Любовь и месть

Глава 3

Тони и Джулия загорали, лежа на пляже. Изящная белая яхта, на которой Маргарита и ее муж плыли домой на маленький остров под названием Кос, едва виднелась на фоне подернутого дымкой горизонта. Джулия Латимер посмотрела в ту сторону и сказала с раздражением в голосе:

— Дарос поступил подло, не взяв нас с собой, да?

— Греки не часто приглашают с собой женщин.

— Но Дарос наполовину англичанин, — возразила мисс Латимер. — Наша мама овдовела, когда ему было всего два, а год спустя она снова вышла замуж.

— Значит, Дароса воспитывали как настоящего грека? — Не дожидаясь ответа, Антония продолжила: — Поэтому в его характере больше греческого, чем английского. В сущности, я его вообще не воспринимаю англичанином. Вот и объяснение, почему он не взял нас с собой. — Эти слова не были правдой. Судовладелец не хотел брать Тони с собой на Кос, а следовательно, не мог позвать и сестру.

Джулия нервно сжала пальцы, и Антония напряглась, ожидая услышать нечто интересное. Мисс Латимер жила у брата уже больше недели, приехав из Афин сразу же после начала каникул, в первых числах июня. Дня через три она начала время от времени странно поглядывать на Тони. Казалось, еще чуть-чуть, и студентка поделится со своей новоявленной невесткой какой-то личной тайной. Но каждый раз гречанку что-то останавливало. Сейчас она смотрела на Антонию странным, полным решимости взглядом. Когда Джулия наконец заговорила, ее речь звучала гораздо быстрее, чем обычно:

— Тони, как ты считаешь, плохо иметь роман до свадьбы?

Глаза девушки скользнули по обручальному кольцу на пальце Джулии. Оно появилось там меньше месяца назад.

— Я не знаю, как ответить. У меня на родине это не имело бы ни малейшего значения, но здесь… — Тони смущенно пожала плечами. — Ну, греческие девушки не флиртуют до свадьбы, так ведь?

Легкий румянец окрасил миленькое личико Джулии.

— У меня был молодой человек в университете. Его зовут Костас. — Гречанка рассеянно подняла с земли камешек и стала вертеть его в руке. Она сильно стеснялась.

— А Стефанос знает об этом молодом человеке? — поинтересовалась Антония.

— Нет, я не осмеливаюсь сказать ему!

— А Дарос и твоя мама? Им об этом известно?

Студентка кивнула. Ее румянец стал ярче.

— Они знают о Костасе, но, конечно, не всё.

— Всё? — У Тони сжималось сердце. — О чем ты, Джулия?

Гречанка сглотнула.

— Я бы не сделала этого, если бы понимала, что он не собирается на мне жениться.

— Ты? — Антония уставилась на приятельницу, не веря своим ушам. — Но, Джулия, это ведь запрещено в Греции. Тебе же нельзя даже просто встречаться с мужчиной.

— В университете все по-другому, — вздохнула студентка. — Взгляды меняются. Мы все далеко от дома, и… и у нас есть молодые люди.

«Я-то почему дрожу?» — спросила себя англичанка. И тем не менее, она продолжала дрожать, задавая следующий вопрос: — Дарос ведь когда-нибудь это выяснит?

— Я не знаю, Тони. — Слезы наполняли большие карие глаза Джулии. — Понимаешь, я должна буду сообщить Стефаносу перед свадьбой, что я потеряла невинность. Должна ведь?

Антония надолго задумалась. Пожив в Греции, она понимала: у ее подруги будут большие неприятности, когда ее жених обнаружит, что невеста не блюла целомудрие.

— Полагаю, тебе следует рассказать ему, — произнесла наконец англичанка. — Да, ты должна.

— В таком случае Даросу все станет известно, потому что Стефанос, наверное, захочет разорвать помолвку.

— Куда ни кинь — везде клин. — Тони сочувственно взглянула на молодую девушку. — Почему же ты обручилась со Стефаносом?

— Брат и мама считали, что мне лучше забыть о Костасе, — вздохнула студентка. — Дарос давно знает Стефаноса и заверил меня, что тот будет мне хорошим мужем.

Антония заскрежетала зубами.

— Твой брат вынудил тебя обручиться с этим человеком просто потому, что они приятели! Потому что он посчитал Стефаноса хорошим мужем для тебя, — прошептала она. — О-о, я так злюсь, когда слышу подобные вещи! Ты должна решать, что тебе нужно, а не твой брат!

Джулия удивленно посмотрела на нее.

— Тони, ты не должна говорить о своем муже неуважительно, — укорила ее девушка мягко. — А что касается принуждения к замужеству, то Дарос лишь дал мне совет, как поступить. Я вольна была отказаться от помолвки со Стефаносом.

— Ты любишь его?

— Нет, Тони, — покачала головой гречанка. — Я люблю Костаса.

— Тогда зачем ты согласилась на это предложение? Ты ведь знала о проблеме, с которой тебе придется столкнуться.

— Я не понимала, что мне делать. Я не общалась с Костасом с тех пор, как он уехал из Афин в прошлом июне, — печально произнесла девушка. — И Дарос счел бы странным, если бы я отказала Стефаносу, ничего не объясняя. — Джулия замолчала, ее глаза снова наполнились слезами. — Думаю, я начала паниковать, потому что осознавала: в случае моего отказа брат станет расспрашивать меня о его причинах.

