Любовь на Рождество

Глава 4

Я закрываю тяжёлую сумку, со всей силы дёргая за молнию. Зимняя одежда не выглядит изящной и места занимает много.

В эти месяцы года мой энтузиазм никогда не достигает пика (холодная погода и короткие дни не для меня).

— Когда приедут твои предки? — спрашивает Свева, критически оглядывая меня, пока я пытаюсь поднять сумку. Сто тонн одежды и косметики. Хорошо, что мне не нужно садиться в самолёт и нет ограничений по весу.

— Вообще-то, они уже должны были быть здесь, — отвечаю я, взглянув на часы. В этот самый момент оживает переговорное устройство, и Свева идёт ответить на звонок.

Когда она возвращается в комнату, на её лице сияет улыбка.

— Джулио ждёт тебя внизу.

Моя челюсть с грохотом падает на пол.

— Кто?

— Джулио Мантовани. Он заехал за тобой, — радостно щебечет подруга.

— А что случилось с моими? — спрашиваю себя вслух.

Всё это похоже на мамину уловку. Она способна на это и другие заклинания, когда мотивирована на самом деле.

Я беру телефон и звоню ей, чтобы убедиться.

— Привет, мам. Слушай, разве вы с папой не должны были меня подвезти? — прямо спрашиваю я.

— Мы только что приехали в Корвару, — слышу её ответ. — Кстати, здесь полно снега, — жалуется она, словно этот факт совершенно не поддаётся никаким логическим ожиданиям. Куда она думала едет, на Мальдивы?

— Да, этого следовало ожидать. Это Доломиты в декабре, — напоминаю ей с ноткой сарказма. — Но вернёмся на минутку к нам: что Джулио делает у моего подъезда?

— Собирается подвезти тебя? — невозмутимо отвечает она.

— Мама…

— Слушай, это организовала не я. Он сам предложил, — поспешно оправдывается она. И судя по тому, каким серьёзным тоном говорит, я почти готова ей поверить. За исключением того, что моя мать способна на это и на другие, гораздо худшие вещи.

— Если я узнаю, что это твоих рук дело… — угрожаю я, но не успеваю закончить фразу, потому что слышу, как она набрасывается на отца, виновного в том, что он припарковался на льду и машину занесло. Отец кричит в ответ, что лёд повсюду и у него не было другого выбора.

— Послушай, Кьяра, у нас тут проблемы поважнее. Быстрее тащи свою задницу на эту чёртову гору, — шипит она и сбрасывает звонок не прощаясь.

— Всегда так приятно поговорить с мамой, — язвительно комментирую я, когда подходит Свева, чтобы помочь мне дотащить сумку до лифта.

— Не обращай внимания. Просто наслаждайся. Только не кричи слишком громко, потому что твоя мама будет в соседней комнате, — смеётся она, целуя меня на прощание. Как говорится: намёк завуалированный.

— Я буду на связи, дорогая. Счастливого Рождества, — отвечаю я, игнорируя замечание и целуя её на прощание.

Джулио ждёт меня у входной двери.

— Привет, — здоровается он, снимая модные солнцезащитные очки. На нём тёмные джинсы и зимняя куртка, довольно дорогая на вид. — Твои лыжи? — спрашивает меня с некоторым интересом.

— Я возьму их напрокат в горах, — вру я, потому что у меня твёрдое намерение не ступать на горнолыжный склон. Разве что загорать.

— Ты из тех, кто всегда хочет иметь самое лучшее снаряжение, — комментирует он, загружая мою сумку и ожидая, пока я сяду в машину. Задние сиденья опущены, чтобы освободить место для его сверкающих лыж.

— Скорее, я та, у кого нет снаряжения, — честно отвечаю я. Не вижу причин лгать. Я же не моя мать.

Джулио смеётся, надевая солнцезащитные очки.

— Со слов Элизы, вы прекрасно умеете кататься на лыжах. Вы обе.

— Элиза пьёт. Или принимает наркотики. Это кажется мне очевидным.

— Уже? А я-то думал, что отчаяние наступает только после первой годовщины свадьбы, — усмехается он, вливаясь в поток. В праздничный сезон в Милане царит какое-то бессмысленное безумие: все всегда находятся в своих машинах, даже если у них нет пункта назначения. Пробки на дорогах, похоже, являются социально приемлемым времяпрепровождением для большинства.

— Всё зависит от свекрови, — не могу удержаться от комментария.

— Туше, — весело смеётся он. — Мама может быть крепким орешком.

Преуменьшение века…

— Вопрос скорее в том, есть шанс, что в какой-то момент она становится более податливой и понимающей?

Джулио выглядит задумавшимся над вопросом.

— Когда спит? — предполагает он и поворачивается ко мне. Всегда Dark Blue от Hugo Boss. Всегда невероятно мощный на нём.

Выражение отупения на лице Кьяры, прошу тебя подождать ещё немного, прежде чем окончательно вступить во владение.

— В любом случае я думаю, они очень счастливы, — пытаюсь вернуться на путь политкорректности.

