Любовь дракона

18

Оставшаяся часть путешествия была ничем не примечательна. Казалось, что холмам и долинам, по которым они ехали, не будет конца. Все время их обдувал соленый морской ветерок, хотя самого моря они так и не видели — они постоянно находились на некотором расстоянии от него. Несмотря на то, что Авроре так хотелось совершить это путешествие, очень скоро она устала от езды верхом. Двигались они слишком быстро, а она к этому не привыкла. И еще ей опротивела безвкусная походная еда, а от того, что негде было помыться, чувствовала она себя весьма неуютно.

Иногда они останавливались в местных поселениях, которые трудно было назвать городами и даже деревнями. Смуглые, небольшого роста обитатели этих мест смотрели на них исподлобья. Только некоторые их них отваживались заговорить с Мэлгвином и его воинами, на Аврору же взирали с благоговейным страхом. В этих пустынных местах даже молодые женщины казались изможденными. Именно здесь Аврора осознала, какое счастье, что судьба предначертала ей родиться в доме ее отца, в довольстве и безопасности. В этом диком краю красота как бы не имела права на существование.

Наконец они въехали в густой лес, с которого начинались владения бригантов. Деревья здесь росли так близко друг от друга, что несколько раз им казалось: дальше повозка проехать не сможет. Мэлгвин посоветовался с Рисом, и за несколько часов мужчины с трудом прорубили просеку в чаще. Влажный воздух и лесной мрак действовали на Аврору угнетающе, и она гадала, что же это за люди, которые могут жить в таком мрачном, пронизанном колдовскими чарами месте.

Но вот уже завиделась опушка леса, и, выехав из него, они оказались в долине, усеянной серо-голубыми озерами Долина примыкала к высокому, поросшему травой холму, а на этом созданном природой наблюдательном посту была возведена невысокая каменная стена, окружавшая несколько десятков круглых хижин. Выходит, Гвенасет права: бриганты и вправду живут, как дикари, подумала Аврора.

— Мы уже на месте? — с сомнением в голосе спросила она Мэлгвина.

— Да. Но здесь они живут только летом. Зимой же перебираются в свое поселение на севере — там у них оборонные сооружения покрепче.

Когда они подъехали к каменной стене, навстречу вышли местные жители, наряженные в яркие одежды и украсившие себя множеством драгоценностей. И эта их манера одеваться сразу напомнила Авроре обычаи кимвров, хотя бриганты по сравнению с кимврами были крупнее, да и вид у, них был более устрашающий. Многие мужчины-бриганты были даже выше Мэлгвина, а женщины превосходили ростом большинство кимврских мужчин. Аврору поразил цвет волос бригантов. Почти все они оказались рыжеволосыми но оттенок этого цвета был чем-то средним между рыжеватым цветом волос Гвенасет и ярко-рыжим цветом волос ирландской рабыни. Среди встречавших выделялся самый крупный мужчина, и Аврора подумала, что это, должно быть, и есть сам Кунедда. Эсилт пришпорила лошадь и, поравнявшись с верховным вождем, мгновенно спрыгнула на землю и бросилась в его объятия. Кунедда подхватил ее на руки и закружился с ней на месте, как будто она была ребенком. Голосом, в котором слышалось восхищение, он явно приветствовал ее, но Аврора не поняла ни слова. Бриганты, видимо, говорили на каком-то своем наречии, которое отличалось от языка подданных Мэлгвина.

Когда все путники спешились, Мэлгвин официально приветствовал Кунедду. К Мэлгвину подошли сразу несколько мужчин, и Аврора подумала, что это, должно быть, братья Кунедды. Она прижалась к Мэлгвину, а один из подошедших мужчин с волосами цвета лисьего меха и пронзительными голубовато-зелеными глазами стал с восхищением рассматривать ее. Мэлгвин поймал его взгляд и с гордым видом подтолкнул Аврору вперед, крепко держа ее при этом за руку.

— Кунедда, король бригантов! Хочу познакомить тебя с моей королевой Авророй — дочерью Константина из Вирокониума.

Мэлгвин говорил на распространенном британском наречии, и на этом же языке, хотя и с сильным акцентом, отвечал ему Кунедда. У него был очень приятный голос:

— Я уже слышал, что Мэлгвин привез из Корновии много богатств, а теперь вижу собственными глазами, что это за богатство!

