Любовь по учебнику психологии

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Хэлли не могла уснуть. Наконец-то у нее появилась веская причина пообщаться после уроков с Коринной, не касаясь учебы или каких-либо проступков. Возвратить девочке ее собственность – что может быть безобиднее? Если по ходу разговора возникнет возможность задать пару вопросов... что ж, это не будет выглядеть заранее запланированным, не так ли?

Проигрывая весь сценарий в уме в течение целой ночи, утром вдруг обнаружить, что Коринны на уроке нет, – от этого можно рухнуть. Особенно после того, как, будучи классным руководителем, она получила уведомление от директора о том, что Коринна больше не будет учиться в их школе.

Хэлли не смогла бы объяснить, как она продержалась весь этот день. Наверное, единственное, что помогало ей владеть собой, была все растущая неистовая решимость поехать к Паркерам сразу после школьных занятий. Что бы ни происходило, она намерена все выяснить до конца.

И если она застанет Майка Паркера, то выскажет ему все, что думает по этому поводу.

Мог бы и сообщить ей о своих планах. И насчет Коринны, и – да, черт возьми – насчет себя тоже!

Выезжая на обочину напротив этого ужасного розового дома, Хэлли мгновенно отметила две вещи. Во-первых, машина Майка на обычном месте. И второе: Памела Свигерт, разодетая в пух и прах, появилась под ручку с явно обеспеченным мужчиной, на вид гораздо старше ее.

Итак, по крайней мере Майка она не осаждает.

Все-таки некоторое облегчение. Хэлли взяла сумочку и аккуратно завернутое разбитое сердце Коринны и вылезла из машины. Несколько секунд она стояла, колеблясь и сомневаясь, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь опущенные занавески.

Только твердое нежелание остаться навсегда в тисках неведения заставило ее вскинуть голову и уверенно зашагать к двери. И постучать.

Вот так да! Хэлли никак не была готова увидеть старшую версию Майка. Его отец. Наверняка. Она, запинаясь, пробормотала:

– Надеюсь... я не помешала вам, но...

– Вы, должно быть, мисс Маккензи? – Старший Паркер протянул руку и повлек ее внутрь. – Я узнал вас по фотографии.

Фотографии?

– Майка сейчас нет... Айрис! – Он улыбнулся Хэлли, корившей себя за то, что не позвонила, прежде чем приехать. – У нас гость!

– Гость? Кто же это? – Маленькая, похожая на птичку, женщина впорхнула в комнату. Она близоруко всматривалась в Хэлли. – Ну, силы небесные...

– Это мисс Маккензи, дорогая, – объяснил отец Майка, усаживая взволнованную Хэлли на диван. – Ты помнишь...

– Ну, конечно. – Айрис Паркер нетерпеливо отмахнулась от мужа, рассматривая Хэлли любопытным и не слишком дружелюбным взглядом.

Хэлли постаралась убедить себя, что человек, который является матерью замечательного мужчины и к тому же восхищается работами ее матери, не может быть совсем уж плохим. Но это было трудно. Особенно после того, как женщина заметила:

– В жизни вы симпатичнее.

Коринна избавила Хэлли от -необходимости отвечать:

– Я рассказывала тебе, бабушка, что мисс Маккензи недавно чуть не утонула.

– И помнится, ты меня спасла, – сказала с признательностью Хэлли, поворачиваясь к дверному проему в гостиную, туда, где стояла Коринна. Их взгляды встретились на несколько мгновений. Хэлли заметила блеск слез в глазах Коринны.

Она повернулась к Паркерам:

– Мне очень приятно познакомиться с вами, и я... хм... я не задержу вас надолго...

– О чем речь? Мы очень рады, что вы зашли, – вставил отец Майка.

Невольно чувствуя к нему симпатию, Хэлли улыбнулась и спросила:

– Могу я поговорить с Кори наедине?

