Любовь — это серьезно

2

Уотер-холл, или родовое гнездо Ллойдов, располагался в предместье Глазго. Красивый особняк, отделанный серым камнем, стоял на берегу залива.

В машине Винс и Тори практически не разговаривали. Хорошо, что дорога от церкви не заняла много времени, иначе пришлось бы измышлять какие-то нейтральные темы для беседы. Уже подъезжая к дому, Винс указал на аккуратную живую изгородь, подернутую белой паутиной инея.

— Это Дюфю сажал, наш старик-садовник. Но ты, наверное, его не помнишь, — заметил он не без иронии, резко вывернув руль, чтобы объехать треугольную лужайку со старым раскидистым кленом в центре.

Он ее проверял. И будет проверять снова и снова, поняла Тори. На каждом шагу.

— А вот и помню, — в тон ему отозвалась девушка. — Он, кажется, бельгиец. И единственный человек в Уотер-холле, о ком Джилл отзывалась с теплотой. И его приняли на работу как раз в том году, когда родилась моя мама.

Взгляд Винса ясно давал понять, что ее ответ не убедил его ни в чем.

— Очень хорошо, — протянул он и вдруг спросил: — А сколько лет его сыну?

— Что?

Винс пронзил ее инквизиторским взглядом.

— А-а, у него нет сына... только дочь, — проговорила Тори, выдержав долгую паузу, а потом с жаром продолжила: — Если ты думаешь, что я собираюсь играть с тобой в вопросы и ответы, то ты ошибаешься. Либо ты принимаешь то, что я именно та, кто есть... либо мы с тобой нежно прощаемся, и я уезжаю в отель. Причем уезжаю с большим удовольствием!

Он понимающе улыбнулся.

— Надо думать! — Винс заглушил двигатель и повернулся к девушке. В его пристальном взгляде было все, что угодно, только не доброжелательность. — А почему ты заявилась сразу на похороны, даже не заглянув в дом? Рассчитывала, что на кладбище я буду подавлен, расстроен, и у тебя появятся какие-то преимущества, так сказать эффект неожиданности? А может, просто побоялась встречи со мной на моей территории?

Тори не рассчитывала на то, что он будет так упорствовать в своем недоверии к ней. Впрочем, чего ей нервничать — у нее все бумаги в порядке. Но все равно ее одолевало какое-то странное беспокойство.

— Это не твой дом, — выдавила она.

Ничего более умного ей сейчас в голову не приходило. Если верить газетам, в настоящее время Винс жил в роскошной квартире в городе.

— Теперь уже мой. — Затем положил руку на спинку сиденья Тори, наклонился к ней и произнес с придыханием, насмешливо-чувственным тоном: — То есть наш.

От тонкого свежего запаха его лосьона у Тори закружилась голова.

— Одна половина моя, а вторая — твоя. Интересное может у нас получиться... партнерство.

— Партнерство? С тобой?! — воскликнула Тори, стараясь не обращать внимание на то, как ее тело отзывается на его близость. — Да я бы охотнее учредила совместный бизнес с гориллой!

Он рассмеялся — жестко и невесело.

— У тебя явное предубеждение против меня, да... кузина? — Его обращение прозвучало неприкрытой насмешкой. — Впрочем, чтобы ты знала, я действительно злой и нехороший. Хотя я не понял, кто тут ведет речь о бизнесе?

Тори тяжело сглотнула. Неважно, кем он ее считает — своей пропавшей племянницей или же самозванкой, — у него нет права так с ней обращаться. Тоже мне, сильный и властный мужчина...

Но как бы она ни храбрилась, голос ее все же дрогнул, когда она сказала:

— Я уже говорила — деньги мне не нужны. Я не за ними приехала.

— Тогда зачем... если ты та, за кого себя выдаешь?

Тори невольно задержала дыхание, когда он резко подался вперед и вытащил ключ из замка зажигания.