Кунедда хитровато улыбнулся Авроре во весь рот. Эта улыбка и понравилась Авроре, и смутила ее. Темно-голубые глаза Кунедды не выдержали ее пристального взгляда и быстро скользнули вниз — король бригантов с видом знатока рассматривал фигуру гостьи. Аврора не заставила себя долго ждать — так же пристально она стала рассматривать Кунедду. Красавцем он не был: его рыжие волосы давно уже поредели, белки глаз казались слишком большими. Но вид у него оставался внушительным: его тело напоминало ствол мощного дерева, а огромные руки и толстая шея свидетельствовали о неимоверной физической силе…

Аврора изящно поклонилась Кунедде, когда он наконец снова взглянул ей в глаза. Аврора чувствовала себя неловко. Ее расстроило то, как запросто повела себя с Кунеддой Эсилт. Аврора с ужасом думала, какие злобные измышления может услышать о ней Кунедда, когда останется с Эсилт наедине.

Хозяева позаботились о лошадях путников, а затем провели Мэлгвина и Аврору в одну из круглых хижин. Собственно говоря, это была даже не хижина, а что-то вроде вигвама из шкур, натянутых на каркас из ветвей деревьев. В верхней части вигвама оставалось отверстие для дыма. Поначалу Авроре показалось, что это строение мало подходит для того, чтобы в нем поселить высоких гостей, но внутри вигвама все-таки были некоторые удобства. На земляном полу лежали овечьи шкуры, на которых можно было хорошо отдохнуть, а на небольшом столике стояли бронзовый сосуд с водой и глиняная ваза.

Когда они остались одни, Аврора с удовольствием сняла запачканную одежду и принялась мыться. Но не успела она ополоснуть как следует лицо, как почувствовала прикосновение сильных рук Мэлгвина и его теплое дыхание где-то за ухом. Мэлгвин стиснул пальцами ее груди.

— Только не сейчас, Мэлгвин, — вздрогнув, пробормотала она. — Я слишком грязная и потная после дороги.

— Это не имеет значения. Мы находимся в диком первобытном краю, и я хочу тебя такой, какая ты есть. Соленой, как море, — добавил он, проведя языком по ее шее.

Аврора покорно вздохнула, почувствовав, как его пальцы коснулись ее плоти между ног. Медленно его губы заскользили вниз по ее телу, оставляя за собой влажный зябкий след. Когда же рот Мэлгвина добрался до ее бедер, его руки нетерпеливо раздвинули ноги Авроры, и он приник языком к ее плоти. От этого жадного прикосновения Аврора задрожала. Она едва стояла на ногах, ее удерживали только плечи Мэлгвина. Она обязательно должна рассказать об этом Гвенасет. Она была уверена, что далеко не каждый мужчина может подарить женщине такие искусные ласки.

А Мэлгвин действительно был искусен в ласках — он точно знал, когда надо переходить от простого поддразнивания языком к чему-то более существенному. Он всегда доводил ее до полуобморочного состояния, зная, что после этого он сможет насладиться ею так, как ему только будет угодно. На этот раз он толкнул ее на постель из овечьих шкур и высоко поднял ее ноги, почти положив их себе на плечи.

Аврору переполняло желание, она вся трепетала. Это было похоже на головокружительное падение с высоченной горы. И от этого мысленного падения она почти теряла сознание…

Придя наконец в себя, Аврора обнаружила, что плоть Мэлгвина все еще неистово трепещет внутри ее. Аврора поразилась тому, как долго он. может сдерживать свою чувственную страсть, ведь сама она давно уже пронеслась по лучезарным волнам наслаждения.

Наконец и Мэлгвин вскрикнул от наслаждения и, разгоряченный, потный, обмяк на ней. Ей вдруг захотелось спря тать его пылающее лицо у себя на груди, но силы оставили ее. А он всей своей тяжестью налег на нее и, удовлетворенный, не мог пошевелиться.

— Ты взяла с собой зеленое платье? — спросил он жену, наблюдая, как она моется при свете факела.

— Нет. Оно испортилось бы во время путешествия во всем этом беспорядке.

— Гммм, — разочарованно промычал Мэлгвин.

