Любовники

Глава двадцать седьмая: От лица Михаила

Всё началось через неделю после того, как Анна была принята на работу. Видимо, ей нужно было время, чтобы немного освоиться и привыкнуть к обстановке, а также — узнать всю необходимую информацию. Всё начиналось с каких-то мелочей, например, облегающая юбка, вырез в зоне декольте, томные взгляды из-под опущенных ресниц. Ничего не значащие мелочи, о которых я даже не думал. Формально, она не нарушала дресс-код, да и, в каком веке мы живём, по-вашему? Она — молодая красивая женщина, стоило сказать ей, чтобы ходила в монашеской рясе? Хах, может и стоило, учитывая, как всё обернулось.

Однако, тогда я не придал этому значения. В конце концов, всем женщинам хочется чувствовать себя красивыми и желанными, для начала. Если очень повезёт, то ещё и любимыми. Так что, я промолчал, и это была моя первая ошибка в огромной череде, ведущей в пропасть.

Я рассказывал Марине о том, как это случилось впервые. Мне пришлось задержаться на работе, мы готовились к проверке и я хотел проверить всё ещё раз. Самостоятельно. Просто на всякий случай, чтобы быть уверенным во всём. Анна осталась со мной, хотя я этого и не просил, даже особо в ней и не нуждался. Думал, что рвение к работе нужно поощрять, да и вдвоём мы бы справились быстрее, чтобы я смог вернуться домой не совсем за полночь. Знал бы, что произойдёт дальше — гнал бы в шею. Причём себя. Как можно дальше от всего того, что произойдёт.

— Михаил Вадимович, — протянула Анна полушёпотом, сидя в кресле напротив меня, — Может кофе?

Я лишь кивнул, не отрываясь от бумаг. Кофе — это то, что мне сейчас нужно. Глаза слипались, а всё нутро тянуло меня домой. Хотелось всё бросить под предлогом: «Ты уже сто раз всё проверял!», но несколько педантичная натура взяла своё. Тем более, осталось не так уж и много, а потом мне не придётся задерживаться во время проверок из-за того, что кто-то нашёл где-то несуществующую ошибку.

Когда моё намерение оставаться здесь до конца вновь возобладало над желанием вернуться домой, кофе уже стол рядом, соблазняя меня своим теплом и особым ароматом. Под чашку кофе и шелест перебираемых нами листов, незаметно пролетели ещё несколько часов. Мы, действительно, справились быстрее, чем я ожидал. Оставалось всего ничего до финишной прямой, как вдруг у Анны возник вопрос. Походкой от бедра, она подошла ко мне и встала почти впритык, я даже мог почувствовать аромат её духов. Немного жгучий аромат пряностей, но отторжения он не вызывал.

Она склонилась в мою сторону и протянула какой-то документ. Честно говоря, сейчас я даже не вспомню, что в нём было, и как вообще развивались следующие события. Помню лишь сумбурный порядок происходящего, она стоит рядом, чуть склонившись, а я принимаю из её рук бумаги, задевая чашку с кофе. Там оставалось не так уж и много, я редко допиваю то, что остается на дне. Тем не менее, как только чашка падает на пол, а содержимое чашки оказывается на блузке Анны Викторовны — она спешит он неё избавиться. Судорожно елозит по пуговицам, а затем резко распахивает блузку, открывая обзор на подтянутый живот и довольно неплохую грудь.

Я хмурюсь, медленно поднимая взгляд к её лицу. Надо сказать, она даже не покраснела. На лице блуждает полуулыбка, а пальцы сжимают края блузки. Ещё несколько секунд я не могу понять, какого черта она только что сделала, но тут из её груди вырывается тонкий смешок.

— Ох, — улыбается она, — Простите, я думала, что кофе ещё горячий.

Глупее отмазки и не придумаешь. Она принесла мне его несколько часов назад! Какой ещё к черту горячий кофе? Я молчу, ведь сказать-то по сути и нечего. Качаю головой и поднимаюсь с места. Блузка у неё испорчена, а сама девушка стоит полуголая в моём офисе. Верьте или нет, но неуютно тут стало именно мне. Казалось, что у этой девчонки вообще отсутствует скромность. Снимаю с плеч пиджак и, подойдя ближе к ней, набрасываю его на её плечи. Может, ей в таком виде и комфортно стоять посреди кабинета с почти незнакомым женатым мужчиной, но мне — нет.

