Любовь под одним переплетом

Глава 4

Теперь, когда все, кто не относится к нашей мастерской, ушли, я могу нормально рассмотреть одногруппников. Большинство, как и мы с Линой, сидят парочками. На третьем ряду вообще собралась компашка из четырёх человек: три девчонки и один парень. Есть и аутсайдеры. В аудиторию влетает однокурсник со словами «Идёт, идёт!» и присоединяется к компашке.

Дверь открывается, но вместо Вячеслава Романовича заходит тот самый старшекурсник. Несмотря на наличие свободных мест, он так же садится почти в самом конце аудитории.

– Он же не с нашей мастерской, – шепчу я Лине. – Что он тут делает?

Но девушка успевает только пожать плечами, ведь в аудиторию на этот раз входит уже Горелов.

– Итак, раз уж теперь мы остались без лишних ушей, давайте сразу договоримся. – Горелов вальяжно облокачивается на кафедру, поправляя платиновые волосы. – Всё, что будет происходить на нашей мастерской, остаётся только между нами. Ничем и ни с кем не делимся. Договорились?

Просьба мастера вызывает удивление, но мы все без исключения киваем.

– Вот и отлично, – широко улыбается мужчина. – А теперь приступим. Насколько вы знаете, вы у меня первый курс, и я построил на вас весьма грандиозные планы. По статистике, к сожалению, всего один человек со всего курса после выпуска реально связывает свою жизнь с писательством. Меня такая статистика не просто расстраивает, но и не устраивает. И я намерен с этим что-то делать. Я не хочу просто научить вас писать, я хочу, чтобы вы ещё и зарабатывали на этом. Можете обвинить меня в том, что я слишком мелочный, но, поверьте, нет никакой мотивации в том, чтобы раз в год выплёвывать из себя какой-нибудь рассказик, пусть даже гениально написанный, и затем складывать его в стол.

Не знаю, как у остальных, но мне слова Вячеслава Романовича очень откликаются. Отец воспримет меня всерьёз, только когда я получу на руки первые деньги за свои книги.

– К следующей неделе жду от вас первые тексты на обсуждение. Выберите старосту, создайте беседу и, кто хочет обсуждаться, пусть скидывает текст до пятницы, чтобы все успели его прочитать. Окей? Так, а теперь давайте познакомимся. Кто о чём писал на вступительных?

Благодаря Лине и её желанию сидеть перед носом у Горелова Вячеслав Романович начинает с меня. В горле мгновенно пересыхает, и прежде чем ответить, делаю глоток уже остывшего кофе. Софа, соберись же.

– Софа. Я писала про лагерь. – И чуть откашлявшись, добавляю. – Про вожатых.

– А! – вспоминает Горелов. – Янг эдалт! Море, дискотеки, рок-н-ролл. Помню. Куда-то выкладываешь?

– Да.

– Сколько подписчиков?

– Около четырёхсот.

– Ум-ни-ца! – по слогам хвалит меня Горелов и поворачивается к ребятам. – Берите пример с Софы. Я хочу, чтобы вы все выкладывали в сеть свои тексты. А ещё начните активно вести свои странички. Хотя бы «тележку». Раскачаем эту древнюю посудину под названием «Лит». Лина. – Теперь он переводит взгляд на однокурсницу. Готова поспорить, мастер даже не догадывается, насколько сильное пламя загорелось внутри девушки после того, как он без напоминания назвал её имя. – О чём писала ты?

– О смертельно больной девочке, которая мечтала увидеть Большой каньон.

– Но это было невозможно, и её парень отвёз её посмотреть на Сулакский. Помню. Неплохое импортозамещение, кстати. Актуалочка.

К концу пары благодаря этому опросу мне удаётся чуть лучше узнать своих одногруппников. Наконец очередь доходит до загадочного парня с ноутбуком, и я ловлю себя на мысли, что с нетерпением жду, когда он расскажет о себе.

– Амир, – представляется тот. Про себя повторяю его имя, и оно остаётся на языке металлическим привкусом.

Горелов кивает и задаёт наводящий вопрос.

– Что ты пишешь, Амир?

«Что ты пишешь, Амир?» – мысленно повторяю слова мастера. Что же ты печатал там в своём ноутбуке?

– Фэнтези, – отвечает тот.

