Любовные декорации

4

Может, не идти?

Туда?

Джемма с тоской смотрела на высотное офисное здание — место ее проклятой работы. Она сознательно опоздала на пятнадцать минут, и была готова опоздать еще на целую вечность.

Ноги туда не шли. Они топтались на месте, грозя продавить мягкий от жары асфальт тонкими каблучками.

Там находится Девитт. Чудовище. Грендель из мира бизнеса, на которого Беовульфа не хватает. А из нее самой очень плохой Беофульф получится. Точнее — совсем не получится.

Что он с ней вчера сделал? Поцеловал? Это совсем не походило на поцелуй, если она хоть что-то понимает в поцелуях. Джемма невольно притронулась сначала к губам, потом к шее — под высоким воротом скрывалась пурпурная отметина, которую она обнаружила только с утра и, проклиная все на свете, в спешке перерыла весь гардероб, пытаясь подобрать хоть что-то из одежды, что скрьшо бы эту дьявольскую метку.

Боже, неужели все это происходит с ней? Наяву? Почему Девитт мстит ей подобным образом вместо того, чтобы уволить, как он уволил Джереми, — без всякой жалости и с волчьим билетом вместо рекомендаций?

Ей ни в каком кошмаре не могло бы привидеться, что мистер-небожитель Марк Девитт начнет ее агрессивно домогаться. Ее! Обычно бывает наоборот — леди всех мастей и окрасок настойчиво домогаются Марка Девитта, а он лишь придирчиво избирает или же ловко скрывается от самых настойчивых алчно-очаровательных прилипал, прикрываясь, кстати, Джеммой Торрел.

Она вздохнула. Ноги, наконец, сдвинулись с места и медленно-медленно зашагали по направлению к зеркальному входу…

…Войдя, Джемма обвела глазами свой кабинетик. Она потихоньку начинала его ненавидеть, до последней канцелярской скрепочки. И жалюзи она тут ненавидит, и стул крутящийся, и монитор, заклеенный радостными наклейками и…

…коммутатор! Который надрывался как ненормальный.

— Да, — со злостью глядя на противный аппарат, прошипела Джемма.

— Доброе утро, мисс Торрел, — в кабинет вторгся задушевный голос босса, заполнил все солнечное пространство. — Вам известно, что вы опоздали?

— Известно.

— Будьте любезны объяснить причину вашего опоздания.

— Не буду.

— Ясно, — усмехнулся коммутатор. — Тогда кофе, пожалуйста. Для меня одного.

— Всенепременно.

…А вот и кофе. А вот и Джемма.

Девитт оторвался от бумаг, чтобы выразительно улыбнуться вошедшей с подносом Джемме. Мисс Торрел сегодня выглядела как занудная скучная секретарша. Она перестала носить короткие юбки. Она посмела явиться в широких брюках! Безобразие! Он непременно издаст специальное распоряжение насчет ее одежды вообще и длины ее юбок в частности. На две ладони (его) выше колена! А может быть, лучше на три?

— Ставьте сюда, — кивнул Марк, с наслаждением решая, на две или на три ладони выше должны быть юбки у мисс Торрел.

Синие глазищи ярко полыхнули. В них пронеслись ослепительные хвостатые кометы. Девитт почувствовал, как от этого завораживающего ведьминского взгляда в нем убыстряется кровь. Ай да Джемма! Она даже не подозревает, насколько опасны ее взгляды. Для нее самой…

— Сначала вы, мисс Торрел. — Девитт кивнул на кофе.

— То есть? — Джемма не поняла и оторопела.

— Продегустируйте ваш напиток, прежде чем я сделаю глоток.

— Вы боитесь, что я вас отравлю? — Джемма приподняла подбородок.

— Как знать, как знать, — уклончиво отозвался Девитт, наслаждаясь фантастическим синим блеском в ее глазах.

