Любовница по ошибке

Глава 19

Карета Бэя катила по подъездной аллее. Порывистый ветер пригибал высокую траву открытых полей. Впереди показался большой каменный дом, выходящий фасадом на серо-зеленое море. Грозовые тучи висели на горизонте, обещая продолжение плохой погоды, которая следовала за ними всю дорогу от Малого Иссопа. Редкие чахлые деревца торчали то тут, то там по обе стороны подъездной аллеи, но по большой части зеленое море травы встречалось с небом и океаном повсюду, куда хватало глаз. Шарлотта сделала глубокий вдох, наслаждаясь запахом соленого воздуха и дождя. Она дома впервые за десять лет, совсем не так далеко от того берега, где играла ребенком. Бэй пообещал ей плавание в море и катание на лодке, равно как и дни и ночи страстной любви.

Нет, не любви. Она не должна обманываться на этот счет. Не должна принимать их взаимную похоть за нечто большее. Да, похоть, и с этим ничего не поделаешь. Она словно забыла все советы и наставления, которые давала ей бедная матушка. «Нельзя… Неприлично… Не подобает…» Так много предложений начинала мама с этих слов! «Настоящая леди никогда…» Настоящая леди с бездумной несдержанностью никогда бы не отдавалась Бэю на постоялых дворах и в движущейся карете. Настоящая леди никогда бы не стояла коленями на подушке, лаская ртом плоть своего любовника. Настоящая леди никогда бы не приходила в экстаз от того, как он теряет самообладание. Настоящая леди не жаждала бы вкусить этой власти над ним. Шарлотта стыдилась того, с какой легкостью принимала каждый порок. Но как же приятно сбиться с пути, когда тебя ведет Бэй.

Она намеревалась сказать «нельзя», намеревалась сказать «нет». А вместо этого в вялом оцепенении смотрела, как Бэй при свете свечей укладывает ее вещи в саквояж. Он унес его прежде, чем в «Свинье и свистке» заперли двери. Он даже ни на минуту не сомневался в том, что сможет убедить ее поехать, коварный искуситель. На следующее утро она обнаружила, что стоит на пороге дома мистера Трамбулла и бормочет, что сестра снова вызвала ее в Лондон. Она проехала в почтовой карете три городка, прежде чем Бэй встретил ее во дворе трактира «Кузнечик». И хотя она не знала там ни души, все равно была под густой вуалью, как недавно овдовевшая матрона. Бэй почти сразу же вышвырнул в окно своей кареты и эту вуаль, и чепец под ней. А когда Шарлотта полезла в свой саквояж, то с раздражением обнаружила, что он каким-то образом избавился и от всех остальных ее чепцов. Но зато купил ей прелестную соломенную шляпку, сказав, что голубые ленточки такого же цвета, как ее глаза, поэтому она уже почти простила его.

Последний час он проявлял беспокойство, ерзал на сиденье, когда возница направлял карету по извилистой дороге вдоль скал, как будто тоже нервничал. Он говорил о своем доме с гордостью, и теперь Шарлотта увидела, что не без причины. Ее взору предстали многочисленные фронтоны и трубы якобинского фасада, изящные арочные окна. Высокая стена, увитая плющом и плетистыми розами, защищала бабушкин сад с восточной стороны дома. Где-то в багаже лежат черенки мистера Трамбулла. Бэй на каждой остановке аккуратно обертывал стебли во влажную вату.

Проезжая по длинной отмели, окруженной морем, они уже давно не встречали ни одного жилища. Бэй спрыгнул с высокого сиденья, чтобы отпереть ворота в конце подъездной аллеи. Карета проехала, затем Бэй снова запер ворота, «чтобы отбить охоту у какого-нибудь случайного визитера», как он сказал. Почему-то Шарлотта почувствовала себя в ловушке, не очень-то ей хотелось рисковать своей репутацией и бродить по имению. Примерно в миле отсюда они проезжали деревню, очень похожую на ту, в которой она выросла, с пивнушкой «Приют контрабандистов», само название которой говорило за себя. Правда, теперь, когда война закончилась, большинство свободных торговцев вынуждены были зарабатывать на жизнь честным трудом. Бэй во время поездки кратко изложил Шарлотте историю этой части дорсетского побережья.

