Любовница Обманщика

— Я еду в Калифорнию, — сказала я пустой комнате. — На свадьбу брата.

Мой голос эхом отразился от стен. Я вздохнула и вернулась к своему столу.

Локи, написала я. Я отправляюсь в Сан-Диего. Вернусь во вторник. Затем я схватила листок бумаги, скомкала его и выбросила в мусорное ведро.

Ты сама придумала Локи.

Я снова взяла чемодан и положила руку на дверь.

— Я вернусь во вторник, — сказала я, заперла за собой дверь и направилась вниз по лестнице на пустой тротуар.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Когда я вышла из самолета в Сан-Диего, меня обдуло теплым, приятным ветерком. Мне казалось, что я попала на другую планету, в мир, где всегда тепло и пахнет океаном. Папа встретил меня у выдачи багажа, и мы выехали из аэропорта, как только солнце село над Тихим океаном.

— Я должен предупредить тебя, — сказал папа, похлопывая меня, когда направился к выходу из аэропорта, — мама немного того… серьезно… относится к этой свадьбе.

— Не сомневаюсь, — сказала я. — Но спасибо за предупреждение.

Когда мы вышли из гаража, мама сидела за кухонным столом, покрытым сотнями розовых лент.

— О, привет, Каролина, — сказала она, вставая, чтобы обнять меня. — Ты похудела, — одобрительно сказала она. — Но, милая, ты выглядишь как облезлая кошка. Я забронировала нам на завтра спа и никаких жалоб. А теперь присаживайся и помоги мне завязать ленточки на этих программках.

Свадебные программки были напечатаны на плотной бумаге цвета слоновой кости. Мама пробивала два отверстия в верхней части программки и завязывала между ними розовый бант. Это казалось совершенно бесполезным занятием, но я закрыла рот на замок, потерла глаза и села за стол, чтобы помочь ей. Мама дружелюбно почти час болтала о еде и шампанском и о том, как они, наконец, решили — наконец-то! — что кальмаров итак было слишком много.

Когда я добралась до своей комнаты, была уже почти полночь. Платье подружки невесты висело на двери — шелковое вечернее платье без бретелек, темно-розового цвета с разрезом сбоку. Ему понравилось бы это платье, подумала я, прежде чем смогла остановиться. А потом я не могла заснуть.

Я лежала без сна, уставившись в потолок, пока не стала готова закричать от отчаяния. Наконец, я вышла из комнаты и, тихо открыв дверь, пошла на задний двор. Я взяла с собой то, что прочту на свадьбе — «Сонет 43» Элизабет Барретт Браунинг. Очевидно, он был очень любим Ди. Так что было бы неплохо, если мне удалось бы не облажаться перед более чем сотней людей на свадьбе.

Я читала стихотворение до тех пор, пока строчки не поплыли, а потом я выключила свет и села в темноте, прижав колени к груди. Ночь была тихая и теплая, но темные листья калифорнийского ясеня танцевали на фоне индигового неба.

— Должно быть, там, откуда ты родом, штормит, — зевая, сказала я дереву, схватила книгу и направилась обратно в спальню.

***

Мама разбудила меня рано.

— Милая, проснись и пой! Тебя ждет целое утро в спа-салоне!

Я попыталась подавить стон. Я всем сердцем ненавидела ходить в спа. Все, что они делали, причиняло мне боль. Они выщипывали мне брови, заливали горячим воском интимные места, шлифовали ступни. Даже массаж речными камнями казался болезненным. Мы с мамой постоянно спорили об этом. «Красота того не стоит», — говорила я ей. «Я бы предпочла чувствовать себя комфортно». Моя мама смотрела на меня с ужасом и отмахивалась от меня руками.

Я натянула джинсы и футболку с надписью «Чикагский университет: где единственное, что на тебя давит — это твой средний балл», и побрела на кухню за чашкой кофе. Папа улыбнулся мне и осторожно поднял большой палец, сидя за кухонным столом. Я улыбнулась в ответ, чувствуя себя нервозно.

— Так, — сказала мама, поднимая накрашенную бровь, глядя на меня. — Съешь быстро что-нибудь, потому что мы выезжаем через десять минут. — Она глубоко вздохнула, ожидая протеста.

— Звучит здорово, — пробормотала я. Скорее всего, это будет единственная свадьба, которую планирует моя мама. Я не собиралась стоять у нее на пути.

Мама всю дорогу рассказывала мне, что она запланировала в спа. Какой-то скраб для всего тела (который, вероятно, будет болезненным), придание формы бровям (также, вероятно, болезненно), стрижка и мелирование (это будет плохо пахнуть, но, по крайней мере, не повредит) и воск. Ай. Кроме того, маникюр и педикюр, и она уже выбрала цвет. Он будет соответствовать цвету ленты на свадебных программах, и такой же будет на ногах.

— Отлично, — сказала я, с трудом подавляя стон.

Как только мы добрались до спа-салона, меня увели, чтобы выщипать, намазать, покрасить и накрасить. Вот что делают нормальные люди, думала я, жуя сушеные яблочные ломтики и потягивая минеральную воду в пушистом махровом халате, пока ждала брови… неважно. Нормальные люди ходят в спа-салон. На них наносят воск.

Они не переводят древние книги с исландского на английский и не галлюцинируют о скандинавских богах в своей спальне.

— О, дорогая, ты уже выглядишь лучше, — сказала мама, садясь рядом со мной. Ее лицо было покрыто какой-то шокирующе синей массой, а волосы были убраны в большой белый мешок.

— Спасибо, — сказала я. — Ты выглядишь…

Она рассмеялась. Я поняла, что это был первый раз, когда я услышала ее смех с тех пор, как приехала. А потом девушка, которая выглядела едва достаточно взрослой, чтобы окончить среднюю школу, села передо мной, чтобы проредить мои брови, и поездка в спа снова стала болезненной.

***

В тот день я впервые увидела Ди на репетиции свадьбы. Она была одета в джинсы и белую футболку с надписью «НЕВЕСТА», держа бумажную тарелку, покрытую бантами. Она выглядела сияющей.

— А теперь повернитесь к счастливой паре, — сказал нам священник, — и улыбнитесь!

Мы тренировались улыбаться. Мой брат держал руки Ди под бумажной тарелкой. Они смотрели друг другу в глаза, и мое сердце слегка сжалось.

— Ладно, а кто у нас Каролина? — спросил священник.

Я шагнула вперед.

— Вы хотите попрактиковаться в речи прямо сейчас?

— Нет, — сказала я, качая головой. — Я в порядке.

Ди обняла нас всех после репетиции, а затем отвела в сторону и вручила мне маленькую белую шкатулку для драгоценностей.

— Теперь я твоя сестра, — сказала она, накрывая мои руки своими. — Ты можешь обратиться ко мне, если возникнет необходимость.

Я подняла воспаленную, выщипанную бровь, не совсем понимая, что она имеет в виду. Ди любила органическую пищу и натуральные чистящие средства, правда иногда она бывала немного, ну, калифорнийкой.

— Спасибо, — сказала я, и она снова обняла меня.

Я открыла шкатулку для драгоценностей, когда папа вез нас на репетицию ужина. Внутри лежал изящный браслет-цепочка с болтающейся серебряной раковиной. Я надела его и вошла в ресторан.

***

Мой брат провел ночь перед свадьбой в доме наших родителей, со мной, а не в доме, который он делил с Ди.

— А разве ты не должен был уйти в загул, ну знаешь, праздновать? — спросила я.

Мы пили пиво, смотрели телевизор и создавали видимость, что заворачиваем пакетики с семенами цветов в белый тюль. Я прижимала холодную бутылку к своим выщипанным бровям, они все еще болели.

Он рассмеялся.

— Мальчишник уже был, — ответил он. — Кроме того, мне больше нигде не хочется быть.

Я улыбнулась ему, и он потянул свое пиво ко мне, чтобы мы чокнулись.

— Приятно, — сказала я. — Я тоже рада тебя видеть.

В этот момент в гостиную вошла мама и прокричала:

— Завтра у нас будет более ста гостей! А вы, я смотрю, сделали только ТРИ подарка!?

Мой брат встал, обнял ее и повел обратно на кухню, а я склонилась над семенами и тюлем, приступая к работе.

Было уже около полуночи, когда мы, наконец, закончили свадебные подарки, более сотни маленьких шариков цветочных семян, завернутых в тюль, перевязанных темно-розовой лентой и помеченных милыми маленькими бирками с надписью «Семена любви Джеффа и Ди». Я сложила их все в коробку и перенесла на кухонный стол вместе с другими дюжинами вещей, которые мы не могли забыть завтра утром.

— Посмотри на ясень, — прошептал брат.

Я присоединилась к нему у кухонного окна, и мы смотрели, как высокие ветви дико колышутся в спокойном ночном воздухе.

— Что-то происходит, — пробормотал он.

Я уставилась на брата, собираясь спросить, что он имеет в виду, когда услышала мамины шаги в коридоре.

— Пора спать! — крикнула она, хлопая в ладоши, совсем как в детстве. — Жених должен быть хорошо отдохнувшим!

Я забралась в постель, закрыла глаза и попыталась не думать о Локи. О его гладкой, прохладной коже, о его диких глазах с пляшущимися огоньками. О изгибе его шеи, когда он наклоняется, чтобы лизнуть мою грудь. Три месяца, подумала я. Три месяца. Одна неделя. Два дня.

Я долго не могла заснуть, наблюдая, как свет фар создает тени от ветвей деревьев на моем потолке.

***

Настал день свадьбы. Брат, казалось, невероятно нервничал. Мне показалось, что я никогда не видела его таким нервозным раньше. Это было странно трогательно.

Я помогла загрузить машину, убедившись, что мы не забыли наши платья, туфли, свадебные подарки, свадебные программки. Смокинг Джеффа. Туфли Джеффа. Затем мы с мамой вышли из дома и отправились в цветочный магазин, чтобы забрать бутоньерки. По дороге она заставила меня прочитать написанный от руки список вещей, которые надо не забыть.

— Кэрол, ты не забыла то, что будешь читать? — наконец спросила она.

— Конечно нет, мам, — сказала я. Это буквально единственное, что мне нужно сделать на свадьбе, и он прямо здесь, в моем…

Дерьмо.

Мы решили, что будет проще зайти в книжный магазин за новым экземпляром, вместо того чтобы возвращаться домой.

— Мне так жаль, — сказала я, съежившись от смущения, когда забиралась обратно в машину с новым экземпляром португальских сонетов в руке. Мама ничего не сказала, ее рука стучала по рулю. Я могла бы сказать, что у нее был мысленный отсчет времени до свадьбы, и теперь мы отставали.

Мы поехали в церковь и выгрузили программки, подарки, цветы. Я увидела Ди и других подружек невесты на другом конце часовни и помахала им рукой. Затем мы направились в женский туалет, где я помогла маме надеть ее очень стильное бордовое платье матери жениха. Я натянула платье подружки невесты в тесной кабинке и вышла, чтобы мама сделала мне прическу и макияж.

— О, Кэрол, — сказала она со слезами на глазах. — Ты такая красивая!

Я повернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

— Ух, ты, — прошептала я.

Я действительно хорошо выглядела. Более чем хорошо. Я действительно выглядела сексуально. Он был бы в восторге, подумала я, и мои щеки вспыхнули. Он провел бы рукой по разрезу сбоку, прорычал бы мне в ухо и произнес…

— Я просто знаю, что где-то существует твоя вторая половинка, — сказала мама, похлопав меня по щеке.

А потом все закончилось. Момент был официально испорчен, и я снова стала тощей, неуклюжей Каролиной Капелло, без парня и с носом всегда в книге.

— Спасибо, мам, — пробормотала я.

— Пошли, — сказала она, — скоро прибудут гости.

***

Я обняла дядю Донни и тетю Джулию, когда они вошли, улыбнулась и кивнула, когда они оба прокомментировали, как я выросла, что я больше не была маленькой девочкой, а затем я поцеловала каждого из их четырех детей и направила их к жениху. Я обняла тетю Мишель и сказала дяде Тони, что, наконец-то, попробовала ту пиццу и она на самом деле была не так уж хороша. Затем я обняла тетю Адрианну, которая всегда выглядела немного расстроенной на свадьбах, и проводила ее до ее места.

А потом заиграла музыка, и мне пришло время взять под руку друга Джеффа, Энди, пытаясь сбалансировать свой маленький букет и новый экземпляр сонетов, когда я шла по проходу.

Я заняла место в ряду подружек невесты и повернулась к брату, напоминая себе улыбаться. Он выглядел очень красивым и слегка нервным в смокинге. Его бутоньерка была немного кривовата, и я усмехнулась, зная, что это сведет мою маму с ума.

Затем музыка изменилась, и вся часовня поднялась на ноги.

Если я думала, что Ди сияла в джинсах и футболке, то она была почти неземной в свадебном платье. Ее длинные светлые волосы ниспадали на плечи, а платье было облачком морской пены, вздымающейся от изгибов ее бедер. Каскад темно-розовых роз ниспадал с ее рук.

Я посмотрела на Джеффа и отвернулась. Выражение его лица заставило мое сердце сжаться. Ди подошла к нам, и мы все вместе повернулись к священнику.

— Дорогие мои, — начал он.

А потом, кивнув мне, настала моя очередь читать. Я передала букет девушке рядом со мной и пошла к подиуму, стараясь не обращать внимания на людей в зале. Много-много людей в зале. Мои руки дрожали, когда я открыла новую книгу на потрепанной странице. Сонет 43.

— Как я люблю тебя? — читала я. — На сто ладов:

Не думай о нем, говорила я себе. А потом он стал всем, о чем я могла думать.

— До глубины души, до высоты, Крылатых чувств, до облачной мечты,

Его прохладная кожа прижатая к моей.

— Люблю тебя обыденно, без слов, При свете дня, под кровом темноты,

Моя голова лежит на его груди, мои губы ласкают его шею.

— Как людям правда, так мне нужен ты… — Теперь мой голос дрожал.

Древесный дым и соленые брызги и… ОСТАНОВИСЬ!

— Любовь не требует иных даров.

Его лицо при свете свечи, его улыбка, его дикие глаза с пляшущимися огоньками.

ПРЕКРАТИ!

— Люблю всей страстью горестей былых, — читала я, и слезы наполнили мои глаза, — Люблю всем детским ожиданьем чуда.

Его губы, касающиеся моих, его руки на моих запястьях, прижимающие меня к матрасу.

«Чего ты хочешь, смертная женщина?»

