Любить нельзя отвергнуть (СИ)

Глава 14

— Тин… — сонно прошептала Дарина и прижалась к мужской груди.

— Тин, забери её, — возмутился Вафнин и посмотрел на мужчину напротив. Но тот и сам сидел едва не засыпая от усталости и обилия выпитого вина. Солнце только-только взошло, озаряя приветливым светом город, праздничные гуляния закончились, и доблестные мужчины подхватили уставшую от танцев и захмелевшую от того же вина девушку, водрузили в карету и повезли домой. Вот только она уснула в тот же миг.

— Твоя невеста, пусть тебя и обнимает, — пробурчал Тин, ревностно смотря на руки Дарины, которые бесцеремонно расстегнули рубаху Вафнина и теперь гладили его по груди. Он по себе знал, как приятны её касания и нежны руки.

— Да какая она мне невеста?! Дарина мне отказала уже… не помню какой раз. После десяти перестал считать.

Карета остановилась, и Тин тут же сошёл с неё.

— Бери нашу даму и идём наверх.

Вафнин беспомощно зарычал, подхватил Дарину на руки и пошёл вслед за хозяином дома. Поднялся на второй этаж и положил на кровать. Дарина улыбалась во сне.

— Она такая красивая, когда спит…

Тин согласно кивнул, протянул руку, чтобы коснуться мягкой щеки, но тут же её одёрнул.

— Вафнин, Дарину нужно раздеть, — хрипло произнёс он. — Я пока распоряжусь, чтобы тебе подготовили гостевую комнату.

— Что? Какую комнату? И… и что значит раздеть? — прошипел тот.

— Но она ведь не может спать в одежде. Если дорожное платье было свободным, то это с корсетом и такой юбкой… в общем ты знаешь как раздевать женщин.

— А почему я? Сам раздевай! Не в первой наверно, — пробурчал Вафнин.

— Я не умею обращаться с платьями. Мои любовницы сами раздевались или пользовались помощью прислуги, — недовольно ответил Тин, сложил руки на груди и отвернулся. — Да и прикасаться к Дарине я не могу.

— Давай служанку позовём…

— Что бы она потом начала рассказывать, что двое мужчин попросили раздеть бессознательную миде? Давай Вафнин, хватит мяться, ты ведь желал этого.

— Чего? — гневно зарычал тот.

— Всё, хватит. Когда закончишь, твоя комната вниз и направо по коридору до конца.

— Я не могу! Она тебя любит. Тебя! — прошипел Вафнин, хватая графа за рукав.

Он обессиленно опустил руки, посмотрел на Дарину. Боль от желания коснуться её, ощущалась физически…

— Я её тоже люблю. Люблю больше жизни, но не прикоснусь к ней. Я не смогу ей подарить достойную жизнь. Урождённая Хассилинская, удивительно, как она ещё не жалуется на жизнь в моём доме… ведь Дарина привыкла к роскоши, к дорогим вещам, а жить тут нравится разве что только мне. Нет, её судьба стать княгиней, — тихо произнёс Тин, подошёл к кровати, не сдержался и коснулся щеки. — Такая нежная кожа… береги её Вафнин.

Развернулся и вышел из комнаты. Вафнин устало потёр глаза. Раздеть Дарину испытание не из лёгких. Подошёл, сел рядом, потянулся к завязкам корсета. Он развязался быстро. Дарина свободно вздохнула, взяла мужскую руку и потянула к себе.

— Тин, обними меня.

Скрипя зубами, Вафнин лёг рядом, согнул руку и обнял девушку. Она тут же обвила его рукой.

— Дарина… мне нужно уйти.

— Я знаю. Тебе всегда нужно, что угодно, кроме меня, — прошептала она и отвернулась. Вафнин закрыл глаза рукой. Сжал зубы. Плевать на этого графа, время ещё есть. Дарина молодая, наивная и её увлечение пройдёт. Хорошо, что Тин благороден и не стал пользоваться случаем, хотя и мог. Вот только так подставил…

Очень осторожно снял с девушки платье, туфли, чулки, поправил нижнее платье и вышел из комнаты.

— Я тебя убью, Тин, — прорычал он, проходя мимо мужчины. Тот грустно усмехнулся.

Я открыла глаза, и первое что увидела — был уже привычный моему взору потолок спальни Тина. Облегчённо вздохнула. Ну, хотя бы проснулась на месте, вспомнить бы теперь как я очутилась здесь. Память услужливо и не без ехидства напомнила мне о проведённой ночи. Как я танцевала на центральной городской площади сначала с Вафнином, потом с Тином, а после с ними двумя, обняв их и кружа в безумном танце. Да и мужчины не отставали, поочерёдно кружили меня, а я хохотала как ненормальная.

