Любовь дракона

25

Бэйлин выходил из Парадной залы, когда к нему подошел Мэлгвин.

— Мне срочно нужна твоя помощь.

— Конечно, Мэлгвин. Что я должен сделать?

— Поставь стражника у крепостной башни. Он может пропускать к Авроре всех, кто захочет ее навестить. Но сама она должна оставаться в башне.

— Всемогущие боги! Что случилось?

— Сначала сделай то, что тебе сказано! — приказал Мэлгвин. — А потом, — добавил он уже мягче, — приходи в мою комнату в казармах — мне нужно поговорить с тобой.

Бэйлин убежал, а Мэлгвин тяжелой походкой направился к казармам. У него раскалывалась голова, и это страшно мешало: ему необходимо хорошо обдумать, как поступить с Авророй. Еще этим утром он собирался наладить наконец отношения с женой, но потом… Сначала Аврора своими злобными россказнями о шпионе бригантов попыталась опорочить Эсилт в его глазах. Это ей показалось недостаточным, и она разбередила давно кровоточащую рану Мэлгвина, напомнив ему о Дайнас Бренине. Но и это еще не все. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стала эта история с ядом. Мэлгвин тяжело вздохнул. Дела совсем уж плохи, если молодая красивая женщина настолько ожесточилась от ненависти, что задумала убийство. Может, Эсилт права? Может, Аврора совсем уж не так простодушна, как ему казалось, и он, ослепленный ее красотой, до сих пор не сумел этого понять?

Аврора сказала, что любит его. Наконец-то она произнесла то, что он давно хотел от нее услышать. Но, увы, слишком поздно. Он не верит ей. Наверное, это очередная хитрая уловка Авроры, чтобы удержать его в своей власти.

Мэлгвин вошел в свою комнату и зажег факел. Окинув комнату рассеянным взглядом, он тяжело опустился в кресло. Он догадывался, что ему следует сделать. Надо навсегда вычеркнуть Аврору из своей жизни. Но вот хватит ли у него на это воли? Даже сейчас он готов, забыв обо всех обидах, бежать к Авроре, чтобы только обнять ее. Он старался снова возбудить в себе ярость и ненависть к ней. Но тщетно — его любовь оказалась сильнее…

Послышались приближающиеся шаги Бэйлина.

— Мой господин, — с порога осторожно обратился к королю его друг.

— Заходи и садись, — сказал Мэлгвин, указывая на стул, на котором совсем еще недавно сидела Аврора. Огромный Бэйлин с трудом уместился на этом стуле. Его открытое простодушное лицо было озабоченным.

— Ты оказался прав, Бэйлин. Я действительно люблю ее.

— Хорошая новость. Но зачем же тогда ты превратил для нее спальные покои в тюрьму?

— Может, потому, что, сидя взаперти, она будет находиться в безопасности. От меня.

— Не понимаю.

— Я тоже. Я люблю ее. Она действует на меня, как яд… Яд — точнее слова в моем положении не придумаешь, — мрачно рассмеялся Мэлгвин.

— Что же на этот раз она совершила?

Мэлгвин задумчиво покачал головой.

— Она обвинила Эсилт во всякого рода кознях и призналась, что собиралась отравить ее.

— Аврора? Отравить Эсилт? Никогда не поверю!

— Да, трудно представить себе такое. Конечно, я и сейчас не уверен, что она пошла бы на это. Но сами ее намерения говорят о многом. Никогда больше я не смогу доверять своей жене.

— И ты решил отправить ее в Вирокониум?

Мэлгвин кивнул головой.

— Если у меня хватит на это воли.

Бэйлин задумался. Потирая руки, он наконец сказал.

— Знаешь, есть еще один выход из этого положения.

— Какой же?

— Избавиться от Эсилт. — Бэйлин смотрел Мэлгвину прямо в глаза. — Это решило бы все проблемы твоих отношений с Авророй… По правде говоря, я и сам никогда не испытывал добрых чувств к Эсилт.

