Любовь по завещанию

Максим

Мы стояли у нотариальной конторы и таращились друг на друга. Глядя на Машу, я понимал, что не ослышался. Девушка была шокирована не меньше меня.

– Мы разберемся и обязательно найдем выход! – твёрдо заявил я, направляясь к машине. – Но как она могла так поступить со мной?! Просто в голове не укладывается. Она же меня знает, я не пойду на это!

– Максим, – робкий голос Маши заставил обернуться. – Моя машина чуть дальше.

– Что? – я глянул перед собой.

Я был настолько зол, что по ошибке подошел к чужой машине, при чем, открыв дверцу, собирался сесть за руль. Удивленный взгляд миловидной шатенки, которая сидела на месте водителя, остановился на моем разбитом лице. Я пробурчал извинения.

– Ничего-ничего, – прощебетали ярко накрашенные губки дамочки и вежливо разъехались в улыбке. – Я могу подвезти.

– Спасибо, но меня подвезет жена, – я метнул взгляд на Машу, подхватил ее под локоть и потащил к авто.

– Ты мне делаешь больно, – девушка резко выдернула руку и я увидел, как на бледной коже расплываются красные пятна от моей пятерни.

– Прости, – я ужаснулся. – Прости, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло.

– Садись, – Маша коротко кивнула на свой автомобиль. – Домой? Нам, видимо, надо все обсудить.

– Надо, – я пристегнул ремень. – Но сейчас отвези меня к Лизоньке.

– Прости?

– К бабушке, – я отвернулся, чтобы девушка не видела моих эмоций. – Я всегда ее так называл. С самого детства.

***

Я купил розы. И сегодня они были желтые. Каждый раз, приезжая домой, я привозил ей охапку этих колючек. После моего отъезда несколько из привезенных цветков Лизонька умудрялась прорастить. А когда я появлялся у нее в следующий раз, на подоконнике стоял очередной цветочный горшок. Сейчас же все бабушкины сокровища благоухали в саду.

Положив цветы на могилу, стоял и таращился на фотографию Лизоньки. В первый раз с того момента, когда узнал, что бабушки больше нет, почувствовал себя по-настоящему одиноко. Передо мной была реальность. Грустная, болезненная, непоправимая. Я действительно остался один. Слезы жгли глаза, душу выворачивало наизнанку, а злость волнам подступала к горлу. Хотелось вернуть время вспять. Я так виноват. Может, согласись она переехать ко мне, сейчас была бы жива? Но я перестал настаивать, опустил руки, сдался. Продолжал мотаться к ней каждые полгода. А должен был забрать, или хотя бы приезжать чаще. И теперь ее нет…

– Поехали, – я прыгнул в машину и прикрыл глаза. – Пора во всем разобраться.

***

Уже несколько часов мы пытались договориться, сидя по обе стороны кухонного стола, но раз за разом приходили к одной и той же отправной точке.

– Маш, скажи честно, ты не причастна к затее бабушки? – я начинал злиться.

– Ты издеваешься? Даже если в сотый раз спросишь, ответ будет тем же – нет!

– Значит так, – я хлопнул руками по столу. – Она рассказала тебе, что я при деньгах, показала фотографии, у тебя тут же созрел план и ты решила одурачить старушку. Сказала, что влюбилась в меня и Лизонька повелась! Я прав? Говори! Твоя идея?! Ты задурила старушке голову, и она тебе уступила, да?

– Ну знаешь! – девушка подхватилась и стала перебирать пальцами длинную косу. – У меня снова появилось желание врезать тебе! Или, может, это после вчерашнего тебя переклинило, а?! Если хочешь знать, мне твоё «при деньгах» до фонаря, потому что я сама «при деньгах». Ясно!? А что до фотографий, то ты, конечно, нарцисс! Елизавета Георгиевна показывала мне не тебя, а те фото, которые ты делаешь. Говорила, что ты фотограф. Выставки у тебя. А твою мордаху я увидела впервые вчера ночью. И, если забыл, рассмотрела только после встречи со сковородой. И, поверь мне, выглядишь ты сейчас не очень привлекательно!

