Любовь - это безумие

3

Абигайль в изумлении уставилась на мужа, словно у того вдруг выросли рога и хвост, недоверчиво покачала головой.

– Какое нелепое предложение! Смех да и только! Я даже не буду отвечать!

Казалось, что на него ее негативная реакция не произвела никакого впечатления.

– Значит, ты отказываешься?

Она чуть не подавилась бренди, сделав поспешный глоток, чтобы привести себя в чувство.

– Я ни за что не соглашусь на это! Как ты только мог подумать, что я пойду на такое?! Да я не могу оставаться с тобой наедине ни одной лишней минуты, не говоря уже о том, чтобы участвовать в этом фарсе – твоем «большом приеме» – и производить впечатление на твоих деловых партнеров. А если бы я даже и встретила кого-нибудь из них, то с большим удовольствием рассказала бы им…

– Какой я великолепный самец в постели? – насмешливо спросил Мартин и громко рассмеялся, увидев, как вспыхнуло лицо Абигайль.

– Ну знаешь, это уже слишком!

Он едва заметно вскинул брови и плотоядно усмехнулся.

– Совершенно с тобой согласен, – растягивая слова, произнес он.

Она промолчала, будучи не в состоянии парировать его бесконечные сексуальные намеки, особенно находясь наедине с ним в этой западне. Но вот Абби почувствовала, как в ней поднимается раздражение. Надо положить этому конец – раз и навсегда!

– Сколько раз я должна повторять тебе, Мартин. Я уже помолвлена с другим! Ты что, не слушаешь, что я тебе говорю? Или, может, я непонятно выражаюсь? Так вот, заруби себе на носу – через пять недель мы будем окончательно разведены с тобой!

– Значит, насколько я понимаю, ты отказываешься от моего предложения? – продолжая забавляться, насмешливо повторил он.

– У тебя с головой все в порядке? Или за последние десять лет ты лишился последних остатков разума? – саркастически спросила Абби. – Разумеется, отказываюсь!

Мартин покачал головой, как бы досадуя на ее несообразительность.

– Обидно. А я-то надеялся, что мы с тобой полюбовно решим этот вопрос.

– Это говорит о том, насколько сильно ты заблуждался на мой счет!

– Абигайль, – терпеливо произнес муж, словно разговаривая с неразумным ребенком. – Боюсь, что тебе придется услышать от меня неприятные вещи, но…

– Зачем тогда говорить о них?

– Сейчас поймешь. Ты хорошо осведомлена о делах твоего отчима?

Ее поразил вопрос Мартина, и она удивленно посмотрела на него.

– О чем ты говоришь? – возмутилась Абби. – Хэмфри всегда сохранял верность моей матери.

– Я имею в виду не амурные дела, – проворчал Мартин. – Господи, девочка, у тебя только одно на уме. Я сейчас говорю о финансовых делах твоего отчима.

Какое отношение он имеет к делам отчима? – удивилась Абби.

– Ну и что с этими делами происходит?

– Твой отчим находится на грани банкротства, – безжалостно констатировал ее муж.

Услышав его твердый, недвусмысленный ответ, Абби поняла, что он сказал правду. Но она тут же постаралась заглушить страх, появившийся у нее в груди.

– Я не верю тебе, – тихо произнесла Абигайль.

Его лицо посуровело, а небесно-голубые глаза превратились в сверкающие сапфиры.

– Тебе придется поверить, – отрезал он. – Я являюсь владельцем этого коттеджа, так же как и большей части старого поместья твоего отчима.

Она явственно услышала бешеный стук своего сердца.

– Лжешь, – прошептала она в шоке.

Собеседник не стал переубеждать ее, а лишь сухо изложил кое-какие факты.

– Его дела настолько плохи, что он заложил свое поместье под завязку. И если банк вдруг потребует от твоего отчима вернуть кредит, то… – Мартин замолчал, подчеркивая тем самым драматизм ситуации. На его губах появилась сардоническая улыбка.

– А зачем банк будет делать это? – спросила Абигайль. – И какое отношение это имеет к тебе? Или ко мне?

– Самое прямое, – произнес Мартин хрипловатым, не лишенным интимности голосом. И Абигайль мысленно перенеслась на много лет назад, оживив в своей памяти печаль и радость, которые неразрывно были связаны с образом ее мужа.

