Лучшие подруги

Глава 28

На уроке физкультуры Эшли притворилась больной и, подойдя к преподавателю, отпросилась в медпункт. Выйдя из спортзала, она быстро прошла по коридору и выбежала на улицу, где на автобусной остановке, как она и ожидала, ее ждал со скучающим видом Скотт.

Он был стильным парнем, его темные волосы, зачесанные назад, черный свитер и черные джинсы, совсем не такие, как у других ребят, нравились Эшли до чрезвычайности.

Подбежав к нему, она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его. Скотт прильнул к ее губам и целовал ее до тех пор, пока она не стала вырываться.

– Мне кое-как удалось удрать с занятий. Я думаю, мой отец попросил учительницу приглядывать за мной.

– Родители – простаки, – резюмировал Скотт, доставая пачку сигарет и предлагая жестом закурить.

Эшли потянулась, было к пачке, но вдруг остановилась.

– Я должна тебе кое-что сказать. Думаю, для тебя это небезынтересно.

– Да? Ну и в чем соль? – закуривая, поинтересовался он.

– Я беременна.

– Не понял, – после некоторого замешательства выдавил из себя Скотт.

– У нас будет ребенок. Разве это не здорово? Теперь мои родители не смогут нам помешать расписаться. Им придется согласиться. – Эшли изо всех сил старалась скрыть от него свою растерянность.

– Ты кому-нибудь говорила об этом?

– Нет, ты первый узнал. Правда, я хотела рассказать все моей тетке Чел, но потом передумала, надеясь, что мне только показалось это.

– Так, может, тебе и сейчас только кажется?

– Нет. Я купила в аптеке тест на беременность. Результат положительный.

Скотт беспокойно посмотрел на дорогу:

– Надо остановить кого-нибудь, чтобы отвезти тебя в клинику как можно скорее. Черт, я даже дам тебе деньги.

– Деньги? О чем ты говоришь?

– Об аборте, конечно!

Эшли сделала шаг назад:

– Аборт! Никогда!

– Ты не можешь оставить ребенка. Твои родители убьют меня! – Скотт выглядел совсем юным от испуга. Эшли никогда не видела его таким – Тебе всего тринадцать! Мне пришьют изнасилование и посадят в тюрьму!

– О каком изнасиловании ты говоришь? Мы ведь собираемся пожениться.

– Я не хочу жениться. Мне девятнадцать. В таком возрасте не заводят детей, – закричал он. – Я что, похож на идиота? Зачем мне связывать себя по рукам и ногам?

Эшли схватилась за голову:

– Скажи, что шутишь. Скажи, что ты просто дразнишь меня!

– Беременна. – Он произнес это слово, как если бы никогда не слышал его. – Черт, посмотри на себя, ты ведь еще соплячка…

– Эй, стой! Куда ты? – видя, что Эшли резко развернулась и побежала прочь, крикнул Скотт.

– Подальше от тебя! Ты не любишь меня! И я не думаю, что когда-нибудь любил! – сглатывая слезы, ответила она.

– Прекрасно! Ну и беги! У меня есть дела поинтересней, чем ждать тебя на автобусной остановке!

– Вот и отлично! – не оборачиваясь, крикнула Эшли.

Оставшись одна, Эшли задумалась. Что делать дальше? Куда идти? Она села на скамейку. Судя по месячным срок беременности не меньше двух месяцев. Ей вдруг стало страшно. Раньше она была уверена, что забеременеть в тринадцать лет невозможно. Скотт тоже говорил, будто до пятнадцати об этом и думать-то смешно, поэтому-то они и не применяли никаких особых противозачаточных средств. Единственное, что они делали, так это высчитывали по ее менструальному циклу опасные дни. Но это, как выяснилось, не сработало.

Когда Эшли попросила у Челси противозачаточные таблетки, у нее и в мыслях не было сразу же воспользоваться ими. Ей просто на всякий случай хотелось их иметь.

Девочка опустила голову и заплакала. Она была слишком молода, чтобы стать матерью! Но аборт казался ей равносилен смерти. Даже если бы Эшли этого и захотела, то не смогла бы обойтись без чьей-либо помощи. И меньше всего она рассчитывала на помощь родителей.