Я подняла голову. Все в церкви уставились на меня. Ди выглядела особенно обеспокоенной, ее красивый лоб морщился. Я снова посмотрела на страницу, мое зрение затуманилось от слез.

— Любовью мной утраченных святых, — сказала я, глубоко вздохнув.

«Я хочу тебя».

— Вернувшейся ко мне из ниоткуда, — выдохнула я, бормоча слова так быстро, как только могла. — Всей жизнью. А покину мир живых — Тебя любить еще сильнее буду.*

Я отшатнулась от подиума, мои щеки горели. Я смотрела на браслет-цепочку с ракушкой на запястье до конца церемонии, забыв улыбнуться счастливой паре.

***

Я держалась в тени бара во время приема. Несколько человек неловко похвалили меня за прочтение.

— Это просто эмоции, — сказал дядя Донни, хлопая меня по плечу. — Просто эмоции.

Я пробормотала слова благодарности и заказала еще бокал красного вина. Я планировала пить вино, пока не забуду о Локи или не забуду о том, что опозорилась перед всей свадьбой. Бармен протянул мне новый бокал. Я выпила его несколькими большими глотками и вздохнула. Комната начала немного вращаться по краям… и нет, я все еще не забыла гребаного, неоправданно сексуального Бога-обманщика Асгарда.

Но он забыл обо мне.

— Мне нужно еще выпить, — сказала я, помахав бармену, а затем подтолкнула пустой бокал в его сторону.

Он кивнул и протянул мне новый бокал, когда мама подошла. Она фыркнула. Мне пришлось бороться с желанием опрокинуть перед ней весь стакан. Вместо этого я глубоко вздохнула и посмотрела через зал на Ди и Джеффа на танцполе. Счастливая пара. Не испорти эту свадьбу, сказала я себе. По крайней мере, не больше, чем уже сейчас.

— Привет, мам, — сказала я, ставя бокал и пытаясь придумать что-нибудь, что могло бы компенсировать мое катастрофическое чтение. Меня смущало мое пьяненькое состояние. — Я встретила кое-кого в Чикаго.

Ее лицо просияло.

— Его зовут Марк, — сказала я, — и он занимается… э-э… бизнесом. Разными штуками. Финансовыми делами. Он оставил несколько сообщений. Я, эм, я ему перезвоню.

Мама широко улыбнулась.

— Он бы тебе понравился, — добавила я, понимая, что это правда. Мама бы полюбила Марка.

Она потянулась ко мне, ущипнув меня за щеку.

— Я так рада за тебя! — сказала она.

Мой желудок сильно сжался, и я решила, что могу немного отдохнуть от вина.

***

Я выпила недостаточно, чтобы забыть Локи или мое ужасное прочтение, но достаточно, чтобы иметь адскую головную боль на обратном пути в Чикаго. Поезд сломался через двадцать минут после отъезда из аэропорта О'Хара, и прошло больше часа, прежде чем я добралась до другого поезда, таща за собой чемодан и чувствуя, что могу убить любого за глоток воды. Было уже темно, когда я открыла дверь в квартиру.

— Эй? — произнесла я неуверенно, нащупывая выключатель.

Квартира была пуста, за время моего отсутствия ничего не изменилось. Я выудила из мусорной корзины скомканную записку и разгладила ее. «Локи», было написано. «Я в Сан-Диего. Вернусь во вторник».

Я не видела его три месяца, подумала я. Три месяца, одна неделя, четыре дня.

«Если ты мне надоешь, я тебе скажу», — говорил он, сидя на моей кровати и потягивая мед из Вал-Холла.

— Знаешь, как тебя называют Локи? — пробормотала я себе под нос. — Кузнец лжи. Они называют тебя кузнецом лжи.

Я схватила записку и разорвала ее пополам, скомкав кусочки и выбросив их в мусорное ведро. Я швырнула их с такой яростью, что один из кусочков отскочил от мусорной корзины и покатился по полу. Я наступила на него. Затем достала из кармана сотовый и позвонила Марку.

— Кэрол, — почти сразу же ответил он. — Ух, ты, как я рад тебя слышать.

— Ага, — сказала я. — Извини, что не перезванивала. Я была в Сан-Диего на свадьбе.

— Нет проблем, нет проблем. Слушай, я бы с удовольствием пригласил тебя на свидание. — Мне показалось, что именно таким голосом он говорил на работе, решая важные дела. Он говорил очень авторитетно.

— Ну конечно, — пискнула я.

— Как насчет пятницы? — спросил он. — Пятница тебе подойдет?

— Да, пятница — это здорово.

— Просто скажи мне свой адрес, — произнес он, — и я заеду за тобой в восемь. — Похоже, он улыбался.

Мои руки дрожали, когда я вставила телефон обратно в зарядное устройство. Ну вот, подумала я. Я иду на хорошее, нормальное свидание. С хорошим, нормальным парнем.

Радуйся.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Наступил вечер пятницы.

Я повесила платье подружки невесты со свадьбы брата рядом с платьем, которое мама купила мне на выпускной, что я пропустила. Платье подружки невесты помялось во время возвращения в Сан-Диего, а выпускное платье сморщилось в одном месте после того, что я опрокинула на него утюг. Мои пальцы коснулись мягкого хлопка красного платья, которое я носила в Берлине с Локи, но я отстранилась, оставив его в шкафу.

Вздохнув, я решила пойти в платье с выпускного, которое было гладким и черным с золотой филигранью вдоль груди. Надеюсь, будет достаточно темно, и никто не заметит место ожога. Кроме того, мои единственные высокие каблуки были черными, и они не соответствовали пыльной розе платья подружки невесты.

Я долго принимала душ, побрила ноги и вытерла волосы полотенцем. Затем натянула платье и вытряхнула косметичку «Мэри Кей», которую мама подарила мне на Рождество. Закончив, я отошла к зеркалу, чтобы проверить свою работу. Я вздохнула. Ты выглядишь чертовски нелепо, подумала я и прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы остановить себя.

Это не имеет значения. Сегодня мы ужинаем со смертными.

***

Марк заехал за мной в восемь. Это был прекрасный ранний летний вечер, свет только угасал на небе, мотыльки начали роиться вокруг уличных фонарей.

— Ух, ты! — восхитился он, — отлично выглядишь.

— Спасибо. Ты тоже.

Марк действительно хорошо выглядел. На нем был темный костюм с белым галстуком. Казалось, ему в нем было комфортно, он носил его с расслабленной уверенностью, будто сошел со страниц журнала. О, маме бы ты понравился, глубоко вздохнув, подумала я и улыбнулась, садясь в машину.

— Итак, — спросила я, — куда мы направляемся?

Марк улыбнулся, направляя машину к Лейк-Шор-драйв.

— К «Чарли Троттеру».

Я постаралась сдержать эмоции и не ахнуть. Ресторан «У Чарли Троттера» был самым шикарным рестораном в Чикаго. Я даже не могла позволить себе пройти по тротуару рядом с ним.

— Ого, — сказал я. — Ничего себе.

Марк улыбнулся еще шире.

— Тебе понравится.

***

Безупречно вежливый пожилой мужчина в смокинге проводил нас к нашему столику. Зал казался океаном белого, освещенный мерцающими свечами, расставленными рядом с окном. Марк без промедления заказал два мартини.

— Думаю, девушке, которая любит виски, понравится и мартини, — сказал он с улыбкой.

— Конечно, — сказала я, пытаясь вспомнить, пила ли я когда-нибудь мартини раньше.

— Итак, — спросил он, когда принесли напитки, — тебя недавно… опубликовали?

Я пренебрежительно махнула рукой.

— Я аспирантка, — ответила я. — Я просто перевела древнескандинавский текст «Пиршество Богов». Это, эм, не самое захватывающее…

— Скандинавские боги, — сказал он. — Как Тор?

У меня отвисла челюсть.

— Ты знаешь скандинавских богов?

Он рассмеялся.

— Ну, я читал комиксы, когда был ребенком.

— Есть комиксы о скандинавских богах?

Марк улыбнулся мне.

— Серьезно? Ты не знала, что существуют комиксы о Торе?

Я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ.

— Я… я не часто выхожу, — призналась я.

— Ну что ж, тогда тебе лучше наслаждаться этой ночью в полной мере, — сказал он, поднимая бокал. Изящные перевернутые треугольники наших бокалов для мартини звякнули друг о друга, и я сделала глоток.

Мартини обжег мне горло. Я постаралась не вздрогнуть.

— За твою публикацию, — сказал он, снова поднимая бокал.

Я во второй раз коснулась его бокала и сделала еще один глоток. Гадость. Я поставила мартини обратно. Бокал все еще казался удручающе полным. Появился официант с меню, напечатанным на толстой кремовой бумаге. Марк заказал бутылку вина, а я уставилась на меню, гадая, действительно ли оно написано от руки. В разделах не были указаны цены. Упс.

— Что-то приглянулось? — спросил Марк, глядя на меня поверх свечей.

— Еще не знаю, — ответила я, покраснев и отвернувшись от его напряженного взгляда, чтобы посмотреть на меню. — Я даже не знаю, что означают некоторые из этих слов.

Марк рассмеялся и потянулся через стол, сжимая мою руку. Его ладонь была липкой на ощупь, и я тактично отстранилась. Ну, я надеялась на это.

Появился официант с бутылкой вина. Марк внимательно изучил этикетку, которая, по-видимому, была полностью на французском языке, и официант налил Марку вино на пробу. Он попробовал, кивнул, и официант налил нам обоим полные бокалы, оставив бутылку на столе с белой салфеткой, повязанной вокруг горлышка.

— Одно из моих любимых, — сказал Марк. — Оно из Бордо.

— Отлично, — сказала я, потянувшись за бокалом.

Вино было превосходным, насыщенным и гладким на языке. Я допила, прежде чем мы договорились о закуске, и комната начала смягчаться и приятно гудеть.

А потом я почувствовала что-то затылком, как порыв ветра. Или как укол снежинки, тающей на коже. Я резко обернулась.

— Что-то случилось? — спросил Марк.

Я пренебрежительно махнул рукой, но все же немного посидела на месте, глядя в дальний конец ресторана.

Он был там.

В тени, позади комнаты, одетый в черный смокинг, стоял Локи Лаувейсон из Асов. Он улыбнулся, когда наши взгляды встретились, и волна жара наполнила мое тело, распространившись быстро, как огонь. Он поманил меня пальцем. Подойди.

Я снова повернулась к Марку. Он больше не улыбался. Черт, подумала я, мое сердце колотилось о грудную клетку. Чертчертчерт.

— С тобой все в порядке? — спросил Марк, глядя в дальний конец ресторана.

— О, я в порядке, — ответила я слишком быстро. — Послушай, я отойду на минутку. Только на одну минуту.

Я схватила сумочку и оттолкнулась от стула. Локи повернулся, и я последовала за ним через ресторан, через тяжелый красный занавес, удерживаемый желтыми кистями. Туалет. Да ладно, Локи? Я толкнула дверь и увидела его, высокого, красивого и улыбающегося на фоне белых мраморных стен. Комната была освещена свечами, и их мягкий золотистый свет делал его лицо похожим на скульптуру. Идеальную. Неприкасаемую.

Дверь за мной закрылась, и я услышала, как она заперлась.

— Локи…? — Мой голос затих, когда он схватил меня за руки, и я вдохнула его аромат. Древесный дым, соленые брызги и кожа. Он врезался в меня своим телом, толкая меня к двери.

— Это не… — сказала я, но он прижался губами к моему рту, его язык был настойчивым и сильным, когда он поцеловал меня. Он отстранился, и мои ноги задрожали.

— Здравствуй, смертная женщина, — прошептал он мне в шею срывающимся голосом.

— Три месяца, — сказал я, переводя дыхание. — Тебя не было…

Он заставил меня замолчать еще одним голодным поцелуем, крепко прижимаясь своими бедрами ко мне, толкая меня к двери. Я обняла его за талию, проводя руками по гладкой ткани рубашки.

— Ты скучала по мне, — сказал он.

— Конечно, — выдохнула я.

Он отступил, оставив меня дрожащей у двери туалета.

— Я вернулся с великолепной битвы, — сказал он грубым голосом, его глаза дико сверкали. — Я хочу отпраздновать с тобой.

Марк, подумала я. Марк ждет меня. Сквозь стук сердца я слышала тихий шепот разговоров, звон хрустальных бокалов. Я слышала скрипку.

Я шагнула ближе к Локи, так близко, что мы почти соприкоснулись. Я вдыхала его аромат, ощущала, как его тело дрожит рядом со мной. Я видела, как у него на шее учащенно бьется пульс.

— Да, — прошептала я.

Локи сжал мое платье кулаками и разорвал, ткань разошлась спереди. Затем он прижался ко мне всем телом, потерся лицом о мою шею. Я почувствовала, как его зубы царапают чувствительную кожу под моим ухом, и вздрогнула, поднеся руки к его голове и проводя ими по волосам.

— Похоже, ты тоже скучал по мне, — прошептала я дрожащим голосом, когда его руки стянули с меня разорванное платье.

Я поняла, что он смеется. Он провел своим лицом по моему, и выдохнул в мои волосы. Его прохладные руки притянули меня ближе, прижимая мою грудь к своей. На мгновение мне показалось, что его руки дрожат.

Затем он схватил меня за плечи и резко развернул, прижимая к стойке. Я видела его лицо, отраженное в зеркале, двигаясь в пляшущем свете свечей. Его смокинг все еще был аккуратно застегнут, когда он наклонился ко мне, проводя по моему позвоночнику языком, прижимаясь своими бедрами к моим.

Я зажала рот кулаком, чтобы не закричать, когда его изящные пальцы, обхватили мои соски. Я уперлась в него бедрами, чувствуя его ноющую жесткость сквозь атласную ткань смокинга. Он сжал мой сосок, и я простонала его имя.

Я попыталась повернуться, сорвать эти брюки и, наконец, почувствовать его внутри себя, но он схватил меня за плечи и прижал к столу животом. Он провел своими длинными пальцами по моим волосам, оттягивая мою голову назад. Я наблюдала за ним в зеркале, когда он наклонился, чтобы провести языком по изгибу моей шеи. Мое тело вспыхнуло от жара, когда он укусил меня.

— Локи… — прошептала я. Где-то по ту сторону двери люди пили дорогие вина и вели приятные, утонченные беседы.

Дверная ручка задрожала, и я вздрогнула.

Надо мной в зеркале злобно ухмыльнулся Локи.

— Мне впустить ее? — прошептал он мне на ухо. — Я могу просто… исчезнуть.

— Не смей, — прорычала я.

