Любишь меня?..

4

На следующий день часа в четыре пополудни Сью подъезжала к желто-голубым воротам Бейдон-Хит. К тому времени Ричард Макхэтти занимал ее мысли ровно настолько, насколько он того заслуживал. То есть был почти забыт.

Да, она не отрицает, что между этим человеком и ею, безусловно, существовало сильное взаимное влечение — это совершенно ясно. Но у таких отношений нет будущего. Они даже не слишком нравились друг другу, а разве можно строить настоящие отношения, основываясь на одном лишь физическом влечении!

Подъезжая к резиденции Руперта Уордена, Сью прибавила газу. Она так ждала выходных и не допустит, чтобы ее заслуженный отдых испортила нечаянная встреча с этим шотландским мерзавцем!

Машина остановилась, и Сью охватило уже знакомое чувство удивления, которое она всегда испытывала, глядя на элегантный белый трехэтажный особняк с внушительными портиками и двумя огромными деревьями по бокам крытой черным лаком входной двери. До сих пор трудно поверить, что это великолепное здание действительно принадлежит ей!

После непродолжительной борьбы с замком, напоминающей взлом банковского сейфа, Сью оставила дорожную сумку в передней и пошла посмотреть, нет ли почты, на ходу снимая жакет и расстегивая голубую форменную блузку.

Ей показалось, что в доме слишком жарко, и она перевела термостат в более прохладный режим. Ей посоветовали не отключать отопление на время отъездов, особенно зимой, чтобы не замерзли трубы. И теперь, хотя уже стоял март, было еще довольно прохладно, поэтому Сью оставляла термостат включенным.

Корреспонденцию составляли целая коллекция разнообразных счетов, приглашение на бал «Волшебной палочки», а также письмо от матери, в котором та отклоняла предложение Сью погостить у нее на Пасху. Мать писала, что предпочитает провести праздники дома.

Девушка вздохнула. Линда была права, когда говорила, что миссис Скотт приезжала к дочери довольно редко и тогда, когда та еще снимала маленькую квартирку. Но за шесть месяцев, что прошли с тех пор, как Сью поселилась в Бейдон-Хит, мать не приехала к ней ни разу.

Когда стало известно, кому Мэттью Филдс завещал свой особняк, у матери возникли подозрения относительно его взаимоотношений с ее дочерью. В ту пору Сью ее заверила, что не состояла в интимной связи с завещателем. К чести миссис Скотт нужно сказать, что в ответ она лишь с облегчением вздохнула и, по-видимому, поверила дочери. Но тогда почему мать отказывается приехать? Размышления прервал резкий звонок в дверь.

По приезде Сью совершенно забыла накинуть цепочку и теперь, занятая своими мыслями, просто распахнула входную дверь. На пороге, чуть расставив ноги и положив ладони на бедра, стоял Ричард Макхэтти.

Как ковбой, подумала Сью. Его агрессивно-мужественная поза заставляла девушку чувствовать себя маленькой, слабой и... женственной, без памяти влюбленной. Не так бы ей хотелось ощущать себя при встрече с ним! Она уже открыла было рот, чтобы сказать все, что о нем думает, но Дик не дал ей заговорить.

— Вы что, совсем с ума сошли? — резко бросил он без всяких вступлений.

В дневном свете он показался Сью еще красивее, чем вчера в ресторане. На нем были потертые джинсы и кремовый свитер, который прекрасно оттенял его густые черные волосы и загорелую шею. Джинсы плотно обтягивали его бедра — самые привлекательные в мире бедра, возбужденно думала Сью. Дик действительно был самым хорошо сложенным мужчиной из всех, кого она когда-либо видела. Включая знаменитого киноактера, который жил по соседству и каждое утро обегал трусцой весь Бейдон-Хит. И включая чемпиона по теннису, которому Сью в прошлом месяце подавала коктейли во время рейса в Штаты.

— Вы сумасшедшая, да? — прищурившись, коротко повторил Дик. Его гневный взгляд, казалось, пронизывал ее насквозь.

Сью удивленно заморгала, ее настолько завораживал взгляд серых глаз Ричарда, что мысли путались.

— Почему? — глупо спросила она.

Он раздраженно хмыкнул.

— Собственная безопасность вас не волнует? — Сью смешалась, а Дик продолжал ее распекать: — На моем месте мог оказаться кто угодно! Кто угодно! Только представьте себе такую глупость — она распахивает дверь настежь и даже не пользуется цепочкой!

