Любовь и ветер

Глава 1

Блю Паркер за милю разглядел ее, ехавшую рысью на ширококостном жеребце-аппалузе8, с которым она вернулась домой в прошлом году. Это был конь с весьма скверным норовом. Впрочем, Джессика Блэр тоже была довольно вздорной. Хотя и не всегда. Иногда она была милейшей девушкой, просто сущим ангелом. Она умела напрочь лишать мужчин инстинкта самосохранения, выворачивая их сердца наизнанку.

Она похитила сердце Блю в тот самый момент, когда впервые тепло улыбнулась ему, сверкнув своими белоснежными зубами. Это было два года назад, он приехал наниматься к ее отцу, которому понадобились дополнительные работники для осеннего загона скота. После загона Блю захотел остаться на ранчо и, работая рядом с Джесси, хорошо ее узнал. Иногда он любил ее, иногда ненавидел. Ненавидел, когда она командовала им и всеми остальными, или когда она, поцапавшись с отцом, вымещала злость на окружающих. В такие моменты она могла быть жестокой, хотя Блю и сомневался в том, что эта жестокость была намеренной. Наверное, обида просто заставляла ее взрываться, вот и все. У Джессики Блэр была непростая жизнь. Блю хотел облегчить ее, однако, когда он набрался смелости, чтобы предложить Джессике выйти за него, она восприняла это как шутку.

Она подъехала ближе, заметила Блю и помахала ему. Он затаил дыхание, надеясь, что она остановится. В последнее время он видел ее так редко. После смерти отца она перестала работать на пастбище. До того момента, пока на прошлой неделе не появилась она. Блю никогда не видел ее в таком возбуждении. Она едва не загнала коня до смерти.

Джесси остановилась, склонившись в седле и положив руки на рожок9. Она криво ухмыльнулась Блю.

– Джеб вчера заметил неклейменых быков у ручья к югу отсюда. Поможешь мне с ними, Блю?

Она уже знала его ответ, и, когда он, просияв от радости, кивнул, ее ухмылка стала шире. Сегодня она была совершенно непредсказуема. Она проехала мимо нескольких работников, однако не попросила их о помощи; ей нужен был именно Блю.

Она с озорством заявила:

– Поедем наперегонки, и если я обгоню тебя, ты будешь должен мне поцелуй!

– Идет, девчонка!

Ручей был всего в нескольких милях. Разумеется, Джесси пришла первой. Даже если бы его гнедой был так же хорош, как и Черный Метеор, Блю просто не дал бы ему победить.

Джесси полностью отдалась гонке, выпустив переполнявший ее пар. Запыхавшись, она спрыгнула с лошади и со смехом упала в траву, которая росла у ручья. В следующее мгновение Блю упал рядом с ней. Все его мысли были заняты поцелуем, который он ей задолжал. Ничто не могло сделать его таким счастливым, как выплата этого долга.

Этот поцелуй был тем, о чем Джесси мечтала все это время. Поцелуй Блю был чудесным. Впрочем, она и не сомневалась в том, что он будет именно таким, ведь Блю уже целовал ее однажды. Это произошло весной, и тот поцелуй ей понравился – ее первый поцелуй. Другие мужчины тоже хотели ее поцеловать, Джесси об этом знала, однако она была дочерью босса, так что все боялись и ее взрывного темперамента, и гнева ее отца. Никто из них так и не осмелился. Кроме Блю. И она не стала возражать.

Он был привлекательным мужчиной, этот Блю Паркер, со своими золотистыми волосами и невероятно выразительными карими глазами, в которых можно было ясно прочитать, насколько сильно она ему нравится. Почти все мужчины смотрели на нее так же, как Блю, хотя ее женственность была скрыта мужской одеждой, на ношении которой настаивал ее отец.

Ее отец. Настроение Джесси испортилось от одной мысли о нем.

Всего несколько месяцев назад она пребывала в унынии от осознания своего одиночества. Что ж, теперь она больше не одинока, и осознание этого было еще более ненавистно. Что за бес попутал ее отца написать письмо, которое привело на ранчо ее? Она видела письмо и точно знала, что это почерк ее отца. Но зачем он это сделал?

Было просто немыслимым, чтобы Томас Блэр обратился за помощью к человеку, которого ненавидел больше всего на свете! Разве Джесси не была свидетельницей этой ненависти в последние десять лет? И разве он не научил ненавидеть ее саму?

Но ее отец действительно написал это письмо. А затем умер, и письмо было доставлено в соответствии с его завещанием. После чего она приехала, положив конец вновь обретенной свободе Джесси. И она ничего не могла с этим поделать, поскольку такова была последняя воля отца.