— И ты не ответила на мой вопрос, — продолжал Винс. — Зачем ты потащилась на кладбище, не заехав сюда и не повидавшись сначала со мной? Что это ты там вынюхивала?

Тори собралась было сказать, что ничего она не вынюхивала, но рассудила, что лучше не нарываться.

— Мне показалось, ты сам на него ответил: я ведь вся трепещу... так я тебя боюсь, Винс! — все же съязвила Тори и, не в силах удержаться, коснулась рукой его плеча. — На самом деле все проще. Я прилетела только вчера, ближе к полудню. В самолете спала часа два, не больше. Поэтому, как только добралась до ближайшего отеля, сразу свалилась в постель. Проснулась я только вечером, спустилась в холл за газетами. И только тогда узнала, что Роджер скончался. Как ты думаешь, что я испытала, когда прочитала, что похороны сегодня?

— Несказанное облегчение, наверное, — произнес Винс с сарказмом.

— Мои чувства для тебя — ничто, да? — процедила Тори сквозь зубы. Что бы ни случилось, она должна сохранять спокойствие. Это ее единственное преимущество перед той импульсивной, взрывной девчушкой, которую он знал.

Теперь она уже научилась владеть собой.

— Здесь родилась моя мама, пусть ее исключили потом из круга людей уважаемых, за то, что она родила меня... И как бы Роджер с ней ни обошелся, он был моим дедом. Я тоже живой человек. Ты не единственный, кто способен чувствовать!

Он терпеливо ждал, когда она закончит.

— Впечатляющая речь, — ехидно протянул Винс. — И ты думаешь, я поверю, что ты не специально выжидала, пока Роджер уже ничем тебе не сможет помешать? Но ты все равно сильно рискуешь. Может, ты надеялась, что со мной у тебя будет меньше проблем? Придется тебя разочаровать, Тори Бинг... или как там тебя зовут по-настоящему. Итак, — его подбородок резко дернулся вверх, — зачем ты приехала, если не из-за денег?

Взгляд его серых глаз как будто пригвоздил Тори к месту. Во рту у нее пересохло. Но, к счастью, на стоянку перед домом въехала еще одна машина, и Винс отвлекся. Слава Богу, подумала Тори, выходя из автомобиля. А то, что бы она сказала ему, если бы все же пришлось отвечать?

Половина дома. Более чем щедрое годовое содержание и небольшой пакет акций концерна...

Тори стояла у окна гостиной, тупо глядя, как отъезжает от дома машина адвоката, огласившего завещание.

— Ну и как ощущение... когда тебе все с неба валится?

Девушка медленно повернулась. В дверях стоял Винс, всем своим видом давая понять, кто здесь хозяин. Он снял пиджак и остался в одной рубашке. Те немногие, кто собрались в доме после похорон, уже разошлись. Все, кроме Эллен, которая поднялась наверх переодеться.

— Если у тебя остались сомнения по поводу моих прав, тогда обратись к своему адвокату. — Тори кивнула в сторону окна. — Он уверен, что я законная наследница.

Винс прошел в комнату, и сердце Тори забилось чаще. Сила, которую он излучал, будила в ней странные, животные чувства.

— Ничего удивительного: он на тебя явно запал. Как он вокруг тебя увивался, только что хвостом не вилял.

— Что-то я не заметила. — Адвокат, видный мужчина в годах, был действительно очень любезен, но от Тори не укрылось, какая он хитрая бестия. — И потом, ты же сам говорил, что его не очаруешь зазывной улыбкой.

Он скользнул оценивающим взглядом по ее точеной фигурке.

— Видимо, я ошибался.

Теперь Винс смотрел на ее лицо. От его пристального взгляда не укрылась матовая белизна ее кожи, пронзительно-голубые миндалевидные глаза в обрамлении черных ресниц, чувственные сочные губы. И волосы необычного серебристого цвета.

— Тут ни один не устоит. — В его голосе появилась тревожащая вкрадчивая мягкость.

Девушка судорожно сглотнула. Она безотчетно попятилась и наткнулась на подоконник.