Мальчишкой Бэй был очарован романтикой жизни контрабандистов, что его дед твердо пресек. Сам дом когда-то принадлежал видному семейству, которое на протяжении сотен лет занималось торговлей. Бэй из окна своей спальни часами мог наблюдать в дедушкину подзорную трубу за огнями на воде. Сейчас контрабандистов уже нет, но в его подвалах все еще имеется превосходный бренди. Он обещал Шарлотте маленькую рюмочку, как только их ноги ступят на плиточный пол Байяр-Корта.

В этой короткой поездке она чувствовала себя неважно, ее все время тошнило. Дороги были ухабистыми и грязными, а ненастная погода лишь усугубляла дело, вынуждая держать окна кареты плотно закрытыми. Она была заперта в душном воздухе кареты, хотя его запах — накрахмаленного белья, вишнево-лавровой воды и чувственности — был очень приятным. За последние две недели Шарлотта только один раз видела солнце, да и то провела часть того дня в объятиях Бэя за закрытыми шторами.

Сад к ее возвращению ужасно зарастет. Перед отъездом из Малого Иссопа она сунула деньги в артритную руку мистера Трамбулла, попросив нанять пару местных мальчишек для работы в их садах. Овощи и фрукты должны пойти бедным. Став богаче на шесть тысяч фунтов, она сможет заказать себе столько лакомств в «Фортнам и Мейсон», что хватит до конца жизни.

Шесть тысяч фунтов за тридцать дней. Двести фунтов за каждый день. Сумма немыслимая, но Бэй заверил, что для него это сущий пустяк. Судя, по дому, он баснословно богат. Шарлотта недоумевала, почему он пошел в армию. Как баронет и единственный сын, наверняка он мог остаться дома.

Но потом она вспомнила Анну и его незаконный брак. Бэй отправился на войну искать смерти. Шарлотта поежилась. Надо надеяться, что Анна теперь далеко, что ее тайные замыслы пресечены его преданными поверенными.

Они вынырнули из кареты под зонт, предоставленный верным мистером Фразьером. Миссис Келли приветливо и радостно улыбалась, когда они ступили на выложенный каменными плитами пол просторного холла. Очевидно, Шарлотта была прощена за свое прежнее поведение и теперь пользовалась благосклонностью экономки. Извинившись, Бэй почти тут же исчез с мистером Фразьером, предоставив Шарлотте осматривать дом без него.

Если на Джейн-стрит было мило, то отчий дом Бэя был в сотни раз величественнее и внушительнее. Резные дубовые панели покрывали стены. На первом этаже нигде не было никаких признаков художественной коллекции Бэя; наверняка она бы потрясла его старую бабушку. Миссис Келли сказала, что многие комнаты в доме все еще закрыты, они были закрыты, даже когда леди Байяр была еще жива, но все, что Шарлотта осмотрела, было изящным, со вкусом подобранным, сияющим и без единой пылинки. Немногочисленная челядь Бэя потрудилась на славу, подготавливая дом для того, что будет ее первым и последним медовым месяцем. Только вместо брачных обетов и обручального кольца она, покидая Байяр-Корт, будет иметь финансовую независимость и бесценное рубиновое ожерелье, которое Бэй все-таки заставил ее принять. Оно и сейчас было под ее серым платьем с высоким воротником.

Ожерелье было единственным, что он разрешал ей оставить на себе, когда они занимались любовью во время остановок в придорожных гостиницах. То, о чем он писал в своем письме, осуществилось, пусть и не с той сестрой, но все, что он предлагал, всегда выходило лучше обещанного, а Шарлотта порадовалась, что большая часть дома закрыта, ибо вряд ли сумела бы запомнить, что где, и не заблудиться. Миссис Келли слегка запыхалась, показывая ей гостиные, столовую, утреннюю комнату, комнату для завтрака, библиотеку и оранжерею — изысканное стеклянное сооружение, которое смотрело на огороженный стеной сад и свинцовое море. Сейчас зимний сад был пуст, и дождь беспрерывно стучал по стеклу. Шарлотта могла представить за окнами иней и снег, а внутри тропические растения, долетающие до самого потолка, но бабушка Бэя уже давно оставила свое увлечение.

Шарлотта и сама запыхалась, когда вошла в предназначенную ей спальню. Она была рада, что миссис Келли и Ирен не поселили ее в покои леди Байяр, которые все еще несли на себе отпечаток болезни. Нет, миссис Келли повела ее дальше по коридору.

Мы поместили вас рядышком с сэром Майклом. Он так и не переселился в дедушкины апартаменты, когда унаследовал дом. Не хотел тревожить старую бабушку.

