Любовница

Глава 16

На следующий вечер Зоя налетела на Ифигинию в бальной зале Платтсов:

— Я целый день ищу тебя, дорогая! Разве ты не получила мою записку?

— Извини, тетя, наверное, мне не успели передать ее.

На самом деле она нарочно проигнорировала записку, появившуюся утром у двери.

— Так, значит, ты еще не слышала последнюю новость? — Зоя всмотрелась в ее лицо. — Говорят, Мастерс собирается объявить о своей помолвке. Еще до конца сезона!

— Лондон вечно полнится слухами, тетя. И ты, как большая любительница сплетен, должна бы лучше меня знать об этом. — Ифигиния улыбнулась Герберту, пробиравшемуся к ней сквозь густую толпу. — Сейчас столько всяких новостей! Например, я сама слышала, будто Мастерс предоставил брату свободу выбрать любую жену и сделать это без опасения потерять свою долю наследства.

— Да-да, но это едва ли может сравниться с известием о его собственном браке! — Зоя снова бросила пытливый взгляд на племянницу. — Если это правда, то Мастерс нарушит одно из самых строгих своих правил!

— Весьма сомневаюсь. — Ифигиния смотрела на приближающегося Герберта. Он тоже заметил ее и просиял своей неизменной добродушной улыбкой. В руке он нес бокал.

— А вот я в этом не уверена, — сухо поджала губки Зоя. — Все-таки решается судьба титула, не говоря уже об огромных деньгах! Совершенно естественно, что к человеку в положении графа Мастерса рано или поздно придет осознание собственного долга. В конце концов, ему всего тридцать шесть, он не старик, стоящий одной ногой в могиле.

— Но титул может перейти к его брату.

— Да, но это совсем не то же самое, что передать его наследнику собственной крови! Впрочем, когда-нибудь Мастерс должен был прийти к такому решению… Но мне так жаль тебя, дорогая! Я понимаю, как тебе должно быть больно, мы все видели, как ты с каждым днем все больше и больше привязываешься к этому мужчине! Что же ты будешь делать?

— Ровным счетом ничего. — Ифигиния обернулась к наконец-то добравшемуся до нее Герберту:

— Ах, вот и мой лимонад! Я как раз ждала его. Спасибо, Герберт, вы всегда так внимательны!

— Мое почтение… Фу, какая ужасная давка! — Герберт галантно протянул ей бокал и полез в карман за платком, чтобы промокнуть лоб. — Чертовская жарища, не находите?

— Действительно, здесь несколько душновато. — Ифигиния отпила глоточек.

Герберт сложил свой платок.

— Добрый вечер, леди Гатри. Простите, но не заметил вас раньше, иначе непременно принес бы и вам бокал.

— Не беспокойтесь, я едва управилась со своим шампанским. Мы с Ифигинией обсуждаем предстоящую женитьбу Мастерса.

— Прошу тебя, Зоя, — пробормотала Ифигиния. — По-моему, тема уже исчерпана.

— Я услышал об этом в своем клубе, — подхватил разговор Герберт. — По всему городу уже заключаются пари. Все пришло в движение.

Зоя нахмурилась:

— Пари на то, кто станет его невестой?

— Да. — Герберт бросил смущенный взгляд на Ифигинию. — Пока никто ничего не знает. Самые большие суммы ставят на малышку Чамлей и Элизабет Андерсон. Они проводят первый сезон. Обе очень милы. Незапятнанная репутация, опять же…

Ифигиния всей кожей ощущала растущее смущение Герберта. И взволнованный взгляд тети Зои. Она изобразила безмятежную улыбку:

— Если что-то и можно было узнать за это время о Мастерсе, так это то, что совершенно бесполезно пытаться предугадать его действия.

— Человек-загадка, точнее не скажешь, — быстро согласился Герберт. — Всем известно… Остается только догадываться, что за планы он вынашивает!

— Но ведь это не может быть тайной для всех! — воскликнула Зоя. — Должен же кто-то еще, кроме самого Мастерса, знать правду о его женитьбе. В конце концов, такие дела обычно касаются и второй стороны!

— Вы имеете в виду невесту? — Брови Герберта несколько раз взлетели и опустились. — Но если Мастерс взял клятву с нее самой и с ее семьи, что они будут хранить молчание вплоть до официального объявления о помолвке, то уж будьте уверены: они не проронят ни слова. Они ни за что не посмеют нарушить его приказ, если хотят выиграть главный приз сезона.