Я съела невообразимо много жареной кукурузы, конфет разнообразных мастей, а количество выпитого вина, наверняка войдёт в местные легенды… особенно моё неудержимое веселье сразу с двумя мужчинами — любовником и женихом. Какой позор.

Натянула повыше одеяло, как будто оно могло что-то исправить, и заметила, что одежды то на мне нет. Все детали наряда аккуратно висят на кресле, в том числе и чулки. Резко выдохнула. Подходящего слова моему поведению в голове не нашлось…

Интересно кто меня раздел.

Решила, самобичеванием позаниматься позже, требовалось срочно разузнать обстановку. Выпила сок польхи, обнаруженный на столе, сходила в ванну, привела себя в достойный вид и заглянула в комнату Тина. Никого нет. Спустилась вниз. Результат тот же.

— Тара?!

— Дарина? — На зов тут же прибежала моя служанка. — Что случилось.

— Мне кажется, или тут все вымерли? — спросила я, осматриваясь по сторонам.

— О нет. Граф Тарин принимает гостя, и не любит, чтобы его беспокоили и показывались на глаза.

— Да? А где сам граф? И гость, раз уж он его принимает…

— На заднем дворе.

Получив необходимую информацию, а решила полюбопытствовать, что за таинственность такая, и почему вся прислуга попряталась. Приоткрыла дверь, выглянула во двор.

— Тин! Тин, нет! — закричала я и бросилась к дерущимся мужчинам. Вот уж чего я точно не ожидала увидеть, как бой на мечах!

Они отшатнулись от меня, как от прокажённой.

— Тин, с ума сошёл?! — продолжала возмущаться я и осматривая дрожащими руками Вафнина. Кажется, не ранен.

Он скривил губы в улыбке.

— Дарина, рад тебя видеть. Граф предложил потренироваться на мечах, прости, если мы испугали тебя.

— Что? Потренироваться? — Я обернулась к сдерживающему смех Тину. Гневно сжала губы и толкнула его в грудь, почувствовав рядом с ним лёгкий запах грозы. Он колдовал! — Тебе это кажется забавным? А если бы ты ранил Вафнина?

Тин фыркнул.

— Кто кого ещё бы ранил. Твой жених первый меч северных княжеств, если не империи. А тебе, Дарина, следует думать своей прелестной головкой, прежде чем кидаться на оружие!

Я возмущённо открыла рот. Вот наглость.

— Завтрак готов и ждёт тебя в столовой, — тем временем продолжил он.

— Вы невероятно грубы, граф, — прошептала я сквозь ком в горле. Почему каждый раз, когда он ведёт себя подобным образом, так больно? Словно душу выворачивают наизнанку.

— Вафнин, если вы закончили, я бы хотела позавтракать вместе с тобой, раз хозяин невежда.

— Конечно, только мне необходимо принять ванну…

— Как хочешь, — оборвала я его на полу слове. — Мне не нужна компания.

Развернулась и ушла. Даже завтракать расхотелось. Мужчины… как же с ними сложно разговаривать! Поднялась в свою комнату, села перед зеркалом и принялась расчёсываться. Через несколько минут за моей спиной появился виновник. Я сверлила его отражение в зеркале злыми глазами и очень старалась не рвать щёткой волосы.

— Что тебе нужно, Тин, — не выдержала я гнетущего молчания.

— Прости.

— Какое красноречие, — съязвила я. — У вас, граф, что оскорблять, что приносить извинения получается одинаково скверно. Да и прощения нужно просить и у Вафнина тоже, ты использовал магию в бою, это бесчестно.

— Дарина, пожалуйста. — Он вытащил из моих рук щётку и поднял на ноги. — Это не я. Мой меч выкован с применением магии, я тебе говорил.

Я демонстративно отвернулась. Да мне плевать на его оружие! Но почему он был так груб?!

— Можно мне обнять тебя?

— С каких это пор ты просишь разрешения? — Я едва не плакала. — Обычно сам принимаешь решение: обнять, поцеловать или отослать.

— Перестань, — прошептал Тин и притянул к себе. — Ты ведёшь себя как капризный ребёнок.

— Я не ребёнок, — пробурчала я.

— Нет, конечно, нет, но порой, когда ты ругаешься, не можешь остановиться, — ответил он, сжимая в своих объятиях и целуя в волосы.

