Любовь на кофейной гуще

Глава 14

— Андрюха, привет? Не занят, говорить можешь? — Славка набрал его в обеденный перерыв, заставив Андрея оторваться от изучения инструкции.

— Могу, Слав, в принципе, свободен. Кресло для Светлячка изучаю, — отозвался он, отложив пока брошюру. — Тут сейчас наворотов больше, чем в новом авто.

— Какое кресло? Для кого? — не понял друг.

— Укачивающее такое, знаешь? Обещал для дочки подарок… — не задумываясь, поделился. И вдруг поймал сам себя на этом слове.

«Дочка»… Имел в виду Настина, а ведь, по факту, осознал в этот миг, что своей бы хотел назвать.

— Блин, я ее удочерить хочу, Слав. Чтоб она точно моей была… — не задумываясь, поделился. У них со Славой особо тайн не было со школы еще.

Друг молчал. Кажется, Андрею удалось сбить его с толку и заставить отвлечься, ради чего бы он там ни позвонил.

— Ага… И что мешает, если так хочешь? — глубокомысленно уточнил он, наконец, спустя минуты две.

— Да ничего, — хмыкнул Андрей, сжав виски пальцами, — кроме того, что Настя еще не получила развод, и ближайшие одиннадцать месяцев тот не очень ей светит. Ну и я как бы еще ей предложение не сделал, еле к себе уговорил переехать. И непонятно, что там Павел, вообще, о своих родительских правах думает. Хотя не то чтоб он дочкой интересуется, — посокрушался в своих бедах.

— Знаешь, — откашлялся Славка так, будто ему стало весело, — послушай моего совета, хоть я до сих пор ни фига не понял, а ты не то чтоб нормально объясняешь, Андрюх, у Наты и то в твоей жизни лучше все объяснить мне выходит…

— Ну конечно, куда же мне и до твоей Наты! — захохотал Андрей, все же слушая Славу. — Так что за совет?

— Не тяни с предложением. Вот все пошли лесом, но четко озвучь, что ты хочешь видеть ее своей женой. И, как только сможешь, тащи в ЗАГС! Не откладывая…

— Как ты типа? — усмехнулся Андрей, вспомнив все перипетии отношений друзей.

— Вот именно, что так, как я, не тяни и не дури, лучше сразу, четко и по делу, — тоже явно улыбнулся на том конце связи Славка.

— Понял, учту, — Андрей снова скосил глаза на кресло, в режимах которого не так и просто было разобраться.

— Учти, — хохотнул друг. — А к нам когда? Тоже хочется с твоими девчатами уже познакомиться, а не намеки Наты расшифровывать, — поинтересовался все в том же веселом настрое Слава.

И тепло стало от того, что без лишних вопросов друг уже Настю и Лукию заочно, можно сказать, признал и принял, не обращая внимания на сложности. Андрей вроде и знал, что так будет, и в других друзьях не сомневался, но все равно хорошо, блин.

— Скоро. Хочу в июне приехать, чтоб уже и на Дне рожденья вашего младшего заодно побывать, — дав понять, что и о своих обязанностях помнит, пообещал.

— Хорошо. Мы вас ждем. Всех, — Славка точно был таким обещанием доволен.

— Так, а ты что хотел?

— А, да! Я по поводу регионального склада в центральной части обсудить хотел, ты же утром пропустил наше онлайн-совещание.

— Да, как раз вещи помогал Насте собирать, перевозил их к себе, — согласился. — Давай, вводи в курс дела, я быстро сориентируюсь, — с некоторым сожалением отложив пока инструкцию, сосредоточился-таки на работе.

— Что значит, не хочешь говорить об этом?! Он твой муж! И мириться пришел, извинился, с подарком таким! — кажется, мама категорически ее не слышала. — Видишь, мы все правы оказались, Павел понял, что ошибку совершил, и теперь исправить все готов.

— А я тут при чем? Мне ни его раскаяние, ни такие подарки, наверняка, на Маргариту Владимировну или отца его оформленные, не нужны, — хмыкнула Настя, еще с непривычкой обходя комнаты и присматриваясь к квартире Андрея.