Сью наконец обрела дар речи:

— Но это же вы! — возразила она. — Что тут такого?

— Но вы же не знали, что это я! — немедленно парировал он. — Глазком вы тоже не желаете пользоваться, не так ли?

Сью вызывающе вздернула подбородок.

— И что?

— То, что я мог бы уже стукнуть вас по голове, — буркнул он. — А пока вы лежали бы тут без сознания, обшарил бы ваш дом...

— Между прочим, в Бейдон-Хит лучшая служба безопасности в стране! — с победным видом заявила Сью. — Кроме того, у меня нет ничего особенно ценного!

— Вы что, действительно так считаете? — Он без приглашения переступил через порог, а его серые глаза остановились на огромной китайской вазе в углу холла, в которую Сью поставила несколько зонтиков.

— Одна эта ваза потянет на небольшое состояние, — заявил Дик, кивнув в сторону угла. — Вы что-нибудь слышали о династии Мин? А подсвечники на каминной полке — литого серебра. Они раритеты поздней викторианской эпохи.

Сью была так ошеломлена, что даже не обратила внимания на то, что Дик заявился без приглашения. И об антиквариате он говорил явно со знанием дела. Сама Сью в этом не разбиралась.

Мэттью оставил ей дом со всей обстановкой в придачу, но до сей поры девушке и в голову не приходило, что здесь есть что-то ценное. Правда, адвокат пытался намекнуть на нечто подобное, но Сью не обратила на это внимания, пораженная щедростью Мэттью. Попросить сделать опись имущества... Нет, это означало бы выставить себя настоящей хапугой.

— Вам угрожает и еще одна опасность помимо грабежа, если вы и дальше будете пренебрегать мерами безопасности, — продолжал Ричард.

Их взгляды — ее вопросительный и его лукавый — встретились, и у Сью перехватило дыхание. Она поняла, к чему клонит Дик.

— Нет! — выдохнула она.

— Да! — возразил он. — Грабители обычно не церемонятся, если им попадается женщина с такой потрясающей внешностью. Вряд ли можно ожидать от воров благородства и соблюдения моральных принципов. Будь на моем месте грабитель, он уже насиловал бы вас, — безжалостно закончил он.

Последовала неловкая пауза. Смысл сказанного постепенно дошел до Сью, и она подняла к Дику бледное, изумленное лицо.

— Как вы... как вы можете?! — заикаясь, возмутилась она. — Как вы смеете говорить мне такие вещи...

— Почему бы и нет? — Дик был совершенно серьезен. — Разве я не прав?

— Правы, — прошептала она.

— А вы к тому же еще и соблазнительно полураздеты. — Его глаза заблестели. Сью в замешательстве уставилась на незваного гостя.

— Но я же в форме, — слабо возразила она. — Какая же тут соблазнительность?

— Мы уже как-то обсуждали вашу неприлично короткую форменную юбку, — ханжески поджав губы, возразил Дик. — К тому же разве вы не знаете, что многих мужчин возбуждают именно женщины в форме?

Сью тут же стало интересно, относит ли он себя к таким мужчинам, но она не решилась выяснить это.

— На этот счет не существует официальной статистики, — сухо отозвалась она. — И если у некоторых мужчин грязное воображение, то при чем здесь я?

— Вы считаете, что у мужчин грязное воображение? — перебил он.

— У некоторых. И, в частности, если дело касается стюардесс! Я считаю, что это оскорбительно! — фыркнула Сью. — Вообще же, форма предназначена для того, чтобы носящие ее люди выглядели одинаковыми. И я не понимаю, что особенно возбуждающего в форменной блузе и юбке.

Глаза Дика медленно прошлись по ее костюму.

— Не понимаете?

— Нет, не понимаю! — Из последних сил Сью боролась с желанием, растущим под откровенно чувственным взглядом Ричарда.

— Даже в том случае, если блуза расстегнута, как сейчас? Всего две незастегнутых пуговицы, но этого довольно, чтобы у мужчин заработало воображение.

Сью проследила за его взглядом и, к своему ужасу, убедилась, что Дик прав. Расстегнутые пуговицы позволяли рассмотреть кремовое белье и ложбинку между пышными грудями. Может, из-за жары, а может, из-за близости Дика грудь девушки так налилась, что, казалось, увеличилась в объеме раза в два и сильно выпирала из тоненького атласного бюстгальтера.

Заметив, что в серых глазах Ричарда запрыгали чертики, Сью сильно покраснела.

— Теперь понимаете, что я имел в виду? — поддразнил он.

