Лунные любовники

Глава первая

Разве дела пошли лучше, чем предполагалось?

Эмма Перселл старалась не обращать внимания на гул самолета и сосредоточиться. Ее бизнес с трудом держался на плаву. Во всяком случае, если Фрэнк Кин и дальше будет требовать увеличения арендной платы, «Надежный приют» скоро пойдет ко дну. Если бы только она нашла состоятельного покровителя, тогда…

Эмма прервала свои раздумья и сдержала вздох сожаления. Покинув офис юриста, она, которой море никогда не нравилось, размышляла теперь метафорами, связанными с водной стихией. Ей хотелось отвлечься от горьких дум о безвременной кончине двоюродного брата Уэйна и о финансовых проблемах любимого ею «Надежного приюта» для животных. Теперь она — владелица парусного судна, и возникает вполне резонный вопрос: с какой стати Уэйн оставил эту собственность своей двоюродной сестре, всегда ненавидевшей океан?

Эмма обдумывала возможность продажи судна, когда пилот самолета привлек внимание пассажиров сообщением:

— Справа по борту — действующий вулкан Святой Елены и горные напластования после его извержения.

Могло бы хватить, чтобы продержаться на плаву пару месяцев, а если повезет, даже больше, продолжала размышлять она. Но сначала необходимо выполнить просьбу Уэйна.

Через три дня после смерти двоюродного брата Эмма получила от него таинственное письмо. В нем он просил ее лично осмотреть судно «Прелестница» перед тем, как она что-либо решит. Что ж, она выполнит эту просьбу, ибо многим ему обязана.

Эмма поборола чувство грусти и взглянула в иллюминатор — самолет уже приближался к аэропорту Ситак. Признаваясь в душе, что тихоокеанское побережье Северной Америки действительно красивое место, она удивлялась, почему никогда не была в этой части страны ранее. Да, она не любила океан, но здесь все совсем другое: с воздуха залив Пьюджет-Саунд походил, скорее, на огромное спокойное озеро, испещренное островами и окаймленное большими и малыми полуостровами.

Глупо, конечно, но с детства океан казался ей слишком безбрежным и пугающим. Здесь же было как-то безопаснее: нет ужасных волн и земля всегда в поле зрения, а это очень успокаивает, если ты привык к сухопутной жизни.

Все складывается не так уж плохо, сказала себе Эмма, подписывая документы на взятый напрокат маленький автомобиль. В конце концов, пребывание здесь может стать отпуском.

К тому же улыбающийся парень за кассой беспечно сообщил ей, что добраться до места назначения отсюда пара пустяков: нужно просто подняться на уровень И-5, выехать через ворота 177 и отправиться на паром, который переправит ее на другую сторону, а оттуда всего несколько миль до необходимой пристани.

Переправляться на другую сторону?

Образы Харона — мифического перевозчика душ умерших и его темной ладьи, скользящей по реке Стикс, возникли вдруг в ее охваченном паникой мозгу. Она отмахнулась от этой картины и стала изучать карту, на которой молодой парень нарисовал маршрут.

Оказавшись за пределами терминала аэропорта, Эмма сразу же достала сотовый телефон и, как обещала, позвонила своей неутомимой помощнице в «Надежном приюте» Шейле.

— Я на месте, жива и здорова, — сказала Эмма, — как там дела?

— Прекрасно. Я послонялась по округе, потом зашел сын миссис Сантини и забрал Корки.

— Она собирается домой?

Эмма ясно представила себе, как Шейла улыбается:

— Да, завтра. Он хочет, чтобы Корки встретил ее.

При мысли о встрече этой доброй, кроткой пожилой женщины с ее любимым терьером сердце Эммы наполнилось радостью. Ее работа состояла в том, чтобы заботиться о домашних любимцах, если их хозяева заболели или уехали. Ради этого можно было выдержать и ненормированный рабочий день, и вереницу незнакомых людей, умоляющих принять их питомцев.

— Я позвоню еще раз сегодня вечером, — произнесла Эмма.

— Даже не смей, — серьезно ответила Шейла, — у тебя первый отпуск за два года. Считаешь, что я не справлюсь без тебя? Обижаешь.

