Лука

Голод все еще был. Тьма прямо под поверхностью. Он был опасным мужчиной, еще более опасным сегодня, но она все еще чувствовала себя в безопасности в присутствии этого бугимена.

Он такой красивый, подумала она, глядя на призрачного мужчину, которого она впервые видела одетым в полный костюм. Это каким-то образом делало его необычайно красивым. Для мужчины с его внешностью выглядеть так было опасно и страшно.

— Ты пялишься, дорогая, — предупредил он ее, все еще пытаясь успокоить себя и удержаться от прикосновений.

Она покраснела и быстро отвела взгляд.

— Я... я прошу прощения. Я просто никогда раньше не видела тебя в костюме.

— Тебе нравится? — спросил он, положив руку на ее горло, чтобы заставить ее посмотреть на него.

— Д-да, — нервно призналась она, хотя от этого он выглядел еще страшнее и пугающе.

— Тогда, наверное, мне придется надевать его почаще для тебя.

Это послало еще одно пламя тепла, согревающее ее тело. Она окинула взглядом его ухоженный вид, или более чистый. У него все еще была щетина, в отличие от остальных членов семьи: его черно-каштановые волосы, возможно, стали короче, в основном по бокам, но они были все такими же дикими, даже когда он зачесывал их назад.

— Ты тоже подстриг волосы и бороду.

Он улыбнулся, его рука все еще крепко обвивала ее шею.

— Тебе это тоже нравится, дорогая?

Это было трудно решить, поскольку это было более постоянным, чем надеть костюм. Он был красив независимо от того, какой длины были его борода и волосы. Просто это придавало ему другой эффект.

— Мне нравится эта длина так же, как и прежняя. — Она облизала нижнюю губу, немного нервничая перед тем, как сказать следующую часть. — Ты очень красив в любом случае.

Судя по лукавой улыбке на его лице, она была уверена, что он ничего не знает.

Он быстро поцеловал ее в губы, прежде чем отпустить ее горло, чтобы стянуть большое одеяло.

— Ложись в постель, пока я не передумал.

Отступив от опасного существа, она поспешно забралась под одеяло, натянув толстый материал на себя, а сама улеглась на кровать. Это был очень долгий, мучительный день, и она поняла, насколько он был утомительным.

Когда он начал уходить, она полусидела-полулежала.

— Куда ты...

— Я просто иду переодеться. Я не оставлю тебя, дорогая.

Расслабившись, она наблюдала, как он снова подошел к комоду. Она не могла отвести взгляд, когда он снял черный галстук и начал расстегивать рубашку. Его смуглая итальянская кожа блестела в тускло освещенной комнате, подчеркивая мускулы на всем теле.

У Луки было такое тело, о котором мечтает каждая женщина и каждый мужчина. Его руки, грудь, плечи и верхняя часть спины были самыми большими частями его тела. Она догадывалась о том, как он выглядит снизу, по его черным рубашкам, обтягивающим верхнюю часть тела, но никогда в своих самых смелых мечтах она не думала, что он будет настолько совершенен, как сейчас. Все в нем действительно заставляло стыдиться любого другого мужчину, как и его меньшего. Лука родился там, где ему и место. Король Канзас-Сити.

Отвернув голову, когда он начал снимать штаны, она плотнее притянула к себе одеяло и закрыла глаза, стараясь не представлять в своем воображении лицо дьявола. Она пролежала так несколько минут, пока кровать не зашевелилась и сильные руки не притянули ее к твердому, теплому телу. Кожа, которую она почувствовала, насторожила ее, и она отстранилась, увидев, что это его обнаженная грудь.

Лука крепко обнял ее, возвращая к себе.

— Я не голый, дорогая, но и рубашку надевать не собираюсь.

Теперь, когда она почувствовала плотный материал, покрывающий его нижнюю половину, она снова прильнула к нему, но все еще с трудом. Было странно ощущать его кожу на своей, но в то же время странно приятно.

От обоих тел исходил прохладный мятный аромат, заставляя ее таять в нем. Честно говоря, ей казалось, что она не может насытиться этим запахом. Он звал ее, успокаивал.

Чем дольше она лежала с ним вот так, прижавшись к его груди, тем быстрее исчезали слабые следы прикосновений дьявола. Однако воспоминания оставались, вызывая дрожь по всему телу.

— Ты знал, что это он...? — Убил твою мать.

Он провел пальцами вверх и вниз по ее спине.

— Да, у меня всегда было чувство, что он как-то связан с ее смертью, но я никогда не мог этого доказать.

— Мне очень жаль. — Она прижалась ближе к нему, зная, что Лука чувствовал к своей матери, хотя он никогда этого не говорил. — Мне жаль, что тебе пришлось ждать так долго.

Его голос потемнел.

— Теперь он у меня, и это все, что имеет значение.

От его слов она задрожала, волосы встали дыбом при мысли о жалкой судьбе дьявола. Утешало ее и то, что он больше не сможет к ней прикоснуться.

Когда она начала засыпать, кошмары были не такими жестокими, но она все еще чувствовала, как они приходят к ней, молча мучая ее.

И хотя судьба дьявола была фатальной, ей хотелось, чтобы ее душа была освобождена…

***

Каждую ночь в течение нескольких недель Луке снился один и тот же кошмар, когда он закрывал глаза...

Лука почувствовал, как его внезапно осенило. Это было похоже на изменение направления ветра - ощущение ужаса от того, что вот-вот произойдет что-то ужасное.

Он перевел взгляд на нее, понимая, что она тоже это чувствует. Выражение чистого ужаса на лице Хлои, когда в торговом центре раздались выстрелы, будет преследовать его до самой смерти.

Он был так близко, но в то же время так далеко от нее. Люди, бегущие на него, не давали ему прорваться к ней. Неважно, как сильно он пытался пробиться сквозь волну, которая казалась ему тысячами людей, он все еще был всего лишь одним человеком.

Она не двигалась. Ей нужно было мо...

— Хлоя! — Он различил голос Амо среди хаоса.

Он и Амо стояли на равном расстоянии друг от друга, на равном расстоянии от нее. Все трое образовали треугольник, в котором она была на вершине.

Он изо всех сил боролся с волной, наблюдая, как она делает маленький шаг в сторону Амо. Ему нужно было, чтобы она двигалась быстрее и к нему, зная, что он примет пулю за нее, если до этого дойдет.

— Хлоя, двигайся!

Когда она снова сделала шаг, на этот раз в его сторону, его сердце заколотилось в груди, как будто синхронно с ее сердцем. Вот так, детка, иди ко мне.

— Сюда, Хлоя! — снова прорезался голос Амо.

Нет!

— Ко мне, Хлоя! — Он нуждался в ней. Он был нужен ей. Он должен был удержать ее. Он должен был спасти ее. Он мечтал об этом моменте несколько месяцев.

Если он снова увидит, как она уходит с Амо, он не знал, сможет ли он выдержать это, не во второй раз.

Лука видел нерешительность на ее лице, выбор, стоящий перед ней. Это пугало его до глубины души, мысль о том, что она выберет Амо, зная, что это будет неправильно. Его и Хлои души были связаны вместе, сливаясь в одно целое. Он просто надеялся, что она это чувствует.

Приди ко мне и позволь мне спасти тебя. Я люблю тебя, Хлоя.

Когда он смотрел, как она движется к нему, он мог бы заплакать. Она почувствовала это!

Затем он увидел, как что-то изменилось, когда она посмотрела ему в глаза. Страх. Страх перед ним.

Он почувствовал, что начинает терять ее, когда она снова посмотрела на Амо. Время словно застыло, пока он наблюдал в замедленной съемке, как она бежит к тому, кого выбрала.

В этом мире не было сердца, которое могло бы сравниться с его болью, когда она прыгнула в объятия другого мужчины. Того, кто не принадлежал ей. Тот, кто никогда не смог бы любить ее так, как он. Тот, кто никогда не смог бы по-настоящему спасти ее, потому что он даже не знал, что ее душа больше не принадлежит ей. Душа, которую мог вернуть ей только он...

Держа ее сейчас, он мог закрыть глаза без кошмаров, зная, что она наконец-то выбрала его. Зная, что ее душа наконец-то в его владении. Он просто должен был подождать, пока она будет готова, пока она будет готова полностью принять то, чем она всегда должна была быть. Его.

Сорок четыре

Что посеешь, то и пожнешь

— Потуши сигарету, Лука, — приказал Данте, раздраженный запахом. Они обсуждали судьбу семьи Лучано, и он и так был в ярости.

Лука стряхнул пепел со своей сигареты, проигнорировав приказ.

Данте сжал челюсть, помахав рукой перед лицом, чтобы дым рассеялся.

Короткий стук в дверь прервал пристальный спор между двумя мужчинами. Пришел консильери.

Винни подождал, пока за ним закроется дверь, чтобы сказать:

— Лучано попросили о встрече.

Данте сделал глоток из своего бокала, его отношение было непростительным.

Консильери слишком хорошо знал своего босса.

— Я думаю, мы должны выслушать, что они скажут. Если война неизбежна, то так тому и быть, но если ее можно предотвратить, если Лучано загладят свою вину, не должны ли мы хотя бы выслушать их предложение?

— Нет. — Безжалостный взгляд отца переместился на Луку. — Если бы ее там не было, я бы поджег это место к чертовой матери.

Ты имеешь в виду, если бы я не заботился о ней. Сделав еще одну затяжку, он выпустил струйку дыма в сторону отца.

— Мы можем выиграть войну, но за это придется заплатить. Убедись, что ты готов заплатить эту цену, Данте, — сказал ему Винни.

Лука потушил сигарету в пепельнице. — Я предлагаю послушать, что они скажут.

Спустя несколько мгновений и несколько глотков Данте резко кивнул головой.

Винни открыл дверь, позволяя трем Лучано войти. По крайней мере, они были достаточно умны, чтобы не подать виду и почтительно склонили головы перед его отцом, в то время как ледяные глаза Данте пронзали душу каждого из них.

— Мистер Карузо, мы пришли просить у вас прощения. — Доминик сделал шаг к столу, выглядя более взъерошенным, чем обычно, что не говорило о многом. Его каштановые волосы были взъерошены, как будто он неоднократно проводил по ним пальцами, темная борода, которая обычно успешно маскировала его зловещее выражение лица, только подчеркивала его, а татуировки под майкой с V-образным вырезом резко выделялись на фоне его оливкового цвета лица.