— О! — гневно воскликнула девушка и не без труда застегнула пуговицы на ставшей тесной в груди блузке. — Вы просто невыносимы!

— За последние минуты вы прибавили в весе, не так ли? — насмешливо спросил он.

Сью недоумевала, почему, когда она рядом с этим человеком, всегда выходит так, что ей приходится защищаться. Она же не приглашала его! Если бы только он не был так обаятелен и сексуален!

Разум подсказывал Сью: как можно скорее следует выпроводить гостя. Но это будет неприлично, оправдывалась перед собой девушка.

— Зачем вы пришли? — прямо спросила она. — Решили принести извинения, да?

— За что?

— За вашу грубость, за испорченный вечер в Париже! — резко бросила она.

— А может, для того, чтобы освежить его в памяти? Все зависит, как на это посмотреть. А вообще-то я пришел... Я просто хотел видеть вас, Сью. — Его серые глаза блеснули. — И поговорить с вами.

Она покачала головой. Ее волосы были все еще стянуты в тугой узел, но большая часть локонов, казалось, вот-вот вырвется на свободу.

— Мне кажется, вчера вечером мы уже обо всем поговорили!

Ну зачем, зачем она опять упоминает тог вечер?! — досадовала на себя Сью. Да затем, что при воспоминании о нем серые властные глаза Ричарда загораются так, что у нее останавливается сердце...

— Разве? А по-моему, то, чем мы вчера занимались, нельзя назвать разговором.

— Скорее — перепалкой? — подсказала она.

— Нет, я имел в виду поцелуй, что последовал за ссорой. — Дик безмятежно улыбнулся. Эта улыбка в сочетании с собственными воспоминаниями о поцелуе привела Сью совершенно не в то настроение, какое ей хотелось бы.

Вернулась сладкая, болезненная истома, мысли девушки начали путаться. И Дик, видимо, почувствовал это, так как подошел ближе... еще ближе... так близко, что Сью могла рассмотреть темную щетину на подбородке, которая придавала ему такой мужественный вид...

— А вы? — мягко спросил он. — Вы тоже вспоминали тот поцелуй?

— Я... нет! — не моргнув глазом, солгала Сью. — Я не придаю значения всяким глупостям, если хотите знать.

Ричард кивнул, иного ответа он не ждал.

— Я тоже. Но в том-то и сила запретного плода: он кажется еще желаннее, не так ли?

— Вы хотите сказать, что искушению сопротивляться труднее всего? — уточнила она.

— Нет, — вкрадчиво отозвался Дик. — Есть вещи, которым сопротивляться еще труднее. Думаю, искушение занимает второе место.

Сью осознавала, что находится в опасности: она уже почти за себя не отвечала. Девушка поймала себя на том, что перед тем, как заговорить, откашливается, словно политик, которого застали врасплох.

— Ричард...

— Мне нравится, как вы произносите мое имя...

— Мне нужно в душ. И переодеться. И еще сходить за покупками. — Девушка надеялась, что ее голос звучит достаточно решительно.

— Конечно, конечно, — покладисто согласился Дик, и Сью с ужасом осознала, что от разочарования у нее упало сердце. Он уходит?

А на что она надеялась? Что он сожмет ее в объятиях и скажет, что она прекрасна как есть, без всякого душа? И что покупки могут подождать?

— Мне тоже нужно кое-что купить, — сказал Дик. — Мы пойдем вместе.

Сью смотрела на него во все глаза.

— Ричард...

— Да, я слушаю.

— На земле миллионы девушек...

— На земле — да, миллионы девушек, — с мрачной улыбкой подтвердил он, сделав вид, что не понимает.

— ...которые сочтут за счастье встречаться с вами! — продолжила Сью, вскинув голову.

— Да, — не смущаясь подтвердил он. — И что?

— Зачем вам я?

Дик ответил безмятежной улыбкой.

— Вы лжете самой себе, дорогая. Вас так же тянет ко мне, как меня к вам. И незачем спрашивать у меня почему — я не знаю ответа. — Он пожал плечами. — Не люблю банальных слов, но иногда они очень точно описывают, что происходит. В переполненном зале наши глаза встретились, и что-то произошло между нами, не так ли? Какая-то мощная сила...

— Что-то тревожное, — вставила Сью, невольно выдав себя.

Дик выжидающе замер.

— Вас тоже мучает чувство тревоги, да? Такое странное? — Он коротко рассмеялся. — Мне и самому все это не нравится.