— Ты могла рассказать о своей любви к Костасу.

— Я не хотела лишний раз упоминать о нем: вдруг бы Дарос заподозрил неладное? Ты представления не имеешь, Тони, каким строгим бывает мой брат, — добавила студентка. — Я страшно боялась, что он догадается о моем проступке, поскольку при упоминании о Костасе я всегда краснела.

У Тони вырвался тихий вздох. Джулия просила о помощи, а она не в состоянии оказалась даже что-то посоветовать.

— Костас когда-нибудь говорил, что любит тебя?

— Много раз, — кивнула гречанка. — Я бы не решилась на близость с ним, если бы он не говорил. Я воображала, что он женится на мне, когда мы оба закончим учебу в университете.

— Где он живет?

— На острове Кос.

Антония перевела взгляд на яхту, подплывающую прямо к берегу.

— Значит, поэтому ты хотела, чтобы Дарос взял тебя с собой.

— Не совсем. Видишь ли, даже когда мы с братом отправлялись на Кос вместе, мы всегда пришвартовывались у дома Панайотиса, выпивали прохладительные напитки и потом сразу возвращались на судно, — объяснила Джулия. — Брат любит плавать на яхте, поэтому он сам всегда отправляется за Маргаритой и ее мужем, если у тех появляется желание навестить его. Нет, я бы не сумела встретиться с Костасом. Как бы я могла с ним связаться? Он обещал писать, но не сдержал обещания — ни одного письма за все прошедшее время! Дарос сказал, что, если бы мой возлюбленный собирался на мне жениться, он давно бы уже подошел к нему или к маме и попросил моей руки.

— Возможно, он заболел или у него что-то случилось…

— Он не заболел. Моя кузина видела его, и Костас сообщил ей, что не желает больше со мной общаться. — Девушка играла с камешком. Она бросила его в море, одновременно вытирая другой рукой слезы. — Думаю, мне следует забыть его и выйти за Стефаноса.

— Но ты же говоришь, Стефанос может отказаться от свадьбы.

— Если я не расскажу ему о своем романе, он женится на мне.

— А потом?

Джулия внезапно побледнела.

— Не знаю, Тони. — Она помотала головой и дрожащими губами добавила: — Я просто с ума схожу! О-о, что же мне делать!

Антония нахмурилась, чувствуя себя беспомощной.

— Если бы молодой человек написал тебе, поняв, что ты ему не безразлична, ты смогла бы разорвать помолвку? — спросила она.

— Бросить Стефаноса? Да, полагаю, да.

— Дарос позволит тебе? — удивилась Антония.

— Если поверит в искренность Костаса, уверена, он разрешит мне разорвать помолвку.

— Ты удивляешь меня. Я думала, твой брат заставит тебя сдержать слово, — призналась англичанка. — Ведь помолвка здесь связывает людей почти так же крепко, как и брак, так мне говорили.

— Все верно. Но Дарос примет во внимание мои чувства. Он очень добрый. Хотя ты и сама прекрасно это знаешь, — добавила Джулия.

Добрый? Взгляд Тони был прикован к яхте, но ее мысли вернули девушку к их первой встрече с судовладельцем. «Бессердечный» было более подходящей характеристикой. И с тех пор он не смягчился. Мужчина обращался к ней отстраненно, с механической вежливостью, когда они находились на виду у прислуги, и полностью игнорировал, когда они оставались одни. Последнее случалось нечасто — об этом Антония позаботилась. На самом деле безразличие мужа ее ничуть не трогало. Брак был необходимостью, временной мерой, и между вынужденными терпеть друг друга супругами речь не шла даже о дружеских отношениях. А что до интимных, Тони охватывала внутренняя дрожь в тех редких случаях, когда подобные мысли приходили ей в голову. Дарос твердо заявил о своих намерениях жениться на гречанке, знающей свое место. Антония очень сочувствовала этой неизвестной девушке, на которой в один прекрасный день остановится его взгляд, расчетливый и не выражающий ничего, кроме похоти. Слава богу, на нее саму мистер Латимер никогда не посмотрит с вожделением, решила Тони, когда однажды заметила, как мужчина бесстрастно взирает на ее полураздетое тело, пока она загорала на лужайке.

Стычек между ними до сих пор не было, потому что через неделю после свадьбы Дарос уехал в Афины. Оттуда он вернулся вместе с сестрой, которая навещала его три раза в год. Таким образом, у жены пока не было возможностей начать с Даросом «работу», чтобы проучить его за все произнесенные им оскорбления.

Яхта стремительно приближалась к причалу, и вскоре новоявленную мадам Латимер уже представляли Маргарите и ее мужу. Ни один из них не подозревал об истинной причине свадьбы Дароса.

— Нет никакой нужды посвящать других в тайну вашего брака, — высказала свое мнение миссис Питсос после церемонии, и ее сын сразу же согласился. — Девочки только расстроятся, если узнают о дедушкином стремлении отомстить, — добавила женщина. — Ведь они его очень любят.