— Надеюсь на это, ведь они молодожёны. Не говоря уже о том, что я великодушно отдал им самый большой камень, теоретически предназначенный для старшего сына, когда дело дошло до изготовления обручального кольца. Остаётся надеяться, что моя будущая невеста не слишком заботится о кольце, и будет больше внимания уделять мне.

Новость интересная с разных точек зрения.

— Камень на самом деле замечательный. Это был хороший жест с твоей стороны.

— Риккардо правда влюблён. Он хотел произвести впечатление, — признаётся Джулио, становясь серьёзным.

— Элиза тоже влюблена до безумия. Уверена, она вышла бы за твоего брата даже с цирконием на пальце, — вынуждена уточнить я. В конце концов, это чистая правда. Всем нравится красивое кольцо, но мы говорим «да» не поэтому. Это просто городские легенды. Или, по крайней мере, большая их часть.

— Я знаю, — успокаивает он с улыбкой.

— Конечно, если подумать, может, тебе следовало оставить камень, предназначенный для будущей невесты. Поскольку ты маменькин сынок, бедняжке достанется немало, — подколола я, возвращаясь к шуткам.

На светофоре Джулио поворачивается ко мне, поднимает очки на макушку и смотрит на меня с озорной ухмылкой.

— Это будет означать, что я вознагражу её другим способом.

Фраза звучит больше чем намёк, скорее похоже на очень интересное обещание.

На секунду я забываю даже дышать. Когда Джулио хочет, он может быть невероятно напористым. Очевидно, я без проблем ему верю и думаю, парню вовсе не понадобится большое кольцо.

Первоначальная мысль снова проносится в голове: этот мужчина восхитителен. Неужели нет возможности прокатиться на карусели? Хотя бы несколько часов?

— Элиза настолько очарована твоим братом, что заблуждается относительно наших сомнительных навыков катания на лыжах. Любовь иногда оказывает такой эффект. Вызывает галлюцинации, — я возвращаюсь на более безопасную почву.

— Напомню тебе, она записалась на курс на рождественских каникулах.

— С малышнёй, — не отступаю я.

— Они лучшие. В их возрасте я был феноменом.

— Тогда как сейчас уже не такой? — смеюсь я.

— С лишними болячками и коленом, которое часто даёт знать о себе, — признаётся он.

— Слушай, даже если бы ты катался на лыжах на одной ноге, мне всё равно не достигнуть твоего уровня. Утешай себя, только возраст и колено не проблема.

— Вот увидишь, твой уровень катания на лыжах тоже изменился, — говорит он, пока мы выезжаем на автостраду.

Хотела бы я иметь его уверенность. Или, по крайней мере, слепую веру, что могу обмануть себя. Но, увы, за этим часто легкомысленным фасадом скрывается ужасный реалист.

Когда через несколько часов мы прибываем в Корвару, чудесный дом для отдыха, выбранный Мантовани, уже похож на поле битвы. В том смысле, что в самом разгаре идёт война между моей мамой и свекровью Элизы за то, что, очевидно, является настоящим скипетром власти: господство на кухне.

— Сегодня вечером я думала приготовить пасту с соусом из горгонзолы, — предлагает мама, как только мы входим в холл. Видимо, не вовремя.

— Но Джулио не переваривает молочные продукты по вечерам! — восклицает синьора Мантовани, указывая на живое доказательство.

Я поворачиваюсь к Джулио и замечаю, как у него на лице появляется насмешливая улыбка. Ладно, очевидно, что у синьоры Мантовани проблемы с молочными продуктами.

В любом случае это нормально для высокогорья и холода, но даже для меня сыр горгонзола стоит в конце списка, как еда, способная лишить сна. Такими темпами нам на завтрак будут подавать сухари и тухлые яйца.

— Мама, может, мы съедим что-нибудь полегче, — пытаюсь вклиниться в дискуссию я.

— О, добро пожаловать, Кьяра, — холодно приветствует она, не очень довольная критикой. — Ты уже разложила свои вещи в комнате? — таким не очень скрытым способом мама даёт понять, чтобы я занималась своими делами.

— Пока нет, — признаюсь я. — Где я должна расположиться?

— Мы оставили для тебя комнату с односпальной кроватью, — бормочет она в ответ и указывает на лестницу, ведущую наверх.

— Ты не замужем, — подхватывает свекровь Элизы. Как же без неё.

Я понимаю, что Джулио здесь тоже один, но его статус холостяка не подчёркивается с таким остервенением.

— Для тебя, Джулио, комната с двуспальной кроватью наверху, рядом с комнатой Риккардо и Элизы.

Как и следовало…

Я беру свою тяжёлую сумку, намереваясь начать подъём, когда чувствую, как кто-то подхватил её сзади, почти полностью облегчив вес. Оглядываюсь и оказываюсь лицом к лицу с Джулио, который улыбается мне. Такими темпами в этом доме он станет моим любимцем. Не то чтобы у него была чёрт знает какая конкуренция, заметьте.

Мы доходим до последней комнаты в конце коридора, которая, как и ожидалось, оказывается маленькой и тесной. Односпальная деревянная кровать покрыта одеялом с симпатичным тирольским мотивом. Шкаф соответствует теме, но я подозреваю, что если его открыть, то места для манёвра останется очень мало. Неважно, главное, чтобы было где спрятаться в случае необходимости.