— Почему ты злишься на меня? Из-за вчерашнего? Я вела себя распущенно.

— Прошедшая ночь была самой прекрасной в моей жизни, а ты мой самый любимый и желанный человек на земле, — прошептал он мне на ухо. — Я никогда не буду злиться на тебя. Никогда. Тем более за то счастье, что ты подарила мне.

Я изумлённо подняла голову. Тин признался мне в любви?

— Поцелуй меня.

— Милая, не надо… мне и без того тяжело…

Но я не дала договорить, обняла его лицо руками и притянула к себе. Коснулась губами его губ, и он тут же мне ответил, страстно и яростно. Через секунду я уже сидела на столе в неприличной позе и обнимала Тина ногами, а он покрывал поцелуями моё лицо, шею и каким-то чудом оголившиеся плечи. Я закрыла глаза и откинула голову, показывая полную покорность. Не могу больше терпеть и ждать неизвестно чего. Хочу его, хочу, чтобы он обладал мной. Сейчас.

Моё тело трепетало в опытных и нежных руках мужчины, каждая моя клеточка кричала от наслаждения, от счастья, я желала принадлежать ему, но вдруг Тин остановился и, задержавшись у края платья, за которым была спрятана грудь, отстранился.

— Нужно собираться… скоро встреча с императором, — хрипло произнёс он. Я открыла глаза, Тин тяжело дышал, продолжая ласкать меня, но на этот раз уже взглядом, а затем изменился в лице. Погладил дрожащей рукой мою шею, плечи. — Милая… прости, прости меня.

— Что? — не поняла я.

— Страсть задурманила мне глаза, а твоя кожа такая нежная… прости.

Я недоумённо обернулась к зеркалу и улыбнулась. Вот это да! Поцелуи Тина оставили красные следы на моей шее и груди.

— У императора должно быть появятся вопросы, — хохотнула я.

— Да что император, ему нет дела до наших отношений, а вот что сказать твоему жениху?

— Он мне не жених, Тин, — резко ответила я. — Иди, одевайся, а то и правда опоздаем.

— Моя маленькая грозная леди, — ухмыльнулся он и скрылся за дверью в свою комнату.

Я коснулась своей шеи. Почему Тин остановился? Он же чувствовал моё желание, видел, что я была согласна на продолжение. Но, что если это просто страсть, желание мужчины обладать женщиной и вовсе не любовь. Слова его могут быть красивыми, но разве можно остановиться если любишь? А он останавливался… всегда.

— Дарина, можно войти? — Я вздрогнула, услышав за дверью Вафнина.

— Я не одета. — Голос мой всё ещё дрожал от пережитого возбуждения. — Вафнин, у нас сегодня аудиенция у императора, давай вечером встретимся.

— Конечно.

Облегчённо выдохнула. Показываться Вафнину со следами страсти Тина я действительно не хотела.

Спустя час мы уже сидели за большим обеденным столом в императорском дворце. Напротив его высочество — наследный принц и на его лице не было ни капли обычной для него смешливости, можно даже назвать его грозным. С натяжкой конечно, но всё же Рандир производил впечатление достойного стать императором. Тин слева от меня, странно, мне казалось, что кресло по левую руку должен был занять он. Но нет, значит нет…

— Как вам понравился парк? — вдруг спросил Рандир. — Вы ведь были там вчера ночью?

Я открыла рот, не зная, что ответить. Как он догадался? Мы с Вафнином всё-таки были замечены? Или он узнал это от отца? Тин ухмыльнулся.

— Да, ваше высочество, но, к сожалению, я не смогла оценить его красоту в полной мере, но даже его окраина чудесна.

— Окраина?

— К сожалению, я мне неизвестно где это, Вафнин назвал эту часть парка окраиной и боюсь, что кроме уютных дорожек и пруда я ничего не видела… — искренне соврала я, смотря как к нам подходит император. Он махнул рукой, приказывая всем оставаться на месте, и сел в кресло.

— Слушаю тебя Тин. Что за срочное дело у тебя и у нашей прелестной гостьи? — пробурчал он, демонстрируя своё скверное настроение.

— Дарина маяк, — коротко сказал Тин и все, включая меня, изумлённо посмотрели на него.

— Маяк? — непонимающе переспросил Рандир.

— Ты уверен? — глухо спросил император, игнорируя сына.