Гнев Шейлы был притворным, и Эмма знала об этом. В конце разговора она пообещала звонить только в случае непредвиденных обстоятельств.

Сидя за рулем автомобиля, Эмма попыталась отвлечься, разглядывая окрестности. Это Уэйн предоставил ей возможность увидеть те места, где он жил в последние годы. Как же далеко от дома забросила его судьба!

Впрочем, вряд ли у Уэйна была причина возвращаться домой, с грустью подумала Эмма. Именно жестокое отношение к нему родных вынудило Уэйна уехать когда-то, а сейчас он мертв, и ничего нельзя исправить. Много раз она пыталась быть посредником между Уэйном и его семьей, наладить доброжелательные отношения между ними, но не удалось. Даже ее родители не слишком-то ей помогали.

Теперь это не имеет никакого значения. Уэйн мертв, так что больше он не будет обузой для своих уверенных в собственной правоте ханжей-родителей.

Чтобы не расплакаться, Эмма прикусила губу и постаралась не думать об умершем брате. Не помогло. И тогда она представила, как будет заезжать на паром, чтобы выйти в море. Ну конечно, не в открытое море, но… Уловка сработала, и все ее мысли оказались заняты теперь предстоящей поездкой на огромном пароме.

Бело-зеленый паром был таким громадным, а пассажиры так беспечно и счастливо разговаривали, поднимаясь на борт, покупая закуску и выпивку, что бояться чего-то было глупо.

— Это будет последний стаканчик, — пробормотала Эмма, размышляя, взять что-нибудь выпить или нет. Меньше всего ей сейчас нужна еда — необходимо избавиться от каким-то образом набранных в последнее время девяти килограммов веса.

Когда же паром оставил пристань, в руке у Эммы оказалась горячая булочка, и, к своему собственному удивлению, она с аппетитом уминала ее, не имея никакого желания притуплять чувство голода спиртным.

Ему говорили, что потребуется время, но не сказали сколько.

Харлан Маккларен полировал хромированную планку поручня перильного ограждения на яхте «Морской ястреб», хотя та уже безукоризненно блестела. Он полировал ее так сосредоточенно, будто это была сложная задача, а не монотонная работа, словно от этого зависела его собственная жизнь. Харлан понимал: это проделки его душевного состояния.

Простейшее занятие совершенно утомило его. Харлану только что исполнилось тридцать девять лет, но чувствовал он себя на семьдесят — такое ощущение, что находишься под водой и при каждом движении все труднее дышать. Тем не менее, ему нравилось это изнеможение — оно не позволяло слишком много думать, и, уставая, Харлан засыпал без снов или просто не помнил их.

Заныло плечо — напоминание об истории, которая привела его сюда. Работа усиливала боль, но вместо того чтобы остановиться, сходить за льдом и сделать компресс, как советовали врачи, он нагнулся, а потом потянул плечо. Ухмыльнувшись, Харлан подумал, что это не удивило бы никого из тех, кто знал его, особенно Джоша — владельца «Морского ястреба». Именно Джош отправил Харлана на судно восстановить силы, снабдив его строгими инструкциями насчет поведения во время вынужденного отдыха.

«На этот раз, Мак, будь осторожен!» — таковы были слова Джошуа Редстоуна — человека, который знал Харлана, как никто другой.

Харлан услышал скрип сходней — кто-то спускался вниз на причал. Ему захотелось спрятаться в каюте: сегодня он не в состоянии разговаривать с завсегдатаями гавани. Но спустя мгновение, он расслышал в шагах характерную особенность, а также нерешительность и, взглянув наверх, нахмурился.

Женщина, спускавшаяся вниз по наклонным деревянным сходням, держалась за круглый поручень перильного ограждения так, будто от него зависела ее жизнь. На ней не было босоножек с нелепо высокими каблуками или на платформе, какие носили некоторые приезжающие на морское побережье этим летом, но ступала она, словно на ногах было именно это. Передвигаясь крошечными шажками, она как будто ожидала, что доски под ее ногами провалятся в любой момент и она упадет в холодную воду.