Все трое мужчин выглядели так, словно не спали.

Руки Анхеля и Матиаса были засунуты в карманы пиджаков, у обоих было каменное выражение лица. Лука знал, что их гордость пострадала от того, что им пришлось слушать, как Доминик пришел умолять Данте отдать им жизнь.

— Почему я должен отдать ее? Твой отец нарушил договор, чтобы сохранить мир между нашими семьями. — Данте хлопнул кулаком по столу, отчего пепел сигареты из пепельницы взлетел в воздух. — Он убил мою жену!

Доминик теперь смотрел в холодные глаза.

— Мы не знали...

— Мне плевать! — Данте оборвал его. — Люцифер и его люди также ворвались в мой дом, забрали кое-что, принадлежащее Карузо, и почти убили одного из моих лучших людей, который до сих пор борется за свою жизнь. Твой отец не уделил бы такого внимания моим сыновьям, моей семье! — Свирепость в его глубине усилилась, вместе с отвращением на его лице. — Его даже не волновало, умрет ли Сэл, пытаясь защитить меня. Сын, на которого он не хотел претендовать из-за неловкости, что трахает накачанную шлюху, хотя фамилия Лучано вымирает. Но почему я не удивлен? Если ему было наплевать, что Сэл голодал на улицах, когда он был ребенком, почему ему будет наплевать, когда Сэл вырастет?

Сидя в тишине, Лука достал зажигалку и начал щелкать ею, то открывая, то закрывая. Они никогда не должны были говорить о том, что Люцифер - биологический отец Сэла, даже сам Сэл. Он лишь однажды слышал, как Данте говорил об этом.

— Мой отец сожалел о своем решении не брать Сэла, но было уже поздно. Вы уже взяли его к себе. Анхель, Матиас и я никогда не соглашались с решением отца не признавать Сэла своим сыном. Мы лишь солдаты, обученные подчиняться его приказам. Люцифер обеспечивал верность через страх, ты обеспечиваешь верность через уважение. Сэлу лучше было оказаться на улице, чем под властью нашего отца.

Данте откинулся в кресле, его уши, казалось, пытались слушать.

— Как ты и твои братья?

— Да. Люцифер был нелегким человеком для жизни, не говоря уже об отце. — По мрачному лицу Доминика было видно, что он уже не в первый раз умолял о жизни его и его братьев.

— Ты пытаешься добиться моего сочувствия? Лучиано уже однажды оказали милость, не стерев их имя. Твоего отца оставили в живых, чтобы продолжить фамилию, а он предал семью Карузо, и не раз, а дважды.

Доминик покачал головой.

— Мы не на войне. В войне есть две стороны.

— Ты хочешь сказать, что Лучано не отомстят за Люцифера и его людей?

Доминик издал саркастический, почти демонический, смех.

— Отомстить за них? Ты оказал нам услугу.

Лука уставился на свою Zippo.

— Если ты хотел смерти своего отца, почему ты не расправился с ним сам?

— Люцифер знал, что я его ненавижу. Я хотел его смерти, но не ценой жизни одного из моих братьев. Он был осторожен и всегда держал одного из близнецов рядом с тем, кому доверял, с тем, кто без колебаний пустил бы ему пулю в лоб.

— Он не доверял тебе? — Лука посмотрел в глаза Доминика, чтобы понять, не лжет ли он.

— Нет, Люцифер не доверял ни одному из своих сыновей. Он использовал имя Лучано, чтобы убивать и уничтожать всех, кто стоял на его пути, даже ценой собственной семьи. Ты был не единственным, кто убивал Лучано. Никто не был в безопасности от него. Он был не лучшим выбором, чтобы возглавить нашу семью. Те немногие из нас, кто остался, хотят только мира и восстановления нашей фамилии.

Винни отошел от стола Данте и встал напротив, консильери взял разговор на себя.

— И кто же из Лучано был выбран лидером?

Взгляд Доминика не дрогнул.

— Я.

Винни и Данте обменялись долгим взглядом, но именно Винни сказал: — Ты можешь носить фамилию, но примут ли тебя?

— Уже приняли. — Доминик высокомерно посмотрел на двух старших мужчин. — Они пойдут за мной: я позабочусь об этом.

— Как ты предлагаешь смягчить гнев Данте? — спросил Винни.

— Лучано будут отдавать еще четвертую часть нашей прибыли, пока вы не сочтете нужным вернуться к первоначально согласованному контракту.

Винни не повернулся к Данте, чтобы узнать, согласен ли он. Он знал, как и Лука, что нелепое предложение не сдержит гнев его отца.

— Половина. — Винни увеличил предложение Доминика до уровня, который мог бы причинить боль.

Доминик резко кивнул головой, его быстрый ответ показал, что он ожидал, что его предложение будет отвергнуто.

Винни стал консильери Данте не потому, что был идиотом. Его острый взгляд проследил за выражением лица Доминика, когда он произнес следующую «бомбу».

— Лучано нужна помощь в восстановлении их родословной. Итальянская кровь, которая течет в вашей крови, слаба и разбавлена, — выплюнул Винни, его голос ударил всех троих, как удар хлыста.

—Женщина из семьи Лучано, достигшая брачного возраста, будет выбрана в жены одному из Карузо.

Лука злобно усмехнулся, перекатывая свою Zippo в пальцах. Шоу, которого он ожидал от Винни, оказалось гораздо более приятным, чем он предполагал вначале.

Доминик явно не планировал этого, а Анхель и Матиас не могли скрыть своих ужасных выражений.

— Какая из женщин тебе нужна? За какого Карузо она должна выйти замуж? — пробурчал Доминик.

Винни пожал плечами.

— И то, и другое будем решать мы с Данте. Кого бы мы ни выбрали из Карузо, мы сможем убедиться, что Лучано на этот раз выполнит условия контракта. Доверие будет завоевано, по одному ребенку за раз, по мере того, как кровь Карузо будет смешиваться с кровью Лучано. Может быть, когда у нас родится четыре или пять Карузо, Данте станет более снисходительным. Ребенок может залечить многие раны.

Доминик не так быстро согласился на второй срок, кивнув головой.

— Мы закончили?

— Не совсем. — Винни улыбнулся. То, что они считали трудным раньше, не шло ни в какое сравнение с этим. —Пока Данте не найдет в своем сердце прощения, один из близнецов будет нашей страховкой. Если какая-то часть контракта не будет выполнена, один из твоих братьев заплатит за это.

Все становится только лучше.

Близнецы посмотрели друг на друга. Ни один из братьев не хотел, чтобы выбрали другого.

Анхель шагнул вперед.

— Я останусь.

Матиас подвинулся, чтобы встать рядом с Домиником.

— Нет, я останусь.

Оба они пытались защитить друг друга. Лука догадался, что это не в первый раз.

Он изучал мужчин. Открыв рот, он произнес имя, но Винни заговорил раньше, чем он успел.

— Анхель.

Лукка достал из пачки одну из своих сигарет. Для Винни не было ничего страшного в том, что он выбрал Анхеля. Ни один из Лучано никогда не считался стильным, но близнецы выглядели как бандиты. Количество татуировок и раздутые мышцы больше подходили для тех, кого можно встретить в темных переулках старого города, где они жили. Близнецы были зеркальным отражением. Насколько знала Лука, все в Лучано шутили, что единственный способ отличить их друг от друга - это посмотреть на изображения их татуировок. У близнецов были одинаковые татуировки, они даже размещали их на одних и тех же частях тела. Разница была в том, что татуировки Анхеля были зеркальным отражением татуировок Матиаса. Лука понимал то, чего не понимал Винни. Анхель был извращенным образом Матиаса.

Лука раздумыва над тем, чтобы оспорить выбор Винни. Но вместо этого он решил промолчать. Его не обманули попытки Лучано спасти свои жизни. Они напоминали ему бешеную собаку, которая только и ждет подходящего момента, чтобы напасть и оторвать руку, которая их кормит.

Доминик покачал головой.

— Матиас был бы лучшим выбором. Я бы не сделал ничего такого, что поставило бы под угрозу жизнь ни одного из моих братьев.

В это Лука верил.

Винни поднял руку, останавливая Доминика.

— Анхель - младший. Лучано взяли его для защиты.

Лука зажег сигарету, чтобы не рассмеяться.

Анхель был ленив. Он позволял всем делать за него грязную работу. Матиас ломал кости, если бандиты и наркоторговцы не платили за их защиту. Если ломать кости не помогало, тогда присылали Анхеля. Когда он заканчивал, защита оплачивалась с процентами.

У Луки было больше шансов контролировать Анхеля, чем у его собственной семьи. Он не хотел, чтобы Анхель сделал что-нибудь, что нарушило бы хрупкий мир, подаренный им.

Лука молчал, чувствуя вспышку уважения к Доминику. Новый босс Лучано впервые за последние десятилетия хотел установить настоящий мир.

Лука встретил взгляд Доминика.

— Я присматриваю за людьми. Я найду для него идеальное место.

Все в комнате видели, как они оценивали друг друга, пока Лука молча говорил, что Анхель его не обманул.

Это было странно, но в кои-то веки Лука действительно хотел мира между двумя семьями. После убийства матери ему было наплевать на войну. Он молил об этом, чтобы отомстить. Однако Хлоя все изменила. Он хотел мира, чтобы обеспечить ее безопасность.

Прошли годы, прежде чем он понял, какая огромная ответственность лежит на его отце.

Доминик снова повернулся к Винни. — Ну что, все в порядке?

— Данте?

Выражение лица его отца было растерянным.

Лука посмотрел вниз на светящийся кончик своей сигареты. Он хотел мира ради Хлои, но это была жена Данте, которую они убили.

— Данте, — печально повторил Винни.

— Что бы ты ни сделал, Мелиссу не вернуть. Если Лучано искупят свою вину, то что ты потерял? Ты уже потерял то, что было для тебя самым важным. Ребенок, в котором течет кровь Карузо и Лучано, может сделать то, что пытались сделать многие поколения, - принести настоящий мир.

Данте протянул руку Доминику, и тот крепко взял его руку в свою, соглашаясь с условиями.

В глазах и голосе Данте прозвучала угроза, когда он предупредил:

— Не разочаруй меня, черт возьми.

Лука глубоко вдохнул, позволяя концу сигареты догореть до ярко-красного цвета. Он вспомнил старую итальянскую пословицу, которую Данте вдалбливал ему в голову, когда он был моложе. Come semini, cosi raccogli.