Конечно, это фэнтези. Это было очевидно. Что ещё может писать человек, похожий на главу тёмных магов или какого-нибудь принца демонов, захватившего трон? Даже в его улыбке с двумя чуть выступающими белоснежными клыками есть что-то вампирское. Интересно, он их сделал или родился таким?

После мастерской решаем с Линой немного прогуляться до её любимой кофейни на Патриках. Она берёт нам два авторских напитка, и мы занимаем маленький круглый столик, выставленный прямо на узкую дорожку для пешеходов.

– Я хочу обсуждаться на следующей мастерской, – подытоживает та свой двадцатиминутный спич о харизматичности и горячести Горелова. – А ты? Пришлёшь на этой неделе свой текст?

– Думаю, не в этот раз. – Делаю глоток медово-орехового латте. – Мммм, какая вкуснятина!

– А я говорила, что у них отменный кофе, – довольно улыбается Лина. – Могу я текст тогда сначала тебе прислать? Что-то страшно.

– Конечно, засылай, – с готовностью соглашаюсь я и делаю ещё один глоток этого умопомрачительного напитка.

Интересно, а Амир вообще захочет обсуждаться? Кажется, что ему нет дела до мнения каких-то там перваков.

Вернувшись в общежитие, первым делом, словно сталкер, пробиваю имя Амира на всех известных мне сайтах самиздата. У Ани, моей соседки по комнате, мастерская начинается на несколько часов позже моей, но вместо того, чтобы полноценно наслаждаться одиночеством, я трачу время на этого вампирюгу. И, видимо, зря – даже спустя час никого с таким именем среди авторов найти не получается. Телефон, стоящий на беззвучном, вибрирует, и, проведя по экрану, вижу, что ребята создали общую беседу. Недолго думая, жму на «участники беседы», и на экране появляются чужие аватарки.

Горелов в насыщенно бордовой водолазке смотрит с фотографии с лёгкой улыбкой, его платиновые волосы чуть взлохмачены в творческом беспорядке, медово-карие глаза направлены прямо в камеру. Но не он завладевает моим вниманием, а участник с ником «Тёмный эльф». Кликаю по аватарке, и на весь экран открывается фотография Амира. Он, как и Горелов, смотрит в объектив. Вот только, в отличие от Горелова, от взгляда парня веет не теплом, а многовековым холодом. Чёрные глаза словно сканируют меня насквозь, и я, как и на мастерской, будто заворожённая, не могу отвести от них взгляда. Точно демон.

Звук открывающейся двери всё же возвращает меня в реальность. Аня сбрасывает кроссовки и плюхается на кровать, уткнувшись лицом в подушку.

– Всё в порядке? – настороженно спрашиваю я соседку.

– Мгмгмг, – мычит девушка и затем, оторвавшись от подушки, произносит: – Мы читали наши стихи, и один придурок назвал их слишком мрачными и суицидальными, а затем позвал меня после пар выпить по какао с маршмэллоу, якобы для того, чтобы поднять мне настроение.

– И-и-и-и? – протягиваю я, намекая на пояснение.

– И то, что этот придурок считает, что всё на свете можно легко решить долбаным какао и пончиками. Ну, и то, что Андрей слышал, как он зовёт меня в кафе, и даже ничего не сказал. – Ясно, значит, дело снова в этом её Андрее. За те две недели, что я живу в общежитии, я слышала это имя от неё не меньше ста раз. Аня снова сокрушённо мычит в подушку, а затем, словно опомнившись, быстро принимает сидячее положение и спрашивает: – А у тебя как первая мастерская?

Нажимаю экран блокировки, скрывая с глаз лицо этого недоэльфа Амира, и встаю с кровати. Разговоры с соседкой обычно затягиваются на несколько часов, а я с утра, кроме кофе, так ничего и не ела.

– Давай схожу на кухню, что-нибудь нам сделаю и всё-всё расскажу?

Достаю с полки две большие кружки.

– Давай! – радостно соглашается Аня. – Только чай не хочу, надоел. Может, есть ещё что-то?

– Если только какао с маршмэллоу, м? – спрашиваю я, стоя уже в дверях.

– Иди в…

Закрываю дверь. Куда там меня послала соседка, остаётся только догадываться. И я, посмеиваясь, направляюсь по узкому коридору в сторону общей кухни.