– Конечно, пожалуйста, – решительно сказал отец Майка, в то время как его жена явно колебалась. – Вы ведь ее учительница, не так ли? Разговаривайте, сколько это необходимо, – добавил он, сердито взглянул на недовольную супругу и вывел ее из комнаты.

– Бабушка видела вашу с папой фотографию, – пояснила Коринна все еще со слезами на глазах. Она явно чувствовала себя неловко. – Это та, где папа обнимает вас.

Вот как! Сердце Хэлли сжалось, когда она вспомнила, насколько спокойно и тепло ей было с Майком после того происшествия на воде.

– Ах, та. Ее Джои сделал, да?

– Да. – Коринна опустилась рядом с Хэлли на край дивана и отвернулась, украдкой вытирая глаза, затем тут же повернулась к ней с душераздирающими рыданиями. – О, мисс Маккензи...

– Что такое? Что с тобой, малышка? – Хэлли прижала податливое тело девочки к себе, бормоча вопросы и не ожидая никаких ответов: – Что случилось? Ты мне скажешь? Где твой папа? Чем я могу помочь?

– Я ненавижу свою жизнь! – Вопль исходил из самой глубины души. – Я ненавижу себя!

– Да перестань же. Это не так... – Бессмысленные слова. Конечно, это так. Девочка несчастна и говорит именно то, что Хэлли хотела бы выпалить сама, если бы была моложе.

– Я такая п-подлая, – рыдала Кори. – А о-он... он такой несчастливый... – Она вытерла хлюпающий нос рукой, а слезы продолжали стекать по щекам.

Хэлли залезла в карман, вытащила смятую, но неиспользованную салфетку и молча вложила ее в руку девочки.

– Из-за этого он все время злится. – Коринна шумно высморкалась. – Точно как после смерти мамы, только еще хуже. Он теперь никогда не смеется и даже не улыбается. – Слезы с новой силой полились из глаз. – И в этом виновата я. Я была такой подлой – хотела, чтобы он принадлежал только мне одной. Я ревновала его. И когда он сказал мне, что любит вас...

– Он... – Хэлли откашлялась, – он сказал тебе...

– Да. Что любит вас. – Коринна замолчала, чтобы еще раз высморкаться, пока Хэлли лелеяла в сердце сладостно-горькое знание того, что Майк любит ее, как и она его. Она была переполнена нежностью и сочувствием к несчастью девочки и едва не плакала сама. – Он еще сказал, что его чувства к вам не... вы понимаете, ничего не меняют. Я имею в виду, между ним и мной. Он сказал, что быть настоящим отцом, любить меня – это самое главное в его жизни сейчас...

– И это правда! – воскликнула Хэлли пылко; потребность утешить этого ребенка заслоняла ее собственное чувство потери. – О, Кори, меньше всего на свете я хотела встать между тобой и твоим отцом.

– Но, мисс Маккензи... – Коринна сжала руку Хэлли, поднимая мокрые от слез, умоляющие глаза, – мне бы очень этого хотелось.

– Чего бы тебе очень хотелось? – спросила Хэлли, несколько озадаченная. – Я не понимаю...

Коринна сглотнула; ее глаза все еще выражали мольбу.

– Я хочу, чтобы вы вышли замуж за моего отца, – выпалила она, еще отчаяннее сжав руку Хэлли. – О, пожалуйста, мисс Маккензи, выходите за него замуж. Уговорим его остаться здесь...

– Но...

– Пожалуйста. Я не хочу, чтобы мы вернулись обратно в Айдахо. Пожалуйста.

«Мы вернулись в Айдахо?» Не одна девочка, но и Майк тоже? Хэлли выпрямилась.

– Именно так собирается поступить твой отец?

– Да-а. Он уже сообщил в школу, и дедушка с бабушкой забирают меня завтра с собой. О, мисс Маккензи, я не смогу там жить, я это точно знаю. Бабушке не нравятся моя прическа и одежда. Я больше никогда не увижу Джои, Эдит и вас... мне так жаль, мисс Маккензи...