А потом ахнула, когда его рука скользнула между моих бедер, нежно дразня мое пульсирующее лоно. Он провел пальцами по мне, мягко толкая, не входя. Я вздрогнула, когда жар и удовольствие пронзали меня, все больше и больше. Я укусила себя за руку, чтобы не закричать.

Локи убрал руку с моего плеча, когда его одежда исчезла, и я почувствовала его обнаженные и прохладные ноги. Я застонала, толкаясь в него. Он потерся о меня головкой члена, не входя, и комната закружилась. Затем он отстранился, и все мое тело задрожало. Мое лицо рухнуло на белый мрамор столешницы.

Я почувствовала прохладное мерцание между ног и посмотрела в зеркало.

Локи стоял на коленях, уткнувшись лицом мне между ног. Он обвел языком мое лоно, его руки обвились вокруг моих бедер. Мое тело пылало от жара, ноги дрожали, когда волны удовольствия накатывали на меня. Его губы и язык скользнули по клитору. Я застонала, когда его пальцы скользнули внутрь меня, двигаясь по медленному кругу. Я чувствовала, что дрожу на грани оргазма…

А потом лицо Локи оказалось рядом, шепча мне на ухо. Я ощутила свой собственный запах в его дыхании. Наши глаза встретились в зеркале.

— Смертная женщина, — выдохнул он, когда его пальцы двигались внутри меня. — Чего ты хочешь?

Я застонала, задаваясь вопросом, работает ли мой голос вообще.

— Тебя, — прошептала я пересохшим ртом, — я хочу тебя. О, черт, я хочу тебя!

Он вздохнул, уткнувшись лицом мне в шею, а затем встал и проник в меня. Я хотела его так сильно, что это почти причиняло боль. Затем он оказался внутри меня, его стройные бедра идеально подходили к моим, вся длина его великолепного члена двигалась внутри меня, наполняя меня сокрушительным экстазом.

— О, Локи! — закричала я, забыв, где мы находимся, забыв, почему я должна молчать. Оргазм захлестнул меня, когда каждый мускул в теле напрягся, мои глаза закатились, и комната исчезла.

Я открыла глаза, когда Локи подвел себя к грани. Он выгнул шею, закрыл глаза, когда закричал, его член задрожал внутри меня. Затем он рухнул мне на спину, тяжело дыша. Я приподнялась и повернулась, обхватила руками его тело, положила голову на его гладкую грудь. Вдыхая древесный дым, соленые брызги и холод.

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что его спина была влажной, чем-то сочась. Я отдернула руку и увидела кровь.

У меня перехватило дыхание. Он был весь в крови. Кровь текла по его бледным щекам и шее. В зеркале я видела, как по его рукам рекой бежит кровь. Я поднесла руки к его лицу.

— О, Локи, это твоя…?

Он попятился от меня и покачал головой. Через секунду кровь исчезла, безупречный смокинг восстановился. Бог иллюзий, подумала я. И вздрогнула.

— С тобой все в порядке? — спросила я, понимая, что именно это спросил меня Марк, прежде чем я бросила его в самом дорогом ресторане Чикаго.

— Кровь Йотунов, не моя, — ответил он. Его голос был спокоен, хотя сверкающие голубые глаза все еще были дикими.

Я потянулась к его руке. Он отстранился, и его глаза вспыхнули холодностью и жесткостью. Свет свечи в туалете вспыхнул красным. Внезапно в комнате стало темнее, и он стал выше, и тени собрались вместе, чтобы образовать большой черный плащ позади него.

— Женщина! Я пришел сюда сегодня вечером, чтобы отпраздновать победу, а не для твоих глупых служений!

— Но ты ранен… — сказала я, ненавидя себя за то, как тихо прозвучал мой голос.

— Нет! — прогремел он, пятясь от меня. Его огромная темная фигура, казалось, заполнила всю маленькую комнату, лицо было диким и сердитым в колышущемся свете свечей.

А потом он исчез, и я осталась одна в туалетной комнате.

***

Я посмотрела на себя в зеркало. Мои волосы были в беспорядке, розовые тени для век размазались по щеке. На шее красовался кричащий красный укус. Один из каблуков был сломан. И платье было разорвано посередине. Если бы я скрестила руки на груди, то могла бы удержать платье, скрывая все, что нужно было. Едва-едва.

Я вздохнула. Я могла бы сказать Марку, что со мной… произошел несчастный случай? В туалете? С укусом на шее?

Или я могла сбежать к чертовой матери.

Я приоткрыла тяжелую дверь. Толстая красная портьера скрывала зал. В дальнем конце коридора находилась вращающаяся дверь с круглым портальным окошком. Кухня. Сейчас или никогда, подумала я. Я скрестила руки на груди, чтобы платье не упало, сунула сумочку под мышку, высоко подняла голову и, прихрамывая на сломанный каблук, толкнула дверь в кухню.

— Эй, мэм, — крикнул мне кто-то, как только я вошла. — Мэм, вы не можете сюда входить!

Я проигнорировала голос и пошла сквозь пар и грохот к сияющему красному маяку знака выхода. Я убью его, подумала я, когда крики прокатились по кухне. Я точно прибью его.

Я толкнула входную дверь, сбросила туфли и побежала по переулку. Я была уверена, что весь кухонный персонал «У Чарли Троттера» звонит в полицию и сообщает о сумасшедшей полуголой женщине, бегущей по кухне.

Я пробежала три квартала, а затем выскочила из переулка на освещенное Фуллертон-Авеню. Я на мгновение задумалась о том, чтобы поехать домой босиком, в своем изодранном платье, и решила, что на этот раз могу позволить себе такси.

— Вы в порядке? — спросил водитель, когда я попытался не сверкать для всего центра Чикаго, взбираясь на сиденье.

— Гайд-парк, — пробормотала я. — Если принимаете карточки.

***

Мои руки дрожали, когда я открывала дверь. Никогда еще я не была так счастлива увидеть свою грязную, темную квартиру.

— Здравствуй, смертная женщина, — сказал он из темноты.

Я включила лампу. Локи сидел на кровати в своем черном смокинге. Моя спина напряглась, когда ярость затопила тело.

— Ты гребанный мудак! — закричала я. — Посмотри на меня! — Я подняла руки, позволяя клочьям платья распахнуться.

Локи встал и подошел ко мне. Что-то было не так в его походке, что-то неловкое. Он обнял меня, и его тело пылало жаром.

— Смертная женщина, — пробормотал он мне в шею. — Моя женщина.

Я оттолкнула его.

— Да что с тобой такое, черт возьми? — закричала я. — Ты мог бы отвезти меня домой! Ты мог бы… ты мог бы хотя бы оставить мне свой гребаный пиджак!

Он тяжело опустился на кровать, его холодные глаза были рассеянны. Я вдруг почувствовала себя очень усталой. Мои руки болели от того, что я удерживала платье. Ноги пульсировали от бега босиком по переулку.

— Пошел ты, — сказала я, хотя это больше походило на выдох. — Я пойду в душ.

***

В квартире было так тихо, так тихо, что когда я открыла дверь ванной, то подумала, что Локи ушел. Лампа все еще горела, отбрасывая глубокие тени по всей комнате, и я услышала его прежде, чем увидела. Его дыхание было медленным и глубоким. Он лежал на кровати с закрытыми глазами. Спал.

Я уставилась на него. За все ночи, что мы провели вместе, я впервые видела его спящим. Его лицо выглядело особенно мягким в бледном свете лампы, и тени были такими темными…

Я подошла к нему поближе. Это были не тени.

Это была кровь.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Кровь покрывала его лицо и руки, пропитывая мои простыни и подушки. Его рука с длинными, тонкими пальцами свисала с края моей кровати, капая кровью, которая, темная и блестящая, собиралась на полу. Нет никаких иллюзий, когда он спит, подумала я.

И потом, не смей умирать.

Скандинавские боги смертны. Это одна из их определяющих характеристик, одна из вещей, отличающих их от почти любого другого пантеона. Они могут умереть. Они умирают. На самом деле, скандинавские боги точно знают, что они умрут — в последней битве при Рагнарёк.

Мне вдруг стало очень холодно.

«Я отправляюсь на великолепную битву», — сказал он, положив свою голову на мою в кладовой «Верхних Земель».

Великолепная битва. Финальная битва Асов, возглавляемая всеотцом Одином, против Йотунов, под предводительством великана Трима¹⁰.

Неужели это случилось? Пока я флиртовала с Марком, переводила «Пиршество богов» и испортила свое выступление на свадьбе Джеффа и Ди, где-то на древе мира начался Рагнарёк? Неужели Йотуны на своем чудовищном корабле пересекли воды между мирами? Неужели Локи встретил Хеймдалля¹¹ на кровавых и пылающих полях Вигрида¹²?

— О нет, — прошептала я, опускаясь на колени рядом с телом Локи. Все еще дышит, подумала я, потянувшись к нему. Он все еще дышит.

Тебе больше некуда было идти, Локи из Асов?

Я осторожно потянула его рукав и обнажила руку. Я сняла с себя влажное полотенце и прижала его к его руке, к запястью и предплечью. Когда оттянула назад, то вздохнула с облегчением — похоже, большая часть крови была не его. Но под локтем была длинная рана, и я прижала к ней полотенце, стараясь не разбудить его.

Я уставилась на него, пытаясь остановить кровотечение. Без иллюзий его бледная рука была лоскутным одеялом из старых ран, с особенно толстыми, красными шрамами вокруг запястий. Даже его красивое, угловатое лицо было покрыто шрамами. Бледные, белые линии расходились от глаз.

И его рот… Мой желудок скрутило, когда глаза проследили за толстыми, белыми шрамами, пересекающими его губы. Конечно, подумала я. Они зашили ему губы, в Нидавеллире.¹³ Моя рука дрожала, осматривая его.

Он слегка пошевелился во сне, и я оторвала взгляд от разбитого лица, убирая полотенце с его локтя. Кровь, казалось, остановилась, по крайней мере, здесь, и мое полотенце теперь стало темным и мокрым. Я наблюдала за ним, изо всех сил стараясь не обращать внимания на паническое биение своего сердца, затем наклонилась и начала расстегивать его рубашку.

Я ахнула, когда расстегнула ее. Его грудь превратилась в кровавое месиво, едва поднимаясь и опускаясь от его поверхностного дыхания. Я пошла в ванную, бросила окровавленное полотенце в ванну и взяла чистое.

— Не смей умирать, Локи Лаувейсон, — прошептала я, осторожно вытирая кровь с его груди.

Опять же, казалось, что большая часть крови была не его, хотя у него была неприятная рана чуть выше бедра, и еще одна через левую грудь и вокруг бока. Я прижимала полотенце к обеим ранам, пока оно полностью не промокло, а затем бросила его в ванну и схватила запасные простыни. Я прижала наволочку к его боку так сильно, как только могла, и попыталась подумать. Порез на груди выглядел плохо, очень плохо, но я также беспокоилась о его ногах. Темно-красная лужица под его правой ногой пропитывала розовые простыни. И становилась больше.

Я никак не могла снять с него штаны, не разбудив. Я вздохнула, положила наволочку ему на грудь и достала на кухне ножницы. Это за мое выпускное платье, подумала я, когда начала разрезать мягкую ткань брюк.

Его правая нога выглядела плохо. У него была колотая рана, кровоточащая с обеих сторон икры, и глубокий, неровный порез на нижней части бедра. Я начала плакать, когда закончила снимать его пропитанные кровью штаны.

— Не смей умирать, — шептала я снова и снова. — Не смей этого делать.

Я вытерла остатки крови с его тела, стараясь двигаться тихо и осторожно, а затем обвязала свое пляжное полотенце с солнечным принтом вокруг его правой икры, закрывая обе стороны прокола. Я прижала свои запасные простыни к его бедру. Я потеряла счет шрамам на его ногах.

И все же две раны не прекращали кровоточить: порез на боку и колотая рана на икре. Моя ванна была полна окровавленных полотенец и простыней, моя кровать — буйство грязных одеял и кухонных полотенец. Я легла рядом с ним, прижавшись всем телом к его боку. Он был неподвижен, его дыхание едва шевелило воздух. Я прижалась к нему щекой, и его кожа была холодной.

— Останься со мной, — прошептала я, прижимая одеяло к его боку, чувствуя, как его кровь просачивается сквозь мои пальцы.

***

Я проснулась от яркого солнечного света, струящегося через окна. Я была одна в своей постели. Кровь исчезла. Мои розовые простыни, мое темно-синее одеяло — все выглядело нетронутым.

— Локи…? — Я села в постели, медленно оглядывая комнату. Это случилось снова.

Галлюцинации повторились.

— Локи, ты… ты в порядке? Ты здесь?

На моем сотовом мигали три сообщения, поэтому я включила громкую связь и положила телефон обратно на стол.

А потом я заметила под кроватью темную и блестящую лужу крови. С его руки, подумала я. Она стекала по его пальцам. Я медленно прошла в ванную и посмотрела в зеркало. Там, на моей шее, был красный синяк от укуса, который он нанес мне «У Чарли Троттера».

Разве я могла себе такое вообразить?

Моя рука дрожала, когда я отодвинула синюю занавеску для душа. Моя ванна была полна окровавленных полотенец, окровавленных простыней. Чертовы наволочки. Так много крови, подумала я. Он потерял так много крови. Я прислонилась к раковине, мое сердце колотилось.

— ЛОКИ! — закричала я. Мой голос эхом отразился от стен ванной.

Я вернулась к кровати, руки и ноги дрожали. Я услышала звуковой сигнал и поняла, что мой телефон замолк, а я и не узнала, кто оставил сообщения. Я снова нажала кнопку воспроизведения и поняла, что хожу по кругу.

— Кэрол? — Голос Марка, конечно.

Я вернулась в ванную. Сколько крови может потерять человек?

— Ты в порядке? Я даже не видел…

Три пинты? Четыре? Здесь было явно больше.

— Троттера», не понял, что произошло, они были очень…

Но он не человек. Он же из Асов, сколько крови…

— … собираюсь обратиться в полицию…

Я вскинула голову, когда слово «полиция» эхом разнеслось по моей квартире. Я вернулась к своему телефону, глубоко вздохнула, и нажала кнопку воспроизведения в третий раз, заставив себя слушать. Первое сообщение Марка прозвучало обиженно. К третьему сообщению он разозлился. И он очень четко сказал, что позвонит в полицию, если не получит от меня известий в течение двадцати четырех часов.

Я вернулась в ванную комнату и посмотрела на кровавое месиво в ванной. Я посмотрела на лужу крови под кроватью. Никакой полиции, подумала я. Мои пальцы дрожали, когда я набирала номер Марка. Он сразу же ответил.