Разве только тетя Чел? Кто-кто, а она умела хранить тайны, умела вовремя подставить плечо…

Эшли устало вздохнула. Надо было как-то развеяться. Она встала и пошла по направлению к торговому центру, который располагался на полдороге к дому. Занятия в школе уже давно окончились, но Эшли это не беспокоило. Каждый раз, когда мать заезжала за ней после уроков и не заставала ее, то уезжала, совершенно не волнуясь за судьбу дочери, а лишь немного на нее сердясь.

Эшли никогда не нравилось внимание со стороны матери, а та, в свою очередь, когда Бетани была жива, занималась только ею. Казалось, что Карен не замечала Эшли и вспоминала о существовании своей младшенькой только тогда, когда бранила ее. Сейчас, после смерти Бетани, Карен и вовсе не обращала внимания на Эшли.

Подошло время ужинать. Но при виде гамбургера Эшли чуть ли не вырвало: сегодня от подобной еды ее в прямом смысле слова просто выворачивало. К тому же она зверски устала. Надо было возвращаться домой.

Немного поковырявшись с замком, Эшли открыла дверь и вошла в дом. Родителей пока еще не было. Девочку это только обрадовало. На столе в гостиной она обнаружила записку, из которой поняла, что ее мать на каком-то собрании, а отец задерживается на работе.

Эшли прошла в свою спальню и легла на кровать. Она долго смотрела в потолок, затем поднялась и направилась в комнату Карен. Ее интересовал шкафчик, где хранились медицинские препараты.

Карен ужинала вместе с Марком Драером в одном из шикарнейших ресторанов Далласа, который располагался на последнем этаже самого известного далласского небоскреба. Здесь всегда было много посетителей, а посему вряд ли кто-нибудь из знакомых увидел бы ее вместе с Марком.

– Полли хочет, чтобы я привел ее сюда, – сказал Марк, обращаясь к Карен.

– И что ты ей ответил? – ревниво спросила она.

– Я сказал ей «нет». Это наше с тобой место.

Карен успокоилась:

– Не понимаю, что бы она здесь делала? Не могу представить ее танцующей.

– Она слышала, что здесь подают хорошие креветки, – смеясь, сказал Марк.

– Она не спрашивала, почему ты не хочешь пойти сюда с ней?

– Нет. Полли нелюбопытна. А что Райн?

– Райн, как обычно, работает допоздна. Наверное, я могла бы побывать в Китае, и он при этом ничего бы не узнал.

– Я его, кстати, видел сегодня на работе. Весь в делах и заботах.

– Все верно. Это Райн. – Карен усмехнулась. – Интересно, что у него в голове.

– Хорошо, когда муж вечно занят: некогда контролировать жену.

– Ты думаешь, что-нибудь изменилось бы, узнай он о наших отношениях? Райн никогда от меня не уйдет.

– Ты уверена в этом?

– Со мной ему очень удобно. К тому же его босс мой отец. Райн не дурак, хотя и редкая зануда.

– Временами я забываю, что ты замужем, – задумчиво произнес Марк. – Думаю, мистеру Бейкеру не понравилось бы, что его замужняя дочь встречается с сыном компаньона.

– Отец никогда не узнает об этом, – беззаботно произнесла Карен. – У нас нет причин для волнений.

Спустя несколько часов Карен ехала в своей машине из гостиницы, в которой Марк снял номер на вечер. Она не знала, был Райн дома или нет, но это ее не беспокоило. Подъехав к дому, Карен нигде не увидела света. «Значит, – решила она, – еще никто не вернулся». Когда она поднялась по лестнице, то заметила сквозь приоткрытую дверь горящий ночник в комнате Эшли. Карен взглянула на свое шикарное черное платье и подумала, что дочери лучше не видеть ее в таком несколько фривольном виде. Она вошла к себе в комнату, переоделась и только тогда заглянула к Эшли.

Девочка лежала, свернувшись калачиком на своей постели, и Карен подумала, что она спит. Ничего не оставалось, как выключить свет и тихо выйти из комнаты. Но что-то заставило ее остановиться.