— Пожалуй, вы правы, — пробормотала Зоя. — Знаменитые правила Мастерса…

— Вот именно. — Герберт улыбнулся Ифигинии:

— Позвольте пригласить вас на танец, миссис Брайт?

— Да, благодарю вас, Герберт.

Все что угодно, лишь бы прекратить обсуждение брачных планов Маркуса, подумала она, оставляя бокал на ближайшем столике.

Герберт взял ее под руку и с первыми звуками вальса ввел в круг танцующих. Взволнованно глядя ей в глаза, он с благоговением положил руку на талию Ифигинии.

— Я правильно понял, что предстоящая женитьба Мастерса расстроила вас, дорогая?

— Совсем нет. Как вам известно, мы с Мастерсом очень хорошие друзья, и поверьте мне — досужие разговоры о его свадьбе на самом деле не более чем сплетни.

— Прошу прощения, но ведь я тоже ваш друг, Ифигиния, — мягко проговорил Герберт. — Мне кажется, мы с вами во многом очень похожи, и хочу сказать лишь одно: мне очень неприятно то, как обошелся с вами Мастерс. Я очень сочувствую вам.

— Вы очень добры, но я не нуждаюсь в вашем сочувствии.

— Мастерс известен своим бессердечием, дорогая. Он вполне способен жениться на непорочной девственнице и как ни в чем не бывало продолжать роман с вами.

— Вас это не должно беспокоить.

— Но неужели вы стерпите такой позор?! — в отчаянии воскликнул Герберт. — Это будет просто невыносимо для такой гордой, независимой, возвышенной особы, как вы! Вообразите только: делить мужчину с его женой!

Ифигиния бросила на него грозный взгляд:

— Мы часто делим своих друзей с другими, Герберт.

— Будь все проклято! Он ваш любовник, а вовсе не друг! Огромная разница, моя дорогая!

— Довольно, Герберт.

Он мучительно покраснел:

— Я не хотел показаться бестактным, Ифигиния, но всем известно о характере ваших отношений с графом.

— Неужели?

— Да, конечно. Ваши отношения никогда ни для кого не были секретом! Что, впрочем, и дает мне право быть с вами до конца откровенным. Как ваш искренний и преданный друг, я умоляю вас тщательно обдумать свои действия! Вы самая элегантная, самая изящная, самая умная, самая восхитительная женщина из всех, кого я встречал в своей жизни.

— Благодарю вас, Герберт. — Ифигиния была искренне тронута его страстной речью. — Вы слишком добры ко мне.

— Только потому, что вы заслуживаете такого же уважения, какого достойно само Совершенство, только поэтому я чувствую себя обязанным заставить вас подумать о будущем. Одно дело — иметь… особые отношения с таким могущественным человеком, как граф Мастерс, но совсем другое — вдруг оказаться пушинкой, которую он равнодушно сдует со своей ладони.

— Пушинкой?! — Ифигиния резко остановилась посреди бального зала.

Герберт беспомощно захлопал глазами:

— Но ведь Мастерс никогда не предложит вам стать его женой, мадам. Всем известно, что если он и нарушит свое главное правило, то, безусловно, изберет юную девственницу на роль матери своего наследника. Все ждут от него этого шага!

— Вы заходите слишком далеко, Герберт! Вы прекрасно знаете, что я никогда и ни с кем не обсуждаю свои отношения с Мастерсом, — резко ответила Ифигиния, чувствуя любопытные взоры танцующих, прикованные к ним с Гербертом.

— Я не хотел оскорбить вас, мадам. — Он выглядел совершенно сбитым с толку. Смущенно оглядываясь на кружащиеся в вальсе пары, Герберт снова взял Ифигинию под руку. Поспешно вывел из круга. — Прошу простить меня.

— Разумеется, Герберт.

— Я говорил слишком громко. Но, поверьте, это лишь потому, что я очень тревожусь за вас!

— Я понимаю, Герберт. — Ифигиния дотронулась до его руки. — Но я светская дама, а не юная доверчивая девочка. Я вполне могу сама позаботиться о себе.

— Раз вы так считаете… — Герберт снова вытащил платок и промокнул бисеринки пота, выступившие над бровями. — Вы очень смелая женщина, моя дорогая. Я всегда буду безумно восхищаться вами. Пожалуйста, помните только одно: всегда, в любом случае, когда вам потребуется помощь, вы можете полностью положиться на меня.

— Благодарю вас, Герберт, — улыбнулась Ифигиния. — А теперь, ради Бога, извините меня. Мне необходимо перемолвиться парой слов с одним человеком, который вот-вот должен прийти.

