Любовная неразбериха

5

Хилари с ужасом ждала конца недели. Фортье обещал позвонить. И он обязательно сделает это. А она должна будет дать ему ответ. И дело было совсем не в том, что она не знала ответа. Все было решено. Отец одобрил ее решение. Она уговорила себя, что это единственный выход. Даже стала думать, что взять с собой в поездку. Но она мало представляла, как будет общаться с Раулем Фортье. В незнакомой стране он будет единственным человеком, на чью помощь и общество она может рассчитывать. Или она примет этот факт, или не стоит соглашаться.

Последние события перевернули ее устоявшиеся представления о том, что правильно, а что нет. Рассказ отца, появление Алисии, встреча с Фортье — во всем этом было так много новых чувств, что у Хилари временами темнело в глазах. Она колебалась до того самого момента, когда инстинктивно по звуку звонка поняла, что это он.

— Добрый день! — услышала она знакомый низкий голос. — Хилари?

— Да, это я, — ответила она, судорожно сжимая трубку. — Добрый день.

— Вы принимаете мое предложение? — Он не стал тратить время на ненужные светские вопросы.

— Да, — услышала она свой голос как бы со стороны. — Только у меня есть одно условие.

— Пожалуйста, — судя по всему, он усмехнулся. — Я приму все ваши условия.

— Я хочу, чтобы с нами вместе поехала моя сестра, — быстро проговорила она. — Это решение пришло к ней внезапно. Она не знала, что скажет, говоря о некоем условии, но произнесла именно это. Если он посмеется или не согласится, она просто положит трубку и навсегда забудет этого человека.

— Это все? — уточнил он.

— Да.

— Тогда я заказываю билеты, — спокойно подытожил он результаты переговоров. — Вы решили все дела на работе? Вас отпустят? Я хотел бы узнать, какая дата вас устроит.

— Мы можем вылететь через три дня, — ответила Хилари, давая себе еще одну маленькую отсрочку.

— Отлично, — согласился Фортье. — Значит, понедельник.

— А вы ничего не хотите спросить про мою сестру? — не выдержала Хилари.

— Ну вы же нас познакомите. — Только теперь он позволил себе намек на иронию. — А пока я буду придумывать, какая она.

— Вы говорите точно как Алисия, — удивилась Хилари. — Она тоже постоянно придумывает.

— Вот видите, теперь я знаю, как ее зовут. Я позвоню, чтобы уточнить время вылета. До свидания.

— До свидания, — почти прошептала Хилари и положила трубку.

Хорошо бы, чтобы Алисия отнеслась к ее предложению так же спокойно, как это сделал автор. Но она постарается уговорить ее.

С того памятного вечера, когда они познакомились, Хилари несколько раз встречалась с Алисией. У отца было не так много времени, чтобы развлекать младшую дочь, а Хилари было интересно общаться с ней.

Ее поражало то, что, когда они были с Алисией, Хилари казалось, что старшая сестра из них двоих не она. Девочка обладает фантастической способностью видеть суть вещей, а не поверхностное их проявление. Она понимала все точно и быстро и никогда не была безапелляционна. Когда Хилари спрашивала, откуда она это знает, Алисия пожимала плечами и говорила только одно: «это же видно». И создавалось впечатление, что она действительно видит то; что скрывается под любезной улыбкой, нахмуренным лбом, радостными глазами. Неужели судьба решила побаловать Хилари и подарила ей подругу? Нет, не подругу, сестру…

Надо позвонить ей сейчас же и договориться о встрече. Хилари не хотелось объяснять, почему ей понадобилось, чтобы Алисия летела с ней в Париж, по телефону. Она быстро набрала номер, чтобы не откладывать разговор.

— Привет, Алисия, — бодро приветствовала она сестру.

— Привет, Хилари, — искренне обрадовалась девочка. — Как хорошо, что ты позвонила. А я собиралась звонить тебе. Ты не занята вечером?

