Любовь. Измена. Развод

Глава

7

Больничный коридор кажется бесконечным. По нему гуляет громкое эхо, а от стен веет холодом. Я видеть эти стены не могу, слишком много болезненных воспоминаний они несут.

Я приехала сюда после звонка, который подтвердил, что Антипов поступил к ним пару часов назад и действительно находится в тяжелом состоянии.

Выбора, ехать или нет, передо мной больше не стояло.

Только теперь, когда пространство сжимается удавкой вокруг моего горла, я хочу развернуться и убежать в машину. Вернуться туда, где мне спокойно и безопасно. Признать наконец, что я маленькая, слабая женщина и никому ничего не должна. Ничем не обязана. Хочется, но, вопреки этому желанию, еще есть страх. Страх потери. Он куда более глубокий, чем измена.

Страх услышать, что Илья никогда больше не очнется. Наверное, только поэтому я продолжаю идти, только поэтому нахожу в себе силы переставлять ноги.

То, что он сделал, чудовищно. Грязно. Мерзко.

Но смерти он не заслуживает.

Заворачиваю за угол и почти сразу впечатываюсь глазами в свекровь. Она сидит на скамейке со сгорбленной спиной. Держит в руке платок, которым вытирает с лица бесконечные слезы. Такая хрупкая, потерянная, но одновременно сильная женщина.

Она плачет. Захлебывается слезами горечи. Мне мгновенно передается ее состояние. Щеки становятся мокрыми, а почва под ногами – слишком неустойчивой.

– Лилия Константиновна, – присаживаюсь рядом, касаясь ее плеча.

Она обжигает меня взглядом, столько в нем боли и отчаяния. Сквозь землю провалиться хочется.

Может быть, останься я этой ночью в квартире, ничего бы этого не произошло…

– Что врачи говорят? – шепчу, обхватывая ладонями предплечья.

Свекровь поджимает губы, отрешенно качает головой, будто поднять ее больше не в состоянии.

– Черепно-мозговая травма. Он все еще не пришел в себя, Света. Как хорошо, что ты приехала. Я тут с ума одна схожу, – тихонечко всхлипывает.

Киваю и, сцепив пальцы замком, прилипаю спиной к стене. Смотрю перед собой.

Свекровь молчит, но чувствую – смотрит.

– Что у вас произошло? Какой еще развод? Что же вы творите, дети?

– Такой, – пожимаю плечами.

– Девочка моя, вы же так хорошо жили. Что произошло? Такая любовь. Я же насмотреться на вас не могла.

– Жили, – сглатываю и тереблю ремешок сумки. – Пока ваш сын не завел любовницу, – говорю это и чувствую, как во мне поднимается злость. Она кровожадно облизывается. Готовится разорвать свекровь, если та хоть слово скажет о том, что ее сын не виноват.

Но вместо этого Лилия Константиновна вздрагивает, как от удара, и хватается за сердце.

– Боже. Мой Илья? Любовница? Может, ты что-то не так поняла? Может быть… Какой ужас! Это какая-то ошибка, Светочка. Точно ошибка.

– Я поняла все правильно, – устало выдыхаю и прикрываю глаза.

Говорить о ребенке не хочу. Свекровь не знает о моей проблеме, да и шокировать еще и тем, что вскоре у нее будет внук от пока совершенно незнакомой женщины… Имею ли я вообще моральное право о таком сообщать? Это должен ее сын сделать.

Тот, которой придет в себя и обязательно все ей расскажет. Наверное…

– Светочка, не нужно рубить с плеча. Он тебя любит. Я знаю, что любит, – хватает меня за руку. – Вы столько лет вместе. Оступился, понимаю, что больно. Обидно. Но вот так сгоряча… Не время сейчас все рушить, родная. Ты ему нужна. Он же без тебя… Как он без тебя, Свет?