— Да-да, конечно…

Герберт неловко сунул в карман измятый платок. Проходя через переполненную залу, Ифигиния чувствовала на себе его печальный, задумчивый взгляд.

Да, Герберт очень добр, да, тетя хочет защитить от боли ее сердце, однако никто из них не знает всей правды. А она не имела ни малейшего желания попытаться объяснить, в какой необычной ситуации она оказалась.

Любопытные взоры, большей частью деликатно устремленные в сторону или умело замаскированные веерами, провожали ее до французских дверей. Слухи о предстоящей свадьбе Маркуса уже превратились в бурлящую волну, накрывшую с головой весь лондонский свет. Все теперь опять говорили о ней — как тогда, несколько недель назад, когда она ворвалась в замкнутый мирок высшего света.

Теперь все обсуждали ее судьбу. Ифигиния прекрасно понимала: ни у кого и в мыслях нет, что граф Мастерс предложит руку своей любовнице. Все до единого были уверены, что он преспокойно может позволить себе иметь одновременно и пылкую любовницу, и непорочную жену.

Всех интересовало только одно: как поведет себя в этой ситуации непредсказуемая и дерзкая леди Звездный Свет. Что она предпочтет — расстаться с Маркусом или делить его с женой?

Общество было приятно взбудоражено последними новостями, но вовсе не шокировано. Надменный свет могло ошеломить только одно: известие о том, что Маркус собирается жениться на своей любовнице. Но еще больше изумило бы всех то, что она вовсе не намерена выходить за него!

Впрочем, никому и в голову не могли прийти столь невероятные вещи… Высший свет, как всегда, на два шага отставал от знаменитого графа Мастерса.

Проскользнув в открытые двери, Ифигиния очутилась в прохладной тени террасы. Несколько не в меру любопытных гостей, пристально наблюдавших за ее исчезновением из бального зала, проследовали за ней. Не обращая внимания на их жадные взгляды, она направилась в самый дальний уголок террасы. Ей просто необходимо хоть ненадолго остаться одной. У нее был тяжелый день и, кажется, еще более тяжелый вечер.

Звук шагов и сдержанное мужское покашливание дали ей понять, что уединиться не удастся.

— Миссис Брайт, — очень тихо окликнул ее Беннет. Ифигиния медленно обернулась. Выжала кислую улыбку:

— Добрый вечер, мистер Клауд.

— Я видел, как вы прошли сюда. — Беннет неловко покосился на ярко освещенную бальную залу. Потом снова посмотрел на Ифигинию, расправил плечи и набрал в грудь побольше воздуха. Лицо его горело мрачной решимостью.

— Когда вы так делаете, вы очень напоминаете мне своего брата, — вдруг сухо заметила Ифигиния. Беннет насупился:

— Когда я что делаю?

— Не важно… Чем обязана?

— Миссис Брайт, предупреждаю, я буду резок. Все в обществе говорят о предстоящем браке моего брата с одной из юных леди, достойных всяческого уважения своим безупречным поведением. Но я-то знаю правду.

— Вот как?

— Маркус сказал мне, что хочет обвенчаться с вами, — выпалил Беннет. — Это звучит совершенно дико, но я слишком хорошо знаю своего брата и боюсь: он действительно может сделать… может совершить…

— Так что же он может сделать?

— Он способен совершить безумный поступок и жениться на самой неподходящей для него женщине из-за собственного сумасбродства. Он не уважает ни общественное мнение, ни соображения выгоды, ни традиции…

Ифигиния посмотрела на серьезное лицо Беннета:

— Я слышала, ваш брат дал свое благословение на ваш брак с мисс Дорчестер?

— Какое это имеет отношение к нашему разговору?! — вспылил тот.

— Мастерс поделился со мной своими самыми серьезными опасениями относительно правильности вашего выбора. И тем не менее он решил, что вы уже не мальчик, нуждающийся в его опеке и руководстве. Он видит в вас зрелого мужчину, имеющего право на собственные решения.

— Он и должен так думать! Я действительно зрелый мужчина! — Беннет нервно разжимал и сжимал кулаки. — Но мои планы не имеют ничего общего с его выходкой!

— Позвольте мне продолжить. Итак, оставив в стороне собственное мнение и исходя единственно из уважения к вам, Маркус принял решение не вмешиваться в ваши дела. Почему бы вам не взять с него пример?