— Будешь смеяться, но я хотела задать тебе тот же вопрос, — ответила Хилари и поняла, что долго уговаривать и что-то путано объяснять про поездку не придется. — Так что ты делаешь сегодня вечером?

— Встречаюсь со своей старшей сестрой, — весело отрапортовала Алисия.

— Молодец! Правильно! — похвалила Хилари. — А где ты с ней встречаешься?

— Сначала во французской кондитерской, потому что она должна поужинать, а потом будем гулять в парке.

— А вот и не угадала, — засмеялась Хилари. — Мы пойдем по магазинам. Там в баре и поужинаем. Договорились?

— Договорились, — откликнулась Алисия. — Я подъеду к тебе и подожду внизу. Папа будет рад: у него сегодня какой-то важный ужин.

— Вот и отлично, — сказала Хилари. — До вечера.

— До вечера! — попрощалась Алисия.

В тот момент, когда сестры договаривались о встрече, их отец вышагивал по ковру в своем кабинете. Он никак не мог найти достойный повод, чтобы пригласить Мишель на ужин. Решение о том, что это нужно сделать, зрело уже несколько дней, и утром он сообщил Алисии, что у него переговоры и ей придется побыть одной. Дочь не расстроилась, заявив, что с его библиотекой ей никогда не бывает скучно. Этот вопрос был решен.

Но надо получить согласие Мишель. Казалось бы, чего проще выйти сейчас в приемную и спокойным голосом спросить у нее, не занята ли она сегодня, а потом предложить поужинать. Наверное, если бы у него был опыт ухаживания за женщинами, он спокойно бы это сделал. Но после развода он ни за кем никогда не ухаживал. А во время своего долгого счастливого брака ему это даже не приходило в голову. Поэтому он судорожно искал предлог.

Сказать, что у него возникли проблемы с Алисией? Но это было бы шито белыми нитками. Однажды он воспользовался таким предлогом. Она провела с ним вечер, но на следующий день в издательство явилась обычная мисс Роуз, его секретарь, с гладко зачесанными волосами, в туфлях на низком каблуке, в сером элегантном костюме. Она ни словом, ни взглядом не намекнула ему, что накануне все было по-другому. Она красивая женщина, а он еще молодой и интересный мужчина. И, несмотря на те проблемы, которые она помогала ему решать, их встреча была похожа на романтическую.

Если бы она хотя бы улыбнулась ему на работе. Но Мишель была как всегда предупредительна и неприступна. Несколько дней он терпел. К тому же присутствие Алисии отвлекало его от навязчивого желания все время говорить с Мишель, смотреть на нее, слушать ее голос…

Джордану трудно было признаться себе, что он ищет в ее поведении каких-то признаков того, что он ей интересен, но сегодня сил сопротивляться у него уже не осталось.

Он смотрел на ее строгие золотые очки, а видел сияющие глаза, ласково скользящие по его лицу. Он отдавал ей распоряжения, а думал о том, какая у нее, должно быть, нежная кожа. Он просил сварить ему кофе и с содроганием ждал, когда увидит ее тонкие красивые пальцы, разворачивающие салфетку.

Короче, он понимал, что постепенно сходит с ума. И с этим надо что-то делать…

Надо пригласить ее и сказать, что он пережил главную любовь в своей жизни, что он не может ничего дать ей, кроме надежной и долгой дружбы. И он хотел бы, чтобы…

Глупости! Какая дружба, если после того вечера он просыпался от глупых юношеских снов и мучился неутоленным желанием? Он-то думал, что ни на что уже не способен, что Вирджиния вместе с собой забрала и его силу…

Мишель вернула ему надежду? Или это Алисия с ее фантастической верой в любовь и радость, которая царит между людьми? Или Хилари, которая плакала у него на груди, а потом, как маленькая, попросилась в Париж?

Джордан ничего не понимал. Женщины с их непонятной тайной жизнью сводили его с ума. Ими был наполнен мир. И он хотел иметь к ним отношение. Нет, к одной из них…

Устав от неразрешимых вопросов, он решительно вышел из кабинета и остановился перед столом Мишель.

