Любовники

Глава шестнадцатая

— Маам, — тянет Роза, дергая меня за платье, — А можно мне апельсин?

— Лучше съешь яблоко, — как раз отрезала дольку, и дала дочери — Держи.

Вот только она тут же скрестила руки и нахмурилась, забавно надув губки. Ууу, кажется кто-то намерен бороться за свой апельсин?

— Но я хочу апельсин.

— А ты помнишь, что было в прошлый раз? Ты ела апельсин, уткнувшись в него с носом, а потом раздражение покрыло половину твоего лица. Давай лучше яблоко.

Однако от яблока она отказалась, а апельсин всё равно не получила. История действительно жуткая. Помню, как успела порезать апельсин пополам, а потом отвлеклась на что-то. Роза времени зря не теряла и стащила эту половину, а потом начала высасывать сок, который стекал по её щекам и шее. А уже к вечеру у неё вся моська была красная, а она даже рот открыть не могла, не взвизгнув.

Почувствовав вкус поражения, я почти уверена, она пошла клянчить апельсин у Миши. Ладно, пусть попробует, надеюсь, Миша помнит эту историю и хотя бы почистит для неё этот апельсин. Подготовка к дню рождения Миши шла полным ходом. Пришлось проснуться пораньше, созвониться с девушкой, которая делала торт на заказ, а потом спуститься на кухню и начать готовить. Легкие закуски, любимые фрукты и сыры, ничего такого, для чего стоило бы корячиться на кухне от рассвета до заката. На этот счёт у нас тоже было особое соображение — наедаться будут дома, а мы так, червячка заморим закусками, мясом и вином. Вот Миша как раз и занялся этим — перебирал наш алкоголь и фразами «это мне жалко» — отбирал то, что скроет от гостей в доме.

Где-то в обед привезли заказанные ящики шампанского и вина, чтобы на всех хватило, а уже ближе к вечеру появился потрясающий двухъярусный медовый торт с карамелью и орехами, украшенный темным шоколадом и апельсиновой стружкой. Когда поняла, насколько сладким он будет — чуть не заработала сахарный диабет через Интернет. Миша начал пускать слюни уже при взгляде на него.

— Ну хоть ты-то не клянчь у меня торт до прихода гостей, — сказала я, ударяя его по руке.

— Вообще-то, я именинник, — авторитетно произносит он, — Могу и не спрашивать.

— У меня в руке нож. И я знаю, как им пользоваться.

— Засчитано.

Миша развернулся и ушёл во внутренний двор, где уже битый час возился с мангалом и носил дрова, как будто мы собирались Снежную Бабу сжигать, а не просто мясо пожарить. Марк сидел в гостиной и уплетал за обе щеки пробные канапе, которые я ему дала. Тихонько молилась, чтобы его не пришлось переодевать во второй раз. А вот Роза куда-то пропала.

— Марк, — позвала я, — Где Роза?

— Наверх убежала.

Ох, не доверяю я этой проказнице. Вытерев руки — пошла прямиком в детскую и не прогадала. Роза сидела на кровати и, полностью забрызгав себя соком, ела апельсин. И где его только взяла? Подошла к ней поближе, осматривая уровень загрязнения.

— Таак, — произношу я, оглядывая пятна на платье ходячего несчастья, — Ну идём теперь мыться.

До прихода гостей кое-как успели и умыться, и переодеться. Я доделала закуски, облачилась в белоснежное летящее платье и вышла во двор. Погода была не такой уж и плохой, непривычно теплый день для начала ноября. С утра было солнышко, Миша успел убрать двор в одной футболке, а затем поставил столы и мангал. Ближе к вечеру солнце стало прохладнее, но не настолько, чтобы переносить вечеринку в дом. Облаков не было, дождя не прогнозировали, так что, решили рискнуть.

Гости прибыли ровно в шесть, Миша зажег уличные фонари и гирлянды, которые мы развесили специально для сегодняшнего дня. Получилась очень уютная атмосфера, нежный желтый свет, веселые гости, близкие друзья и родные. Гости с бокалами вина и шампанского, подносы с закусками и мясо, жарящиеся на мангале. Кра-со-та.

Я как раз стояла на веранде, облокотившись о ближайший столб, с бокалом вина и смотрела на свою семью. Миша в окружении Марка и Розы, для которых он подбирал мясо. Роза хоть и ела шашлык, но, сразу было видно, она больше ждала торт, который стоял на отдельном столе и дожидался своего часа, который был отложен до девяти вечера.