– Я теперь владею контрольным пакетом в банке, который дал возможность Хэмфри перезаложить его поместье для того, чтобы поправить дела. Я могу хоть завтра потребовать от него возврата денег. Сделаю я это или нет – зависит исключительно от тебя, милая.

– Каким образом? – с трудом промолвила она. – Я не понимаю.

– Я уже сказал тебе, дорогая. Я хочу, чтобы ты была хозяйкой на приеме в моем доме. Сделаешь это – только это, – и я оставлю твоего отчима в покое.

Абби затравленно посмотрела на мужчину, сидевшего напротив нее. Его лицо, как у хорошего игрока в покер, ничего не выражало.

– Шантажист! – крикнула Абигайль гневно. – Он уже далеко не молодой человек, как ты можешь…

– Замолчи! – сквозь зубы процедил Мартин. Она увидела, как засверкали его зрачки, когда он наконец потерял самообладание и взорвался. – Не говори мне ничего ни о шантаже, ни о манере поведения! Каким бы неудачным ни оказался наш кратковременный брак, ничто не может оправдать поведение твоего отчима в то время.

Абби чувствовала, как пылают ее щеки. Она прекрасно понимала, что Мартин имел в виду, упомянув Хэмфри.

– Если ты имеешь в виду свою мать, то я взяла с отчима слово, что он найдет…

– Взяла с него слово! – горько произнес Мартин. – Что могла сделать ты, юное создание, с человеком, для которого на первом месте стояла его репутация? Будь он проклят вместе со своей чертовой репутацией!

Вдруг гнев Мартина исчез, и в его глазах появилась скрытая угроза, которая была более пугающей, чем недавняя неудержимая ярость.

– Сказать тебе, что сделал твой отчим, Абигайль? – обманчиво ровным голосом спросил ее Мартин. – Или ты уже знаешь об этом?

– Он сказал, что нашел ей другую работу… – Абби замолчала, заметив презрительную усмешку на его губах.

– Он лгал. Ты ведь знала, что ей не предложили другую работу, не так ли? – спросил Мартин строго.

– А что я могла сделать? – стала оправдываться она. – Создать для нее работу? Мне ведь было всего восемнадцать лет. Кроме того, я…

– Твоя гордость была уязвлена, потому что я ушел от тебя? Да? Таким образом получается, что моя мать заслужила то, что она получила?

Ну, может, на какую-то ничтожную долю – да, подумала Абигайль. Но не более.

– Я всегда любила и уважала твою мать, – сказала она вслух.

– Как жаль, что Хэмфри думал иначе, – саркастически заметил Мартин. – Моя мать не сделала ничего плохого. Она много лет работала на твоего отчима как ломовая лошадь. И в благодарность он не только вышвырнул ее на улицу, но и отказался дать ей рекомендательное письмо.

Абигайль почувствовала неприятный укол совести – ей было стыдно за отчима. Она не знала, заметил ли муж ее реакцию, но он вдруг резко поднялся, повернувшись к ней спиной. Абби видела, как напряглись его плечи, с каким трудом ему удается держать свои эмоции под контролем. Она поняла, что сейчас творится в душе ее мужа, который очень редко демонстрировал свои истинные чувства.

Ей вдруг захотелось – совершенно неосознанно – подойти к нему, обнять за плечи и погладить его по волосам, по щеке, как она часто делала в прошлом. Абби понимала, что изменившемуся Мартину это может не понравиться.

– Что с ней было потом? – спросила она.

Голос мужа снова зазвучал спокойно. Сдержанный, невозмутимый, деловой тон.

– Что обычно происходит с одинокими женщинами, когда они достигают среднего возраста и вынуждены начинать все сначала? Я давал ей кое-какие деньги, заработанные по случаю физической работой, которую ты так презирала. Но в конце концов она была вынуждена согласиться на государственную помощь по безработице. Будучи гордым человеком, мать с трудом мирилась с этим подаянием, – сказал Мартин, разговаривая как бы сам с собой. – Через какое-то время она нашла себе работу, тоже в большом поместье. Такие работящие женщины, как моя мать, всегда находят себе занятие. – Глаза Мартина отливали стальным блеском. – Но это было уже не то. Она никого не знала там и была уже не в том возрасте, чтобы заводить новых друзей. К тому же я уехал в Австралию. У нее в итоге пропал интерес к жизни. Если прибавить к этому плохое питание, экономию на отоплении и так далее, то ничего удивительного в том, что через два года наступил конец. Она умерла от сердечного приступа.