Лилия Константиновна сжимает мои пальцы. Подбадривает. А меня почему-то прорывает. Не могу контролировать злость. Не могу приглушить обиду. Рана слишком свежая, еще кровоточит.

– А когда время? Такое время вообще существует, Лилия Константиновна?

– Не знаю, – качает головой, – но ему сейчас нужна твоя поддержка. Твоя любовь. Он же там, – накрывает рот ладонью, – в трубках весь. Без сознания. Ему там страшно. Я знаю, что ему там страшно и холодно. Моему мальчику…

Она снова начинает плакать, а у меня дыхание перехватывает. Мурашки по телу от ее слов. Зачем она мне все это говорит?

Я испытываю настоящий ужас.

Мне невыносимо даже мысль допускать, что Илья не очнется. Я столько лет его любила. Столько лет считала его своим самым близким человеком…

Это какая-то карма? Его наказание за измену и мое за то, что смогла так легко перечеркнуть все, что между нами было?

Не знаю. Я ничего уже не знаю. Дрожу, плачу и ненавижу себя.

Ненавижу за то, что продолжаю его любить после всего. За то, что случилась эта авария. За то, что передо мной снова стоит выбор – уйти или остаться…

Я все для себя решила. Мне с трудом удалось собрать себя, отодрать от него и шагнуть за порог нашей квартиры. А теперь что? Что теперь?!

Все слишком сложно.

Вытираю слезы, а у самой в голове все мысли о смерти. Гроб, похороны, поминки. О чем я только думаю?

Он очнется. Пойдет на поправку.

Где-то сбоку слышится шум. Поворачиваю голову. Вижу, как к нам приближается врач. Высокий, широкоплечий мужчина в годах.

Лилия Константиновна тут же встает со скамейки. Обхватывает огромную ладонь врача, когда тот останавливается рядом.

– Как он, доктор? Его можно увидеть? С ним все будет хорошо? Скажите… Я мать, я чувствую, что ему плохо.

Она всхлипывает и начинает задыхаться. Врач тут же зовет медсестру, и свекровь куда-то уводят.

– Укол ей поставим, – поясняет для меня доктор. – Вы жена?

– Пока да. Мы разводимся.

– Ясно. Состояние у него стабилизировалось. Скоро должен прийти в себя. Волнение ему пока противопоказано.

– Я понимаю.

– Очень на это надеюсь. Можете зайти в палату.

Киваю. Как только доктор уходит, делаю нерешительный шаг и тяну на себя ручку двери.

Замираю на пороге. Илья лежит на больничной койке. Рядом капельница, какая-то пикающая аппаратура, голова перемотана.

Сглатываю и присаживаюсь на стул у кровати. Робко касаюсь кончиков его пальцев и снова плачу.

***

– Подумай, о чем мы говорили, ладно, Светочка? – свекровь стоит напротив, крепко сжимает в руках платок. После укола ей стало значительно легче, к счастью.

– Ладно, – киваю. – Вы остаетесь?

В сознание Антипов пришел, но, когда это случилось, я пила кофе. Вернуться в палату духу не хватило. Именно поэтому Лилия Константиновна и недовольна, хотя с виду не особо это показывает.

Для меня же главное, что с мужем все в порядке. Черт! Бывшим мужем. Он стабилен, очнулся, и я уверена, что скоро пойдет на поправку. А это значит только одно – делать мне здесь больше нечего.

– Да, не смогу дома одна. Да и как тут Илюша без меня? – продолжает свекровь.

– А Пётр Фёдорович где?

– Завтра вернется. По работе его снова командировали.

Мой свекор – заместитель директора на вагоностроительном заводе. Уже давно на пенсии, но продолжает работать. С Ильей у них, правда, не очень хорошие отношения. Какой-то давний конфликт, который все предпочитают замалчивать.

– Поняла. До свидания, – поджимаю губы и иду в сторону лестницы.

Чувствую прожигающий взгляд свекрови где-то между лопаток и покрываюсь мурашками. Передергивает слегка.