— Как же ты предлагаешь мне избавиться от нее?

— Ты можешь отослать ее куда-нибудь.

— И после этого она прямиком отправится к одному из моих врагов, чтобы выступить с его войском против меня. Ты этого хочешь?

— Они никогда не победят тебя.

— Положим. Но, знаешь, вести войну из-за женщины…

— Такие войны уже не раз бывали. Ты ведь слышал в Елене Троянской?

— Да. О ней я слышал, — раздраженно сказал Мэлгвин. — Но какой же после этого я король, если ценой жизни своих воинов стану наводить порядок в собственном се мействе?

— Эсилт могут убить…

— И это, по-твоему, решит все проблемы? Да во всей Британии только и разговоров о том, что я уничтожил весь свой клан в борьбе за власть. Мое семейство называют кодваллонскими орлятами: каждый старается вытолкнуть другого из гнезда, пока там не останется один-единственный орленок.

— Ну что ж, если суждено выжить только одному орлу, то для Гвинедда лучше, если им будешь ты, а не Эсилт.

Мэлгвин шумно вздохнул.

— Не знаю, хватит ли у меня на это решимости. Одно дело убить мужчину в честной битве, другое — покончить с женщиной только из-за того, что она вмешивается в твою жизнь. Я и так частенько не могу заснуть: трагедия Дайнас Бренина до сих пор терзает меня. Если по моему приказу убьют еще и Эсилт, то мне будет совсем плохо. И еще я стану винить Аврору в том, что именно из-за нее я пошел на такой чудовищный шаг.

— Странно, — сочувствующе проговорил Бэйлин. — Многие британцы считают тебя кровавым тираном, но только кимвры знают, что ты справедливый и милосердный король. И уж совсем незаслуженно, что ты в отличие от большинства мужчин не можешь жить с женщиной, которую любишь.

Мэлгвин устало опустил голову на ладони.

— Я никогда не хотел быть королем. Но, став им, понял, что не могу жить так, как другие мужчины. Король — всегда отшельник. Он должен думать не о себе. Он обязан заботиться о благе своих подданных. И как бы больно мне ни было, я обязан отмести свои чувства к Авроре и поступить так, как будет лучше для Гвинедда.

— Значит, ты принял решение? — спросил Бэйлин.

Мэлгвин кивнул.

— И завтра она узнает о нем.

Гвенасет стремительно поднялась в спальные покои королевы. О том, что она должна срочно прийти к Авроре, ей передал Бэйлин. Усталое лицо офицера встревожило ее. Но когда она увидела стражника у входа в башню, то поняла: Аврора попала в серьезную беду.

Гвенасет почувствовала угрызения совести. В последнее время она не уделяла королеве должного внимания. Конечно, на то были свои причины. Гвенасет всерьез занялась домашним обустройством, связанным с ее замужеством. Хотя, по правде сказать, Аврора сама виновата в том, что их отношения стали прохладными: после праздника Лугхнасы она почему-то замкнулась, ушла в себя. Как бы то ни было, подумала Гвенасет, если Мэлгвин отправит Аврору в Виро-кониум, она никогда не простит себе того, что не помогла королеве в нужный момент.

Дверь в спальные покои оказалась не запертой, и Гвенасет, постучавшись, вошла внутрь, не дожидаясь ответа. Аврора, бледная и измученная, сидела на стуле и рассеянно смотрела на пламя свечи.

— Что произошло, моя госпожа?

— Что произошло? — устало переспросила Аврора. — Не знаю, Гвенасет, не знаю. Я постаралась сделать все, что могла. Но ничего не получилось.

— Говорил ли Мэлгвин, что собирается расторгнуть ваш брак?

— Нет. Он только сказал, что сообщит о своем решении завтра. Я благодарила бы судьбу, если бы он просто отправил меня в Вирокониум. Но опасаюсь худшего: он может приказать убить меня.