— В тебе сочетается обаяние красивой женщины и холодный расчетливый ум. Опасная смесь. Та Виктория, которую я знал, выглядела простодушной наивной девочкой, страстной и импульсивной...

— Она была еще ребенком!

Его губы сложились в торжественную улыбку.

— Она? — промурлыкал он бархатным голосом.

— Так, опять, — начала раздражаться Тори. — Сейчас ты обвинишь меня в том, что я ее безжалостно убила и присвоила имя? — Она сама уже не соображала, что говорит. Он был такой привлекательный, этот Винс... такой сильный... От подобных мужчин женщины просто млеют. Тори, наверное, и сама бы сгорела в огне его опаляющей чувственности, если бы не знала, какой он бесстрастный и холодный. — Ты же видел мои документы!

— Да.

Ему так же, как и адвокату, — ничего не поделаешь — пришлось признать их подлинность.

— Тогда почему ты по-прежнему мне не веришь?

— А действительно почему?

Он шагнул к девушке. Аура его по-мужски напористой чувственности тревожила и смущала Тори. Ей становилось не по себе, когда он находился так близко.

— Может, потому что я чувствую твое возбуждение под этой маской а-ля замороженный огурец. Хотя... на минуту допустим, но только на минуту, что ты не врешь, тогда получается, я тебя волную совсем в другом плане. — Он нехорошо усмехнулся. — Тебя по-прежнему влечет ко мне, да?

Тори пробрал озноб, хотя в доме было тепло, а потом ее вдруг бросило в жар.

— Ну, у тебя и самомнение. Интересно, оно врожденное или ты специально его культивировал? — нарочито отчетливо произнесла она.

У Винса дернулась щека, и Тори испугалась, что сейчас он в буквальном смысле размажет ее по стенке. Его бесило, когда кто-то шел ему наперекор. Но он лишь рассмеялся и сказал:

— Можешь подняться наверх освежиться, а потом мы съездим в город и заберем из гостиницы твой багаж. Затем я покажу поместье — посмотришь на то, что тебе никогда не достанется. Во всяком случае, я сделаю все для этого. Все, что в моих силах. Впрочем, если ты устала...

Ей не хотелось вступать с ним в дальнейшие препирательства.

— Нет, не устала, — вздохнула она. — Но все-таки покажи мне, где ванная.

Что-то странное промелькнуло в его взгляде, но Тори так и не разобрала, что именно.

— Но ты вроде бы здесь не в первый раз. И сама должна знать, где что.

— Очень смешно, — огрызнулась Тори. — Когда это было? Десять лет назад! В доме бывают ремонты. Делают перепланировку, сносят стены, меняют расположение комнат... И потом, у меня была спальня с ванной.

Он, прищурившись, взглянул на нее, явно пытаясь решить, догадалась она или ее кто-то проинформировал.

— В таком случае... — Преувеличенно вежливым жестом Винс пропустил Тори вперед и повел через светлый, со вкусом обставленный холл по винтовой лестнице на второй этаж.

— Это будет твоя комната. — Он распахнул перед ней дверь. Свет из окна падал на большую двуспальную кровать, застеленную бежевым покрывалом в мелкий цветочек.

Окно выходило во внутренний дворик. Ухоженные цветники были сейчас подернуты инеем. Похоже на пейзаж из художественного альбома: красивый, но как будто безжизненный.

— Ванная там? — спросила Тори, указывая на дверь в глубине комнаты.

— Не угадала, — отозвался Винс со странным торжеством в голосе. — Там моя комната. Для тебя это, наверное, не слишком удобно, но так мне будет сподручней присматривать за тобой.

— Вот значит, как ты развлекаешься?! — воскликнула она. — Подслушиваешь под дверью и подсматриваешь в замочную скважину, чем занимаются твои гости?

Винс усмехнулся.

— Но ведь мы пока еще не решили, гостья ты здесь или нет.