Она подняла голову и спокойно ждала его распоряжений.

— Мисс Роуз, вы нужны мне сегодня вечером, — очень строго сказал он.

— Сверхурочная работа? — уточнила она.

— Нет, — замялся Джордан. — Это… у меня ужин… деловой… Так я сказал Алисии.

— А на самом деле? — Ему показалось, что ее очки как-то очень хитро блестят.

— А на самом деле у меня ужин с вами, — наконец произнес он, устав вдруг от всех своих дурацких слов. — Вы не против?

— Мистер Вульф, вы приглашаете меня на деловой ужин? — не унималась Мишель.

— Мишель, прекратите делать вид, что ничего не понимаете! — разозлился он. — Ответьте на мой вопрос: вы согласны?

— Согласна, — наконец улыбнулась Мишель, в глубине души поздравляя себя с тем, что выдержала и не кинулась сама приглашать его на ужин. — С радостью.

— Вот и отлично! — кивнул Джордан и пошел к дверям кабинета. Потом повернулся и попросил: — Пожалуйста, сварите мне кофе.

— Хорошо, мистер Вульф, — ответила она совершенно другим, деловым голосом.

Джордан наконец сообразил, что она все это время тоже помнила о том вечере, но не позволяла себе дать ему понять, что думает об этом. Поэтому и была так холодна. Эта мысль успокоила его, и он понял, что она и есть та самая единственная женщина и все будет прекрасно.

Хилари спустилась вниз и осмотрелась: Алисии не было. Так, ничего не случилось, успокоила себя Хилари, просто она еще не научилась рассчитывать время. Прошла всего неделя с того момента, как девочка стала жить в большом городе. К тому же она не очень любила ходить куда-нибудь одна. Но волнение усиливалось с каждой минутой. Хилари смотрела на часы и молила Бога, чтобы с девочкой ничего не случилось.

Она была так напряжена, что не заметила отца и мисс Роуз, которые вместе вышли из лифта и направились к выходу. Впрочем, если бы она и заметила их, то не удивилась бы: мало ли почему шеф и его секретарь выходят из офиса вместе.

А Джордан увидел дочь, но не стал подходить к ней. Он боялся, что Хилари по лицу все поймет. Сначала он должен сам понять, что происходит в его жизни. Девочке и без его откровений сейчас нелегко. Где-то в глубине души он осознавал, что встреча с Фортье произвела на нее большее впечатление, чем она признавалась, к тому же это не имеет отношения к производственным проблемам. Но в этом он никак не мог помочь. Пусть уедет на несколько дней, глотнет другой жизни, посмотрит мир, подумает. Когда вернется, им будет о чем поговорить…

Джордан пропустил Мишель вперед, еще раз оглянулся на дочь и вышел. Она его не увидела. Может быть, у нее тоже свидание? Хорошо бы… В ее возрасте уже заводят детей. Он не спешил стать дедушкой, но пустота жизни дочери его волновала. Но заставить ее выбрать себе объект любви никто бы не смог. Уж тем более он.

Хилари решила, что, если через пять минут Алисия не появится, она начнет волноваться по-настоящему. Но именно в этот момент девочка влетела в холл. У нее было растерянное и виноватое лицо. Хилари сначала захотелось отругать ее, но потом она решила, что не будет этого делать. Хорошо то, что хорошо кончается. Зачем портить вечер, девочка и так расстроена. Хилари улыбнулась и помахала рукой в знак приветствия. Алисия облегченно вздохнула и направилась к сестре.

— Привет! Ты потерялась? — весело спросила Хилари.

— Прости меня, пожалуйста. — Алисия чуть не плакала. — Такая глупость. Я никак не могла справиться с молнией на джинсах. Мне они так понравились, что я не учла, как трудно их будет снимать и надевать. Не джинсы, а какой-то пояс верности.

— Алисия, ты прелесть, — засмеялась Хилари. — Емкое определение. И сколько же ты с ними возилась?

— Пятнадцать минут, — вздохнула девочка, обрадованная тем, что сестра не сердится. — А куда мы пойдем?