— Н-не нравится? — эхом повторила Сью. Ее охватило гнетущее разочарование.

— Конечно, не нравится! — фыркнул Дик. — Вы думаете, мне доставляет удовольствие устраивать представление в ресторане, в котором я уже долгие годы постоянный клиент? Или целоваться с вами при людях, как семнадцатилетний мальчишка, который только что узнал, что такое секс?

Сапфировые глаза Сью стали похожими на огромные блюдца.

— Тогда почему вы не оставите меня в покое?

Его губы недовольно поджались.

— Вы что-нибудь знаете о природе человека? — отрывисто спросил Дик.

Опять этот снисходительный тон!

— Кое-что, — хмуро ответила она. — Когда работаешь с людьми, то начинаешь кое в чем разбираться!

— А скажите, кто чаще заказывает шампанское? — вдруг спросил он. — Пассажиры первого класса или экономического?

Сью в замешательстве посмотрела на Дика.

— Пассажиры первого класса получают шампанское бесплатно...

— И тем не менее они не так уж часто просят принести его?

— Верно.

— В том-то и дело! — В его глазах появился лукавый блеск. — То, что дается даром, — неинтересно. А вот если за шампанское пришлось бы платить, да еще немыслимо дорого, или его запретили бы вовсе — тогда оно стало бы для всех почти необходимым. Это и есть природа человека!

Сью такое и в голову бы не пришло.

— Я не вполне понимаю, какое отношение это самое шампанское имеет к...

— К нам? — язвительно закончил он.

— «Нас» не существует, Дик, — твердо сказала Сью. — Несмотря ни на что, ей, однако, было приятно произнести это короткое слово — «нас».

— В этом-то вы как раз и ошибаетесь, — выдохнул он, и его глаза превратились в две щелочки. — Нас что-то объединяет. И вы это знаете. Разве в вашей душе нет тяги к неизведанному? Разве вы не хотите использовать предоставленные нам возможности, пока еще неясные?

— Нет, — покривила душой Сью. — Не хочу.

— Но если вы что-то запрещаете себе, то это тут же становится сильнейшим соблазном, разве не так? — продолжал настаивать Дик. — А жить, борясь с соблазном, очень трудно, даже невозможно. Вы не в силах думать о простых и привычных вещах, ваши мысли неизбежно идут в одном и том же направлении. И вот сидишь и часами вспоминаешь красивый изгиб подбородка или отблески солнца на локонах. — Остановив взгляд на лице Сью, он закончил: — Когда человек в таком состоянии, жизнь проходит мимо него, а это плохо.

Сью пристально посмотрела ему в глаза. Откровенность Ричарда застала ее врасплох.

— Похоже, вы уже не раз испытывали подобное, — удивленно отметила она.

— Нет, слава Богу, — покачал он головой. — Все мои знания по этому вопросу — результат наблюдений, а не собственного опыта. — Дик бросил взгляд на наручные золотые часы. — А теперь я подожду, пока вы переоденетесь, и мы вместе отправимся за покупками.

— Вместе?! — Эта настойчивость вызвала у Сью невольную улыбку. — Только потому, что я...

— Только потому, что если вы сейчас же не смените вашу дурацкую форму на что-нибудь другое, — перебил он хриплым прерывистым шепотом, — то я, возможно, опять решусь на какой-нибудь странный поступок, вроде вчерашнего.

— На какой это?

Наверное, несмотря ни на что он до сих пор считал ее скромницей. Иначе почему его глаза стали темными и холодными и в них появились осуждение и недоумение?

— Я, видимо, переоценил вашу честность, Сью? Вы хотите теперь играть со мной в игры, так?

— Н-нет, — запинаясь, проговорила девушка. Не игры она хотела. И, кажется, сейчас она может получить желаемое...

Дик протянул руку и приподнял подбородок Сью, глядя ей в глаза.

Одно его прикосновение, и Сью с головой накрыла волна чувства, которому трудно дать определение. Ей враз отказали и разум и воля. Девушка без протестов позволила обнять себя.

Она очнулась от легкого смеха, в котором смешались радость победы и желание, и подняла к Дику лицо. Ей стало все равно, правильно она поступает или нет, хотелось лишь снова ощутить его поцелуй на губах. Сладкий, долгий, живительный поцелуй...

В глазах Ричарда появилось странное, вопросительное выражение, которое затем сменилось решимостью и страстью. Их губы оказались так близко, что Сью чувствовала его участившееся теплое дыхание. И тут — так же некстати, как будильник ранним утром, — заверещал дверной звонок.