь.

— Уф, — облегченно вздохнул Ричард, закрывая за ними. — Я уж думал, они никогда не уйдут. Нет, нет, мне очень нравится твоя подруга, — поспешно добавил он, видя проскользнувшую по лицу Мэг обиду. — Я бы обязательно в нее влюбился… — Ричард помедлил, — если бы не имел глупость уже полюбить тебя.

— Почему глупость? — с шутливым возмущением вопросила Мэг. — По-моему, это самый разумный твой поступок!

— Ты нужна мне, — мягко проговорил Ричард, — ты мне просто необходима. — Глубоко вздохнув, он заключил ее в объятия, нежно целуя рассыпавшиеся в беспорядке волосы. — С первого же дня твой образ преследовал меня постоянно, что бы я ни делал, чем бы ни занимался! Ты не выходила у меня из головы.

Мэг подняла голову и утонула во взгляде его необыкновенных, непостижимых глаз.

— Я люблю тебя, — тихим голосом проговорила она.

— О, Мэг! — Ричард сжал ее так, что стало трудно дышать, и жадно припал к ее губам.

Она погрузила пальцы в его жесткие волосы и прошептала вслух его имя. Сердце готово было выскочить из груди. Вдруг его сильные руки оторвали ее от пола.

— Дорогая, ты выглядишь такой усталой, — улыбаясь, сказал он. — Тебе просто необходимо отдохнуть. Я отнесу тебя в кровать.

— А ты? — озабоченно спросила Мэг.

— Да и мне часок-другой в постели не повредит. В этот раз они предавались любви медленно и самозабвенно, с наслаждением и страстью лаская друг друга. Казалось, не существовало больше ничего. Единственное, что ощущала Мэг в этот миг, было переполнявшее ее радостное желание близости. Она чуть не умерла от восторженного шока, когда легкими поцелуями Ричард касался ее тела. Рот Ричарда, его руки, его пьянящая близость разжигали в Мэг ответную страсть. Вернее, это была не только страсть, но и нежность, и взаимопонимание, и ликование, объединенные в одно огромное чувство.

И наконец когда, дрожа от нетерпения, она прижалась к нему всем телом, они слились в единое целое. Наслаждение заставило Мэг парить в каком-то другом измерении, где рот ее чувствовал только вкус его губ, ноздри — только его запах, а сердце — его любовь. Это был тот рай на земле, что делает мужчину и женщину особенными и неповторимыми друг для друга.

— Я так счастлив, Мэгги, — нежно сказал Ричард, когда через несколько часов они проснулись в объятиях друг друга.

Мэг внезапно посерьезнела.

— Я правда тебе нужна? Это так неожиданно для меня.

— Только такая глупая девчонка, как ты, может в этом сомневаться. На работе я рычу на подчиненных, а мама… она просто запретила мне приезжать, пока я не научусь вести себя цивилизованно. Ты знаешь, я никогда не испытывал чувства ревности, но вчера готов был прикончить этого Эмилио на месте. Ты превратила меня в ничтожество! В развалину! И духовно и физически.

— Ну, насчет физической развалины ты погорячился, — запротестовала Мэг.

Она лежала на его плече и слышала тихий рокот его голоса.

— Когда ты выйдешь за меня замуж? Только тогда я почувствую себя увереннее!

— По-моему, ты всегда самоуверен, даже слишком!

— Но только не с тобой. Послушай, а может, ты с помощью Бренды приворожила меня?

— Бренда только предсказательница, а не ворожея.

— Ты знаешь, Мэгги. — Ричард поцеловал волосы Мэг. — Я часто думал: если у нас родится ребенок, какого цвета будут у него глаза? Карие или синие?

Он думал о ребенке? Невероятно! Мэг упивалась нахлынувшим счастьем.

— А ты любишь детей? — смущаясь, спросила она.

— Мэгги, милая, у нас будет ребенок? — Ричард резко сел в кровати.

— Ну, не сегодня, не надо так волноваться, — успокоила она. — Я спросила на всякий случай, если…

— Ты не беременна? — продолжал расспросы Ричард.

— Пока нет!

— Почему ты так уверена? Может, после сегодняшней ночи мой ребенок уже растет в тебе. — Он нежно провел по животу Мэг.

Мэг покраснела от его ликующего нетерпения.

— Я хочу иметь дочку с рыжими волосами, — продолжал мечтать Ричард.

— Нет, мальчик с синими глазами лучше.

— Ладно, не будем спорить, — великодушно согласился он. — Ведь Бренда же предсказала двойняшек.

— Надеюсь, что она ошибается. Двойняшки — это все-таки многовато на первый раз.

— Неужели я женюсь на женщине, которая не любит детей? Я знаю, что такое быть единственным ребенком. Нет, у нас будет как минимум четверо! И все рыжие!

— Мне бы хотелось еще немного и работать, — вспылила Мэг.

— Мы достаточно богаты, чтобы позволить себе иметь нянек для детей, — проговорил Ричард. — И вообще, от всех этих споров и… упражнений в постели, — его глаза ласкали ее тело, — я дико проголодался. Мне нужно восстановить силы.

Мэг не спеша поднялась с кровати.

— Хорошо, дорогой, пока я принимаю душ, ты можешь приготовить свой знаменитый омлет… или что-нибудь еще. — Она, покачивая бедрами, направилась в ванную.

— Э-э, как это? Бренда же сказала, что это ты — великолепная кулинарка! — Возмущению Ричарда не было предела.

— У себя дома я бы, пожалуй, накормила тебя, да как! Но в своей кухне каждый хозяйничает сам, — проговорила Мэг, скрываясь за дверью.

— Теперь это и твой дом. Можешь менять в нем все, что хочешь, только обещай не отделывать его в ярко-оранжевых тонах.

— Посмотрим, — донеслось из-за двери.

— Вот так всегда, не успеешь оглянуться, как оказываешься у женщины под каблуком, — с шутливым разочарованием заключил Ричард.

— И часто ты оказывался в такой ситуации? — приоткрыв дверь, с возмущением спросила Мэг.

— Я — в первый раз, но вся история человечества говорит, что я далеко не единственный мужчина, попавший к женщине в рабство. О, у меня идея. — Ричард вскочил с кровати. — Почему бы нам не принять душ вместе?

— Еще чего! — Мэг быстро захлопнула дверь и закрылась на задвижку. — Готовь омлет, не отлынивай!