Любовь и месть

Глава 6

Пообедав в «Гранд-отеле», они направились в сторону старого города, с его массивными стенами, построенными рыцарями-крестоносцами, и диковинной турецкой архитектурой. Узкие окна, прикрытые узорными решетками, казалось, с виноватым любопытством взирали на узкие кривые переулочки внизу.

Когда они прошли сквозь великолепные Морские ворота, окружающее внезапно изменилось, подобно декорациям в театре. Несколько шагов — и Запад остался позади, а перед их глазами предстал восточный город.

— Потрясающе! — воскликнула Антония. — Здесь так уютно: все из булыжника, и здания средневековые, и мечети с минаретами!

Чаритос расхохотался над ее незамысловатым описанием этих кварталов. Почувствовав ее внезапно возникшую симпатию, он взял Тони за руку.

— Деревья и забавные маленькие переулочки, — добавил парень, подыгрывая ей. — Дома со сводчатыми арками входов, которые словно подпирают друг друга.

— И ощущение изолированности и какой-то тревоги.

— Сказывается влияние старых порядков, — пояснил спутник. — Долгое время греки должны были покидать старый город к восьми часам вечера.

— Они боялись турок? — предположила девушка.

— Нет, это турки их боялись. Мы не всегда были такими добрыми и нежными, как сейчас, — добавил он, смеясь.

«Добрыми и нежными»? Тони не стала бы использовать эти слова, описывая одного властолюбивого и самодовольного грека. Однако, может быть, он унаследовал некоторые свои пороки от отца-англичанина? Возможно, но маловероятно. Англичане совсем другие, решила Антония, преданная своим соотечественникам.

— Как ты относишься к идее что-нибудь выпить? — поинтересовался Чаритос через некоторое время. — Это солнце вызывает жажду.

Они сели на скамью рядом с мечетью, под тенью огромного платана. Глаза Антонии сияли, щеки разрумянились. Для нее это было первое путешествие за пределы Линдоса, и она получала от него большое удовольствие. Ее спутник продиктовал заказ турку с желтоватой кожей, вышедшему из кафе, а затем откинулся на спинку стула и стал с восхищением рассматривать свою спутницу.

— Почему, — обратился он к Тони в конце концов, — твой муж позволяет тебе ездить куда-то одной?

— Мой супруг должен был запретить мне выходить из дома? — осведомилась девушка, рассердившись, что Чаритос способен предположить, будто ей можно что-то не позволить.

— Я бы запретил… Если бы ты была моей женой.

— Тогда я бы тебя не послушалась.

— Ты этим сейчас занимаешься? — ехидно спросил парень. — Не слушаешься мужа?

— Он не знает, что я уехала.

— Ты не сообщила ему, куда направляешься? — удивился Чаритос.

— Его не было дома, поэтому я не могла упомянуть о поездке, верно? — беспечно пожала плечами девушка.

Ее спутник расхохотался, и у Антонии перехватило дыхание. Каким же он был красавчиком — в лучшем смысле этого слова. Губы полные и мягкие, карие глаза немного светлее, чем обычно встречаются среди греков. Они тоже были мягкими, и в их глубине можно было заметить искорки юмора.

— Предположим, он находился бы дома, — с любопытством поинтересовался парень. — Ты рассказала бы ему о том, что встречаешься со мной?

— Нет, не думаю, — ответила миссис Латимер после минутного раздумья.

Он наклонился вперед на стуле:

— Ты озадачиваешь меня, Тони. Как долго ты уже замужем?

— Около десяти недель.

— И ты не против встреч с другим мужчиной. — Чаритос озадаченно помотал головой. — Я знаю, англичанки свободные, но… Разве ты не любишь своего мужа?

Девушка пристально посмотрела на собеседника и задумалась над его вопросом.

— Ответь я утвердительно, ты бы мне поверил? — наконец полюбопытствовала она.

— Откровенно говоря, нет. Ты никогда не казалась мне счастливой новобрачной с лучистыми от счастья глазами, какой ожидаешь увидеть недавно вышедшую замуж английскую девушку, — пояснил парень. — А гречанки… Они редко бывают счастливыми женами с лучистыми глазами.

— Потому что они не выходят замуж по любви, — закончила за него Антония.

— Именно. Они выходят замуж по совету родителей.

— После того, как те подберут подходящего супруга для своей дочери.

— Обычно да. — Чаритос помолчал. — А ты, Тони? Скажи, почему ты не влюблена?

— Я не признавалась, что не влюблена.

— О нет, ты призналась! Ответь на мой вопрос, Тони, — попросил ее спутник. — Мне важно узнать о тебе побольше.

Ее сердце внезапно сжалось. Следует ли ей делиться с ним тайной? Чаритосу можно было доверять, в этом Антония не сомневалась, и у него были веские причины стремиться узнать о ней побольше. Девушке надо было лишь посмотреть в его глаза, чтобы убедиться в этом.

— Наш брак — вынужденная мера, — созналась Тони.

— Вынужденная?

Миссис Латимер поколебалась, по затем внезапно решила рассказать ему все:

— Дедушка Дароса собирался убить меня…

— Убить?!

— Это была кровная месть. Я тогда жила на Крите. — Она начала объяснять, наблюдая за изменившимся выражением лица парня, когда в конце концов упомянула о том, что брак будет аннулирован.

— Значит, со временем ты будешь свободна? — с надеждой спросил ее Леонти.

Тони кивнула:

— Да, Чаритос, однажды я буду свободна. — Девушка улыбнулась владельцу кафе, который принес им напитки. Тот обнажил свои коричневые зубы, улыбаясь в ответ.

— Вы туристка, мадам? — поинтересовался он и бросил взгляд на ее спутника.

