Юлиан и Грейс помогли Селене собрать ее выставочное имущество и погрузить в джип, а затем отправились домой в гуще вечерних пробок.
– О чем ты думаешь? – спросила Грейс, остановившись на светофоре. Ей казалось, что Юлиан выглядит потерянным и словно заблудившимся между фантазией и реальностью.
– Сам не знаю, – ответил он после продолжительной паузы.
– Тогда, что чувствуешь?
– Ничего. Лучше расскажи, что такое сексопатолог.
Грейс рассмеялась:
– В каком-то смысле мы с тобой занимаемся одним делом – я помогаю людям, у которых трудности с личной жизнью, и прежде всего женщинам, которые боятся вступать во взаимоотношения с мужчинами или любят мужчин слишком уж навязчиво.
– Нимфоманкам?
Грейс кивнула.
– Да, они мне тоже встречались. А как насчет мужчин?
– С мужчинами все не так просто: они крайне неразговорчивы. Есть у меня несколько случаев боязни действия…
– А что это такое?
– Это то, чего у тебя и быть не может. Понимаешь, мужчины, которые боятся, что их партнерши станут смеяться над ними в постели.
– А, вот оно что.
– Есть еще парочка типов, которые любят хамить своим женам и подружкам. Еще двое хотят сменить пол…
– Неужели это возможно? – На лице Юлиана отразилось удивление.
– Да, конечно. – Грейс взмахнула рукой. – Приходится только удивляться, до каких высот дошла современная медицина.
Машина свернула к дому, но Юлиан не произнес больше ни слова, так что Грейс уже хотела включить радио. И тут он неожиданно заговорил:
– А почему ты помогаешь этим людям?
– Не знаю, – чуть растерянно сказала Грейс. – Наверное, это как-то связано с моим детством, когда я чувствовала себя совсем беззащитной. Мой папа был профессором истории, мама домохозяйкой. Родители любили меня, но я не умела общаться с другими детьми.
– Твоя мать была главной в доме?
Грейс рассмеялась:
– Нет, она просто сидела дома и выполняла женскую работу. На самом деле родители никогда не относились ко мне как к ребенку, так что когда я попадала в общество других детей, то не знала, как себя вести и что говорить. Мне становилось так страшно, что я начинала дрожать. В итоге папа отвел меня к психологу, и через какое-то время я пошла на поправку.
– Но не с мужчинами?
– Ну, это уже совсем другая история. – Грейс вздохнула. – Я была неуклюжим подростком, мальчишки в школе подходили ко мне только с одной целью – чтобы поиздеваться.
– Поиздеваться? Почему?
Грейс равнодушно пожала плечами. По крайней мере, теперь старые воспоминания не бередили ей душу и она уже давно успокоилась на этот счет.
– Потому что сиськи у меня не торчали в отличие от ушей. А еще у меня были веснушки.
– Что такое «сиськи»?
– Грудь. – Грейс тут же почувствовала его долгий томный взгляд на своей груди. Юлиан смотрел на нее так, словно она вообще была без одежды.
– У тебя вполне милая грудь.
– Ну спасибо. – Этот сомнительный комплимент, как ни странно, заставил сильнее биться ее сердце. – А что у тебя?
– У меня грудей нет.
Грейс расхохоталась:
– Я не это имела в виду, и ты это прекрасно знаешь. Каким ты был в детстве?
– Я уже говорил тебе.
Она бросила на него недовольный взгляд:
– Я серьезно.
– Ну, я дрался, ел, пил, занимался сексом и принимал ванны. Обычно все происходило именно в такой последовательности.
– Надеюсь, мы по-прежнему придерживаемся договоренности насчет интимных отношений?
Вместо ответа Юлиан с сомнением хмыкнул.
– Ладно, расскажи мне лучше, как ты первый раз пошел в бой. Что ты тогда чувствовал?
– Ровным счетом ничего.
– И ты даже не боялся?
– Чего?
– Ну, смерти, увечий…
– Нет.
Искренность и простота этого признания поразили ее.
– Но разве можно не бояться?
– Зачем бояться смерти, когда нет причин, чтобы жить?
Ошеломленная его словами, Грейс заставила себя переключить внимание на дорогу и заехать на стоянку перед домом. Решив отложить до лучших времен такую непростую, как выяснилось, беседу, она вышла из машины, открыла багажник и передала Юлиану извлеченные оттуда пакеты.
