Любовь. Измена. Развод

Глава

8

Илья

– Проследи, Дим, – смотрю в окно. Машина жены все еще припаркована у здания больницы.

Миллион дам, что ко мне в палату она больше не зайдет. Моя гордая девочка.

Не переживай, родная. Мы с этим справимся. Ты это переживешь и обязательно простишь. По-другому у нас быть просто не может.

– Хорошо. Еще какие-то указания будут?

– Отзвонись потом, и можешь на боковую.

– Понял.

Морщусь от звука хлопнувшей двери. Мутит. Док вколол убойную дозу снотворного, глаза до сих пор слипаются.

Смотрю в зеркало на себя. Красавчик. Башка перемотана, но даже из-под повязки виднеется синяк на лбу.

Неслабо приложился о руль. Психанул после того, как Лизка хапнула Светкин телефон, отвлекся, тачку повело. Не успел затормозить. Сшиб несколько столбов у переезда.

Отделался по-легкому, пара синяков. Уже в процессе понял, что грех будет не воспользоваться ситуацией. В моем случае любые методы хороши.

Сам вызвал гайцов, они уже подтянули скорую и оформили все красиво. Привезли в больничку. Здесь уже переговорил с доком. Попросил позвонить жене. Знал, что она приедет. Не проигнорирует. Моя Света не такая. В ней человечности на десяток таких, как я, хватит.

– Илья, ты зачем встал? – мать заглядывает в палату.

Ее сразу предупредили, что все происходящее здесь – фарс.

– Нормально со мной все, – возвращаюсь на кровать. – Света где?

– Ушла твоя Света.

– Ты с ней говорила?

– Говорила, – снова ворчит, – и на жалость давила, и даже приступ сымитировала. Ей хоть бы хны. Сильно ты ее обидел, сынок. Не простит она. Света гордая.

– Завязывай, ма. Спасибо, что подыграла.

– Приворожила она тебя, что ли? – закатывает глаза и отходит к окну. – Столько лет на вас смотрю и понять не могу, откуда эта чертовщина в глазах.

– Перестань. Воды лучше подай.

Мама вздыхает и протягивает мне бутылку. Ее лицо преображается, от недовольства там и следа не остается. Зато мгновенно приобретает озабоченный вид.

– Что тебе вкололи? Ты столько спал. Это не опасно для здоровья?

– Обычное снотворное. Позвони завтра ей снова. Скажи, что мне стало хуже.

– Она разводиться хочет.

– Перехочет, – сминаю бутылку.

Злюсь. Как бык на красную тряпку уже на это слово реагирую.

Думать об этом не хочу.

Светка вспыльчивая, но отходит быстро. Время на моей стороне.

Не могу я ее потерять. Не представляю просто, как вообще без нее буду. Десять лет вместе. Неужели она готова все перечеркнуть? Оступился. Осознаю. Но не мы первые, миллионы так живут. Какой развод? Что она придумала? Правда верит в то, что я ее отпущу? Никогда.

Я ее полгода добивался. Как приклеенный к ней ходил. Увидел первый раз и пропал. Она из тех женщин, что из головы не выходят. К таким тянешься, на колени перед ними становишься. Жизнь к ногам кладешь. Дышишь только для того, чтобы она улыбалась. Чтобы жила как королева. Я для нее на все готов. И тогда, и сейчас.

Ни одна интрижка, ни одна левая баба никогда ничего не значила. Обычная механика. Разрядка. Желание новых ощущений. Все они пустое.

Сердце только ей принадлежит. Всегда.

– Ты бы подумал о том, что я советовала, – мать снова заводит свою шарманку. – На одной жалости далеко не уедешь, сынок. Ну пожалеет она тебя сейчас, а дальше что? Она слишком независимая. Я тебе говорила, что аукнется тебе еще этот ее бизнес.

Тут мать, конечно, права, после того как Светкин бренд пошел в гору, она сильно изменилась. Постоянно торчит в офисе со своими рисунками и лохмотьями.

Встает рано, спать ложится поздно. Вечно куда-то спешит и опаздывает.

Это было моей глобальной ошибкой – вложиться в ее задумку. Но разве ей вообще можно хоть в чем-то отказать?

Был уверен, что поиграется и бросит. Не учел, что моя девочка упертая, до последнего биться будет. С разводом тоже, но для победы одного упорства и желания мало.

Я ведь не хотел ничего сверхъестественного, просто приходить домой после работы и видеть перед собой красивую, а лучше – всегда голую жену. Хотел, чтобы она все свои силы вкладывала в нас. В дом. В уют. А не в свои тряпки и детей.

Мне от нее никогда не нужно было никаких спиногрызов, потому что они отвлекают. Потому что женщина сразу переключает все свое внимание на мелкий орущий комок и становится наседкой.

Моя Света другая. Я ее видел и вижу другой.