— Нет, я здесь живу.

— В Родосе? — с любопытством спросил продавец.

— В Линдосе.

— А-а… там красиво, да?

— Очень красиво, — подтвердила Антония. Мужчина снова улыбнулся и направился к другому столику.

Между Чаритосом и Тони воцарилось молчание, пока они потягивали свои напитки. Парень погрузился в раздумья. Его спутница какое-то время наблюдала за ним, а потом стала оглядываться вокруг.

Мужчины заходили в мечеть, оставляя у входа свою обувь. Прямо напротив, на другой стороне площади, сквозь открытую дверь одного из зданий можно было рассмотреть пол с выложенными на нем древними узорами из черно-белой мозаики. А из маленького домика поблизости доносились дразнящие запахи греческой кухни. Из музыкального магазина раздавались громкие звуки бузуки[2]. Там собралась толпа туристов, которые слушали мелодию, размышляя, покупать инструмент или нет.

Антония удовлетворенно вздохнула. Это был Родос, который она никогда прежде не видела, и она была благодарна Чаритосу за то, что он привез ее сюда. Путь оказался неблизким и, не имея за душой ни гроша, самостоятельно девушка никогда не добралась бы сюда. Подумав о деньгах, она вспомнила о детях. Тони очень бы хотелось привезти им какой-нибудь сувенир отсюда, но это, конечно, было невозможно. Сколько она задолжала мужу? Антония покачала головой. Она не знала и не имела ни малейшего желания узнавать. Сумма была внушительной, и потребуется несколько месяцев, чтобы долг был погашен.

— Ну что, пойдем? — наконец нарушил молчание парень, и Тони кивнула.

Они отправились гулять по городу, где свидетельства прошлого встречались на каждом шагу, где камни, казалось, впитали в себя навечно суровость храбрых рыцарей, где ниспадающая бугенвиллея одела стены и скрыла за завесой цветов горделивый шлем какого-то прославленного средневекового полководца, чей сверкающий меч был направлен на ненавистного неверного. Это действительно был город прошлого.

Короткая прогулка привела их улице Рыцарей.

Здесь собрались сотни туристов. Некоторые брели вслед за уставшими гидами, а другие с умеренным интересом рассматривали дом рыцаря Вилларагота или испанскую часть резиденции провансальских рыцарей.

Антония и Чаритос переглянулись и расхохотались.

— Что они в этом находят! — воскликнула девушка, с жалостью взирая на небольшую группу экскурсантов, стоящую поблизости. — Мне любопытно. Я хочу попасть внутрь одного из этих живописных зданий!

— Внутрь? — Спутник Тони ошеломленно уставился на нее. — Во всех этих домах живут люди. Ты не можешь туда войти.

— Если я знаю твоих соотечественников, Чаритос, найдется множество хозяев, которые с радостью впустят меня в свое жилище.

Сама улица мало изменилась с тех далеких дней, когда здесь жили рыцари. Дома стояли близко друг к другу. Их фасады были лишены украшений, за исключением гербов и эмблем семей, живших тут много веков назад. Пройдя по глухой улочке, девушка обнаружила, что дома, оказывается, были огромными, с величественными лестницами и великолепными внутренними дворами. Теперь в них обитали обычные люди, которые, однако, обращались со своими жилищами очень бережно, будто всегда помнили, что живут среди реликвий прославленного прошлого.

— Взгляни на развешанное белье! — воскликнула Антония. — Что бы рыцари подумали?!

— Подозреваю, рыцарям тоже надо было стирать одежду, — со смехом отозвался Чаритос.

— Да, но выглядит это нелепо! Веревки с пеленками и… и женскими предметами туалета.

— Дети — не новое изобретение. Думаю, у рыцарских дам тоже были… э-э… предметы туалета, хотя, несомненно, более роскошные. — Девушка рассмеялась вместе с ним, а потом заявила о своей готовности держать пари, что ее пустят в один из этих великолепных домов.

— Пожалуй, я не стану рисковать своими деньгами. Не сейчас, когда у тебя такое решительное выражение лица, — отказался Чаритос, качая головой.

— Poli kala, — наудачу произнесла Тони, подойдя к одетой во все черное пожилой женщине, сидящей на ступеньках. Та улыбнулась, и девушка перевела полный восхищения взгляд на уставленный цветами балкон над головой. — Para poli kala! — заявила Антония с сильным ударением на первом слове.

— Не выйдет, — с веселым ехидством произнес Чаритос. — Хотя ты и сказала, что ее дом более чем красив.

Старая женщина встала и после минутного размышления взмахом руки пригласила их зайти.

Тони посмотрела на своего спутника и от души рассмеялась.

— Efharisto poli — премного благодарны.

Старушка оставила их одних, позволив самим гулять по ее дому. Молодые люди прошлись по комнатам первого этажа, которые до сих пор пребывали в том же виде, что и при жизни рыцаря. Никаких украшений не было на массивных стенах, сложенных из блоков песчаника. Антония снова вышла наружу, чтобы попросить разрешения подняться наверх. Получив кивок головой и улыбку, она продолжила экскурсию. Чаритос шел следом, его добродушное лицо покрылось мелкими морщинками от сдерживаемого смеха.

— Так, а почему эта лестница такая широкая? — пробормотала Тони, нахмурившись.

— По ней поднимались лошади, когда в этом возникала необходимость, — напомнил девушке ее спутник.

— Ну конечно! — восхищенно воскликнула Антония. — Только представь, Чаритос, как рыцари после одержанных побед верхом на конях возвращались домой, где их ждали прекрасные дамы.