Джемма демонстративно фыркнула и, взяв чашечку, сделала большой глоток. Лицо ее не изменилось, и глаза не увеличились. Не закашлялась и не поперхнулась.

— Ну и как? — вопросительно приподнял бровь Марк.

— Восхитительно, — улыбнулась Джемма, ставя чашку обратно на поднос. — Лучшего кофе я еще не варила.

— Хорошо. Тогда можете идти. Спасибо за расторопность. А за опоздание отчитаетесь в письменном виде.

Джемма пропала из его кабинета, а он взялся за кофе. И… выплюнул его прямо на переработанный и заново отпечатанный отчет о проделанной работе отдела маркетинга «Меандра».

… Дверь ее кабинета с грохотом распахнулась. Джемма сидела за столом и скрепляла степлером документы. И даже не вздрогнула, когда Девитт ворвался к ней.

— Что было в кофе? — прошипел президент, закрывая дверь и прислоняясь к ней спиной.

— Соль, сода, перец чили, приправа карри, трава полыни и еще что-то. — Джемма невозмутимо вскинула глаза к потолку, как бы вспоминая. — Ах, да, яблочный уксус. Все — в равных пропорциях.

Раздался металлический щелчок. Ее глаза метнулись на звук — это Девитт запер кабинет на внутреннюю задвижку. Затем он шагнул к ее столу и одним движением смахнул с него все документы и принадлежности.

Потом сдернул Джемму с места как куклу, опрокинул на стол и, навалившись сверху, прижал спиной к прохладной столешнице. Джемма гулко стукнулась затылком, и на миг в глазах все померкло. А дальше она собралась закричать, но у нее не получилось: озверевший Девитт запечатал ей рот своим ртом.

Джемме ничего не осталось, как умереть. И она умерла. Ее смерть была мгновенной — pa-аз, и она полетела куда-то вниз, освободившись от тела, слабеющего в объятьях Девитта. И поскольку мисс Джемма Торрел при жизни не была послушной девочкой, то она явно падала в ад, и адский огонь опалил все ее существо…

А потом она воскресла. Задыхающаяся и изнемогающая, распластанная на офисном столе. Блузка ее была расстегнута наполовину, открывая кружевной лифчик. Губы, вспухшие и истерзанные, жутко саднили. Казалось, туда прилила вся кровь из вен и артерий.

Девитт по-прежнему держал ее за руки. Она смотрела на него и будто бы не узнавала. Синие глаза были мутными.

— Через десять минут я жду еще одну порцию кофе, мисс Торрел, — ровно проговорил Марк, разжимая пальцы — на тонких женских запястьях отчетливо виднелись отпечатавшиеся следы тех тисков.

…Через десять минут кофе не было. И Джеммы тоже не было. Не только в кабинете. Во всем здании, В журнале, фиксирующем передвижения персонала, значилось, что мисс Торрел отправилась в магазин «Цветочная рапсодия» для приобретения очередной порции цветов.

Когда Фрэнк Маршалл с ходу заскочил в кабинет к президенту, то обнаружил, что Девитт сидит уставившись в одну точку с таким выражением, будто собрался начать третью мировую войну. Маршалл присвистнул, спрятал свежую «Утечку» с очередной карикатурой за спину и тихонько прикрыл за собой дверь. Десять минут назад он видел, как мимо него пронеслась мисс Торрел в кошмарных брюках, всклокоченная, пунцовеющая, со вспухшими губами и с примерно тем же выражением, что он увидел сейчас у господина президента «Меандра».

Фрэнк озадачился: уж не звенья ли это одной цепи?

И что следует делать, если третья мировая война разразится?

А может, она уже разразилась?

То, что мисс Торрел отправилась покупать цветы — это было полбеды. Беда была в том, что мисс Торрел приобрела кактусы. Два десятка разнокалиберных кактусов, и ими уставила весь стол в конференц-зале.

