Любовь под Рождество

ГЛАВА ПЕРВАЯ

У Брэнди Огилви был трудный день. Партия рождественских товаров — мерцающих лампочек, нарядной оберточной бумаги и елочных украшений — должна была прибыть еще утром, но застряла где-то между складом и магазином, так что Брэнди битых два часа просидела на телефоне, безуспешно пытаясь найти пропажу.

В то же утро внезапный тяжелый грипп свалил шестерых ее работников и грозил к концу недели уложить остальных — в первый понедельник декабря такая перспектива никак не вселяла бодрости. Шла решающая вторая неделя бурной предрождественской торговли, а Брэнди заведовала не какой-нибудь лавкой уцененных товаров — огромным универмагом торговой фирмы «Тайлер-Ройал» в городе Оук-Парк, штат Иллинойс. Сейчас она особенно дорожила каждой парой рабочих рук.

Ко времени ланча неприятностей накопилось столько, что хватило бы на целый день, но стоило Брэнди зайти в чайную комнату и поднести ко рту горячий сандвич с бастурмой, как раздался голос ее секретарши, срочно вызывавшей начальницу в кабинет. Вздохнув, Брэнди двинулась к выходу с надкушенным сандвичем в руках, но у самой двери двое мальчуганов, игравших в салочки вокруг столов, врезались прямо в нее. Горчица с сандвича фонтаном брызнула на новую шелковую нежно-кремовую блузку Брэнди.

— Ох… — выдохнула она. — Что вообще здесь делают дети? И где их родители?

Ответа Брэнди ни от кого не ждала и вздрогнула, когда прямо у нее над ухом прозвучал голос:

— Да вон они, мирно пьют кофе и думать не думают о том, что вытворяют их чада. — Кейси Эмос, заведующая отделом рабочей и спортивной женской одежды, потянулась к ближайшему столу и подала Брэнди льняную салфетку.

— Надо вообще запретить детям появляться здесь! Есть же кафетерий внизу — для них ведь его и открывали.

— Тебе надо спокойно сесть и съесть что-нибудь существенное, — поставила диагноз Кейси.

— Дело совершенно не в том, что и где я ем, а в сезоне. Между нами, девочками, Кейси, я терпеть не могу рождественские праздники.

— Разве такой настрой подобает директору универмага «Тайлер-Ройал»? Ты что, не помнишь указание Росса Клейтона на последнем совещании, всего неделю назад?

Кейси встала в позу, изображая генерального директора их торговой сети, и заговорила басом:

— Всегда помните: Рождество — это паровоз, везущий за собой целый поезд розничных продаж. С настоящей минуты и до Сочельника мы должны сделать треть нашего годового оборота. За эти шесть недель каждый из наших покупателей наверняка хоть раз войдет в двери наших магазинов. Хватайте покупателя, и пусть никто не уйдет от вас неосчастливленным!

Брэнди притворно нахмурилась:

— Так ты думаешь, наш дорогой шеф был бы недоволен, если бы я отшлепала этих сопляков?

— Дорогая моя, ты вряд ли их поймаешь, — откровенно призналась Кейси. — Если б ты правильно питалась и получала витамины, я, может быть, и поставила бы на тебя в этих скачках, а так…

Брэнди засмеялась.

— Ладно, в следующий раз возьму салат. Поделом мне — не надо было есть на бегу.

Однако вернуться на работу в запачканной блузке Брэнди не могла. Придется ее секретарше подождать еще несколько минут. Брэнди зашла в салон «Элегантность» — отдел модной женской одежды — и купила взамен испорченной точно такую же блузку.

Продавщица занесла расход на кредитную карточку Брэнди и предложила отдать грязную блузку в химчистку.

— Может быть, уже и поздно, миссис Огилви, — сказала она. — Горчица — въедливая штука. Но мы сделаем все, что сможем.

Брэнди приколола на грудь свой директорский знак — белую гвоздику, взяла квитанцию и кошелек и, мысленно решив непременно отметить внимательную продавщицу, направилась к эскалатору.

Приведя себя в порядок, она сразу приободрилась. В конце концов, Рождество — это только состояние души. Через какие-нибудь четыре недели праздничный сезон закончится. Она выдержит нагрузку этих дней точно так же, как выдерживала каждую зиму в последние шесть лет. Это часть работы, только и всего. Придет день, когда она поднимется по лестнице успеха на следующую ступень корпоративной иерархии и ей больше не придется иметь дело с праздничным безумием.