Что посеешь, то и пожнешь.

Сорок пять

Даже не в смерти

Хлоя оставалась в доме с Лукой в течение недели, не выходя оттуда, давая себе время на выздоровление, а Луке - на то, чтобы убедиться, что все угрозы исчезли.

Было странно думать о будущем, которое она выкинула из головы за последнюю неделю, не понимая, где ее место.

С тех пор как она получила шрамы, она больше не чувствовала, что ей место в этом городе, потому что он предал ее, но она больше не чувствовала, что может быть где-либо без Луки, а Лука действительно принадлежал Канзас-Сити.

Когда-то она думала, что всегда будет рядом со своей лучшей подругой Элль, но это было нереально, если она думала, что это продлится до окончания колледжа. Теперь Элль нашла свое место в городе рядом с Неро.

Будущее было страшной, темной вещью, особенно когда она чувствовала связь между ней и Лукой так сильно и так скоро. Честно говоря, это пугало ее до смерти.

С одной стороны, ей нравилось быть под его защитой. Сила, которой он обладал, заставляла ее ощущать, что она никогда не пострадает и всегда будет спасена. И все же маленькая девочка в ней все еще верила, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, что она может надоесть ему и он отбросит ее в сторону, как это сделали ее родители.

Поэтому, когда Лука попросил ее собрать вещи, в душу закрался страх, что это уже произошло. Затем он привез ее в отель-казино, отнес ее вещи на верхний этаж и направился вниз, к пентхаусу Неро и Элль.

Несмотря на то, что она была рада увидеть свою лучшую подругу впервые за долгое время, она также боялась, что Лука покидает ее, оставляя, чтобы она стала проблемой Элль, пока не сможет поехать в Стэнфорд, на этот раз по-настоящему.

Дойдя почти до конца коридора, дверь Неро распахнулась, и Элль выбежала наружу. Она застыла на месте, как только увидела Хлою, которая так же не могла пошевелиться.

Мгновение спустя из двери вышел разъяренный Неро.

— Лука, я пытался... — Он остановился, когда Лука поднял руку позади Хлои, останавливая его. Тогда Неро наконец заметил, что девушки еще не двигались.

Только когда Хлоя увидела лицо Элль, она поняла, как сильно она по ней скучала. Тогда Хлоя сделала первый шаг навстречу, раскрыв объятия, когда Элль закрыла расстояние между ними. Несколько минут они крепко держали друг друга, их глаза слезились.

— Я так по тебе скучала, — плакала Элль. — Я даже не могла смотреть кино без слез, мечтая, чтобы ты была рядом.

Хлоя хихикала сквозь собственные слезы.

— Я тоже очень по тебе скучала. — Она была уверена, что Элль, вероятно, возненавидит ее за то, что она лгала ей больше месяца. —Прости, что не сказала...

Элль быстро отстранилась от нее, подошла к Луке и изо всех сил толкнула его в грудь.

Что за...

— Я говорила тебе, что ты не можешь ее получить! — На этот раз Элль толкнула его сильнее. Лука не сдвинулся с места.

— Какого черта! — заорал Неро, пытаясь оттащить ее от себя.

Лука поднял руку, снова останавливая его.

— Я сказала тебе, что если ты причинишь ей боль, я убью тебя! ——Элль снова ударила по его безответной груди.

Хлоя опустила челюсть на пол.

Лука стоял, принимая удары.

— Я обещаю тебе, что если я это сделаю, то позволю тебе.

Элль, которая была на середине удара, остановилась, потрясенная ответом.

— Правда?

Лука кивнул.

— Да.

То, что Хлоя увидела дальше, потрясло ее еще больше и одновременно согрело ее сердце.

Элль обхватила Луку руками, обнимая его.

— Спасибо, что спас ее.

— Не за что, Элль. — Он принял ее объятия и похлопал ее по спине.

Хлоя почувствовала, что снова начинает испытывать эмоции.

— Ты мне все еще не нравишься. — Элль взяла себя в руки и снова начала его толкать. — Ты недостаточно хорош для нее. Она заслуживает хорошего парня. Я знаю, почему ты такой скрытный у себя дома. Ты только и делаешь, что трахаешься...

Лукка протянул руку, схватил ее и закрыл ей рот ладонью.

— Ладно, теперь ты можешь забрать ее от меня, — зарычал он на Неро.

Неро, совершенно ошеломленный, поспешно направился к Элль.

— Что она только что сказала? — Хлоя прикусила губу.

Элль успела освободить рот, когда ее отстранили.

— Женщины. Наверное, сотни...

Неро захлопнул рукой ее рот.

— Мне жаль, Лука. Я возьму ее под контроль! — Он отдернул руку от ее рта, когда она укусила его.

— Нет, не возьмешь. Я все еще злюсь на тебя за то, что ты знал, что она была с Лукой все это время!

По лицу Луки Хлоя поняла, что он даже не знал о том, что Неро в курсе.

Затем он потянул Хлою к двери напротив квартиры Неро и Элль и начал отпирать ее.

— Это твое место? Где, как она сказала, ты фу...? — Она даже не могла ясно мыслить.

— Ага! — Он открыл дверь, весь в поту. — Мы с Лейк думаем, что у него секс-полземе…

— Заткни ее на хрен, пока я не сделал это сам! — крикнул Лука через плечо, пытаясь побыстрее отпереть все засовы.

— Я пытаюсь, но она чертовски скользкая! — Неро пытался оттолкнуть сопротивляющуюся Элль на свое место.

— Я... я... это все правда? — Хлоя начала разминать руки. Секс-подземелье?

— Она просто предполагает, дорогая, — заверил он ее, быстро заталкивая ее внутрь вместе с вещами.

— К черту. — Неро перестал беспокоиться о рте Элль и просто подхватил ее на плечо.

— Не позволяй ему так тебя называть. Он каждую девушку называет «дорогая». Ты должна пресечь это в зародыше, как я сделала с Неро, когда он назвал меня малышкой...

Обе двери захлопнулись одновременно.

Она даже не смогла поднять на него глаза, не зная, что и думать.

Свирепость Луки утихла, когда он увидел нервозность Хлои, и он осторожно взял ее руку в свою.

— Пойдем со мной.

Следуя за ним, она оглядела помещение, заметив, что оно было оформлено так же, как у Неро, но в зеркальном отражении. Однако стили были совершенно разными. У Луки все было выдержано в земных тонах - темное дерево и зелень, как и в его комнате в доме. Он был современным, но не слишком. Более традиционный, чем другие пентхаусы, которые она видела. Он был уютным, теплым и идеальным, напоминая ей о том, что в центре Канзас-Сити можно прекрасно отдохнуть на свежем воздухе.

Поскольку пентхаус был угловым, в нем были окна от пола до потолка на двух стенах, что действительно давало возможность сопоставить вид на природу и город.

Легкая боль подступила к ее сердцу, когда она подумала о том, что сказала Элль. Трудно было представить Луку здесь со многими женщинами.

Притянув ее к себе, он обхватил ее руками, крепко прижимая к себе.

— Я не собираюсь притворяться девственником, когда мы оба знаем, что это не так.

— Я знаю. — Она уткнулась лицом в его грудь, не желая, чтобы он видел обиду на ее лице.

Она знала, что он далеко не девственник, но ей было больно слышать, как он приводил сюда многих других женщин, в то время как она пришла сюда впервые. Признаться, ей было больно даже думать о том, что у Луки есть женщина.

Он наклонил голову и прижался к ее шее.

— Но я могу обещать тебе, что ты первая и последняя женщина, которую я привел или когда-либо приведу сюда

Двигая головой, она хотела заглянуть ему в глаза, почти не веря в это.

— У меня это место уже давно. Я не люблю никого сюда пускать, потому что это мое личное пространство и место, где я могу подумать. Единственный, кто заходит сюда, кроме меня, это Сэл, и то по случаю.

Хлоя улыбнулась, снова прижавшись лицом к его груди. Впервые в жизни она почувствовала себя важной. Она считала за честь, что такой мужчина, как Лука, доверил ей такое особенное для него место.

— Ну что, есть еще что-нибудь, что тебя расстроило? — спросил он дразняще, наклоняясь, чтобы укусить ее за мочку уха.

Прикусив губу, она не знала, как это сказать, но...

— Мне нравится, когда ты называешь меня дорогой, но...

— Ты не хочешь, чтобы я называл так кого-то другого, — закончил за нее Лука, улыбаясь.

Она кивнула, покраснев от признания, что «дорогая» так на нее действует, и она не хочет, чтобы он перестал ее так называть.

Он снова прикусил мочку ее уха.

— Тогда я не буду, дорогая.

Наклонившись, она быстро поцеловала его в губы, желая, чтобы он знал, что сделал ее счастливой.

Когда она опустилась на ноги, то не смогла удержаться от смеха.

— Так что же ты делал, чтобы так вспотеть?

— Я покажу тебе. — Лука снова взял ее за руку, провел через свой пентхаус и поднялся по лестнице, ведущей в главную спальню. Она увидела винтовую лестницу, которой не было у Неро, и он подвел ее к ней, позволив ей подняться первой.

С каждым шагом она все больше запутывалась.

— Как она может куда-то вести? Это же последний этаж.

— Сейчас увидишь. — Он помог ей открыть верхний люк в потолке.

Хлоя посмотрела вниз на свои ноги, следя за тем, как она делает шаг, заканчивая подъем наверх. Затем до ее ушей донесся легкий шум города, заставивший ее наконец посмотреть вверх. Когда она это сделала, то чуть не упала спиной на Луку, от красоты которой у нее перехватило дыхание.

Он молчал, держа ее перед собой и не отпуская, пока она все это воспринимала.

— Это правда? — прошептала она, моргая, чтобы понять, рай это или просто мираж.

— Да, дорогая.

Сделав шаг вперед и покрутившись вокруг себя, она перевела взгляд на цветы, затем на стеклянные стены, за которыми виднелся город. Это была небольшая оранжерея, наполненная множеством цветов на вершине здания. Захватывающий вид был не похож ни на что, что она когда-либо видела.

Она несколько мгновений осматривалась, прежде чем повернулась и посмотрела ему в глаза.

— Это ты сделал?

Глаза Лукки теперь были полностью ярко-зеленого оттенка.

— Для тебя, да.

Еще одна легкая боль пронзила ее сердце. Только эта боль была другой.