Джулио осматривает комнату без особого оптимизма.

— Не хочешь занять мою комнату? — быстро предлагает он.

Официально: мне нравятся манеры этого мужчины.

— Спасибо, но в этом нет необходимости. Мне здесь будет хорошо. Этим летом я спала в термопалатке с двумя другими людьми. Чтоб ты знал — это была миниатюра этой комнаты…

— Хм, интересный отдых, — комментирует он со смехом.

— Можно сказать и так. Особенно когда палатка взлетела. Со мной происходят вещи, которые другие люди склонны считать нереальными.

Джулио хохочет не в силах удержаться.

— Ты интересная женщина, должен признать.

— Другими словами — я полный псих.

— Кьяра, не придавай моим словам значения, которого у них нет. Прими комплимент, когда слышишь, — отвечает он, вновь став серьёзным.

— У меня с комплиментами бурное прошлое, — признаюсь я.

— В таком случае нужно изменить настоящее, — убеждённо говорит он.

Я пожимаю плечами.

— Пойдём, посмотрим твою комнату, — предлагаю я. Судя по выражению лица, Джулио прекрасно понимает, что это способ сменить тему, но он милостиво делает вид, что не замечает.

Через несколько метров его ждёт прекрасная комната с огромной кроватью и потрясающим видом на горы.

— Вау, — восхищённо комментирую я.

— У тебя ещё есть время передумать насчёт комнаты, — соблазняет он.

— Забудь. Кроме того, кому потом выслушивать двух воинственных гарпий. Давай, оставь себе большую комнату, я не чувствую себя достаточно смелой, чтобы оспаривать общественное мнение.

Он не может удержаться от смеха.

— Подумать только, раньше я считал тебя бесстрашной женщиной.

— Я склонна производить такое впечатление. Ты не первый, кто указывает мне на это, — вынуждена признать я. Мои подруги постоянно твердят то же самое.

В этот момент в комнату входят Элиза и Риккардо.

— Добро пожаловать, — приветствует нас мой шурин. — Хорошая комната.

— Если хотите… — снова предлагает Джулио.

— Ради всего святого, — быстро отказывается Элиза. — Твоя мать уже достаточно меня ненавидит.

— Мама тебя не ненавидит, — её пытается успокоить муж.

Я с сомнением смотрю на него. Если он собирается лгать, то должен делать это правильно. Даже Джулио поднимает бровь, выражая все свои сомнения.

— И в любом случае она сейчас слишком занята в сражении за меню ужина, — отмахнулась она.

— Они ещё не договорились? — спрашиваю я в изумлении.

— Пока дошли до первого блюда, — закатывает глаза сестра.

— Отлично, — качаю головой.

— Слушайте, что скажете, если мы воспользуемся моментом, чтобы смыться и проверить кант на лыжах? — предлагает Риккардо.

Его идея была бы хороша, если бы у меня имелись лыжи. И я знала, в чём заключается его «проверка канта».

— Да, пойдёмте в городок. К тому же Кьяре нужно взять лыжи напрокат, — отвечает Джулио, хватая свою куртку.

А может и нет…

— Ребята, теперь, пока мы одни, думаю, пришло время прояснить несколько вещей: я не намерена кататься на лыжах на этой неделе.

Элиза бросает на меня испепеляющий взгляд.

— Ты не можешь оставить меня наедине с этими двумя!

— Разделение страданий между сёстрами имеет свои пределы. И лыжи — один из них, — вынуждена сообщить я.

— Ах нет! Если мы должны спуститься на лыжах с этой чёртовой горы, мы должны сделать это вместе, — настаивает она. Мне непонятно, почему она так себя ведёт. Может, надеется произвести хорошее впечатление на своего мужа, показывая ему худшее рядом?

— Кьяра, послушай, катание на лыжах — это весело, — добавляет Риккардо.

Да конечно, более или менее похоже на поход к стоматологу. Настоящая вечеринка.

— Если умеешь кататься…

— Но чтобы спуститься по склону, нужно просто поставить лыжи плугом, — настаивает Элиза.

Так случилось, что у меня остались жуткие воспоминания о плуге, которые за прошедшие десятилетия так и не поблёкли.

— Я так не думаю, — бормочу я.

— Но, если ты не попробуешь, ты никогда не узнаешь.

Что бы я ни сказала, у Элизы всегда найдётся возражение. И в любом случае трое против одного.

Я вздыхаю, понимая, что могу просто взять напрокат эти чёртовы лыжи. Не в последнюю очередь потому, что между тем, как они окажутся в моём распоряжении и на моих ногах, есть немаловажный заключительный шаг, который меня успокаивает.

— Хорошо, пойдёмте и возьмём их. Но заметьте, я оставляю за собой священное право не кататься на лыжах в любое время, — уступаю я.

— Конечно, конечно… — бормочет Элиза снисходительным тоном, который я использую с детьми. И даже они в свои три годика не попадаются на это. Должна же быть причина, верно?