Это было так несправедливо! Джесси не нуждалась в опекуне. Ей казалось, что она в конце концов смогла убедить отца в том, что может сама о себе позаботиться. Она научилась охотиться, ездить верхом. Да она стреляла лучше, чем большинство мужчин! Она знала все аспекты скотоводства и могла управлять ранчо ничуть не хуже, чем это делал отец.

Блю сидел чуть в стороне, понимая, что ей нужно подумать. Она вспоминала первые восемь лет своей жизни, до того как отец забрал ее из пансиона и привез к себе на ранчо. Он рассказал ей правду о том, как поступил с ее матерью, однако она все равно его любила. Вероятно, она не переставала его любить даже в те моменты, когда ненавидела. Разве она не была убита горем, когда он умер? Разве она не хотела убить человека, который его застрелил? И все же в глубине души она осознавала, что его смерть означала для нее свободу. Конечно, она хотела бы получить ее другим путем, но, так или иначе, у нее появился шанс быть той, кем она являлась в действительности, а не той, кем хотел ее видеть Томас Блэр. И вот теперь эту свободу у нее опять забрали.

Она поймала себя на мысли, что сейчас ее извечное желание отошло на второй план, уступив место горячему стремлению шокировать ее, показав ей, в кого превратил свою дочь Томас Блэр. Ей хотелось, чтобы она чувствовала себя ужасно, винила себя в том, что Джессика стала дикой и аморальной, каковой она, несомненно, ее сочтет. Ради этого Джессика спрятала все только что привезенные ей красивые платья, духи, ленты и ювелирные украшения, которые она наконец смогла позволить себе купить. И поэтому разыскала Блю – ей хотелось заняться с ним любовью, чтобы шокировать ее, когда она их обнаружит.

Эта мысль заставила ее вспомнить о Блю. Он придвинулся к ней поближе и, когда она повернулась к нему, поцеловал ее. Казалось, ее синяя хлопчатая рубашка сама расстегнулась, когда они целовались, и она вздрогнула, почувствовав, что он касается ее груди. Должна ли она его остановить?

Звук чьего-то кашля избавил Джесси от необходимости останавливать Блю. Она была рада этому, но затем растерялась от мысли, что может подумать обнаруживший их наемный работник. Она молилась, чтобы это был Джеб, который понял бы все правильно.

Она осторожно выглянула из-за плеча Блю, и ее бросило в жар. На них смотрел незнакомец, сидя верхом на великолепной белогривой лошади золотистого окраса. На точеном смуглом лице мужчины явно читалось возмутительное выражение интереса. Это был молодой и, черт побери, самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. Джесси залилась краской стыда. Но ведь он просто случайный встречный, проезжавший мимо.

Блю начал вставать, чувствуя себя ужасно неловко, однако Джесси вцепилась в его рубашку, одарив его яростным взглядом. Он едва не открыл ее наготу незваному гостю. Блю покраснел еще сильнее и робко улыбнулся. Джесси продолжала смотреть на него, пока он застегивал ее рубашку. Когда он закончил это делать, она оттолкнула его, после чего они оба поднялись на ноги; Блю повернулся к мужчине, а Джесси осталась стоять за ним.

– Извините, что прервал вас, – произнес мужчина глубоким голосом, явно давая понять, что совсем не чувствует своей вины, а, наоборот, находит ситуацию весьма забавной. – Но мне нужна помощь, так что я остановился, чтобы спросить у вас.

– Какая помощь? – буркнул Блю.

– Я ищу «Скалистую долину» и миссис Юинг. Мне сказали в Шайенне10, что ранчо расположено в дне езды на север, но я уже два дня не могу его найти. Не могли бы вы подсказать мне, в правильном ли направлении я еду?

– Вы… Ой!..

– … вторглись в чужие владения, мистер, – закончила Джесси, щипком заставив Блю замолчать. Она вышла из-за его спины, поскольку ее смущение уже прошло и на смену ему пришел гнев. – «Скалистая долина» расположена далеко отсюда.

Чейз Саммерс окинул взглядом эту воинственно настроенную девушку. Ее внезапная враждебность ошеломила его. Учитывая то, в какой ситуации он ее застал, Чейз не ожидал, что она окажется настолько юной. Ей было, наверное, четырнадцать или пятнадцать, раз она еще могла носить штаны. Девушка постарше не решилась бы одеваться подобным образом. Мужчине же было слегка за двадцать, так что он был слишком взрослым, чтобы воспользоваться ребенком подобным образом.

Однако Чейза это не касалось. Его выражение не изменилось, даже несмотря на то, что сине-зеленые глаза девушки метали в него молнии. Она была чертовски красива, а ее необычные глаза просто завораживали.

– Но… – начал Блю, однако Джесси, спрятавшись за его спину, снова ущипнула его.