Когда она снова повернулась к нему, из нее словно выбили весь воздух, когда она смотрела на такого человека, как он, окруженного чем-то подобным.

— Это так красиво, — прошептала она.

Подойдя к ней, он снова обхватил ее своими сильными руками.

— Я начал работать над ним несколько месяцев назад, чтобы занять себя, чтобы не приходить за тобой. Я не был ни с одной женщиной с тех пор, как впервые увидел тебя. Я не мог. Ни одна из них не была тобой. Каждый раз, когда я хотел тебя так чертовски сильно, я приходил сюда, чтобы сохранить рассудок.

Боль в ее груди только усиливалась, поглощая все ее сердце. Тяжелые, старые цепи на ее душе начали дребезжать.

— Я не думал, что когда-нибудь буду способен любить, пока не появилась ты. — Он легонько потрепал ее по волосам, заставляя посмотреть ему в глаза. — Я люблю тебя, Хлоя. Ты - единственный человек, которого я любил или когда-либо буду любить.

Цепи разорвались, ее душа впервые за четыре года почувствовала свободу. Свобода длилась всего секунду, а затем ее снова захватили легкие и тугие цепи, требуя ее как свою.

Эти цепи могли держать ее в плену, но с ними можно было жить. Цепи, которые не отягощали ее тело, разум и душу. Цепи, которые были более постоянными. Цепи, которые никогда не могут быть разорваны... Даже в смерти.

Я твой навеки.

Сорок шесть

Вкус тебя... стоит целой жизни в аду

— Я думала, ты привез меня сюда, чтобы я осталась с Элль, — нервно призналась Хлоя, когда Лука помог ей спуститься с последней ступеньки винтовой лестницы после нескольких часов, проведенных в оранжерее.

Лука потерял улыбку от ее слов, остановившись, чтобы посмотреть вниз на ее склоненную голову.

— Хлоя, посмотри на меня.

Она заставила себя поднять взгляд, увидев смешанные эмоции на его лице.

— Когда-то я обещал тебе, что, когда закончится семестр, я позволю тебе уйти. Ты больше никогда не должна бояться Люцифера. Ты больше никого не должна бояться. — Он провел нежным пальцем по ее щеке и увидел, как дрогнули ее губы от любви, светящейся в его глазах, отчего они стали такими зелеными, какими она их еще никогда не видела. — Но я не могу сдержать это обещание. Я не могу позволить тебе уйти и выйти за эту дверь, потому что теперь я знаю, каково это - иметь тебя.

— Я не хочу, чтобы ты позволил мне уйти, — беспомощно вздохнула она. Никогда. — Я отдала себя тебе. Я сказала эти слова.

Лука поднял руку к ее горлу, его глаза снова стали сине-зелеными.

— Скажи слова, дорогая.

Ее грудь поднялась и опустилась с силой, точно зная, что она собирается сделать.

Зафиксировав свою судьбу в камне, она сказала.

— Я твоя... навсегда.

Он сжал ее нежное горло в своей хватке чуть крепче.

— Еще раз.

Она смотрела на пугающее существо, не боясь, ее сердце заколотилось.

— Я твоя навеки.

Его глаза на долю секунды вспыхнули голубым светом, прежде чем он поднял ее на руки и понес к своей кровати, где собирался доказать, что владеет ее телом так, как она всегда знала.

Хлоя уткнулась головой в его плечо, нервно представляя, что он собирается с ней сделать. К своему шоку, она не чувствовала страха, которого всегда ожидала. Наоборот, она больше нервничала, что разочарует его. Он ждал ее месяцами, ждал этого момента.

— Ты не будешь разочарован, если я ошибусь в первый раз? Ведь у тебя было много женщин...

— Дорогая, — Лука опустил ее на кровать, а затем начал срывать с себя одежду. — Это было бы чертовски невозможно.

Она хотела отвести взгляд, когда он расстегнул брюки, но не смогла. Его возбуждение было настолько очевидным, что ее тело не позволило ей этого сделать. Оно хотело видеть его всего.

Когда его длинный, толстый член оказался на свободе, она не знала, задыхаться ей или стонать.

Подняв ее с кровати, он не дал ей времени решить, кто из них кто. Он снял с нее одежду так же быстро, как и свою. Затем он уложил ее задницей обратно на матрас, заставив ее снова вздохнуть.

Наклонившись, чтобы поцеловать ее в губы, он положил руки ей на плечи и толкнул ее еще дальше.

Хлоя почувствовала огонь между ног, когда он уперся руками рядом с ней и начал целовать ее шею, спускаясь ниже, пока не поцеловал ложбинку между ее грудями.

Она напряглась, желая зажечь огонь, когда он спустился ниже, целуя шрамы на ее животе.

— Прекрасно, — пробормотал он, когда его язык стер все воспоминания о том, как Люцифер нанес ей эти шрамы. — Я больше никому не позволю причинить тебе боль, детка.

У Хлои перехватило дыхание от его вида и слов, которые он произнес. Как может существовать такой человек, как он?

— Я знаю, что не позволишь. — Ее доверие к нему было нерушимым.

Огонь разгорелся еще жарче, когда он опустил свой рот ниже, пока его губы не застыли над ее центром.

— Мне придется пойти на исповедь, — сказал он ей. — Бог проклянет меня в аду за то, что я собираюсь сделать.

— Ч-что...

Кончиком языка он раздвинул ее плоть и провел вверх и вниз по ее центру.

Хлоя подпрыгнула от неожиданного ощущения, ее голова откинулась назад, а ноги начали дрожать.

Он вдавил свою руку в ее бедра, удерживая ее неподвижной. Застонав, он прижался ртом ближе. — Один твой вкус... стоит целой жизни в аду.

Когда он усилил давление своего рта, Хлоя почувствовала, как он проникает языком внутрь нее быстрыми движениями, а затем все глубже, становясь все более требовательным, все более голодным.

Подняв одну из ее ног над своим плечом, он погрузил язык в нее глубже.

О Боже. Она начала задыхаться.

— Возьми меня с собой.

От ее слов он крепче сжал ее бедро, его рот заработал сильнее, становясь все более жадным.

Огонь внутри нее разгорался все сильнее, каждое его движение языком обнажало нервные окончания, которые оставались в спящем состоянии, пока Лука не привел их в действие.

— Лука! — громко застонала она. Ее нервы достигли предела, отправляя ее в пропасть, которую она не видела раньше и из которой не хотела возвращаться.

Пытаясь прийти в себя, она почувствовала, как Лука опустил ее ногу на кровать, прежде чем его возбуждение перешло на то место, где был его рот.

Ее дыхание стало тяжелым, нервы возвращались.

— Мне, наверное, нужно поймать свой бре...

Его рука легла на ее горло, и он уставился на нее свирепыми глазами, которые заставили ее замолчать. Затем она почувствовала, как его возбуждение начало проникать внутрь, когда он обхватил ее другой рукой.

Хлоя поморщилась от легкой боли, извиваясь, чтобы приспособиться.

— Не двигайся, Хлоя, — потребовал он, взяв ее нижнюю губу между зубами. — Это недолго будет больно.

Она не была так уверена.

Рука на ее горле слегка сжалась.

— Как ты думаешь, что сильнее: моя рука или твоя тугая киска?

При его словах ее глаза захотели закатиться на затылок, и на нее нахлынул поток влаги, который заставил его двигаться внутри нее еще легче.

Без предупреждения она почувствовала сильный толчок глубоко внутри, когда он ослабил руку на ее шее. Когда его член снова начал выходить, его хватка на ее горле усилилась. Хлоя не могла восстановить равновесие, теряясь в повторяющихся движениях. Он играл на ее теле, как на музыкальном инструменте, как скрипач, который своими руками создает потрясающе красивую музыку.

Знакомое ощущение скручивания возвращалось, заставляя ее хвататься за широкие плечи Луки. Она крепко обхватила ногами его бедра, подаваясь вверх, когда он подавался вниз.

Лука пристально смотрел на ее покрытое шрамами лицо, читая каждое выражение.

— Тебе это нравится, дорогая?

— Да! — Хлоя закричала, шокируя саму себя. Она не могла поверить, что ей так же нравится, когда он держит ее за горло, как и когда он качается внутри ее тела.

Он попеременно то держал, то отпускал ее горло, заставляя ее смотреть в его сине-зеленые глубины.

— Я люблю тебя, Хлоя.

Она увидела, что в нем что-то изменилось, когда она заглянула в его глаза. Хлоя думала, что он нужен ей, что она зависит от него больше, чем он когда-либо нуждался или зависел от нее. Но это было совсем не так. Лука нуждался в ней и зависел от нее так же, как и она от него. Их нужда и зависимость были равны. Отношения между ними были такими же равными. Один не был важнее другого. Они оба нуждались друг в друге, чтобы выжить.

Цепи, сковавшие ее тело, разум и душу, не означали, что Лука владел ею. Теперь она могла видеть, как он держит свои собственные цепи вокруг ее тела, разума и души. Те же цепи, что держали ее, держали и его. Они были вместе... как одно целое.

Это чувство, эту связь, которую они разделяли между собой, она теперь могла полностью понять.

Мы - родственные души.

Хлоя почувствовала, как слеза вырвалась наружу и потекла по ее шраму.

— Я люблю тебя, Лука.

Его глаза приобрели поразительный оттенок зеленого, когда он крепко сжал руку вокруг ее горла и сильнее погрузился в нее.

— Еще раз, — выдохнул он.

— Я люблю тебя! — закричала она, когда он сделал толчок, от которого она закричала, падая в бездну, которая ждала ее. И Лука тоже. Это было похоже на прекрасный кошмар, от которого она никогда не хотела просыпаться...

Сорок семь

Возрождение

Теперь, когда Хлоя и Эль жили прямо напротив друг друга, они наверстывали время, упущенное за последний месяц.

Это было похоже на сбывшуюся мечту. Впервые в жизни Хлоя почувствовала, что ее место - рядом с Лукой и всего в нескольких шагах от ее лучшей подруги, девушки, которая защитила ее своей жизнью.

Хлоя уже подала документы в университет здесь, в Канзас-Сити, чтобы начать следующий семестр. Она все еще пыталась решить, какую специальность выбрать. В Стэнфорде она посещала бы множество различных занятий, пытаясь понять, чем именно она хочет заниматься. Лука заверил ее, что со временем она поймет, чем именно. Если для этого ей придется целыми днями сидеть в своей оранжерее, то он не против.