— О-о, да ты романтичная, я прав? — Внезапно парень притянул Тони к себе и поцеловал. — Романтичная… И брак без любви. Как несправедливо!

Девушка ошеломленно застыла на верхней площадке огромной лестницы, ее щеки пылали, а на губах еще не остыл поцелуй Чаритоса.

«Романтичная»? Практичная и прозаичная — так бы она описала себя когда-то. Но сейчас…

— Не следовало это делать, Чаритос, — наконец проговорила она. — Я… я замужем.

— Формально. И вы оба собираетесь расторгнуть брак сразу, как только представится возможность, — напомнил ее спутник. — Нет, моя дорогая Тони, ты не замужем.

— Чаритос…

— Милая? — Он отпустил девушку и отступил назад, но затем снова приблизился. Антония протянула руку, останавливая его, и покачала головой.

— Я чувствую… какой-то стыд. Почему?

— Тебе нет нужды винить себя, — начал убеждать ее парень. — Ты свободна.

— Но это не так, Чаритос!

— Никто не виноват в том, что вам пришлось пожениться, — продолжил Леонти. — Хоть один из вас, вступая в брак, стремился сделать его настоящим? Из твоих слов ясно, что Дарос даже не испытывает к тебе уважения.

— Я невольно создала такое впечатление? Я не хотела. — Девушке по-прежнему было стыдно, и она ощущала себя предательницей. С другой стороны, заслуживает ли Дарос ее верности? Ни капельки.

— Тони, милая, я люблю тебя! И я довольно оптимистичен в отношении твоих чувств ко мне, — пылко заявил Чаритос. — Мы должны подождать, и, хотя для меня это будет непростым испытанием, я смирился. Я не стану просить тебя о большем, Тони, но позволь мне целовать тебя иногда.

— Мы должны идти, — пробормотала спутница, уклоняясь от ответа. — Старая женщина будет гадать, чем мы тут занимаемся.

Все ее удовольствие от пребывания в этом готическом особняке испарилось. Антония понуро спускалась по широким ступеням, волоча ноги. С какой стати она должна себя так чувствовать? Тони тоже хотела, чтобы их с Чаритосом роман развивался, считая себя свободной для любви, случись той встретиться ей на пути. Дарос для нее ничего не значил. Девушка испытывала к супругу острую антипатию, так же как и он к ней. Они совершенно не подходили друг другу, и, в любом случае, о постоянном союзе никто и не помышлял — как и заметил Чаритос.

— Не знаю, что со мной происходит. — Миссис Латимер вздрогнула, осознав, что произнесла свои мысли вслух.

Ее ладонь ободряюще пожали теплые руки спутника.

— У тебя неспокойна совесть, Тони. Почему, я не могу понять, но в то же время это похвально в каком-то смысле, — успокаивающе проговорил парень. — Однако, немного подумай, ты обнаружишь, что для чувства вины нет оснований. Ты свободна, моя дорогая, свободна — ты понимаешь?

Они подошли к тому месту, где сидела пожилая гречанка. Она улыбнулась и склонила голову, когда Антония снова ее поблагодарила. Молодые люди продолжили свою прогулку, держась за руки, и Чаритос спросил спутницу, куда она хочет пойти теперь.

— Мы собирались во дворец, — напомнила ему девушка без особого энтузиазма.

— Но тебе уже туда не хочется?

Тони выдавила слабую улыбку:

— Я веду себя глупо, знаю. Но мне необходимо время, Чаритос.

— Ну конечно, у тебя будет время. — Леонти легонько пожал ее руку. — Все сложится хорошо. Об этом я не беспокоюсь. А сейчас, — добавил Чаритос быстро, — давай забудем обо всем и начнем получать удовольствие!

Они долго гуляли вдоль берега по мощеной набережной нового города. Лопасти его живописных ветряных мельниц медленно поворачивались. Именно здесь, согласно легенде, стоял Колосс Родосский, одно из семи чудес света. В гавани толпилось множество раскрашенных в яркие краски судов с развевающимися флагами разных стран. В основном это были роскошные небольшие яхты, владельцы которых были одними из самых богатых людей мира.

— Не желаешь присесть? — Молодой человек остановился около скамьи, уютно расположившейся среди кустов гибискуса.

— Да что со мной такое? — раздраженно спросила Антония, глядя на своего спутника в ожидании ответа.

Он немного поколебался, прежде чем произнести:

— Ты… Я не безразличен тебе, Тони?

Девушка перевела взгляд на ряд пальм, стоящих вдалеке и легко покачивающихся на ветру.

— Я не знаю, Чаритос, — откликнулась она задумчиво. — Я правда не знаю.

— Ты бы никуда со мной не пошла, если бы я тебе хоть немного не нравился.

— Ты мне очень нравишься, — сумела честно ответить Тони, и ее спутника, похоже, этот ответ вполне удовлетворил.

— В таком случае, вверим все остальное природе, — улыбнулся Леонти.

Антония повернулась к нему. Глаза девушки засияли от испытываемого ею чувства благодарности.

— Ты так добр ко мне, Чаритос. По-моему, твое имя тебе необыкновенно подходит[3].

— Пойдем, — позвал он Тони через какое-то время. — Я куплю тебе подарок.

— Нет, Чаритос!

— Да, Тони.

Англичанка рассмеялась и, когда они встали, взяла своего спутника под руку. В конце концов, почему бы Леонти не купить ей подарок, если это доставит ему удовольствие?

Пока они ходили по магазинам, остатки уныния Антонии испарились. Ей опять стало весело, и, когда грек спросил, чего бы она хотела, девушка ответила не задумываясь:

— Что-нибудь из моей любимой косметики, Чаритос.