Ухожу не оглядываясь. Звук шуршащих бахил успокаивает, и я снова хватаюсь за те мысли, что посетили в палате.

Пока я сидела рядом с Антиповым, о многом передумала. В какой-то момент так сильно расчувствовалась, что захотелось его обнять. Прижаться к твердой груди. Но я себе не позволила. Вскочила со стула и отошла к окну, подальше от койки.

Пока смотрела на проезжающие мимо машины, осознала, что мне никто так толком и не рассказал, что произошло. Странно это.

А еще не дают покоя звонки Ильи. Получается, он звонил мне прямо перед аварией, буквально за двадцать минут. Потом Лиза заблокировала его контакт.

Свекровь по телефону говорила, что до меня не могут дозвониться. Но кроме, как от нее и Ильи, звонков мне больше не поступало.

Значит, звонок был с мобильного Ильи?

Разве врачи или полиция так делают? Ищут родственников в записной книжке пострадавшего?

Что-то не складывается…

Хотя, возможно, я просто себя накручиваю. Нервы. Да и недоверие теперь зашкаливает. Илья, как выяснилось, не самый лучший мужчина, но докатиться до того, чтобы состряпать подставную аварию и попадание в больницу, он не мог. Это же за гранью.

Спускаюсь на первый этаж. Там же прямо на ходу снимаю с себя халат и кладу на первую попавшуюся лавочку.

– Вы не понимаете, я должна к нему попасть!

Эхо громких голосов застает врасплох. Тело реагирует мгновенно, я покрываюсь липким потом, прирастая к полу.

– Девушка, не родственников не пускаем! Сколько я вам еще буду это повторять?

Обернуться страшно. Вдруг это она? Что, если это она?

– Ну пожалуйста. Женщина, миленькая, мне очень нужно его увидеть.

– Вы глухая? Я вам уже все сказала – Антипов в сознании, с ним все нормально. Идите домой.

– Он отец моего ребенка, да, мы не расписаны, но…

Мир рушится на части в этот момент. Она пришла к нему, зная, что здесь могу быть я. Не постеснялась открыто заявить, что у них будет общий ребенок…

Запахиваю пиджак. Хочется поскорее отсюда уйти. Согреться хочется, потому что пальцев рук и ног я уже не чувствую. Нервное онемение.

Делаю шаг в сторону двери. Именно в этот момент она поворачивается. Ловит меня взглядом и захлопывает рот. На вид ей лет двадцать, не больше. В глазах неподдельный ужас.

– Светлана? – произносит мое имя с запинкой и переминается с ноги на ногу.

То есть она в лицо меня знает. Прекрасно!

– Допустим, а вы? – пристально ее рассматриваю, наверное, даже надменно.

Кажется, оцениваю. Она моложе. Совсем девочка. Красивая. Но разве могло быть иначе?

– Надя, – всхлипывает и прижимает ладони к груди. На лице отпечатки потекшей туши, глаза красные, а губы дрожат.

– Я чем-то могу вам помочь? Не думаю, что мы знакомы.

Внутри скребет то самое чувство, когда ты понимаешь, что один из твоих страхов воплотился наяву. Мой точно сейчас передо мной. Она. Его любовница, с наметившимся животом.

Один из ночных кошмаров – он и она с ребенком. В парке. Веселые. Счастливые.

– Вы меня не знаете. Точнее… Понимаете, мы с Ильей, он и я… – Она всхлипывает и давит пальцами на виски. – Меня к нему не пускают. Говорят, что если не родственница, то нельзя.

– Сожалею, Надя. Такие правила, – безразлично пожимаю плечами.

Это какой-то сюр. Самый настоящий.

– Скажите, с ним все хорошо?

– Живее всех живых.

Рассматриваю ее как какую-то зверушку. Хотя она такая и есть. Мелкая, назойливая, раздражающая. Она либо слишком наивная и тупая, либо беспардонно наглая.