— Дело в том, что мне надо купить пару новых платьев перед поездкой, — ответила Хилари, направляясь к выходу. — И для тебя что-нибудь присмотрим. Не век же тебе мучиться с твоим поясом верности.

— Да у меня полно обновок, — отмахнулась Алисия. — Мы с Мишель в первый день купили все, что нужно.

— Женщины покупают вещи не потому, что они им нужны, — наставительно сказала Хилари. — Болтовня в магазинах повышает настроение, улучшает цвет лица, возбуждает аппетит… Ну и так далее. Поняла?

— Поняла, — кивнула Алисия. — Значит, мы будем улучшать цвет лица…

— А еще мне надо поговорить с тобой об одном важном деле, — лукаво улыбнулась Хилари.

— Ты волнуешься перед поездкой? — спросила Алисия, и Хилари в который раз поразилась проницательности девочки.

— Волнуюсь, — вздохнула она. — И хочу, чтобы ты мне помогла.

— С удовольствием. А что я должна сделать?

— Я хочу попросить тебя отправиться со мной в это путешествие, — как можно спокойнее ответила Хилари.

— С тобой?! В Париж?! — воскликнула Алисия. — Об этом можно только мечтать!

— Ну вот и хорошо, — удовлетворенно сказала Хилари. — Основной вопрос сегодняшнего вечера мы решили. А теперь в магазины!

— А папа? — остановилась Алисия. Она в первый раз так назвала отца и смутилась.

— Папа? — Хилари сделала вид, что ничего необычного не произошло. — Думаю, он не будет против.

И они отправились на «оздоровительную прогулку». Вечер удался на славу. Для Хилари после долгих примерок они выбрали очень простое, но элегантное платье для коктейлей. Оно выгодно подчеркивало точеную фигуру девушки, позволяя видеть прекрасные стройные ноги. Платье требовало аксессуаров, и девушки отправились выбирать шляпку и сумочку. Алисия не отказала себе в удовольствии перемерить все шляпки, которые были в отделе. Хилари с удовольствием смотрела на сестру, которой любая модель была хороша.

— У тебя счастливое лицо: тебе идут любые шляпки и очки, — заметила она, и Алисия покраснела от удовольствия.

— А тебе вообще можно не одеваться, ты и так хорошенькая, — ответила она.

Хилари испытывала настоящее удовольствие, обходя с сестрой отделы магазина. У нее не было близкой подруги, с которой можно было совершать подобные прогулки, поэтому она почти забыла, как это приятно, когда тебе говорят комплименты не продавщицы. Когда-то они ходили по магазинам с мамой. Но тогда Хилари только слушала и наблюдала, как мать выбирает вещи, говорит с продавщицами. Вирджиния умела располагать к себе людей: ее не просто обслуживали, а действительно старались предложить все самое лучшее. Сегодня она выполняла роль советчицы…

Хилари настояла, чтобы они выбрали платье и Алисии. Девочка не стала спорить, чтобы доставить удовольствие сестре. Она тоже перемерила с десяток платьев, пока они обе не согласились, что белое атласное платье с аккуратным бантом под грудью и широкой струящейся юбкой сшито специально для Алисии. Потом они подобрали белые туфли и маленькую сумочку, вышитую бисером.

Обе были готовы покорять Париж. И обе были довольны друг другом, сегодняшним походом и теми неизвестными событиями, которые еще им предстоит пережить.

Алисия с аппетитом ела яблочный пирог. Все-таки она еще очень маленькая, с нежностью подумала Хилари. Сама она отказалась от сладкого. Несмотря на то что с фигурой у нее никогда проблем не было, она не забывала, что двадцать семь — это время, когда уже надо все время заботиться о своей внешности.

Впервые в жизни ей хотелось нравиться. И не вообще, а конкретному мужчине. Это пугало больше всего: С чего она взяла, что Фортье оценит ее усилия? Ему очень хочется, чтобы его роман вышел в свет во всей красе. И ради этого он готов пойти на некоторые жертвы, но никто не говорил, что он готов бросить все ради ее прекрасных глаз. Кстати о том, что они едут втроем, Хилари еще Алисии не сообщила.