Когда парень повернул голову и посмотрел на нее, в его глазах промелькнул странный огонек. Но вслух он произнес только:

— Конечно, ты получишь свою любимую косметику.

Тони прикусила губу. Она попросила о том, в чем действительно нуждалась. Но теперь она поняла — косметику обычно любая женщина покупает себе сама, если только у нее есть деньги. Заподозрил ли Чаритос, что ее карманы пусты? Девушка смутилась, готовая на любые жертвы, лишь бы взять свои слова обратно.

Купив подарок Антонии, Чаритос сообщил о своем желании приобрести что-нибудь на день рождения матери.

— Она помешана на кольцах, — добавил он. — Поэтому мы сначала пройдемся по ювелирам в этом ряду. Ты поможешь мне выбрать.

Пока они рассматривали украшения, девушка неосознанно теребила свое кольцо. Оно было золотым с безупречным бриллиантом в центре, окруженным рубинами. Обручальное кольцо ее бабушки, доставшееся Тони по наследству, было одной из самых дорогих ей реликвий. Девушка одарила продавца ослепительной улыбкой, когда тот упомянул о красоте этой вещицы. Несколько минут спустя появился владелец магазина, и продавец обратил его внимание на кольцо клиентки. Тот взял руку миссис Латимер и долго рассматривал украшение, прежде чем заинтересованно спросить:

— Вы не желаете продать ваше кольцо, мадам?

— Ни в коем случае. — Антония выдернула у него руку и принялась разглядывать содержимое покрытого бархатом подноса, лежащего на прилавке.

— Тебе нравится вот это, Тони? — Чаритос передал ей очередное изделие.

— Лично мне больше нравится вот это… Но тебе лучше знать, что любит твоя мама. — Девушка взяла кольцо, приглянувшееся Леонти, и стала пристально разглядывать его, но чувствовала, что взгляд владельца магазина по-прежнему прикован к ее руке.

— Мадам, я предлагаю вам хорошую цену.

— Леди не желает продавать украшение, — резко и твердо произнес Чаритос.

— Оно принадлежало моей бабушке, — пояснила Антония.

— У меня есть клиентка — американка, — она хочет приобрести именно такое кольцо, с камнем в настоящей старинной оправе. Она согласна купить его за очень солидную сумму.

— Леди не продает! — Леонти со злостью посмотрел на мужчину. — Мы пришли к вам, чтобы купить, а не продать!

Ювелира его гнев не испугал, и он назвал цену. Глаза Тони невольно округлились.

— Оно того не стоит!

— Я знаю, но американка коллекционирует кольца с такими оправами. Она несколько чудаковата, как вы выражаетесь. Вдова, у которой гораздо больше денег, чем здравого смысла.

Заметив выражение лица девушки, Чаритос тихонько ахнул.

— Ты же не обдумываешь всерьез предложение этого человека? — ошеломленно спросил он.

Его спутница рассеянно покачала головой. Вырученные деньги позволят ей расплатиться с Даросом… Антония нахмурилась, производя мысленные расчеты. Да, они дадут ей возможность решить проблему задолженности, оплатить возвращение детей домой, и даже кое-что останется. У нее появится возможность устроить детям несколько экскурсий и купить подарки племянникам и Пэм.

— Нет, — наконец твердо сказала девушка. — Я не могу продать свое кольцо.

Владелец магазина увеличил сумму, и она уставилась на семейную реликвию. Искушение было велико, несмотря на связанные с ней бесценные воспоминания.

— Тони, — обратился к ней Чаритос, положив свою ладонь поверх ее руки, словно, закрыв кольцо, он мог избавить свою спутницу от мыслей о его продаже. — Почему ты размышляешь о том, чтобы расстаться с ним? У тебя нет денег?

Парень тихо прошептал эти слова Антонии на ухо. Она выдала себя, и увиливать не было смысла. Девушка кивнула, признаваясь, что у нее нет ни драхмы. Ювелир ждал, напрягая слух, но изменился в лице, когда Леонти отрезал:

— Это кольцо не продается, — и, взяв Тони за руку, вывел ее на улицу.

— Чаритос, — начала миссис Латимер, поворачиваясь к нему. — Я должна еще подумать…

— Ты не продашь его. — В голосе ее спутника звучали сердитые нотки, а глаза сверкали. — Как так получилось, что у тебя нет денег? Твой муж один из самых богатых людей на острове!

— Я слишком много потратила, — созналась девушка, гадая, с какой стати она испытывает такое возмущение из-за того, что Чаритос говорит о ее супруге с осуждением. — Когда закончились наличные, я задолжала в паре мест…

— Почему тебе пришлось задолжать? — перебил парень сердито. — Что ты покупала?

— Во-первых, билеты в Англию, — пояснила Антония. — Я вынуждена была выписать счет на имя Дароса.

Леонти озадаченно нахмурился:

— Но он оплатил его конечно же?

Тони отрицательно покачала головой, всем сердцем желая прекратить этот разговор.

— Я должна была догадаться, что он не станет платить. Видишь ли, я просила у него денег на поездку, но он потребовал, чтобы я воспользовалась собственными средствами. — Теперь ей следовало поведать историю про пять тысяч фунтов, но Тони хотела поскорее завершить эту беседу, а не продолжать ее до бесконечности.

Чаритос не нашел оправдания поведению мистера Латимера. В конце концов Леонти заявил: скупость ее мужа и его отказ заплатить по счетам супруги только доказывали, что Дарос не относится к своему браку серьезно.

— Мужчина может рассердиться на жену, если та влезла в долги, но он все равно будет платить, — гневно продолжал парень. — Даросу нет оправдания! Особенно учитывая, что для человека с его состоянием стоимость твоей поездки — просто мелочь.