Когда они поднялись наверх, Грейс выдвинула верхний ящик комода и достала оттуда двое джинсов, затем расчистила место на полке.
– Итак. – Она засунула пустые пакеты в мусорную корзину рядом с чуланом. – Сегодня вечер пятницы. Чем бы нам заняться? Может, проведем тихий вечер дома или отправимся прогуляться по городу?
Юлиан прошелся горячим взглядом по ее телу, и Грейс бросило в жар.
– Ты знаешь ответ.
– Итак, один голос за то, чтобы поваляться в постели с докторшей, и один голос против. Есть еще предложения?
– Ну, тогда тихий вечер дома.
– Ладно. – Грейс подошла к тумбочке, на которой стоял телефон. – Я проверю сообщения на автоответчике, а потом мы с тобой поужинаем.
Юлиан стал укладывать в комод свои вещи, как вдруг услышал встревоженный голос Грейс:
– А он не сказал, что ему нужно? – Зрачки Грейс слегка расширились, она крепко вцепилась побелевшими пальцами в трубку. – Зачем вы дали ему этот номер? Пациенты не должны звонить мне домой. Соедините меня, пожалуйста, со старшим смены.
Юлиан подошел к ней и встал рядом.
– Что-то случилось?
Грейс прижала палец к губам.
– Хорошо, – сказал она после длительной паузы. – Я сменю номер. Спасибо. – Она положила трубку, потом села и встревоженно сдвинула брови.
– Ну, что ты молчишь?
Грейс потерла шею и раздраженно фыркнула:
– В службе сервиса приняли на работу новую служащую, и она дала мой домашний номер одному из пациентов. Это нарушение инструкции. И вообще он не совсем мой пациент – я бы такого никогда не взялась лечить. Доктор Дженкинз не такая разборчивая, но она уехала на прошлой неделе по своим личным делам, а нам с Бет пришлось поделить ее пациентов. И все равно я не хотела брать этого парня, но Бет по пятницам не работает, а он приходит только по средам и пятницам, потому что эти дни предусматривает его программа по досрочному освобождению. Сопровождающий офицер заверил меня, что никаких проблем не будет, так как этот пациент не представляет ни для кого угрозы, и все же…
У Юлиана разболелась голова от обилия новой информации и той скорости, с которой Грейс ее сообщала.
– Так в чем, собственно, проблема?
– Мне страшно. – Руки Грейс внезапно задрожали. – Он преследовал людей до того, как его засадили в психиатрическую клинику.
– Что значит «преследовал людей» и что такое «психиатрическая клиника»?
После того как Грейс подробно объяснила Юлиану, о чем идет речь, он заметно напрягся.
– Неужели вы позволяете таким людям находиться на свободе?
– Ну, мы помогаем им.
Юлиан был ошеломлен. Что это за мир такой, если люди в нем отказываются защищать своих женщин и детей от подобных типов?
– Там, откуда я родом, мы не подпускали таких даже близко. И уж совершенно точно мы не позволяли им свободно бродить по улицам.
– Что ж, добро пожаловать в двадцать первый век. – Грейс беспомощно развела руками, давая понять, что изменить что-либо не в ее власти. – Здесь у нас все немного иначе.
Юлиан безнадежно вздохнул. Он никак не мог понять этих людей и то, как они живут.
– Еще одно подтверждение того, что мне здесь не место, – сказал он мрачно.
– Юлиан…
– Нет, подожди. Допустим, мы разрушим проклятие, и что хорошего мне это принесет? Что, по-твоему, я буду здесь делать? Я не умею читать на вашем языке, не умею водить ваши машины и не умею работать. Здесь слишком много того, чего я не понимаю.
Грейс покачала головой:
– Ты просто подавлен всем этим, но потихоньку, шаг за шагом, мы справимся. Я научу тебя читать и водить машину, а что до работы… Ты ведь многое умеешь делать.
– Например?
– Ну, не знаю. Что ты делал в Македонии, кроме того, что воевал?
– Я был командиром, Грейс. Все, что я умею, – это вести в бой древние армии. Это все.
Грейс осторожно прикоснулась к лицу Юлиана и заглянула в его глаза:
– Не смей сдаваться. Ты говорил, что не боялся идти в битву. Так чего же ты боишься сейчас?
– Не знаю, но отчего-то мне страшно.