К дедушкам и бабушкам в Греции всегда относятся с большим почтением, Тони это знала. Однако понять, как кто-либо мог любить жестокого старого негодяя, она была не в состоянии.

— Нам очень приятно познакомиться с тобой.

Маргарита и ее муж пожали руку Антонии. Оба выглядели немного смущенными, а золовка казалась еще и настороженной. Она избегала глаз брата, пробормотав:

— Мы так удивились, услышав, что Дарос женился на англичанке.

— Почему? — сладким голосом поинтересовалась Тони. — Разве твой брат не любит британцев?

Быстрый взгляд мужа заставил ее осознать свою ошибку. Девушка опустила глаза и поклялась себе никогда больше не делать подобных глупостей. Дарос не должен был догадаться, что она владеет греческим языком. Когда придет время, она торжественно сообщит ему об этом и получит море удовольствия от его замешательства.

— Ну конечно, он хорошо относится к жителям Англии, — поспешила заверить ее Маргарита. — В конце концов, он сам наполовину англичанин.

Антония поймала взгляд супруга, отметив мрачный блеск, появившийся в его глазах, когда его назвали «наполовину англичанином». На самом деле в нем больше греческого, решила жена, рассматривая его жесткий, напряженный профиль, пока судовладелец, повернувшись, говорил что-то своему зятю. Будь у Дароса выбор, он бы с радостью избавился от своей связи с Британией — в этом девушка не сомневалась. Тони стало интересно, злился ли он на мать из-за ее брака с британцем, вследствие которого в его жилах текла ненавистная английская кровь.

Тем же вечером Антония поняла, насколько ее муж может быть учтив по отношению к ней, если возникнет такая необходимость. Никаких проявлений нежности с его стороны, однако, не наблюдалось, но девушка знала, что этого никто из присутствующих и не ждал. Греки вступали в брак по расчету, и изображать несуществующие чувства к жене не считалось необходимым.

По прошествии нескольких дней Маргарита и Панайотис отправились в Афины. Джулию они взяли с собой, оставив Тони и Дароса наедине друг с другом. После двух недель, которые супруги провели как совершенно посторонние люди, Антония так заскучала, что решила отправиться путешествовать. Она планировала сначала посетить парочку островов, но, получив письмо от родителей, решила поехать домой. Исследованием Греции можно заняться и потом.

— Мои мама с папой хотят повидать меня, — проинформировала Тони мужа. — Поэтому я решила провести месяц в Англии.

Впервые она увидела заинтересованное выражение на лице Дароса. Не трудно было заметить облегчение, которое он почувствовал при мысли о том, что избавится от жены на какое-то время! Его мгновенный ответ убедил Антонию в правильности такого, заключения.

— Замечательная идея. Тебе здесь, наверное, довольно скучно.

— Мягко говоря, — ответила девушка резко, едва супруг закончил фразу, — жизнь еще никогда не была такой нудной!

Его брови взлетели вверх.

— А чего ты от меня хочешь? — иронично спросил судовладелец. — Я здесь не для того, чтобы тебя развлекать.

Тони разозлилась. Надменному снобу было абсолютно наплевать на то, что жизнь проходила мимо нее, пока она, считая минуты, ждала смерти его кровожадного деда.

— Может, я даже подольше там задержусь, — заявила она, посвящая мужа в свои мысли. Антония сначала собиралась как можно скорее начать изводить Дароса, однако, если представилась возможность избежать этой всепоглощающей тоски, то стоило отложить месть.

— У тебя есть не больше месяца, — произнес судовладелец очень тихо.

Тони моргнула и, гордо вскинув голову, сообщила ему, что будет отсутствовать столько, сколько пожелает.

— Не думаю, — сказал грек, когда девушка замолчала. — В конце следующего месяца дедушка приедет в гости, и он должен увидеть тебя здесь.

— А если не увидит?

— Я хочу, чтобы увидел. В Греции женам не следует уезжать куда-то одним, — сухо пояснил мужчина. — Твое отсутствие может вызвать подозрения, что мы сыграли свадьбу с единственной целью — расстроить его планы.

— А что это изменит? — фыркнула Антония. — Я ведь все равно остаюсь твоей женой. Я так понимаю, он в любом случае вряд ли теперь решится убить меня.

Дарос, разозленный ее легкомысленным тоном, плотно сжал губы. Тони заметила предостерегающий блеск в его глазах, но ее это не испугало.

— Я не собираюсь рисковать. И тебе не следует этого делать, если у тебя есть хоть капля здравого смысла, — заметил супруг.

Девушке удивительным образом удалось сдержать свой гнев, когда она примирительно, но с долей ехидства произнесла:

— Я подумаю над этим.

— Ты сделаешь так, как я сказал!

Тони уставилась на мужа, на мгновение придя в замешательство.

— Должна предупредить, Дарос, я поступаю так, как мне заблагорассудится. Если я захочу остаться, то я останусь. — Глаза ее супруга сощурились, его поза стала угрожающей. Антония ощутила огромное желание не позволить ему высказать свои возражения и быстро добавила: — Мне нужно, чтобы ты дал мне денег на поездку.

— Я? — повторил мужчина изумленно.

— Ну естественно, — пожала плечами девушка. — Кого же еще мне просить?