Миша поймал мой взгляд и тепло улыбнулся. Я уже хотела спуститься вниз и присоединиться к ним, когда заметила, как Миша нахмурился. Оглядела себя, своё платье и даже окружающее пространство, но вот взгляд Миши не блуждал. Он четко был направлен на то, что было за моей спиной. По спине пробежался неприятный холодок. Я обернулась и застыла.

Словно, всё было правильно. Как будто так и должно быть. За моей спиной стояла Анна, мать её, Викторовна. В облегающем красном платье с квадратным вырезом на груди, распущенными темными волосами, что мягкими волнами лежали на её груди. Сегодня она была без очков и с, надо признать, красивым вечерним макияжем. В руках она держала небольшую серебряную коробочку, перевязанную синей лентой. Вот меня она не заметила, зато в Мишу она будто вцепилась взглядом. Казалось, ещё немного и мне придётся вытирать лужу под ней.

— Михаил Вадимович, — радостно воскликнула она, преодолевая расстояние между ними.

Миша тут же встал и пошёл навстречу, попутно переводя взгляд с неё на меня. Я чувствовала, как во мне закипает взгляд. Они остановились достаточно близко, чтобы я могла слышать их разговор. И, конечно же, я не собиралась пропускать ни слова! Мне её удушить хотелось, но для детей и гостей я должна была держаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Смотря на них со стороны я думала, что меня стошнит. У неё едва ли не язык на плече лежал, когда Миша подошёл к ней, и они заговорили.

— Я принесла вам подарок от…нашего дружного коллектива.

— Эмм…спасибо, — взгляд Миши остановился на мне, — Спасибо.

Он принял подарок и поблагодарил её. Гости вроде как ничего не заметили, а вот я… Ах она сука! Подарок она принесла, конечно, десять штук. Интересно, что она туда спрятала? Коллекцию своих эротических фоток? Захотелось эту коробку в костер пустить.

— Миша, — зову я его, стараясь, чтобы мой голос потерял ту замогильную холодность, — Помоги мне на кухне.

Банально? Да. Имеет ли это значение? Нет. Миша кивнул, и мы скрылись на кухне. Я осушила весь бокал одним глотком, а затем поставила его на столешницу с такой силой, что оставалось только молиться о том, чтобы он не разбился. Я сделала глубокий вдох, но, знаете что? Терпеть я больше этого не желала. Выглянула в окно, чтобы посмотреть, не идёт ли кто сюда и насколько свободно мы может говорить. Однако увиденное повергло меня в дикую ярость. Эта сука общалась с моими детьми! Это уже переходит все границы! Причем буквально. Мы о чём с Мишей договаривались? Никаких долбанных встреч любовников с детьми!

— Какого черта? — рычу я, стискивая челюсть.

— Я не приглашал её, — отвечает Миша, смотря на меня — Честно.

— Честно? — как же мне хочется кричать! — Какого черта эта сука сейчас общается с моими детьми? Какого черта она вообще решила, что имеет право вторгаться в нашу жизнь? С чего она решила, что её здесь ждали?

— Марин, — спокойным тоном продолжал Миша, — Тебе нужно успокоиться. Я всё сейчас улажу.

— Успокоиться? Вот уж нет! Я буду спокойна, когда эта…уйдет из моего дома.

Я снова выглянула в окно. Эта мразь кормит Розу. Какого черта она вообще её кормит? А вдруг у Розы на что-то аллергия? Да я ей сейчас руки вырву, если она не уберет свою плоскую задницу из моего дома! Перевожу взгляд на Мишу, но тот продолжает сохранять видимое спокойствие. Почему он так спокоен? Какого хрена вообще здесь творится?

— Значит так, — шепчу я, беря себя в руки — Ты сейчас же идёшь к ней и выпроваживаешь из дома. И мне плевать, как ты это сделаешь.

Больше я не стала ничего говорить. В доме полно гостей, у детей хорошее настроение и они могут нас увидеть, а эта сцена — явно не для лишних ушей. На улице стало в десяток раз холоднее, а может я просто мерзла изнутри. Взяла бокал вина, а потом начала наблюдать за своим мужем, который под руку уводил с вечеринки эту девушку. Гости, если и оглядывались, предпочитали делать вид, что всё так и должно быть. Пусть уж лучше думают, что к нам забрела незваная гостья, чем узнают правду.

В итоге, Миша скрылся с ней на кухне, а я смогла выдохнуть. Надо сделать так, чтобы гости не сунули свои любопытные носы в дом, на случай, если Анна решит устроить какую-нибудь сцену. Как я уже говорила, эта истерика не для детей и не для гостей. Вот Миша выйдет, мы закончим праздник, а потом я ему намылю шею. Или сломаю. Смотря, насколько я успокоюсь к тому моменту.