— Привет, Марк, мне так жаль, — сказала я.

— Господи Иисусе, Кэрол, с тобой все в порядке? Ты дома?

— Да, — сказала я. — Да, я дома. Я в порядке. — Сколько крови может потерять Ас?

— Что, черт возьми, случилось прошлой ночью?

— Я… — Я заколебалась. Я понятия не имела, что сказать. У меня галлюцинации? Я психопатка? Я была неприступна для всех смертных мужчин? — Мне очень жаль, — сказала я.

На линии повисла долгая пауза.

— Послушай, — сказал он. — Есть еще кто-то?

Не знаю, подумала я. Возможно.

— Это не… — я снова заколебалась. — Это не то, что ты думаешь, — наконец сказала я.

Марк вздохнул.

— Кэрол, — сказал он. — Я знаю, мы только познакомились. Но ты мне нравишься. Ты мне очень нравишься. Я просто… я просто не хочу делиться тобой.

Делиться мной. Мне стало интересно, был ли это тот тон, которым он говорил, когда пытался закрыть большую сделку, такой дружелюбный, с легким оттенком мольбы.

— Я действительно сожалею о прошлом вечере, — сказала я. — И ты мне тоже нравишься. — Ты ужасно целуешься, подумала я и невольно улыбнулась.

— У меня сейчас все очень сложно, — сказала я ему.

Повесив трубку, я отправилась на пробежку. Это был прекрасный день, солнце сверкало и танцевало на кончиках волн, а ветер, дующий с воды, был свежим и прохладным. Мои ноги ритмично стучали по берегу озера: из Асов, из Асов. А дальше мыли: Пожалуйста. Будь. Жив.

Вернувшись домой, я отключила телефон и запустила промышленные стиральные машины в многоквартирном доме, залив их отбеливателем и горячей водой, пока полотенца и простыни не стали нести в себе только слабые призраки, того, что они впитали в себя кровь Аса.

А потом я пошла в библиотеку. Я не могла вынести тишины пустой квартиры.

***

После двух часов, проведенных в самом темном, пыльном и одиноком уголке библиотеки, который я только могла найти, я начала засыпать и не продвинулась в своей работе. Я вздохнула и потянулась, откинувшись назад и закрыв глаза. Затем я подняла руку к затылку. Я почувствовала там что-то вроде тающей снежинки.

— Смертная женщина, — сказал он позади меня, его голос звучал гулко и официально в небольшом пространстве.

Я обернулась и увидела Локи. Он был одет в свои кожаные доспехи, черные, алые и золотые, плотно облегающие его мускулистое тело. Широкий плащ развевался у него за спиной. Его глаза были темными на бледном лице.

Облегчение затопило мое тело. Я оттолкнулась от стола и встала, обняв его. Но почувствовала, как его спина напряглась от моего прикосновения, и он отступил. Я опустила руки, вспоминая глубокую рану в его боку.

— Прости, — прошептала я. — Я сделала тебе больно?

— Нет, — сказал он, его глаза сфокусировались где-то надо мной. Он глубоко вздохнул, прежде чем снова заговорить низким голосом. — Мне не следовало оставлять тебя.

Я уставилась на него.

— Ты говоришь о прошлой ночи? — прошептала я. — Подожди… ты извиняешься?

Он отвернулся, рассеянно глядя на ряды книжных полок, его вес слегка перемещался из стороны в сторону. Я никогда раньше не видела его смущенным; это делало его почти человеком. Я улыбнулась, а затем прикрыла рот рукой.

— Нет, ты не должен был оставлять меня, — сказала я.

Его спина напряглась, и на мгновение его иллюзии замерцали. Мне стали видны воспаленные белые шрамы на его губах.

— Послушай, — прошептала я, потянувшись к его руке. — Прошлая ночь, вероятно, могла бы закончиться немного, э-э, лучше. Но ты был… — я заколебалась. Ранен? Недееспособен?

Умирал?

— Ты был в довольно ужасной форме, — прошептала я. — Когда ты ушел сегодня утром, я… я не была уверена, что ты… — я не могла заставить себя сказать это.

Он покачал головой и нахмурился.

— Ты… беспокоилась? Обо мне?

— Локи, — сказала я и остановилась, услышав, как открылась дверь в дальнем конце библиотеки. Через секунду я снова услышала, как дверь закрылась. — Конечно, я беспокоилась, — прошептала я. — Ты был…

— Я для тебя обуза, — тихо сказал он, глядя куда-то вдаль.

— Нет. — Мой голос был громким в застоялом, пыльном воздухе. — Нет, Локи, это не так.

Я обхватила его руками, положила свою голову на его грудь. Его тело напряглось в моих объятиях, мышцы напряглись. Я закрыла глаза и подумала о Марке, сидящем в одиночестве «У Чарли Троттера». Интересно, как долго он просидел за этим освещенным свечами столом, прежде чем понял, что я не вернусь.

— Прошлой ночью, — прошептала я. — Я не жалею об этом. Ни о чем. — Я отстранилась, встретившись с его далекими, затуманенными глазами. — Это было… — я заколебалась, подыскивая слова. — Было приятно снова увидеть тебя, — наконец сказала я хрипло.

Он взял меня за подбородок своей прохладной рукой.

— Я тоже был рад тебя видеть, — сказал он и поцеловал меня. Она была мягкой и нежной, едва ли больше, чем его губы, касавшиеся моих. И все же у меня перехватило дыхание.

— Я бы хотел увидеть тебя снова. Сегодня вечером, — сказал он и, наконец, улыбнулся. — Чтобы извиниться.

— С удовольствием, — сказала я.

— Я буду в парке.

Затем он повернулся и пошел прочь, оставляя за собой клубы пыли между книжными шкафами. Я смотрела ему вслед, пока мое сердце не остановилось.

***

Я заставила себя оставаться в библиотеке еще два часа, хотя большую часть этого времени проводила в спорах с самой собой. У тебя опять галлюцинации, подумала я, барабаня ручкой по столу. Ты психопатка.

Ты не должна быть счастлива по этому поводу.

Когда я, наконец, позволила себе отодвинуться от стола, был ранний вечер. Я встретила Лору, когда спускалась по ступенькам библиотеки.

— Кэрол, — позвала она. — Ух, ты, должно быть, было хорошее свидание!

— Свидание?

— Ты вся светишься, — сказала она. — Ты, должно быть, хорошо провела время с Марком.

— Ах да, — пробормотала я. Инцидент в «У Чарли Троттера» уже чувствовался так, будто это случилось много лет назад. — Ну да, все прошло не так уж хорошо. С Марком.

— О боже мой! Мне очень жаль. Ты хочешь поговорить об этом?

Я взглянула на небо. Облака уже были испещрены золотыми полосами, солнце опускалось за шпили университета. Сегодня вечером, подумала я. Парк.

— Спасибо, — сказала я, — но не сегодня. У меня эээ… — У меня свидание. С психотической галлюцинацией.

— Все в порядке, — сказала Лора и наклонилась, чтобы обнять меня. — В любое время, когда тебе понадобится, просто позвони.

— Спасибо, — сказала я. — Обязательно.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Вечерний воздух был теплым и безветренным, когда я шла домой. Я слышала стрекотание сверчков из открытых окон, пока доставала из шкафа красное платье, ела на ужин остатки куриного салата с соусом песто и долго принимала душ.

Когда я натянула платье, на улице уже стемнело. Я оставила волосы распущенными и решила — какого черта — накрасить глаза. Я добавила помаду и улыбнулась себе в зеркало. Совершенно излишне, подумала я, любуясь тем, как платье облегает мои бедра. Когда ты встретила Локи, ты была в спортивных штанах. И то не долго. Я снова улыбнулась, глубоко вздохнула и заперла за собой дверь. Я позволила своим бедрам покачиваться, пока шла, а волосам рассыпаться по плечам.

Я добралась до парка на мысе Промонтори и подошла к кромке воды. Вода была спокойна, волны, журча, ударялись о берег. Я посмотрела на озеро, на сверкающие небоскребы центра Чикаго. Впереди меня, держась за руки и склонив головы друг к другу, шла пара. Где-то позади меня, залаяла собака.

Краем глаза я заметила вспышку света и отвернулась от воды, к высоким тополям. Воздух был насыщен густым медовым ароматом липких почек. Я снова увидела вспышку света, желто-зеленое мерцание, исходящее от куста розы. Затем к ней присоединилась еще одна вспышка, и еще, и еще, поднимаясь из травы.

У меня перехватило дыхание. В Сан-Диего нет светлячков. Я не понимала, чего мне не хватало.

Светлячки, кружа, поднимались дальше по деревьям. Я последовала за ними, осторожно обходя куст розы. И там, среди мерцающего свечения танцующих светлячков, стоял Локи. Он был одет в джинсы, идеально облегающие его стройные бедра, и темную обтягивающую рубашку. Светлячки мерцали, светясь в ночном воздухе над ним.

Я улыбнулась, мое сердце бешено колотилось.

— Ты знаешь, как красиво появиться, — сказала я.

Он взял мою руку, поднес к губам и нежно поцеловал.

— Моя дорогая, — сказал он, отвешивая мне изысканный поклон.

— Светлячки, — сказала я. — Разве в Норвегии их не называют огнями Локи?

— Понятия не имею, — ответил он, но его улыбка казалась довольной, а глаза следили за мерцающими точками света.

Я проследила за его взглядом, наблюдая, как светлячки поднимаются в теплом ночном воздухе, поэтому не заметила, как он подошел сзади, чтобы обнять меня одной рукой за талию. Другой рукой он провел по красному платью.

— Твое платье, — прошептал он с намеком на рычание, — такое же сексуальное, как весна в Мидгарде.

— Спасибо, — сказала я, чувствуя, как жар приливает к моим щекам.

Локи пробежал пальцами по платью, обхватив мою грудь. Мои бедра качнулись к нему, и я вздохнула от удовольствия, наблюдая за танцующими над нами светлячками.

Потом я услышала голоса и подпрыгнула. Пара, которую я заметила раньше, прогуливалась между деревьями. Они смеялись, держась за руки и склонив головы друг к другу. Растворенные в своем собственном мире. Они выглядели так, будто собирались столкнуться с нами. Я дернулась, но Локи обхватил меня.

— Они нас не видят, — прошептал он.

Пара прошла мимо нас. Они подошли так близко, что я услышала слабый запах сигаретного дыма от куртки мужчины, и я почувствовала, как воздух закружился позади них.

Локи смотрел им вслед, его рука все еще скользила по изгибам моей груди.

— Пригласить их присоединиться к нам? — прошептал он.

Я заколебалась, не зная, шутит ли он.

— Он определенно выглядел забавно, — сказал он, сжимая сосок через ткань платья.

Я прислонилась к его плечу, открывая ему шею, закрывая глаза, когда почувствовала его мягкие и нежные губы на коже. Я улыбнулась, вспомнив ужасный поцелуй Марка.

— Локи, ты погубил меня для всех смертных. Так что, нет, боюсь, что добавление смертных в нашу компанию ничем мне не поможет.

Я почувствовала, как он смеется мне в волосы.

— Как пожелаешь, — сказал он, и его руки заползли мне под платье, зацепились пальцами за нижнее белье и спустили трусики до колен. Я повернулась к нему лицом. Наши губы встретились, когда я провела руками по его темной рубашке.

Я услышала голос позади себя и снова подпрыгнула. Прямо за плечом Локи я увидела высокую брюнетку, выгуливающую собаку и разговаривающую по мобильному телефону.

— Не стесняйся, — прошептал Локи. — Они все еще не могут нас видеть. — Он улыбнулся, высвободился из моих объятий, и поманив меня, лег на свой темным плащ, расстеленный на траве.

Я села рядом с ним, и он провел холодными пальцами по моей руке. Мое тело задрожало в ответ на его прикосновение.

— Ты уверен, что ты… в порядке? — спросила я, думая о полотенцах, измазанных в его крови.

Он рассмеялся, и его глаза сверкнули желанием.

— Да, я выздоровел. Смотри.

Локи поцеловал мои пальцы, а затем провел моей рукой вниз по груди, к бедрам, заведя ее под свою рубашку. Я осторожно коснулась его талии, того места, которое не переставало кровоточить прошлой ночью. Его кожа была прохладной, гладкой, даже под моими прикосновениями. Иллюзия, подумала я, и отдернула руку.

— Я не хочу причинять тебе боль, — сказала я.

Он схватил меня за руки и притянул к себе.

— Смертная женщина, — прорычал он, — ты не можешь причинить мне боль.

А потом он поцеловал меня, приподняв платье до талии. Я обхватила ногами его бедра, закрыв глаза, теряясь в его запахе и вкусе. Древесный дым и морская соль. Когда мы прервали поцелуй, мои глаза наполнились слезами.

— Я думала, — сказала я, мой голос был едва слышным шепотом. — Я думала, что ты…

— Я здесь, — сказал он тихо. — Я здесь, с тобой.

А потом он оказался обнаженным, голым под моими руками и ногами, и он снова поцеловал меня, его губы прижались к моим, его язык был настойчивым, властным. Я слегка сместилась, оседлав его и опустившись на его тело.

Я ахнула, когда он вошел в меня, и откинула голову назад. Над нашими головами танцуя, мерцали светлячки, сотни светлячков. Его руки обхватили мои бедра, когда я качнулась к нему. Светлячки чуть опустились, кружась вокруг нас над травой, их мерцание соответствовало нашим движениям, когда наши бедра сближались все быстрее и быстрее, тепло нарастало между нашими телами.

— Ах, женщина, — простонал Локи, зарываясь пальцами в мои волосы и притягивая мое лицо к своему. — Не надо так торопиться.

Я вздохнула и попыталась заставить себя замедлиться, наслаждаясь ощущением его груди. Мои ноги обхватили его. Его кожа все еще была прохладной под руками, хотя мне был виден блеск пота на его высоких скулах и гладком лбу. Его руки скользнули еще выше под мое платье, чтобы обхватить грудь, сжимая соски.

— О, это нечестно! — воскликнула я, прижимаясь к нему бедрами, и волны удовольствия захлестнули меня.

— Не двигайся, — прорычал он, хватая меня за бедра, заставляя замереть. Мир вращался вокруг нас, океан мерцающих, сверкающий огоньков.

Я вздохнула и зарылась лицом в его волосы, слизывая пот с его шеи. Он ахнул и выгнулся подо мной, заполняя меня так быстро, что я вскрикнула. Я снова наклонилась, облизывая его ключицу, соски. Его руки двигались вверх по моей спине, а бедра вдалбливались в меня. Его дыхание стало быстрым и неглубоким, а глаза закатились.