— Нет! Мэлгвин никогда не сделает этого!

— Но ведь он сам сказал, что так будет лучше для нас обоих. Он клокотал от ярости, и я удивляюсь, как он сразу не убил меня.

— Что же вы такого сделали, Аврора? Почему он кипел от ярости?

— Одна женщина в деревне дала мне яд, и Мэлгвин решил, что я собираюсь покончить с Эсилт.

Гвенасет вскрикнула от изумления.

— Но вы ведь… вы ведь не собирались этого делать?

— Не знаю. У меня в голове все перемешалось. Я была уверена, что Эсилт планирует заговор против Мэлгвина. Мне казалось, что я единственный человек, который может разрушить ее планы.

— Вы сказали об этом Мэлгвину?

— Конечно. Но он назвал меня лгуньей.

Гвенасет внимательно посмотрела на Аврору. Королева выглядела отвратительно, дрожа от страха. Неужели Мэлгвин не видит, что его молодая жена просто запуганная одинокая женщина? Не хочет понять или не может? По каким-то одному ему ведомым причинам он решил наказать Аврору. Не исключено, что он может приказать и убить ее — как бы ни мала в глазах окружающих была ее вина. Этого допустить нельзя!

— Я сейчас ненадолго уйду, — мягко сказала Гвенасет. — Мне надо поговорить с Элвином. Я обещаю, что не покину вас в беде. Я постараюсь вам помочь.

Элвин побежал к казармам. Даже во время битвы он не чувствовал такого напряжения, как сейчас. Он содрогнулся, когда жена рассказала ему о беде, в которую попала Аврора. Конечно, он не поверил, что Мэлгвин собирается убить Аврору. Этим убийством он погубил бы собственную душу. Не поверил он и тому, что сама Аврора хотела отравить Эсилт. Безусловно, сестра короля — огромное зло для всего Гвинедда. Но вряд ли ее могла отравить застенчивая и мягкосердечная Аврора. Однако Элвин понимал, что происходит нечто очень серьезное, отчего во многом зависит будущее королевской семьи и всех кимвров.

В окне комнаты Мэлгвина горел свет, и Элвин вздохнул с облегчением: король никуда не ушел. При появлении молодого воина Мэлгвин устало поднял голову. Он сидел за столом, как бы занятый работой, но сам стол был пуст. Эдвина поразил вид короля: перед ним сидел старый опустошенный человек.

— Мой господин, я хотел спросить… что вы собираетесь сделать с Авророй?

— А что, по-твоему, я должен сделать? Она намеревалась отравить мою сестру — а это измена королевской семье.

— Но разве вы не принимаете во внимание ее молодость и то, что она напугана всем происходящим в Каэр Эрири?

— Разве ты не понимаешь, Элвин, — раздраженно отвечал Мэлгвин, — что я не могу позволить своим чувствам взять верх над моим долгом? Моя главная забота — благополучие Гвинедда, его народа, а то, как буду чувствовать себя я, — дело второстепенное.

— Благополучие Гвинедда? Но ведь ясно, что Константин никогда не смирится с тем, что может произойти. Значит, будет война!

— Возможно, — спокойно согласился Мэлгвин. — Но я ведь и пришел в свое время в Вирокониум, чтобы воевать… Война? Что ж, войны всегда были и будут.

В комнате повисла тишина. Элвин наконец собрал все свое мужество и произнес:

— Я должен сообщить вам, что не согласен с вашим решением и не желаю принимать в этом участие.

— Что ж, это не твое решение, Элвин. И не тебе отвечать за его последствия.

Мэлгвин замолчал. Прошло несколько томительных минут, прежде чем он снова поднял глаза на Элвина.

— Если ты сказал мне все, что хотел сказать, можешь идти. Мне надо еще кое-что обдумать.

Элвин поклонился и вышел из комнаты. Ноги не слушались его, когда он подошел к небольшому дому, где поселились они с Гвенасет.