– Я понимаю. – Чувствуя нечто большее, чем просто жалость, Хэлли ласково погладила девочку по спине. – А ты пробовала поговорить об этом с отцом? – спросила она.

– Н-нет. – Коринна отстранилась, чтобы вытереть слезы, на сей раз полой рубашки.

– Почему же? – спросила Хэлли.

– Не знаю. – Коринна покачала головой, скручивая мокрый подол рубашки в тугой узел. – Наверное, я боялась. После того случая... ну, вы знаете. Я была так несправедлива к нему в отношении вас и всего остального.

– Где он сейчас? – Хэлли отвела прядь красных волос со щеки Коринны.

– В командировке, где-то на разработках нефти. В таком месте, название которого я не могу даже выговорить. Оттуда он сразу поедет в Айдахо, на Рождество. – Глаза девочки умоляюще смотрели на Хэлли. – Так вы согласны?

– О, Кори... – Слишком хорошо зная, о чем спрашивает Коринна, Хэлли покачала головой, грустно улыбнувшись. – Если бы все было так просто. Если бы это зависело только от меня... Но... – Хэлли было неимоверно трудно обнажать свои хрупкие, непрочные надежды, и она на мгновение замолчала. Но откровенность за откровенность – так следует поступать. Глубоко вздохнув, Хэлли сказала: – Беда в том, что ты не единственная, кто причинил боль твоему отцу.

Осторожно высвободив пальцы из рук Коринны, Хэлли встала и подошла к окну. Смеркалось. Разноцветные рождественские огни на улице гасли и загорались вновь. Их веселое и радостное мигание только усилило ее грусть.

– Как и ты, – сказала Хэлли, – я страдала. Это всегда случается, когда мы причиняем боль людям, которые... нам небезразличны. Я сожалела о том, что сказала ему. И я приехала сюда сегодня, потому что в глубине души надеялась... – Нерешительно замолчав, она повернулась к Коринне.

Глаза девочки загорелись.

– Вы любите его! – воскликнула она, вскочила на ноги и, подбежав к Хэлли, схватила ее за руку. – Ведь так?

– Да, – мягко ответила Хэлли. – Я люблю его.

– Я так счастлива, – прошептала Коринна и неожиданно для Хэлли поцеловала ее. – Теперь, я уверена, вы не против того, что я положила половинку сердца ему в портфель.

Сердце. После всего, что случилось, Хэлли совсем забыла про принесенный ею сверток. Она подошла к дивану и вынула завернутый кусок панно из сумочки.

– Такую?

– Да, такую. – Коринна быстро опустила голову. – А эту я сделала для вас.

– Для меня?

– Да. – Щеки Коринны залились румянцем, и она не хотела поднимать голову. – Я собиралась послать вам письмо, чтобы извиниться и все объяснить. Но теперь... – она очаровательно улыбнулась, и сердце Хэлли наполнилось радостным чувством, – теперь вы здесь, и необходимость в этом отпала, потому что большую часть того, что я хотела написать, я уже сказала. Ну, то, что я сожалею, и все такое.

– О, Кори. – Хэлли подошла к девочке и обняла ее. – Я так рада, поверь мне. – Понимая, что девочка не привыкла к подобному выражению чувств, она отпустила ее и отошла. – Но расскажи мне, что означают эти сердца.

Девочка покраснела еще больше, ее подбородок задрожал, но она не отрывала мокрых глаз от Хэлли.

– Я сделала их, чтобы показать: я в ответе за то, что разбила все наши сердца.

– Нет, Кори, это сделала не ты одна.

Но Коринна, не останавливаясь, продолжала говорить, хотя ее голос дрожал:

– Мы все исправим, если будем вместе. Я надеюсь...