В главном универмаге «Тайлер-Ройал» в деловом центре Чикаго административные помещения занимали целых два этажа. Но в остальных магазинах торговой сети — даже в таких больших пригородных универмагах, как этот, — площадь ценилась на вес золота, и управляющим приходилось довольствоваться гораздо более скромными помещениями. Кабинет Брэнди был зажат между комнатой отдыха персонала и кладовой в конце узкого коридора на самом верхнем этаже, а стол ее секретарши занимал крошечную нишу сразу за дверью кабинета.

Секретарша явно вздохнула с облегчением, увидев наконец свою начальницу. Неудивительно, подумала Брэнди, что тесная ниша казалась еще меньше, чем обычно: единственный стул для посетителей был занят.

— Извини, что я так долго, Дора, — быстро сказала Брэнди. — У меня была небольшая авария, пришлось сменить блузку… Я забыла о какой-то встрече?

Она не помнила, чтобы в расписании на сегодня стояла встреча с поставщиком или коммивояжером, и потом, посетителей такого рода Дора обычно проводила прямо в кабинет, а не засовывала в свой тесный грот. Но тогда кто же это?

Посетитель поднялся, и Брэнди невольно залюбовалась грациозностью его движений. Она сама была немаленького роста, но сейчас ее нос едва не уткнулся в узел его галстука — черного галстука на белой рубашке в треугольном вырезе свитера с рельефным черно-белым рисунком. Глаза у него тоже были почти черные — или это так казалось из-за драматического одеяния? И его блестящие, густые и мягкие волосы тоже были черного цвета.

— Он ждет вас, миссис Огилви, — вполголоса сказала Дора. — Говорит, что он ваш новый Дед Мороз.

Брэнди моргнула и еще раз посмотрела на незнакомца. Немного за тридцать, определила она. В волосах — ни одной седой нити; широкоплеч, безупречно строен; черты лица не лишены приятности, хотя слишком правильные, чтобы это лицо можно было назвать привлекательным. Для работы Дедом Морозом она обычно искала людей с несколько иной внешностью. Этот подходил скорее на роль манекена — большого, уличного, стоящего у входа в магазин, но уж никак не годился в дублеры старому доброму Санта-Клаусу[1].

Впрочем, подумала Брэнди, все это он мог бы и сам сообразить — если, конечно, не страдает какой-нибудь манией. Может, посетитель думает, что он на самом деле Дед Мороз?

— Ты вызывала охрану, Дора? — негромко спросила она.

Как ни тихо говорила Брэнди, незнакомец ее расслышал.

— Нет необходимости, мисс Огилви.

Его низкий, мягкий, приятный голос звучал успокаивающе. Голос как раз годился для избранной им роли. Но все остальное…

Дора покачала головой: у него был решительный вид, но не угрожающий.

Насчет его решимости у Брэнди сомнений уже не осталось. Она повернулась к посетителю:

— Я миссис Огилви, с вашего позволения. И если вы ищете работу…

Покосившись на ее левую руку, где на безымянном пальце сверкала целая бриллиантовая гроздь, он твердо посмотрел Брэнди в глаза:

— Это не вопрос поисков, миссис Огилви. Я — ваш новый Дед Мороз.

— Извините, что не узнала, — сухо ответила Брэнди. — Это, должно быть, потому, что вы не в униформе.

Брэнди заметила, как в глазах у него зарождалась улыбка. Это была вполне приятная улыбка, небыстрая и непринужденная. Она освещала все лицо, на котором вдруг заблестели белые зубы и неожиданно появилась ямочка на левой щеке.

Дора откашлялась:

— Кроме того, миссис Огилви, мистер Клейтон на проводе.

Она произнесла имя с той почтительностью, которая звучала в голосе большинства работников «Тайлер-Ройал» при упоминании генерального директора.

Брэнди слегка нахмурилась:

— И ты заставляешь его ждать? Почему же сразу не сказала?

— Он не велел беспокоить вас, пока вы не освободитесь.

Брэнди нахмурилась еще больше: это не предвещало ничего хорошего. Росс Клейтон был разумный и внимательный начальник, но такое чрезмерное почтение к рабочему расписанию директоров было ему не свойственно.

— Я отвечу немедленно. — Брэнди еще раз обернулась к странному Санта-Клаусу: — Так или иначе, прием на работу не в моей компетенции. Вам лучше обратиться к директору по кадрам — третья дверь направо по коридору.

Она закрыла за собой дверь, даже не посмотрев, ушел ли посетитель, и подняла трубку:

— Росс, извините, что заставила вас ждать.

— Нет проблем. Речь идет о своего рода одолжении, так что я не хотел беспокоить вас во время ланча.