Так все… ново, в общем.

— Настя! Да как ты так можешь?!

— Как именно, мам? Из семьи уйти, по барам с другими шляться, и не только по барам, три месяца домой не звонить даже, дочкой не интересоваться, да? Так это не я, ты номер для упреков перепутала, извини, — вот не удержалась от издевки, хоть и осознавала, что бессмысленно во многом.

По сути, мать она понимала, и почему та так нервирует — тоже. Видно, ей утром сваха позвонила, рассказала про сына своего, «раскаивающегося», про вчерашнюю попытку склеить брак, которую Настя, неблагодарная, не оценила, порыва и искренности Павла не поняв… Накрутили ее мать, короче, чтоб та повлияла.

Вот что было непонятно и интересно: рассказал ли Павел о том, что квартиру продавать решил, потребовав часть ему вернуть? Или это от матери утаил, стесняясь до конца в своем истинном обличье признаться? А может, еще и ей такое требование приписал?.. Что противно, она теперь в самое худшее о нем поверить была готова. И от того мерзко на душе.

— Настя! Каждый ошибиться может, главное, что он понял и раскаялся!

— Ошибиться может каждый, мам, — не спорила она, в отличие от родительницы, голос не повышая.

Еле уложила на дневной сон Лукию, дочку переезд точно перевозбудил, хныкала, ныла. До трех часов не могла уснуть, хоть было видно, что сама уже мучится.

— Только это не значит, что я должна его ошибку своим наказанием делать. Я — взрослый человек и ситуацию могу здраво оценить. Павел просто устал, чуть нагулялся, где-то в комфорте ужался, вот и потянулся за удобством. А мне это не нужно, мам. Чтоб через год его опять накрыло? Или раньше? Зачем мне рядом такой мужчина, на которого ни в чем положиться нельзя? — передернула плечами, замерев у огромного окна во всю стену, изучая новый для себя вид, непривычный ракурс на тот же город.

— Раньше же устраивал! — хмыкнула мать, явно недовольная ее доводами. Но ведь и не опровергла ни одного из них.

— Раньше мне сравнить было не с кем, да и ума не хватало, мам. Привыкла.

— А теперь что, насравнивалась? — точно поняв, о ком речь идет, еще более недовольно ворчать мама начала.

— Нет, не в сравнении дело, — усмехнулась Настя. — Теперь я просто любимого мужчину встретила. И это… Это вообще не про сравнение, мам. Это другая категория. И другое понимание жизни совершенно!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вот так прям и любимого?! Когда понять-то успела? Ты его близко знаешь всего ничего, — не было похоже, что мама готова принять ее решение и выбор. Злилась.

Но Настя в самом деле уже большая, так что это ее не испугало. Да и смотрела теперь на все иначе.

— Я Павла много лет знала, и что? Кому и чем это помогло? Ты тоже, кстати. И да, он когда жаловался мамочке, рассказал, что вчера потребовал ему деньги за половину квартиры отдать? Или срочно продать квартиру, если у меня наличных нет? Или эту деталь ваш «раскаивающийся грешник» пропустил? — может и, зря, но не удержалась.

— Как это, продать?! — мама, похоже, была шокирована. Наконец-то.

— А вот так, мам. Просто. И развод Павел сам хочет. Так что не нужно мне рассказывать, кого и как мне прощать, а кого любить нужно, хорошо? Я сама разберусь, уже совсем не маленькая. И в том, что Андрея я люблю, да и уверена в этом мужчине на все сто процентов, мам. Потому хватит… Просто хватит…

И сама вдруг замолчала, ощутив, как ее со спины обняли, крепко, с некой жадностью даже, сжали сильные теплые руки. Оглянулась удивленно, и расплылась в улыбке — Андрей приехал.

Она не слышала, как он зашел в квартиру, отвлекшись на разговор. Засмотрелась в его глаза, непривычные, какие-то полные жгучих, счастливых искр и эйфории, которая вдруг и на нее перекинулась, хоть и не разобралась еще ни в чем.