— Я взяла вот это белое, — быстро проговорила она, вытаскивая платье из кожаного мешка, в котором находилась ее одежда. Платье было простым, зато подчеркивало все прелести ее фигуры. Правда, в глазах Мэлгвина оно, возможно, выглядело недостаточно богатым, чтобы украсить собой королеву. — Ну как, подойдет? — вдруг засомневавшись в своем выборе, спросила Аврора.

— Надень его, просто так я не могу тебе сказать, — нетерпеливо промолвил Мэлгвин. — Хотя подожди. Иди-ка сюда, дай мне еще раз посмотреть на тебя.

Аврора подумала, что на празднество они непременно опоздают, а ведь устраивали его в их честь. Не давая ей одеться, Мэлгвин притянул ее к себе на овечьи шкуры. В этом странном вигваме, казалось, витал какой-то скрытый соблазн, возбуждающий чувственную страсть. Правда, на этот раз бурные ласки Мэлгвина оставили Аврору почти равнодушной. Ей едва хватило времени одеться и привести волосы в порядок.

Оглядывая свой наряд, Аврора решила, что Гвенасет была права. Простой покрой платья и его кремовый оттенок выгодно отличались от одеяний местных женщин — их одежда пестрела тканями самых ярких, кричащих цветов. Волосы Авроры волнами ниспадали на плечи, и она выглядела самой изящной среди женщин, собравшихся на празднество в вигвам, покрытый соломой. «Что бы сказали сейчас обо мне мать и сестры?» Аврора улыбнулась этой мысли. Со всеми своими драгоценностями она выглядела теперь как саксонка. Замужним же римским женщинам никогда не позволялось выходить на люди с распущенными волосами.

Ее семья наверняка ужаснулась бы и увидев, как живут бриганты. Даже присутствуя на официальном торжестве, одеты они были как дикари. В вигваме стояла жара, и мужчины сбросили с себя меха и накидки, оставшись в переброшенных через плечо разноцветных шалях и коротких туниках, едва доходящих им до колен. Немного, подумала Аврора. В мерцающем свете факелов замысловатая разноцветная татуировка на руках и груди мужчин, изображавшая диких зверей, делала бригантов похожими на колдунов.

Ели мужчины с жадностью, отрезая ножами от туши быка огромные куски плохо прожаренного мяса и, отправляя их в рот, запивали огромным количеством верескового пива и хмельного меда. Все это приводило Аврору в ужас. Правда, дикие обычаи этого племени возбуждали также ее любопытство.

Бригантские женщины ели отдельно от мужчин. В обществе Мэлгвина и Кунедды позволили находиться только Авроре и Эсилт. Их усадили рядом с костром, а еду подали на специальных досках, так что им не пришлось, подобно хищным животным, самим разрывать тушу быка на куски. Сидя на полу и стараясь не выронить из рук мясо, Аврора чувствовала себя очень неловко.

В вигваме было много дыма. Аврора ощущала безотчетный страх. Ее успокаивало только то, что рядом с ней сидел Мэлгвин. Она украдкой наблюдала за мужем. Мэлгвин был весел, чувствовал себя здесь вполне уверенно, и она знала, что ни одна деталь пиршества не останется не замеченной им. На этом празднестве он не был самым крупным мужчиной, но это ровным счетом ничего не значило: среди собравшихся его выделяла огромная мощь, которую, казалось, излучает вся его фигура. Это была поистине королевская мощь.

Эсилт, с отвращением отметила Аврора, вела себя, как окружавшие ее дикари. Золовка пила мед из одной чаши с Кунеддой и при этом обменивалась непристойными шутками. В этом скоплении народа Аврора сидела совсем рядом со своим врагом. Краешком глаза она видела, как Эсилт положила украшенную драгоценностями руку на мощные плечи Кунедды. Вождю явно нравились эти знаки внимания, и в ответ мгновение спустя он запустил свои костистые пальцы в вырез ее платья. Вспыхнув от возмущения, Аврора повернулась и взглянула на Мэлгвина: тот безмятежно мелкими глотками потягивал пиво. Выражение его лица оставалось спокойным и непроницаемым. Но вдруг Аврора увидела, как несколько раз дернулась его щека, и поняла, что и Мэлгвин недоволен такой откровенной демонстрацией отношений между Кунеддой и Эсилт. Противно было наблюдать, как они ласкали друг друга на виду у всех, а от сознания того, что за этой неприглядной картиной следят жены Кунедды и, возможно, любовник Эсилт, на душе становилось совсем гадко. Аврора думала, что Мэлгвин никогда бы не позволил себе в ее присутствии ласкать других женщин. Она почему-то была уверена, что Мэлгвин скорее вонзил бы в грудь себе нож, чем нанес бы ей такое оскорбление.