— Да. Отец подтвердил мои предположения. Дар раскрылся два года назад и продолжает расти…

Император поднял руку, останавливая Тина, и посмотрел на меня. Мне тут же захотелось спрятаться под стол или убежать, что угодно, лишь бы не видеть этого пронизывающего до самой души взгляда.

— И что вы намерены делать, леди?

— Я? А что я должна делать? — испуганно прошептала я, не готовая к такому напору.

— Дарина, расскажи о своих снах и всё, что ты узнала за два года о работе Посланцев, — вставил своё слово Тин.

Я глубоко вздохнула и закрыла руками лицо. Это всё было слишком…

— Расскажите, как проявляется ваш дар, что вы видите, как? — также спросил император. Мне кажется, или я стала преступницей и теперь меня допрашивают?

Нет, конечно же нет.

— Два дня назад, — начала говорить я, пытаясь справится с голосом, — сожгли девушку. Ведьму…

— Два дня назад? — тут же спросил Тин.

— Да, я учусь контролировать сны, и в тот раз была просто наблюдателем, как ты говорил.

Тин кивнул.

— Всё как обычно — я закрываю глаза, засыпаю и вижу костры Посланников Иллирии, пытки, допрос, изнасилование…

— Что? — тут же спросил император.

— Посланцы насилуют ведьм, — прошептала я. — Не все, но много… очень много. И они нисколько не гнушаться их кровью и силой. Мне странно об этом говорить, сны пыток и казни я вижу уже давно, но Служитель в храме Иллирии проверял меня и подтвердил чистоту крови. Я не знала, что это всё значило, весь Хассилин говорил, что на меня навели порчу или сглазили, да мне и неважна была причина, я боялась закрывать глаза, зная, что могу снова оказаться ведьмой, которую ведут к позорному столбу… — произнесла я, чувствуя, что слёзы начинают душить. — Сперва редко, не чаще чем раз в месяц и как просто дурной сон, после видения становились ярче и приобретали множество деталей. Деталей настолько ярких, что я стала просыпаться, задыхаясь от дыма и адской боли от ожогов на ногах.

— Как Посланцы находят ведьм? — сухо спросил император.

— По наводке жителей в основном, но к нескольким женщинам они просто зашли в дом и потребовали доказать свою чистоту. А порой, и красота женщины становилась её приговором. Несколько раз я видела глазами ведьмы, что стояла среди толпы, как сжигали молодых девушек, и обвиняли их за красоту, которая не могла быть у простой горожанки.

— Кто их спонсирует?

— Не знаю, я ведь смотрю на всё глазами ведьм и мне известно не так уж много как думает граф Тарин.

— Посланцы же забирают имущество тех, кого казнят, — сказал Тин. Император покачал головой.

— Это ничтожно мало. У них есть другой источник дохода. Братство Посланцев очень богатая организация, им помогают. Магия на Дарину действует? Что из легенд правда?

— Агрессивная не действует, но пока ничего не ясно, её дар только раскрывается. Она даже не всегда видит ведьм и магов в жизни, только если те применят силу, но неосознанно блокирует любые силы, которые считает для себя опасными или неприятными.

— Маяк… — задумчиво произнёс император, постукивая пальцами по столу и поглядывая на меня из-под ресниц. — Мне нужно подумать. Эта новость неожиданная.

— Граф Доген был обеспокоен, что я противник магии и пожелаю её истребить, — уже уверенней сказала я. — Полагаю, вас так же волнует этот вопрос.

— Да, рождение маяка изменит мир и меня действительно волнует, чью сторону в нашей борьбе вы займёте. Но если вы, леди Хассилинская, скажете, что желаете вернуть магию в наш мир, я вам не поверю.

— Почему? — изумилась я.

— Потому что желание жить в простом незапятнанном мире у вас в крови. Вы боитесь магии. Может, и не осознаёте, но ненавидите её, ваша душа ей противится. Привязанность к Тину этот страх сглаживает и, возможно, смерть невиновных также вам претит, но это временно. Маяк — карающая длань и чтобы вы пошли вопреки своей сущности и поменяли цель своей кары, должна быть причина. Очень, очень веская причина.

За всю дорогу до дома Дарина не сказала ни слова. Тут и гадать не нужно, её взволновали слова императора, и что душой кривить, они взволновали и Тина. Он знал Дарину, любил… не желал признавать очевидного — она боялась магии. Боялась так, что и привязанность к нему роли не играла, она блокировала его даже тогда, когда от него лишь пахло магией.