По правде говоря, Хлоя никогда не задумывалась о будущем, потому что никогда не чувствовала, что оно у нее есть. Единственное, чего она хотела в своем будущем, - это уехать из Канзас-Сити, и колледж был лучшим способом сделать это.

Даже сейчас она не знала, что ждет ее в будущем, но знала, что пока она с Лукой, все будет так, как должно быть.

Ее подруга, однако, все еще так не думала.

— Ты ведь понимаешь, что это значит? Быть с Лукой? — спросила Элль.

— Я понимаю, — попыталась заверить она Элль. Затем она странно посмотрела на нее. — Ты ведь знаешь, с кем ты, верно?

— Да, но Неро не является боссом.

Неужели он ей не сказал?

— Эм, ты ведь знаешь, что он может им стать? Когда Лука станет боссом?

— Да, но он никогда не будет боссом. — Большие голубые глаза Элль сверлили ее. — А если у Луки будет сын...

Хлоя проглотила огромный комок, который внезапно образовался в ее горле. Она не могла поверить, что никогда не думала об этом. О, черт...

В дверь ворвалась Лейк, захлопнув за собой дверь Неро.

— Что случилось? — спросила Элль, когда их внимание переключилось на высокую, яростную девушку.

Лейк упала на диван, скрестив руки.

— Я миллион раз говорила Винсенту, чтобы Лука нашел ему другое место работы. Он говорит, что нашел, но я думаю, что он мне лжет. — Она бросила подушку в смеющуюся Элль. — Я не знаю, почему ты думаешь, что это так смешно. Неро тоже там работает!

Увернувшись от подушки, Элль постаралась говорить уверенно:

— Неро дал мне обещание, что не будет следить за девушками.

Девушками?

Лейк закатила глаза.

— Они не слепые!

— Я не думаю, что он лжет, — сказала Элль, покачав головой, но ее уверенность, казалось, уходила.

— Поверь мне, это так.

— Может быть, важно, чтобы они следили за девушками, — сказала Хлоя. Лука сказала ей, что они как вышибалы, защищающие работников.

Лейк надулась.

— Да, очень важно, чтобы Неро, Винсент и Амо следили за девушками в скупых нарядах, которые танцуют на коленях.

Что?

— Я думала, это подпольное казино?

— Так и есть. В котором вся приманка - женщины в распутных нарядах.

Вот почему Амо нравится там. Подождите...

— Откуда ты так много об этом знаешь? — спросила Хлоя, сбитая с толку.

Элль разразилась смехом.

Лейк сделала паузу, затем уклонилась от вопроса.

— Это неважно. Суть в том, что Неро и Винсент сейчас находятся там, в море практически голых девушек!

Смех Элль быстро утих, что заставило Хлою разразиться собственным.

— Тебе не стоит смеяться. Лука практически управляет им, — огрызнулась Элль.

Ее смех начал стихать.

— Так и есть?

— Да. — Элль высунула язык. — Лука не такой уж идеальный, не так ли? Готова поспорить, его оранжерея не такая уж чертовски зеленая...

— Я доверяю ему, — сказала она без обиды. — Он сказал, что не был с девушкой с тех пор, как встретил меня девять месяцев назад. У меня нет причин не доверять ему.

Элль и Лейк уставились на нее, моргая.

Лейк заговорила первой, практически обмахиваясь веером.

— Мне жаль, Элль. Я больше не могу притворяться, что я не в команде Луки. Ты уверена, что оранжерея - это не секс-темница?

— Команда Луки - что? Нет! — Хлоя уставилась на девушек, которые казались немного теплыми.

— Боже мой, — прошептала Лейк, ее глаза приобрели странный вид, когда она посмотрела на Хлою, а затем на Элль. Эти двое выглядели так, будто знали, о чем думают друг с другом.

Элль придвинулась ближе к ней.

— Я изменила свое мнение. Лука тебе подходит.

Мне не нравится, куда…

Лейк тоже придвинулась ближе к ней.

— Он сделает для тебя все, что угодно, верно?

***

Покидая квартиру Неро, она начала думать, что быть так близко к Элль, возможно, не так уж и хорошо.

Когда один из охранников у дверей лифта переступил с ноги на ногу, Хлоя обернулась.

Удрученное выражение лица Амо оставалось опущенным, он не смотрел в ее сторону, показывая, что знает о ее присутствии в холле.

Прикусив губу, она пыталась решить, стоит ли ей с ним разговаривать. Затем, сделав глубокий вдох, она пошла по коридору в его сторону, остановившись в нескольких футах от него и не приближаясь настолько, чтобы он мог дотронуться до нее.

— Амо, могу я поговорить с тобой?

Он держал голову прямо, не глядя на нее.

— Я работаю.

— Я думала, ты работаешь внизу...

По выражению его лица она поняла, что он не понял, что она знает, что это значит.

— Меня перевели сюда.

— О. — Она подумала, что Лука забрал работу, которую он любил, чтобы наказать его.

Видя, как сильно страдает Амо, ей было больно осознавать, что она так с ним поступила. Несмотря на это, она ничего не могла сделать. Если бы она сказала об этом Луке, то, скорее всего, причинила бы ему еще большую боль, так как Лука все еще был очень расстроен.

Увидев гипс на его руке, ее сердце разбилось еще больше.

— Мне жаль, что так получилось с твоей рукой.

Челюсть Амо сжалась, в его глазах отразилась душевная боль и ущерб, который она ему причинила.

Понимая, насколько это была плохая идея, она нервно повернулась, чтобы уйти, желая поплакать о том, что казалось потерей великой дружбы.

Она была уже на полпути по коридору, когда услышала его крик.

— Хлоя!

В другое время она бы продолжала бежать, но сейчас она остановилась, обернувшись, чтобы посмотреть, как он идет к ней.

— Мне очень жаль. — Амо провел рукой по волосам. — Я сожалею о стольких чертовых вещах, которые я хотел бы вернуть назад. Я был тем, кто привел к тебе Люцифера. Это я назвал тебя уродом и ни разу не заступился за тебя в школе...

— Пожалуйста, перестань наказывать себя, Амо. — Она должна была остановить его, не в силах вынести его сожаления. — Я не виню тебя ни в чем из этого.

Амо посмотрел на нее, позволяя ей увидеть боль в его глазах.

— Я должен. Только так я могу смириться с тем, что ты решила быть с ним после того, как он похитил тебя. Если бы он этого не сделал, мы были бы не просто друзьями. Ты знаешь это в глубине души.

— Я ушла, Амо. — Ее глаза начали слезиться. Она ненавидела то, что он всегда заставлял ее разбивать его сердце еще больше, но это был единственный способ заставить его понять. — Я оставила тебя.

— Я бы пришел за тобой. — Амо сделал шаг к ней. — Я шел за тобой. Я пришел за тобой!

Ей пришлось отвести от него взгляд.

— Я знаю, но было слишком поздно.

— Нет, не поздно. Еще не поздно, Хлоя... — Он сделал еще один шаг к ней, надежда в его глазах росла. Он молился, чтобы она передумала и выбрала его.

— Между нами не было бы ничего настоящего. Ты менялся рядом со мной, а я никогда не менялась рядом с тобой. — Она сделала шаг назад, глядя ему прямо в глаза. — Мы просто никогда не должны были быть вместе. Я знаю это, потому что я чувствую это в своих костях. Я должна была быть с ним. Я должна быть с Лукой.

Глаза Амо стали блестящими, его взгляд устремился к полу.

— Ты всегда будешь мне дорог, Амо, но как друг... Так же, как я отношусь к Элль.

Его кулаки начали сжиматься при слове «друг».

— Я чертовски ненавижу его за то, что он забрал тебя у меня.

Хлоя покачала головой.

— Не вини его. Вини меня. Лука не виноват, что я не люблю тебя.

Амо не видел, как бесшумно открылись двери лифта, но Хлоя видела. Ее глаза умоляюще смотрели на выходящего мужчину. Пожалуйста, не надо!

Когда Лука не двинулся с места, она снова посмотрела на Амо.

— Тебе нравится садоводство?

— Что? — Амо нахмурился, недоумевая, почему она так сказала. — Нет.

Хлоя издала дрожащий смешок.

— А я мне нравится. Я не знала об этом, но теперь знаю. Лука научил меня.

Суровое лицо Луки расслабилось, пока он молча стоял у лифта.

— Мне всегда нравилось смотреть на цветы, но я никогда не понимала, сколько труда уходит на создание красивого сада. Нужно вырывать сорняки, чтобы дать корням цветов место для роста. Лука сидела со мной часами, помогая выдергивать сорняки. — Хлоя заправила волосы за ухо, с гордостью показывая свое красивое, покрытое шрамами лицо. — Один за другим.

Амо поднял на нее взгляд, его глаза путешествовали по ее шрамам, видя, как она изменилась. Она изменилась.

Это был момент. Момент, когда она сделает свой окончательный выбор раз и навсегда.

— Я влюбилась в Луку не потому, что он похитил меня. Я полюбила его, потому что... он освободил меня.

Крепкий кулак Амо разжался. Сердечная боль все еще была там, но тот маленький кусочек надежды в его глазах разбился до такой степени, что надежда исчезла. Он не знал, что хуже: иметь хоть какую-то надежду или не иметь ее вовсе.

— Прощай, Хлоя, — сказал он окончательно, непроизносимыми словами давая понять, что их дружба окончена.

У нее разрывалось сердце, когда она видела, как он ее заканчивает, но она понимала, какую боль причиняет ему даже взгляд на нее.

— Прощай, Амо.

Амо повернулся, снова столкнувшись лицом к лицу с пугающим Лукой.

Она на мгновение затаила дыхание, надеясь, что он послушает ее мольбы и ничего не сделает.

Лука продолжал смотреть на застывшего Амо, пока тот не прошел мимо него, задев его плечом.

— Возвращайся к работе, солдат.

Спасибо. Хлоя затаила дыхание, когда Лука подошел к ней и взял ее за руку. Она прижалась к нему, позволяя ему взять на себя ее вес, пока они шли к своей квартире. К тому времени, как он закрыл за ними дверь, она прижалась к нему, всхлипывая.

Отнеся ее наверх, в кровать, он позволил ей плакать у него на груди, проводя нежными пальцами по ее спине и кружась по ее черным волосам.

Когда слезы перестали литься, она прошептала в комнату:

— Почему такое ощущение, что он умер?