– Я не знал, что вторгся в чужие владения, – произнес Чейз. – Просто укажите мне верное направление, и я уеду.

– Просто продолжайте ехать на север, мистер, – ответила Джесси и добавила резким тоном: – И не вздумайте возвращаться тем же путем. Мы не любим чужаков на нашей земле.

– Я запомню, – сказал Чейз.

Кивнув в знак благодарности, он верхом на лошади пересек ручей и продолжил свой путь.

Джесси некоторое время пристально смотрела ему вслед, пока не почувствовала, что Блю точно так же смотрит на нее. Быстро оглянувшись, она заметила на его лице смесь замешательства и злости. Она надела пояс с револьвером, не желая больше оставаться здесь.

– Одну минуту, девочка, – Блю схватил ее за руку, когда она подобрала свою шляпу и начала забираться на лошадь. – Что это, ко всем чертям, вообще было?

Она попыталась сбросить его руку.

– Я не люблю чужаков.

– Но лгать-то зачем? – настаивал он.

Джесси выдернула руку и повернулась к нему; в ее глазах пылала вся накопившаяся в ней ярость. Блю почти забыл о своей злости – столь непередаваемое зрелище предстало его взору. Ее глаза пылали сине-зеленым огнем, грудь вздымалась, а длинная коса, свесившись с плеча, касалась узкого бедра. Правой рукой она сжимала револьвер, и хотя он сомневался, что она действительно может в него выстрелить, угроза была очевидной, так что он больше не пытался к ней прикоснуться.

– Джесси, я не понимаю. Ты можешь мне сказать, что тебя так разозлило?

– Все! – выпалила она. – Ты! Он!

– Я знаю, что я сделал, но…

– Лучше никогда больше не пытайся повторить это, Блю Паркер!

Он нахмурился. Это явно не могло быть сказано всерьез. Да он и сам не собирался от нее отказываться. Однако сейчас было бы лучше перевести разговор на что-то другое.

– Ладно, но что сделал он? Зачем ты ему солгала?

– Ты слышал, кого он ищет.

– И что?

– Думаешь, я не догадываюсь, зачем он ее ищет?

Блю понял намек.

– Ты не можешь знать наверняка.

Джесси замерла.

– Разве? Он слишком хорош. Должно быть, один из ее любовников, и будь я проклята, если позволю ему приехать ко мне на ранчо и развлекаться с ней под моей крышей!

– И что ты сделаешь, когда он поймет, что ты солгала ему, и вернется?

Джесси была слишком взбешенной, чтобы подумать об этом.

– Кто сказал, что он вернется? Он наверняка из города, как и она, – добавила она с презрением. – Ты видел, как набиты его седельные сумки? Этот тип не выживет без магазинных припасов. Если он доберется до форта Ларами или вернется в Шайенн, то никогда больше не рискнет сунуться в степи, где до ближайшего магазина несколько дней пути. Он вернется туда, откуда приехал, и будет ждать, пока она не приедет к нему. И чем раньше это произойдет – тем лучше!

Блю покачал головой.

– Ты и правда ее ненавидишь.

– Да, я ненавижу ее!

– Это неправильно, Джесси, – сказал он мягко. – Она твоя мать.

– Нет! – Джесси отшатнулась так, словно он ее ударил. – Моя мать не бросила бы меня. Она не позволила бы Томасу Блэру сделать из меня сына, которого он так хотел. Моя мать умерла на этом ранчо. А та женщина не более чем шлюха. Ей всегда было плевать на меня.

– Возможно, тебе просто больно, Джесси, – сказал он как можно мягче.

Джесси хотелось плакать. Больно? Как часто она рыдала в кровати из-за того, что рядом не было никого, кто мог бы ее утешить, унять ту боль, которую она ощущала, живя жизнью, которую ненавидела. И разве не ее мать была всему виной? Все, что делал ее отец, он делал назло шлюхе, как он называл мать. Он отказал Джесси в возможности учиться, из-за того что мать хотела дать ей образование. Он отказал ей в праве на женственность, потому что ее мать хотела воспитать ее как леди. Он сделал ее такой, какой она стала, потому что знал, что мать ее за это возненавидит. В безрассудном порыве он залез в долги, чтобы построить дом, достойный королевы, и сделал это только потому, что мать всегда мечтала о таком доме и никогда не смогла бы его получить.

– Я уже давно перестала чувствовать боль, Блю, – сказала Джесси спокойным голосом. – И я давно перестала нуждаться в ней. И уж точно не нуждаюсь в ней теперь.

Не дожидаясь, пока у нее из глаз брызнут слезы, Джесси запрыгнула на коня и помчалась прочь. Она не боялась плакать, просто не хотела, чтобы кто-то это увидел. Она мчалась на юг, подальше от ранчо, подальше от причины ее слез.