Вошедший туда Девитт лишился дара речи. Некоторое время он безмолвно взирал на ощетинившиеся кактусы с раскрытым ртом. У Джеммы Торрел отлично получалось делать его дураком.

Кактусы злобно топорщили иглы во все стороны. Ему даже показалось, что эти ощетинившиеся колючки — живые и что они сейчас кинутся на него и исколют до смерти, мстя за поруганную честь мисс Торрел.

— И как это объяснить с точки зрения психоанализа? — поинтересовался он, когда дар речи к нему вернулся.

Джемма вскинула на него ведьминские глазищи-омуты:

— Я не занимаюсь анализом психов.

Синие очи задорно блеснули в его сторону, будто добавляя: «А надо бы уже начать».

Девитт решил, что он принципиально не заметит этого коварного выпада — туше. Он лишь выразительно кашлянул и произнес как ни в чем ни бывало:

— Вы уже написали объяснительную по поводу вашего утреннего опоздания, мисс Торрел?

— Да, — кивнула Джемма.

Марк не ожидал подобного ответа. И даже расстроился. Мисс Торрел достала из кармана сложенную вчетверо мятую-перемятую бумаженцию и протянула ее своему боссу. Их руки на миг соприкоснулись, и в воздухе сразу заискрило, случилось короткое замыкание. Джемма шарахнулась от Девитта, как мышь от кошки, Девитт же, наоборот, качнулся к ней. И еле-еле удержал себя от фатальных ошибок.

Объяснительная была лаконичной: «Я опоздала потому, что в гробу видала весь издательский союз „Меандр“ и его президента Марка Девитта».

Внизу под строчками красовалось нарисованное графитом мрачное надгробие с выразительной эпитафией-девизом: «Меандр — ad patres![1]».

Великолепно!

Девитт аккуратно сложил бумажку и тоже убрал ее в карман брюк. Этот шедевр он оформит в эксклюзивную рамку.

— А из какого дерева был сделан гроб? — уточнил он, стараясь, чтобы его губы не сложились в улыбку. Внешние уголки рта уже подозрительно подрагивали.

— Из древесной плиты, — буркнула Джемма, думая, каким образом она выберется из конференц-зала.

И выберется ли вообще…

Девитт стоял очень близко, и это действовало на нервы. Они дрожали, как натянутые тонюсенькие струнки, готовые оборваться в любой момент. Ониксовые глаза вбуравливались в кожу, а если вздохнуть поглубже, то наверняка можно будет уловить особенный запах, которым обладал лишь Марк Девитт и который дурманил ее разум.

Единственный опрометчиво-глубокий вздох, и мозги разрыхлятся — хоть пирожки из них пеки!

А ей нельзя становиться дурой в присутствии Девитта. Это стратегически невыгодно. Однако из-за проклятущего дразнящего мужского запаха она имела все шансы ею стать. Хоть не дыши совсем!

Джемма поспешно отступила от Девитта на пару шагов, мечтая о респираторе.

— У меня к вам есть предложение, мисс Торрел, — проговорил Девитт, не пытаясь вновь приблизиться, но всем видом демонстрируя, что готов это сделать. В любой момент.

— Еще одно? — Джемма со значением фыркнула.

— Точнее не к вам лично, а к небезызвестному мистеру Троллю, — невозмутимо закончил Девитт и полюбовался на вытянувшееся светленькое личико мисс Торрел.

— И что же вы хотите ему предложить? — Джемма опустилась на ближайший стул и закинула нога на ногу.

Поскольку ужасные брюки скрывали ее дивные ножки, Девитт не стал смотреть на них, дабы не впасть в ностальгию по прежним восхитительным видам. Вместо ножек он уставился в мерцающие синеющие очи.

— Вам известно, что в скором времени «Меандр» собирается открыть новый остро-политический журнал «Рапира». — Девитт непринужденно примостился с краю стола переговоров. — Это принципиально новое издание. Аналитическое, познавательное, рассчитанное на широкий круг читателей, даже не слишком продвинутых в политике. Главная его фишка — в саркастическом тоне. Статьи должны быть ироничными, иногда — болезненно колющими, временами — режущими, кровопускательными.