Кунедда, возможно, устал от общества Эсилт и, повернувшись к Мэлгвину, вежливо заговорил с ним. Аврора почти не слышала, о чем они беседовали, а с любопытством оглядывала собравшихся в вигваме людей. Ее внимание привлекла фигура рыжеволосого юноши, стоявшего поодаль в окружении воинов. Он был похож на Кунедду, и Аврора решила, что это его брат. Выглядел он значительно моложе вождя, и Аврора подумала, что у них, наверное, разные матери. Юноша был хорошо сложен. Чувствовалось, что он обладает огромной силой. На лице его резко выступали скулы, но особенно привлекал взгляд — в нем сквозила яростная решимость. Аврора подумала, что молодой воин похож на смелого хищного зверя, и невольно залюбовалась им…

Воин прямо посмотрел Авроре в глаза и наверняка прочел ее мысли. Смутившись, Аврора отвела взгляд и с некоторым запозданием вдруг осознала, насколько неприличным и даже опасным было ее поведение. С пунцовым лицом она испуганно разглядывала свою чашу с вином, чувствуя при этом, что юноша по-прежнему не сводит с нее глаз. Она надеялась, что в сутолоке никто не обратил внимания, как они обменялись с молодым воином взглядами.

Аврора посмотрела на Мэлгвина и Кунедду и с облегчением вздохнула, обнаружив, что они все еще увлечены беседой. Но ее неосторожное поведение все-таки не ускользнуло от внимания Эсилт. Аврора старалась не глядеть в ее сторону, дрожа уже только от воспоминания о дикой ненависти, которую излучали глаза золовки. Сердце бешено колотилось. И страх ее только усилился, когда краешком глаза она увидела, как Эсилт поднялась со своего места и направилась к молодому рыжеволосому воину.

Аврора вздрогнула от неожиданности, когда Мэлгвин, обратившись к ней, положил руку на ее колено. Она испуганно заглянула в его улыбающиеся глаза и не сразу поняла, что он говорит ей о следующей части празднества, которая вот-вот начнется, — о церемонии вручения даров. В вигваме появились слуги, которые быстро убрали остатки еды, а Кунедда, встав во весь свой огромный рост, официально приветствовал прибывших в Манау Готодин кимвров. Незадолго до этого Бэйлин и Гарет оставили торжество и сейчас вернулись с рыжеволосым рабом. У каждого из них в руках были привезенные дары, и теперь они один за другим выставляли их на всеобщее обозрение — корзины с зерном, амфоры с вином и маслом, а потом и невиданные в этих краях вещи: небольшую шкатулку с жемчугом, привезенную с побережья Гвинедда, — эту шкатулку с гордостью пронесли мимо изумленных женщин; искусно сделанные сельскохозяйственные орудия из железа и, наконец, роскошную шкуру пятнистой кошки с хищно оскаленной пастью.

Настала очередь Кунедды порадовать гостей дарами. Их вынесли несколько женщин. Аврора внимательно оглядела бриганток. Они были не только очень высоки ростом, но и казались необычайно сильными — почти как мужчины. Вместе с тем бригантские женщины не были лишены своеобразной привлекательности. У них была молочно-белая кожа, на фоне которой отчетливо проступали голубоватые вены на шеях. Густые волосы различных оттенков рыжего цвета они заплетали в тугие косы, закрепленные на концах затейливыми заколками из золота и бронзы. Аврора с восхищением посмотрела на одну из них, у которой были очень длинные, доходящие до колен косы…