— Мне надо сказать тебе еще одну важную вещь, — небрежно заметила она, отпивая глоток чая. — Нас будут сопровождать.

— Кто? — не удивилась Алисия, а всего лишь уточнила.

— Рауль Фортье, автор романа, к которому я делаю иллюстрации, — как можно спокойнее произнесла она имя, которое обжигало ей сердце.

— Отлично, — кивнула Алисия. — Он француз?

— Он американец. Живет в Новом Орлеане. Но предки его, конечно, были выходцами из Франции. Думаю, поэтому он и жил некоторое время в Париже. Голос крови.

— Тогда все прекрасно, — уверенно заявила Алисия. — Он покажет нам ту Францию, которую мы никогда не увидим, если будем путешествовать как обычные туристки. Знаешь, мне всегда казались смешными эти любопытные толпы туристов, которые хотят за свои деньги узнать все и сразу. Для того чтобы понять что-нибудь о другом народе, надо с ним жить. Чтобы понять любой город, надо пройти его весь ногами. А что видят туристы? Думаю, египетские пирамиды настолько всем известны, что на них вживую даже неинтересно смотреть.

— Откуда ты это знаешь, если за всю свою жизнь нигде не была? — удивилась Хилари. — Ведь поездка в Нью-Йорк — это первое твое путешествие.

— Первое, — не смутилась Алисия. — К счастью, не последнее. Кто бы мог подумать, что ты захочешь взять меня с собой! А что касается моего знания, то я делаю выводы из массы наблюдений. Мне кажется, что я ничего не смогу рассказать о лондонском тумане, если когда-нибудь не вдохну его…

— Вот-вот, — засмеялась Хилари. — Рауль мне сказал то же самое. Его претензия состояла в том, что мой Париж очень похож на картинки из атласа путешествий.

— И ты совершенно зря обиделась, — покачала головой Алисия. — Дело не в том, что ты плохо сделала свою работу, но ты ведь действительно не знаешь того, что попыталась изобразить.

— Какая ты умная, — нахмурилась Хилари. — Это я твоя старшая сестра, а не наоборот. Изволь уважать меня.

— Не сердись, Хилари. Я говорю то, что думаю. Ты моя старшая сестра, и я очень рада этому. Ведь тоскливо быть одной на свете.

— Знаю, — кивнула Хилари. — Я ведь тоже всегда была одна. Я не буду больше обижаться на тебя. Ты права. Очень трудно принять то, что тебя критикуют. Наверное, потому, что родители всегда меня только хвалили.

— Я тебя тоже хвалю, — запротестовала Алисия. — Ты умная, красивая, талантливая и очень добрая. Но ты должна научиться слышать, что действительно говорят люди.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Хилари.

— Все очень просто. Одно из занятий школы по мастерству актера. Произнести «я тебя люблю» можно так, что каждый поймет, что ты хочешь сказать «я тебя ненавижу». Мы все умеем слышать мысли людей, только не признаемся себе в этом. А ты ведь веришь словам?

— Конечно. Человеку специально дан язык для того, чтобы выражать свои мысли.

— Или скрывать их, — хитро улыбнулась Алисия. — Знаешь, а еще можно придумать внутренний монолог человека, если внимательно смотреть за его руками.

— По-моему, ты собралась стать психологом, догадалась Хилари.

— Нет, — завертела головой Алисия. — Только не психологом. Это скучно. Разбираться в комплексах, давать советы, которым почти никто никогда не следует… Лучше научить человека радоваться и любить. Мне кажется, многие беды происходят оттого, что люди не позволяют себе этого.

— И как же ты собираешься это сделать? — поинтересовалась старшая сестра, которая не могла удержаться от скепсиса.

— Не знаю, — откровенно и очень серьезно ответила девочка. — Пока я хочу, чтобы самые близкие люди умели это делать.