— Правда? — Его подозрительность уже начинала ей надоедать. Она не хотела заводить об этом разговор, но все-таки не смогла удержаться: — А мне показалось, что я совладелица дома. А значит, могу делать все, что хочу: уходить и приходить когда вздумается. Друзей приводить. И не спрашивать у тебя разрешения.

Она не собиралась никого сюда приводить. Честно сказать, ей и приводить-то было некого. Тори хорошо ладила с людьми, у нее было много знакомых, но не близких друзей. А что касается мужчин... Она еще не встречала такого, который сумел бы пробиться сквозь ее замкнутость. Лишь однажды... Но ей не хотелось даже думать об этом.

— Только попробуй кого-нибудь привести. Я вас обоих отсюда вышвырну! — рявкнул Винс, истолковав ее замечание именно так, как хотел его истолковать.

— Значит, действовать будешь методом кнута? Впрочем, это твоя обычная тактика. Твоя и Роджера. Он тоже применил грубую силу, когда ему вдруг приспичило отобрать у Джилл единственного дорогого ей человека — ее дочь.

Выражение лица Винса сделалось хищным и жестким.

— Джилл вообще никого не любила. Ей было плевать на всех, кроме своей драгоценной персоны. Так что, дитя мое, не пытайся меня разжалобить. И не смей больше так отзываться о моем дяде. В этом доме — не смей! А потом... — в его голосе опять зазвучали вкрадчивые нотки, — почему-то кажется, что мне не придется особенно напрягаться, чтобы убедить задиристую своенравную дочь Джилл остаться.

— Господи! Опять твое самомнение!

— Правда? Может, проверим...

— Не смей!

Она толком не поняла, как это произошло. Только машинально вскинула руки, чтобы его оттолкнуть, но Винс схватил ее за запястья, завел руки ей за спину и прижал к себе... Волна жаркой, едва ли не примитивной чувственности захлестнула Тори.

— Отпусти меня! — взмолилась она, охваченная неподдельным ужасом.

Винс рассмеялся.

— Почему? Потому что в тебе опять пробудилось... влечение, да, дорогая кузина? — Его голос звучал беспощадно насмешливо. — Или тебя смущает мысль о сексе между дядей и племянницей? Впрочем, спешу тебя успокоить — если Джилл тебе этого не сказала — мы не кровные родственники. Мой отец и Роджер были сводными братьями. Так что можешь не беспокоиться — инцеста не будет.

— Ничего я не беспокоюсь!

Тори отчаянно забилась в его руках, пытаясь вырваться, хотя очень многое в нем притягивало ее как магнит.

— В таком случае... — Он улыбнулся призывно и нагло. — Мы ведь с тобой еще не поздоровались как положено — по-родственному.

Если бы даже Тори хотела, она все равно не смогла бы предотвратить то, что случилось потом. Поцелуй его был неожиданно нежным и в то же время неимоверно чувственным. Теперь он уже сжимал Тори в объятиях, но она знала, что, если попытается вырваться, он ее не отпустит.

И у нее хватило ума не дергаться. Она замерла, позволяя ему целовать себя. Но ее сердце предательски дрогнуло, а тело отозвалось на его порыв. Она не была готова к тому неистовству первобытных чувств, которое разбудило в ней его прикосновение. Его запах — смесь тонкого аромата одеколона и чистого разгоряченного тела — кружил ей голову. Он целовал ее медленно, как бы небрежно. В этом было что-то оскорбительное и в то же время невообразимо притягательное.

Винс оторвался от ее губ и поднял голову.

— Ответной реакции — ноль, хотя активного сопротивления тоже не наблюдается.

— А ты чего ждал? — Только тяжелое сбивчивое дыхание выдавало растерянность и потрясение Тори. — Выходит, если я — это я, то должна броситься тебе на шею?

Он хотел что-то сказать, но тут в коридоре раздался голос Эллен:

— А-а, вот вы где!

Винс быстро отпустил девушку и отпрянул.