– О, Мартин, мне очень жаль, – тихо сказала Абби.

Он обернулся к ней, его голубые глаза были полны муки.

– Правда? – хрипло спросил Мартин.

Она почувствовала горечь и обвинение, прозвучавшие в его вопросе.

– Боже мой, Мартин, неужели ты винишь меня в смерти твоей матери? – спросила шокированная женщина. – Ты поэтому заварил сегодня всю эту кашу?

– Я сам не знаю, в чем я тебя обвиняю! – сердито проговорил он. – Может, в том, что, несмотря на прошедшие годы, я все еще хочу тебя!

Абигайль стояла ошеломленная. Он грубо схватил ее, рывком поднял с дивана и заключил в объятия в диком, неконтролируемом порыве. Он целовал ее с какой-то первобытной, животной страстью – точно так же, как это было в самый первый раз.

Его горячие губы впились в рот Абби, мгновенно воспламенив ее кровь. Мартин целовал ее с ожесточенной, требовательной настойчивостью, не встречая со стороны жены никакого сопротивления. В этот момент она понимала, что муж наказывает ее таким образом, и почти с радостью приветствовала эту кару. Она целовала Мартина в ответ, так же выплескивая в своих поцелуях накопившуюся горечь. В минуту этого бешеного взрыва страстей они не задумывались над тем, что пытаются сделать друг другу больно своими грубыми, жестокими поцелуями. Они не понимали, что с каждым новым, наполненным бурной страстью поцелуем, они лишь еще больше втягиваются в горячую сексуальную борьбу, у которой может быть только один конец.

Мартин на секунду оторвался от ее губ и хрипло прошептал:

– Да, я хочу тебя! Ты, как похотливая сука, продолжаешь возбуждать во мне эту животную страсть, несмотря на то что я презираю себя за эту слабость.

Руки Мартина опустились по спине Абби к ее ягодицам, плотно обтянутым черным бархатом платья. Он ладонями больно и грубо прижал ее бедра к себе, невесело рассмеявшись своему жесту.

– О да, Абби, я хочу сорвать с тебя это красивое, маленькое платьице, – приглушенным голосом произнес Мартин. Неприкрытое желание, прозвучавшее в его затуманенных страстью словах, снова вызывало жар в крови Абигайль. – Я хочу посмотреть на тебя в твоих черных тонких чулках и трусиках. Ты должна показать их мне и только мне. Ты хоть понимаешь это, Абби? Это должно быть предназначено только для моих глаз. И затем я начну медленно раздевать тебя – так, как ты это любишь.

Я хочу снова видеть твою нежную белую кожу. Хочу спрятать свое лицо в твоих грудях и ласкать твои соски до тех пор, пока ты не начнешь плакать от удовольствия. Я хочу лежать на твоем обнаженном теле, хочу войти внутрь тебя и зажечь твое нутро. Ты ведь тоже хочешь этого. Хочешь, моя маленькая соблазнительница Абби?

К своему удивлению, она услышала свой предательский, едва различимый голос, произнесший утвердительный звук. Сейчас во всем мире ничего не существовало, кроме них двоих. Как естественно было снова находиться в объятиях сильных рук Мартина, чувствовать, как их обоих, как и прежде, охватывает непреодолимое желание. Только Мартин мог превратить ее тело в пылающий, неукротимый, чувственный огонь. Только он! Хьюго ни разу не…

Всплывшее в памяти имя жениха подействовало на Абби как ушат холодной воды. Она открыла глаза, приготовившись увидеть в глазах мужа бушующую страсть. Но он моментально почувствовал перемену в ее настроении. Его голубые глаза снова смотрели на нее с бесстрастным любопытством. Только его воспаленные от поцелуев губы свидетельствовали о том, что он чувствовал минуту назад.

Она стыдливо ощущала горячее движение крови в своих распухших, пульсирующих грудях. Она поймала взгляд Мартина, брошенный на ее разгоряченную плоть, и увидела удовлетворение в его голубых глазах. Абби понимала, что любое возражение или возмущение по поводу непрошеных поцелуев может вызвать у него лишь презрение и насмешку. Ничего удивительного, подумала она, ведь ты могла остановить его. Более того, ты должна была остановить его, промелькнуло в сознании Абигайль.

Но смогла бы она в действительности сделать это? Как можно остановить то, что наполняет тебя таким восхитительным, божественным желанием? Это все равно, что пытаться задержать морской прибой.