— А они не умеют этого делать?

— Ну да. Ты, отец, мои друзья…

— А мы производим на тебя впечатление людей, которые не умеют радоваться? — удивилась Хилари.

— Нет, вы умеете, только не позволяете себе этого. Папа стесняется того, что ему нравится мисс Роуз, а он ей…

— С чего ты взяла? Они работают вместе четыре года и вполне довольны друг другом.

— Я о другом, — почти по слогам произнесла Алисия. — Они интересны друг другу, но боятся в этом признаться даже себе.

— А ты не побоялась бы? Ведь это очень… очень ответственно, — подобрала Хилари нужное слово.

— Потом, конечно, ответственно, — согласилась Алисия. — Но признаться-то себе в этом стоит. Для начала. Так и ходят люди по свету и боятся начать чувствовать. Потому что может быть очень больно потом.

— Алисия, тебе всего семнадцать… — Хилари начал пугать такой поворот разговора. — Если ты все умные вещи выскажешь сейчас, то тебе ничего не останется делать в сорок.

— В сорок я еще что-нибудь придумаю, — отмахнулась Алисия.

— Пойдем домой? — предложила Хилари. — Мы загулялись. Уже поздно. Мне надо еще поговорить с папой.

Но Джордан не спешил домой.

Вечер превзошел все его самые смелые ожидания. С того момента, когда они вдвоем с Мишель покинули здание издательства, не было ни одной минуты напряжения. В машине Мишель расколола волосы, улыбнулась и опять превратилась в очаровательную женщину, по которой Джордан так скучал все эти дни.

Днем, пока он соображал, как заполучить Мишель, он не заказал столик в своем любимом ресторане, поэтому надо было придумывать что-то на ходу. И тут Мишель пришла ему на помощь.

— Джордан, а что случится, если я предложу вам просто немного погулять? — спросила она.

— Погулять? — удивился он.

— Да, просто погулять. Поехали в парк. Погода чудесная. Покормим уток, посидим на траве, поболтаем. А потом, если голод совершенно замучает нас, купим чипсы и пиво.

— Вы так хотите? — Джордан совершенно растерялся. Он давно отвык от таких простых радостей.

— Вас что-то не устраивает? — лукаво улыбнулась Мишель.

— Нет, меня удивляет, что вы не хотите поехать со мной в ресторан, — ответил он.

— Джордан, ну пожалуйста! — взмолилась Мишель. — Представляете, как это романтично? В ресторан вы можете пригласить кого угодно, а вот гулять по парку вы не будете ни с деловым партнером, ни с автором нового шедевра…

— Вы правы, — засмеялся Джордан. — Кормить уток с деловым партнером я точно не буду. Давайте в парк.

Офисный костюм Мишель и дорогой темный костюм Джордана выглядели немного странно в вечерней праздной толпе, но ни тот, ни другой не обращали на это внимания. Они молча шли по дорожкам парка, время от времени перебрасываясь репликами. У озера они выбрали небольшую заводь и уселись на корягу, наблюдая за стаей уток.

— Вы думаете, они будут есть? — спросил Джордан. — По-моему, тут столько желающих их покормить, что они не ели разве что птичьего молока…

— Утки всегда хотят есть, — уверенно ответила Мишель, открыла сумочку и достала булочку. Потом отломила половину и протянула Джордану. — Отламывайте и бросайте. Если они не захотят, они просто не посмотрят в нашу сторону.

Джордан отломил небольшой кусочек и кинул в воду. Утки даже головы не повернули. Он цокнул языком и жестом показал Мишель, что был прав.

— Сейчас я научу вас, — засмеялась Мишель. — Видимо, вы давно этим не занимались. Надо набросать побольше еды, тогда они ее увидят, а потом позвать их. Конечно, позвать. Ведь они не знают, что мы пришли сюда специально покормить их. Мало ли тут зевак. Они не очень доверчивые, эти утки.