Дарина так же молча поднялась наверх, разделась и, не обращая внимания на присутствие мужчины рядом, легла в кровать. Тин присел рядом. Девушка казалась задумчивой, он никогда не видел, чтобы она так долго молчала.

Погладил нежную щёку и на прекрасном лице появилась улыбка.

— Тин, я так устала, давай спать.

— Конечно милая.

Он разделся и лёг рядом, прижав любимую к груди. Она уснула быстро.

Я стояла рядом с ведьмой и смотрела как та собирала вещи. Оказывается, наблюдать за другими не сложнее, чем за Тином. Всего-лишь нужно знать человека.

После нашей встречи в городском парке, я много думала об этой ведьме, вразумила ли она моей просьбе, поняла ли, что поступала недостойно? Но даже сейчас, смотря на неё, я не могла сказать ничего, кроме того, что она уезжает. Странно, потому что, разделяя с ведьмами костёр, я знала всё, что знала она. Мысли, желания, страхи…

Отвернулась и открыла глаза уже в своей кровати. Утро наступило уже давно, но покидать тёплую постель и ещё более тёплые объятия Тина не хотелось.

— Я не хочу уходить от тебя. Никогда, — сонно прошептала я и погладила короткие чёрные волоски на груди, на которой лежала.

— Я тоже, милая, — немного помолчав, ответил Тин, и было в его голосе столько грусти, что сердце болезненно сжималось.

Тот разговор, что я невольно подслушала между Тином и его отцом в Академии, не выходил у меня из головы. Мне всем сердцем хотелось сказать, что люблю его, что плевать на правила и домыслы. Не важно, что скажут люди и трудности, что встанут у нас на пути, мы преодолеем, даже император нам не помеха, но… это лишь мои фантазии.

Я обдумала слова Тина про мои сны и то, что я переживаю за ведьм настолько сильно, что добровольно открываю душу и перенимаю часть их боли. Я поняла и, закрывая на ночь глаза, осознавала, что именно в этот момент беззащитна и стремилась огородиться от костров и пыток. И мне это удалось. Я как будто осознала, как работает моя связь с магией. Вдруг. Неожиданно.

Я боялась и открещивалась от всего этого, а нужно было спокойно всё обдумать и… понять. Вот только о своих успехах сообщать Тину я не спешила, понимая, что если сны мои управляемы, то и в моём присутствии в его доме нет необходимости.

Из глаз полились слёзы.

— Что такое милая? Что болит? — тут же обеспокоился Тин. Ох, какой он любезный, заботливый.

— Тин… возьми меня в жёны, — прошептала я. Он резко отстранился от меня.

— Дарина, это невозможно.

— Ты не хочешь, чтобы я была твоей? Быть вместе всегда, проводить ночи, не пытаясь сдерживать себя, любить открыто.

— Нет! — прорычал он.

Я закрыла глаза, чувствуя, что начинается истерика. Тин нависал надо мной. Черты его лица стали более резкими, острыми, во взгляде ни капли нежности, всё словно испарилось. Но я справилась с собой и, глубоко вздохнув, столкнула Тина со своей кровати.

— Тогда вам нечего делать со мной в одной кровати, граф.

— Да что с тобой?! — возмутился Тин.

— Мой… — я откашлялась. — Мой дар. Я могу им управлять. Недавно поняла. Это не сложно… Сегодня я покину ваш дом. — Слёзы снова полились из глаз. — Благодарю за помощь.

— Дарина, ты серьёзно? — Тин выглядел ошарашенным. Он осмотрелся по сторонам, словно выискивая затаившихся врагов, и нервным движением рук взлохматил волосы.

— Если позволите, до обеда я бы хотела отдохнуть, — произнесла я ещё тише.

— Конечно… но Дарина, тебе не обязательно уезжать сегодня. Ты можешь задержаться на день или неделю…

— Это невозможно, граф Тарин.

Тин поднялся на ноги и растерянно осмотрелся, может и правда тут кто-то затаился? Прошёл к окну, взглянул на улицу, погладил мрамор подоконника, пригладил волосы, потёр пальцами глаза. Кажется, он не верил, что я решила уехать. Да я и сама не верила, честно говоря, но раз он сказал "нет".

— Вернёшься в свою кровать, — нерешительно пискнула я.

— На кой она мне сдалась, если в ней нет тебя?! — заорал Тин. Я испуганно вздрогнула. Никогда не видела его настолько разгневанным. Даже страшно стало.

Тин снова потёр глаза и, не глядя в мою сторону, вышел из комнаты, хлопнув напоследок дверью.