Странно. Похоже, что-то случилось. Грейс задумалась и уже через мгновение поняла, что именно. Юлиан пустил ее внутрь, под скорлупу своей сущности. Еще не к самому сердцу, но она уже видела по его глазам, что теперь он уязвим и нуждается в поддержке.
– Я тебе помогу.
В его глазах тут же появилось сомнение.
– Почему?
– Разве мы не друзья? – Грейс погладила его щеку кончиками пальцев. – Ты сам сказал об этом Купидону.
– А ты слышала, что он ответил. Нет у меня никаких друзей.
– Теперь есть.
Юлиан наклонился и поцеловал Грейс в лоб, потом притянул ее к себе. Она слышала, как бешено бьется его сердце, слышала напряженное отрывистое дыхание, чувствовала сандаловый аромат его кожи. Это нежное объятие тронуло ее до глубины души.
– Хорошо, пусть так, – тихо сказал он. – Мы попробуем пройти через это. Только пообещай мне, что не позволишь мне сделать тебе больно. Если я пристегнусь наручниками к чему-нибудь, не освобождай меня ни под каким предлогом. Поклянись.
Грейс нахмурилась:
– Но…
– Поклянись!
– Ладно, если ты не можешь себя контролировать. Но и я хочу, чтобы ты тоже пообещал мне кое-что.
Юлиан вопросительно взглянул на Грейс с высоты своего роста:
– Что именно?
Грейс положила руки поверх его напряженных бицепсов.
– Пообещай, что ты не сдашься и обретешь свободу. Я хочу, чтобы ты бился до конца против проклятия.
Юлиан кивнул:
– Что ж, постараюсь.
– И ты обязательно победишь.
Он рассмеялся:
– У тебя оптимизм ребенка.
– Возможно, я немного похожа на Питера Пэна,[6] ну и что с того?
– Что еще за Питер?
– Пойдем со мной, мой македонский возлюбленный, я расскажу тебе сказку про Питера Пэна и его друзей.
– Так этот парень так и не повзрослел? – Похоже, Юлиан был крайне удивлен.
Грейс кивнула. Она была рада уже тому, что ее необычный гость без возражений принялся готовить салат по ее просьбе.
– Он вернулся на остров вместе с Тинкер Белл.
– Занятно.
Грейс окунула ложку в соус, зачерпнула горячую густую массу, поднесла ложку ко рту, подставив снизу руку, чтобы не накапать, подула и передала Юлиану на пробу.
– Ну, что скажешь? – Она с тревогой наблюдала за его реакцией.
– Божественно.
– Не пересолила?
– Нет, все отлично. – Юлиан протянул ей кусочек сыра и вдруг, воспользовавшись ситуацией, нагнулся и поцеловал ее в губы.
Боже, его язык надо бы отлить в бронзе! Чудеса, которые он им вытворяет, должны быть увековечены. А эти губы… Впрочем, Грейс решила не думать о губах, чтобы не лишиться чувств.
Когда Юлиан крепко прижал ее к себе, Грейс почувствовала выпуклость у него на джинсах. Боже, как ей хотелось, чтобы он пустил в ход все свои таланты ради нее!
Сможет ли она пережить эту сладкую ночь?
Грейс чувствовала, как напряглось тело Юлиана, а дыхание стало прерывистым. Он уже завелся, и Грейс испугалась, смогут ли они остановиться.
Как ни жаль ей было прерывать объятия, все же она высвободилась из его рук.
– Ты должен вести себя прилично, не забывай об этом.
Она видела, что Юлиан изо всех сил борется с собой.
– Это совсем не просто, учитывая, как чертовски хорошо ты сегодня выглядишь.
Грейс чуть не рассмеялась.
– Прости, я не привыкла к комплиментам. Самое лучше, что я слышала от мужчин, – это фраза Рика Глисдейла, который заехал забрать меня на выпускной бал. Он сказал: «Черт возьми, детка, ты вырядилась даже лучше, чем я надеялся».
Юлиан нахмурился:
– Меня беспокоят мужчины вашего времени. Похоже, они все откровенные идиоты!
Грейс поцеловала его в щеку и пошла доставать спагетти из духовки, но вспомнила о хлебе.
– Посмотри, как там наши булочки.
Юлиан подошел к плите и, присев на корточки, заглянул внутрь, а Грейс закусила губу, чтобы удержаться от соблазна наброситься на него прямо здесь.
– Как бы они не подгорели.
– Ладно, доставай их.
Взяв со стола полотенце, Юлиан стал вытаскивать противень из духовки, и вдруг до Грейс донесся его крик.