— Не будь… таким… резким, — прорычала я, и он засмеялся, запрокинув голову и напрягая шею.

Затем он схватил меня за руки и вошел в меня так быстро, что мир закружился. Я открыла глаза и почувствовала его мягкий плащ на своей спине, увидела мерцающих светлячков над головой. Его волосы и глаза казались дикими, когда он прижимал меня к земле за запястья. Его бедра уютно устроились между моих ног.

— О, не останавливайся! — воскликнула я, и он снова рассмеялся диким смехом, которому не было места в мире смертных.

А потом над нами закружились светлячки, весь мир закружился, и я пыталась бороться с этим, но тонула, тонула в нем. Мир исчез, когда мое тело сдалось ему, ноги цеплялись за него, а губы выкрикивали его имя снова и снова.

Надо мной Локи вскрикнул, когда его бедра отчаянно врезались в меня. А потом он рухнул на меня, голова упала на мою шею, он тяжело дышал. Я обхватила его руками, абсолютно истощенная.

— Ты всегда так спешишь, — прошептала я ему на ухо, и он снова засмеялся, скатываясь с меня.

— Женщина, ты невозможна, — сказал он, улыбаясь и проводя пальцем по моей щеке.

Я услышала еще один голос позади нас, и снова подпрыгнула, натягивая на себя плащ Локи.

— Может, пойдем в более уединенное место? — спросил он, беря меня за руку.

Я кивнула и моргнула…

… и вместе мы покинули мир смертных.

***

Я стояла голая в центре круглой, белой комнаты. Стены окон открывали вид на сверкающую гладь воды, поверхность которой мягко вздымалась волнами. Окна за моей спиной изгибались, встречаясь со стенами, вдоль которых стояли книжные шкафы. В центре комнаты располагалась огромная круглая кровать, покрытая белыми подушками.

— Тебе нравится? — Локи стоял позади меня и шептал мне на ухо.

— Невероятно, — сказала я, подходя к окну. Оно было открыто, и я чувствовала запах соли в воздухе. Значит, океан. Я не видела берега ни в одном направлении. Если бы я выпала из этих окон, подумала я, где бы оказалась?

— Это… Асгард? — спросила я, на самом деле не ожидая ответа.

Локи рассмеялся и покачал головой.

— Это нигде, — сказал он. — Это дыра в коре Мирового Древа.

Я подошла к книжным шкафам, разглядывая тома. Они были переплетены в мягкую, эластичную кожу разных цветов, с блестящими золотыми надписями.

— Что это за язык? — спросила я. — Похоже на норвежский, но руны изогнуты… — я провела пальцами по корешку толстой зеленой книги с кожаной обложкой, мягкой, как фланелевые простыни. Руны на корешке, казалось, замерцали. Я подскочила, отдергивая руку.

— У меня нет привычки приводить сюда смертных, — сказал Локи и затем снова оказался позади меня, обнимая за талию.

— Он тебе нравится? — внезапно спросил Локи.

— Кто? — Я все еще смотрела на толстую зеленую книгу, ожидая, не вспыхнут ли снова золотые руны. Я могла бы поклясться, что почти читаю их…

— Мужчина из ресторана, — сказал он.

— Какой?

Я повернулась и подпрыгнула. Марк стоял позади меня. Он был в том же белом галстуке, что и «У Чарли Троттера», с тем же красивым лицом и карими глазами.

Фигура Марка заговорила голосом Локи.

— Я могу быть тем, кого ты хочешь.

— О, нет, нет, — сказала я, размахивая рукой перед лицом. — О, фу, только не Марк!

Красивое лицо Марка исказилось и изменилось. А потом я уставилась на Дага МакИннеса, на его вьющиеся темные волосы и полные губы. На Дага, философа. Мою первую любовь.

— У тебя в квартире было несколько его фотографий… — сказал Даг голосом Локи.

— Нет, — сказала я, содрогнувшись. — Не надо, пожалуйста.

С легким мерцанием Даг исчез, снова став Локи. Он был одет в те же темные джинсы, что и в парке, но это будет ненадолго.

— Спасибо, — сказала я, распрямляя руки. Я и не заметила, что скрестила их на груди.

Локи поднял бровь, глядя на меня.

— На самом деле, — сказала я, шагнув ближе к нему, положа руку на его обнаженную грудь. — Ты… ты идеален. Я не хочу никого другого.

Локи протянул руку и накрыл мою ладонь своей. А потом он прижался своими губами к моим, и весь остальной мир исчез.

***

— Ты пялишься на книги, — сказал Локи.

Мы лежали вместе на круглой кровати, наши ноги переплелись, моя голова покоилась на его руке.

— Ну, конечно, — сказала я. — Я могла бы написать свою докторскую диссертацию только по одной из этих книг. Если бы могла прочесть ее.

— Ах да, диссертация, — сказал он, приподнимаясь на локте и улыбаясь мне. — И на чем же ты сосредоточена?

— Я изучаю… — я замолчала. Я изучаю тебя? Есть ли способ сказать это, чтобы не было так жутко? — Дохристианскую скандинавскую мифологию, — сказала я наконец.

Глаза Локи сверкнули.

— Так вот кто я такой? Миф?

Я вздохнула.

— Я не знаю, кто ты, — сказала я. — Все в моем мире говорят, что тебя не существует, и все же… — я села на кровати, глядя в открытое окно на залитую солнцем морскую гладь. В тишине белой комнаты я слышала, как волны под нами ударяются друг о друга, образуя и преобразовывая себя.

— Большую часть времени я просто думаю, что схожу с ума, — прошептала я, удивляясь собственной честности.

— Это язык Асов, — сказал Локи, садясь позади меня. — Книги. Они не на смертном языке. — Он наклонился, чтобы поцеловать меня в шею. — И ты не сумасшедшая, — прошептал он.

Я почувствовала что-то на своей шее и посмотрела вниз, чтобы увидеть маленький серебряный с золотом кулон, сверкающий между моих грудей, гладкий и прохладный.

— Что это такое? — спросила я.

Локи пожал плечами и перевел взгляд на книги.

— Доказательство, — сказал он.

***

Я проснулась в собственной постели, в своей квартире, прекрасным Чикагским утром. Серебряный с золотом кулон висел между моих грудей и холодил мне кожу.

Доказательство.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Шаги к получению докторской степени в Чикагском университете довольно просты: вначале надо сдать все необходимые курсовые работы, затем квалификационные экзамены, потом следует работа по написанию, и, наконец, защита диссертации. И если ты ее защитишь, то получишь докторскую степень следом за своим именем.

Просто, правда?

К началу моей второй осени в Чикаго я закончила курсовую работу и экзамены были назначены на май. Дебра сдала экзамены в прошлом году, поэтому я позвала ее выпить пива, чтобы задать несколько вопросов в начале квартала.

— Дашь советы по поводу экзаменов? — спросила я. Мы сидели в темной деревянной кабинке Университетского паба с кувшином Goose Island между нами.

— Ну, — сказала она, наливая себе стакан, — они проверяют тебя более чем по шестидесяти книгам. Полагаю, ты их уже прочитала?

Я молча кивнула. У меня был список, и я их все прочла. Достаточно кропотливо.

— Тебе нужно будет все старательно законспектировать, — сказала она. — Причем, начать надо было еще вчера. И получить некоторые дополнительные рекомендации и советы от профессора Лонкович. Кроме того, действенно позаниматься с кем-нибудь. Ты должна связаться со Стивом.

Стив был единственным человеком, который в этом году будет сдавать квалификационные экзамены по историческим религиям. Я подумала, что, скорее всего, узнаю его в толпе.

— Он будет на вечеринке в честь Хэллоуина, — сказала она. — Ты можешь закинуть удочки там.

— Отлично, — сказала я, стараясь не закатывать глаза.

— Да ладно тебе, Кэрол. Это же вечеринка. Будет весело.

— Не сомневаюсь, — сказала я. — Знаю, Лора с Вэнсом об этом позаботятся, ну, ты поняла. Будет крутая вечеринка.

Теперь Дебра закатила глаза.

— Неужели? Кэрол, когда ты в последний раз выходила?

Две ночи назад я была в нигде, подумала я, и мои щеки вспыхнули, когда я вспомнила Локи, прижавшего меня к книжным шкафам. Книги в кожаных переплетах мягко касались моей обнаженной кожи…

— Прошлой весной? — спросила Дебра. — Когда ты познакомилась с мистером секси… как там его зовут? Того парня в костюме?

— Марк, — сказала я рассеянно.

— Хммм, — сказала она, умудряясь выглядеть неодобрительно, когда допила пиво. — Ты серьезно должна побывать на вечеринке.

Я вздохнула, снова наполняя наши стаканы.

— Да. Уверена, что приятели Вэнса по бизнес-школе отлично проведут время.

Дебра проигнорировала мою иронию.

— О, еще кое-что, — сказала она, потянувшись за стаканом. — В какой-то момент все оказываются в реанимации.

— Прошу прощения?

— С экзаменами, — сказала она. — Например, за неделю до них. У меня были такие сильные головные боли, что я не могла ходить. А у Расула были боли в спине, и он нуждался в рецептурных миорелаксантах.

Я молча кивнула. Внезапно пиво перестало казаться таким привлекательным.

— Думаю, что у Ляна даже был полный психотический срыв… — сказала Дебра, глядя вдаль.

— У Ляна? — спросила я. Факультет был небольшим, и я думала, что знаю всех, но это имя звучало незнакомо.

— Он был еще до тебя, — сказала она. — Он не сдал экзамен.

Он не сдал. Так что это правда — некоторые студенты не сдают. Некоторые из нас попадают в отделение скорой помощи, сдают экзамены, а потом уходят с похлопыванием по спине со словами: «Спасибо за воспоминания!». Внезапно, посвящая свою жизнь изучению скандинавской мифологии, я почувствовала себя в чертовски азартной игре. Первые холодные завитки паники поселились глубоко в моем животе.

— Не волнуйся, — сказала Дебра, делая еще один глоток пива. — С тобой, наверное, все будет в порядке.

— Наверное, — пробормотала я.

М-да, хотелось бы, чтобы совет был немного более оптимистичным.

***

В моем классе было ужасно жарко. Стоял конец октября, но это был один из тех прекрасных дней, как летом на Среднем Западе. Солнце, сверкая в бирюзовом небе, пекло, словно стоял июль. Но древний радиатор лязгал и шипел, неумолимо подавая тепло. И окна не открывались. Может быть, это для того, чтобы студенты не выпрыгивали, подумала я, хотя никто из моих студентов не выглядел так, будто они были готовы к такой большой физической активности. Я подозревала, что, по крайней мере, двое из них спали, а от хорошенькой блондинки в первом ряду несло как от винокурни.

Моя первая четверть преподавания началась блестяще.

— Итак, одна из причин, из-за которой христианство укоренилось в германских регионах, — сказала я, — заключается в том, что оно приняло много местных традиций. Вам нравятся ваши боги и богини? Бум! Теперь они святые! Вы хотите сохранить свой святой колодец? Конечно! Мы поставим крест…

Я почувствовала что-то затылком, касание холодного воздуха.

Я подняла руку к шее и повернула голову. На линолеумном полу перед моим классом лежала тень.

— Извините, я на минутку, — сказала я ученикам, и они немного поерзали на своих местах, глядя друг на друга.

Локи стоял в коридоре, одетый в дорогой, обтягивающий черный костюм. Он наклонил голову и улыбнулся мне, его глаза медленно путешествовали по моему телу. Мои щеки горели, хотя я была одета только в черные штаны для йоги и топ.

— Смертная женщина, — прорычал он, наклоняясь к моему уху.

— Локи, я в середине урока, — прошептала я. Мое сердце заколотилось, и мне вдруг стало очень трудно сдержаться, чтобы не броситься в его объятия.

— Тогда увидимся вечером, — сказал он, и его теплое дыхание коснулось моей шеи.

— Конечно, — прошептала я. Хотя… — Черт. Сегодня у Лоры вечеринка. — Я погладила его по руке. — Просто приходи чуть позже.

Он отстранился, поднял бровь.

— Вечеринка?

— Да, это все из-за Хэллоуина. Слушай, я там надолго не задержусь. Я бы предпочла быть с тобой, но если я не пойду, Лора может расстроиться.

— Женщина, — сказал Локи, сверкая глазами, — ты все еще считаешь себя сумасшедшей?

Я колебалась.

Кулон, который он подарил мне, был прохладным и гладким на коже. На моем цветастом пляжном полотенце все еще были слабые пятна от его крови, и я сохранила одежду, которую он уничтожил в первую ночь, когда появился в моей квартире, хотя она больше не пахла древесным дымом и солеными брызгами. До сих пор…

Если бы мои ученики прямо сейчас выглянули бы за дверь, увидели бы они Локи Лаувейсона из Асов? Или они просто увидели бы Каролину Капелло, разговаривающую саму с собой?

— Иногда, — пробормотала я.

Локи поцеловал меня в макушку.

— Тогда сегодня вечером, — сказал он и пошел по коридору.

Я сделала несколько глубоких вдохов и вернулась в класс. Кто-нибудь видел мужчину, проходящего мимо этой двери? Хоть кто-нибудь?

— Есть вопросы? — спросила я, смутившись, что у меня перехватило дыхание.

Блондинка в первом ряду подняла руку.

— Вы уже закончили оценивать наши эссе? — спросила она.

***

Вечеринка в честь Хэллоуина. Да уж.

На мне была черная водолазка и пара пластиковых кошачьих ушей. Направляясь к винному магазину, я пыталась подсчитать абсолютный минимум времени, который я могла бы провести там, никого не обидев. Сорок пять минут, решила я. Сорока пяти минут должно хватить, чтобы поболтать с Лорой и Вэнсом, пообщаться со Стивом, выпить шесть банок пива и улизнуть. Тогда я могла бы прийти домой, открыть бутылку вина, зажечь свечи. Поставить музыку, что-то томное и сексуальное в качестве фона. Возможно, я надену красное платье. Возможно, я вообще ничего не надену.

Я улыбалась, распахивая дверь винного магазина, и схватила упаковку с шестью банками тыквенного эля. Пожалуйста, пусть там будет другой кассир, подумала я.

Не повезло. Это был тот самый дородный, лысый, татуированный парень, который час назад продал мне две бутылки «Зинфанделя». А потом, направившись к нему, по дороге я схватила бутылку дешевого шампанского и попросила его пробить мне товар.

— Еще и пиво, да? — Он улыбнулся, разглядывая упаковку из шести банок. Мои щеки горели.

— Я иду на вечеринку, — пробормотала я.