— Ты была права, — сказал он, входя в слабо освещенную комнату. — Мэлгвин собирается казнить Аврору за измену. Он заявил, что не хочет этого делать, но такое решение продиктовали ему интересы Гвинедда.

Гвенасет испуганно посмотрела на Элвина. Лицо ее побагровело.

— Да он просто глуп! Он не понимает, что потом никогда не сможет простить самого себя. Разве он не знает, что честь — пусть даже королевская — мало что значит по сравнению с любовью! Мы не позволим ему этого сделать! — решительно воскликнула Гвенасет. — Не позволим совершить ему самую большую ошибку в его жизни!

— Как ты можешь так говорить? — Элвин с недоумением уставился на жену. — Как ты можешь противиться воле самого короля?

Гвенасет покачала головой.

— Ты, Элвин, всего лишь воин, тебя учили подчиняться приказам, какими бы глупыми они ни были. Меня же отец воспитывал так, как воспитывают только принцесс. Прежде всего он учил меня думать. То, что решил сделать Мэлгвин, — чудовищно. И мы обязаны остановить его!

Гвенасет лучезарно улыбнулась молодому стражнику.

— Я несу королеве кое-какую одежду и еду, — сказала она, показывая воину на корзину в руке.

— Так поздно? — лениво спросил стражник. — И чего это вам не спится? Я бы сам давно уже видел сны, если бы не приказ оставаться здесь.

— Когда вас сменят на посту?

— О, еще не скоро, — вздохнул воин. — Только бы не заснуть.

— Я отдам королеве эти вещи, а потом она ляжет спать. Так что делать вам здесь особенно нечего.

— Скажите, — прошептал стражник как заговорщик, — зачем Мэлгвин повелел охранять королеву? Он боится, что она собирается встретиться с кем-нибудь другим?

— Не знаю, — безразличным тоном отвечала Гвенасет. — Иногда у мужчин бывают странные фантазии относительно их жен.

— Красота королевы Авроры любого мужчину превратит в ревнивца, но король явно переусердствовал. Не проще ли было каждую ночь самому охранять свою жену, обнимая ее в теплой постели? Тогда бы и у нас, воинов, стало меньше забот.

— Может быть, я сообщу ему о ваших пожеланиях, — шутливым тоном бросила Гвенасет, быстро поднимаясь по лестнице.

Аврора по-прежнему сидела посреди комнаты. Вид у нее был печальный и отрешенный.

— Я посылала Элвина поговорить с королем, — мягко проговорила Гвенасет, опускаясь на колени рядом со стулом Авроры. — Вы были правы, — она положила руку на колени королевы. — Мэлгвин… он намерен казнить вас.

Ужас промелькнул в глазах Авроры.

— Я боюсь смерти, Гвенасет, — запричитала она. — Я даже не знаю, какие боги настоящие. Я не знаю, кого просить о защите. — Она задрожала. Голос ее стал прерывистым, напряженным. — А вдруг он велит сжечь меня на костре? Пожалуйста, Гвенасет, пожалуйста, уговорите его не делать этого. Сгореть на костре — ужасная смерть. Дым… запах огня…

— Тихо! — закричала Гвенасет, изо всех сил тряхнув перепуганную Аврору. — Я не позволю ему так поступить с вами. Я выведу вас отсюда.

Аврора внимательно посмотрела на Гвенасет. Было видно, что она постепенно приходит в себя.

— Вы правы, — наконец сказала она. — Нельзя сдаваться. Нельзя безропотно идти на смерть. — Аврора оглядела комнату. — Но ведь здесь… здесь всего один выход и внизу у лестницы стоит стражник.

— Нет, здесь два выхода, — ответила Гвенасет, показывая на одно из окон.

Аврора с опаской посмотрела на это окно, выходящее прямо на долину.

— Не знаю, Гвенасет, смогу ли я… Я страшно боюсь высоты, как вы боитесь верховой езды.