Оглянувшись, она увидела, что полотенце вспыхнуло.
– Скорее сюда, брось полотенце в раковину!
Ринувшись к раковине, Юлиан случайно задел горящим полотенцем пальцы Грейс, и ее кожа мгновенно покраснела.
– О Боже, я тебя обжег!
– Да уж, поджарил малость.
Юлиан поспешно взял ее за руку и осмотрел ожог.
– Прости, – сказал он и в следующее мгновение засунул ее пальцы себе в рот.
Грейс не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, пока Юлиан ласкал языком чувствительную кожу. К ее удивлению, вместо того чтобы ощутить боль от ожога, она испытывала лишь приятные ощущения.
– Ты всем так ожог лечишь? – прошептала она.
Юлиан улыбнулся и, открыв кран с холодной водой, быстро сунул руку Грейс под струю, потом протянул руку к цветку алоэ, стоявшему на подоконнике, и оторвал листок.
– Откуда ты знаешь про алоэ? – удивилась Грейс. Юлиан усмехнулся:
– Целебные свойства алоэ были известны задолго до моего рождения.
По спине Грейс побежали мурашки, когда он выдавил вязкий сок на обожженные пальцы.
– Так лучше?
Она кивнула.
Юлиан не отрывал взгляда от ее губ, словно ему не терпелось попробовать их на вкус.
– Пожалуй, лучше, если с плитой ты разберешься сама, – неуверенно сказал он.
– Да, ты прав, так будет лучше.
Грейс достала тарелки, после чего они с Юлианом перешли в гостиную, чтобы, сидя на полу рядом с диваном, посмотреть «Матрицу».
– Обожаю этот фильм, – сказала она, когда Юлиан, поставив тарелку на кофейный столик, сел рядом с ней.
– Ты всегда ешь на полу? – Он положил кусок хлеба в рот.
Грейс не могла оторвать взгляда от симфонии его движений. Ей нравилось даже то, как он ел.
Есть ли у него хоть одна некрасивая часть тела? Теперь она начала понимать, почему женщины, которые призывали его, обращались с ним так бесцеремонно.
Мысль запереть Юлиана на месяц в спальне нравилась ей все больше и больше.
К тому же у них и наручники есть…
– Видишь ли, – протянула она, пытаясь отвлечься от навязчивого образа его загорелой кожи на простыне в ее спальне, – у меня, конечно, есть стол, но я привыкла есть перед телевизором.
Юлиан накрутил спагетти на вилку.
– За тобой глаз да глаз нужен, – сказал он и впился в спагетти зубами.
Грейс пожала плечами:
– Я и сама справлюсь.
– Не скажи.
Она нахмурилась. Ей показалось, что Юлиан недооценивает ее как женщину.
– Каждому нужен тот, кто будет заботиться о нем, это верно, – прошептала она.
Юлиан уставился в телевизор, но при этом ел так, словно его обучали манерам за королевским столом.
– Покажи, как это у тебя получается, – попросила Грейс.
Юлиан удивленно посмотрел на нее:
– Ты о чем?
– Ну то, что ты делаешь с вилкой. Меня с ума это сводит. Мне никогда не удается накрутить спагетти на вилку до последнего кончика, и они торчат во все стороны.
Юлиан отпил вино из бокала и отставил его в сторону.
– Проще показать. – Он протиснулся между ней и диваном.
– Юлиан…
– Я всего лишь хочу дать тебе то, что ты сама попросила.
– Ну-ну, – протянула Грейс с сомнением в голосе.
Чувствуя мощь его тела, она ничего не могла с собой поделать; а когда он обнял ее могучими руками, у нее и вовсе все поплыло перед глазами.
Юлиан сел позади нее и вытянул вперед ноги. Когда он нагнулся, чтобы показать ей, что хотел, она почувствовала ягодицами его копье, и впервые это не испугало ее. Похоже, она начинала привыкать. Юлиан словно окутал ее своим сильным телом, и она почувствовала себя точно в защитном коконе, отчего на нее тут же нахлынули незнакомые эмоции, о существовании которых она раньше и не подозревала. Интересно, как он заставляет ее испытывать такое счастье и чувство безопасности? Если это и есть проклятие, то ему определенно нужно дать другое имя.
– Итак, – прошептал Юлиан, заставив Грейс задрожать, – теперь мы будем делать все вместе.