А дальше я снова теряю нить происходящего. Подойдя к ней на расстояние чуть меньше вытянутой руки, сам не замечаю, как девушка прильнула к моей груди, вцепившись в рубашку. Она смотрит на меня снизу вверх, а я, по глупости, всё же накидываю ей на плечи свой пиджак. Правда, обратно она меня уже не отпускает, до треска сжимая мою рубашку.

— Анна Викторовна, — пытаюсь вразумить её я, — Думаю, вы уже достаточно поработали на сегодня.

— Я…я могу ещё немного…задержаться.

И проводит языком по губам. Начал ли колокол в моей голове бить тревогу? Да! Конечно, да, я же не совсем идиот, который не понимает очевидного. Правда, меня ещё и самым конфликтным человеком назвать нельзя. Поэтому, ухватившись за её ладони, я всё же пытаюсь её от себя отцепить. Мало ли какое у неё помутнение, на утро самой же стыдно будет. Вот только так думал только я. Стоило мне на секунду отвлечься, как она слегка качнулась вперед, нацеливаясь на мои губы.

Чёрт возьми, эта хитрая стерва поцеловала меня! Тут мне уже было плевать и на мою рубашку, и на неё — полуголую, стоящую в кабинете. Я буквально отпихнул её, а она почти что врезалась в стоящую у стены полку для документов. Правда, на ногах она всё же удержалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Думаю, на сегодня всё.

Под моим строгим взглядом она стушевалась и, гордо задрав подбородок, вышла из кабинета. Я рухнул в кресло, и устало прикрыл глаза, ослабляя галстук на шее, превратившийся в удавку.

Считается ли это изменой? Наверное, всё-таки нет. Поцелуй, который случился против твоего желания и который ты резко прервал всё же не измена. Конечно, я виноват в том, что вообще позволил ему случиться, но…всё же. Наверное, стоило…а что стоило? Я думал, что поступаю правильно, предлагая ей свой пиджак, жест вежливости и не более того.

Почему же я сказал Марине, что изменил ей дважды? Наверное потому, что с этого всё началось. Да, может в этом поцелуе моей вины не так уж и много, но…я скрыл его от неё. Честно говоря, мне самому хотелось о нём забыть. И мне удалось. Я вернулся домой, мучаясь в терзаниях, стоит ли рассказывать Марине о том, что произошло или нет. И сейчас понимаю, что стоило. Она бы настояла на том, чтобы я её уволил, послала к черту меня с моими джентльменскими замашками и скептически скривила бровь на все отговорки. К мнению жены я прислушивался, всё-таки, она была необычайно умной женщиной.

В любом случае, решив не говорить ей об этом поцелуе, я изменил ей. Это и стало первым толчком к тому, что произошло дальше.

Задерживаться мне приходилось не просто так, проверка хоть и проходила гладко и без косяков, но я всё равно хотел лично убедиться, что всё именно так. Поэтому я приезжал рано утром и не уходил до тех пор, пока мастерская не опустеет. С Анной я предпочёл не говорить о том, что произошло, разумно пологая, что ей и так было понятно, что ни в каких связях с ней я не заинтересован.

Вернее, я так думал.

Чёрт попутал, бес вселился, леший за ногу дернул…хрен его знает, что произошло. Свалить всё на её провокационные наряды было легче всего, но я и сам не понимал, какого черта произошло дальше.

Знаете, психологи выделяют три основных причины мужских измен: неудовлетворенность жизнью; измена ради самоутверждения и слабость характера, склонность к изменам. Если задуматься…я даже не знаю, куда себя отнести. Наверное, можно списать на стресс, который я испытывал. Переживал из-за череды проверок, ходил как на иголках, и ещё перед глазами маячила эта…Анна Викторовна. А может дело в другом, единственное, в чём я был уверен, так это в том, что причины точно никак не связаны с моей семьей и Мариной, в частности. Скажете, что я проявил слабость? Соглашусь.