— Надеюсь, мой сын как радушный хозяин уже помог вам устроиться, — сказала Эллен, входя в комнату и обращаясь к Тори.

— А как же, — протянул он многозначительно.

Сама Тори была слишком ошеломлена, чтобы вымолвить хотя бы слово. Но к счастью, Эллен увела Винса вниз поговорить с ним о ее предстоящем отъезде. Оставшись одна, Тори с облегчением вздохнула.

Больше она не позволит ему таких штучек! Девушка решительно вытерла губы ладонью. Своим поцелуем, он не просто показал ей свою силу — он намеренно ее унизил. Ради чего она все это терпит? Почему ей не уехать домой? Найдет она письма или нет — это еще бабушка надвое сказала. А больше ее здесь ничто не держит. Почему не забрать из гостиницы чемодан и не сесть в первый же поезд до Глазго? Но если она уедет сейчас, то тем самым признает свое поражение. Нет уж, дудки! Ради Джилл, ради себя она не позволит ему взять верх.

Винсент Ллойд — привлекательный мужчина. Перед его обаянием не устоит никакая нормальная женщина со здоровыми инстинктами. Значит, надо быть настороже, чтобы не попасться в его сети. Нельзя позволять себе ни малейшей слабости. Если она растает, ей не избежать неприятностей. Достаточно вспомнить, как Винс с его дядей выгнали Джилл из дома...

Что ж, она не позволит этому чертову Ллойду выгнать ее. Она покажет ему, что с ней надо считаться. Тори так распалилась, разжигая в себе здоровую злость, что не заметила ни спартанского убранства ванной, которая все-таки примыкала к спальне, ни отсутствия хотя бы намека на домашний уют и тепло в особняке покойного мультимиллионера.

Открытая каменоломня с буро-красными глыбами казалась уродливой пастью, зияющей посреди холмов.

— Вот где все начиналось. Компания Ллойдов, которую основал отец Роджера, вышла из этого карьера, — объявил Винс, остановив машину у одного из строений, в котором, по всей видимости, располагалась контора.

Тори помнила рассказы матери. Сначала камень добывали вручную. Потом, уже во времена Роджера, добычу поставили на промышленную основу. Но только с приходом Винсента, бизнес Ллойдов действительно развернулся и компания превратилась не только в крупнейшее в стране добывающее предприятие, но и в ведущую архитектурно-строительную фирму. Спортивные комплексы, зрелищные сооружения, административные здания, загородные виллы, спроектированные и построенные специалистами компании Ллойдов, по праву считались лучшими. Тори убедилась в этом сама.

— Потрясающая «история одного успеха», — съязвила она, не в силах сдержаться.

Винс поморщился и шумно вздохнул.

— Которая, должен предупредить, не закончится тем, что придет наглая Красная Шапочка в модном пальто с красным капюшончиком и откусит пол-яблочка. Вернее, откусить-то она может, да только подавится. — Его голос звучал насмешливо, но в нем явственно ощущалась угроза.

Тори невольно покосилась на свой капюшон, который сейчас лежал у нее на плечах.

— А я думала, это была Белоснежка, — Тори скорчила гримасу, как будто действительно съела что-то кислое. — И капюшон у меня не красный, а черный. И наша Красная Шапочка почему-то совсем не боится страшного Серого Волка. Даже если бы ты был уверен на сто процентов, что я — это я, ты бы все равно относился ко мне не лучше, да, Винс?

Он ничего не ответил на это. И только чуть погодя, вылезая из машины, проговорил:

— Жди меня здесь.

Выражение его лица было таким же холодным, как ветер на улице. Винс поплотнее запахнул пальто и ушел, хлопнув дверцей.

Поджав губы. Тори проводила его взглядом, не в силах оторвать глаз от его ладной фигуры. Винс легко взбежал по ступенькам конторы и скрылся внутри.

Внизу, в карьере, громыхали машины. Что-то орали друг другу рабочие. Над каменоломней висело облако рыжей пыли.