Джемма слушала внимательно.

— Другой фишкой, а может быть, даже фирменной визитной карточкой «Рапиры» будут карикатуры. Яркие, сильные, злые и незабываемые. Как раз в стиле мистера Тролля, — продолжал Девитт, видя, что его неспешный рассказ потихоньку увлекает мисс Торрел, у нее даже губки приоткрылись от внимания. — Карикатуристов вообще очень мало, а талантливых — можно пересчитать по пальцам одной руки. Мистер Тролль — как раз из последних. И я хотел бы, чтобы его карикатуры стали тем самым эксклюзивным штрихом нового журнала «Рапира». А мисс Торрел в том журнале могла бы успешно занимать должность художественного редактора.

Если бы вдруг сейчас в тихом конференц-зале раздался громоподобный глас божий, это не стало бы для Джеммы столь большой неожиданностью, а вот предложение Марка Девитта повергло ее в ступор. Она вытаращилась на него бесконечно удивленными глазами и медленно заморгала длинными ресницами: хлоп-хлоп, хлоп-хлоп.

— Подумайте, мисс Торрел, как было бы замечательно. Мгновенный карьерный взлет, повышение социального статуса, возможность заниматься любимым делом и получать за это деньги. Немаленькие, заметьте, — Девитт продолжал неспешно искушать, его голос дурманил, сладкой теплой струйкой вливался в сознание, заполняя голову медовым сиропом до темечка.

— Вам нравится творчество мистера Тролля? — вместо ответа осведомилась Джемма куда-то в стену.

— Я его самый страстный поклонник. — На губах Девитта обозначилась загадочная улыбка, отобранная у Моны Лизы.

Она проглядела момент, когда Девитт очутился цодле нее, взял ее ручки в свои — сухие и горячие — и указательным пальцем принялся поглаживать ее запястья. Прикосновения были легки, нежны, упоительно непривычны. Джемма смотрела на скользящий палец завороженно, как смотрит ребенок на захватывающее действо. Где-то внутри нее стало горячо-горячо, словно там расплавилась тысяча свечей, превратившись в воск. Горячий воск тяжело стекал вниз, к низу живота. И дышать становилось все труднее.

Девитт перевернул ее подрагивающую ладонь кверху, по очереди разогнул нервно сжатые пальцы и также по очереди принялся их целовать. Большой, указательный, средний, безымянный, мизинчик. А потом — наоборот.

Умом Джемма понимала, что это волшебное безобразие следует прекратить немедленно. Заорать, вскочить, треснуть обнаглевшего босса по голове папкой и убежать далеко-далеко, громко хлопнув дверью.

Но как-то не хотелось…

Девитт же продолжал неспешно заниматься «безобразием», войдя во вкус. Кто мог бы подумать, что у ее босса, в груди которого на стальных цепях подвешено железобетонное сердце, такие горячие и восхитительно — настойчивые губы? Может быть, он их у кого-нибудь позаимствовал? Специально для того, чтобы поцеловать пальчики мисс Торрел?

— По-моему, вы пытаетесь подкупить мистера Тролля, — пробормотала Джемма, чье сознание балансировало на грани обморока.

Даже, наверное, соблазнить…

Мистер мистера… Нехорошо, ой, как нехорошо.

— Вовсе нет, — отвлекся от сладких пальчиков Марк, — это было сознательное, тщательное обдуманное деловое предложение, которое сулит большие выгоды обеим сторонам.

Джемма была готова сказать «да». Ведь Девитт предлагал ей, обычной смертной, должность, ради которой некоторые готовы прошагать по трупам. А ей преподносят подарок судьбы на блюдечке с розовой (или голубой?) каемочкой. Бери и радуйся. Жизнь прекрасна!