Он взял ее за руки, и вместе они подобрали с пола столовые приборы.
Ему пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы сосредоточиться на поставленной задаче и забыть на какое-то время о том, как невыносимо сильно он хочет заняться с Грейс любовью.
Их пальцы переплелись, и Юлиан почувствовал ее мягкую теплую кожу, отчего на него нахлынула новая волна отчаяния. Он хотел не только ее тело – ему надо было получить нечто большее.
Но об этом он даже думать не смел. Грейс для него недосягаема – Юлиан чувствовал это сердцем и душой. Что бы он ни делал, одно останется неизменным – он не достоин этой женщины.
Открыв глаза, он показал, как пользоваться ложкой, чтобы помочь себе накрутить спагетти на вилку.
– Видишь, это просто.
Грейс открыла рот, и Юлиан положил спагетти ей на язык, потом осторожно вытащил вилку. Его разум говорил, что нужно поскорее отодвинуться от нее, но он не мог. Как давно не было у него хорошей компании, не было друга…
Он просто не мог отпустить ее сейчас, не знал как, и поэтому стал кормить Грейс, а она опустила руки и полностью отдалась на милость Юлиана. Проглотив очередную порцию спагетти, она протянула руку и взяла хлеб, а потом скормила маленький кусочек Юлиану.
Он легонько укусил ее за пальцы, и Грейс улыбнулась, проводя ладонью по щеке Юлиана. Ей нравилось каждое движение его тела; каждая мышца была совершенством.
Пока она пила вино, Юлиан принялся за ее спагетти.
– Эй, это мое, – сказала она с притворным гневом.
Его небесно-голубые глаза сияли, когда он положил в ее открытый рот очередную порцию.
Грейс с наслаждением вонзила зубы в пропитанную соусом массу. Чтобы не терять времени даром, она подала Юлиану свой бокал с вином, и он стал пить из ее рук.
Она не рассчитала и пролила немного на его подбородок.
– Ой, прости! Я такая неуклюжая.
Чувствуя, как легкая щетина царапает кожу, Грейс стала вытирать его подборок пальцами.
Юлиан взял ее пальцы в ладонь и слизал с них вино.
Грейс застонала: она испытала невероятное удовольствие, пока он один за другим облизывал ее пальцы. Закончив с этим занятием, Юлиан поцеловал ее в губы. Это не был требовательно-властный поцелуй, к которому Грейс уже привыкла, но тихий и нежный поцелуй. Его губы прикасались к ней словно перышки – они дразнили, щекотали…
Наконец Юлиан оторвался от нее.
– Ты все еще голодна? – спросил он.
– Да, – выдохнула Грейс, имея в виду вовсе не еду, а истому во всем теле.
Они продолжали кормить друг друга и наслаждаться до конца фильма, и лишь в последней сцене Юлиан заинтересовался поединком.
– Ваше оружие просто восхитительно, – сказал он, не отрывая взгляда от экрана.
– Типичная мысль для полководца.
– Да? А тебе что больше всего нравится в этом сюжете?
– Аллегории.
Юлиан кивнул:
– Я вижу здесь много от Платона.
– Неужели ты слышал о Платоне? – удивилась Грейс.
– Я изучал его в молодости. Нас умудрялись учить разумному в промежутках между битьем.
Грейс уже мыла посуду, когда раздался телефонный звонок.
– Я сейчас вернусь. – Она прошла в гостиную и взяла трубку.
– Слава Богу, это ты.
Грейс застыла, услышав голос Родни Кармайкла.
– Здравствуйте, мистер Кармайкл, – сказала она холодно.
В эту минуту она готова была голыми руками задушить свою коллегу, Луанну Дженкинз, зато, что та уехала за город.
У нее была лишь одна встреча с Родни в минувшую среду, но этого оказалось достаточно, чтобы Грейс уже горела желанием нанять частного детектива, только бы побыстрее найти Луанну и вернуть ее домой. От одного голоса этого человека ее бросало в дрожь.
– Где ты была сегодня, Грейс? Надеюсь, ты не заболела? Может, принести тебе…
– Разве Лиза не перенесла нашу встречу?
– Перенесла, но я думал, мы можем…
– Послушайте, мистер Кармайкл, я не встречаюсь с пациентами у себя дома. Встретимся с вами, когда назначено, договорились? – Она бросила трубку.
– Грейс? – раздался за ее спиной голос Юлиана. Он озадаченно смотрел на нее, и ей, наверное, стало бы смешно, если бы не было так страшно. – С тобой все в порядке?