Его челюсть напряглась, и Тони почувствовала себя немного неуютно даже прежде, чем он заговорил.

— От меня ты денег не получишь. У тебя есть содержание, и, если ты планировала съездить в Англию, тебе следовало экономить. — Антония собиралась перебить Дароса, но он заставил ее молчать, властно подняв руку. — Нет, девочка моя, ты никогда не должна приходить ко мне за деньгами.

— Никогда? — Совершенно упав духом, Тони пристально посмотрела в его напоминающие сталь глаза. — Но я намеревалась путешествовать.

— Милости прошу, отправляйся куда угодно, если можешь себе позволить. — Мужчина прикрыл рот рукой, зевая.

Этот жест взбесил Антонию.

— Я не смогу навестить родителей, если ты не заплатишь за билет! — воскликнула девушка, возвращаясь к неотложному вопросу — оплате ее поездки в Англию. Ей ни разу не приходило в голову, что с этим у нее возникнут сложности. Вымогание денег у Дароса было важной частью ее плана мести. — Я уже ответила на их письмо, сообщив, что скоро прилечу домой. Ты должен дать мне деньги! — Тони трясло от ярости. Ее муж молчал и сохранял спокойствие. Девушка добавила более сдержанным тоном: — У меня не осталось денег. По крайней мере, у меня их недостаточно для такого путешествия.

Мужчина взял со стола маленькую нефритовую фигурку — редкий экземпляр из его коллекции — и принялся рассматривать ее с задумчивым выражением лица. Своим поведением он демонстрировал, что лично для него спор окончен. Жена топнула ногой и пожалела о своем ребячливом поступке сразу же, как только грек оторвал взгляд от изящной вещицы, которую держал в руке, и презрительно посмотрел на нее. Девушка поежилась и еще больше разозлилась из-за того, что этот невыносимый тип мог заставить ее почувствовать неловкость.

— У тебя полно денег! — вспылила Антония, намереваясь все-таки добиться своего. — Сто фунтов для тебя — мелочь!

Мужчина поглядел ей прямо в глаза и тихо произнес ленивым тоном, в котором, однако, прозвучало предостережение:

— Если ты не глупая, Тони, то ты не будешь вести себя со мной так нагло. Когда я что-то говорю — я говорю серьезно. Я отказался давать тебе деньги, и это мое последнее слово.

Гнев буквально душил девушку, однако, одарив Дароса полным ненависти взглядом, она все-таки сумела выдавить:

— Я своего последнего слова еще не сказала! Я пообещала родителям, что навещу их, и намерена сдержать свое обещание. Они с нетерпением ждут моего приезда, и разочаровывать их я не собираюсь!

— Тогда воспользуйся частью той суммы, на выплате которой ты настояла перед нашей свадьбой.

— Я не могу… То есть те деньги я трогать не буду. — Вся сумма была отправлена родителям и в настоящий момент, как надеялась Тони, спасала их бизнес от краха.

Взгляд ее супруга стал еще тяжелее. Он считал свою жену одновременно стяжательницей и скупердяйкой, что, удовлетворенно подметила девушка, прекрасно вписывалось в его представление об англичанках.

— В таком случае, — заметил он скучающим тоном, — у тебя нет другого выбора, кроме как отказаться от поездки.

Выражение лица Дароса указывало на категоричность его заявления. Тони с ужасом осознала, что ее план мести рушится. Одного взгляда на твердо сжатые губы супруга было достаточно, чтобы окончательно убедить девушку — ее муж не смягчится, даже если собственное упрямство лишит его возможности наслаждаться отсутствием жены.

Она покраснела от ярости и разочарования. Единственным, чего добилась Тони, было появление на высокомерном лице мужчины удовлетворенного выражения, поэтому она развернулась на каблуках и вылетела из комнаты. Если Дарос отказался дать ей денег на поездку в Англию, насколько же мало оставалось шансов отправиться в другие запланированные ею путешествия? Должен был существовать какой-то способ приструнить его.

На следующее утро Антония забронировала билет на самолет в туристическом агентстве на Родосе.

— Счет отправьте моему мужу, — улыбнулась миссис Латимер, вручая менеджеру визитную карточку Дароса.

У того округлились глаза, и, с уважением посмотрев на свою клиентку, он кивнул:

— Конечно, мадам.

Два дня спустя Тони беседовала в Бирмингеме со своими родителями. Оттуда она отправилась в Дорсет к сестре и племянникам.

— Я так рада тебя видеть! Ты прекрасно выглядишь. Мы все так удивились, когда узнали о твоем замужестве, — восклицала сестра. — Наверное, это была любовь с первого взгляда, раз все произошло так быстро. Как отреагировали родители?

Они сидели в гостиной маленького дома Пэм. Болтая с сестрой, Антония осматривалась вокруг, отмечая бедность обстановки.

— Они обрадовались за меня. — И это было правдой, потому что Тони прежде всегда отличалась рассудительностью, спокойствием и мудростью, когда дело касалось принятия решений. Ни на секунду им не приходила в голову мысль, что ее замужество может оказаться неудачным.

— Я завидую тебе. — В голосе Пэм слышалась тоска, и девушка знала — сестра думает о Фрэнке. Он умер в тридцать пять лет, став очередной жертвой наводящего страх тромбоза. Фрэнк был замечательным мужем, не прекращавшим любить свою жену до самого конца.