Я резко выдохнула. Всё случилось слишком быстро. Только что мы были вместе, и всё закончилось. Но так лучше. И Тин и я понимаем, что наши странные отношения ни к чему не приведут. Верней я надеялась, но он сказал "невозможно". И граф Тарин не импульсивная барышня, он всегда говорит то, что думает, как считает правильным, независимо ни от чего. И его отказ не просто слова, это решение, которое обсуждению не подлежит.

Говорить о сне уже не приходилось. Я сходила в ванную, оделась, заплела волосы и пошла к дяде, что бы тот помог с организацией переезда. В доме меня встретила счастливая Лини, которая тут же затащила к себе в комнату и принялась рассказывать, как она счастлива с сыном императора. Какой он нежный, страстный и любимый, как он рад её компании и ценит подаренную ему невинность и прочее, что угнетало меня ещё больше. Но с подругами сестрёнка перестала общаться, по словам Лини, они оказались глупыми, завистливыми и пустыми, так что ей не терпелось хоть с кем-то поделиться своей радостью, и в качестве жертвы была выбрана я. А потом пришёл дядя и спас меня. В отличии от ошалевшей от счастья сестрёнки, он быстро понял моё скверное настроение.

— Ты уверенна, что твои кошмары не вернутся?

Мы сидели в кабинете дядюшки, передо мной располагался стол, на нём сок польхи и конфеты, но и они меня не радовали.

— Да, — просипела я и откашлялась.

— Но ведь тебе не обязательно покидать его, если ты желаешь остаться…

— Нет, — оборвала я дядюшку на полуслове. — Наши странные отношения закончились, и мы больше никогда к ним не вернёмся. Но вы не переживайте, вскоре я вернусь в Хассилин. Столица не лучшее место для меня.

— Дарина, можешь жить у меня столько, сколько пожелаешь, — с упрёком ответил дядюшка. — Но мне кажется, что ты сама хочешь остаться с графом Тарином.

— Он сказал "нет", — прошептала я, задыхаясь от подступающих слёз. Отпила немного соку, не помогло. Горло болезненно сжималось.

— "Нет" чему?

— Я… я не могу говорить, это непозволительно для леди моего рода. Глупая и наивная.

— Ш-ш-ш, тихо, не плачь, — дядя подсел ко мне ближе и обнял за плечи. — Я никогда не стану осуждать тебя. Расскажи мне, тебе станет легче.

Я нервно вздохнула, давая расстроенному организму живительный воздух, оказывается, последний час я практически не дышала.

— Мы ездили к его отцу, вы знаете, — сказала я. Дядя кивнул. — И я невольно подслушала их разговор. Тин говорил, что любит меня, что не знает, как будет жить, когда я уеду от него, и после Летней ночи признался в своих чувствах, а я подумала: к чему все эти титулы, если мы любим, то ни проблемы, ни общественное мнение не помеха нам. Он так заботлив… и, несмотря на то, что порой мы спали в одной кровати, он не касался меня, оберегал для… — я расплакалась, — для Вафнина. Но мне не нужен Вафнин, моё сердце рвётся к этому графу. И сегодня я попросила. Попросила сама взять меня в жёны. Он сказал, что это невозможно. Грубо и резко. Из меня словно вынули душу и растоптали её…

— Дарина, он прав, — тихо произнёс дядюшка, прижимая к себе и целуя в макушку. — Он прав и я благодарен ему.

— Знаю. Но Тин так разозлился, когда узнал о моём решении уехать, ему больно, как и мне, но что делать? Почему всё так? Он желает, я тоже… почему он отверг меня? — разрыдалась я окончательно, но осознание того, что единственный мужчина, которого я смогла полюбить, сказал, что не хочет меня, пришло неожиданно.

— Нужно найти силы, сердце успокоится.

— Да, но сейчас я словно умерла.

— Сходи к Вафнину, он рад твоей компании, — предложил дядюшка, а я обречённо вздохнула.

— Ну опять вы про него!

— Я не сватаю тебя. Вафнин твой друг, он поможет отвлечься. В Жахнар у тебя не так много тех людей, у которых можно найти утешение. К Лини сейчас лучше не приближаться, она сходит с ума от счастья и скверно осознаёт реальность, а Вафнин хороший человек, он не станет докучать расспросами и сможет отвлечь.