Наконец незнакомка спустилась на причал, и Харлан снова начал полировать поручень, думая, что она остановится около одного из корабельных стапелей, вдалеке от места стоянки «Морского ястреба». Но вместо этого она подходила все ближе и ближе. Прервав работу, Харлан прислонился к отполированному поручню и замер. На сверкающей поверхности планки поручня, как в кривом зеркале, он увидел искаженное изображение, по которому можно было судить, что у женщины короткие волосы светло-рыжеватого оттенка.

Харлан затаил дыхание — он никого не ждал и к нему никто не заходил с тех пор, как он прибыл на яхту. Такая жизнь ему нравилась: сейчас он меньше всего нуждался в общении.

Женщина прошла дальше — в сторону «Морского ястреба» и соседнего судна, пришвартованного на самом краю причала. Это был пострадавший от шторма парусник «Прелестница», хозяин которого недавно умер.

Присев на корточки, Харлан стал наблюдать, думая, что его не замечают. Но женщина бегло взглянула на него через плечо и ускорила шаг, из чего стало ясно, как она расценивает его взгляды.

Он нахмурился, подумав, что любую женщину, направляющуюся на «Прелестницу», едва ли можно назвать разборчивой. Хотя, с другой стороны, эта женщина не была похожа на тех посетительниц парусника, которых он видел несколько раз, — слишком стильная и сдержанная.

Может быть, она юрист, пришедшая определить стоимость судна, по его мнению, снижающуюся с каждым днем?

Он довольно резко отвернулся.

Это тебя не касается, сказал он себе и снова начал полировать планку.

И вдруг в усталом мозгу Харлана промелькнул сначала образ этой женщины, потом другой образ — и он понял ту взаимосвязь, о которой должен был догадаться, как только увидел ее: явное сходство с хозяином «Прелестницы». Должно быть, это двоюродная сестра Уэйна Перселла — единственный человек в семье, о котором Уэйн отзывался скорее с любовью, чем со злостью или открытой ненавистью.

Харлан подумал, что следует выразить соболезнования. Они с Уэйном не были близкими друзьями, просто иногда потягивали вместе пиво, пока однажды Харлан не понял, что Уэйн пьет, не зная меры.

Харлан украдкой наблюдал, как она поднималась вверх по трапу на парусник, — так же, как и раньше, отчаянно хватаясь за поручень. В конце концов, взойдя на борт, она повернулась лицом к кают-компании, безучастно глядя на люк. Она явно ничего не знала о кораблях, и Харлан мог поклясться, что она их боится.

Не твоя забота, сказал он себе и продолжил работу. Вскоре металл заблестел, но Харлан продолжал полировать планку, повторяя, что дело Уэйна его не касается, — и наконец уже убедил себя в этом — когда вдруг услышал громкий глухой звук от удара и пронзительный крик.

Она только чудом не сломала ногу, а ведь могла и совсем разбиться. Ушибленное бедро ныло, а локоть так болел, что у Эммы даже закружилась голова. Она выпрямилась и, стараясь не совершать резких движений, чтобы не закричать от боли, начала осторожно покачивать рукой.

Она услышала чьи-то шаги и поняла, что кто-то взошел на борт. Эмма не успела подняться на ноги, когда, преграждая свет, в люке показался мужчина.

— С вами все в порядке?

Он выглядел очень уставшим. Именно об этом почему-то подумала Эмма в первую секунду.

Поскольку она не ответила сразу, мужчина спустился на несколько ступенек в каюту, и Эмма поняла, что перед ней человек, которого она видела раньше на большой, шикарной, дорогой моторной яхте, пришвартованной рядом с ее парусником.

Это был тот, увидев кого, она резко ускорила шаг, проходя мимо. Мужчина стремительно спустился вниз, и Эмма поняла, что слишком затянула с ответом.

— Все в порядке, — поспешно сказала она, поднимая руку, будто собираясь оттолкнуть его. При свете, который струился через иллюминаторы, она хорошо разглядела его и несколько успокоилась. Чтобы защитить себя от его внезапного нападения, больше одного резкого движения ей и не потребовалось бы: мужчина казался болезненно худым и слабым.