Она вгляделась в лицо дочери. Оно ей показалось таким же, как у Бетани в тот день, когда ее увезли в больницу. Веки у Эшли были приоткрыты, а изо рта вытекала слюна. Карен нахмурилась и, подбежав к ней, потрясла за плечи. Эшли не проснулась.

Карен кричала, трясла Эшли до ломоты в плечах, но тщетно. Тогда, подбежав к телефону, она стала набирать номер 911. Ее руки тряслись так, что ей с трудом удалось это сделать. Попросив срочно прислать «Скорую помощь», Карен, осененная какой-то догадкой, кинулась к себе в комнату. Так оно и есть, у открытой аптечки валялся пустой пузырек из-под снотворного. Она быстро взяла его и положила к себе в кошелек, который до сих пор почему-то держала в руке. Доктору нужно будет знать, что приняла Эшли.

Карен вернулась в комнату дочери и попыталась сделать ей искусственное дыхание. Она никогда не училась этому, но, тем не менее, решилась попробовать. Через несколько минут, услышав сирену, Карен побежала вниз, чтобы открыть дверь.

Врач мельком взглянул на Эшли и стал давать указания санитарам. Карен передала ему пустой пузырек и отошла в сторону, стараясь не мешать. В соседней комнате кто-то говорил о том, что необходимо сделать анализ степени отравления.

Один из санитаров надел на лицо Эшли кислородную маску. Карен показалось, что у девочки задрожали веки.

По дороге в больницу с бригадой она вдруг подумала, что если бы они с Марком протанцевали еще один танец в ресторане или задержались в номере гостиницы дольше обычного, то вряд ли ей пришлось увидеть Эшли живой.

Приехав в клинику, врачи без промедления повезли Эшли в операционную. Оставшись одна в холле, Карен подошла к телефону и позвонила Райну на работу. После десятого гудка она опустила трубку. Возможно, он был в другом кабинете. После некоторого сомнения Карен позвонила Челси.

Челси была дома и смотрела фильм по одному из многочисленных ночных телевизионных каналов. Услышав, в чем дело, она быстро собралась и приехала в больницу.

– С ней все в порядке? – спросила Челси, подойдя к Карен.

– Я не знаю. Доктор все еще у нее. Она выглядит так ужасно!

– Где Райн?

– Хороший вопрос, – сказала Карен раздраженно. – Я пыталась ему дозвониться на работу, но безуспешно. Мне никто не ответил.

– Он по-прежнему работает в «Дейтон компани»?

– Конечно. А где же еще он может работать? – Голос у Карен был злой и испуганный.

– Я попробую позвонить еще раз.

Казалось, Карен не заметила того, что Челси не спросила у нее номер телефона Райна…

Через полчаса Райн был уже в комнате для посетителей.

– Что случилось? – спросил он взволнованно, сев рядом с Карен.

– Эшли пыталась покончить жизнь самоубийством, – вяло произнесла она.

– Почему? Что случилось? – спросил Райн.

– Откуда мне знать? Я что, психиатр? – взвилась Карен.

Райн взглянул на ее разукрашенное лицо и прическу и стиснул зубы.

– Ты слишком тщательно красилась, чтобы посмотреть телевизор. Где ты была, когда это случилось? Дома?

– Нет, – выдохнула Карен, изо всех сил пытаясь не устраивать сцен. Райн обернулся к Челси.

– Спасибо, что приехала, – сказал он. Она кивнула и присела рядом с Карен.

– Хочешь, я пойду, посмотрю, что написано на доске объявлений?

– Что она выпила? – спросил Райн, когда Челси ушла.

– Мое снотворное. Не осталось ни одной таблетки, а я только на прошлой неделе купила новую упаковку.

Райн с негодованием смотрел на жену. Он хотел удушить ее за то, что она оставляла свои лекарства на виду, за то, что шлялась черт знает где, когда должна была сидеть дома, но все это уже не имело смысла. К тому же Эшли решила покончить жизнь самоубийством не потому, что Карен оставила на видном месте свое снотворное.