Все ее внимание должно быть моим. Она вся, от макушки до кончиков пальчиков, моя. Ее у меня никто и никогда не отберет. Не позволю. Уничтожу любого, кто хотя бы на нее посмотрит. А глазастых за все время, что мы вместе, было немало. Только где они сейчас? Может быть, кормят рыб?

– Свяжи ее материально по рукам и ногам, так, чтобы выхода у нее не было! – агрессивно выпаливает мать.

От такого выпада становится смешно. Никогда не видел ее на таком негативном эмоциональном подъеме.

– А потом? – улыбаюсь.

– А потом стерпится, простится и слюбится. Поверь мне. Я давно на этом свете живу. А еще очень хочу, чтобы ты был счастлив. Папа звонит, – хватается за телефон, – я отвечу.

Киваю, и мама выходит из палаты.

Принимаю горизонтальное положение, гоняя мысли по черепной коробке.

Из коридора доносится стук каблуков. Открывается дверь в палату. В проеме появляется блондинистая голова. Надька хнычет. Переступает порог. Вся заплаканная.

Увидев, что я в сознании, тут же бросается к койке. Обнимает за шею.

Мать появляется в палате следом. Раздраженная. Смотрит на все это, сложив руки на груди.

– Илья, я так переживала. Ты жив. Все хорошо? Где болит? – лепечет Белова.

Мама приподнимает брови.

– Выйди, мам. А лучше езжай домой.

Мать кивает и уходит.

Отлепляю от себя Надю.

– Ты как сюда попала?

– Меня твоя жена провела, – довольно улыбается, – она подает на развод. Мы теперь точно можем быть вместе. Она сама так решила. А мы… Мы теперь будем счастливы.

– Я еще раз спрашиваю, как ты сюда попала? – встряхиваю ее за плечи. – Кто сказал, где я? Снова твоя подружка?

Если бы не та врачиха, что оказалась сестрой Рябининой, Света бы никогда не узнала о том, что Надька залетела.

Ну, той козе у меня еще будет ответочка.

– Илья, я… Почему ты на меня кричишь?

– Я позволял тебе приходить, общаться с женой своей, позволял?! – ору на всю палату. Нервы ни к черту.

Тупая курица.

– Я же… Я переживала, – булькает едва слышно и делает шаг назад.

– Я не просил за меня переживать. Вали на квартиру. Я сам тебя найду, когда будешь нужна.

– За что ты так со мной?

– Ты плохо слышишь?

– Я ношу под сердцем твоего ребенка, – воет, хватаясь за живот.

– Только это, – подаюсь вперед и сжимаю пальцами ее подбородок, – тебя и спасает. Вон пошла отсюда.

Надя давится слезами, но уходит.

Она вообще послушная, что, конечно, не может не нравиться. Я уже очень давно перекидываю рабочие отношения на личную жизнь. Мне просто необходима вот эта слепая покорность. Блеск опасения в глазах оппонента. Света, конечно, не может мне этого дать, да я и не хочу, чтобы она меня боялась.

Она должна радоваться. Улыбаться. Но не плакать. Никогда.

Только нутро все равно берет свое.

Я помню месяцы, когда впервые осознал, чего на самом деле хочу. Покорности, разврата, грязи. Того, что ни один нормальный мужик не потащит в семью. Не спросит с жены.

Меня ломало. Я намеренно избегал Свету, чтобы не сорваться и не извалять ее в грязи своей дикой похоти.

Света в этом плане неприкосновенна. Ее хочется на руках носить, оберегать…

Белова же, совсем другое дело. Ее покорная натура заходит настолько, что раз за разом хочется ставить ее на колени. Осязать ее легкий страх. Давать свободу своим демонам.

Единственное, что теперь напрягает – Надины фантазии о любви. Она с чего-то решила, что раз у нас будет ребенок, я брошу свою жену.

Святая наивность.

Света – это абсолютно другое. Неподдельный оригинал женщины. Надя – обычный суррогат.

Само собой, Надьке выгодны эти отношения независимо от формата. Девка из семьи алкоголиков. До встречи со мной жила в общаге Медакадемии. Красивая и нищая. Поэтому и благодарная. Во всех смыслах.

Это приятное чувство, когда тебе заглядывают в рот и пищат от восторга. Когда ты можешь делать с человеком все что захочешь, а он будет продолжать тебе покорно улыбаться.

Надя любит мои деньги, любит свою новую жизнь, которую явно не хочет потерять, любит подчиняться, а я люблю то чувство вседозволенности, что появляется, когда она рядом. Это прекрасные, взаимовыгодные отношения.

Я заметил ее в баре, Света и правда в ту ночь улетала в Питер.

Таких, как Надя, просчитываешь сразу. Я и не ошибся.