Проведя неделю в Азербайджане, Майк понял три вещи. Во-первых, жизнь на большой буровой вышке уже не для него, хотя он не представлял себе другого занятия. Можно было, конечно, заняться одной особенно упрямой женщиной и заставить ее выйти за него замуж. Мысли об этом приходили бы к нему постоянно, даже если бы он не нашел в своем портфеле после приезда в Баку трогательную работу своей дочери – стеклянный кусок того, что явно было сердцем.

Стояла зима, было очень холодно. Вокруг буровых вышек, находящихся в открытых водах Каспийского моря, сильно штормило. Грязь, холод и одиночество – словом, просто ад. Майк работал рядом с другими американцами и европейцами – инженерами, геологами, механиками и разнорабочими. Их послали нефтяные компании для оказания помощи Азербайджану в развитии нефтедобывающей промышленности. И на всех этих лицах Майк видел одиночество, тоску по дому – все то, из-за чего страдал сам в течение многих лет за границей.

Нет, спасибо. Хватит. Он уедет оттуда сразу же, как только эта утомительная работа завершится.

Второе, что он теперь понял – опять же благодаря таинственному произведению из цветного стекла, – было то, что в конце концов дочь любит его. В противном случае разве дала бы она ему вообще что-нибудь в эту поездку, а тем более вещь, которую сделала сама? И может быть, именно это потрясающее панно подвело его к третьему открытию. Коринна наверняка сможет понять его, когда он расскажет, что ему крайне необходимо – а именно соединить свое сердце с сердцем Хэллоран Маккензи. Без этого ему действительно стало трудно существовать, и Майк решил: пусть даже весь мир перевернется, но Хэллоран Маккензи, его консультант, его друг и любовь, должна стать Хэллоран Паркер. Даже если ему придется силой тащить ее к алтарю. Он любит Хэлли, и она, черт возьми, любит его. Как только ему представится случай, он заставит ее это понять.

Путь домой был долог. Из столицы Азербайджана Баку через столицу России Москву – в Бойсе, штат Айдахо. Полеты, пересадки, выматывающие часы в пути, необходимые для того, чтобы успеть в сельское Айдахо к Рождеству. Но только Господь мог помешать Майку совершить эту поездку. Примирение с Коринной было единственным, о чем он мечтал. Ее искренняя радость и горячие объятия отодвинули далеко воспоминания прошлого.

Празднование Рождества сопровождалось традиционными обрядами, обильной едой и семейными радостями, так как оба его родителя, так же как и родители Ребекки, сделали все, чтобы заставить их вернуться в отчий дом. Обратно в дом, частью которого он когда-то был. Но Марбл-Ридж перестал быть для Майка домом. Теперь его домом стал Лонг-Бич, штат Калифорния. Или, точнее, он там, где живет Хэлли.

В праздничной сумятице промелькнуло несколько дней, прежде чем у Майка появился шанс обсудить это с Коринной наедине.

– Здесь все считают меня странной, – жаловалась она, вытащив его от родственников на прогулку по снегу. – Обе бабушки постоянно привязываются к моей прическе и одежде. А мои старые друзья уже мне не друзья. Я скучаю по Джои и... – Коринна нерешительно посмотрела на отца. – Я скучаю по мисс Маккензи.

Сердце Майка сжалось, когда он остановился и посмотрел дочери в лицо.

– Это правда?

Раскрыв глаза в ожидании и надежде, Коринна кивнула:

– Да.

– О, малышка! – воскликнул Майк. Его голос стал хриплым от избытка чувств, которые переполняли его, когда он прижал дочь к своей груди. – Если бы ты знала, как мне необходимо было услышать это от тебя.

После долгого объятия, во время которого они оба молчали, Коринна отодвинулась и посмотрела отцу в глаза.

– Ты женишься на ней?

Майк поцеловал ее в нос.

– А ты не будешь возражать?

– Только в одном случае: если я не буду подружкой невесты.

Они улыбнулись друг другу, а потом, как будто по команде, сомкнули руки и зашагали к дому, громко распевая: «Калифорния, вот и мы...»