Райн искоса посмотрел на жену – унизанные бриллиантами пальцы, вечерний макияж… Похоже, она просидела весь вечер в дорогом ресторане. Но с кем? Даже несмотря на то что Райн уже давно догадался о неверности Карен, легче ему от этого не становилось. И самое печальное, Карен абсолютно не беспокоила реакция мужа.

Стоя рядом с ней, он чувствовал себя совершенно одиноким. Ему отчаянно хотелось увидеть Эшли, ему нельзя было потерять ее.

Каждый раз, когда врачи проходили мимо, Райн с тревогой глядел им вслед.

Вскоре вернулась Челси:

– В справочной сказали, что доктор все еще у нее. Возможно, он не скоро сможет поговорить с нами. Эшли в коматозном состоянии, но шанс спасти ее есть.

– Господи! Почему она это сделала? – Райн беспомощно опустил голову и закрыл лицо руками. Затем он посмотрел на Карен. – У тебя есть объяснение?

– Нет. Она никогда не приходила домой сразу после школы. Мне нужно было уходить, и я оставила ей записку на видном месте.

Челси взглянула на Карен и сразу же поняла, куда той надо было в этот вечер идти.

– Значит, после школы ты ее не видела?

– Сначала я подумала, что кто-то из друзей решил довезти ее до дома. Так бывало и прежде.

– Черт! – Райн сам не понял еще, относилось ли сказанное им к Карен, которая не уследила за дочкой, или же это было сказано по поводу ситуации в целом.

– Скорее всего, она была со своим парнем, – сказала Челси. – Как его зовут? Скотт Старк?

– Кажется, так, – ответила Карен. – Может, он знает, в чем дело.

Райн посмотрел на Челси и спросил:

– Что она тебе говорила о нем?

– Ничего особенного. Он на несколько лет старше ее, и у него есть машина черного цвета с тонированными стеклами. Я только раз видела их вместе и то издалека.

В тот день Челси больше смотрела на Эшли, чем на автомобиль, и поэтому не могла точно сказать, что это была за машина, какой марки, какого года выпуска. Она запомнила только цвет.

– Быть может, он знает больше нас? Я постараюсь найти его по телефонной книжке. Надеюсь, они с отцом носят одну фамилию. – Райн встал и вышел из комнаты.

Челси молча сидела рядом с Карен. Ей хотелось заговорить с ней, но она не решалась.

Прошло немало времени, прежде чем вернулся Райн.

– Я нашел его. Он сказал, что они сегодня решили больше не встречаться. Его голос был расстроенным, когда он узнал, что Эшли отравила себя.

– А кто бы не расстроился? – сердито произнесла Карен. – Ты сказал очередную глупость!

Челси искоса взглянула на холодно усмехнувшегося Райна. «Он не будет долго мириться с ее надменностью», – подумала она.

– Хотите, я приготовлю кофе? Возможно, придется просидеть здесь до утра, – пытаясь сменить тему разговора, произнесла Челси.

– Да, – отвечала Карен. – Райн может помочь тебе.

Они вышли, и Челси была рада услышать, как за их спинами захлопнулась дверь.

– Она все больше ненавидит меня, – без предисловий сказал Райн. – Не знаю, стоит ли терпеть ее хамство.

Челси взяла его под руку:

– Карен просто расстроена. Ты же знаешь, что она всегда становится злой, когда чего-то боится.

Райн горько усмехнулся:

– Знать-то я знаю. Но это больше не помогает. В последнее время мне даже смотреть на нее тошно: ни один мужчина не будет долго терпеть, когда его унижают… Медсестра сказала еще что-нибудь об Эшли?

– Нет, – коротко ответила Челси. Неожиданно Райн ударил кулаком по стене.

– Как ты думаешь, где была Карен сегодня вечером?

Челси надеялась, что он не будет говорить на эту тему.

– Не знаю.

– Я говорил тебе, что она встречается с кем-то. Это единственная причина. – Он выглядел опустошенным. – Я не думаю, что она сказала тебе кто он.

Челси покачала головой:

– Карен больше не делится со мной своими сердечными тайнами. Удивительно, что она вообще позвонила.