— Как ты справляешься? — Антония нахмурилась, переживая за родственницу. Она наблюдала за Пэм, штопавшей носки, которые, казалось, уже не поддавались восстановлению. Тони регулярно посылала одежду и деньги для детей, но вынуждена была соблюдать осторожность, чтобы ее посылки выглядели как подарки. Если бы сестра заподозрила благотворительность, она бы вовсе отказалась принимать подобную помощь. Она была очень гордой. Однако визит Тони являлся прекрасным поводом привезти всем кучу даров. Тот факт, что она накупила вещей в магазине на Родосе на огромную сумму, ничуть ее не беспокоил. Со временем она вернет эти деньги Даросу, но сейчас, воображая, какой шок испытает ее муж, когда получит счет из магазина вдобавок к счету за билет, она получала море удовольствия. Даже вручая подарки восхищенным детям, она представляла себе лицо супруга, его гнев и досаду, вызванную тем, что презираемая жена одержала над ним победу. Ему придется признать поражение. Девушка готова была биться об заклад — через такое унижение ее высокомерный муженек никогда еще не проходил.

Даросу это пойдет на пользу, подумала Антония с удовольствием. Самое время было скинуть его с пьедестала.

— С трудом, — неохотно признала Пэм. — Видишь ли, у детей через неделю начинаются каникулы, и мне придется уйти с работы. Мое место займет кто-нибудь другой, и в сентябре мне придется искать новую должность.

Тони снова нахмурилась:

— Твой начальник не согласится оставить место за тобой?

— Он не может, — пояснила сестра. — Как он будет управляться шесть недель?

— Он мог бы нанять временного сотрудника.

— Нехорошо просить его об этом. К тому же кто захочет устраиваться на работу на такой короткий срок? — Пэм смиренно покачала головой. — Я привыкла к подобным проблемам. Как ты помнишь, я дважды меняла место работы в прошлом году.

— Я знала, но думала, что ты искала более доходную должность, — отозвалась Антония. — Ты ни разу не упомянула об этих сложностях в своих письмах.

— А какой смысл? — Женщина ненадолго замолчала и задумалась, а затем продолжила: — Если бы только кто-нибудь мог бы позаботиться о детях во время летних каникул… Но они стали такими неуправляемыми. Порой они совершенно выходят из-под контроля, потому что рядом нет мужчины, который бы их приструнил. Мальчики не слишком прислушиваются ко мне. — Пэм осеклась и неодобрительно дернула плечами. — Хотя Луиза тоже хороша. Она настоящий сорванец. Полагаю, этого можно было ожидать, учитывая, что у нее два брата. — Она глубоко вздохнула. — Нет, я бы никого с ними не оставила. — Взяв второй носок, сестра свернула оба в клубок и потянулась за рубашкой. Воротник порвался, и она подворачивала его, чтобы скрыть протертую часть.

— А мама? — предложила Тони огорченно. Она и не догадывалась, что положение Пэм настолько плачевно. Когда-то сестра была красавицей, а сейчас сильно похудела и осунулась. — Если бы мама взяла их к себе, тебе, может, даже самой удалось бы отдохнуть. Взяла бы на недельку отпуск.

Женщина отрицательно покачала головой:

— Мама должна работать в магазине. Твои деньги спасли положение, но родители пока не могут позволить себе такую роскошь, как помощник… Пока не могут. Нет, у мамы никак не получится посидеть с детьми.

— Гм-м… Наверное, ты права. — У миссис Латимер родилась идея, от которой ее глаза засияли. Каким же это будет шоком для ее напыщенного и скупого мужа! — Я заберу их с собой на шесть недель.

— Ты! — Пэм изумленно уставилась на сестру. — Но твой муж? Он не захочет, чтобы в его доме целых шесть недель находились три неуправляемых ребенка!

— Греки обожают детей, — улыбаясь, успокоила ее Тони и с безмятежным лицом откинулась на спинку стула. — Я уверена, Дарос будет от них в восторге.

Голоса племянников доносились снизу, из сада. Полчаса назад они вернулись из школы, совершили набег на кладовую, а затем снова выскочили на улицу. Играя в свою любимую игру — «племя краснокожих», — дети вопили так, что уши закладывало. Соседи не огорчатся, узнав, что они уедут на время летних каникул, подумала Антония, скорчив ехидную гримаску.

Как же весело будет действовать на нервы супругу с помощью детей! Внезапный блеск, появившийся в глазах девушки, сделал их еще прекраснее. В ее сердце, однако, была черная жажда мести. Дароса Латимера ждали шесть самых изматывающих недель в его жизни!

— Но я уже говорила тебе, что они совершенно неуправляемы, — запротестовала сестра, хотя в ее глазах засветилась надежда. — Иногда я по-настоящему боюсь, Тони. Я уверена: эти трое — потенциальные правонарушители!

Антония рассмеялась:

— Глупости. Признаю: они, конечно, непоседы, но я не заметила, чтобы они чем-то отличались от других детей их возраста.