— Я потом перезвоню, мам, — бросила в трубку, отключаясь. — Ты так рано? — успела удивленно выдохнуть до того, как в ее губы просто впился его рот.

И голова вдруг закружилась. Вот в момент! Так жарко и страстно он ее нежданно целовать принялся. Аж до потери дыхания, до пульса, в одну секунду взметнувшегося до двухсот, показалось! Абсолютно непривычное настроение Андрея, но до чего сладок этот поцелуй! Аж до остроты какой-то, до взмокшего затылка, до дрожи в коленях… И прерываться не хочется, плевать, что уже задыхается!

— Ох! — жадно вдохнула, когда он отпустил губы на секунду, поняла, что на нем повисла, цепляясь руками за шею мужчины. — Ого… Ты так за три часа соскучился? — посмотрела на него затуманенным взором.

— Соскучился! — со смешком подтвердил Андрей. — А еще безумно рад, что ты меня без всяких сомнений любишь, оказывается… Только почему об этом знают все, кроме меня? — заломил в шутливой претензии бровь.

А Настя сама расплылась в широкой улыбке, осознав, что он ее разговор с матерью услышал.

— Разве ты моей любви не чувствуешь? — спросила, чуть лукавую гримасу состроив.

— Чувствовать — хорошо, а своими ушами услышать от тебя — это ж как медом на сердце, радость моя! — вроде рассмеялся… И вновь к ее губам припал!

Вообще по-новому, с жадностью, явной потребностью и страстью, будто не мог уже этого скрывать. Словно она этими словами для него некое новое измерение открыла! Но и трепетность в каждом его касании ощущалась и прослеживалась! Вот что у нее реально дыхание отбирало!

— Люблю! Люблю! Люблю очень! — выдыхала, отзываясь на его поцелуй так, как ни на одну ласку в своей жизни, наверное. Немного одурманенной, до безумия некого счастливой ощущала себя. — Кажется, с той минуты, как на пороге палаты увидела в носках и бахилах! — вроде тоже улыбается, а сама изнутри гореть начинает.

Трясет, но такой хорошей дрожью, тянет к нему, как притяжением земным.

— Так вот, чем я тебя сразил, — рассмеялся Андрей в ответ. — Носками! Меня отец еще в детстве научил, как важно, чтоб они были чистыми! — но Настя видит, что и в его глазах полыхнуло костром того же пламени.

Начала сама короткими поцелуями его лицо покрывать: скулы, губы, щеки, подбородок! И до глаз, бровей бы добралась, да высокий он, не могла достать, и на носочки поднявшись!

— И носками тоже, — не осталась в долгу со смешком, обхватив руками его плечи.

Такие широкие, надежные, уже столько раз обеспечивающие ей поддержку. Как ему объяснить словами то, что сама только на уровне сердца понимает, ощущая больше?

— Только сильнее тем взглядом, скорее, каким ты на меня тогда смотрел… — прошептала, вернувшись к его губам. — Теми поступками… Думаешь, глупо влюбиться в роддоме? — посмотрела на него сквозь ресницы, то ли подшучивая, то ли и правда немного смутившись.

— Я сам в тебя там по уши влюбился, радость моя! — у него такая улыбка на лице расплылась! Она не смогла отвести взгляд просто! — Так что если и глупо, то это наша общая глупость… Хотя мне это самым лучшим, что со мной случалось, кажется! — вдруг хрипло признался мужчина.

И так нежно коснулся ее губ, будто печатью поцелуя свою клятву подтверждая, что Настя невольно застонала тихо. А его от этого как невероятным напряжением свело, ощутила накал в каждой мышце под своими руками в его теле.

— И мне так кажется… Люблю невероятно сильно! Даже не знала, что умею так! Но вы с Лукией меня научили, в полной мере показав, на эмоции какой силы я способна, оказывается! — тоже вдруг севшим голосом, но так откровенно и до глубины перед ним свою душу распахнув, выдохнула!