В конце концов девушке удалось сменить тему разговора. Однако пока они ехали домой, оба большую часть времени молчали. Антония думала о том, что должна продать кольцо и отдать долг. Ее план наказать судовладельца провалился, причем с треском. Девушка благоразумно признала, что если будет продолжать в том же духе, то навлечет на себя еще большие неприятности. Разумнее было признать поражение и начать разрабатывать новую стратегию мести, не влезая больше в долги.

— Тони, — обратился к ней Чаритос, остановив машину неподалеку от ее дома. — Насчет твоего кольца. Ты не собираешься продать его?

— Думаю, мне придется так поступить.

— Так вот… Я старался придумать, как помочь тебе, и нашел решение. — Он неуверенно помолчал какое-то время, прежде чем продолжить: — Я куплю эту вещицу у тебя, а потом, позже, ты сможешь выкупить ее у меня. Я бы дал тебе деньги в долг, но знаю, ты откажешься. — Леонти взял ее за руку. — Прими мое предложение, дорогая. В нем нет ничего плохого.

На мгновение Антонию охватили противоречивые чувства, и она не в состоянии была произнести ни слова. Честно ли было принимать его предложение? Чаритос чересчур торопил события, но Тони не хотела причинять ему боль своим отказом. Какие чувства она испытывает к нему? Растерянная и несчастная из-за непростого положения, в котором она оказалась, девушка помотала головой и заявила, что будет гораздо проще продать кольцо ювелиру.

— И это означает, — произнес парень с горечью, — что ты не уверена в своих чувствах ко мне.

Тони повернулась к нему. На ее лице отражалась тревога.

— Я не знаю, — призналась она. — Ты нравишься мне, Чаритос, больше, чем любой другой мужчина… Но я не знаю, любовь ли это.

В машине воцарилась тишина. Молодые люди молча созерцали спокойное синее море и окаймленный пальмами пляж, величественный круглый мавзолей, стоящий на мысе, и маленькие лодочки с разноцветными парусами, отражающимися в воде. Наконец Леонти нарушил молчание.

— Позволь мне купить кольцо, Тони, — снова попросил он. — Тогда оно всегда будет доступно, если ты захочешь вернуть его себе. А если не захочешь, тогда его с радостью будет носить моя мама. — Он улыбнулся ей, и девушка поняла, что грек смирился с возможностью развития их романа в нежелательном для него направлении. — Ты не будешь счастлива, зная, что твоя фамильная реликвия попала в руки к незнакомому человеку.

— Уверена, я смогла бы выкупить его обратно. — Антония пребывала в нерешительности, но доводы Чаритоса убедили ее. — Это так мило с твоей стороны, и я действительно очень тебе благодарна. Но ты не должен давать мне сумму, которую называл владелец магазина, — добавила Тони решительно. — Кольцо стоит гораздо меньше.

— Какая сумма тебя устроит?

Миссис Латимер подумала о своих родителях, размышляя, смогут ли они дать ей деньги на билеты. Наверное, нет.

— Я не могу разрешить тебе купить его за такую цену, — начала девушка, чувствуя неловкость. — Это несправедливо.

— Тони, дорогая, сумма не имеет для меня ни малейшего значения. Если тебя беспокоит только цена, то считай украшение заложенным, — добавил парень, смеясь над потрясенным выражением ее лица. — Ты выкупишь его однажды, и я не возьму с тебя ни одного процента!

Антония не могла не улыбнуться в ответ, но затем вновь стала серьезной, выражая ему свою благодарность за чек, который Леонти сразу же выписал.

— Я не хочу забирать его, — вздохнул Чаритос, когда девушка вручила ему кольцо. — Но полагаю, что достаточно хорошо знаком с тобой, чтобы не начинать наш спор заново. Ведь он начался бы снова, верно? — добавил он, и Тони решительно закивала головой.

— Ты должен взять кольцо, Чаритос, иначе я не смогу принять этот чек.

— Чисто деловые отношения, хм? Ну да ладно, не важно. Я все равно тебя люблю. — Он поцеловал девушку в щеку, затем перегнулся через сиденье и открыл дверцу машины.

— До свидания, и еще раз спасибо за все! — Антония помахала рукой.

Машина начала удаляться, и девушка свернула на тропинку. Ей был виден построенный между скал дом из песчаника со множеством арок, украшенных цветами. Племянники играли в саду. Когда миссис Латимер подошла поближе, они ее наметили.

— Тетя Тони! — закричали они в унисон и помчались ей навстречу, как только она оказалась у ворот. — Тебя долго не было, — пожаловалась Луиза. — Возьми нас с собой в следующий раз, пожалуйста.

— Мы бы не так скучали, если бы дядя Дарос был дома, — сказал Дэвид с детской прямотой. — Но он тоже куда-то уезжал.

— Но сейчас он дома, — сообщил ей Робби. — Пришел всего за минуту до твоего появления, но не мог поиграть с нами, потому что ему надо заниматься делами.

— Какая-то женщина звонила, и Мария не могла ее понять, поэтому я взял трубку. — Дэвид расправил грудь, переполненный ощущением собственной значимости. — Она хотела поговорить с дядей, но я объяснил ей, что его нет дома.

— Это была англичанка? — поинтересовалась Антония.

— Да. Я спросил, как ее зовут, но она ответила, что перезвонит дяде Даросу позже.

— Дэвид говорит, она показалась ему очень милой, — заявила Луиза. — Кто она, тетя Тони?

— Понятия не имею.

— Она, наверное, подруга дяди, — высказал свое мнение Роберт. — Она приедет навестить его, как ты думаешь?