Минут через двадцать Тори надоело сидеть без дела. Она вышла из машины. На улице было морозно, и, чтобы не замерзнуть, Тори надела на голову капюшон, спрятала руки в карманы и принялась прохаживаться туда-сюда.

Ее одинокая фигурка привлекла к себе заинтересованные взгляды мужчин, которые ходили между строениями. Тори очень болезненно воспринимала подобные откровенные взгляды, хотя давно уже привыкла к излишнему, по ее мнению, мужскому вниманию. С годами она убедила себя, что все это происходит из-за ее необычной «раскраски». Пепельно-седые волосы у молодой женщины все-таки не так часто встречаются. Но сейчас — Тори была уверена — на нее пялились потому, что она приехала с Винсом. С самим Винсентом Ллойдом!

— Эй, глянь, какая красотка!

— Да, аппетитная штучка!

Молодой рабочий, отпустивший последнее замечание, еще и со смаком присвистнул. Он явно хотел, чтобы Тори его услышала.

— А ну-ка, парни, уймитесь. — На этот раз голос принадлежал мужчине постарше. — У нас тут серьезная организация, и мы не позволяем никаких фривольностей. Но даже если бы и позволяли, надо все-таки выбирать, кому можно свистеть, а кому — нет. Вы хоть знаете, кто это? — Последовала пауза. — Виктория Ллойд. Внучка нашего старика.

— Ух, ты! А я думал, она умерла. — Звонкий, почти мальчишеский голос перекрыл даже шум машин в каменоломне.

Тори поежилась. Надо быть сумасшедшей, чтобы приехать сюда.

Она развернулась и быстро пошла к машине. Виктория Ллойд действительно умерла. Как говорится, отпета и похоронена. И только последняя дура решилась бы ее воскресить. Но вот уж действительно слухами земля полнится. Уже все всё знают. Откуда, спрашивается?

— Мисс Ллойд?

Тори так глубоко задумалась, что даже не сразу сообразила, что ее окликнули. Мужчине, который к ней обратился, пришлось позвать ее еще раз, прежде чем она наконец повернулась к нему. Он спросил:

— Не хотите пока выпить кофе?

— Н-нет... спасибо. — Она изобразила жалкое подобие улыбки, в который раз мысленно обзывая себя идиоткой. И что ее дернуло ехать сюда?!

— Да ладно вам. Он еще, может, не скоро вернется. — Мужчина кивнул в сторону строения, в котором скрылся Винс. На вид ему было лет пятьдесят. Улыбчивое приятное лицо. Тори смутно припомнила, что уже видела этого человека. Да, сегодня утром, в церкви на отпевании. Должно быть, он слышал, как кто-то из присутствующих назвал ее имя, вот почему он ее знает. — А наших ребят вы не бойтесь. Они, может, с виду крутые и грозные, но за улыбку красивой девушки расшибутся в лепешку.

Молодые люди — теперь красные как раки — сосредоточенно засопели. Сами они пили кофе из жестяных кружек за грубо сколоченным столом под навесом, но специально для Тори нашли керамическую — поприличней.

Горячий кофе оказался очень кстати в такую погоду. И приготовлен был недурно, поэтому Тори не пожалела, что дала Марку — так звали пожилого джентльмена — уговорить себя.

— Надеюсь, вы станете к нам наезжать почаще. А то мы тут чахнем без женского общества.

Марк подмигнул двум юнцам, которые теперь, порастратив весь свой гонор, сидели совершенно обалдевшие в присутствии внучки «самого» старика. Тори ощутила легкий укол совести. У нее было такое чувство, что она их обманывает — их всех. Ей очень понравился Марк: такой располагающий к себе, дружелюбный. Как ему объяснить, что она не собирается приезжать сюда еще раз. И вообще не намерена оставаться здесь, в Англии, дольше, чем нужно.