— Настенька! А я тебя как люблю! Ведь поклясться мог, что такой любви просто не бывает, или не для каждого приготовлена… Разве что в книгах, «раз в ніколи»*, — хриплым голосом отозвался Андрей, еще сильнее сжимая свои руки, так, что объятия впечатывали Настю в его тело. — Но вы со Светлячком все мои холостяцкие установки до основания разрушили… Кстати, а Лукия где? — вроде и оглянуться думал, заметив тишину, видимо, но так и не сумел будто бы оторвать свой взгляд от ее лица.

— Спит, еле уложила, — рассказала Настя, и не думая вырываться, касаясь сейчас губами его кадыка, словно дразнясь…

Что-то такое шкодное, игривое тлеть внутри начало, в душе, в груди… и в животе жаром разливаясь. Нуждающейся, жаркой потребностью, тяжелой, дурманящей.

И вдруг ощутила теплые, нежные руки на своей коже… только в этот момент поняв, что, ответив на звонок матери, забыла рубашку застегнуть после кормления дочки. А Андрей это ее упущение как раз обнаружил, спустившись с плеч ниже. И сильные руки, будто бы и вопреки его собственному разуму, уже гладили кожу живота, медленно, но очень целенаправленно, поднимаясь…



— Останови меня, если рано, радость моя, — тихо прошептал Андрей таким напряженным голосом, что у нее мурашки по спине побежали. И чувствовалось, что, несмотря на огромной силы желание, сдерживает себя всеми силами.

— Даже не вздумай останавливаться! — также тихо, задыхаясь от жажды, которая вдруг изнутри ее выжигать начала, прошептала Настя. — Уже можно… И я просто с ума сойду, если ты остановишься! — призналась честно в тех чувствах, что ее тело сейчас на части рвали.

Подалась к нему… тоже начав его рубашку расстегивать.

Никогда, кажется, так мощно не нуждалась в прикосновении другого человека… А сейчас четко понимала, что именно он необходим, только Андрей, к которому и тянуло настолько непреодолимо.

Мужчина тихо застонал ей в макушку, признав и свою дикую потребность. Его руки внезапно как своей жизнью зажили, успевая огладить и ее плечи под рубашкой, которой вот-вот грозило на пол упасть; и грудь подразнить, но очень аккуратно, явно заметив и смущение, и сомнения Насти, да и помня, что не он сейчас главный претендент на право тут распоряжаться. Зато до всех остальных ее чувствительных точек добирался властно и жадно… Видно, что действительно, как дорвавшись до того, о чем и мечтать уже не думал!

И целовал! Как он ее целовал! Настя совершенно не могла думать, когда его губы ласкали ее кожу, дразнили чувствительную мочку, спускались на шею, чуть ключицу прикусив по ходу, ни капли не медля. Потому как оба уже за этот месяц выучили: планировать с ребенком что-то очень сложно, и если уж выпало время, лучше не откладывать то, что так хочется, не факт, что их характерная принцесса сейчас не проснется!

Андрей об этом помнил, судя по всему.

Потянул ее к дивану, который у него в гостиной стоял, позволив упасть и своей рубашке, которую Настя уже расстегнула, почти стащив. Снял сам свои брюки, не прекращая целовать ее, будто из дурмана чувственности не позволяя выплыть.

— Говори со мной, радость моя. Хорошо? Если неприятно или больно, или ты как-то иначе любишь, просто говори, пожалуйста, — попросил Андрей тихо, опрокидывая ее на диван, но и поддерживая при этом.

Но его напряженный, твердый член, вдавливающийся в промежность Насти, как бы намекал, что мужчине уже не особо до разговоров… А ведь держится!