— Я не знаю, Робби. Может быть.

Лоб Тони был нахмурен, когда она шла в свою комнату. Оливия? Похоже, именно она. Простит ли Дарос свою бывшую невесту и примет ли обратно? Если да, то этой кокетке придется довольствоваться интрижкой, подумала Антония со злостью. Какая наглость! Звонить своему бывшему жениху после того, как он женился на другой!

«Это может оказаться и не Оливия, — поделилась девушка мыслями со своим отражением в зеркале. — В любом случае, мне-то какая разница?»

Приняв душ и переодевшись, миссис Латимер снова спустилась вниз и приготовила детям чай. Потом они поиграли в крикет в саду. А после из-за быстро опустившихся сумерек все вынуждены были зайти в дом, где, сидя у окна, начали партию в карты. Через какое-то время в комнату вошел Дарос, и трое детей стали уговаривать его присоединиться к игре.

— Хорошо, но сыграем только один раз. Вам скоро будет пора ложиться спать.

Мужчина сел, и Робби сдал ему карты. Хозяин дома поинтересовался, кто выигрывает.

— У нас нет карандаша, поэтому мы не ведем счет, — любезно пояснила ему Луиза.

— Вы должны знать свой счет.

— Иди и принеси мою сумку, Робби, — попросила племянника Тони. — Там есть карандаш.

Конечно, карандаш оказался на самом дне. Он обнаружился только после того, как девушка вынула оттуда несколько писем, чеков и других мелочей, которые неизменно оказываются в женской сумочке.

— Отнести ее обратно? — спросил мальчик.

— Нет. Я сама положу ее на место, когда пойду наверх.

Двадцать минут спустя Дарос объявил игру оконченной. Детям уже пора было готовиться ко сну. Без пререканий карты были убраны, и следующие полчаса Антония потратила на купание и укладывание племянников в постель.

— Можно сказку? — попросила Луиза, когда все трое сидели рядом, с сияющими носиками, одетые в пижамы и уплетающие бисквиты с молоком.

Тони удовлетворила их просьбу, а затем, уложив каждого в кровать, спустилась вниз, намереваясь часок почитать в тишине перед ужином. Супруг стоял на веранде; он медленно развернулся, услышав, как она вошла в комнату, и девушка увидела у него в руке свой чек.

— Что это? — Голос мужчины был мягким и вибрирующим, горловой рев тигра, готового к прыжку.

— Мой чек. — Антония машинально посмотрела на стул, где недавно сидела. — Я, должно быть, уронила его. Спасибо. — Она осеклась, заметив выражение лица мужа; ее рука, протянутая за бумагой, упала. — Что-то не так?

Глаза, яростно пылающие словно угли, прожигали ее насквозь.

— Почему у тебя чек от Чаритоса Леонти?

Дарос вел себя как прокурор на процессе, но в чем он ее обвинял? Озадаченная, девушка какое-то время недоуменно взирала на него, не понимая причины его гнева.

— Он дал мне его сегодня днем, — пояснила наконец Тони. — Он за…

— Сегодня днем? — прошипел судовладелец. — Вот, значит, где ты была — с ним?

— Да, и что в этом плохо? Мы ездили в Родос, на экскурсию.

Скажи Тони, что летала на Луну, она не сумела бы вызвать большего изумления у мужа.

— Ты, глядя мне в глаза, заявляешь, что была с мужчиной на экскурсии! — взорвался он. — Ты бросила троих детей, которые могли переломать здесь мебель… Или даже собственные шеи!

Глаза девушки сверкнули.

— Ты знал, что меня не было дома!

— Дети сообщили мне о твоем отсутствии, но я решил, что ты отправилась в Линдос за покупками.

— Ты ошибся. Я была в Родосе. Впервые со дня моего приезда на остров! — обвиняющим тоном добавила Антония. — Могу я спросить, по какому праву ты возражаешь?

Судовладелец еще не возразил, но собирался, и еще как, судя по выражению его лица. Ну что же, пусть начинает. Она померится с ним силами, если он этого хочет.

— Тебя не было весь день? — сухо спросил супруг.

— Я встретилась с Чаритосом в одиннадцать утра.

— И вернулась к чаю. Ты оставила детей более чем на пять часов.

— Они не младенцы. — Голос Тони был твердым, когда она вызывающе произнесла: — Могу я получить свой чек, пожалуйста?

Ее холодность была ошибкой — она только подхлестнула ярость грека. Подойдя к девушке, Дарос схватил ее за плечо. Его хватка была такой сильной, что Антония не могла вырваться.

— Этот чек, — прорычал ее муж, приблизив к ней лицо. — Как он к тебе попал?

Девушке удалось вывернуться из его рук. Она было решила объяснить происхождение чека, но внезапно ей захотелось пристыдить Дароса.

— Я же должна где-то доставать деньги! — заявила Тони. — Учитывая, что ты мне их не даешь!

Воцарилась тишина. Ни звука, кроме стрекота сверчков на оливковом дереве за окном и мягкого тиканья французских часов на белой мраморной каминной полке. Наблюдая за мужем, Антония вспомнила его деда, увидев в глазах мужчины то же пламя безумной одержимости. Она задумалась, машинально поднеся руку к горлу: «Этот тоже попытается убить меня?»

Наконец грек заговорил с мягкостью, более опасной, чем взрыв гнева:

— Очевидно, это плата за какую-то услугу. Но за какую?

За его двусмысленным предположением последовало изумленное молчание, а потом Тони подняла руку, собираясь залепить супругу пощечину. Однако прежде, чем она успела ударить, Дарос схватил ее запястье и вывернул его так, что девушка вскрикнула от боли:

— Отпусти меня!