Опускаю взгляд ниже. Под длинным пальто, что на ней надето, живот не особо видно, но некий выступ уже отлично сформировался.

Вот эта молоденькая девчонка спала с моим мужем, или он с ней. Понятия не имею, как тут будет правильно. Как ни назови – все одно дерьмо.

С резким смешком накрываю лицо руками и перекатываюсь с пяток на мыски. Уж если и рвать себе душу, то до конца.

– Тебе сколько лет, Надя?

– Девятнадцать.

– Мама не учила, что спать с чужими мужьями не самая хорошая идея?

Девчонка вздрагивает и выпучивает на меня свои глазищи. Серые, обрамленные длинными наращенными ресницами.

– Я… мы… простите.

Честно, час назад я и представить не могла, что вот так спокойно буду беседовать с любовницей своего мужа. Но эта поездка в больницу все нервы вымотала. Я полностью пуста, и сил на скандалы у меня нет.

– Поймите меня правильно, – начинает довольно смело, но, столкнувшись со мной глазами, тухнет и переходит на шепот: – Я очень люблю Илью. Я жить без него не могу. Он же… он… У нас малыш будет! – делает резкий шаг вперед.

Довольно агрессивный выпад, но смотрит все равно затравленной мышью.

– Избавь меня, пожалуйста, от подробностей. Я больше не имею к нему никакого отношения.

– Вы… Вы его бросили? – еще сильнее выпучивает глаза. Ну что за дура?

Это просто абсурд какой-то. Не хочу больше ее ни слышать, ни видеть.

– Чего ты от меня хотела?

– Ничего. Простите.

Надя отступает, тигрицей обхватывает свое пузо и поворачивается ко мне спиной. Снова начинает приставать к тетке, которая ее отшила.

Абсурд. Просто какой-то сумасшедший дом.

В голове такой кавардак. Уверена, я еще об этом пожалею, но слова слетают с губ быстрее, чем я принимаю окончательное решение.

– Хочешь попасть к нему, Надя?

– Что?

Она снова на меня таращится.

– Я тебя проведу, – ухмыляюсь. Внутри такой азарт просыпается, особенно если учесть тот факт, что там внутри моя свекровь, которая так яро убеждала меня, что нет никакой измены. А я просто все не так поняла.

– Наверх по лестнице. Палата двести сорок три. Чего стоишь? Иди. Я за тобой.

Надя часто кивает, сыплет какими-то глупыми благодарностями и бежит к лестнице. Иду следом.

В палату, к счастью заходить не приходится. Свекровь все еще в коридоре. Говорит с кем-то по телефону. Улыбаюсь, когда сталкиваюсь с ней глазами. Киваю на Надю и ухожу.

Сердце стучит в груди запредельно громко. Кровь еще обогащена адреналином, поэтому я не плачу. Даже не захожусь в истошном крике и не падаю на землю.

Я просто иду к своей машине с выпрямленной спиной.

Вытаскиваю брелок и выключаю сигнализацию. Сажусь за руль. Руки трясутся. Как я в таком состоянии поеду? Не хочется оказаться с Антиповым в соседних палатах.

Даю себе пару минут, чтобы отдышаться, а когда не помогает, звоню Лизе.

Она забирает меня минут через двадцать. За это время я успеваю увидеть вылетевшую из здания больницы заплаканную Надю. Похоже, встреча с будущей свекровью не удалась.

Мое задетое самолюбие это, конечно, тешит. Улыбаюсь, постукиваю пальцами по рулю.

Лизка приезжает на такси, и мы быстро меняемся с ней местами. Сажусь на пассажирское.

Первые минут десять мы едем молча. Я ничего не рассказываю, подруга не спрашивает. На светофоре, горящем красным, Лизку все же прорывает.

– Слушай, ты прости меня. Я днем психанула, просто не могу тебя такой видеть. Задушила бы гада своими руками.