Милая, провинциальная, нетронутая девочка, ищущая хорошей жизни. Старательно стремящаяся найти замену своим маргинальным родителям. Она нуждалась в крепком плече. И я ей его дал. Взамен получил все, чего мне не хватало.

Правда, сам себя поймал, когда она залетела. Пару раз не предохранялись. О том, что она беременна, узнал только на четвертом месяце. Она сама сказала, так бы я и не заметил. Никогда не интересовался, что у нее там происходит.

Сначала хотел отправить на аборт, а потом Миша, мой старый дружок, посоветовал посмотреть на ситуацию под другим углом. Я и посмотрел. Ребенок, в конце концов, рано или поздно мне будет нужен. В итоге, потащил ее на амниоцентез*. Нужно было удостовериться, что ребенок мой. Хоть она и клялась, что кроме меня у нее никого и никогда не было.

Света чисто физически выносить его не сможет, да и не хочу я превращать ее в дерганую бабу с младенцем на груди. Просто не представляю ее матерью. Она женщина-богиня, а не инкубатор.

Зато Белова – отличный вариант, она всегда будет делать все, что я скажу.

И вроде же давал понять, чтобы не отсвечивала. Каког черта полезла к Света? Видимо дурость для Нади превыше. Что ж, пусть теперь огребает, раз молодость берет свое.

Жену я не брошу. Я лучше сдохну, чем буду жить без нее.

– Так это правда, Илья?

Мать возвращается в палату. Бледная.

– Она же беременна. Света все знает, это она ее сюда привела.

– Я в курсе уже. Ты чего от меня хочешь? Пришла читать нотации? Опоздала лет на пятнадцать.

– Сынок, я просто беспокоюсь за тебя.

– Вот этого не нужно. Езжай домой. Дня через три я отсюда выпишусь. Не забудь позвонить утром Свете.

– Да. Да, конечно, дорогой. Спокойной тебе ночи.

Киваю.

Мать закрывает за собой дверь, снова оставляя меня один на один с мыслями.

Дима звонит в одиннадцать, сообщает, что Света перевезла свои чемоданы из отеля к Лизке. Это плохо. Там ее точно поддержат в решении развестись.

Но есть кое-что еще. Лизкин муж. Следак. Кажется, из Ленинского.

Листаю контакты и, отыскав нужный номер, нажимаю вызов.

– Станислав Николаевич? Это Антипов, помните меня?

– Илья Петрович? Доброй ночи.

– Доброй. Вы простите за поздний звонок, но у меня к вам дело будет. Подскажите, следователь Денис Михеев у вас в отделе работает?

– У меня.

– Товарищ подполковник, просьба будет. Личного характера.

– Слушаю.

– Вы отправьте его на недельку в командировочку.

– Когда?

– Лучше еще вчера.

– Вы же понимаете, у нас кадровый голод, каждый следователь…

– Понимаю. Но в долгу не останусь. Вы всегда можете рассчитывать не только на мою помощь, но и на помощь моего клиента. – Вслух про Снегура не говорю, но подполкан сам все прекрасно понимает.

– Понял. К шести утра Михеева в городе не будет.

– Спасибо. Всегда рад буду вам помочь.

Отключаюсь.

Продажный мент – он и в Африке такой.

Следом «набираю» Сардалова, владельца Молла на Купеческой.

– Илья, здравствуй, брат!

– Доброй ночи, дорогой. Аслан, у меня к тебе просьба.

– Говори дорогой, все решим.

– Тут такое дело, с женой проблемы. Помощь твоя нужна.

– Светланка твоя – вах женщина , какие с ней могут быть проблемы? Что нужно? Все сделаем. Все решим, брат!

– Аслан, я думаю нужно повысить цену на арендованные нами у тебя площади. Очень надо.Света, естественно, не должна быть в курсе, что это моя просьба.

– Обижаешь. Сделаем. Больше ни меньше, – смеется.

– Должен буду.

– Решил все-таки, что бизнес не женское дело? А я тебе говорил.

– Все говорили, брат. Да кого б я слушал…

– Поздно в этом деле не бывает. Светланке бы детей рожать, а не ерундой заниматься.

– Так, а я о чем?! Значит, могу на тебя рассчитывать?

– Утром дам распоряжение администрации.

– Спасибо, Аслан. В долгу не останусь.

– Сочтемся. Ты мне скажи, Снегур в городе сейчас?

– На Маврикии. Будет к концу следующей недели.

– Маякнешь, как появится? Дело у меня к нему есть.

– Нет проблем.

– Услышал.

Ничего, Света, я нас спасу. Сам это дерьмо заварил, сам и разгребу. Ты, главное, не руби сплеча, любимая. Все у нас будет хорошо.

Всегда же вместе. Столько прошли. И это переживем. Ты для меня одна на всю жизнь. * Амниоцентез – для теста проводят забор околоплодных вод в период с 14 до 20 недель. Тест на отцовство во время протекания беременности.