С его стороны было в высшей степени опрометчиво согласиться на безрассудный план Коринны. Но она была так взволнованна, так непреклонна.

Хмурясь, Майк расхаживал по гостиной дома в Лонг-Бич, бесцельно переставляя стул с места на место, затем остановился перед кофейным столиком, на котором лежала его часть стеклянного сердца.

Выпрямившись, он посмотрел на часы из золоченой бронзы, стоящие на одной из полупустых книжных полок. Десять минут третьего. Она опаздывает на десять минут. Как он и предполагал, она не придет. Ему следовало пойти самому. Заставить ее выслушать. Просить, умолять.

Майк обернулся на легкий стук в дверь. Он был едва слышен, но нервы Майка были так напряжены, что сердце бешено заколотилось в груди.

Она пришла! Она здесь! Хэлли постучала еще раз, прежде чем Майк смог заставить свои ноги двинуться к двери. Он открыл ее медленно, нерешительно. Что, если это не она? Что, если это какой-нибудь разносчик или – Боже прости, но он был не в состоянии разговаривать с ней сейчас – Памела Свигерт?

Но нет – он почувствовал ее на расстоянии. Уголки его рта дернулись.

И это было первое, что увидела Хэлли, когда Майк наконец открыл дверь.

Эту улыбку. Эту милую асимметричную улыбку, от которой у нее перехватывало дыхание. Колени Хэлли ослабли, пульс зачастил. И она застыла на пороге, потому что вдруг до смерти испугалась.

Он не выглядел потрясенным. Он не выглядел взволнованным. Казалось, его ничто не может вывести из равновесия. В то время как она...

– Ты прекрасно выглядишь, Хэллоран. – Майк поздравил себя за твердость голоса. Хотя на мгновение онемел при виде Хэлли в пушистом розовом свитере и облегающих брюках и боялся, что голос у него сорвется. – Заходи.

– Прости, я опоздала. – Запах Майка окутал ее, как только она вошла в дом вслед за ним. Она всюду узнала бы его – чистоплотный мужчина, свежее белье, аромат одеколона. – Моя машина...

– Опять спустило колесо?

– Нет. – Их взгляды встретились, и воспоминания о той спущенной шине и обо всем остальном, что случилось в ночь бунта на концерте, нахлынули на них. – Зажигание, – выдохнула Хэлли; они все еще не отрывали взгляда друг от друга, и атмосфера вокруг них продолжала накаляться. – Я не хотела...

– Что ж, зато я хочу.

Это волевое и довольно неожиданное заявление повергло Хэлли в изумление, и она растерянно замолчала. Майк тут же воспользовался преимуществом, заключил Хэлли в объятия и накрыл ее губы своими.

– Я так хочу, что меня буквально разрывает на части, – проговорил он охрипшим голосом, прежде чем вновь поцеловать Хэлли. На сей раз еще дольше, горячее; этот поцелуй выдал всю силу отчаяния, которое было ничуть не меньше, чем у нее, и уничтожил стены, которые Хэлли возвела вокруг своего сердца, прежде чем прийти сегодня сюда.

Она была растеряна и не знала, чего ожидать. Ведь она причинила ему такую боль. К тому же фантазии пятнадцатилетней девочки не могут осуществиться только потому, что все та же девочка желает этого.

И все же Хэлли была на седьмом небе, оказавшись в руках Майка и осознав, что мечты могут сбываться.

– Я не могу поверить, что мы действительно здесь вместе, – шептал Майк, осыпая поцелуями ее лицо, шею, глаза, нос и лихорадочно скользя руками по ее податливому телу. – Я так скучал по тебе. Я думал, что потерял тебя... – Его голос дрогнул, он закрыл глаза и прижался лбом к Хэлли. – Боже, Хэллоран, я жил словно в аду.