Женщины знали себе цену. С гордым видом они прошествовали к месту, где сидел Мэлгвин. Первая бросила к его ногам ворох прекрасно выделанных шкур. Другая преподнесла две пригоршни переливающегося при свете факелов золота. Еще одна опустилась перед Мэлгвином на колени и надела ему на шею массивную золотую цепь. Сидя рядом с Мэлгвином, Аврора увидела, что оба конца цепи были сделаны в виде оскалившихся волчьих голов. Похожую цепь — но меньших размеров — преподнесли и Эсилт. Сначала Аврора почувствовала раздражение от того, что этот королевский дар предназначался Эсилт, а не ей, но быстро успокоилась, увидев, что еще одна женщина, подойдя к ней, уже надевает на ее шею редкой красоты ожерелье. Каждая бусина ожерелья представляла собой искусно вырезанную из кости маленькую фигурку. Опустив голову, Аврора с восхищением рассматривала их, и ей казалось, что на шее у нее движутся в фантастическом хороводе изящные птицы и невиданные дикие звери. Припомнив кое-что из уроков Ариана, она решила, что одна из фигурок изображает льва, а другая — слона. Тут же покачивался дракон со стремительно откинутым в сторону хвостом и раздвоенным на конце языком.

— Прекрасная вещь! — восторженно произнесла Аврора и, подняв глаза, увидела, что эти слова были с удовольствием восприняты и Кунеддой, и Мэлгвином.

— Неповторимый и великолепный дар для неповторимой и великолепной женщины, — с сильным акцентом сказал Кунедда. Аврора улыбнулась ему, удовлетворенная необычным комплиментом и подарком.

Отвернувшись от Кунедды, Аврора поняла, что церемония преподнесения даров еще не окончилась. Прямо перед ней стоял рыжеволосый брат Кунедды. Улыбаясь, он опустился на одно колено. Аврора улыбнулась ему в ответ, отметив про себя, что у молодого воина крепкие белые зубы. Воин осторожно положил на колени Авроры кожаный мешок, поднялся и вежливо поклонился. Внутри мешка лежал какой-то круглый, знакомый на ощупь предмет, и Аврора поспешила достать его. Бечевка, стягивающая горловину мешка, легко развязалась. Аврора засунула руку внутрь и — достала что-то довольно волосатое…

О, ужас! Это была человеческая голова! С тех пор как ее отрубили, прошло, по-видимому, уже некоторое время… Она начала разлагаться. Со сморщенного лица на Аврору глядели остановившиеся невидящие глаза…

Аврора громко вскрикнула и уронила голову. Дар молодого воина подкатился к ее ногам, блеснув золотой подставкой.

Аврора оцепенела от ужаса. Не в силах вымолвить ни слова, она беспомощно озиралась. Лицо Мэлгвина превратилось в холодную неприступную маску. Кунедда и Эсилт засмеялись. Все остальные настороженно молчали, но Аврора почувствовала их неприязненное отношение к себе.

С большим трудом Аврора заставила себя взглянуть на вручившего ей это ужасное подношение молодого воина. Мускулы на его шее напряглись, он с ненавистью рассматривал жену Мэлгвина. Она молящими глазами глядела на него — ведь она совсем не хотела его обидеть. Но от этого взгляда он пришел в еще большую ярость и резко отвернулся.

С виноватым видом Аврора повернулась к Мэлгвину, но лицо мужа по-прежнему оставалось непроницаемым, и она поняла, что он не придет ей на помощь. Даже Бейлин и Га-рет, сидевшие рядом с Мэлгвином, смотрели на нее с осуждением.

Аврора снова услышала хриплый смех Эсилт. Горя от возмущения и стыда, она вскочила и выбежала из вигвама. Никто не попытался остановить ее.

Оказавшись во влажной, липкой темноте двора, Аврора задрожала от страха. Она поняла, что сделала действительно что-то ужасное, и теперь ее могут наказать за это. Ей чудилось, как нож вонзается ей под ребра и чьи-то холодные пальцы сжимают горло… Она настолько растерялась от охватившей ее паники, что не могла отыскать дорогу к вигваму, который отвели им с Мэлгвином.

Постепенно холодный воздух привел ее в чувство, а глаза привыкли к темноте. Стояла туманная ночь, на небе не было ни звездочки, и прошло немало времени, прежде чем она нашла свой вигвам. Вид разбросанных на земляном полу вещей неожиданно подействовал на нее успокаивающе, и она в изнеможении растянулась на шкурах у догорающего костра. Она закрыла глаза, и сразу перед ее мысленным взором возникла гниющая голова. Она вздрогнула от отвращения. И как только бриганты могут прикасаться к таким вещам? И все же, думала она, это был, наверное, значимый и ценный дар. Из золотой пластины, к которой прикрепили голову, можно было сделать прекрасные ожерелья. Молодой человек явно хотел оказать Авроре особую честь своим подарком. «Я же, — с отчаянием думала Аврора, — ненароком оскорбила его, а заодно и Мэлгвина».