— Мяу! — сказал он, протягивая мне пакет.

Какого хрена?

Я уже почти добралась до квартиры Лоры и Вэнса, когда вспомнила, что на мне кошачьи уши. Клянусь, мне придется найти другой винный магазин, подумала я.

***

— Эй, это место выглядит атмосферно, — сказала я Лоре, неловко обнимая ее одной рукой, стараясь не уронить тыквенный эль.

Их квартира действительно выглядела великолепно. Они задрапировали всю мебель белыми простынями и накрыли лампы красной тканью. Десятки свечей и зеркал отражали мерцающий свет. Чаша для пунша булькала и дымилась из-за сухого льда.

Лора и Вэнс были одеты как король и королева. Она выглядела потрясающе в длинных бордовых и алых одеждах, с огромной пластиковой короной, которая, вероятно, весила около десяти фунтов.

— Вэнс отказался надевать колготки, — прошептала она мне. Я заглянула в гостиную и увидела Вэнса в короне, которая соответствовала короне Лоры, в тех же отглаженных брюках цвета хаки и рубашке на пуговицах, которые он всегда носил.

— Он все равно выглядит… царственно, — сказала я, и она рассмеялась.

Я посмотрела на группу друзей Вэнса по бизнес-школе, стоящих вокруг дивана. Все они выглядели чопорно официальными. Обе девушки были одеты как ангелы, и все мужчины были одеты точно так же, как Вэнс, за вычетом короны: отглаженные брюки, рубашки на пуговицах. Я не была уверена, были ли это костюмы или униформа.

Я нашла друзей, когда оставила эль на кухне. Дебра была одета в серую толстовку с ластами и шляпу с акульими плавниками. Она помахала мне плавником и подтолкнула к высокому, худому блондину в куртке пожарного. Он двигался так, будто в прошлом занимался спортом, словно был готов в любой момент что-то поймать.

— Это Стив, — сказала она.

— Привет, — сказала я, — нам нужно быть вместе.

Стив уставился на меня.

Точно. Надо представиться.

— Я Кэрол, — представилась я. — В этом году я тоже сдаю экзамены по истории религий.

— А, — сказал он, качая головой. — Вместе…

— …чтобы учиться, — закончила я. — Да. Прости. Я не очень ясно выразилась.

Я выдала Стиву одну банку тыквенного эля, пока мы обменивались электронными адресами и планировали встретиться за кофе на следующей неделе. Я проверила сотовый. Еще двадцать минут.

— Эй, ребята! — Лора вошла в кухню, внезапно очень веселая. Она говорила подозрительно, будто пыталась втянуть нас в остальную часть вечеринки. — Итак, милые костюмы.

Дебра крепко схватила меня за руку.

— Что за…?

— Ого, — сказала она, понизив голос до шепота. — Зацени.

Я проследила за ее взглядом до входной двери. Кто-то только что вошел, кто-то высокий, в узком, дорогом темном костюме. Его длинные рыжие волосы были зачесаны назад. В его глазах танцевали искорки веселья.

Локи.

— О боже, — сказала Лора. — Кто это?

Это он, подумала я, но не смогла заставить себя открыть рот. Это Локи.

И они могут видеть его.

Я застыла на кухне, когда Локи прошел через гостиную. Он пожал Вэнсу руку. И что-то пробормотал ребятам из бизнес-школы, сидевшим вокруг дивана, и они все рассмеялись. А потом он встал в дверях кухни и улыбнулся мне.

— Привееет, — сказала Лора, протягивая руку. — Кажется, мы не встречались?

Локи взял ее руку и поднес к губам.

— Я Лукас, — сказал он. — Очень приятно познакомиться с тобой, Лора.

Она хихикнула. Я никогда раньше не слышала такого хихиканья от Лоры.

— А в кого ты нарядился? — спросила Дебра, наклоняя шляпу с акульими плавниками, указывая на его костюм.

— В себя, реального, — сказал он, и его сверкающие глаза встретились с моими.

***

Мы с Локи вернулись в мою квартиру рано утром следующего дня, когда небо из черного стало серым, и вечеринка наконец-то стала закругляться.

— Спасибо, — сказала я. — Спасибо тебе. Спасибо.

Я споткнулась о тротуар и стала падать на Локи. Он повернулся, чтобы удержать меня, и его глаза дико сверкнули при свете фар проезжающей мимо машины, осветив его бледно лицо.

— Это была веселая вечеринка? — спросил он.

Я рассмеялась. Было приятно оказаться в его объятиях.

— Это была… — я сделала паузу. — Это была вечеринка. Тусовка, по которой будут судить все другие тусовки, и решать, что они не дотягивают.

Он засмеялся и притянул меня к своим губам. Во рту у него все еще был дымный и густой привкус односолодового скотча, который мы пили.

— Честно, — сказала я, — не понимаю, как ты заставил всех играть в стриптиз-пинг. На крыше. А потом Дебра и тот парень заперлись в шкафу…

— Тебе понравилось, смертная женщина?

Я улыбнулась ему, черты его лица были мягкими в желтом свете уличных фонарей.

— Да, — сказал я. — Но это не так…

Он притянул меня к себе и снова поцеловал, и я потеряла дар речи. Не за это я тебя благодарю, подумала я. Спасибо, что доказал мне, что я не сумасшедшая.

Спасибо, что ты настоящий.

***

Лора удивила меня в воскресенье утром, оказавшись в «Верхних Землях».

— Как ты, хм, себя чувствуешь? — спросила я, когда принесла ей мокко к столу. Она выглядела ужасно, с темными кругами, похожими на синяки под глазами. Но она улыбалась.

Она рассмеялась и наклонилась ко мне через стол.

— Мы приготовили завтрак, — прошептала она. — Насколько это безумно? Вечеринка на Хэллоуин, и люди оставались достаточно долго, чтобы приготовить завтрак.

Я взглянула на Кару за прилавком. Она помахала мне рукой. Иди. Я села напротив Лоры, рядом с широким окном.

— Да, — сказала я, улыбаясь. — Это была потрясающая вечеринка.

— Итак, — сказала Лора, обхватив руками свою широкую белую кружку с кофе. — Лукас.

Вот почему ты здесь, подумала я. Мои щеки вспыхнули, и Лора подняла бровь.

— Вы двое были очень близки. На вечеринке. И ушли вместе.

— Да, — пробормотала я. — Вообще-то, я знала… Лукаса. До вечеринки.

— Ты его пригласила! — Лицо Лоры просветлело.

— Ну, я говорила ему о ней. Думаю, он сам себя пригласил. Он просто вроде как… появляется.

— Кэрол! Ты встречаешься с кем-то и даже не упомянула об этом?

— Это вроде как… — я заколебалась, яростно краснея. — Сложно.

— О боже, — сказала Лора. Она выглядела так, будто ей это очень нравилось. — Расскажи мне все.

Я помолчала.

— Он не… я имею в виду, он не… не совсем… живет… в Чикаго, — неловко пробормотала я.

Лора понизила голос до заговорщического шепота.

— Только не говори мне, что он женат!

Я открыла рот, а потом снова закрыла его. Легенды очень ясны. У всех у них есть жены. Один женат на Фригге. Тор женат на Сиф.

А Локи женат на Сигюн.

Я снова открыла рот, но ничего не сказала.

Лора засмеялась и прикрыла рот рукой.

— Кэрол! Я и понятия не имела, что ты такая испорченная!

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Мне здесь нравится, — сказала я.

Мы с Локи растянулись вместе на круглой кровати в нигде. Солнце сверкало на далеких волнах, окна были открыты для легкого ветерка. Я снова обвела взглядом комнату от открытых окон до изогнутых книжных полок. Мягкие кожаные переплеты на книгах были сделаны, чтобы их держали, золотые руны на корешках манили к себе. Локи повернулся ко мне и поцеловал в макушку. Его руки начали водить по изгибу моего бедра.

— Подожди минутку, — сказала я.

Я встала и подошла к книжному шкафу. Я могла поклясться, что увидела это снова: золотые руны на обороте огромного алого тома мерцали. Я провела кончиками пальцев по мягкой коже. Вот! Золотые буквы слились воедино, почти образовав что-то знакомое.

— Они изменились, — сказала я, поворачиваясь к Локи. — Буквы. Клянусь, они просто изменились.

Локи улыбнулся.

— Книги любят тебя, — сказал он. — Думаю, если бы ты пробыла здесь достаточно долго, то смогла бы прочитать их все.

— Но… — я снова повернулась к красной книге, нежно поглаживая ее корешок. Буквы снова замерцали, плавно перетекая под моими пальцами. Это была не кириллица… это был не норвежский язык…

Потом буквы застыли, и я смогла их прочесть.

«РАГНАРЁК»

— О!

Я отдернула руку. Я также могла прочесть название соседней книги: «ПРЕДСКАЗАННЫЕ СМЕРТИ АСОВ. СУМЕРКИ БОГОВ».

Я повернулась к Локи, моя рука дрожала.

— Они все о… Рагнарёк?

— О нет, — ответил Локи, все еще улыбаясь. — Большинство из них рецепты заварного крема.

Я сглотнула и попыталась улыбнуться. Наверное, я предпочту их, когда не смогу читать книги, подумала я, отходя от полки.

— Значит, Рагнарёк еще не случился? — спросила я.

— Нет, — сказал Локи, его голос внезапно стал серьезным. — Этого еще не случилось. Это разрушение всех девяти миров, как твоего, так и моего.

— Но если ты знаешь, когда это случится…

— Да! — сказал Локи, поднимаясь на ноги. — Да, именно так! Когда что-то предсказано, разве это нельзя предотвратить?

— Но как?

Локи развернулся на пятках лицом ко мне и улыбнулся, сложив пальцы вместе перед губами.

— Да, но как? — спросил он меня. — Как ты бы решила помешать случиться Рагнарёк, смертная женщина?

Я задумалась на мгновение, подходя к открытым окнам.

— Ну, мирный договор мог бы быть самым очевидным вариантом.

Локи покачал головой, все еще держа пальцы на губах.

— Вражда между Йотунами и Асами старше, чем цивилизации, — сказал он. — Единственное, что их когда-либо объединяло — это общий враг.

— Но если это означает уничтожение всего мира… и всех миров…

Локи пренебрежительно махнул рукой.

— Они идиоты, — выплюнул он. — Ты знаешь, чем они развлекаются в Вал-Холле Одина? Чтобы потешить себя?

— Они пируют всю ночь, — ответила я, пытаясь вспомнить точную формулировку. — И… — я закрыла глаза. Я могла представить себе отрывок из «Эдды», и я процитировала его по памяти:

— «Каждый день, одевшись, они надевают военную форму, выходят во двор и сражаются друг с другом. А когда приближается время обеда, они едут обратно в Вал-Холл и начинают пить».

— Фу, — сказал Локи, скорчив гримасу. — Достаточно близко. Можешь ли ты представить себе более идиотский способ проведения веков?

Я замолчала, когда до меня начала доходить вся тяжесть того, что он сказал.

Где-то там Вал-Холл был настоящим. Девять миров были реальны. Один был реален, он руководил теми, кто пал в битве и присоединился к нему в загробной жизни пиров и сражений. С тех пор как Лора и Вэнс устроили вечеринку в честь Хэллоуина, я старалась больше не размышлять о том, реален ли Локи, но почему-то мне это не приходило в голову…

— Нет идей? — спросил Локи, подняв бровь.

— Разве нет кого-нибудь, кто мог бы стать посредником в заключение мирного договора? — спросила я.

Локи рассмеялся, резким, горьким смехом.

— Ладно, — сказала я, махнув рукой. — Дай мне подумать. Легенды говорят о том, что происходит во время Рагнарёк, но не когда это происходит, верно? Так ты не знаешь, что его вызывает?

— Верно. Мы не знаем, что является спусковым крючком.

— Давай посмотрим. Он начинается с трех долгих зим. А потом отплывает корабль Трима, корабль Йотунов.

Локи кивнул.

— Корабль «Нагльфар»¹⁴.

— Его можно остановить? — спросила я, поворачиваясь к нему лицом. — «Нагльфар»? Можно ли его уничтожить?

Он улыбнулся мне.

— В последний раз я сражался на палубах этого несчастного корабля, — сказал он. — Мы уничтожаем его уже тысячу лет.

— Я помню твою последнюю битву, — сказала я, думая об окровавленных полотенцах в ванной.

Локи отвернулся от меня. На мгновение ему стало не по себе. Потом пол подо мной задрожал, и в комнате стало темно. За широкими окнами, за океаном послышался оглушительный грохот.

— Черт, — прошептал Локи, оказавшись рядом со мной. — Ты должна меня извинить.

Я повернулась к нему. Теперь он был облачен в полную кожаную броню, плащ развевался за спиной, и мне вдруг стало страшно.

— Будь осторожен, — прошептала я, потянувшись к его руке. — Вернись ко мне.

— Твоя забота… — он нахмурился, а затем повернулся ко мне, улыбаясь.

— Вообще-то трогательна, — сказал он, поднес мои пальцы к губам, нежно целуя их. — Так и будет… буду осторожен.

Затем он повернулся к окнам, выражение его лица стало свирепым…

… и я очутилась в своей пустой квартире.

***

Воскресный рассвет был серым и холодным, туман ледяного дождя скрывал улицу за моими окнами. Все утро, склонившись над письменным столом, я наблюдала, как на гладких ветвях платанов скапливается лед. Исследуя Сигюн. Жену Локи.

Она была прекрасна. Великолепна.

И она была богиней верности. Рада за нее.

Я продолжала читать, хотя знала эту историю наизусть. После того, как Локи обманом заставил Хёда¹⁵ убить Бальдра¹⁶ копьем из омелы, он и Сигюн были заключены под землю. Локи был связан под огромной змеей, которая капала яд ему в рот и глаза, а Сигюн ловила яд в миску. На этом история Сигюн заканчивалась. И конец истории Локи тоже, пока он не сбежал из своего заключения для финальной битвы. Из-за Рагнарёк.

Но Локи больше не связан под землей, подумала я и вздрогнула, вспомнив тонкие белые шрамы, расходящиеся от его глаз. Так где же Сигюн?

Я захлопнула книгу в отчаянии.

— Почему бы тебе просто не спросить его? — пробормотала я пустой комнате.

Я провела пальцами по волосам и прошептала:

— Эй, Локи, я только что читала «Эдду» и заметила, что это ты… женат.

Я застонала и закрыла лицо руками.

— Да ладно, Кэрол, — произнесла я. — Ты часами рассказывала о своей маме, когда в последний раз видела его. Просто скажи: Локи, ты бы сказал мне, если бы был женат, да?