— Возможно, переселится, когда снова женится, — тихо заметила Шарлотта.

Миссис Келли взглянула на нее с некоторым сочувствием. Дверь в покои Бэя была открыта. Комната, оклеенная синими обоями, казалась безошибочно мужской. Шарлотка не смогла побороть любопытства и шагнула через порог. Широкая кровать повернута лицом к освинцованным окнам, выходящим на море. Шарлотта тут же представила, как лежит на ней, а синий парчовый балдахин скрывает все те грешные вещи, которые Бэй с ней делает.

— Это его детская комната. Мистер Фразьер говорил, что его бабушка велела оформить ее по-новому, когда сэр Майкл вернулся с войны.

Шарлотта выглянула в окно.

— Бэй рассказывал мне, что наблюдал отсюда за контрабандистами.

— Очень может быть. Они вовсю промышляли на побережье. Моя сестра, бывало, присылала мне кружево, когда удавалось достать.

— Я плету кружево, миссис Келли. Возможно, у меня будет время сплести немножко и для вас. — На этот раз она специально взяла с собой нитки и коклюшки. Ничегонеделание действует ей на нервы.

— Ах, ну это было бы чудесно. Никогда не откажусь от ленточки кружева.

У Шарлотты еще будет предостаточно возможностей поводить носом среди вещей Бэя. Вслед за миссис Келли она спустилась на три ступеньки в другое крыло.

Кровать у него больше, зато вид из ее спальни оказался таким же великолепным. Словно невидимой рукой влекомая к окну, Шарлотта опустилась на мягкое сиденье в оконной нише, чтобы полюбоваться на ритмичную пляску белых «барашков» на воде. Шарлотта подумала, что вполне согласна хоть целый день сидеть вот так и смотреть на море.

Чары разрушила миссис Келли.

— Вам что-нибудь нужно, мисс Фэллон?

Шарлотта покачала головой. Позже она более тщательно рассмотрит свою комнату. Сейчас же единственное, чего ей хотелось, — это упиваться роскошью возвращения в Дорсет.

Ирен уже распаковала ее немудрящие пожитки. Миссис Келли посоветовала Шарлотте отдохнуть, а через час спуститься к чаю. Слишком взволнованная, чтобы спать, Шарлотта умылась и без помощи Ирен сняла свою дорожную одежду. Служанка — чудесная девушка, но Шарлотта уже так давно обходится без горничной, что привыкла все делать сама.

Она облачилась в очередное серое платье, но голова без привычного чепца старой девы казалась неестественно голой. Разумеется, ее соседи в Малом Иссопе думают, что она носит вдовий чепец. Она и в самом деле будет чувствовать себя вдовой, когда между ней и Бэем все закончится. У нее всего тридцать дней, чтобы насладиться этим браком понарошку.

Шарлотта вздохнула. То, что есть у них с Бэем сейчас, лучше, чем большинство браков. Люди часто женятся ради собственности и положения. Ради титулов и богатства. Если жена в состоянии без особого отвращения вытерпеть внимание своего мужа раз в неделю, то может считать, что ей повезло. Шарлотта же, напротив, не может дождаться, когда сорвет с себя платье и повалится с Бэем на его огромную кровать. Ей нравится разговаривать с ним, нравится любоваться его мужской красотой. Она понимает, почему Анна так решительно настроена заполучить его вновь. Он из тех мужчин, которых невозможно забыть.

Но забыть его придется, придется вернуться к реальности, в свой маленький домик.

Боже, да ведь теперь Шарлотта сможет позволить себе что-нибудь чуть пороскошнее. Дом с большим садом. Собственная оранжерея, где она будет плести свое кружево в тепле и сиянии солнца, в окружении цветущих растений. Ей, возможно, даже придется переехать из Малого Иссопа. Бэй обещал помочь ей хорошо вложить деньги, так, чтобы она могла увеличить свой капитал.

Но финансовый пузырь может лопнуть, и тогда она останется ни с чем, как ее родители. Она должна быть осторожной и осмотрительной, как со своими деньгами, так и с сердцем.