Девчонка пронзала меня взглядом. А у нее определенно есть зубки. Она не только хорошо управляется с кухонными предметами, но и палец ей в рот не клади.

– Ладно, – я примирительно поднял руки вверх. – Погорячился. Давай попробуем спокойно.

– Хорошо, – она злилась. Я видел, как быстро пульсирует венка на ее шее, а пышная грудь под широкой майкой вздымается от частого дыхания.

– Может, поедим чего? Я приготовлю, – примирительно улыбнулся и постарался сосредоточиться на ее лице, так как в данный момент я с удовольствием съел бы ее саму.

– Уж не хочешь ли ты меня отравить? – она подозрительно сощурила глаза. – Как-то очень быстро меняется твое настроение.

– Я просто предложил, но если не хочешь…

– Хочу, – снова смутилась. – Только готовим вместе.

– Хорошо, – я улыбнулся и подмигнул, от чего скулы принцессы снова порозовели.

Солнце плавно облизывало ветви деревьев, когда мы вышли на улицу. В саду, среди разнообразия благоухающих роз стоял небольшой кофейный столик и два кресла. Мы с бабулей часто провожали закат за чашечкой ароматного чая.

– Итак, – я пристально посмотрел на собеседницу. – Давай подойдем к ситуации трезво.

– А что тут думать? По-моему, у нас только один выход.

– И какой, позволь спросить? – мы сидели по обе стороны стола и наблюдали, как оранжевый шар, лавируя между яблонь, медленно опускается за горизонт.

– Завтра разъезжаемся по домам, – она устало посмотрела на меня. – Я, в конце концов, вообще посторонний человек. А ты и на похороны бабушки не приехал, о чем можно вести речь? Тебе разве нужен этот дом?

– Ты обо мне ничего не знаешь, – я чувствовал, как злость снова подступает к самому горлу.

– И не хочу. Зачем мне что-то знать? Мы совершенно незнакомые люди. Завтра вернемся к привычной жизни…

– Ты просто возьмешь и забудешь обо всем?

– Почему же? Елизавета Георгиевна будет жить в моей памяти. Эта замечательная женщина в какой-то мере тоже была моей семьей. Если бы не она, я бы не была той, кем являюсь. И мне ее очень не хватает.

Девушка опустила голову, а после и вовсе отвернулась. Через мгновение Маша глубоко вдохнула и мимолетно коснулась пальцами своей щеки. Мне стало стыдно за свою несдержанность. Ведь она была рядом тогда, когда не мог быть я.

– А дом?

– Что, дом? – она отпила чай. – Он красивый и уютный. Знаешь, еще день назад я была вполне счастлива от мысли, что проведу здесь целое лето, а возможно и не только. Но как бы я не любила хозяйку этого дома, я не готова исполнить ее волю.

– Знаешь, в ближайшие лет сто я тоже не собирался себя связывать узами брака. Посвятить жизнь одной женщине и сопливым спиногрызам – это не для меня. Но я слишком дорожу этим домом. В этих стенах находятся все воспоминания о родителях и бабушке, – всматривался в профиль девушки и волновался. – И я понимаю, у тебя своя жизнь и я тебе совсем не нравлюсь, но буду очень благодарен, если ты выйдешь за меня замуж.

– Что? – она оторопело повернулась ко мне. – Нет, ну я точно тебе что-то повредила в голове, когда треснула. Ты в своем уме?

– Рапунцель, – я словил ее свирепый взгляд и улыбнулся. – Прости, но ты очень напоминаешь принцессу из мультфильма. Я же не прошу жить со мной, Маш, только расписаться, как того требует завещание.

– А ты помнишь, что еще завещание требует? – она вскочила и, подбоченясь, процитировала. – «Они обязаны стать мужем и женой и прожить вместе три года». Три, понимаешь?

– Ну да. Но мы можем жить в соседних комнатах или даже на разных этажах.