— Пусть это вас не тревожит. Если кто меня и беспокоил сегодня, то уж никак не вы. Чем могу быть полезна?

— Я сегодня подошлю к вам одного человека…

Брэнди закрыла глаза.

— Очень высокий? — спросила она осторожно. — С черными волосами и очаровательной улыбкой, из-за которой не сразу замечаешь, что он слегка тронутый?

— Похоже на Зака. Он уже появился?

Брэнди потерла переносицу.

— О да, он здесь.

— Он вообще-то расторопный парень. Можете сразу включить его в работу. Я знаю, вам лишний Дед Мороз никогда не помешает.

— При всем моем уважении к вам, Росс, мне не нужен Санта-Клаус. Я уже наняла троих отличных Дедов. Их работа расписана до Сочельника включительно и…

— Я слышал, грипп свирепствует. Что, если кто-нибудь из них сляжет?

— Как раз на этот случай я и наняла сразу троих, Росс. Все они — неподдельные дедушки с настоящими седыми бородами и натуральной сединой в волосах. Они даже примерно одного роста все трое, так что сгодится один костюм на всех. А где, скажите, я возьму костюм Санта-Клауса для вашего Голиафа? К тому же дети — въедливые зрители. Если я просто приклею к щекам вашего друга пару пачек ваты, от этого он еще не станет выглядеть правдоподобно!

— Я знаю ваш упрямый характер, Брэнди, но окажите мне любезность…

Брэнди чуть не застонала.

— Попробую угадать, — решительно начала она. — Это ваш старый друг, у него в жизни черная полоса, и вы ищете ему работу.

— У него как раз сейчас появились кое-какие проблемы, — согласился Росс.

— Так я и знала.

— Это только на сезон, Брэнди. Только до Рождества.

— Мне не нужен Санта-Клаус, — пробормотала Брэнди. — Мне нужен заместитель и еще шесть продавцов, способных работать в любом отделе.

— Что?

— Так… ничего. Это приказ, Росс?

— Брэнди, вы знаете, я стараюсь предоставлять своим директорам как можно более широкие полномочия. Я почти никогда не отдаю прямых указаний по вопросам, касающимся отдельных магазинов.

— Значит, приказ. Хорошо, Росс, считайте, что он принят.

Она положила трубку и несколько секунд сидела уронив голову на руки. Потом кулаком включила селектор.

— Дора, посетитель все еще здесь?

— Да, — секретарша говорила почти шепотом, — он не уходил.

— Ничего удивительного. Впустите его.

Из-за стола Брэнди наблюдала, как он пересек узкую комнату и сел напротив. Он двигался легко, как атлет, владея каждым мускулом. Интересно, он танцует? — подумала Брэнди. Есть что-то в его манере двигаться…

Как будто это имеет значение, одернула она себя. Брэнди рассматривала его свитер с вывязанным витым орнаментом и брюки в мелкую шашечку. Все это он носил вполне непринужденно, так что Брэнди пришлось отбросить закравшееся было предположение, что Росс приодел друга у себя в универмаге, прежде чем отправить его в Оук-Парк. Одежда была не новая, с иголочки, но дорогая — Брэнди без труда определила на глаз качество костюма. Если этот человек и переживал трудные времена, то начались они совсем недавно.

Она взяла ручку и стала бесцельно чертить на полях своего настольного блокнота. Получился квадрат.

— Росс сказал, вас зовут Зак?

— Точно. И я с восторгом разрешу вам так меня называть, если вы в ответ сообщите свое имя.

Брэнди смотрела невозмутимо, только прищурилась:

— Не дерзите. Меня могли вынудить дать вам работу, но никто не заставит меня сделать ее легкой.

Он склонил голову. Брэнди не могла не заметить в этом покорном жесте изрядной доли иронии.

— Зак Форрест, к вашим услугам.

— Так уже лучше. Мистер Форрест, я уверена, вы понимаете, что Росс не предоставляет лично работу каждому клерку в магазинах корпорации. Это дело директоров. А мне в данный момент не нужен Санта-Клаус. Кто мне действительно необходим, так это продавцы в торговых залах — приказчики, помогающие покупателю выбрать то, что ему нужно. Если такая работа вас интересует, я могу сейчас же отправить вас для обучения в отдел мужской рабочей и спортивной одежды, и…

Он покачал головой:

— Росс послал меня сюда в качестве Деда Мороза.

— Я же вам только что объяснила… — Брэнди перевела дух. — Послушайте, я уверена, Росс хотел как лучше. Но он не знает конкретно, как обстоят дела здесь, на месте.