Тьфу. Блин.

Я собрала книги и заметки и обратилась к чему-то менее удручающему: моим финансам. Моя работа на полставки в «Верхних Землях» и стипендия аспиранта едва покрывали счета, но я была готова переехать из своей дерьмовой однокомнатной квартиры во что-то, где могло поместиться больше, чем моя кровать, мой комод и один грустный маленький книжный шкаф — я уже складывала книги на полу. Дополнительные деньги, которые я заработала, обучая первокурсников, должны повлиять на это…

После часа работы с калькулятором, блокнотом клеточку и шестимесячными квитанциями я должна была признать, что дополнительные деньги от преподавания не никак не это не повлияли. Я все еще расплачивалась за чертову кровать и покрывала свою чертову кредитную карточку, и так будет всегда. Даже если я откажусь от интернета и мобильного телефона, я не смогу позволить себе более высокую арендную плату.

И мне удалось привести себя в чертовски плохое настроение. Чтение о красивой, верной жене Локи, а затем определение того, насколько сильно я облажалась с финансовой точки зрения, вероятно, не было лучшим способом провести воскресенье. Я зашнуровала кроссовки, решив сделать что-то продуктивное с тем, что осталось ото дня.

Это был ужасный день для бега. Тропинки вдоль берега озера были покрыты слоем льда, ледяной дождь промочил мою куртку за считанные секунды. Я смотрела, как темные облака скользят по озеру, как серый дождь льет простынями на бурлящую воду.

Следуя за изгибом мыса, я заметила одинокую фигуру, стоящую на тропинке. Нет, не совсем на тропинке — рядом с тропинкой, прислонившись к дереву. Под дождем. Как будто он кого-то ждал.

Мое сердце подпрыгнуло, когда меня осенило кого, и я побежала к нему.

— Привет, смертная женщина, — сказал Локи, улыбаясь мне, когда дождь лил по его лицу.

Я улыбнулась и замедлила шаг, переводя дыхание.

— Я вернулся, — сказал он. — Как ты и просила. — Он притянул меня к себе и прижался губами к моим губам. На вкус он был как дождь, холодный и дикий.

***

Я проснулась от звонка будильника, перевернулась на другой бок, чтобы его выключить, села на кровати и протерла глаза. В моей квартире пахло… хорошо. Тревожно хорошо.

— Завтрак? — спросил Локи.

Я моргнула, открыла глаза и увидела две тарелки на столе, наполненные фруктами и толстыми ломтями хлеба, и две дымящиеся кружки кофе.

— Ты приготовил завтрак? — спросила я.

— Я не готовил завтрак, — сказал он. — Я украл завтрак. Из Вал-Холла.

Я рассмеялась.

— Не думаю, что заслуживаю тебя, — сказала я.

— Совершенно верно, — сказал он. — Ты заслуживаешь самого лучшего.

Я почувствовала, что краснею, и потянулась к нему, но он подошел к столу и сел. Я натянула халат и присоединилась к нему.

— Что все это значит? — спросил он, убирая калькулятор с блокнотом, на котором я написала «квартира», а затем перечеркнула слово примерно пятьдесят раз.

Я была так рада, что убрала свои записи о Сигюн.

— Ничего такого.

— Квартира, — пробормотал он, пробегая пальцами по списку потенциальных расходов на аренду, который я составила, а затем вычеркнула один за другим.

— На самом деле, не обращай внимания, — сказала я, чувствуя, как мои щеки вспыхнули, когда я вытащила блокнот из его руки. — Смертные проблемы. Невероятно скучно.

Локи поднял бровь, глядя на меня.

— Если тебе нужны деньги… — сказал он, но я оборвала его, махнув рукой.

— Нет, — ответила я. — Серьезно. У меня есть план.

И у меня действительно был план. Что-то вроде того. Если бы я действительно хотела квартиру со стеной между кухонной раковиной и кроватью, я бы пошла в офис финансовой помощи и попросила бы… на коленях, если это необходимо, больше студенческих кредитов. Вот. Мой план был блестящим в своей простоте.

Локи потянулся через стол, чтобы взять клубнику с моей тарелки.

— Итак, — сказал он, его пальцы нежно прошлись по моей руке. — Сколько у нас времени сегодня утром?

Я вздрогнула от его прикосновения.

— Черт, — пробормотала я. — Немного. Я должна быть в кафе через час. И я преподаю после этого.

Локи драматично вздохнул. Он выглядел невероятно привлекательным в бледном свете раннего утра, мерцающем в его волосах.

— Знаешь, что, — сказала я, поставив кофе и схватив его за руку. — Забудь про завтрак.

В его глазах заплясали огоньки, когда он поднес мое запястье к своему рту.

— Час, — сказал он, его теплое дыхание коснулось моей кожи. — Что мы можем сделать за час?

Я снова вздрогнула, когда он поцеловал внутреннюю сторону моего запястья, скользнув языком по моей коже. Мое дыхание перехватило в горле. Он не должен был так сильно заводить меня, целуя мою руку, подумала я. Затем он встал и начал целовать мою шею, его прохладные губы посылали дрожь по всему моему телу.

— Ты хочешь перейти к…? — спросила я, но мой вопрос превратился в тихий стон, когда он распахнул халат и провел руками по изгибу моей талии.

— Абсолютно нет, — прошептал он мне в шею.

Он опустился передо мной на колени, целуя мою грудь, его язык скользил по моим соскам. Я ахнула и откинулась назад, ударившись о стол, сбросив стопку бумаг. Он поднял взгляд и улыбнулся мне.

— Ах, ты такой горячий, — выдохнула я.

Я наклонилась к нему, и он поцеловал меня, его губы прижались к моим, языком проникая внутрь меня. Его пальцы пробежали по внутренней стороне моих бедер, нежно прижимаясь к моему клитору, посылая волны удовольствия по телу. Мои бедра качнулись к его руке. Мое дыхание стало быстрым и неглубоким, когда он отстранился.

— Пойдем в кровать, — выдохнула я, протягивая к нему руки.

— О, давай не будем, — сказал он, лукаво улыбаясь.

А потом его голова оказалась у меня между ног. Меня накрыл прилив жара, когда его язык вошел в меня, танцуя на моем клиторе, целуя и посасывая, пока комната не закружилась. Я провела руками по его волосам, мои бедра покачивались, когда он двигался внутри меня, мое тело дрожало. Я закрыла глаза. Это было так хорошо, это всегда было так хорошо, так чертовски удивительно хорошо…

Я громко выкрикнула его имя в его губы, когда кончила, по всему моему телу пробежала дрожь.

Я медленно открыла глаза, когда мой разум вернулся к реальности. Локи сидел на коленях передо мной, и я уставилась на него. Он выглядел так чертовски великолепно в солнечном свете.

— Ух, ты, — выдохнула я.

Он встал и начал целовать мою шею, нежно проводя руками по моей груди. Я повернулась к его рту, приоткрыв ему губы. Я почувствовала вкус себя, когда наши губы встретились.

— Смертная женщина, — прошептал он, обхватив ладонью мою грудь, — я все еще желаю тебя.

Я взглянула на часы над микроволновкой.

— Да, — выдохнула я. — Да, у нас еще есть время.

Он схватил меня за талию, поднял и понес к кровати. Я раздвинула ноги, и тогда он оказался внутри меня, наполняя меня, имея меня, чувствуясь так хорошо, так невероятно хорошо, что я стонала и хныкала, выдавая тихие, животные звуки удовольствия и тоски. Я прислонилась к стене и выгнула спину, загоняя его глубже, когда его толчки стали менее ритмичными, более неистовыми.

А потом его тело содрогнулось, когда он закричал, его руки крепко обхватили мои бедра. Он рухнул рядом со мной, и мы лежали вместе, тяжело дыша, наши ноги переплелись. Я потянулась к его руке, переплела свои пальцы с его.

— Женщина, — сказал он, садясь и глядя на меня. — Ты опоздаешь.

Я улыбнулась. Солнце освещало его волосы, делая их похожими на огонь, словно они были сделаны из пламени, отбрасывая тонкие, танцующие тени на его полные губы, бледные щеки. Я могла бы смотреть на него весь день, подумала я.

— Я даже не думаю, что мои ноги все еще работают, — вздохнула я.

Он улыбнулся и поцеловал мне руку. Я оторвала от него взгляд и заставила себя встать и натянуть джинсы дрожащими руками. Я взглянула на часы…

— Черт, — пробормотала я. — Кафе в пятнадцати минутах ходьбы. Я действительно опаздываю. — Я вытащила первую рубашку из шкафа и схватила куртку. — Спасибо…

Локи прервал меня, обхватив руками и прижавшись своими губами к моим…

…и неожиданно стало очень холодно. Я открыла глаза. Мы оказались снаружи. Я моргнула и повернулась, чтобы увидеть окна кофейни «Верхние Земли». Внутри горел свет, и я слышала, как К. Д. Лэнг поет о Северном Онтарио, пока Кара раскладывала выпечку на витрине.

— Спасибо, — сказала я, слегка задыхаясь. — Это было… мило. С твоей стороны.

Локи пожал плечами и снова мягко поцеловал меня, прежде чем повернулся и пошел прочь по холодному чикагскому тротуару. Я глубоко вздохнула и толкнула дверь кафе, колокольчик над дверью звякнул, когда я вошла. Кара смотрела в окно, уставившись на то место, где мы с Локи целовались.

— Эм, доброе утро, — сказала я, мои щеки вспыхнули.

— Не знала, что у тебя есть парень, — сказала она.

Я засмеялась, сбрасывая куртку.

— О, нет, я имею в виду, что это не так. Мы просто… — я заметила выражение лица Кары, которое говорило, что она чертовски уверена, что я совершенно безумна, и заткнулась.

Прошло два часа, прежде чем я поняла, что моя рубашка вывернута наизнанку.

***

Когда я добрался до дома, уже стемнело. Я открыла дверь и заморгала от мягкого, серого света. Похоже, мой стол был покрыт стопкой… кирпичей? Я потерла глаза. Кирпичи не двигались. Я включила свет и подошла к столу.

Это были деньги.

Мой стол был завален стопками стодолларовых банкнот, аккуратно сложенных и перевязанных. Блокнот в клетку небрежно лежал поверх стопок, открытый на листе, где я написала «квартира».

Я закрыла лицо руками и заплакала.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Деньги изменили все.

Я пересчитала их, потом пересчитала еще раз и дрожащими руками принялась перебирать свои счета. Этого было достаточно, чтобы оплатить все: кровать. кредитку. Студенческие кредиты. Этого было достаточно, чтобы оплатить все и даже больше. Я могла спокойно уволиться с работы в «Верхних Землях». Наконец-то я могла купить ноутбук. И смартфон.

И снять новую квартиру.

В то утро я пошла в банк и вручила кассиру небольшое состояние наличными.

— Я только что продала машину, — сказала я с непринужденностью, которую репетировала уже несколько часов.

Кассир даже не ответила. Она просто пересчитала купюры, протянула мне квитанцию и сказала:

— Следующий.

А потом я отправилась на поиски квартиры.

Сначала я осмотрела башни Гайд-парка, но в квартирах было холодно и неуютно. Затем я осмотрела апартаменты в Мейфэре, но арендная плата оказалась возмутительной, даже для того, кто только что нашел пачки стодолларовых купюр на столе. Наконец я отправилась к «Фламинго», элегантному, хотя и несколько крошащемуся, розовому кирпичному высотному зданию на берегу озера.

— Ну, у нас только что освободилась одна квартира, — сказал мне албанский суперинтендант, когда мы ехали на лифте на четырнадцатый этаж.

Мы вместе прошли по узкому коридору, и он отпер дверь. Квартира была наполнена солнечным светом. На полу лежал темно-розовый ковер, а окна выходили на озеро. Мне были видны деревья с голыми ветвями, стоявшие вдоль мыса, где Локи впервые показал мне светлячков. Белоснежные волны вздымались и вспенивали поверхность озера Мичиган. Ему бы здесь понравилось, подумала я.

— Я арендую ее, — сказала я.

Суперинтендант уставился на меня.

— Хотите осмотреть остальную часть квартиры, леди?

— Конечно, — сказала я, улыбаясь.

Спальня была темной и маленькой, хотя выглядела так, будто в ней могла бы поместиться моя огромная кровать, а в ванной стояла ванна на когтистых лапах, которая, вероятно, могла бы вместить двоих. Надо проверить, подумала я, проводя пальцами по прохладному фарфоровому ободку. Кухня была настолько мала, что я могла стоять посередине, раскинув руки, и касаться обеих стен, но мои кулинарные навыки были в значительной степени ограничены лапшой рамэн, поэтому я не возражала.

Я последовала за суперинтендантом вниз по лестнице и подписала бумаги, вручая ему огромную пачку стодолларовых купюр в качестве залога и арендную плату за первый месяц.

— Нам тут понравится, — сказала я.

Он уставился на меня.

— Мне… — пробормотала я. — Мне тут понравится.

— Ты учишься в Университете? — спросил он.

Я, молча, кивнула.

— Я так и думал, — сказал он, протягивая мне связку ключей. — Добро пожаловать во «Фламинго».

***

Я провела выходные, распаковывая и украшая свой новый дом в здании «Фламинго». Я запихнула оставшиеся деньги в коробку и спрятала ее в нижнем шкафу на кухне, за нетронутым блюдом, которое мама прислала мне на день рождения. А потом я отправилась по магазинам.

Я купила огромную, кованую винную полку, которая занимала почти всю кухонную стойку, и наполнила ее винами «Зинфандель» и «Пино», которые, как я знала, любил Локи. Я купила набор хрустальных бокалов для вина, длинных, изящных и чувственных, и оставила два из них на стойке.

Готово.

Я купила элегантный обеденный стол из вишневого дерева с изогнутыми ножками и набор фарфоровых тарелок, на которых были выгравированы маленькие серебряные светлячки. За столом могли разместиться четыре человека, может быть, даже пять или шесть, если бы мы прижались друг к другу. Теперь я могу устраивать вечеринки, говорила я себе. На самом деле, я так и сделаю. Я буду устраивать вечеринки.

Я купила для своего нового ноутбука специальный складной стол с удобным черным офисным стулом, принтер и деревянный картотечный шкаф. Я написала «ДИССЕРТАЦИЯ» на верхнем ящике и «ЭКЗАМЕНЫ» на нижнем, а затем провела целый день, упорядочивая свои заметки.