Шарлотта сняла рубиновое ожерелье и аккуратно завернула его в обшитый кружевом платок. Выйдя из комнаты, она пожалела, что не оставляла за собой след из хлебных мякишей, как Гензель и Гретель, чтобы найти обратную дорогу. Несколько раз свернув не туда, она наткнулась на миссис Келли, которая катила чайный столик в одну из гостиных на первом этаже. Огонь, пылающий в камине, разгонял сырость огромной комнаты. Бэй уже сидел в одном из двух вертящихся кресел в алькове. Незашторенные французские окна выходили на подстриженную лужайку со скамейкой. Дождевые капли скользили по стеклу, но ослепительная улыбка Бэя заменяла солнце. Он поднялся и поцеловал Шарлотте руку.

— Надеюсь, ты хорошо устроилась, и все пришлось тебе по вкусу?

— Да, конечно. — Ей пока не на что было жаловаться, разве что на отвратительную погоду, но с этим Бэй ничего не мог поделать. — Миссис Келли, благодарю вас. Все выглядит восхитительно вкусно. Я сама разолью чай.

Миссис Келли присовокупила даже стеклянную вазу с малиной, хотя Шарлотта не собиралась использовать ее, как в прошлый раз. По правде говоря, она была совсем не голодна.

— Извини, что оставил тебя одну и исчез. У меня были кое-какие дела с Фразьером. — Бэй проглотил сандвич и схватил еще один, как будто они не завтракали и довольно существенно не подкреплялись в середине дня.

— Как поживает мистер Фразьер? Сварлив, как всегда?

Бэй усмехнулся:

— Думающему скучно после всех недавних приключений.

— Не могу сказать то же самое о себе. Я предпочитаю тихо-мирно жить в деревне. Кстати, твой дом очень красивый. — Она из вежливости откусила маленький кусочек булочки.

— Все это заслуга моей бабушки. А это была ее любимая комната. В ясный день вид отсюда потрясающий. — Он зачерпнул ложку ягод, положил себе на тарелку и озорно вскинул бровь. Шарлотта сделала вид, что ничего не заметила.

— Могу себе представить. Даже сейчас он довольно величественный.

Ветер хлестал по кустам, вспенивал воду.

— Я и сам люблю хорошую бурю. Может, именно поэтому ты мне и нравишься. — Он нахально подмигнул ей.

— Да будет тебе известно, до встречи с тобой я была крайне сдержанная. Ты здорово умеешь провоцировать.

Он прожевал и проглотил ложку ягод, уж слишком наслаждаясь этим процессом. Язык его высунулся и облизал губы. Он был ярко-розовым. Шарлотта представила, как этот язык пробует на вкус ее.

— Да, мне это говорили. Посиди у меня на коленях, Шарли. У меня возникло желание спровоцировать тебя прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.

Шарлотта почувствовала, что вся краснеет. Пожалуй, надо сделать так, как он просит. Он ведь платит ей более чем достаточно. Она соскользнула со своего кресла к нему на колени. Его рука пробралась под юбки, под которыми не было ничего, поскольку он не упаковал не только чепцы, но и панталоны. Нет, ну злодей, как есть злодей!

— Ах!.. — счастливо вздохнул он, найдя ее бесстыдно доступной. Она откинулась назад, к нему на плечо, закрыла глаза. Не было ничего, кроме его рук и ее тела. Он крепко удерживал ее одной рукой, а другой делал несдержанной, свободной. Натянутой как струна — и в то же время расслабленной. Скоро она уже извивалась под его пальцами, желая большего.

Частью своего сознания она беспокоилась, не вернется ли миссис Келли за чайной тележкой, а другая часть трепетала под его умелыми ласками. Шарлотта балансировала на острие опасности и восторга. Бэй держал ее железной хваткой, словно боялся, что Шарли сбежит. Невозможно. Никакая сила не могла заставить ее отказаться от этой чувственной пытки. Все закончится слишком быстро, и она вернется в свой маленький домик, богатая и одинокая. Несчастная. Неприкаянная.

Шарлотта понимала, что счастье — это иллюзия, поэтому сосредоточилась на прикосновениях. Ей нужны прикосновения Бэя. Везде. Прямо сейчас. Она принялась целовать пахнущие малиной губы. Рот его присоединился к пальцам, чтобы смягчить ее тревоги и подарить блаженство. А когда Шарлотта подумала, что лучше уже просто быть не может, он подтолкнул ее с края скалы и поймал, чтобы она распалась на части в его руках.