— Нет, отличаются! Они жутко нахальные, и никакие шлепки не помогают сделать их послушными. Правда, может, я шлепаю недостаточно сильно, — с некоторым смущением созналась Пэм. — Я каждое мгновение помню о том, что они лишены отца, и поэтому балую. Твой муж очень рассердится на тебя, Тони, я не сомневаюсь в том.

— Только не он. Я уже говорила тебе, он будет от них в восторге. — Про себя девушка смеялась, предвкушая гнев и замешательство Дароса. Его красивый дом, которым он так гордился! Ну, у него достаточно денег, чтобы заменить любую сломанную детьми вещь. А его дедушка приедет туда, рассчитывая на тишину и спокойствие!

— Я волнуюсь, Тони…

— Волноваться не о чем, — прервала сестру девушка. — Я заберу их и привезу обратно к началу учебного года в сентябре. Ты сохранишь работу и к тому же отдохнешь от детей.

— Расходы, Тони. — Пэм озабоченно нахмурилась. — Только подумай, во что обойдется ваше пребывание там. А их возвращение домой — кто за все заплатит?

— Дарос будет только рад заплатить, уверяю тебя. — Антония действительно так думала. Она не сомневалась, что после ее дерзкой выходки спора не будет.

— Ты с ними не справишься, — начала ее сестра, но миссис Латимер ее тут же перебила:

— Чем они больше шалят, тем сильнее они мне нравятся.

— Ты шутишь. — Пэм была озадачена, но, так как объяснений не последовало, она добавила, хотя и без особого энтузиазма: — Ты не можешь навязать моих детей своему мужу… К тому же неожиданно, без предупреждения.

Но именно это Тони и собиралась сделать, поэтому она даже телеграмму не стала отправлять, чтобы сообщить супругу о своих намерениях. Сняв все свои сбережения со счета, она забронировала три билета на самолет. Несколько дней спустя девушка уже везла трех восторженных детей в свой дом в Линдосе.

Дароса не было дома, когда они приехали. Он вернулся к обеду. Так как дети в этот момент резвились на пляже, мужчина пока не подозревал об их присутствии. Судовладелец решительно пересек лужайку и приблизился к Антонии, сидевшей на стуле и поглощенной чтением. Его лицо было напряжено, а выражение глаз определенно сулило опасность.

— Может, ты объяснишь мне, — начал он на удивление спокойным тоном, — что означают счета, выписанные на мое имя?

Муж возвышался над ней, руки в карманах, брови нахмурены. Тони невозмутимо посмотрела ему прямо в глаза, но затем отвела взгляд, заметив, как дергается кадык у него на шее. Сейчас он прилагал все усилия, чтобы сдержать гнев, но девушке следовало приготовиться к неизбежному взрыву накопленной ярости.

— Оплата за проезд. — Она беззаботно пожала плечами. — Я же сказала, что еду в Англию, и поехала. — Антония замолчала. Можно было различить голоса детей, играющих на пляже. Тони надеялась, что они еще некоторое время не будут себя обнаруживать. — Я взяла дело в свои руки. Хотела продемонстрировать тебе, что я не допущу, чтобы мной помыкали. У меня появилось желание повидаться с семьей, и, поскольку ты мой муж, ты должен был без возражений дать мне деньги. Мог бы дать, — добавила она с нотками торжества. — В конце концов тебе ведь все равно пришлось заплатить, не так ли?

— В конце концов мне пришлось заплатить, да?! — Прежде чем девушка поняла, что происходит, ее грубо поставили на ноги и стали трясти, пока ее тело не обмякло. — Только посмей еще хоть раз влезть в долги! Только посмей, и я тебе такое устрою — мало не покажется!

Тони, дрожащая с головы до пят, была брошена обратно на стул.

— Ты можешь позволить себе эти расходы! — вспыхнула Антония, твердо намеренная ответить на его выпад, несмотря на охватившую ее слабость. — А что касается долгов, то это сильное преувеличение. До сих пор не было ни единого случая, чтобы я за что-нибудь не заплатила сама.

— Если тебе дорога твоя шкура, подобное больше не повторится! Ты понимаешь, каким дураком меня выставила? — прошипел сквозь зубы мужчина. — Счет из магазина пришел первым. Я отправил его обратно, заявив, что он ко мне не имеет отношения, и устроил менеджеру хорошую головомойку за некомпетентность!

Тони едва не расхохоталась. Если он позволил себе выглядеть дураком, то так ему и надо. Этот новый отрезвляющий опыт пойдет ему на пользу! Девушке, однако, удалось сдержать смех. У нее уже не было желания ругаться с мужем, когда она тихо произнесла:

— Всего этого не произошло бы, оплати ты мою поездку. А о счете из магазина я бы тебя предупредила. Ты глупо поступил, потому что, как я и предполагала, тебе все равно пришлось заплатить.

Повисло недолгое молчание. Непроницаемый взгляд Дароса был прикован к жене. Когда он наконец заговорил, его гнев утих, сменившись ледяным спокойствием не без примеси триумфа.

— Ты, похоже, уверена, что я оплатил счет. — Интонация его холодного голоса вызвала у Тони неприятную дрожь в области позвоночника. — Деньги, которые ты мне теперь должна, — мягко продолжал ее муж, — будут возмещены мне посредством твоего ежемесячного содержания. До тех пор, пока не будет возвращена последняя драхма, я прекращаю выплачивать тебе деньги.