— Не раньше, чем я захочу сделать это, и не раньше, чем ты скажешь мне, каким образом к тебе попал чек. — Он помахал бумагой перед лицом жены. — За что он?

— Поскольку ты уже сделал собственные выводы, нужды в дальнейших объяснениях я не вижу, — вспылила Антония. — И не ори на меня, будь добр!

Когда давление на запястье усилилось, слезы брызнули у нее из глаз, но на этот раз Тони не издала ни звука. Дарос был взбешен. Загорелая кожа его лица приобрела пурпурный оттенок, а вена на виске набухла.

— Если бы ты представляла, в какой опасности находишься, ты бы сменила свою дьявольскую гордыню и ответила на мой вопрос! — прорычал мужчина.

Возвышающийся над ней муж и мучительная боль в руке от его хватки, стальной блеск горящих глаз, жестокий изгиб его рта и напряженная челюсть — всего этого было более чем достаточно, чтобы сломить любую женщину, но Тони слишком разозлилась.

— Какой ты хочешь услышать ответ? — бросила она резко. — Ты уже намекнул, что я… я!

— Ну?

Девушка молчала. Она лишь еще сильнее покраснела под презрительным взглядом, которым ее одарил супруг.

— А разве не так?

— Ты мне ненавистен! — воскликнула Антония, дрожа от ярости. — Насколько же у тебя извращенное воображение, если тебе в голову приходят подобные мысли?! — Она была готова расплакаться, начиная понимать, что ей не победить в этой схватке из-за подтачивающей ее решимость неожиданной и необъяснимой тоски. Быть заклейменной как распутница! Слова мужа лишили Тони боевого духа и вызвали тупую боль в груди. Из-за этой боли она злилась на саму себя. Почему ее вообще должно волновать мнение Дароса? Разве она не лезла из кожи вон, пытаясь казаться корыстной и тщеславной, чтобы соответствовать его представлению о типичной англичанке? А сколько еще эпитетов она собиралась обыграть… Слабая улыбка тронули губы девушки при мысли о том, что «сила» и «эмансипированность» ни разу не были использованы.

— Что ты сделала с пятью тысячами фунтов? — тихо спросил грек в конце концов.

Стоило ли говорить ему? Супруг наверняка сочтет ее слова ложью. Не поверил же он ей, когда Антония сообщила, что, выписав счет на его имя, купила подарки Пэм и ее детям.

— Это мое личное дело.

Дарос отреагировал на это заявление, разорвав чек и бросив кусочки на стол. Взгляд Тони переместился от клочков бумаги к синему следу, оставшемуся на ее запястье. Грек тоже взглянул на руку жены. Его ярость, похоже, испарилась, но что-то в его спокойной, сдержанной манере сильно встревожило девушку. Более того, она с изумлением обнаружила, насколько часто бьется ее сердце.

— Ты не будешь принимать деньги от Чаритоса Леонти, как и от любого другого мужчины, — приказал судовладелец. — Тебе ясно?

Глаза Антонии были холодными и сверкали, словно стекло.

— Я категорически отказываюсь жить без единой драхмы в кармане. — Голос миссис Латимер звучал спокойно, под стать голосу мужа. В то же время предполагалось, что ее твердость произведет нужное впечатление. Мужчина с интересом ждал продолжения. — Я устроюсь на работу.

— С тремя детьми, за которыми необходимо присматривать? — Его черные брови недоуменно приподнялись.

— Когда они уедут домой, — парировала девушка.

— Моя жена не будет ходить на работу.

Тони возвела глаза к небу и раздраженно вздохнула:

— Ты хоть раз оказывался без единой драхмы в кармане?

— Я живу по средствам. — Дарос мрачно поглядел на жену. — И я не припрятываю деньги.

Это девушка пропустила мимо ушей, и она снова заговорила о намерении устроиться на работу.

— Я могу найти себе место в Линдосе, в магазине мистера Эфтимио.

— Ты, как я понимаю, уже обо всем заранее договорилась?

— Мы обсудили такую возможность, — пожала плечами Антония. — Туристы любят, когда есть англоязычные консультанты.

— Я запрещаю тебе работать, — надменно произнес судовладелец. — Ты действительно думаешь, что я позволю жене устроиться продавцом здесь, в моей деревне, у хозяина сувенирной лавки?!

Его высокомерный тон тоже был пропущен мимо ушей.

— Ты не сможешь мне помешать! — возразила англичанка.

— Нет? Моя дорогая девочка, после моего звонка мистеру Эфтимио завтра утром он очень быстро станет искать себе консультанта в другом месте, — усмехнулся ее супруг.

На Тони опять нахлынула тоска. Она развела руками, признавая собственную беспомощность, в которую раньше никогда бы не поверила.

— Я не могу жить без денег. — Девушка сглотнула, чтобы ее голос перестал дрожать. — Я не в состоянии даже пару чулок себе купить. Ты должен дать мне какую-то сумму!

Дарос подавил вздох раздражения, и у Антонии возникло сильное искушение воспользоваться моментом и рассказать ему, что она сделала с пятью тысячами. Но девушка была уверена — грек лишь ухмыльнется и обвинит ее во лжи.

— Хорошо, — наконец произнес он. — Ты получишь свое содержание утром. Оно будет выплачиваться тебе регулярно. Но впредь распоряжайся им более обдуманно.

Тони потрясенно уставилась на мужа, не веря своим ушам. Она победила! Действительно победила! Ее глаза осветились триумфом, а губы тронула счастливая улыбка. Однако, если бы миссис Латимер была благоразумнее, ее бы озадачило выражение лица супруга и она бы обратила внимание на собственную неутихающую тревогу и сердце, продолжающее бешено стучать.