– Да, прости. Это звонил тот самый пациент, о котором я тебе рассказывала, Родни Кармайкл. Он меня напрягает.
– Напрягает?
– Ну да, заставляет нервничать. – Едва ли не впервые Грейс порадовалась тому, что Юлиан рядом с ней и ей не придется напрашиваться в гости к Селене и Биллу на все выходные.
– Пойдем. – Она выключила свет на кухне. – Теперь мы будем учиться читать по-английски.
Юлиан покачал головой:
– Ты никогда не сдаешься?
– Никогда.
– Тогда ладно. – Он двинулся вслед за ней. – Я согласен стать твоим учеником, но только при одном условии – ты наденешь свой новый пеньюар…
– Нет, нет и нет. Даже и не думай об этом.
– Разве ты не знаешь, что мне нужна муза, чтобы я начал учиться? А лучшая муза – это ты в…
Грейс заставила его замолчать, приложив палец к губам.
– Если я надену его, то едва ли ты научишься хоть чему-нибудь.
Юлиан легонько куснул ее за палец.
– Обещаю вести себя хорошо.
Грейс понимала, что это плохая затея, но все же позволила уговорить себя.
– Только не забудь про свое обещание, – бросила она через плечо и прошла в спальню.
Зайдя в огромную кладовку, которую много лет назад ее отец переделал в библиотеку, Грейс, порывшись на полках, отыскала «Питера Пэна», а Юлиан в это время нашел то, что так хотел увидеть на ней.
Они встретились посреди комнаты, после чего Грейс пошла в ванную и переоделась. Однако, посмотрев на себя в зеркало, она застыла от ужаса. Стоит Юлиану увидеть ее в этом, и он сбежит в ту же минуту.
Не в силах вынести разочарования от вида собственного тела, Грейс снова надела привычную домашнюю одежду и вернулась в комнату.
Взглянув на нее, Юлиан неодобрительно покачал головой:
– Ты почему все еще не выполнила уговор?
– Потому что я еще не сошла с ума. У меня не такое тело, от которого мужчины заводятся с пол-оборота.
– А ты что, мужчина?
– При чем тут это? Конечно, нет.
– Тогда откуда ты знаешь, что нам нравится?
– Но это же очевидно! Я вообще не уверена, что хоть кто-то видит во мне женщину.
Юлиан не спеша подошел к ней.
– Иди ко мне, – мягко потребовал он.
Когда Грейс неохотно подчинилась, он подвел ее к огромному, в человеческий рост, зеркалу.
– Скажи мне, что ты видишь?
– Тебя.
Юлиан улыбнулся ее отражению, потом попытался спрятаться за ее спиной, присев, чтобы не возвышаться над ней.
– Что ты видишь теперь?
– Человека, которому не мешало бы сбросить килограмм восемь – десять, а еще прикупить в косметическом отделе крем от веснушек.
Ответ Юлиану явно не понравился, и он обхватил ее за талию.
– Теперь позволь мне рассказать, что вижу я. – Он погладил ее по животу. – В первую очередь прекрасные, темные как ночь волосы, мягкие и густые. У тебя волосы, которые каждый мужчина хотел бы ощущать на своем торсе, а еще зарыться в них лицом и вдыхать их аромат.
Грейс задрожала.
– Идем дальше. У тебя лицо в форме сердца, с полными чувственными губами, которые не терпится поцеловать. Что до твоих веснушек, то они весьма привлекательны и придают особую прелесть твоему телу, которое совершенно бесподобно. – Юлиан развязал пояс и поморщился, увидев под ночной рубашкой розовую футболку.
Впрочем, это его, похоже, ничуть не обескуражило: не успела Грейс возразить, как он тут же стянул с нее ночную рубашку, и та упала к ее ногам. Затем он принялся снимать с нее футболку.
– Прекрати! – Грейс схватила его за руку, но тут их взгляды встретились в зеркале, и она замерла словно завороженная.
– Я хочу увидеть тебя всю, – сказал Юлиан тоном, по которому Грейс поняла, что отказа он не примет.
Он быстро стащил с нее футболку и провел ладонью по ее плоскому животу.
– У тебя чудесная грудь. – Юлиан выпрямился и теперь возвышался над ней, словно башня. – Она идеально подходит для мужской руки. – Он тут же взял в каждую руку по груди.