— В каком-то смысле он умер, — с сожалением сказал он ей. — Но он возродится, когда найдет свое новое предназначение.

Хлоя подняла свои серые глаза на его сине-зеленые.

— Это случается с каждым сотворенным человеком однажды. Я думал, что это случилось со мной, когда я впервые стал сотворенным, потом когда умерла моя мать, а потом когда я впервые увидела тебя. Но это тоже произошло не тогда.

— Когда это случилось? — спросила она, когда он не продолжил.

Лука провел пальцем по ее шраму.

— Может быть, когда-нибудь я тебе расскажу, но не сегодня, дорогая.

Она прижалась к нему, позволяя Луке исцелить ее разбитое сердце.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, дорогая. — Закрутив прядь ее волос, он опустил их, чтобы прижать ее к себе. — Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы ты почувствовала себя лучше? Я могу приготовить тебе что-нибудь.

На ее губах появилась медленная улыбка. Подняв голову, она игриво посмотрела ему в глаза.

— Что-нибудь?

***

Лука пристально посмотрел в глаза двум парням, стоявшим перед ним, - будущему этой семьи. Он затянулся сигаретой, давая концу ярко догореть:

— Вы двое у меня в долгу.

Неро и Винсент резко кивнули головами.

— У нас троих одна и та же проблема. — Он стряхнул пепел в поднос.

— Какая? — спросил Винсент.

Изумрудные глаза Неро сузились, точно зная, что это было:

— Наши женщины не итальянки.

Лука улыбнулся, видя, как крутятся колесики в их головах.

— Они поставят тебе ультиматум: они заставят тебя выбирать между семьей и твоей девушкой. Наши отцы делали это с другими людьми, которые обладали меньшей властью, чем мы, и в конце концов они заставят нас сделать выбор.

Неро и Винсент сжали челюсти, зная, что это правда.

Он видел, как эти два человека разрывались: один из них жил и дышал семьей Карузо, а другой нашел настоящую любовь. Заставить мужчину сделать выбор подобным образом - это, несомненно, убьет его, независимо от выбора.

— Я дал вам обоим девушку вашей мечты, а взамен вы выберете их, когда придется принимать решение. — На его лице заиграл злой огонек. — Как и я: тогда будущее Карузо будет разрушено.

Неро усмехнулся:

— Значит, ты перевернешь все и поставишь им ультиматум?

— Ультиматум с единственным выбором, с которым они смогут жить.

— Спасибо тебе, гребаный Бог. Я ждал того дня, когда ты, наконец, расправишься с моим отцом, — начал молиться Винсент, слеза, казалось, вот-вот скатится по его щеке. — И что еще лучше... Я помогу тебе сделать это.

Лука уставился на белокурого болвана, который, к счастью, хотя бы выглядел хорошо.

— Если ты думаешь, что будешь моим консильери, то ты - дерьмо.

Не повезло.

— Я буду твоим консильери, — добавила Мария, улыбаясь, листая журнал и постукивая каблуками.

Винсент насмешливо сказал:

— Как будто он выберет тебя, а не меня.

— Я бы выбрал тебя. — сказал он с уверенностью, уязвив гордость своего красавчика.

— При одном условии. — Мария улыбнулась. — Я не должна быть с мужчиной итальянской крови.

Затянувшись, он выпустил дым в ее сторону:

— Нет.

Ее дорогой каблук перестал стучать по земле:

— Посмотрим.

Сорок восемь

Это моя последняя цель

Максвелл налил еще одну щедрую порцию ликера в свой стакан. Он даже не смотрел, что пьет. Пока это давало ему достаточный кайф, чтобы спрятаться от жалкого беспорядка, который он устроил в своей жизни, это не имело значения.

Ему давно следовало пустить себе пулю в лоб, но он был слишком труслив. Он также мог бы развестись со своей стервой женой и не заботиться о политической власти, которой он наслаждался последние несколько лет.

— Максвелл? — Резкий женский голос заставил его поднять голову от стола, на который он облокотился.

— Что? — Он попытался сфокусировать взгляд на своей жене, когда она вошла в его кабинет. Чертова сука.

— Время ужинать?

Элейн скривила губы в презрении.

— Мы ужинали четыре часа назад.

Максвелл попытался вспомнить, что он ел, но ничего не вспомнил.

— Я еще не готов ко сну. Ты иди.

— Не льсти себе. Мне все равно, когда ты ляжешь спать.

— Тогда чего ты хочешь? — Максвелл потянулся за своим стаканом, но обнаружил, что он пуст. Он начал искать бутылку ликера, прищурив глаза, оглядывая свой стол, но не нашел ее. Тогда он поискал, где он, должно быть, оставил ее после того, как наполнил свой стакан.

— Максвелл, удели мне секундочку внимания. — Его жена подошла к столу и подняла бутылку с пола.

— Продолжай. Я слушаю. — Он взял у нее бутылку и начал откручивать крышку.

— Я только что получил интересный телефонный звонок.

— Скажи телемаркетологам, чтобы звонили утром. Лана может ответить на их звонки.

— Это был не домашний телефон. Это было на мой мобильный.

— Тогда я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне. — Он налил еще один полный стакан, подождал, пока она уйдет, и выпил его. Если бы он выпил его у нее на глазах, это не стоило бы сеанса стервозности.

Элейн отодвинула бокал.

— Ты будешь слушать меня, пьяница? — Видя, что наконец-то привлекла его внимание, она сказала: — Мне только что позвонил странный человек. Звонивший спросил меня, не знаю ли я, где находится моя дочь.

— Если она хотела поговорить с Хлоей, почему она просто не позвонила ей? — тупо спросил он.

— Это был мужчина, — сказала она. — Я сказала ему, что она в колледже.

— И что? — Он просто хотел, чтобы она ушла. — Он сказал, что ему нужно?

— Нет, он сказал: «неправильный ответ» и повесил трубку. — Элейн слегка вздрогнула, хотя она была практически из стали.

Максвелл пожал плечами.

— Если тебя это так волнует, посмотри на свои последние звонки и перезвони ему.

— Я звонила. Никто не ответил, и сообщение ушло на голосовую почту.

— Я не знаю, в чем тут дело. Это гребаный телемаркетолог. Заблокируй их звонок.

— Просто это было странно, и я его заблокировала, — огрызнулась она. — Я иду спать.

Ее раздражающие высокие каблуки щелкнули по деревянному полу, когда эта сука оставила его в покое.

Допив свой напиток, он снова опустился в кресло и задремал.

Острая потребность отлить заставила его резко проснуться. Он неуверенно вышел из кабинета и направился в туалетную комнату, чуть-чуть не дойдя до нее. Когда он закончил, то плеснул холодной водой на лицо. Он старел. Обильное питье начало сказываться на его внешности.

Не в силах больше смотреть на себя в зеркало, Максвелл вышел из туалетной комнаты и вернулся в свой кабинет.

Выбросив пустую бутылку из-под спиртного в мусорное ведро рядом со своим столом, он подошел к шкафу с алкогольными напитками, чтобы взять еще одну.

Он потянулся за бренди, когда на его столе зазвонил мобильный телефон. Взяв ликер с собой, он поднял трубку и увидел, что это неизвестный номер. Он хотел не отвечать, но мысль о том, что если он не ответит, то еще один назойливый телемаркетолог позвонит Элейн, заставила его нажать кнопку "принять".

— Алло...? — пролепетал он.

— Вы не знаете, где ваша жена? — Мужской голос послал холодок по его позвоночнику.

Пытаясь побороть алкогольную дымку, Максвелл спросил:

— Кто это? Знаю ли я, где моя жена? — Максвелл саркастически фыркнул. "Она в своей гребаной постели. В следующий раз спроси, работает ли мой холодильник. — Максвелл завершил разговор. Он думал, что звонки с розыгрышами вышли из моды несколько десятилетий назад.

Налив себе напиток, он уже собирался сесть обратно в кресло, когда услышал, что Элейн зовет его по имени из кухни.

Он почти не ответил ей, подумав, что это просто шутник звонит ей сейчас. Она никогда бы не замолчала по этому поводу. Однако, одним глотком осушив бокал бренди, он направился на кухню.

— Это еще один теле... —Максвелл по совиному моргнул, глядя на человека, стоящего на кухне.

— Что ты здесь делаешь?

— Заткнись и сядь, мать твою, — приказал Лука.

Поморщившись, Максвелл подошел к столу и неуклюже сел, а затем повернулся, чтобы посмотреть на жену, которая сидела рядом с ним.

Ее обычно уложенные волосы были в беспорядке, и ему потребовалось несколько пьяных мгновений, чтобы понять, что каждая ее рука была связана за спиной.

— Какого хрена она привязана...?

Максвелл рванулся вперед, когда жесткая рука прижалась к его спине, а затем грубо скрутила его руки за спиной. Когда он попытался остановить его, Лука ударил его кулаком в бок.

В оцепенении Максвелл начал падать со стула, но Лука удержал его в вертикальном положении, пристегнув его запястья к ручкам стула.

Он чуть не описался, когда Лука оттащил стул от стола и начала привязывать его лодыжки к каждой ножке стула. Затем он начал плакать.

— Скажи мне, чего ты хочешь. Ты хочешь больше денег? Я могу получить их за...

— Дело не в деньгах, — сказал Лука, вставая и отодвигая стул Максвелла к столу, когда закончил. Затем он переместился на другую сторону стола и уставился на них.

— Тогда чего ты хочешь? — закричал Максвелл.

— Заткнись, Максвелл, — шипела его жена. — Лука, у нас выгодные отношения с Карузо...

— Карузо больше не будут вести с вами дела. Ваши дела с Люцифером аннулировали все наши обещания.

Максвелл начал всхлипывать, глядя в бессердечные, страшные глаза бугимена, понимая, что ему конец.

Холодный голос Луки прорвался сквозь слезы.

— У меня появилась новая собака, и она рассказала мне историю о том, как ты продал душу своей дочери дьяволу. Что он заберет ее, когда ей исполнится восемнадцать лет.

Рыдания Максвелла перешли в хныканье.

— Заткнись, мать твою! — закричала на него жена, ее стул чуть не опрокинулся набок. — Из-за тебя нас убьют. — Затем она переключила свое внимание на Луку. — Я сказала Люциферу, что он может забрать Хлою, когда она уедет в колледж. Я бы отдала ее тебе, если бы...

Лука ударил ее по лицу, фактически заставив замолчать.