Зарывшись в овечьи шкуры, Аврора снова задрожала от страха. Она чувствовала себя настолько несчастной, что не могла даже плакать. Она совершила что-то кощунственное, а потом трусливо сбежала, преследуемая злорадным смехом Эсилт.

И вдруг в голове Авроры мелькнула догадка. Она ведь видела, как Эсилт разговаривала с юношей как раз после того, как он заметил обращенный на него взгляд Авроры. А потом началась церемония обмена дарами, и она не видела рыжеволосого воина до тех пор, пока он не появился перед ней со своим ужасным подношением. Теперь все встало на свои места. Конечно же, это Эсилт посоветовала преподнести ей мертвую голову, заранее зная, как Аврора это воспримет. Замысел Эсилт был прост: она хотела оскорбить Аврору, а заодно и опозорить ее перед одним из самых важных союзников Мэлгвина.

Аврора не чувствовала больше стыда. Ярость и ненависть переполняли ее. На этот раз она не станет винить себя за якобы совершенную ею ошибку. Пытаясь заставить Мэлгвина отказаться от жены, Эсилт зашла слишком далеко. Но теперь, решила Аврора, она сделает все, чтобы Мэлгвин наконец-то понял, насколько вероломна его сестрица. Какое же она чудовище!

Усталой походкой Мэлгвин направлялся к отведенному ему с Авророй вигваму. Голова его раскалывалась от боли: он выпил, слишком много хмельного меда, и уж слишком много неожиданностей произошло во время празднества. Оправдались его самые худшие опасения. Он взял Аврору, чтобы произвести впечатление на союзника ее красотой и изяществом. Она же повела себя вызывающе и тем самым, возможно, поставила под удар его будущие отношения с бригантами.

И все-таки в глубине души он чувствовал, что не стоит во всем винить жену. Наверное, на свете нашлось бы очень мало женщин, которые, не зная о кельтском обычае преподнесения в дар почетным гостям добытых в битве голов, не пришли бы в ужас, получив такой подарок. Конечно, дело можно было поправить, если она попыталась хотя бы извиниться, а не убежала, как перепуганное насмерть дитя.

Мэлгвин тяжело вздохнул. Конечно, он сильно расстроен, но ему совсем не хочется ужесточать свои отношения с Авророй. Его жена избалованная женщина. Временами ее поведение бывает совсем уж ребяческим, хотя в этом в конце концов и заключается ее обаяние. Он вспомнил, с каким восхищением смотрела она на преподнесенное ей ожерелье. Казалось, она была создана для того, чтобы все окружающие ее люди потворствовали ее прихотям. Мэлгвин понимал, что и сам не может избежать этого соблазна. Даже сейчас — усталый и расстроенный — он вспоминал ее прекрасное лицо и великолепное тело, ощущал шелковистую кожу и мягкие струящиеся волосы…

Мэлгвин с трудом прогнал прочь эти сладостные видения. Ему надо быть твердым с Авророй. Если она его королева, то и вести себя должна подобающим образом, следя за каждым своим шагом. И завтра ей придется принести извинения бригантским вождям. Особенно Фердику. Понимает ли Аврора, что этот молодой воин — старший сын Кунедды — рано или поздно станет предводителем бригантов? Мэлгвин надеялся, что ему удастся договориться с молодым принцем. Фердик — человек умный и не станет придавать слишком уж большого значения взбалмошному поведению женщины, ведь на карту поставлены выгодные для обеих сторон торговля и союзнические связи для отражения вражеских нашествий.

Мэлгвин приподнял полог вигвама и вошел внутрь. Он думал, что Аврора глубоко переживает случившееся и, наверное, плачет. Но он ошибся. Сидя у костра, она сердито смотрела в огонь.

— Твое сегодняшнее поведение… — начал он, стараясь не обидеть ее.

— Ты говоришь о моем поведении, но почему же ты не обращаешь внимания на поведение Эсилт? — резко прервала она его.

Мэлгвин был слишком удивлен этим вопросом, чтобы рассердиться. Он не ожидал такого отпора с ее стороны.

— Я уже говорил, что действия Эсилт тебя не касаются. Ее поведение никак не влияет на мои дела, но вот твои опрометчивые поступки подрывают мой авторитет.