– О, Юлиан, – простонала Грейс; ее тело пылало. – Ты же обещал.
– Я веду себя вполне пристойно, – сказал он слегка осипшим голосом и, опустив руки, проскользнул под ее штанишки.
– У тебя прекрасное тело. – Он осторожно погладил ее лоно, потом поцеловал в шею, продолжая ласки внизу.
– О, Юлиан! – выкрикнула Грейс, понимая, что если не положить этому конец прямо сейчас, то потом они уже не остановятся.
– Тише, у меня все под контролем. – Юлиан проник пальцами в самое сокровенное место ее тела.
Грейс застонала, снедаемая огнем желания, когда Юлиан припал губами к ее губам долгим страстным поцелуем.
Потом он поднял ее на руки, не отрываясь от ее губ, и, перенеся на постель, устроился рядом, продолжая целовать.
Грейс вся горела от его прикосновений и от его удивительного запаха, а еще от того, что он лежал рядом с ней. Раздвинув ее бедра коленями, Юлиан лег поверх нее, не снимая одежды, и Грейс почувствовала, что ей нравится ощущать его вес и его эрекцию.
Словно под гипнозом она подалась бедрами ему навстречу.
– Вот так, вот так. – Юлиан продолжил массировать телом ее лоно. Грейс было так хорошо, что она поняла – будь он сейчас в ней, она уже достигла бы вершины наслаждения.
– Чувствуй, как я дотрагиваюсь до тебя. Чувствуй мое желание. Не сопротивляйся своим эмоциям.
Грейс снова застонала, когда Юлиан принялся целовать ее шею и грудь, покрывая их паутиной нежных прикосновений. Она исходила желанием, чувствуя, как он подвергает ее сладкой пытке, доставляя доселе незнакомое удовольствие.
Юлиан дрожал от напряжения – таких усилий ему стоило оставаться в одежде. Он так сильно хотел ее, что постепенно разум начал покидать его. С каждым взмахом ее бедер он хотел кричать в голос от нарастающего желания. Это была самая настоящая пытка.
Грейс погладила его по спине, а затем просунула руки в задние карманы джинсов и сжала ягодицы, что явно не облегчило Юлиану жизнь.
– О да, – промурлыкала она, когда он ускорил темп.
Голова Юлиана шла кругом. Ему хотелось оказаться внутри ее, и если он не может это сделать одним способом, то, именем всех храмов Афине, сделает другим.
Юлиан принялся целовать ее живот и спустился ниже, одновременно снимая нижнее белье.
Тело Грейс сотрясалось от предвкушения.
– Скорее, – только и смогла прошептать она.
Он раздвинул ее ноги шире, потом поднял ягодицы и подставил плечи под бедра.
Грейс распахнула глаза, когда он прикоснулся языком к сокровенному бутону, потом откинулась назад. Никогда еще она не испытывала ничего подобного. Снова и снова Юлиан творил такие чудеса языком, что она боялась навсегда лишиться дыхания.
Юлиан тоже наслаждался их интимной близостью; стоны Грейс будоражили его. Он чувствовал, как отвечает ее тело на каждое его прикосновение, и ему хотелось показать ей, чего именно она была лишена все эти годы. Когда Грейс выйдет из этой комнаты, она уже не сможет жить прежней жизнью.
– Юлиан! – ахнула Грейс, когда к языку присоединился палец, но он только ускорил движения, лаская ее, как никто никогда не ласкал.
Грейс думала, что лучше уже быть не может, и тут разразилась немыслимым, неописуемым, восхитительным оргазмом, а Юлиан все продолжал и продолжал до тех пор, пока она снова не достигла пика наслаждения.
Когда это случилось в третий раз кряду, Грейс подумала, что так можно и вовсе раствориться в блаженстве.
Ослабев от сладостных мучений, она замотала головой из стороны в сторону.
– Юлиан, прошу тебя. – Ее тело вновь содрогнулось от его прикосновений. – Я больше не вынесу.
Только после этой мольбы он оставил ее, и дыхание Грейс начало постепенно успокаиваться, хотя она все еще дрожала от макушки до самых пяток. Такого наслаждения она еще не испытывала никогда в жизни.
Юлиан поднялся поцелуями по ее телу до самых губ.
– Скажи мне правду, Грейс, ты когда-нибудь испытывала что-либо подобное?
– Нет, – прошептала она, сомневаясь, что кто-то из женщин вообще мог испытать нечто похожее. – Я и понятия не имела, что такое бывает.