Он был одет в парусиновые туфли на толстой подошве, джинсы и охотничью рубашку с длинными рукавами — все новое, будто вещи куплены недавно, как раз для исхудавшего тела. Его густые, взъерошенные темные волосы слегка выгорели на солнце, при этом сам он был бледным, а глаза ввалились, как у человека, который перенес болезнь или все еще болеет. Незнакомец бросил на нее настороженный, острый взгляд зеленых глаз.

— Вы уверены? — спросил мужчина, и у Эммы появилось странное чувство, что он отчаянно надеется на ее положительный ответ.

— Со мной все в порядке. Я просто не думала, что здесь такие крутые ступеньки.

Слова, наполненные здравым смыслом, казалось, убедили его, и он присел на одну из этих злосчастных ступенек.

— Никогда прежде не были на паруснике?

Эмма покраснела. Однако в его взгляде не было желания посмеяться, только безобидное любопытство, поэтому она правдиво ответила:

— Не была ни на одном корабле.

Он изучал ее какое-то время. Эмма медленно поднялась на ноги, довольная уже тем, что все кости в целости.

— Вы ведь Эмма?

Она чуть не задохнулась от неожиданности.

— Как вы узнали?

Он пожал плечами.

— Очень просто. Уэйн рассказывал о вас. Да вы и похожи на него: те же глаза и нос.

Эмма снова покраснела. Да, у нее такие же глаза, как у Уэйна, светло-голубые, и ими она была довольна. Но вот курносый нос всегда отравлял ей существование. Из-за его вздернутого кончика Эмма была на всю жизнь обречена выслушивать множество глупых, ненавистных ей характеристик: задорный, очаровательный, проказливый носик… У ее двоюродного брата Уэйна был такой же нос, и он ненавидел его по тем же самым причинам.

— Вы знали Уэйна?

Кивнув, он произнес:

— Немного. Как не знать человека, который швартуется совсем рядом, а я все время нахожусь здесь.

Эмму осенила догадка. Она пристально посмотрела на большую сумку, проехавшую во время ее падения по деревянному грязному полу. Она словно хотела прочесть сквозь ткань лежащее в сумке письмо от Уэйна, но в этом не было надобности. Эмма помнила письмо наизусть.

«Если тебе что-нибудь понадобится, обратись к Маккларену. Он местный морской бродяга, живущий на яхте одного богатого парня, но, я думаю, ты можешь доверять ему».

Ну что же, судно, на котором она его видела, определенно похоже на «яхту одного богатого парня», а внешность мужчины полностью соответствовала ее представлению о морском бродяге. Только интересно, что за богач доверяет этому подозрительного вида человеку свою яхту?

Когда она проходила мимо, он работал — наверняка трудится в порядке компенсации. Но его внешний вид по-прежнему не внушал доверия, поэтому она решила выпроводить отсюда этого человека и впредь избегать его общества.

— С вами никто не приехал? Уэйн говорил, что его родители живы.

Выражение лица мужчины можно было назвать равнодушным, и Эмма недоумевала, почему он вообще спросил об этом. Наверное, он все же очень устал — какие у него темные круги под глазами!

— Уэйн был мертв для них еще при жизни, а теперь действительно умер.

Подумав над ее словами минуту, мужчина, в конце концов, сказал:

— Это многое объясняет.

Эмма, уловив в его словах скрытый смысл, быстро поменяла свое мнение об этом человеке. Если он достаточно хорошо знал Уэйна, то мог быть лучшим источником информации — его не нужно отталкивать.

— Что Уэйн тут делал? Я даже не знала, что он умер именно здесь.

Эмма не предполагала, что мужчина соберется уходить. Он встал, его бледное лицо выглядело совершенно отрешенным.

— Я не знаю, — ответил он, и Эмма почувствовала, что он лжет. О чем он умалчивал, она не знала.

Мужчина повернулся, чтобы подняться по ступенькам из каюты.

— Когда вы в последний раз видели его? — спросила Эмма, отчаявшись найти кого-нибудь, кто видел Уэйна недавно.

Он помедлил, все еще стоя к ней спиной. Эмме показалось, что он дрожит, хотя не могла понять почему. В конце концов, медленно и с очевидным нежеланием мужчина промолвил:

— За час до смерти.