— Прекращаешь? — Сердце девушки сжалось. Почему мысль о подобном варианте развития событий никогда не приходила ей в голову? — Ты не можешь так поступить!

Судовладелец взирал на нее с высоты своего огромного роста с насмешливо-торжествующим выражением лица.

— Уже сделал. Банк известит тебя, когда я дам разрешение снова начать выплачивать тебе содержание, — заявил он.

Антония потеряла дар речи. Остаться без ничего — без гроша в кармане!

— Я… я не смогу без него обойтись. Мне нужны хоть какие-то средства. — Ее голос утратил резкость, а глаза — воинственный блеск. — Я собиралась заплатить по счету из магазина сразу же, как только получу содержание на следующий месяц.

Дарос коротко рассмеялся и затем ответил:

— Надо отдать тебе должное, соображаешь ты быстро. Заплатить по счету? Ты надеешься, будто я поверю в твои намерения вернуть мне деньги? На что ты их потратила? — сухо поинтересовался он. — Или мне не следует спрашивать?

— Я купила подарки детям своей сестры, — объяснила девушка. — А что до твоих сомнений в моей искренности — мне плевать, веришь ты мне или нет!

— Дети сестры? Значит, у тебя есть сестра?

— Она вдова и с трудом может обеспечить их едой. Я купила им кое-какую одежду и обувь. — К собственному огорчению, Тони почувствовала, как у нее защипало в глазах, и быстро отвернулась. Каким образом она могла устроить племянникам хорошие каникулы, не имея денег?

Хотя это ей было не по нутру, Антония поняла, что должна забыть о своей гордости и попросить у супруга в долг. Однако прежде чем девушка успела открыть рот, она вновь услышала голоса детей. Ликование от предвкушения их знакомства с самодовольным греком внезапно исчезло, уступив место тревожному предчувствию. Голоса приближались, и Тони рискнула поднять глаза. Дарос навострил уши и сморщил лоб, не понимая, что происходит. Спустя несколько секунд буйная троица уже неслась через лужайку, визжа и размахивая руками, продолжая играть в «племя краснокожих».

— Что за… — Грек с открытым ртом смотрел на приближающееся торнадо в человеческом обличье. — Что вы здесь делаете? — Он обращался к Робби, который остановился первым. — Марш с газона — сейчас же! — Мужчина повернулся к Тони: — Где, черт возьми, живут эти неуправляемые дети?

— Мы живем тут, — пропищала запыхавшаяся Луиза, одарив Дароса дерзким взглядом. — А ты вообще кто такой? — Девочка была не только такой же хулиганкой, как и братья, но и столь же нахальной и непочтительной по отношению к старшим. — Это дом тети Тони!

— Тут? — Судовладелец медленно повернулся к жене, которая намеренно избегала его взгляда. — Ты привезла их с собой? — В его голосе слышалось изумление.

Антония попыталась заговорить, но не смогла. Тогда мужчина взял ее рукой за подбородок и развернул лицом к себе, продолжая удерживать, пока она не вырвалась.

— Да, я привезла их с собой, чтобы Пэм могла продолжать работать во время школьных каникул. Они пробудут здесь шесть недель, — заявила Тони с вызовом. Ее храбрость возвращалась.

Настала очередь Дароса лишиться дара речи. Все его раздражение теперь было обращено против жены. Девушка, несмотря на всю свою решимость мужественно встречать нападение надменного грека, отчаянно старалась сохранить воинственный вид. Дети стояли рядом. Дэвид глядел на мужчину так, словно это он вторгся на их территорию. Судовладелец поочередно оглядел всех троих, его глаза напоминали стальные клинки. Робби показал ему язык. Потрясенная Антония поднялась со стула и приказала племянникам идти в дом.

— Зачем? — дерзко спросил Дэвид. — Мы играем в краснокожих!

— Идите внутрь, вы все! — вспылила девушка. — Вымойте лицо и руки…

— Мои не грязные.

— И мои тоже мыть не надо.

— И мои не надо. Но я хочу есть! Пошли, — позвала братьев Луиза и зашагала прочь.

Прежде чем Тони успела заговорить, все трое уже бежали в сторону дома.

За уходом детей последовала зловещая тишина. Но вскоре Дарос произнес угрожающе тихим голосом:

— Я хотел бы услышать объяснение.

Антония облизала губы.

— Я же сказала тебе, что привезла их сюда, чтобы сестра могла продолжать работать во время каникул, — заявила она. — Если бы я не сделала этого, Пэм вынуждена была бы уволиться, а позволить этого она себе не может.

— Ты пытаешься убедить меня, что твои мотивы совершенно бескорыстны? — мягко поинтересовался он.

— Естественно, они были бескорыстными!

— Не лги! Ты привезла этих детей сюда, чтобы действовать мне на нервы! — взорвался мужчина. — Я не понимаю, почему ты получаешь садистское удовольствие, пытаясь измываться надо мной, но предупреждаю, не на того напала. Я не один из твоих английских слюнтяев!

Девушку затрясло от ярости.