Объясняя технологию кормления уток, Мишель отламывала небольшие кусочки от булки и бросала их в воду, потом стала действительно звать стаю. К удивлению Джордана, утки действительно услышали ее. Сначала одна повернула голову и поплыла к берегу, потом другая… И скоро вся стайка жадно, дерясь и оттесняя друг друга, подбирала из воды крошки.

Джордан видел, что Мишель испытывает настоящее удовольствие от того, что выиграла их спор. Она прикусила кончик языка и пыталась забросить куски подальше тем уткам, которые никак не могли пробиться сквозь более удачливых подруг.

— Вы часто здесь бываете? — ревниво спросил Джордан.

— Я была здесь тысячу лет назад, — ответила Мишель, забрасывая очередной кусок. — В другой жизни.

— Вы не хотите рассказать мне о ней? — не мог остановиться Джордан.

Мишель кинула последний кусочек булки, отряхнула руки, поправила волосы и повернулась к нему. Ее лицо было спокойным, но каким-то потухшим, не таким, как несколько мгновений назад. Джордан жалел, что заговорил об этом. Но слова были произнесены.

— Что вы хотите знать, Джордан? — наконец спросила она. — Вы знаете про меня почти все. Ведь вы читали мою анкету, когда принимали на работу?

— Это официальная анкета, — возразил Джордан. — К тому же это было четыре года назад. Я не все помню… Мишель, вы же понимаете, о чем я спрашиваю.

— Джордан, — грустно улыбнулась она, — вы спрашиваете о том, о чем спросил бы любой мужчина на вашем месте. В этом нет ничего оригинального. Но ведь мне не семнадцать? И у меня, конечно, есть история…

— Простите, Мишель… — Он не знал, как выйти из этого неприятного разговора. Надо же быть таким банальным! — Я ничего не буду больше спрашивать.

— Вы уже спросили, Джордан. — Она отвела глаза. — Я отвечу как могу… Только больше не будем об этом, хорошо?

— Я… мне…

— Так вот. Я одна уже много лет. До этого у меня был муж, которого я очень любила. Мы поссорились. Он погиб. Я до сих пор считаю, что виновата. Я должна была попробовать с ним поговорить. Вот и вся история.

— Он погиб?..

— Нет, наша ссора не имела к этому отношения. Все совпало. Но я не успела понять и простить. Поэтому решила, что больше не имею права быть счастливой. Теперь действительно все.

У Джордана оборвалось сердце. Лучше бы она оказалась старой девой, которая никому не была нужна… Или женщиной, которую бросил муж… Или пожирательницей мужских сердец… Или… Больше он ничего не мог придумать. Но только не такой убежденно обреченной на одиночество и искупление. С этим бороться почти невозможно. Джордан понял, что она согласилась пойти сегодня с ним только из чувства сострадания. Она пытается искупить вину его жены перед ним. Жалеет, что остался один с двумя дочками. Но она никогда не посмотрит на него как на мужчину. А даже если и посмотрит, то никогда не позволит себе признаться в этом. Боже, что же делать?!

— Джордан! — позвала Мишель. — Если бы я знала, что несколько слов могут испортить вечер, я бы их не произнесла. Я же вас предупреждала. Давайте не задавать друг другу вопросов, на которые невозможно отвечать неправдиво?

— Простите, — еще раз сказал Джордан. — Вы не проголодались?

— Я похожа на утку? — засмеялась Мишель.

— Вы похожи на чудесную райскую птицу, — в тон ей ответил Джордан. — Боюсь быть навязчивым, но я бы чего-нибудь съел.

— Так пойдемте скорее, я с удовольствием составлю вам компанию, — сказала Мишель совершенно другим голосом и потянула его за руку.

Они нашли палатку с горячими жареными сосисками и, перебивая друг друга, заказали по порции сосисок, картофельные чипсы, соусы, печеные рогалики и по банке кока-колы. Продавец с удивлением смотрел на странных покупателей, солидных взрослых людей, которые, как дети, радовались этой немудреной еде. Если бы у него был такой костюм, он бы знал, куда пригласить эту красивую женщину.