Глаза ее были все еще закрыты, когда он сдвинул ее и завозился со своей ширинкой, удерживая реальность на расстоянии. Широкие ладони приподняли Шарлотту. Она ухватилась за ручки кресла, когда он опустил ее на себя, наполняя сзади. Она легко приняла его, ощущая каждый восхитительно пульсирующий дюйм внутри себя. Они оба затихли, дыхание Бэя резко вырывалось в агонии блаженства.

А потом Шарли завладела ситуацией. Оттолкнулась вверх, опираясь на ручки кресла, резко опустилась. Он погрузился в нее глубже, чем когда-либо, доставая до прежде запретных мест. Изысканнейшие ощущения омыли их обоих, как проливной дождь за окнами.

Соприкосновения. Примитивные, ничем несдерживаемые, неукротимые. Очищающие душу и подтверждающие, что ты воистину не один во вселенной.

Шарлотта чувствовала каждое покалывание медных волос на своей коже, каждый отпечаток кончиков пальцев, каждый судорожный вдох у себя на затылке.

Она едва не лишилась чувств от потрясающего великолепия всего этого, но хорошо, что не лишилась. Она не умеет красиво падать в обморок, хотя в этот раз Бэй, наверное, не дал бы ей упасть, удержал бы в своих руках. Они сейчас обнимали ее, помогая приподниматься и опускаться, повторяя ритм снова и снова, пока ей не стало казаться, что еще чуть-чуть, и она умрет от его прикосновений. Она присоединилась к нему в фейерверке ослепительных ощущений, таких же неистовых и бурных, как и волны, которые били о камни.

Его ладонь собственническим жестом легла ей на живот. Вся во власти сладкой истомы, Шарлотта прислонилась спиной к его тяжело вздымающейся груди. Губы его были у нее на шее, у ушка, нашептывая слова, смысла которых Шарлотта не понимала. Она вообще ничего не соображала. Бэй заставил ее совсем потерять голову. Они опять не предохранялись. Шарлотта играет в опасную игру, которую уже, вероятно, проиграла.

Но она не может сказать ему. Не скажет, что несколько недель назад — возможно, в ту самую первую ночь — они создали новую жизнь. Говорить еще слишком рано, но Шарлотта почти уверена.

Она не могла думать о ребенке как об ошибке, ибо жаждала материнства, даже если и отвергала своих немногочисленных поклонников, которые были у нее за эти годы. Разумеется, это означает, что ей придется продать домик и снова переехать в какую-нибудь другую часть страны, на этот раз как вдова, носящая ребенка своего покойного мужа. У нее большой опыт игры и притворства, хотя нет особого желания снова менять серые платья на черные.

У нее будет достаточно денег, и, видит Бог, в ней достаточно любви, чтобы вырастить ребенка. Она знает, что Бэй не оставит своего сына или дочь, но боязнь стать для него обузой, нахлебницей на следующие двадцать лет разрывала ей сердце. Ему нужно жениться на милой юной девушке и жить нормальной жизнью. А она не сможет стоять рядом и наблюдать за этим. Она должна исчезнуть.

Но быть может, она просто выдает желаемое за действительное?

Он провел пальцем по щеке, стирая слезинку, которую она не собиралась проливать.

— Прости, я был таким животным, Шарли. Это было слишком грубо?

— О нет. Это было бесподобно. — Она тихонько шмыгнула носом, а потом отпустила свой острый язычок. — Бесподобно, как всегда, хотя твоя голова раздуется до размеров воздушного шара, если я и дальше буду так расхваливать тебя.

Бэй усмехнулся:

— Мужчину перехвалить нельзя, любовь моя. Скажи что-нибудь еще.

— И не подумаю! — Она попыталась слезть с колен, но его руки держали ее как железные обручи, а плоть внутри ее дернулась с возрожденным интересом. — Отпусти же меня! Миссис Келли может вернуться в любой момент, — взмолилась Шарлотта.

— Сомневаюсь. Но если и вернется, то просто увидит тебя сидящей у меня на коленях. А спереди ты полностью прикрыта, к моему глубокому сожалению. Из-за спешки у меня не было времени уделить должное внимание твоей великолепной груди. Думаю, — пробормотал он, проводя губами по шее, отчего по коже побежали мурашки, — это надо исправить.

Его руки быстро справились с пуговицами. Он легко освободил одну грудь из лифа и наклонился, чтобы подразнить и пососать. Ощущения были одновременно и пыткой, и экстазом. Вдруг его губы прекратили свою сладкую пытку, и он снял Шарлотту с колен.

— Что… почему?

Он приложил палец к ее губам.