Юлиан осмотрел ее голодными глазами, словно не прочь был продолжить, и Грейс, почувствовав его эрекцию, поняла, что он в отличие от нее не довел дело до конца. Он сдержал слово, данное ей, и теперь она решила помочь ему, невзирая на отсутствие должного опыта.
Опустившись ниже, она принялась расстегивать его джинсы, и он, поймав руку Грейс, поднес ее к губам и поцеловал раскрытую ладонь.
– Это сладкая мысль, но не утруждай себя.
– О нет, Юлиан. – Грейс шумно вздохнула. – Я знаю, мужчинам вредно не…
– Нет, – упрямо сказал он.
Грейс нахмурилась:
– Но почему?
– Я не могу кончить.
Грейс широко раскрыла глаза. Неужели он это серьезно?
– Таково проклятие. Я могу доставить тебе несказанное удовольствие, но не себе. Если ты продолжишь, от этого мне будет лишь больнее.
Грейс быстро отдернула руку.
– Тогда зачем ты…
– Просто хотел показать тебе.
Грейс огорченно заморгала.
– Хотел или был должен? Это часть проклятия, не так ли?
Юлиан взял ее за подбородок.
– Нет. Я борюсь с проклятием, иначе уже давно был бы в тебе.
– Тогда я не понимаю.
– Я тоже. – Он поймал ее взгляд, словно надеялся в нем найти ответ. – Просто полежи со мной, прошу.
Грейс поморщилась. Бедный Юлиан, что они сделали с ним…
Он поднял книгу и протянул ей:
– Ты обещала почитать мне.
Грейс раскрыла книгу, а Юлиан тем временем взбил подушки и, сложив их у изголовья кровати, лег сам, а затем притянул Грейс к себе и, накрыв их одеялом, стал баюкать ее в колыбели своих рук.
Наслаждаясь ароматом сандалового дерева, Грейс принялась читать вслух историю о Уэнди и Питере Пэне, и это длилось около часа.
– Мне нравится звук твоего голоса, нравится, как ты говоришь, – сказал Юлиан, когда она переворачивала очередную страницу.
Грейс улыбнулась:
– То же самое я могу сказать тебе. У тебя удивительный акцент, он очень приятен для слуха.
Юлиан забрал у нее книгу и положил на ночной столик. Грейс молча посмотрела на него. В его глазах горело желание, от которого у нее перехватило дыхание.
Он поцеловал ее в кончик носа, потом протянул руку и, взяв пульт управления, убавил свет до минимума. Потом прижал Грейс к себе и откинул непослушные пряди с ее лица.
– Мне нравится, как ты пахнешь…
– Спасибо, – прошептала она в ответ и попыталась придвинуться к нему еще ближе, несмотря на то, что грубая ткань джинсов больно терлась о ее обнаженные ноги.
– Тебе удобно в этой одежде? Может, переоденешься?
– Нет, – тихо сказал Юлиан. – Так я уверен, что моя ложка не полезет за твоим медом.
– О, не говори этого больше! – Она засмеялась. – Кстати, твой братец иногда просто несносен.
– Что ж, с этим не поспоришь.
Грейс забрала у него пульт.
– Спокойной ночи, Юлиан.
– Спокойной ночи, сладкая моя.
Едва Грейс выключила свет, дыхание Юлиана изменилось, стало прерывистым и частым.
– Юлиан?
Он не ответил и отодвинулся от нее.
Грейс не на шутку обеспокоилась и включила свет, чтобы посмотреть, что происходит. Юлиан сидел на кровати, обхватив колени руками; на лбу его выступила испарина, глаза дико вращались.
– Да очнись же!
Юлиан огляделся по сторонам, словно избавляясь от страшного сна, потом протянул руку и ощупал стену за кроватью, словно хотел убедиться, что она реальна и не является плодом его больного воображения. Затем он облизнул губы, потер ладонью грудь и сглотнул.
Только теперь Грейс поняла, в чем дело. Темнота – его главный враг.
Вот почему Юлиан лишь приглушил свет.
– Прости, я не подумала. – Грейс прижала его к себе, удивляясь, что такой сильный мужчина может быть слабым, точно младенец.
В эту минуту она поняла, что ни за что, ни за что не позволит ему вернуться в книгу. Вместе они преодолеют проклятие, а когда все останется позади, Юлиан отомстит всем своим врагам.