Но идти к вышеупомянутому не пришлось, он появился в доме дяди сам, видно Вафнин тут стал завсегдатаем, и очень удивился, увидев меня. Обрадовался несказанно и тут же потащил гулять и откармливать конфетами. Наверно его компания действительно была лучшей для моего расстроенного организма, Вафнин всегда был готов выслушать меня, что-то посоветовать, утешить. Да и прогулка по городу должна улучшить настроение.

— Так ты грустишь, потому что покидаешь дом графа? — переспросил Вафнин. Я кивнула. Как он ещё что-то понял из моего скомканного рассказа, уму не приложу, а рассказала я ему далеко не всё, и лишь в общих чертах.

— Не уезжай…

— Ты же знаешь, что я не могу у него жить! — возмутилась я. — В городе и так все считают нас любовниками. Это унизительно.

Мы дошли до городского парка и сели под полюбившееся нам дерево.

— И это унизительным стало только сейчас? — недовольно пробубнил Вафнин. — Дарина, если ты не хочешь рассказывать мне правды, то достаточно было дать понять, что не желаешь обсуждать свои отношения с графом.

— Нет у меня никаких отношений! Вообще никаких! — выкрикнула я.

Вафнин пожал плечами.

— Нет, значит, нет. Успокойся.

Я глубоко вздохнула и, повинуясь настойчивой руке, легла ему на колени. Закрыла глаза. Только этот мужчина одним строгим словом мог успокоить мою истерику. Удивительное умение.

— Я уезжаю в Хассилин.

— Когда?

— Не знаю. Верхом я не хочу ехать, а организация сопровождения требует время. Дядя обещал помочь с этим.

Вафнин погладил меня по волосам, коснулся щеки.

— Ты плакала.

Я промолчала. К чему отрицать очевидное? Пусть с Вафнином я виделась не часто, мы знакомы давно и он хорошо знал меня.

— Надеюсь, он не обидел тебя?

— Нет, Вафнин. Я сама обидела себя и его заодно, — прошептала я. — Но это всё когда-нибудь должно было закончиться. Сейчас или через неделю, какая разница… Тин должен был помочь мне с одним делом, он помог. Всё. Я больше не вернусь в его дом. Служанка соберёт все вещи.

— Тебе не место в Жахнар, так же как и в Хассилин, там ты завянешь, как цветок без воды. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

— Как вы оригинальны в своём желании, — засмеялась я. — Я подумаю Вафнин. Правда. Это не согласие на твоё предложение, но в Шихкорске я никогда не была и мне интересно посмотреть на твоё княжество.

Вафнин улыбался. По доброму, открыто и искренне. Почему он не привлекает меня? Красивый мужчина, сильный род и чистая кровь. Прекрасно владеет мечом и хороший охотник. Последнее меня прельщало в последнюю очередь, а вот сильные мужчины в Хассилин ценятся высоко. Вот только я не желала его как мужа… Хотелось взаимной любви, чтобы сердце сжималось от счастья, когда он рядом, чтобы руки его приносили не только дружеское успокоение, но и наслаждение как женщине.

Почувствовала лёгкое касание на губах.

— Ты опять грустишь.

— А у вас князьям принято иметь любовниц?

Вафнин пожал плечами.

— У отца любовниц много, но мама не против этого. А я, видимо останусь холостяком, так что вопрос не актуален… — сказал он, я улыбнулась, но в следующую секунду поняла, что лежу на траве, а Вафнин стоит на ногах и с силой удерживает вырывающуюся женщину. Я изумлённо моргнула. Ванли?

— Я убью тебя! — визжала она на весь парк и извивалась как змея. Эта женщина была в дурном настроении, мягко говоря. Чёрные волосы всклокочены, о причёске речь не идёт, от неё не осталось ни следа, лицо перекошено от гнева, а глубокое декольте в красных пятнах.

— Ты! Ты подлая и жестокая тварь, Хассилинская! Что ты с ним сделала? Как ты посмела?!

— Что? — изумилась я. Вафнин оттолкнул от себя Ванли и протянул мне руку, помогая подняться на ноги. Как это он ещё умудрился так аккуратно столкнуть меня со своих колен, что я даже не заметила?

Ванли продолжила свои попытки добраться до меня, но снова была остановлена моим кавалером.

— Потрудитесь объяснить своё поведение, — прорычал он.

— Я уничтожу тебя Хассилинская! Ты больше не прикоснёшься к нему. Тин принадлежит мне! Ты, подлая тварь, поняла?! Мне!

Вафнин грубо оттолкнул женщину и заслонил меня спиной. Ванли трясло от гнева, но она всё-таки нашла в себе силы отойти, а может быть испугалась грозного вида мужчины, Вафнин, если пожелает, может выглядеть весьма внушительно, развернулась и убежала также быстро, как и появилась.