— Больше ни слова из твоего поганого рта, пока я не обращусь к тебе, — усмехнулся он.

Теперь можно было увидеть страх Элейн: она поняла, что не сможет выкрутиться.

Лука подошел к стойке, взял портфель и поставил его на стол перед ними. Затем он поправил руку, отчего пиджак его черного костюма приподнялся, и посмотрел на часы.

Глядя на стоящего перед ним демона, который был одет в дорогой черный итальянский костюм, Максвелл почувствовал надвигающуюся гибель. Я сейчас умру.

Лука положил мобильный телефон на стол перед портфелем.

— Пока я не забыл, где ты хранишь рецепт чили?

— А? — Максвелл уставился на него, не уверенный, что правильно его расслышал.

— Твой рецепт чили. Он мне нужен. Сейчас же, — потребовал он от Элейн.

Максвелл в ужасе смотрел, как Лука схватил волосы Элейн в кулак и ударил ее головой об стол, когда она не ответила достаточно быстро.

— Я не знаю! —Струйка крови потекла из ее ноздрей. — Я больше не готовлю!

Максвелл потерял контроль над своим вновь полным мочевым пузырем и описался, когда Лука повернулся к нему.

— Рецепты Ланы в шкафу у плиты.

Когда Лука отошел от них, Максвелл повернул шею и увидел, как Лука достает из шкафа коробку с рецептами. Затем он наблюдал, как бугимен перебирает рецепты, пока с улыбкой удовлетворения не нашел тот, который искал, положил остальные рецепты обратно в коробку и оставил ее на прилавке.

Когда он вернулся и встал рядом с ними, слезы жгли лицо Максвелла. Даже его жена начала плакать, когда Лука срезал одну из молний с ее руки, а затем повернулся, чтобы сделать то же самое с одной из рук Максвелла.

— Слушайте сюда: я буду говорить свои инструкции только один раз. — Лука отошел в сторону, открывая портфель.

Если бы он еще не обмочился, Максвелл бы упал при виде того, что было внутри. Его жена плакала так же сильно, как и он сейчас.

Лука нажал на кнопку, в результате чего лампочка загорелась с красного на зеленый. Закрыв кейс, он покрутил крошечные цифры на ручке.

— У вас есть пять минут, чтобы освободиться. Затем позвоните Хлое: у нее есть комбинация. Если у вас не хватит времени, чтобы снять все галстуки, Хлоя - ваш единственный шанс. — Он положил одноразовый телефон на кейс.

Никто из них не повернулся посмотреть на Луку, когда он ушел с рецептом. Максвелл уже начал пытаться снять галстук со своей свободной руки. Когда ему это удалось, он быстро бросился к телефону, все еще застегнутому на лодыжках.

Схватив трубку, он набрал номер Хлои, затем неуверенно поднес ее к уху. Он слышал один звонок за другим, гадая, возьмет ли она когда-нибудь трубку. Блядь, ответь!

Наконец, когда на звонок ответили, они оба выкрикнули ее имя:

— Хлоя!

Смертоносный голос прозвучал в трубке, заставив Максвелла потерять контроль над всеми своими телесными функциями.

— Извините, Хлоя занята.

Его глаза устремились на чемодан, когда пламя охватило его кожу.

Максвелл продал душу своей дочери дьяволу, чтобы избежать ада, но бугимен отправил его прямо в ад в огненном шаре.

***

Голый мужчина в углу комнаты медленно поднялся, используя трубу, к которой был прикован, и гримасничая при этом.

Лука подошел ближе к окровавленному мужчине, его глаза сканировали сотни порезов, нанесенных ему ножом.

Каждая метка, которую он ставил Хлое, означала для него пятьдесят.

— Ты сделал это, не так ли? —Черные глаза Люцифера осмотрели его одеяние. — Ты убил ее родителей.

Лука кивнул.

— Ты был прав: они отдали ее тебе.

От маниакального смеха у Люцифера кровь хлынула изо рта, прежде чем его зловещий взгляд вернулся к Луке. — Это помогло?

— Немного, — признал Лука. — Но мы оба знаем, что она никогда не насытится.

— Нет, это не так. Не для таких, как мы. — Люцифер лукаво улыбнулся, явно вспоминая приятные воспоминания.

Глядя на шрам, который почти лишил дьявола глаза, Лука восхищался тем, как он подобрался ближе, чем думал, не забрав его.

— Я до сих пор помню этот день, как будто это было только вчера - день, когда ты проявил себя и стал полноправным. Это был первый раз, когда я увидел тебя в костюме. — Люцифер улыбнулся, вытирая кровь со рта и размазывая ее по губам. — Сначала я думал, что Данте сошел с ума, позволив тебе попытаться выудить информацию из той крысы, которая украла наши деньги. Но потом, когда я посмотрел в твои глаза, я увидел это... Тьму, скрывающуюся за ними. Для своих семнадцати лет ты показывал неплохие результаты.

— Представь, как быстро я смог заставить его говорить, — сказал Лука.

Видя, что это займет больше времени, чем ожидалось, он достал сигарету и прикурил ее.

— Знаешь, что я подумал, когда ты с ним закончил? — спросил Люцифер.

Он глубоко выдохнул, дым заполнил комнату, и он спросил:

— Что?

— Я бы хотел, чтобы он был моим сыном, — сказал дьявол. — Мы могли бы вместе править этим городом.

Лука улыбнулся, присев на корточки, и остановился на уровне глаз с безумными черными глазами.

— Да... с твоим сыном.

— А, великий Сальваторе! — Дьявол поднял руку, словно это имя было написано на рекламном щите. — Сын, которого твой отец украл у меня.

— Ты имеешь в виду сына, который умер бы от голода, если бы ждал, пока ты поймешь, что он гений?

Люцифер пожал плечами.

— У него нет нашей черты, хотя. Я и ты, мы могли бы сделать несколько великих вещей вместе, если бы ты просто родился на противоположной стороне путей.

Ожог от сигареты отразился от его лица, когда он резко вдохнул.

Черные глаза сверкнули на него.

— Каково это - знать, что однажды ты можешь стать мной?

— Ты знаешь, что это неправда. Больше нет. — Лука уставился на безумного человека перед собой, зная, что это вполне могло быть зеркало между ними, показывающее ему, как бы он выглядел много лет спустя, если бы не встретил Хлою. — Я встретил ее до того, как слишком долго шел по этому пути в одиночестве... В отличие от тебя.

Маниакальное лицо Люцифера сменилось лицом ревности.

— Я сделал ее красивой!

— Нет, ты просто обрамил ее красоту, чтобы я увидел.

Ревность в его глазах усилилась.

— Я все еще касался ее…

Схватив его за лицо, Лука зажал дьяволу рот, засунув дымящуюся сигарету ему в горло и заставив проглотить ее.

Люцифер закашлялся, выдыхая дым, пока горячая, обжигающая палочка скользила внутри. Затем снова раздался маниакальный смех.

— Когда ты это сделаешь? Когда я буду служить цели бугимена, чтобы ты мог наконец отправить меня в ад?

Теперь уже Лука откинул голову назад в маниакальном смехе, вставая с земли.

— Оглянись вокруг, Люцифер. — Он раскинул руки в стороны. — Ты в Аду, и это моя последняя цель.

Впервые с тех пор, как он попал сюда, в черных, бездушных глазах Люцифера появилась хоть капля страха, когда он смотрел, как бугимен уходит.

Отодвинув огромную раздвижную металлическую дверь, Лука прошел через нее, оказавшись по другую сторону. Когда он заговорил, сам дьявол похолодел, а металлическая дверь стала задвигаться на место.

— И мы только начинаем, мать твою.

Сорок девять

В прекрасную, темную бездну

Когда Лука поднялся по лестнице, сердце Хлои подпрыгнуло при виде его полностью черного костюма. Настолько, что у нее буквально перехватило дыхание.

— Ты рано вернулся, — сказала она, крепко сжимая в руке музыкальную шкатулку.

— Я рано закончил. — Сократив расстояние, он опустился перед ней на колени, уставившись на потрескавшуюся золотую шкатулку. — Ты никогда не показывала мне этого, дорогая.

Хлоя открыла изящную коробочку, показывая ему, что она больше не играет.

— Это принадлежало моей тете. Она родила меня для моей матери, но... она умерла в процессе. Она вспомнила слова, которые однажды услышала от своей матери, сказанные отцу: «Ты можешь поблагодарить свою дочь за то, что убила ее».

— Мне жаль, что ты так и не смогла встретиться с ней, дорогая. — Он откинул ее волосы назад, чтобы лучше видеть ее лицо. Казалось, он уже знал, что она ему говорит.

Я тоже.

— Я думаю, она должна была быть очень милой. Я думаю, мой отец был влюблен в нее.

— Я уверен, что любил. — Он провел рукой по трещине на коробке, как всегда делал с ее шрамами. — Как она разбилась?

Сделав глубокий вдох, она сказала ему правду.

— Мой отец разбил ее однажды ночью после того, как слишком много выпил. Я слушала ее каждую ночь, снова и снова, позволяя колыбельной петь мне на сон грядущий, как мать поит своего ребенка.

Лука молчал, продолжая теребить коробку пальцами, давая ей возможность закончить рассказ.

— Я искала целую вечность, пытаясь найти другую, чтобы снова услышать мелодию. И вот однажды мне это удалось. Тогда я пошла в маленький магазинчик и смогла услышать ее еще раз. — Хлоя положила коробку ему в руки. — Теперь я счастлива, что он ее разбил, потому что она привела меня к тебе.

Наклонившись, Лука крепко поцеловал ее, проведя языком по нижней губе, прежде чем отстраниться.

— Я хочу, чтобы она была у тебя сейчас. — Она объяснила ему причину, по которой вытащила его.

— Ты уверена, дорогая? — спросил он, уже держа коробку так, словно дорожил, как дорожил юе.

— Да. — Она прижалась лбом к его лбу. — Кроме того, у меня есть та, которую ты мне подарил.

— Мне не хватало, чтобы коробка стояла на моем столе. — Он показал, где она стояла все эти семь месяцев, и осторожно положил коробку на кровать, прежде чем взять ее на руки.

Она обвила ногами его талию.

— Куда мы идем?

— Мне нужен душ, и ты присоединишься ко мне. — Он отнес ее в ванную и поставил на ноги, ухмыляясь. — Ты сделала то, что я просил?