— Не смей обзывать англичан! — воскликнула она. — Мои соотечественники лучше, чем ты сможешь когда-либо быть. И из них получились бы куда лучшие мужья, чем из тебя! — Грамматика сильно хромала, но Тони была ужасно зла и не отдавала себе отчета в собственных словах. — Ты просто высокомерный напыщенный иностранец, и я не позволю тебе осмеивать моих сограждан. Так что попридержи язык в будущем! — Ее лицо горело, а кулаки были сжаты. Ирония, появившаяся в глазах мужа, не способствовала восстановлению ее душевного равновесия.

— С характером, и к тому же взрывным. Не уверен, что мне не доставит удовольствия сделать с этим что-нибудь. — Дарос приблизился вплотную, и девушка увидела, что он уже не шутит. — Позволь мне дать тебе один хороший совет, Тони. Не испытывай мое терпение. Поверь, оно не столь эластично, как ты, очевидно, предполагаешь.

Ей удалось отодвинуться от супруга подальше. Вскинув голову, Антония заявила, что Дарос ей не настоящий муж и, следовательно, не имеет права ей приказывать. Поэтому угрозы совершенно ее не пугают. Тряска, нашла в себе смелость сказать девушка, была неприятной, но не более того.

— Я бы не испугалась тебя, даже будь ты моим настоящим супругом, — закончила Антония. Она действительно так считала. Однако после некоторых размышлений Тони призналась себе, что этот невежественный иностранец заставляет ее ощущать беспокойство. Но не страх. Истинный страх она не испытывала ни разу, даже перед лицом смерти. Поэтому было маловероятно, что угрозы фиктивного супруга способны испугать ее.

— Значит, я тебе ненастоящий муж, да? — произнес Дарос после долгого молчания. — Объясни мне, что именно ты подразумеваешь под этими словами? Насколько я помню, мы официально женаты, хотя ни один из нас не был в восторге от такой перспективы. — Мужчина откровенно смеялся над ней. Тони молчала, потому что слов в такой ситуации было явно недостаточно. Девушке хотелось врезать ему, и если самодовольный грек не будет осторожен, то она, несомненно, рано или поздно так и поступит. — Я тебе очень даже настоящий муж, к моему большому сожалению. Не будь твой брат таким плохим водителем, этой огорчительной свадьбы не случилось бы…

— О-о! — Ее гнев готов был смести все сдерживающие его преграды. — Как ты смеешь обвинять моего брата! Ты, наверное, хотел сказать, что, не будь у тебя такого дедушки-маньяка, всего этого не произошло бы! Ему место в сумасшедшем доме!

К ее удивлению, Дарос расхохотался.

— Итак, мы дошли до того, что обзываем родственников друг друга. — Мужчина насмешливо поглядел на Тони. — А ты утверждаешь, будто мы не женаты. — Его тон изменился, когда он добавил: — Ты не ответила на мой вопрос. Что ты имела в виду, назвав меня «ненастоящим» мужем?

— Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду!

Тон супруга снова стал ироничным, однако глаза Дароса посуровели, предостерегая ее.

— Это легко исправить, — произнес он мягко, и девушка мгновенно побледнела. Мужчина дал ей время осознать смысл его слов, прежде чем добавить по-прежнему мягким и спокойным голосом: — Помни о моем предупреждении и не переусердствуй, пытаясь вывести меня из себя.

Антония сглотнула, чтобы освободиться от сдавливающего ощущения в горле. Греки были любвеобильной нацией, по мнению европейцев, самой любвеобильной в мире. Рисковать не стоило, так как Тони подозревала, что просвещенный судовладелец ничем не отличался от своих соотечественников. Женщина в доме может однажды стать искушением, которому он не в силах будет противостоять.

— Мне лучше пойти к детям, — сдержанно сказала Антония. — Они будут ждать свой чай.

— В два часа дня? — Дарос чуть приподнял прямые брови. — Они не останутся здесь. Ты ведь понимаешь это? — Он говорил серьезно, и у Тони сжалось сердце.

Однако к девушке довольно быстро вернулось самообладание, и она заявила с вызовом:

— Они мои родственники, и они останутся. Прошу прощения за нарушение твоей спокойной жизни, — и тут же разрушила созданный ее словами эффект, скривив губы в довольной ухмылке: — Но моя сестра гораздо больше нуждается, чем ты!

Дарос заскрежетал зубами.

— Ты увезешь отсюда этих чертовых проказников, и быстро! — Он направился к двери.

— Это невозможно было бы сделать, даже если бы я захотела, — твердо ответила Антония. — У меня нет денег, чтобы отправить их домой.

Дарос медленно развернулся и одарил ее изумленным взглядом:

— Ты взяла им билеты в один конец?

— У меня не было средств на обратные билеты, ты же не дал мне денег! — возмутилась девушка. — А моя сестра не смогла оплатить их поездку.

Кровь прилила к лицу ее мужа. Он выглядел так, словно готов взорваться.

— У тебя есть пять тысяч фунтов! — прогремел судовладелец. — Воспользуйся ими!

На этот раз он зашагал прочь по газону, оставив свою жену размышлять обо всем сказанном. Слова Дароса, неохотно признала Тони, произвели на нее впечатление и вызвали появление дурного предчувствия, что ее тщательно продуманным планам мести вряд ли суждено было сбыться.