Абби решила, что ей ничего не остается, как сделать вид, будто ничего не произошло.

Она спокойно посмотрела на Мартина, ее сердце уже билось почти в нормальном ритме.

– Я надеюсь, что твое предложение о поездке в Австралию было шуткой? Не мог же ты серьезно думать об этом?

– Вот здесь ты ошибаешься, Абигайль. В данном случае я серьезен, как никогда.

– Ты все-таки негодяй, – почти добродушно произнесла Абби. – Что я скажу Хьюго?

Он пожал плечами.

– Думаю, тебе не стоит посвящать его во все подробности, – насмешливо сказал он, подчеркнуто переводя взгляд на ее налившиеся желанием груди. Абигайль едва удержалась от того, чтобы не влепить ему пощечину. Рукоприкладство только обострило бы и без того накаленную эмоциональную атмосферу. – Такая предприимчивая молодая женщина, как ты, Абби, обязательно найдет выход из этой ситуации. Напиши ему небольшую записку, в которой сообщи, что уехала из Лондона максимум на две недели, скажем, для покупки приданого. Намекни, что готовишь ему сюрприз для первой брачной ночи. Такое объяснение должно его удовлетворить. – Мартин прищурил глаза, как бы размышляя вслух. – А может, и нет. Не исключено, что твой жених тоже очень расстроится. – На губах Мартина появилась безжалостная улыбка. – Ты-то была явно раздосадована, когда целовала меня.

Абби вздрогнула.

– Держи свои гнусные намеки при себе! Ты дикарь, Мартин, самый настоящий дикарь. Всегда им был и таким останешься!

– И ты, разумеется, ненавидишь эту мою дикость? Как ты, к примеру, довольно недвусмысленно продемонстрировала это в своем ответном поцелуе? – Мягко поддев ее, Мартин с насмешливым укором покачал головой. – Ну ладно, оставим в стороне твои сексуальные предпочтения. Итак, что ты решила по поводу моего предложения?

Абигайль окинула его снисходительным взглядом.

– Ты имеешь в виду похищение и шантаж, не так ли, Мартин?

– Какое богатое воображение, – заметил ее муж.

Она сердито посмотрела на него.

– Я хочу кое-что прояснить для себя, – нарочито медленно произнесла Абби, отчаянно пытаясь вывести Мартина из равновесия и принудить его таким образом отказаться от своей бредовой затеи. – Значит, если я соглашусь изображать из себя хозяйку твоего дома, то есть следить за твоими манерами, учить тебя есть артишоки, правильно пользоваться салфеткой…

К искреннему изумлению Абби, вместо того чтобы разозлиться на такое явное издевательство, он добродушно рассмеялся.

– Я продолжаю облизывать нож, это, пожалуй, единственная дурная привычка, от которой ты можешь помочь мне избавиться.

Мартин откровенно смеялся над ней. Абби почему-то почувствовала смущение и щемящую боль.

Их прошлые отношения состояли в основном из огня и страсти. Они редко смеялись, практически никогда не болтали о пустяках, как это обычно бывает между влюбленными. А смех, как она сейчас поняла, тоже может быть интимным… На какое-то мгновение А6би растерялась, почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. Как она сможет находиться с Мартином наедине в одном доме? Даже короткое время?

– И сколько я должна буду пробыть в твоем доме? – спросила она и тут же поняла, что своим вопросом как бы давала согласие на его предложение.

– Ты нужна мне на неделю, не больше, – ответил муж, пряча свои эмоции за бесстрастной, холодной маской, из-под которой сверкали дьявольским блеском голубые глаза.

– Если я соглашусь поехать с тобой, ты никогда не будешь ничего предпринимать против моего отчима? – продолжала допытываться Абигайль.

Мартин отрицательно покачал головой.

– Я не собираюсь, разумеется, делать ему никаких особых одолжений, – жестко ответил он. – Но в этом случае я буду готов предоставить ему время для улаживания его дел.

И потом Мартин исчезнет из ее жизни, подумала Абби. Или нет?..

– А после того как я выполню твою просьбу, ты обещаешь оставить нас в покое? – спросила она.

Мартин широко улыбнулся, загадочно сверкнув глазами.

– Ничего не могу сказать тебе по этому поводу. К тому времени, по крайней мере, ты, моя дорогая, возможно, сама не захочешь этого, – услышала она уничтожающий ответ.