– Я тоже. О, Майк, я тоже. – Переполнявшее ее чувство нежности сменило страсть, едва только руки Хэлли прикоснулись к лицу Майка. Глаза ласкали каждую черточку, пальцы нежно поглаживали это родное лицо. Эти щеки, немного колючие. Эти губы, четко очерченные, мягкие при прикосновении, хотя и выглядевшие такими суровыми. Нос, скорее интересный, чем правильный, и волосы, такие мягкие.

Ее руки плавно скользили по его шее, и, когда страсть опять взяла свое, она немного приподнялась, прижав его к себе, и нашла его губы, уже раскрытые для поцелуя.

– Я люблю тебя, – прошептала она. И когда, задыхаясь, они на мгновение отстранились друг от друга, она вновь сказала: – Я люблю тебя.

– В тот день... – начал Майк, чувствуя острую потребность узнать, – ты уже...

– Да, – ответила Хэлли. – Я любила тебя уже тогда. Но я не могла, не смела сказать тебе об этом. Потому что я не хотела стать яблоком раздора между тобой и Коринной.

– Ах! Если бы я знал, то никогда бы не позволил тебе уйти. – Руки Майка сильнее сжали ее, словно он боялся, что даже сейчас она может ускользнуть от него и он потеряет ее навсегда. – Мы должны были разобраться...

– Нет. – Хэлли уткнулась в ладонь, которой он обхватил ее щеку. – Все должно было произойти именно так. Первый шаг должна была сделать Коринна. То сердце... – На глазах Хэлли появились слезы. – Я привезла свою половинку. А твоя у тебя?

– Конечно. – Майк кивнул на стол: – Вон там. Уже есть два тридцать? – Он убрал руку от лица Хэлли и повернул запястье. – Около того. – И поцеловал Хэлли в нос. – Мне бы не хотелось откладывать. – Он опять поцеловал ее, на сей раз еще более страстно. – Давай сразу сделаем, как просила Кори: соединим две половинки вместе. Но прежде я еще кое-что скажу тебе. – Его взгляд стал темнее и глубже. – Я люблю тебя, Хэллоран, и намерен сделать все, чтобы ты стала моей.

– Слишком поздно, – пробормотала она, почти не отрываясь от его губ. – Я уже твоя. Во всех отношениях, кроме одного.

– Я очень хочу, чтобы ты стала моей без всяких оговорок.

– Я тоже.

Майк и Хэлли слились в поцелуе. И все-таки мысль о том, что вот-вот появится кто-то еще, не позволяла им отдаться чувствам до конца. Они неохотно отстранились друг от друга, когда входная дверь открылась и голова Коринны появилась в дверном проеме.

– Ну? – робко спросила она. И тут же выражение неуверенности сменилось широкой улыбкой, когда она увидела счастье на лицах Майка и Хэлли. – Слава Богу! – Коринна впорхнула внутрь, закрыла дверь и, быстро взглянув на стол, возмутилась: – Вы что, еще не соединили свои сердца?

– Мы как раз собирались это сделать, – сказала Хэлли, мгновенно вспыхнув под довольным и все понимающим взглядом Коринны. Она принялась аккуратно разворачивать свою половинку. Ее плечо коснулось плеча Майка, когда они вместе склонились над столом. – Но... – взгляд Хэлли обратился к Коринне, стоящей по другую сторону стола, – по-моему, ты говорила, они точно подойдут друг к другу.

– Так и есть. Сейчас. – Эффектным жестом Коринна выхватила откуда-то узкую полоску цветного стекла и положила ее в щель между двумя половинками. – Вот, – произнесла она с явным удовлетворением и подняла на взрослых сияющие глаза. – Видите?

– Да, – с трудом выдохнула Хэлли, сжимая руку Майка, а он протянул через стол руку Коринне.

И они вместе смотрели на стол и видели это глазами Коринны – три части сердца составили одно целое. И в нем они увидели будущее, наполненное любовью, взаимопониманием и надеждой.