— Дарина, ты в порядке? — обернулся ко мне он. Я по инерции кивнула.

— Что это было?

— А я хотел у тебя спросить. Что ты сделала с графом Тарином, что его любовница так взбесилось, — усмехнулся Вафнин. — Будь он женщиной, я бы предположил, что его обесчестили. Прости, — тут же добавил он, увидев мой гневный взгляд.

— Наверно стоит его навестить. Мы поругались накануне, он видимо расстроился…

— Дарина, нет. Ты приняла решение, он должен сам понять его и отпустить тебя, — строго произнёс Вафнин. Я кивнула. Он был прав. Нас с Тином ничто не связывало, между нами ничего не было. Я хотела большего, но получила в ответ "нет". Всё кончено.

Тин ходил перед камином в гостиной из стороны в сторону и пытался совладать с гневом. Не получалось. А то, что туда-сюда лавировали слуги графа Доу с сундуками Дарины усугубляло и без того скверное состояние.

Глупая девчонка, что её дёрнуло заикнуться о замужестве? Знала же, что между ними никогда ничего не может быть, знала и сама держала дистанцию. Да, разумеется, обладать такой женщиной было бы высшим счастьем, но и просто быть рядом и наслаждаться её присутствием, было высшим благом. Благом, которого больше нет.

— Дарина… Дарина, — шептал он её имя словно молитву. Взять в жёны… сумасшедшая. Было же всё хорошо, она рядом, позволяет касаться себя, ухаживать, иногда целовать. Целовать… вкус её кожи крепко засел в сознании, а воспоминания о том миге, когда они оба отдались страсти, сводили с ума. Такой сладкий, такой нежный стон наслаждения, издавали её уста. Она была готова отдаться ему прямо там, на столе. Белая кожа, грудь, ноги… от осознания того, что он был первым мужчиной, кто коснулся её, голова шла кругом.

Неужели Дарина действительно справилась со своим даром? Так быстро? Или сказала это, чтобы иметь повод уехать? Нет… исключено. Дарина разумная девушка, она осознаёт всю опасность. Осознаёт, вот только как в её прелестной головке появилась мысль, что они могут пожениться?

Схватил кувшин с любимым Дариной белым вином и яростно бросил в камин. Огонь радостно начал пожирать его и разбитые черепицы.

— Тин?

Он обернулся. В дверях стояла Ванли. Она осмотрела гостиную, в которой, пожалуй, лишь стол остался целым, а всё остальное — кресла, кушетка, комод и даже гобелены и картины на стенах были сломаны.

— Тин, что случилось?

— Что тебе надо? — прорычал он в ответ.

— Я узнала, что ты дома, а Дарина гуляет по городу со своим женихом и решила навестить тебя. — Ванли подошла к мужчине и обеспокоенно заглянула в его глаза, протянула руку. Он грубо остановил её и сжал. Ванли болезненно скривилась.

— Пошла вон.

— Тин, любимый. Скажи мне что произошло, я помогу тебе… Дарина уезжает?

Тин отвернулся, как будто его ударили.

— Да.

Ванли не смогла сдержать улыбку и Тин это заметил.

— Я тебя предупреждал, что не желаю видеть в своём доме, предупреждал, что твоя навязчивость будет наказана. Я долго терпел Ванли, — прорычал он. Грубо схватил женщину за волосы и поволок к выходу. Открыл дверь и выставил за порог.

— Я уничтожу её! — выкрикнула она.

Тин оскалился, словно волк и зарычал.

— Только коснись моей любимой женщины, и я сам убью тебя Ванди. Пусть она не принадлежит мне, но я не позволю ни тебе, ни кому другому обидеть её. Клянусь, я убью любого.

Я сидела на коленях перед огромной корзиной цветов, белоснежных и удивительно ароматных и сжимала в руках записку с одиноким словом "Спасибо". Руки дрожали, а в голове водоворотом проносились воспоминания о том недолгом времени, что мы били вместе, о ночах в объятиях Тина, чувства, эмоции…

Мы больше никогда не будем вместе, пропасть между нами стала непреодолимым препятствием.

Я задыхалась от слёз, от боли в груди, а мои рыдания, пожалуй, слышали все в доме дядюшки. Но остановиться не было сил. Всё закончилось быстро, неожиданно. Словно перечёркнуто пером. Перечёркнуто моей рукой.