— Я хочу смотреть на тебя, Шарли. Хочу видеть твое прелестное лицо. — Бэй повел ее к мягкому дивану с горой подушек на нем. Если б не рука, поддерживающая ее за талию, ноги Шарлотты подкосились бы. Она была пьяна от желания. Бэй снял с нее платье и уложил на бархат, но Шарлотта была слишком охвачена страстью, чтобы возражать. А потом его темный пылающий взгляд затянул ее в водоворот неистовых эмоций, и ей стало все равно.

Что, во имя всего святого, с ним такое? Правда, его слуги прекрасно сознают и принимают тот факт, что он страстный мужчина. Они и глазом не моргнули, когда он поселил любовницу в доме на Джейн-стрит или когда бесстыдно волочился за бойкими вдовушками и спал с ними в своем городском доме. У его шеф-повара француза даже имелось стандартное меню для романтического ужина, которое никогда не менялось, несмотря на смену гостий Бэя.

Но чтобы заниматься любовью среди бела дня прямо в гостиной — такое бывало с ним редко. Очевидно, он не способен контролировать себя, когда дело касается Шарли. За какой-то час он гордо довел ее до оргазма столько раз, что и не счесть. Сейчас она лежала под ним, пылающая и теплая, и ее белая кожа разрумянилась, а тяжелая масса волос стекала по дивану до самого ковра. Он накрутил локон на пальцы и поднес к носу. От ее волос пахло апельсиновой кожурой и лимонами. Насколько ему известно, у нее нет дорогих духов, только какие-то брусочки мыла, которые она взяла с собой в дорогу. Мыло, которое она сделала сама, своими покрасневшими от работы руками.

По крайней мере, у нее есть целый месяц, чтобы отдохнуть от забот и тревог. Если это проклятое ненастье когда-нибудь прекратится и выглянет солнце, будут прогулки по берегу, пикники, катание под парусом. Его маленькая лодка спрятана в бухточке под скалами. Он уже сто лет не пользовался ею. Фразьер сказал, что она все еще годна для плавания. Но Бэй не хотел, чтобы что-то тревожило покой Шарли, тихо дышащей с ним рядом.

Глаза ее были закрыты, ресницы подрагивали. На них снова блестели слезы, но она не казалась несчастной. Отнюдь. Похоже, она плакала больше от радостного освобождения, чем от грусти. Вся эта тряска по грязи в наглухо закрытой душной карете стоила того, чтобы залучить Шарли сюда. Впрочем, нельзя сказать, чтобы поездка была такой уж тягостной, ибо Бэй делал все для ее комфорта. Ну, возможно, комфорт — не совсем подходящее слово. Удовлетворение было бы более точным. Он нашел Шарли податливой, гибкой и пылкой даже в тесноте кареты. Она исключительная любовница и стоит той астрономической суммы, которую он пообещал ей.

Он почувствовал угрызения совести из-за того, что прибег к такому подкупу. Ни одна здравомыслящая женщина, как бы она ни превозносила свою добродетель, не отказалась бы от такой суммы. Но какое-то время Бэй был уверен, что именно это она и сделает и даст ему от ворот поворот. В ее упорядоченном, несколько убогом мирке Малых Задворок не было места ни ему, ни его предложению. У нее есть гордость и характер. Но каким-то образом за чаем в тот понедельник он преодолел ее сопротивление и добился отсрочки. В тот вечер он воспользовался ее вялой расслабленностью после секса и уложил большую часть одежды в саквояж — унылые, бесцветные платья, которые ему следовало бы сжечь вместе с ее отвратительными чепцами. Ему хотелось одеть ее с ног до головы в новые наряды, но он рассудил, что все равно будет избавлять ее от одежды так часто, как только возможно. Месяц — не такой уж большой срок, можно потерпеть серые цвета и вдовий стиль ее гардероба.

Однако месяца может быть недостаточно, чтобы исчерпать свою страсть к ней. Бэй коснулся губами ее век, почувствовав вкус слез. Шарли прикусила пухлую нижнюю губу, словно удерживая себя от того, чтобы заговорить.

— Ты как, Шарли?

Она еще теснее прильнула к нему, устраиваясь поудобнее в его объятиях.

— Прекрасно.