— Ваш дед всегда находил время заглянуть на карьер и посмотреть, как мы здесь справляемся... Пока у него были силы. Но потом мистер Винс, то есть мистер Ллойд, я хочу сказать, взял управление в свои руки. Это случилось достаточно давно. Но он свято блюдет семейную традицию: всегда в курсе того, что у нас происходит. А ведь он теперь о-го-го! Большой человек! Казалось бы, что мы ему. Но он не забывает о тех, кто был верен его дяде... Все наши проблемы и трудности принимает близко к сердцу.

Ну, надо же, прямо отец родной, подумала Тори не без ехидства.

— Мой... — она запнулась, ей было странно называть так Роджера Ллойда, — дед долго болел?

Спросить об этом Винса у нее не хватило духу.

— Ну... — Марк задумался, прикусив губу. — Месяца два-три.

Тори нахмурилась, грея замерзшие руки о кружку с горячим кофе.

— Но вы, кажется, говорили...

— А-а, насчет того, что он перестал к нам приезжать? Прошу прощения, если я вас напугал. Я просто имел в виду, что ему было трудно передвигаться из-за инвалидной коляски.

— Из-за инвалидной коляски? — Девушка окончательно смутилась. — А-а, ну да, — растерянно выдавила она.

Она, естественно, не могла показать этим людям, которые, как ни странно, любили и уважали Роджера Ллойда, что она, его внучка, даже не знала о его инвалидности. Во рту у нее пересохло. Тори отхлебнула кофе, но это не помогло. Не знать такого... Даже не потрудилась выяснить... Это уж слишком.

— И он никогда вас не дергал? Все-таки у него был крутой характер... — Тори вымученно улыбнулась.

— Ни в коем разе, — искренне возмутился Марк. — Да он был самый лучший хозяин на свете. На такого работать — одно удовольствие. А то, знаете, есть такие... — он втянул голову в плечи и поджал губы, — ну, богатые и надутые. Ударит им в голову спесь, и они нашего брата и знать не знают. Мистер Ллойд был большим боссом. И все это знали. Но при этом он вовсе не чванился. Хороший был человек. И я так рад, что мистер Винс... э-э, Ллойд такой же, как дядя. Только поэнергичнее и... как бы это сказать... повластнее. Но парень он хороший, я вам говорю.

Тори сделала глоток кофе, задумчиво улыбаясь. Она с трудом представляла себе Роджера и Винса в роли «хорошего парня». Джилл о них отзывалась совсем в другом ключе.

— А как давно мистер Ллойд, то есть мистер Винс, ведет все дела?

Тори специально оговорилась. Она сообразила, что рабочие называют между собой босса по имени, чтобы различать дядю и племянника. И еще она поняла, что ей предстоит еще много узнать об этих двоих. Узнать самой, а не из газет и не по рассказам Джилл.

— А чего ты не спросишь у него самого? — раздался у нее за спиной знакомый голос.

Девушка резко обернулась, и горячий кофе выплеснулся ей на руку.

— Какая ты неуклюжая! Осторожнее надо.

Естественно, он заметил. Он всегда все замечает... Прежде чем Тори успела сообразить, что происходит, Винс уже вложил ей в ладонь белый платок. От платка едва уловимо пахло одеколоном. Тот же самый запах, который задержался на ее коже после того, как Винс ее поцеловал...

— С-спасибо, — выдавила она.

Но Винс уже повернулся к рабочим.

— Питер, Рон, я вам плачу не за то, чтобы вы распивали кофе с первой же симпатичной дамой, которая к вам забредет.

Молодые люди тут же испарились. Как по волшебству.

— Спасибо, что присмотрел за ней, Марк. — Теперь в голосе Винса слышалось искреннее уважение...

Уже в машине, на обратном пути, он с ехидной ухмылкой поинтересовался:

— Высматриваем, вынюхиваем?

Винс был явно раздражен. Это чувствовалось и по тому, как он вел машину — вцепившись в руль и изо всех сил давя на газ.

— А почему бы мне не расспросить людей о моей семье? Что тут такого? — не без вызова отозвалась Тори.