— Знаешь, рядом с тобой я понимаю, что в принципе не знаю, что и как люблю. Но мне пока все безумно нравится, — призналась, пытаясь улыбкой скрыть смущение. — Но и ты говори, если чего-то ждешь и хочешь…

Нет, не сомневалась в своем решении, просто… наверное, где-то боялась его ожиданий не оправдать. И это вдруг так явно стало понятно, когда непроизвольно дернулась, словно прикрыться хотела, когда Андрей на мгновение завис над ней, уперевшись в диван коленом, просто глядя на Настю, словно любовался, впитывая ее вид. Вспомнилось все: и растяжки, которые появились, и совсем неидеальная сейчас фигура, и…

А он таким красивым кажется! Ни одного изъяна…

— Не нужно, Настя, — тут же понял ее порыв Андрей. — Ты — прекрасна! И я же не тело люблю, а саму тебя, всю! — накрыл ее собой, опять начав целовать те самые растяжки на груди, которых она до жути стеснялась просто. И столько открытости в нем было, столько искренности, что невозможно сомневаться! — Для меня это же все — лишь свидетельство того, что ты мне огромное счастье подарила, нашу малышку! — выдохнул, вновь к ее губам вернувшись, и так поцеловал, что у Насти голова закружилась! — Ты — совершенна. Вся!

Слезы навернулись! Потому что этими словами, парой предложений, Андрей дал ей больше, чем Настя только могла бы мечтать получить и во время беременности (почему и тянула, откладывала столько лет, не ощущая таких эмоций в муже и страшась последствий); и уже родив… А сейчас сполна ощутила, аж захлестнуло душу.

— Тогда, — сглотнув и обхватив его плечи руками, позволила ее и от белья избавить, — раз параметры тела не существенны, я сразу предупрежу, чтоб к этому размеру груди ты не привыкал, — выдавила лукавую улыбку, на самом деле, уже чувствуя, что слезы все-таки сбежали по щекам. Безумно чувствительная сейчас. — В действительности, я компактней, а это все молоко, — повела бровями, когда Андрей, давясь смехом, запрокинул голову, глядя на нее с любовью.

— Я тебя обожаю! И размер груди вообще ни при чем, — выдохнул мужчина, вновь поцеловав Настю в губы.

— И еще, благодаря этой самой груди, пока мы можем не предохраняться, — намекнула она тем временем, немного нервничая, что он медлит.

Мало ли, когда там дочка проснуться решит…

— Намек понят, — прошептал жарко ей в ухо Андрей.

И, одной рукой перехватив ее запястья, запрокинул за голову руки Насти, вроде чуть шутливо любуясь той самой грудью, о которой столько говорили. А сам, второй рукой поддерживая ее бедра, начал очень осторожно проникать своей плотью в ее тело. Аккуратно, нежно… Она в каждом движении ощущала и его заботу, и восхищение, но и возбуждение, которое распаляла в любимом мужчине.

Снова от тихого стона не удержалась, уткнувшись в его плечо.

— Больно? — напрягся тут же Андрей.

Замер. Дышит так тяжело, что она ничего, кроме его дыхания и не слышит.

— Потрясающе! — покачала головой, выдохнув ему это в ухо. — Не останавливайся. Все прекрасно, — наверное, и сама чуть удивленная этим пониманием, отозвалась, снова простонав.

И стыда уже не осталось. Только потребность, чтоб он двигался, покоряя ее тело, заставляя Настю по-новому чувствовать, узнавать себя, делая ее только своей!

И так сладко было! Обоим, похоже. Невыносимое, на грани того, что едва пережить можно, удовольствие не только тела — души рвало! Когда все сплетается в единое целое, и дрожь в мышцах в трепет сердца и самих сутей перетекает!

— Люблю тебя! — не могла прекратить шептать, как-то исступленно даже целуя его щеки, влажный лоб, испарину на губах.

Задыхалась, цепляясь уже свободными руками за плечи Андрея. Подавалась всем телом навстречу, не в силах сдержать ни дрожь, ни накатывающее удовольствие, силы которого не ждала.

— Я тебя больше, радость моя! — сжимая ее своими руками так, что реально их одним целым делал, так же сипло отзывался Андрей, толчок за толчком лишь усиливая этот кайф.

И обоих как-то одномоментно не волной, настоящим валом накрыло, синхронно заставив застонать…