— Проклятие, но ведь это совершенно другое дело! Мисс Дорчестер — юная леди без единого пятнышка на своей репутации. Невинная. Выше всяких упреков. Маркус не имел никаких оснований возражать против моего брака с ней!

— Вы уверены?

— Не обижайтесь, мадам, но вас едва ли можно поставить в один ряд с Юлианой Дорчестер. Вы светская женщина, прошу прощения.

— Ваш брат тоже светский мужчина.

— Да, вы правы, но сейчас он ведет себя совершенно иначе! — горячо возразил Беннет. — Можно подумать, будто вы околдовали его, миссис Брайт! Клянусь, вы бормотали над ним какие-то заклинания!

— С чего вы взяли?

— А с чего еще он нарушил бы самое строгое свое правило? Он поклялся никогда не вступать во второй брак. Признаюсь, я всей душой надеялся, что он изменит свое решение, но и подумать не мог, каким скандалом это обернется! Боже мой, брак с собственной любовницей!

Это было уже слишком. Ифигиния почувствовала, что ее терпению пришел конец. Она и так слишком долго держала себя в руках, но теперь хватит!

— Я смертельно устала от разговоров о Мастерсе и его правилах! — гневно бросила она в лицо Беннету. — Он далеко не единственный, кто решил жить по собственным законам! Как ни странно, у меня тоже есть парочка заповедей.

— Несложно догадаться, какими заповедями может руководствоваться такая женщина, как вы! — презрительно усмехнулся Беннет. — Наверное, самая первая гласит, что свой выбор следует останавливать на богатых мужчинах?

— Мне не нужен богатый мужчина, мистер Клауд. Открою вам глаза: я сама обладаю весьма приличным состоянием.

— Возможно, вас прельщает графский титул?

— Уверяю вас, меньше всего меня интересует титул. Я слишком высоко ценю свою свободу и права независимой вдовы, чтобы променять их на жалкий титул.

— Так каким же заповедям вы следуете, миссис Брайт?

— Вас касается только одна из них: никогда и ни за что я не выйду за мужчину, который не любит меня. А поскольку ваш брат никогда не делал мне такого признания, следовательно, он в полной безопасности!

Беннет в недоумении уставился на нее:

— Миссис Брайт…

— Довольно, сэр. Я ненавижу разговоры о правилах и хочу, чтобы вы оставили меня одну! — Она повернулась на каблучках и сбежала вниз по ступенькам, ведущим в сад. И наскочила прямо на Маркуса, выходившего из-за живой изгороди. — О-ох! — Ифигиния пошатнулась и потеряла равновесие, натолкнувшись на его широкую грудь.

Маркус поддержал ее, не сводя глаз с младшего брата.

— Что, черт возьми, здесь происходит?

Услышав угрожающие стальные нотки в его голосе, Ифигиния поспешно вскинула голову:

— Ничего особенного, сэр. Просто ваш брат обеспокоен вашим будущим, как и вы его.

— Мой брат будет держать при себе свое мнение по этому вопросу, — медленно проронил Маркус. — Тебе понятно, Беннет?

— Она запросто одурачит тебя, если ты ей позволишь! — злобно прошипел Беннет. — Она гораздо умнее Норы, неужели ты не видишь?

— Любой идиот мог бы увидеть это. Кстати, вот тебе еще одна причина, по которой я собираюсь жениться на миссис Брайт, — заявил Маркус. — Я не выношу пустоголовых дамочек.

— Но не можешь же ты всерьез надеяться сделать ее графиней, Мастерс! Она опозорит титул!

Несмотря на горячее желание положить конец безобразной сцене, Ифигиния почувствовала себя смертельно оскорбленной.

— Постойте-ка, мистер Клауд. Ваш брат был обыкновенным фермером и, прежде чем унаследовать титул, много лет возделывал землю. Однако он превосходно справился с бременем графства. Уверяю вас, мне тоже не составит труда быть графиней, стоит лишь захотеть.

— Совершенно верно, — пробормотал Маркус.

— Вздор! — фыркнул его брат.

— Нет, это ты ведешь себя самым вздорным образом, — резко оборвал его Маркус, — А теперь убирайся отсюда, прежде чем я окончательно не потерял терпение!

— Это уж слишком! Мне остается лишь надеяться, что вы не солгали мне относительно собственных правил, мадам, и у вас хватит порядочности не вмешиваться в жизнь моего брата! — выпалил Беннет, повернулся и бросился в бальную залу.

— Ты перешел все границы, братец! — прорычал Маркус, пытаясь отстранить Ифигинию.