— О твоей семье? — фыркнул он. Прежде чем Тори успела придумать достойный ответ, Винс добавил резким тоном: — И обязательно было расспрашивать обо мне людей, которые на меня работают?

Может, и не обязательно, мысленно согласилась с ним Тори, сосредоточенно изучая свои руки. Но вслух сказала:

— А к кому мне еще было обратиться? К тебе?! Представляю, что бы ты мне ответил.

Винс смотрел прямо перед собой на дорогу.

— Но это не повод с ними брататься. Кофеек попивать... всякие шуточки-прибауточки... словно они тебе ровня. Отныне и впредь я тебе запрещаю фамильярничать с моими рабочими, Тори. Категорически.

Он как раз притормозил на перекрестке. Голые черные ветви придорожных кустов изящным графическим узором выделялись на жемчужно-сером фоне холмов. Но Тори сейчас было не до красот природы. Она едва не задохнулась от ярости.

— Лицемер и ханжа! — выпалила она.

— Это ты обо мне?

— Марк все говорил, какой ты классный парень. Что ты не ставишь себя выше их... А ты, оказывается, просто хорошо маскировался, — съязвила Тори, хотя, честно сказать, она сама в это не верила. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что Винсент Ллойд никогда не будет ни под кого маскироваться. Он всегда останется самим собой. — Мне что, нельзя даже с ними поговорить?

— Я не хочу, чтобы ты их испортила. — Винс сопроводил это заявление ослепительной улыбкой.

Нарвалась! Впрочем, чему удивляться? Ничего другого она от него и не ждала. Даже если он все-таки признает в ней пропавшую без вести родственницу, он все равно будет ее поддевать при малейшей возможности. Из-за своей неприязни к Джилл. И лично к ней, Тори. Ведь он считает ее жадной до денег девицей. Пора налаживать отношения.

— А я и не знала, что Роджер был инвалидом, — проговорила она, испытующе глядя на Винса.

— Не знала? Разве об этом нигде не писали? — с нажимом спросил он.

Тори внутренне напряглась, стараясь не поддаваться на провокации.

— Нет.

— Он давно уже не вставал с инвалидной коляски, — резко проговорил Винс.

Тори сделала глубокий вдох и попробовала еще раз:

— Как давно?

— Лет девять-десять.

— Десять лет! — потрясенно воскликнула девушка и, помолчав, все же решилась спросить: — Джилл знала?

Лицо ее спутника посуровело.

— Сомневаюсь, что женщина, которая, как ты утверждаешь, была твоей матерью, знала об этом. Но даже если и знала, ей было плевать.

Он произнес это с такой искренней болью, что Тори невольно поежилась и нервно заерзала на сиденье. Только теперь она начала понимать, насколько близки были Винс и Роджер и как сильно смерть дяди его расстроила.

— Что же с ним случилось? — набравшись смелости, спросила Тори.

— А тебе действительно не все равно?

Винс так крепко вцепился в руль, что у него побелели костяшки пальцев. Тори притихла. Но тут же сказала себе: если ты хочешь, чтобы он принял тебя как одну из Ллойдов, то и веди себя соответственно.

— Он был моим дедом, — выдавила она. — Мне интересно...

— Всего лишь интересно! — с горечью воскликнул Винс. — И поэтому ты здесь сидишь и расспрашиваешь о человеке, которого в жизни не видела. Ты и понятия не имеешь, сколько он выстрадал, какую боль пережил! Ты просто не в силах понять!

Тори вздрогнула от столь яростного натиска. Ей хотелось ответить ему, что она очень хорошо понимает, что такое страдание и боль. Но не решилась, побоявшись увлечься и в запале открыть ему о себе слишком многое.

— У него был удар. И давай не будем к этому возвращаться.

Больше они не обмолвились ни словом. Всю дорогу до дома они молчали, но между ними чувствовалось напряжение, готовое в любой момент прорваться вспышкой раздражения.