Для гостиной я купила мягкий кремовый диван с изогнутыми подлокотниками и льдисто-голубой ковер, а вдоль стен выстроились белые книжные шкафы. Только когда я закончила распаковывать книги, то поняла, что пытаюсь воссоздать нигде: стена окон, открывающаяся вид на воду, изгибалась, чтобы встретиться со стеной книг позади.

Позже на той неделе я шла домой мимо студенческой художественной выставки. Я вошла туда, прежде чем смогла остановиться, и купила огромную абстрактную картину, дикий вихревой хаос черного, алого и красного цвета, который напомнил мне доспехи Локи. Я повесила ее над кроватью и поставила на комод свечки.

— Все готово, — сказала я, отступая. Картина выглядела потрясающе в мерцающем свете свечей.

— Для встречи тебя, — сказала я, и мой голос эхом отозвался в пустой комнате.

Я снова прошлась по квартире, проводя руками по мягкому дивану, глядя в окно на мерцающие огни вдоль Лейк-Шор-драйв. Я зажгла свечи в гостиной и на обеденном столе. Их свет танцевал и мерцал на серебряных светлячках фарфора на столе. Я видела, как в темных окнах отражается свет свечей, а над ним — смутные очертания моего собственного отражения. Меня, стоящей в одиночестве в моей новой гостиной.

Вздохнув, я задула свечи и направилась в душ. Было уже поздно.

***

Когда я вышла из душа, в квартире было очень темно. Я пошарила вдоль стены спальни в поисках выключателя.

— Привет, смертная женщина, — сказал Локи.

Я улыбнулась и перестала искать выключатель, позволив полотенцу упасть к ногам.

— Ты нашел меня, — сказала я с легкой дрожью в голосе.

— Ты пыталась спрятаться? — удивленно спросил он.

Свечи вспыхнули, и я увидела его улыбку. Я вздохнула и потянулась к нему, обхватывая его руками, вдыхая его запах. Мы стояли вместе в тишине, звуки уличного движения и волны озера Мичиган были едва слышны через окна гостиной.

— Мне нравится это место, — сказал он, наклоняясь, чтобы коснуться моих щек своими мягкими губами.

Я хотела поблагодарить его. Я хотела объяснить, как создавала каждую частичку квартиры с ним в голове, задаваясь вопросом, будет ли диван чувствоваться мягким на его обнаженной коже, представляя его улыбающимся светлячкам на фарфоре.

Я приоткрыла губы и поцеловала его.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Я игнорировала урчащий живот, пока он не заболел, а затем я игнорировала его еще немного. Экзамены начнутся через неделю, дата была обведена красным кружком на историческом Чикагском календаре, прикрепленном большой кнопкой над моим столом. Одна. Неделя. А я все еще не понимала Иммануила Канта, немецкого философа семнадцатого века, чьи идеи, несомненно, будут огромной частью экзамена.

Передо мной были разложены все его книги — от «Основ метафизики морали» до «Критики чистого разума», включая экземпляр «Пролегомены» на оригинальном немецком языке. Плюс огромная стопка заметок. Но перед глазами все начало расплываться, и идеи, которые имели смысл несколько часов назад, разваливались. Одна неделя, подумала я, закусив губу. Семь. Дней. Я оттолкнулась от стола и встала. Может быть, пришло время сделать перерыв.

Мир внезапно потускнел по краям. У меня было достаточно времени, чтобы задаться вопросом, почему моя кухня становится такой маленькой, прежде чем я потеряла сознание.

Я очнулась лежа лицом вниз на полу в гостиной. Чья-то рука легла мне на плечо и перевернула на спину.

— Привет, — сказала я, улыбаясь, когда голубые глаза и высокие скулы Локи сфокусировались. Он выглядел расстроенным.

— Смертная женщина, — нахмурился он, — когда ты в последний раз ела?

— Просто, эм, — я попыталась вспомнить, заставляя себя сесть, — этим утром? Кажется, я съела… немного миндаля?

Локи покачал головой.

— Пошли, — сказал он, потянувшись ко мне.

— О нет, — сказала я, отталкивая его руку. — Я еще не закончила. У меня всего семь дней, и я не понимаю Канта!

— О, замолкни, — сказал он, обнимая меня за плечи…

… а потом мы оказались в нигде, и там нас ждал столик.

Я была слишком голодна и устала, чтобы продолжать протестовать, поэтому села за стол и положила себе бутерброд с огурцом, а затем рогалик с копченым лососем. Локи налил мне в стакан что-то темно-красное. Это было сладким и искрящимся, а вкус был изумительным.

— Спасибо, — неохотно сказала я, когда желудок перестал урчать, и уровень сахара в крови медленно вернулся к чему-то похожему на норму.

— Ты хочешь, чтобы я вмешался? — спросил он. — Я мог бы сделать так, чтобы экзаменаторы поверили, что твои ответы — самое блестящее изложение, которое они когда-либо слышали.

— О боже, нет, — сказала я, чуть не поперхнувшись соком. — Нет, нет, не смей. Это ничего не будет значить, если я не сделаю этого сама.

Локи улыбнулся мне.

— Как хочешь.

Я смотрела в окно на мягкое, освещенное солнцем море. Я вдруг почувствовала себя очень усталой.

— Итак, — сказал Локи, — что ты не понимаешь у Канта?

Я подняла бровь, глядя на него.

— Ты читал Канта?

Он рассмеялся.

— Дорогая моя, за кого ты меня принимаешь?

Отлично, подумала я. Я выведу тебя на чистую воду.

— «Категорический императив», — ответила я.

— Какую формулировку? — спросил он, улыбаясь. — Тебе известно, что Кант предложил три разных варианта?

Он не блефует, подумала я и попыталась спрятать улыбку за очередным бутербродом с огурцом.

— Все, — сказала я. — Расскажи мне все.

К тому времени, когда Локи обошел вокруг стола, поднял меня и отнес к кровати, я, наконец-то, поняла Канта.

***

Я проснулась посреди ночи, садясь в темноте.

— Мои экзамены! — ахнула я.

— Через четыре дня, — пробормотал Локи, не шевелясь. — Ложись спать, женщина.

Я сидела в темноте, пока мое бешеное сердцебиение не успокоилось, прислушиваясь к шуму волн за окном. Там было очень темно — такая темнота, где не было ни уличных фонарей, ни машин, ни сверкающей или пищащей электроники. За широкими открытыми окнами небо мерцало незнакомыми звездами. Нежные белые занавески наполнялись и трепетали на ветру с океана.

«Все уезжают на скорой перед экзаменами», — сказала мне Дебра. Я вздохнула. Думается, это лучше, чем скорая. Чувство паники, которое сжималось в моей груди с сентября, медленно начало покидать тело. Четыре дня до экзаменов, которые определят ход всей моей жизни. Мне следовало бы испугаться. Я должна была учиться.

Я легла рядом с Локи, наслаждаясь ароматом древесного дыма, слушая его мягкое, ритмичное дыхание. И я заснула.

***

Мои экзамены проходили в четверг и пятницу: два письменных экзамена в четверг, заключительный письменный экзамен и устный экзамен в пятницу. У меня было четыре часа на каждый экзамен, с тридцатиминутным перерывом между ними.

В четверг я проснулась в четыре утра, одна в своей постели. На один дезориентирующий момент мне показалось, что я снова в нигде, но голубое сияние моих ночных часов было совсем не похоже на звезды за окнами, а шум машин вдоль Лейк-Шор-драйв был совсем не похож на тихий шелест волн этого чужого океана.

Когда взошло солнце, я побежала вдоль мыса, стараясь не думать. А потом пришло время поесть, принять душ, одеться. Пешком пройтись до кампуса. Держать ответ.

Мои руки дрожали, когда я открыла ноутбук в экзаменационном классе. Стив сидел через два стола от меня, очень бледный, и я улыбнулась ему. Он отсалютовал мне, ударив себя в грудь и подняв руку.

— Идущие на смерть, приветствую вас, — сказал он.

— Очень обнадеживает, — сказал я. — Спасибо.

Затем нам задали наши вопросы, и класс наполнился звуком стука клавиш.

***

Мы со Стивом вместе покинули Свифт-Холл после нашего последнего экзамена, в пятницу вечером. Он положил руку мне на плечо у подножия лестницы.

— Кэрол, — сказал он, — мы идем прямо в паб. Не отправляйся в тюрьму, получи свои двести долларов¹⁷.

— Да, конечно, — сказала я.

Лора уже была в Университетском пабе с Вэнсом. Она выглядела измученной и потрясенной, и я поняла, что мы со Стивом, вероятно, тоже должны были выглядеть подобным образом. Дебра сидела за столом со своим парнем из бизнес-школы, и она приветствовала нас объятиями и свежим кувшином Blue Moon. Затем она вернулась к столу со стаканами текилы.

— Теперь, следуем традиции, — сказала она. — Один шот за каждый экзамен. Вот за утро четверга.

Мы схватили рюмки, чокнулись и опрокинули их, поморщившись, когда дешевая текила обожгла горло.

— Ура! — сказала Дебра, хлопая в ладоши. — Допивай пиво, а я выпью за день четверга!

Я покачала головой, горло все еще жгло от текилы.

— Фу, — сказала я, — только не…

— О, Боже мой! — пискнула Лора, ударив меня по руке. — Это же Лукас?

Я обернулась и увидела Локи. Он выглядел безупречно и нелепо неуместно в дорогом темно-зеленом костюме-тройке. Он шел через грязный подвальный паб, будто был его владельцем, не обращая внимания на взгляды, которые следовали за ним.

Он остановился у нашего столика.

— Могу я присоединиться к вам? — спросил он.

Дебра вскочила и обняла его, и я увидела, как на лице ее парня промелькнуло беспокойство.

— Лукас! — сказала Лора. — Понятия не имела, что ты в городе!

— Ни за что на свете не пропустил бы этого, — сказал Локи, придвигая стул к столу и садясь на него задом наперед. Его глаза встретились с моими, я улыбнулась и почувствовала, как кровь прилила к щекам.

— А теперь, — сказал он, вытаскивая бутылку шампанского и лукаво поблескивая глазами, — кажется, мы сегодня празднуем.

***

Мы выпили три бутылки шампанского в пабе, а потом Локи полез в карман и вытащил серебряный айфон. Я уставилась на него.

— Наша машина прибыла, — объявил он.

— У тебя айфон? — сказала я.

Он проигнорировал вопрос и встал, предлагая мне руку. Я приняла ее, и мы все вышли из темного подвала. Сверкающий черный лимузин ждал нас на улице. Локи подошел к нему и распахнул дверь.

Дебра завизжала, заталкивая своего парня в лимузин. Лора уставилась на меня с открытым ртом.

— Это по-настоящему? — спросила она.

— Не знаю, — честно призналась я и последовала за Деброй в тускло освещенный салон лимузина.

Я села рядом с Локи, прижавшись к нему всем телом. В серебряном ведерке со льдом ждали еще несколько бутылок шампанского.

— А теперь, — сказал Локи, выстреливая пробкой шампанского в открытое окно, когда лимузин с мурлыканьем тронулся с места, — мы должны прикончить это до следующей остановки.

Шампанское лилось, пузырилось и пенилось, когда он наполнял наши бокалы, и мы все смеялись.

— Лукас, — сказал Стив, поднимая бокал, — а ты классный.

— Ну, спасибо, Стив, — сказал Локи, поднимая бровь. — Угощайся.

***

Лимузин остановился в центре города, рядом с неоновой вывеской танцующего пламени, изогнувшегося и вращающегося на фоне неба. Из здания доносилась низкая, громкая музыка. Вход был перекрыт красными бархатными веревками и несколькими крупными мужчинами в черных костюмах, а очередь за веревками тянулась за угол.

Я повернулась, чтобы найти конец очереди, но Локи схватил меня за руку и что-то пробормотал одному из вышибал. Они отцепили красные веревки и отступили в сторону, пропуская нас.

— О боже, — сказала Лора, качая головой, когда мы вошли в ночной клуб.

Вэнс наклонился ко мне.

— Как именно ты познакомилась с Лукасом? — спросил он.

Но у меня не было времени ответить, потому что Локи тащил меня через клуб, через танцпол, в большую, отделанную красными панелями комнату с надписью VIP. На одном из низких, темных, освещенных свечами столиков в ожидании стояли шоты.

— По одному за каждый экзамен, верно? — спросил Локи сквозь музыку.

— За день четверга, — обрадовалась Дебра. Она передала стопки Стиву, Лоре и мне. — Давайте, — сказала она. — Это же традиция.

Мы улыбнулись друг другу и чокнулись рюмками. На этот раз это была не дешевая Университетская текила, горло не жгло. Я почувствовала, как жар от шота прошел по горлу, распространяясь по всему телу. А потом мир начал крениться.

***

— Фу, я не переношу эту песню, — крикнула мне Дебра.

Я остановилась, пытаясь прислушаться к музыке. Парень рядом со мной присел на корточки, стал вилять бедрами и вытянув руки перед собой со скрещенными запястьями.

Точно. Gangnam Style. Я протянула руки и скрестила запястья. Дебра показала мне язык.

— Я еще выпью, — крикнула Дебра. — Будешь?

Я показал ей два больших пальца, а затем повернулась, оглядывая толпу. Где же…

Локи стоял в темном углу. Не один.

Две женщины, с которыми он разговаривал, были до отупения привлекательны. На блондинке было короткое обтягивающее серебряное платье. Даже отсюда я могла сказать, что ее лицо было абсолютно идеальным. Рядом с ней была рыжеволосая девушка в обтягивающих джинсах с сексуальными черными каблуками и в чем-то похожим на бикини.

Я перестала танцевать и посмотрела на свой собственный наряд. Черные штаны для йоги и зеленый свитер. На мне свитер, подумала я. В ночном клубе.

Я самый несексуальный человек на свете.

Я застыла, когда блондинка засмеялась и положила руку на грудь Локи. Он мог бы получить их, подумала я, и мое сердце болезненно сжалось в груди. Здесь мог быть кто угодно. Я наблюдала, как костюм Локи замерцал, а затем он стал одет в свою кожаную броню, его черный плащ подметал пол позади него. Он потянулся к ее руке, снял ее со своей груди и отпустил. Затем он низко наклонился, сказал что-то, что заставило их обоих рассмеяться, и ушел.

К тому времени, как он нашел меня, на нем снова был костюм.

— Дорогая, — сказал он, целуя меня в шею.

В уголках моих глаз стояли слезы.

— И что ты со мной делаешь? — спросила я.

Он прижался своими губами к моим и поцеловал меня. Во рту у него был вкус шампанского. Мы долго целовались, обмениваясь вздохами, пока танцоры кружились и кружились вокруг нас. Я вздохнула, когда он отстранился.