— Да. — Хлоя покраснела, ее щеки горели красным. — Это было нелегко. Я никогда раньше не брила себя наголо.

Он наклонился к ее невысокому росту, прикусив губу.

— В следующий раз я могу помочь.

Нет.

— Этого никогда не случится. Никогда.

— Посмотрим. — Он подмигнул ей, прежде чем начать отряхивать свой костюм, положив часы на трюмо. — Раздевайся.

От его требования внутри нее немедленно разгорелся огонь.

Ее тело повиновалось, стягивая черную одежду с ее кожи. Затем она стояла перед ним, беззащитная, а его темные глаза ласкали ее фарфоровую кожу, затем ее чисто выбритую киску. Хлоя могла видеть, какое удовольствие он получал, просто глядя на нее, когда его твердость росла.

Мужчина перед ней не был достаточно удовлетворен с первого раза, это она знала. Сегодня вечером ее тело, разум и душа надеялись помочь утолить его голод.

Лука одарил ее страшной улыбкой, открывая один из ящиков туалетного столика и доставая оттуда флакон с муссом. Затем он намочил салфетку под струей воды.

Подойдя к ней, он затащил ее в душ и усадил на скамейку, после чего встал перед ней на колени.

Она была смущена тем, что он не начал принимать душ, и еще больше, когда она обнаружила, что у него с собой зажигалка и галстук для волос.

— Завяжи волосы назад.

Хлоя подняла свои длинные волосы, закрепив их галстуком.

— Что ты делаешь? — с любопытством спросила она, когда он заставил ее откинуться назад, чтобы живот стал более ровным.

Ее вопрос остался без ответа, когда он распылил мусс в форме маленького сердечка на ее животе. Затем Лука щелкнул зажигалкой, зажав ее между пальцами и заставив пламя плясать.

— Ты доверяешь мне, дорогая?

Глядя на завораживающее пламя, она ответила:

— Всегда.

— Не шевелись, — приказал он, приблизив пламя к муссу.

У Хлои открылся рот, когда пламя заплясало прямо над ее кожей, повторяя рисунок мусса. Это было даже более завораживающее зрелище, чем те трюки, которые он проделывал со своей Zippo. Она догадалась, что именно это он чувствовал, когда прикасался пальцами к пламени. Все, что она могла почувствовать, это небольшое покалывание тепла.

— Тебе понравилось? — спросил он, снова приближая пламя и снова зажигая тот же узор. Только на этот раз он прогорел гораздо быстрее.

— Да, — вздохнула она, когда пламя исчезло.

Вместо того чтобы снова поджечь его, он взял влажную ткань и вытер мусс. Затем он нарисовал муссом еще большее сердце на ее животе. Верхние изгибы сердца были ближе к ее тяжелым грудям, а нижняя точка лежала на ее бритой киске.

— Теперь ты доверяешь мне, дорогая? — Его зеленые глаза вспыхнули, пока он вертел зажигалку в пальцах.

— Всегда, — повторила она без колебаний.

Пламя приближалось, и она уже чувствовала, что практически задыхается. Когда узор в форме сердца охватило пламя, ее голова откинулась назад, прислонившись к стеклу. Она застонала, когда пламя лизнуло ее бедра.

Святое…

Лука продолжал, поджигая мусс снова и снова, пока он не перестал гореть.

Ее сердце бешено забилось, когда Лука вытерся, позволяя холодному влажному полотенцу задержаться на ее разогретой коже. Затем он включил воду после того, как переставил сопло, и подождал, пока оно нагреется, прежде чем вернуть его в нормальное положение.

Внушительное тело Луки приблизилось к ней. Он поднес руку к ее волосам, освобождая завязку и позволяя ее волосам дико рассыпаться. Затем он скользнул рукой вниз к одной из ее больших грудей, большим пальцем стер струйку воды, попавшую на сосок.

— Тебе все еще нравится это после того, как я поджег тебя?

— Да... — Ее тело стало податливым под его руками. — Я не боюсь ничего из того, что ты со мной делаешь.

— Дорогая... — Он накрутил мокрую прядь ее волос на палец. — Это опасные слова для меня. — Он потянул темную прядь вниз, заставляя ее опустить голову и посылая ей безмолвное сообщение.

Серые глаза Хлои увеличились, когда она уставилась вниз на его увеличившийся член.

— Ты уверена, что хочешь доверять мне? Я никогда...

— Я рискну.

Лука застонал, когда она опустилась на колени и взяла его возбуждение в руку, неумело поглаживая его длину. Он смотрел на нее свирепыми глазами, когда она наклонилась ближе.

— Ты убиваешь меня, дорогая, — сказал он ей на грани рыка.

Прикусив губу, она начала дергаться, но его хватка на ее волосах остановила ее.

— Не смей останавливаться. — Низкий рык наконец-то вырвался наружу. — Открой рот.

Она робко открыла рот и приняла его внутрь. Это было самое прекрасное, что только можно себе представить, видеть, как она доставляет ему удовольствие. Видно было, что Лука думает о том же, глядя на нее напряженными глазами. Она очистила его мир от уродства, как тогда, когда он впервые взглянул на ее лицо со шрамами, лицо, отражавшее шрамы, которые он носил в своем сердце из-за матери.

Лука начал медленно, давая ей время привыкнуть, прежде чем он не сдержался и начал впиваться в ее рот быстрее. Возникшие внутри него чувства были настолько сильными, что ему пришлось выдернуть себя из ее рта, боясь, что он кончит.

Желание и потребность быть внутри нее были очевидны на его лице, когда его руки перешли к ее попке, приподнимая ее, пока он не поместил свое возбуждение туда, куда хотел. Затем, когда он прижал ее к стеклу и одним толчком глубоко вошел в нее, она вскрикнула, чувствуя себя на грани удовольствия и боли.

— Лука!

Толкаясь в нее, он ничего не сдерживал, отдавая ей всего себя.

Его грубость и жестокость напугали ее, но лишь немного, поскольку она позволила бугимену взять от нее все, что он хотел. Он слишком долго голодал, а она хотела еще увидеть темноту.

— Сильнее... – стонала она.

Лука накрыл ее рот своим, проникая языком, а его твердый член все сильнее погружался в ее спазмирующий центр. Затем он прикусил ее нижнюю губу и медленно отстранился, пока не отпустил ее.

— Это то, чего ты хочешь, дорогая?

— Быстрее... — стонала она, когда оргазм начал захватывать ее тело, погружая ее в прекрасный кошмар.

Бугимен сдержал свое обещание, когда она начала умолять его не останавливаться.

Он отправлял ее в прекрасную темную бездну снова и снова, пока прекрасные кошмары один за другим не заменили кошмары дьявола.

Пятьдесят

Цепи, которые держали их души

Лука сжал в объятиях ее бессознательное тело. Он не мог отвести взгляд от ее лица с того момента, как она заснула.

Его убивало то, что ему пришлось усыпить ее. То, что он собирался с ней сделать, убивало его. Она еще долго не поймет, что он должен был сделать это, чтобы спасти ее и освободить души ее и своей матери.

Сев на кровать, он прижал ее к себе еще немного. Это был последний раз, когда он мог прикоснуться к ней в течение долгого времени.

Он начал говорить с ней, надеясь, что каким-то образом, когда она проснется, часть ее вспомнит то, что он сказал.

— Он приходил за тобой. Он собирался забрать тебя. Он не оставил мне выбора, Хлоя. Он пытался забрать тебя в торговом центре, и если бы я позволил тебе пройти на десять шагов дальше, ты бы досталась Люциферу.

Лука встал и положил ее дремлющее тело на кровать, а сам сел рядом с ней, желая, нуждаясь в еще одном мгновении с ней.

Он поднес палец к ее фарфоровому лицу, поглаживая шрам, к которому мечтал прикоснуться семь месяцев. Он провел пальцем по шраму, и тьма в нем зашумела, затем затихла, стала медленной, устойчивой, обретя свою цель.

Он думал, что уже нашел свою истинную цель, когда впервые увидел ее, но это было лишь половиной. Его целью было спасение Хлои Мастерс, но его истинной целью было то, что они спасли друг друга.

С каждым днем он чувствовал, что становится все более ненасытным. Тьма в нем шла по пути невозврата... А потом он прикоснулся к ней, и отвратительное существо внутри, которое было опустошено и одиноко, наконец обрело надежду. Он возродился.

Бугимен нашел другого, которого мир воспринимал как урода, как чудовище.

Лука провел пальцем по ее шраму еще один последний миг.

— Я люблю тебя, дорогая. Пожалуйста, помни об этом, когда проснешься...

***

Хлоя прижалась ближе к Луке, желая ощутить тепло его тела, и положила голову ему на плечо. Снег, выпавший в январе, был так прекрасен под освещенной беседкой. У нее каждый раз перехватывало дыхание, почти так же, как когда она смотрела в зеленые глаза Луки.

Она огляделась вокруг, увидев изменения, которые они с Лукой произвели здесь, и изменения, которые она произвела в себе.

Лука взял ее руку в свою, притянув ее к себе на колени.

— Ты знаешь, какой сегодня день, дорогая?

Она подняла голову и посмотрела в его зеленые глаза, и у нее снова перехватило дыхание.

Не найдя слов, она просто покачала головой.

— Ты встретила меня здесь в первый раз... год назад.

Ее сердце заколотилось от того, что он вспомнил.

— Я не могу поверить... — Хлоя перевела взгляд на свою левую руку, на которую Лука надел кольцо с бриллиантом.

— Оно принадлежало моей матери, — с горечью сказал он ей.

— Оно прекрасно, — прошептала она, и одна слезинка сбежала по ее шраму, когда ее серые глаза впились в сверкающий бриллиант, украшенный замысловатым узором.

— Ты знаешь, что мне пришлось сказать хозяйке магазина, чтобы уговорить ее продать мне музыкальную шкатулку?

Хлоя покачала головой, и из ее глаз покатились слезы.

— В тот день, когда мы впервые встретились здесь, я вернулся туда после того, как знал о твоем существовании всего неделю, и сказал ей, что люблю тебя. — Он сказал это с такой яростью, что она почувствовала, как зазвенели цепи, сковывающие их души.

— Я люблю тебя, — вдохнула она всем своим существом, посылая свое собственное послание их душам.

Лука наклонился, приближая свои губы все ближе и ближе к ее губам, покрытым шрамами.

— Выходи за меня замуж, дорогая.