— Надо переступить через собственный страх — хотя бы один раз в жизни. Конечно, я могу вывести вас из башни, усыпив бдительность стражника. Но мне все равно не удастся провести вас через крепостные ворота. Так что остается единственный путь — вы выберетесь через окно и спуститесь по крепостной стене.

Было видно, как Аврора задрожала от этих слов фрейлины.

— Но как же я спущусь?

Гвенасет достала из корзины витой кожаный ремень.

— Вот, — сказала она. — До земли он, конечно, не достанет, но вы спрыгнете.

— А потом? Пешком далеко не уйдешь…

— Я и об этом подумала. Элвин выедет из крепости, прихватив с собой Пэти. Он скажет стражнику, что ему надо выяснить, что горело в деревне. Вашу лошадь он оставит у стены, и она подойдет, когда вы ее позовете. Она ведь откликается на ваш голос? Аврора кивнула.

— Ваш замысел, Гвенасет, великолепен, но я боюсь за вас и Элвина. Страшно подумать, что Мэлгвин сделает с вами обоими, когда узнает, что мой побег организовали вы.

Гвенасет пожала плечами.

— Возможно, он всего лишь отлучит нас от двора, но тогда мы поедем жить к моему отцу. Все равно я не смогу оставаться здесь, если Мэлгвин осуществит свои жестокие планы.

Аврора нежно коснулась руки своей миниатюрной рыжеволосой фрейлины.

— Что бы я без вас делала, Гвенасет?

— О нет. Сейчас не время для обмена любезностями и слез. Надо спешить. Стражника могут сменить на посту. Сейчас он сонный и ленивый, а значит, и внимания не обратит на посторонний шум.

Было уже за полночь, когда Мэлгвин вышел из своей комнаты в казармах. В крепости стояла тишина, ее обитатели мирно спали. Мэлгвин посмотрел на окно крепостной башни. Темно. Аврора, наверное, уже уснула.

Мэлгвин потянулся. От долгого сидения его тело одеревенело. Он снова посмотрел на окно и почувствовал страстное желание. Он тяжело вздохнул, постоял на месте и — медленно пошел к башне.

— Все ли спокойно? — спросил он у стражника, стоявшего у лестницы.

Воин кивнул головой.

— Я недавно заступил на пост, — сказал он, с любопытством глядя на Мэлгвина. — Вы хотите подняться?

— Да, — резко ответил Мэлгвин. — Наверное, придется подняться.

Король тяжело ступил на лестницу. Жаль, что он так устал. Он может сразу уснуть, так и не попрощавшись должным образом со своей женой. Бывшей женой. Интересно, как она воспримет его появление? Она говорила, что любит его. Но теперь, когда узнает, что их брак будет расторгнут, разрешит ли она ему — пусть и в последний раз — спать на их, уже бывшем, супружеском ложе?

Мэлгвин остановился у двери, решая, стоит ли стучать… «В конце концов, — подумал он, — это мои спальные покои… и жена моя… пока еще жена».

Он открыл дверь без стука, но она возвестила о появлении хозяина скрипом старых петель. В комнате было темно. Мэлгвин снял с пояса меч и опустился на кровать, чтобы сбросить свои тяжелые ботинки. Аврора, должно быть, очень крепко спит — обычно она просыпалась сразу, когда ночью он входил в спальные покои. «Устала бедняжка, — подумал он, — устала больше меня самого. Что ж, тогда будем просто спать вместе, а более приятные утехи оставим на утро».

Устроившись поудобнее в постели, он понял, что не сможет заснуть, если не обнимет ее, не почувствует рядом с собой томную теплоту ее тела. Он осторожно протянул руку к Авроре…

Мэлгвин выпрыгнул из постели. Нащупав огниво на маленьком столике, он попытался зажечь свечу. Руки дрожали, и он никак не мог высечь искру. Наконец свеча загорелась. Мэлгвин с недоумением огляделся. Авроры нигде не было. Где она? Взгляд Мэлгвина скользнул по окну, откуда открывался вид на долину. Он еще раз внимательно посмотрел на это окно, и холодный пот прошиб его.