Вот только время шло, а Миша не возвращался. Прошло несколько минут, которых было бы вполне достаточно, чтобы вывести её из дома. Неужели реально сцену устроила? Ну уж нет, я и так слишком долго ждала и терпела, а уж если она отказывается покинуть мой дом просто так, то я смогу доходчиво ей объяснить, что это будет её самая большая ошибка в жизни.

Вошла в дом, но на кухне никого не было. В гостиной тоже, поэтому свернула в коридор, где эти двое как раз и были. Вот только сцена там была другого характера. Я столько раз это представляла, думала об этом и нервничала, но, оказалось, увидеть это вживую…в сто раз хуже. Это не было похоже на то, что моё сердце разбивается или на то, что внутри меня растекается холод. Нет, чувства были совсем иными. Но я не могла обращать внимания на свои чувства, пока перед моими глазами была эта картина.

Анна буквально повисла на нём, обхватив за шею и прижавшись всем телом, а Миша держал свои руки на её талии и…как будто хотел отстраниться, но девушка была слишком пьяна, как по мне. Судя по всему, ей это очень даже нравилось. Я слышала, их дыхание, видела, как руки Миши поднимаются выше, обхватывая её за ребра и тянут прочь от себя, а она, в свою очередь, сильнее цепляется в шею и Миша шипит в ответ. Я буквально чувствовала, как моё сердце сейчас разрывалось. Как будто кто-то взял его в руки и тянет в несколько разных сторон, не слишком стараясь действовать осторожнее. Я чувствовала, как кровь пытает ледяным огнем в моих венах. Насколько я нормальная, раз просто стою и смотрю на то, как мой муж целуется с какой-то мразью, а сама ничего не делаю?

— Кхм-кхм, — мой голос дрожал, а мне оставалось лишь надеяться на то, что они этого не заметили, как и меня до этого, — Думаю, теперь ты можешь идти.

Надо признать, Миша воспользовался моментом и отскочил как ошпаренный. Анна же лениво перебросила волосы через плечо и улыбнулась мне. Я видела, как она ликует. Видела, что она думала, будто победила меня. Теперь я четко могла видеть её цель — мой муж. Она твердо намерена забрать моего мужа.

— Теперь — могу.

Я дождалась того момента, как за ней закроется дверь, а потом развернулась и пошла в сторону заднего двора, где и проходила вечеринка. За моей спиной раздавались тяжелые шаги, а потом меня схватили за руку и развернули к себе лицом. Казалось, что Миша разъярен. Вот только с чего бы? Если тут кто-то и имел права злиться, то только я! Я попыталась вырвать свою руку, вот только он держал крепко и не отпускал меня. Я сделала глубокий вдох.

— Всё не так, как ты думаешь.

Самая банальная фраза на свете. Сколько раз я её уже слышала от него? Что может быть хуже-то? Что не так, как я думаю? У меня есть глаза и мозг, так что я вполне могу сложить два и два. Тем более, они тут не задачи по ядерной физике решали, чтобы я чего-то не понимала.

— То есть ты не целовался только что со своей секретаршей, которая пришла к тебе на день рождение, хотя её никто не приглашал, а потом общалась с моими детьми, хоть я строго-настрого это запретила?

— Так, но…

— Значит, я всё поняла правильно.

Я вырвала свою руку из захвата и хотела вернуться к гостям, вот только меня снова перехватили.

— Марина, нам нужно просто поговорить, — полушепотом продолжал Миша.

— Не сейчас.

— А когда? — рявкнул Миша.

На всякий случай, выглянула в окно, чтобы проверить привлек ли этот рык внимание.

— Когда уйдут гости.

Мишу этот ответ удовлетворил. Нам, правда, нужно было поговорить, так что бегать смысла не было. Уйдут гости, я отдохну, схожу в душ и мы поговорим.

Мне нужно продержаться ещё несколько часов. Всего несколько часов, а потом всё закончится. Честно говоря, мне даже плевать, как именно закончится. На глаза наворачивались слезы, грудь сдавливало от боли, а всё тело буквально клокотало от неописуемого эмоционального холода. Казалось, ещё немного и я уже просто не смогу быть сильной. Не смогу быть той женщиной, которая всегда держит себя в руках. Не смогу быть собой. Но я вовсе не железная! Это просто невозможно. Невозможно пережить такую боль. И я не могу этого сделать.

Первым порывом было, конечно же, уйти. Сбежать и бросить всё к черту, но я не могла. Если уж решу уйти, то заберу с собой и детей. Вернее, я никуда не уйду, в отличие от Миши. Теперь это всё слишком тяжело для меня. Пора заканчивать эту игру.