– Понимаю, Лиз. Я бы себя точно так же вела.

– Моя любовь. – Лиза чмокает губами воздух и притормаживает на перекрестке. – Ну и что там?

– Жив. Ты была права, – качаю головой, – не стоило ехать.

– Чего уж теперь. Лиля что говорит?

– Что ее сын не мог мне изменить.

– Пфф. Ну она со своим сыночкой-корзиночкой всегда носилась. Неудивительно.

– Но я отправила к ней доказательство того, что он мог.

– В плане?

– Не поверишь, я познакомилась с Надей.

– Это его баба? Серьезно? Она туда приперлась? И чего? Как?

– Девчонка девятнадцатилетняя.

– Ну, Антипов, конечно, дает.

– Судя по всему, всем подряд, – вымученно улыбаюсь, а Лизка смеется.

– У тебя? Вибрирует что-то, не слышишь?

Сую руку в сумку и достаю телефон. Мой. Поворачиваю к Лизке экраном.

– А вот и Лилия, – подруга ухмыляется, – видимо, встреча ее не особо парадовала.

– Наверное. Но, ты знаешь, – прибавляю звук, и музыка, звучащая по радио, становится громче, – я не слышу. Мы с тобой катаемся по городу и горланим песни.

– Как в старые добрые, – Лизка перещелкивает станцию и начинает подпевать.

Тут же подключаюсь. Мы орем невпопад. Смеемся и открываем окна.

Ветер обдувает лицо, и я впервые за последние сутки чувствую себя немножечко счастливой. Совсем каплю, но ее хватает, чтобы надрывать связки и улыбаться.

Я буду свободной. Я разлюблю. Я справлюсь!

– Может, у нас останешься? – Подруга паркуется у супермаркета. – Чего тебе в отеле одной сидеть? Забирай чемоданы и заселяйся к нам, пока не найдешь квартиру. Заодно мой Деня по разводу проконсультирует.

– Он следователь, – сползаю в кресле чуть пониже.

– Ну, значит, просто напьемся.

– Я пас, – качаю головой, – мне нужен трезвый разум. Но, если ты завтра со мной съездишь подать заявление, я тебя расцелую.

– Не вопрос. Тогда давай что-нибудь на ужин купим, потом в отель заскочим за твоими шмотками и к нам.

– Договорились.

Из машины вылезаем почти синхронно. Лизка трещит без умолку. Я особо не слушаю, потому что начинаю медленно проваливаться в свои мысли. Обида накрывает бетонной плитой. Как он мог? Разве у нас что-то было не так?

Неужели дело в возрасте? Это же глупо. Не в том мы возрасте. Хотя…

– Светка, – Лиза толкает меня локтем в бок, – смотри.

Прослеживаю ее взгляд.

– Давай купим торт и сожрем его. Весь. Сегодня. Прямо, – смотрит на часы, – в десять вечера!

– Давай. Зря что ли в зале пашу?

– И я о том, – произносит нараспев.

Так в нашу тележку попадает не только торт, еще шоколад, ведро мороженого и коробка бейглов.

Остаток вечера мы сидим на кухне в компании Лизиного мужа, его забавных и не очень историй с работы. Много смеемся, вспоминаем студенческие годы и ни разу не упоминаем Илью. Хотя дается это с трудом. Он десять лет был неотъемлемой частью моей жизни. Его присутствие в каждом вздохе, взгляде, каждой мысли.

Спать я ложусь около двух ночи. Долго ворочаюсь.

Перед глазами эта Надя и ее живот.

Трогаю свой. Закрываю глаза и плачу. Почему мой муж так жесток? Почему я этого не замечала?

Может быть, не стоило последние три года так сильно нырять в работу? Может быть, причина в этом? Я отдалилась от него…

Всхлипываю накрывая лицо подушкой, а утром, как только просыпаются ребята, прошу Дениса выяснить подробности той аварии в которую попал Илья.

Не дает она мне покоя.