Джордан больше не задавал тяжелых вопросов, а рассказывал о своей жизни, о том, как создавал издательство, как брал первый кредит, как помогала ему жена… Мишель слушала очень внимательно: ее лицо менялось по ходу рассказа. Если Джордан говорил о веселом, она смеялась, когда рассказывал о трудностях, хмурилась. И ни разу ее лицо не дрогнуло, когда он произносил имя Вирджинии…

Джордан настолько увлекся воспоминаниями, что рассказал даже о самом тяжелом эпизоде своей жизни. Когда Вирджиния сообщила ему, что они не будут больше жить вместе. Он так живо вспомнил ее несчастное жалкое лицо, что ему опять стало больно. Мишель тихонько погладила его по руке и только покачала головой. Джордан благодарно кивнул и надолго замолчал. Как было бы прекрасно, если бы он никогда не видел, как Вирджиния пытается скрыть счастливые глаза и жалеет его.

— Вот, — сказал он, помолчав, — а я не удержался и рассказал вам всю свою историю. Первый раз за семь лет я произнес все это вслух.

— Значит, вы простили и простились, — мягко сказала Мишель. — Вы удивительный человек. Ни слова упрека. А ведь вам больно до сих пор.

— Наверное, я слишком любил ее, — пожал он плечами. — Не мог позволить себе держать ее в семье и видеть, как она несчастлива.

— А она была несчастлива с вами? — вырвалось у Мишель. — Ой, простите…

— Нет, ничего. Я же сам начал. Она не была несчастлива. Но жизнь ей казалась пресной, теперь я это хорошо понимаю. Она отдала мне столько любви и сил, что моя страсть расцветала, а ее иссякла. Конечно, можно было жить и без любви… Но от этого засыхает жизнь.

— А ее избранник?

— Чудесный человек, — улыбнулся Джордан. — Молодой, красивый, талантливый… Она бы умерла без него. Поэтому я и не стал настаивать.

Мишель слушала, кивала и горько оплакивала свою участь. Он никогда не полюбит ее. Никогда. Они будут прекрасными друзьями, может быть любовниками, но любить он ее не будет… Это надо признать и смириться, если она хочет быть рядом и не потерять его, как потеряла мужа. А ей этого было мало…

Разговор угас, как угасало в этот час солнце. Оба молчали и мучились от сознания невозможности. Но оба не могли встать и попрощаться. Мишель откинулась на спинку лавочки и закрыла глаза. Вот и все, твердила она. Сейчас он поднимется, протянет ей руку, отвезет домой, попрощается… и все. Она опять останется одна со своей нерастраченной нежностью. А завтра будет все так же подавать ему кофе, отвечать на звонки, разбирать бумаги. Нет, она не сможет видеть его каждый день и делать вид, что ни о чем не мечтает. Лучше бы он не звал ее сегодня на ужин. Можно было еще некоторое время мечтать…

Джордан чувствовал, как он дрожит и сжимаются скулы. Сейчас погаснет последний луч и он потеряет ее навсегда. Все сказано, и ничего не изменить. Она вечно будет принадлежать своему погибшему мужу. А он каждый день будет видеть ее холодные золотые очки и слышать ровный уверенный голос. А по ночам сходить с ума, представляя ее тело, шелковое, текучее. Мука! Надо улететь куда-нибудь за тридевять земель, завести себе там покладистую глупую девчонку, сбросить наваждение и работать, работать.

— Я провожу вас? — нерешительно спросил он. — Поздно…

— Конечно, — вяло ответила она. — Вас ждет Алисия. Да и мне пора.

Они поднялись и пошли к выходу. Завтра все будет по-другому.

У дверей своего дома Мишель, собрав все силы, улыбнулась, поблагодарила его за прекрасный вечер и отвернулась, чтобы он не увидел ее заблестевших глаз. Джордан минуту постоял, глядя ей в спину, но так и не окликнул. Потом повернулся и пошел к дому, радуясь, что идти далеко и он успеет успокоиться перед встречей с дочерью.