Ее теплая ладошка лежала у него на сердце. Его кровь забурлила в ответ. Бархат спинки дивана и безупречного рта Шарли убаюкивали, но Бэй подумал, что им все же лучше встать и привести себя в порядок. Он даже не потрудился попросить миссис Келли запереть дверь гостиной, хотя и был уверен, что она не войдет без стука. Чай давно остыл, крошки от сандвичей подсыхали. Небо снаружи потемнело от грозовых туч, дождь колотил по стеклу, вспенивающийся океан ревел. Это не был обычный, теплый июньский день. Он отражал борьбу, которая шла у Бэя в душе.

Он быстро чмокнул Шарли в нос. Там была веснушка, которую он не замечал раньше, в иссиня-черные волосы прокрались еще несколько серебристых волосков. Он представил ее через двадцать лет, в одном из этих ее отвратительных чепцов, покрывающих жемчужно-белые локоны. Она будет стариться красиво, подумал он, мягкость ее женственного тела смягчит любые морщинки, которые дерзнут появиться. Интересно, где она будет через двадцать лет и с кем? Наверняка она собирается стать женой и матерью. То, что она прекрасная хозяйка, видно по ее маленькому аккуратному домику.

А где будет Бэй? Вероятно, здесь. Соблазны Лондона скоро перестанут манить его — уже не манят. В Байяр-Корте есть несколько проектов по усовершенствованию имения, которые он отложил, не желая беспокоить бабушку. Он знает, что сможет выгодно продать дом на Джейн-стрит. Выстроится целая очередь джентльменов, желающих приобрести один из дюжины домов. А если его сварливой малышки Шарли там не будет, то дом ему ни к чему, ибо нечего и думать о том, чтобы заменить ее кем-то другим.

Бэй сомневался, что ему удастся уговорить ее на каких бы то ни было условиях вернуться на Джейн-стрит. В конце концов, она и в самом деле раздражающе приличная и правильная, несмотря на неоспоримо греховное тело. Он надеялся, она не захочет посетить церковь — ее присутствие привлечет нежелательное внимание. Всем известно, что у него нет никаких родственниц. И у мужчины его класса не может быть «подруг», которые гостят без дуэньи. Даже если он выдаст ее за вдову армейского товарища, пойдут разговоры, и репутация Шарли окажется под угрозой. Чем меньше людей будут знать, что он вернулся, тем лучше.

— Ты что-то вдруг ужасно посерьезнел.

Глаза ее ярко блестели, но слезы высохли. Он улыбнулся, отгоняя прочь свои тревоги.

— Это все проклятая погода. Как я могу покатать тебя на лодке при луне, когда нас скорее всего, унесет прямиком во Францию?

— Ну, с погодой ничего не поделаешь. Но уверена, мы сможем найти другие развлечения. — Она игриво поерзала на нем. Это была та Шарли, которую он любит.

Он снова поцеловал ее, наслаждаясь неповторимым вкусом. Он мог бы целовать ее часами, но бой часов в холле напомнил о времени.

— Думаю, моя дорогая, нам надо помочь друг другу одеться, а потом помочь переодеться к обеду. Насколько я знаю миссис Келли, она наверняка готовит нам что-нибудь соблазнительное.

Она расслабленно вздохнула в его объятиях.

— Боюсь, меня не соблазнить. Едой, во всяком случае.

— Дерзкая девчонка. За чаем ты почти ничего не ела. Не вздумай отказывать себе в еде, чтобы похудеть. Мне нравятся твои женственные формы. — Он погладил рукой ее живот. Она округлая во всех нужных местах. Его никогда не привлекали тощие и костлявые дамочки.

Она хлопнула его по руке.

— Щекотно.

— Все удовольствие испортила, — шутливо проворчал он, затем со стоном сел и поднял Шарлотту. Ее соски заострились у него на груди. — Замерзла?

— Вообще-то сейчас лето. Как я могу замерзнуть? — Она потянулась за чулком на ковре. — Ты разбросал мои шпильки по всей комнате. Как же мне привести в порядок волосы, чтобы пройти мимо слуг?

— Ох, ты так вскружила мне голову, что я совсем забыл. Мы поднимемся по потайной лестнице, так что одеваться необязательно.

Шарлотта заморгала.

— Тут есть потайные лестницы? Ну и ну, не хватает только привидения.

— Ничего особенного. Но есть потайной ход, ведущий из этой комнаты в одну из спален наверху. — Он поднялся с дивана и взял их одежду в охапку.

— Я не пойду наверх голая.