Девушка все еще думала о своей победе, когда гораздо позже вышла из ванной и натянула на себя воздушное одеяние из кружев и нейлона. Наконец-то она почувствовала, что дело сдвинулось с мертвой точки! Наконец-то ее планы начали осуществляться! Как же этот надменный грек, наверное, страдает от самой мысли о необходимости уступить ее настояниям. Это было только начало. Деньги на билеты домой для детей станут следующим требованием, и, естественно, супругу придется оплатить и ее собственный перелет. Возможно даже, что Антонии удастся объездить все греческие острова, как она предполагала вначале.

Тони принялась расчесывать волосы. Они сияли; гладкие медные пряди сверкали среди более темного каштанового облака, которое обворожительными волнами струилось по плечам.

Расческа замерла в ее руке; от неожиданности девушка прижала ее к груди, когда глаза ее встретились с глазами Дароса в зеркале. С трудом Тони повернулась на вращающемся сиденье. В ее душе нарастало ощущение нависшей угрозы.

— Что т-ты тут делаешь? — спросила англичанка хрипло.

Закрыв за собой дверь, мужчина молча прошествовал в комнату и, остановившись около табурета жены, улыбнулся ей. Его взгляд прошелся по полуобнаженному телу Антонии, потом скользнул по ее великолепным блестящим волосам.

— Раз уж я буду платить, — пробормотал грек, вытаскивая руку из кармана, чтобы провести пальцами по изгибу ее шеи от плеча до изящной мочки уха, — я намерен получить что-нибудь взамен. — Расческа с грохотом упала на пол, когда резким движением он поставил жену на ноги. В считаные секунды девушка оказалась в объятиях Дароса, тщетно стараясь вырваться из стального кольца. Ее губы распухли и дрожали, когда мужчина наконец оторвался от нее. Глаза судовладельца взирали на супругу иронично и насмешливо. — Ты решила проигнорировать мой совет, Тони, — произнес он поучительно. — Я предупреждал тебя, если ты помнишь о том, что мое терпение не безгранично, хотя ты и убеждена в обратном. — Дарос крепко держал ее за руки, и, так как у девушки не было желания получить еще несколько синяков, она воздержалась от попыток освободиться. — Я также предупреждал тебя, что статус нашего брака можно легко изменить. Тебе следовало быть осторожнее, моя дорогая, но ты настойчиво выводила меня из равновесия. Пришло время расплатиться за свою глупость.

— Аннулирование, — быстро напомнила ему Антония, но, к ее удивлению, мужчина лишь рассмеялся.

— Мы можем о нем забыть.

— Забыть? — Тони недоуменно уставилась на него. — Но тогда нам придется оставаться супругами!

— А ты против? Я буду более щедрым, чем до сих пор, — усмехнулся грек. — За удовольствие надо платить.

— Ты отвратителен! — вспыхнула девушка, а затем продолжила, уже спокойнее: — Я не желаю оставаться твоей женой!

— Очень жаль, — пожал плечами судовладелец. — Об этом тебе надо было подумать прежде, чем пытаться разозлить меня.

Девушка лихорадочно пыталась сообразить, как заставить грека отказаться от своего намерения, и в результате решила рассказать ему о причинах своего вызывающего поведения. Если Дарос поймет, почему она действовала ему на нервы, то, возможно, изменит свое мнение о ней. И оставит ее в покое.

— Дарос! Я могу объяснить… — пробормотала Антония.

— Что? Чаритоса? — фыркнул мужчина. — Ты позволила ему заняться с тобой любовью или я просто сделал поспешные выводы? Вообще, если подумать, сумма чека была слишком большой. Может, он просто дал тебе взаймы?

Кровь прилила к щекам Тони; ее глаза сверкнули.

— У тебя больное, порочное воображение, и я… я ненавижу тебя!

Судовладелец улыбнулся. Его позабавил страстный выпад девушки. Тони захотелось как следует врезать мужу.

— Естественно, ненавидишь, потому что я пресекал все твои попытки проявить типичное для англичанок властолюбие, — самодовольно заявил он. — Я до сих пор не понимаю, зачем ты вообще предпринимала эти попытки, учитывая кратковременность нашего супружеского союза. Если бы ты вела себя более разумно, мы могли бы мирно сосуществовать. Чем мы и должны будем заниматься начиная с этой минуты, — добавил мужчина многозначительно. Антония стояла неподвижно. Муж посмотрел на нее с некоторой иронией, словно ожидая сопротивления с ее стороны. Девушка тем временем молча одарила его в ответ холодным взглядом, и Дарос спросил несколько удивленно: — Ну, разве ты не собираешься сопротивляться?

С этими словами он сильнее стиснул руки жены. У Тони не было иллюзий относительно собственной способности противостоять ему.

— Полагаю, тебе бы этого хотелось? — спросила она ледяным тоном.

— Да, — признался ее супруг, смеясь. — Я бы не возражал.

— Чтобы ты мог продемонстрировать свою мужскую силу и выйти победителем? — Девушка презрительно усмехнулась. — Я не доставлю тебе такого удовольствия.

— Я уже вышел победителем, — удовлетворенно произнес ее супруг.

Тони расхохоталась ему в лицо:

— Это ты так думаешь. Ты осознаешь степень своей ошибки, когда обнаружишь, что занимаешься любовью с глыбой льда!

Теперь настала очередь мужчины рассмеяться.

Он отпустил ее руки и поднял девушку.

— Глыба льда, а? — Раздался еще один взрыв смеха, и Антония почувствовала на своем лице его горячее дыхание. — Моя дорогая девочка, почему ты упорно продолжаешь недооценивать меня?