— А как ты отнесешься к тому, что происшествие с мертвой головой было тщательно продумано Эсилт? Она специально подстроила его, чтобы оскорбить меня! — Аврора вскочила на ноги с яростно сверкающими глазами.

— Я не верю тебе, — бесстрастно отвечал Мэлгвин. — Она ни за что не стала бы подвергать опасности наши отношения с Кунеддой и его сыном Фердиком ради того, чтобы так глупо отомстить тебе.

— Так это был его сын? — Аврора задумалась.

— Да. Молодой воин, с которым ты так грубо обошлась, в будущем может стать вождем бригантов, и я надеюсь поддерживать с ним хорошие отношения.

— А вот этого я не знала. Я думала, он младший брат Кунедды.

— Мне от этого не легче! — сердито продолжал Мэлгвин. — Ты должна понять: Аврора, что за свое глупое поведение отвечаешь только ты сама. Пора наконец повзрослеть и хорошенько думать, прежде чем что-то делать.

— Еще раз повторяю, что все это подстроено Эсилт! — гневно воскликнула Аврора. — Я видела, как она беседовала с Фердиком как раз перед началом церемонии преподнесения даров. И это именно она подговорила его подарить мне мертвую голову. Ты ведь слышал, как она смеялась. Ей, конечно, невдомек, что смех этот еще сильнее, чем меня, ранил сына Кунедды.

Мэлгвин раздраженно сбросил с себя накидку.

— Я устал от твоих постоянных пререканий с Эсилт. Ты винишь во всем, что тебе не нравится, ее!

— А я устала от того, что ты позволяешь ей оскорблять меня. Известно ли тебе, что, когда ты был на побережье, она всюду преследовала меня и даже угрожала? Она сказала, что лучше бы мне поскорее убраться в Вирокониум, а не то она выведет меня на чистую воду.

В глазах Мэлгвина промелькнул интерес:

— Почему же ты не рассказала мне об этом раньше? И что же такое собиралась она поведать мне о тебе?

Аврора прикусила губу, поняв, насколько далеко она зашла.

— Эсилт… в общем, она грозилась рассказать тебе о том, что мы с Элвином… что я не верна тебе. Конечно же, это ложь, — торопливо добавила Аврора. — Элвин всего лишь мой добрый помощник. Ему и в голову не придет изменить Гвенасет или быть неблагодарным по отношению к тебе.

Лицо Мэлгвина превратилось в непроницаемую бесстрастную маску. Он заговорил насмешливым тоном:

— Когда речь заходит о верности, Элвин меня не интересует. Меня интересует лишь твое поведение. Ты ведь не раз повторяла, с какой неохотой ты пошла на наш брак. Могу ли я доверять тебе после этого?

— Я всегда буду верна тебе, Мэлгвин, — мягко произнесла Аврора.

Мэлгвин с шумом вобрал в легкие воздух:

— Надеюсь на это. Хотя бы потому, что ты меня боишься. — В голосе Мэлгвина слышалась горечь, и Аврора испугалась, что она сказала что-то не то и не так.

Мэлгвин старался подавить вдруг охватившее его чувство бешеной ревности. Он хотел, чтобы она самозабвенно любила только его и думать не могла о других мужчинах.

Аврору сильно напугало появившееся на лице мужа выражение бешеной решимости. Но помимо своей воли она вдруг сердито обрушилась на него:

— Можешь ревновать сколько угодно! — закричала она. — Ты опять не думаешь обо мне. Ты всегда с большим уважением относился к чувствам Эсилт. Но когда-нибудь тебе придется сделать выбор!

Яростные слова Авроры сделали свое дело. Чувство ревнивого раздражения испарилось так же быстро, как и появилось. Глядя задумчиво на огонь, Мэлгвин сказал:

— Да. Думаю, ты права. В конце концов мне придется сделать выбор.

Когда он повернулся, она увидела, что он сумел взять себя в руки: лицо его снова превратилось в непроницаемую маску.

— Впрочем, сейчас это не важно. Главное — сохранить добрые отношения с бригантами. — Мэлгвин пристально посмотрел на Аврору и произнес непререкаемым тоном: — Завтра ты извинишься… перед всеми!

Аврора кивнула в знак согласия. Она знала, что просить прощения у бригантов намного проще, чем договориться с Мэлгвином.