Стремительно подбежав к окну, Мэлгвин выглянул наружу. Ни огонька. По ночам эта часть крепостной стены не освещалась. Внизу, в кромешной темноте, он не различил ни одежды, ни тела жены… Значит, она не выдержала напряжения, подумал Мэлгвин, и сама вынесла себе приговор.

Руки Мэлгвина нервно шарили по подоконнику. Но что это? Он нащупал кожаный ремень и резко дернул его. Ремень оказался очень длинным. Наверное, он доставал до самой земли.

Мэлгвин отшвырнул ремень в сторону, быстро оделся и огромными прыжками спустился по лестнице к стражнику.

— Она сбежала!

Воин изумленно посмотрел на короля.

— Как же ей это удалось?

— Ремень… Она спустилась к подножию башни по ремню. Быстро отвечай: кто приходил к ней?

— Не знаю, — испуганным голосом отвечал стражник. — Я только что заступил на пост.

— Вспоминай! Может быть, предыдущий стражник называл тебе кого-то?

— Он только сказал, что к королеве приходила леди Гвенасет. Вот и все, что я помню.

— Этого достаточно, — мрачно пробормотал Мэлгвин.

За считанные секунды он добежал до небольшого дома, который выстроил себе летом Элвин. Выбив дверь плечом, он ринулся к кровати. Элвин привстал, не понимая спросонья, что делает здесь король. Наконец, окончательно проснувшись, он своим телом заслонил Гвенасет.

— Чем я могу вам помочь? — спросил Элвин слегка дрожавшим голосом.

— Ты прекрасно знаешь, чем можешь помочь! Аврора сбежала. И вы оба помогли ей!

Элвин немного помолчал, а потом заговорил низким голосом, в котором слышались нотки гордости.

— Я не буду отрицать содеянного нами, мой господин. Я… мы не могли позволить вам сделать то, что вы намеревались.

— Вряд ли ты сам принял такое решение!

Элвин вздохнул.

— Да, я знаю, я виноват. Но Аврора небезразлична мне. Я не мог позволить вам убить ее.

— Нам обоим небезразлична Аврора, — поддержала мужа Гвенасет.

— Убить ее? — ничего не понимая, переспросил Мэлгвин. — Вы что же, думаете, что я собирался убить Аврору?

От волнения Элвин стал заикаться.

— Но… вы ведь… сами сказали, что должны это сделать… Не хотите, но должны… во имя блага Гвинедда…

— Вот именно. Во имя блага Гвинедда я хотел отправить Аврору обратно к Константину и расторгнуть наш брак. — Мэлгвин посмотрел на опешивших молодых людей. — Вы и вправду решили, что я собирался отдать приказ о казни Авроры?

Элвин кивнул головой.

— И сама Аврора так думала. Она была в ужасе. Вы бы только видели ее! Она страшно боится высоты, но, несмотря на это, она спустилась вниз по стене. Она решила использовать последнюю возможность, которая у нее оставалась. Она попытается верхом добраться до Вирокониума.

Мэлгвин закрыл лицо руками.

— О, Юпитер, Лугх, Керрунос! Спасите меня! Что я сделал?

Гвенасет встала с кровати и подошла к Мэлгвину.

— Вы правда не хотели казнить Аврору?

— Конечно, нет. Я люблю ее! И не знаю, как буду без нее жить. Будь у меня выбор, я никогда бы не расстался с ней!

Элвин и Гвенасет молчали. Они никогда не видели Мэлгвина в таком состоянии и не знали, что делать.

Огромным усилием воли Мэлгвин взял себя в руки.

— Я должен найти ее, — решительно проговорил он. — Я не могу позволить, чтобы Аврора вернулась к отцу, думая, что я собирался ее убить.