— Ну хорошо. — Он бросил ей рубашку. — Наденьте это, мисс Чопорность. А теперь, если я смогу найти нужную панель…

— Бога ради, надень хотя бы брюки.

— Ты права. На лестнице могут быть пауки. — Он увидел, как она передернулась, и натянул штаны и сапоги. Она присела и обула туфли на босу ногу. — Этот дом очень старый, и он не всегда принадлежал моей семье. Мой дед купил его, когда разбогател, и сменил название.

— Это ведь к неудаче?

— Вполне может быть, но мой дед не верил в удачу, он верил в упорный труд. — Он прошел в угол и стал простукивать панели. Заинтересованная, Шарлотта подошла поближе.

— Ты ведь это серьезно, да? И что, дверь распахнется?

— Если мне улыбнется удача. Я уже давным-давно не пользовался этим ходом. Дом был построен семьей, которая вечно была не в ладах с церковью или законом. Отсюда и потайной ход. Есть еще ступеньки и ход, который ведет к морю. Отец показывал мне, когда я был мальчиком, но после его смерти бабушка строго-настрого запретила мне пользоваться им. Она боялась, что я сбегу.

— И ты слушался?

Бэй ухмыльнулся:

— Иногда. Думаю, последний раз я пользовался этим ходом еще в школьные годы. Было так весело пугать друзей, неожиданно выскочив посреди ночи, как черт из табакерки.

— Полагаю, ты был в простыне.

— Бывало и такое. А! — Он толкнул плечом, и узкая деревянная панель со скрипом открылась.

Шарлотта заглянула в пустоту.

— Темно.

— Зажечь свечу, или ты хочешь прошествовать перед слугами в одной рубашке и с распущенными волосами? Хотя, конечно, ты выглядишь весьма соблазнительно.

— Д-далеко нам идти?

— Да нет, всего несколько дюжин ступенек. Я буду держать тебя за руку и не дам упасть. — Он зажег свечу от пламени в камине и вставил в подсвечник. — Но тебе придется нести нашу одежду.

Шарлотта прижала к груди ком одежды. От холода кожа уже покрылась мурашками. Сейчас ничего так не хотелось, как горячую ванну и лучик солнца. Чего ей определенно не хочется, так это бродить по темному, заросшему паутиной коридору. Но Бэй крепко взял Шарли за руку и потянул наверх по стертым деревянным ступенькам. Она вскрикнула только один раз, когда что-то коснулось ее щеки.

— Тише, а то люди и правда поверят, что в доме водится привидение, — поддразнил Бэй. — Ну, вот мы и пришли.

Перед ними была настоящая дверь с настоящей ручкой. Бэй повернул ручку и ввел Шарли в комнату, мебель которой была закрыта пыльными чехлами. Шарлотта принюхалась и чихнула.

— Мыши, — сказала она.

— Без сомнения. Это крыло закрыто еще с того времени, как я ушел на войну. Мыши, наверное, уже превратились в крыс.

— Брр! — Шарлотта почувствовала, как невидимые зубы впиваются ей в лодыжку. В комнате был полумрак, ставни закрыты. Она подбежала к двери и выскочила в коридор. — В какую сторону?

— Направо.

Она почти бежала, а усмехающийся Бэй следовал за ней.

— Еще раз направо. Пришли.

Шарлотта оказалась у своей двери.

— Не будет ли слишком хлопотно для слуг, если я попрошу перед ужином ванну? — Она была убеждена, что целая армия пауков вьет у нее в волосах свою паутину.

— Моя дорогая, мы все к твоим услугам. Я позабочусь об этом. Завернись в свой дурацкий серый мешок, который ты называешь халатом, и терпеливо жди.

Шарлотта привстала на цыпочки и поцеловала его.

— Спасибо, Бэй. Жаль, что у меня нет ничего красивого, чтобы надеть к обеду.

— Будь моя воля, мы бы обедали нагишом в постели. Ты же знаешь, как я это люблю. — Он вскинул руку, останавливая ее протесты. — Но не сегодня. Сегодня мы будем паиньками. Не могу обещать этого на все время наших каникул.

Шарлотта захлопнула дверь перед его ухмыляющейся физиономией, схватила щетку и стала с остервенением раздирать спутавшиеся волосы. Все ее тело покалывало, ныло, пульсировало. И сегодня они еще будут заниматься любовью на огромной кровати Бэя.

Она достала из платяного шкафа халат и обхватила себя руками. Раскат грома напугал, но молния поразила ее уже давно.