– Совсем обалдел! А ты на совместную спальню надеялся? Может, еще рассчитывал, что я тебе супружеский долг отдавать буду?! Я знать тебя не знаю и знать не хочу! Пусть простит меня твоя бабушка, но ее внук – редкостный козёл! – девушка развернулась и помчалась в дом.

– Маш, подожди, – я бежал за ней по двору.

– Макс, реально, отвали.

У самого крыльца схватил ее за руку и развернул лицом к себе. От неожиданности девушка ахнула и шлепнулась лбом мне в грудь.

– Прости, но все же это мягче, чем сковородкой, – я держал ее за талию и вдыхал аромат роз. Сейчас пахли не бабушкины кусты, а ее волосы. Мне хотелось распустить ее длиннющую косу и уткнуться носом в копну рыжего шелка. До чего же манила к себе эта огненная малышка. – Ты очень красивая.

– Отпусти, – ее глаза блестели от злости. – Ты думаешь, стоит тебе ласково посмотреть и сказать комплимент, как я тут же упаду у твоих ног? Не выйдет! Не со мной!

В следующее мгновение она изловчилась и, толкнув меня, врезала кулаком в нос. Я не могу сказать, что удар был сильным. По сравнению со сковородкой так, едва коснулась, но тем не менее в глазах потемнело.

– Шишкин корень!!! Ты что творишь!?

– Ничего, – она яростно посмотрела. – Просто еще раз взболтала тебе мозг.

– А ну-ка стой! – девица устремилась в дом, словно фурия. – Мария!

– Отвали! Самец, блин! – она резко остановилась и развернулась. – У меня есть жених – это первое! Сейчас я уезжаю домой – это второе! И третье – ты не достоин этого дома! Сколько бы хорошего бабушка о тебе не говорила, ты предал ее. Ты не приехал в больницу, когда она умирала в свой день рождения, не явился и на похороны. Ты даже не простился с ней, придурок!

– Она из-за меня умерла! И я живу с этим каждый день! – меня разрывало на части. – Ты быстро составила обо мне мнение, да? Думаешь, такая правильная? А сама зачем прилипла к старушке? Говоришь, дом не нужен? Как же!

– Не нужен. Я уже говорила тебе об этом, – Маша посмотрела на меня своими большими голубыми глазами и сбавила обороты. – Что значит умерла из-за тебя?

– Не твое дело, – я плюхнулся на стул и потер руками лицо. – Собралась? Ну так езжай домой к жениху.

– Почему ты винишь себя в ее смерти? – Маша присела и потянула меня за руки.

– Я собирался к ней на день рождения, как делал это каждый год. В аэропорт опаздывал, поэтому решил не дожидаться такси и поехал на своей машине, – я встал и нервно зашагал по кухне. – Слишком большая скорость у автомобиля позади меня… плотный поток машин… избежать столкновения было невозможно… Я даже не помню, как попал в ту аварию. Очнулся в больнице после операции, но к тому моменту бабушке уже успели позвонить, сказали, что я в реанимации в тяжелом состоянии. Я столько раз думал о том, что, не случись бы той аварии, Лизонька до сих пор была бы жива.

Маша сидела не шевелясь, пока я выливал всю накопившуюся боль. Меня словно прорвало и, казалось, если я выговорюсь, мне станет легче.

– Я пролежал в больнице два месяца. Потом еще три восстанавливал ногу.

– Она умерла в свой день рождения, так и не очнувшись.

– Я знаю, – я посмотрел на собеседницу. – Я звонил ей домой, чтобы поздравить, чтобы сказать, что я в порядке, что сильно пострадала только нога. Но трубку взяла ты.

– Я? – она непонимающе на меня посмотрела.

– Да, – я присел рядом на кухонный диванчик. – Ты сообщила, что бабушки нет. Сегодня прощание, а завтра будут похороны.

– Точно, – она медленно кивнула. – Я всем так отвечала. Даже не спрашивала, кто звонит.

– Спасибо тебе, – я взял ее руку в свою. – Ты была с ней, когда я не мог.