Однако сидевший внутри нее мистер Тролль саркастически напомнил, что она в издательском союзе «Меандр» лишь из-за восстановления справедливости, точнее, из-за вендетты, и принять выгодное предложение сладкоречивого, но бессердечного Девитта означало бы предать несчастного Джереми.

Джереми.

Джемма очнулась от грез.

Ее пальчики решительно выскользнули из теплого плена мужских губ. На Девитта взглянули синие глаза, уже полные льдистых бликов.

— Может ли Джереми Торрел в том же журнале «Рапира» получить еще один шанс?

Ониксовые глаза сузились и тоже заледенели.

— Нет.

Джемма вздрогнула от этого резкого «нет», выстрелившего в нее. Она взвилась с места, с грохотом отодвинув стул. Стул упал позади нее кверху ножками.

— Тогда нам не о чем разговаривать, мистер Девитт. Ровно через четыре месяца Джемма Торрел покинет вашу компанию, а мистер Тролль найдет объект интереснее, чем благообразный ледяной голем в галстуке, у которого внутри вместо сердца железобетон.

И у которого таинственные ониксовые глаза…

Кажется, Девитт побледнел. Но она не стала всматриваться в его физиономию (насмотрелась уже!) и устремилась к двери, мечтая исчезнуть.

Вообще.

У самых дверей ее догнал сердечный голос Девитта:

— Такие предложения не делают дважды, мисс Торрел…

…Спустя полчаса Фрэнк Маршалл, заглянувший в офисное кафе, увидел мисс Торрел, роняющую слезы в стакан с пивом. Лица на мисс Торрел не было. Оно казалось замазанным белой глиной. С мисс Торрел явно творилось неладное. Сначала вспухшие губы, потом ужасные брюки, а вот теперь отсутствие лица на лице.

Повинуясь своей интуиции, которая ему служила верой и правдой вот уже 34 года, Фрэнк Маршалл решил повременить есть бифштекс и направился в кабинет к президенту «Меандра», догадываясь, какую картину он там увидит. Однако картина оказалась несколько иной, но все же впечатляла.

Президент «Меандра» сидел за рабочим столом, закинув на него ноги в начищенных ботинках, и, катая из листов бумажные шарики, меланхолично пытался забросить их в мусорную корзину в углу. Все пространство вокруг корзины было усеяно бумажными комками: Марк Девитт сегодня промахивался по-страшному.

Фрэнк едва успел спасти от незавидной части подписанный договор аренды, на которой наткнулась шарящая рука президента, чьи глаза были устремлены в параллельное пространство. Маршалл выхватил драгоценный листок в последний момент — Девитт, похоже, этого даже не заметил.

— Кажется, кое-кому надо отдохнуть, — осторожно намекнул Фрэнк.

— Кажется, кое-кому надо заткнуться, — угрюмый Девитт был не расположен к разговорам.

Как хорошо, что у Марка не имелось под рукой пистолета. Он мог бы всех перестрелять в таком состоянии. Лично Фрэнк Маршалл видел его подобным впервые в жизни.

— У меня тоже так начиналось, — как ни в чем ни бывало продолжал Маршалл жизнерадостным тоном — Девитту как раз не хватало жизнерадостности.

— Что начиналось?

— Война.

— Ты был на войне, Фрэнк?

— Был, воевал, победил, получил контрибуцию и свидетельство. Теперь опутан по рукам и ногам.

— Какое свидетельство?

— Победителя.

— А где их выдают?

— Сам узнаешь.

Девитт вздохнул и потянулся к последнему валяющемуся на столе листку. Фрэнк, убедившись, что листок этот не важен для дел компании, позволил Марку скатать из него шарик. Девитт кинул, опять промахнулся. Маршалл молча положил перед президентом упаковку листов для принтера и с чувством выполненного долга ретировался.

В некоторых войнах третий — всегда лишний.