Она в страхе повисла на лацканах его дорогого фрака:

— Нет, нет, Маркус! Я не позволю, чтобы вы с Беннетом ссорились из-за меня!

— Не беспокойся, дорогая. Я сам разберусь со своим братцем.

— Черт тебя возьми, Маркус! Клянусь, если ты сейчас пойдешь за ним, я этой же ночью уеду из Лондона!

Он помедлил, насупившись:

— Что ты сказала?

— Вы все слышали, милорд. Я не позволю вам из-за меня ссориться с Беннетом! Он делает то же самое, что делал ты, — пытается защитить тебя!

— Он ведет себя как дерзкий маленький поросенок. Что, черт возьми, он вообразил себе?!

— Он твой брат, и смертельно боится, что ты совершишь ужасную ошибку. Разве это не знакомо тебе, Маркус? Вчера ты вел себя точно так же, когда пытался предотвратить его брак с мисс Дорчестер.

— Это совершенно разные вещи.

— Это совершенно одно и то же. — Почувствовав, что она все же выиграла в их маленьком поединке, Ифигиния тактично отступила:

— Пойдемте, милорд. Прогуляемся по саду. Сейчас мне необходим свежий воздух.

Маркус поколебался, раздираемый самыми противоречивыми чувствами. Бросил взгляд в открытую дверь бального зала, потом пожал плечами и взял Ифигинию под руку:

— Прекрасно.

Она с облегчением вздохнула. Беда на мгновение отступила, но рано или поздно она разразится страшной грозой. Ифигиния чувствовала, как тучи сгущаются над ее головой.

Она так надеялась, что остаток сезона проведет, наслаждаясь своей любовью. Похоже, этого ей не суждено. Она не может позволить себе стать причиной разрыва Маркуса с младшим братом.

Пришло время всерьез подумать о том, чтобы покинуть Лондон.

— Что ты скажешь, если я предложу тебе отправиться в длительное путешествие по Америке? — спросила Ифигиния кузину на следующее утро за завтраком.

Амелия подняла глаза от утренней газеты:

— Ты серьезно?

— Да.

— Но в Америке нет никаких следов античной культуры! Там все новое. Я слышала, люди там живут в очень примитивных деревянных хижинах.

— Простые, грубые образцы, исполненные сурового очарования. Послушай, это может оказаться весьма впечатляющим. Говоря возвышенно, это может стать новым источником вдохновения!..

— Какая чушь! — Амелия сложила газету, отбросила ее в сторону и, прищурившись, взглянула на кузину. — Хочешь убежать от ситуации, в которую поставила себя?

— Меня посещала подобная мысль.

— Стоит ли напоминать тебе, что не все так просто? В самом разгаре финансирование Брайт-Плейс. Мы не можем руководить таким грандиозным проектом из Америки — почта через Атлантику идет неделями!

Ифигиния вздохнула:

— Наверное, ты права…

— Если хочешь выпутаться из этой истории, возвращайся в Дипфорд.

— Никогда! — расправила плечи Ифигиния. — Все дикости Америки в сто раз предпочтительнее неписаных правил Дипфорда! Ни за что не вернусь туда.

— Тогда подумай о каком-нибудь другом месте… — Амелия потянулась к кофейнику. — Что вдруг за паника? Кажется, еще вчера ты уверяла меня, что прекрасно владеешь ситуацией.

— А сегодня уже не владею, — пробормотала Ифигиния.

— В каком смысле? — Амелия испуганно округлила глаза. — Боже милостивый, да ты, случайно, не беременна?!

Ифигиния замерла:

— Нет, нет, что ты!

«По крайней мере я так считаю», — подумала она, сцепив сложенные на коленях пальцы. Амелия нахмурилась:

— Полагаю, Маркус, будучи мужчиной искушенным, позаботился о подобных вещах.

— О да! — Схватив ложечку, Ифигиния принялась энергично размешивать чай. — Да, разумеется!

— Скажи-ка, он пользуется этими странными французскими приспособлениями из овечьих кишок? Ну, теми, о которых нам рассказывала графиня?

— Амелия!

— Я бы многое дала, чтобы хоть одним глазком взглянуть на такую штучку. — Амелия с любопытством стрельнула глазками на кузину. — Графиня еще упоминала о том, что женщины могут использовать какие-то маленькие губочки, смоченные в вяжущем растворе.

— Я не желаю обсуждать подобные вопросы за столом, Амелия!

— Подумаешь, — пожала плечами кузина. — Ладно, вернемся к этому чуть позже.