Они зашли в помещение, где обслуживающий персонал готовил себе кофе, и взяли три чашки.

– До сегодняшнего вечера у меня была слабая надежда, что мои подозрения всего лишь подозрения, но теперь…

– Может, она ходила на какой-нибудь прием с Джойс? Ты же знаешь, Бейкеры любят наряжаться по любому поводу.

– Если бы она была с Джойс, она бы предупредила меня.

– Что ты собираешься делать? – спросила Челси, наливая кофе.

– Я не знаю, – немного помолчав, отвечал Райн. – Думаю, многое зависит от Эшли.

Челси уже была готова услышать такой ответ.

Эшли не умерла. Когда два дня спустя она очнулась, то поняла, что находится в больнице. Доктор сообщил, что она лежит в палате для людей, пытавшихся покончить жизнь самоубийством, и хочешь, не хочешь, ей придется пролежать здесь еще несколько недель. Эшли чувствовала себя слишком плохо, чтобы о чем-то беспокоиться. В конце концов, ей было абсолютно наплевать, где и сколько надо лежать.

Позже она поняла, что в курс лечения входила и интенсивная консультация с врачом. Она также обнаружила, что у нее начались месячные. Было ли это вызвано передозировкой снотворного или же тест на беременность оказался неверен, она не знала. Расспрашивать же доктора ей не хотелось.

Эшли, наконец, выпустили из больницы с условием еженедельно приходить на консультации к ведущему ее историю болезни врачу. Эшли это устраивало: ей нужен был хоть один взрослый, который с охотой слушал бы ее и при этом не дружил ни с одним из Морганов.

К немалому удивлению Эшли, Скотт позвонил ей, как только она вернулась домой. К концу недели они снова были вместе. По обоюдному согласию история с беременностью и вытекающими из нее последствиями не обсуждалась.

К середине ноября Карен устала возить Эшли на консультацию к психиатру.

– Она вполне здорова, – сказала она Райну. – Это пустая трата времени и денег.

– Ты ошибаешься. Эшли нравится ездить к врачу, и вообще она сильно изменилась за последнее время.

– Что-то не заметила. – Карен сердито посмотрела на Райна. – Она до сих пор разговаривает со мной, словно я идиотка. Мне и в голову никогда не приходило говорить в таком тоне со своей мамой! Я не могу понять, что с ней. У нее есть все, что она только пожелает.

– Откуда тебе знать, чего она желает? Ты же, по своему собственному признанию, не понимаешь ее. Ей следует продолжать ходить к доктору Флэшнеру.

– Тебе легко говорить. Не ты ведь возишь ее туда и обратно, не ждешь ее часами в приемной! И потом мы немало платим этому Флэшнеру, а он даже не желает мне говорить, что ему сказала Эшли.

– Я рад слышать, что он держит в тайне ее секреты.

– В таком случае вози свою дочь сам!

– Ты же знаешь, у меня работа. Может, попросить Челси изредка подменять тебя.

– Я ни о чем не собираюсь ее просить. Мы уже с ней давно не подруги.

– Возможно, дело в твоем злом языке? – Райн иронически хмыкнул. – Друзья ведь не муж, они не будут так долго терпеть твои колкости.

Карен передернула плечом.

– Что ты имеешь в виду? – играя в наивную девочку, спросила она.

– Ну вот, опять театр! Скажи, за что ты так ненавидишь меня?

– Ненавидеть? Тебя? Да с чего ты взял?

Райн пристально посмотрел на жену и затем произнес:

– Ты до сих пор не сказала мне, где была той ночью.

– Я не помню. – С этими словами Карен встала и вышла из комнаты, демонстративно хлопнув дверью.

Райн в отчаянии схватился за голову. Сколько можно терпеть ее выходки?! Если бы не Эшли, он бы ушел от Карен сию же минуту. Райн знал – учитывая пол и возраст Эшли, суд навряд ли разрешит дочери жить с отцом. Значит, о разводе не может быть и речи: без него Карен окончательно забудет об Эшли.

Во что бы то ни стало ему необходимо продержаться еще пять лет. Эшли исполнится восемнадцать, она уйдет в колледж, и тогда он будет свободен.