В день, когда вся правда открылась Марине, проверка как раз должна была закончиться, она уже несколько дней меня мучила, и я готов был рвать на себе волосы, лишь бы поскорее их всех прогнать. Попросил заварить себе чай. Да хоть с ромашкой! От кофе меня бы тут же вывернуло, слишком много его в моём организме.

Дело было под вечер и кроме меня, Анны и нескольких мастеров внизу уже никого не было. Думал, что сейчас спокойно закончу лично один отчет, выпью чай и поеду домой. Со спокойной душой, наконец-то! Правда, тут всё пошло под откос.

Анна вошла в офис, надо признать, всё время с того злосчастного вечера она вела себя почти безупречно. Строго рабочие разговоры, никакого неподобающего поведения, лишь чуть более откровенные наряды и взгляды, что она метала в мою сторону из-под очков. Но всё это проходило мимо моего сознания, ведь все мысли сосредотачивались на работе.

Сейчас я понимаю, что мне нужно было сразу прекратить всё это. Обозначить свою позицию, грубо говоря, послать её к чёрту. Но я даже не думал, что она снова попробует как-то взаимодействовать со мной. Очередная моя ошибка.

Я даже забыл о времени, закрывшись в своём кабинете и позволив себе расслабиться. Но тихий стук в дверь прервал все мои размышления. Крикнув громкое «Войдите!» стал ждать нарушителя своего спокойствия. Кто-то удивится, если я скажу, что появилась Анна? Не думаю. На смертоносных каблуках с оглушительным цокотом она дошла до моего стола и положила папку с бумагами, ничего не сказав.

— Что это?

Дотянулся до бумаг, прошелся по ним взглядом и без её ответа всё понял. Кстати говоря, она мне его так и не дала. Пожал плечами, полностью погрузившись в бумаги, и даже не заметил, как она оказалась за моей спиной. Внезапно её руки коснулись моих плеч, чуть грубо их сжимая. Она что, хочет сделать мне массаж? Резко встал, от чего её руки слегка ударились об спинку стула.

— Я нанимал секретаря, а не массажистку.

— А я на курсы ходила, — смело ответила она, обходя стул и стоя чуть ли не в упор ко мне, — Могу и секретарем побыть, и массажисткой.

— Откажусь от предложения.

Её глаза опасно сузились, и я подумал, что это самый подходящий момент, чтобы проявить твёрдость. Выпрямился, набрал в грудь побольше воздуха, и вперил в девушку взгляд, не предвещающий ничего хорошего, если она нарушит моё личное пространство. Вот только девушка — либо совершенно из угла мешком прибитая, либо умело сделала

— Стой на месте! — рыкнул я, хватая её за плечи.

— Хорошо.

Она сделала шаг назад и начала медленно снимать с себя одежду. Очередную блузку, юбку, оставаясь только в туфлях на каблуках и в нижнем белье, где за краем трусиков прятался серебристый квадратик фольги. Я сглотнул. Это было невозможно. Я не мог так поступить с Мариной и со свой семьей. И я это понимал. Вот только пока Анна преодолевала мельчайшее расстояние, что разделяло нас, я стоял на месте и не мог пошевелиться. Назовите это глупостью, ступором или даже неосознанным желанием увидеть, что же будет дальше. Честно говоря, я делаю ставку на то, что это было всё сразу.

Она подходила всё ближе, а её руки уже исследовали мою грудь под тонкой тканью рубашки. Её губы коснулись шеи, а я непроизвольно дернулся, поднимая голову выше. И пока я стоял, совершенно онемев от происходящего, девушка не теряла времени зря.

О чём я думал? Ни о чём. Вместе с воздухом из груди, у меня как будто выбили и все мысли в моей голове. Но я прекрасно понимал, что сейчас делаю. Мне нужна была разрядка от всех этих недель напряжения и нервотрепки, а она — только руку протяни — она уже готовая, совсем рядом и безумно хочет меня….

Так я совершил ещё одну ошибку в своей жизни.