— Возможно.

«Только после того, как я переговорю с Маркусом», — мрачно подумала Ифигиния. Он ни разу не упоминал о риске беременности… А сама она, да поможет ей Пресвятая Богородица, никогда серьезно не думала об этом.

Она вдруг представила себя с младенцем Маркуса на руках… Образ этот оказался настолько ярок, что Ифигиния на миг изумленно затаила дыхание. Малыш будет красив, и она, конечно, полюбит его так же сильно, как и его отца…

— Ифигиния? Ты слышишь, о чем я говорю?

Захлопав ресницами, она заставила себя вернуться к реальности.

— Прости?

— Я сказала, что, если тебя очень тревожат отношения с Маркусом, можно обсудить переезд к проливу. Я всегда мечтала поехать на воды.

— Я подумаю. — Ифигиния положила ложечку на блюдце. — А ты не будешь скучать, лишившись возможности лично общаться с мистером Мэнварингом?

— Что ты имеешь в виду?

— Я вдруг подумала, что наши дела с Брайт-Плейс продвигаются так успешно во многом потому, что Адам всегда под рукой, в любой момент он готов встретиться с нами. Но все изменится с нашим отъездом… Мы попадем в полную зависимость от почты и его редких визитов.

— Мы прекрасно работали с мистером Мэнварингом все эти годы, когда жили в Дипфорде! — Амелия взяла газету и углубилась в одну из статей. — Действительно, его присутствие позволило нашим делам пойти более гладко, но мы прекрасно управимся и без его помощи.

Ифигиния тихонько вздохнула: может быть, она ошиблась и эти двое вовсе не созданы друг для друга?

Похоже, она не так хорошо разбирается в людях, как всегда считала. Ее собственная ситуация является лишним тому подтверждением… Как сложно все бывает в жизни! До сих пор она считала своей бедой то, что без памяти влюбилась в мужчину, жесткие правила которого никогда не позволят ему признать, что и его настигла любовь… Но оказалось, что все гораздо печальнее. А вдруг Маркус никогда уже не сможет полюбить?..

— Во всем виновата ты, Нора! — прошептала Ифигиния. Амелия удивленно подняла глаза:

— Что такое?

— Ничего. — Ифигиния нервно забарабанила пальцами по столу.

Пока очевидно лишь одно — ей во что бы то ни стало нужно постараться не забеременеть. Это будет последней соломинкой, за которую тут же ухватится Маркус, настаивая на браке… И не останется ничего другого, кроме как обвенчаться с ним ради ребенка.

— Сказать тебе одну вещь, Амелия? Быть любовницей чертовски непросто!

— Я слышала, что роль жены еще сложнее, — заметила Амелия.

— Да… Подозреваю, это правда.

«Но если бы Маркус любил меня, — печально подумала Ифигиния, — я бы попытала счастья».

Вечером, когда Ифигиния после посещения магазина села в карету, на белом бархатном сиденье экипажа ее ждала записка. С бьющимся сердцем она схватила аккуратно сложенный листочек.

Дождавшись, пока лакей закроет дверцу кареты, быстро поднесла записку к глазам. С облегчением отметив отсутствие черной печати с фениксом, развернула послание и прочитала:

Моя дражайшая Пандора!

Если хотите открыть ящик и узнать правду о прошлом, настоящем и будущем, приходите сегодня ровно в полночь в дом номер девятнадцать по Лэмб-Лайн, поворот от Пэлл-Мэлл.

Приходите одна. Никому не говорите о встрече, и тогда узнаете все.

Если же вы не придете или придете не одна, то тем самым поставите под угрозу жизнь кого-то из ваших близких.

Возможно, вашей сестры? Или вашей тети, леди Гатри?

Ваш друг.

Пальцы Ифигинии дрожали, когда она осторожно сворачивала письмо.

«Ваша сестра»…

«Ваша тетя»…

Казалось, эти слова горят сквозь бумагу. На сей раз угроза была более чем определенной. Тот, кто знает, что у нее есть сестра и что Зоя ее тетя, знает все.

«Моя дражайшая Пандора…»

Ифигиния поспешно развернула записку и впилась глазами в обращение… Пандора… Прямое напоминание о древнегреческом мифе, где женщина, не устояв перед искушением открыть волшебный ящик, выпустила на волю неукротимый хаос и бесчисленные бедствия.

Ифигиния чувствовала определенное сходство с Пандорой. Она тоже поддалась искушению, позволив себе любовь к Маркусу, и беда пришла в ее жизнь.