Замечательно, сказала она себе. Не хватало еще, чтобы приятель Росса пошел и рассказал ему, что директор магазина в Оук-Парке уверена, будто он понятия не имеет о том, что происходит в его торговой сети.

— Я хочу быть Дедом Морозом, — сказал Зак Форрест. — Только Дедом Морозом. Больше никем.

Если бы не глубокий бас, которым все это произносилось, Брэнди готова была поклясться, что слышит голос заупрямившегося трехлетнего ребенка.

— А иначе — что? — спросила она, не веря своим ушам. — Вы наябедничаете на меня Россу? Я не знаю, какого рода влияние вы на него имеете…

— Я бы не сказал, что это собственно влияние, — произнес он задумчиво.

Брэнди оставила эту тему:

— Как бы то ни было — почему он послал вас именно ко мне?

Зак пожал плечами:

— Он сказал, что из всех универмагов «Тайлер-Ройал» в вашем больше всего покупателей, желающих пообщаться с Санта-Клаусом.

— Отчасти потому, что я тщательно подбираю людей для этого участка работы.

Брэнди остановилась. Что я делаю? Разъясняю этому типу свою кадровую политику?

Он угостил ее новой растянутой нахальной улыбочкой:

— А мне показалось, вы говорили, что прием новых работников вне вашей компетенции, миссис Огилви.

— Ну знаете, при таких манерах неудивительно, что вы лишились места. — Брэнди встала. — Вы можете явиться к директору по кадрам и заполнить бумаги. Не забудьте оставить свой телефон. Чтобы найти костюм Санта-Клауса вашего размера, потребуется некоторое время, так что…

Зак Форрест тоже встал. Брэнди смерила его недружелюбно-оценивающим взглядом с головы до отполированных черных ботинок-мокасин и обратно, надеясь поставить нахала на место, но он даже глазом не моргнул. Просто стоял себе спокойно и смотрел ей в лицо, пока она оглядывала его.

Брэнди договорила:

— … мы позвоним вам, как только сможем все для вас приготовить. Не ждите звонка раньше чем через несколько дней, потому что, я уверена, найти костюм для вас будет…

— Проще простого, — прервал ее Зак. — Он у меня с собой. В машине. Я могу начать работать сегодня же после обеда. — Глаза его сверкнули: — То есть если вам будет угодно.

Брэнди была захвачена врасплох.

— Заполните для начала все бумаги, а там посмотрим, — сказала она наконец. — Я позвоню директору по кадрам и скажу, что вы к нему идете.

Он улыбнулся уголком рта, видимо довольный, но не произнес ни слова. Только у дверей остановился и обернулся.

— Все-таки одно вы мне должны, — сказал он кротко.

Брэнди, набиравшая уже номер, уставилась на него с разинутым ртом:

— Одно — что? Послушай, приятель, если ты думаешь, что это ты мне делаешь одолжение…

— О нет, я ценю все, что вы для меня сделали. — Где-то в глубине мягкого баса звучала чуть слышная ироническая нотка. — Я только хотел сказать, что честно заработал право на такой же долгий взгляд.

— Что-что?

— Ну, право оглядеть вас так же тщательно, как вы изучали меня, миссис Огилви. Я оставляю его за собой до лучших времен.

Он по-военному отдал честь и старательно закрыл дверь.

Брэнди опустилась в кресло. Если так пойдет дальше, дорога до Рождества будет долгой.

Брэнди никак не могла сосредоточиться. Воспоминание о ненормальном Деде Морозе отвлекало ее от работы. В конце концов она затолкала бумаги в ящик стола и отправилась в свой ежедневный обход.

Еще будучи стажером, Брэнди приучилась часто и, главное, неожиданно заглядывать то в один, то в другой отдел, чтобы убедиться, что работники правильно выполняют все инструкции. Со временем это стало хорошей привычкой. За два года своего директорства в Оук-Парке Брэнди избежала многих крупных неприятностей, решая возникающие проблемы в самом начале, пока с ними еще легко справиться. Не в последнюю очередь благодаря этому ее магазин был одним из самых прибыльных в торговой сети «Тайлер-Ройал».

Хотя, если генеральный директор будет и дальше присылать работников, которые ей не нужны и неприятны, от ее достижений скоро ничего не останется. Что это, в самом деле, нашло на Росса Клейтона? Зак Форрест утверждал, что не имеет на него никакого влияния, но Брэнди этому ни на минуту не поверила. Она только терялась в догадках, какого характера могло быть это влияние.

Обычно по понедельникам в магазине бывало затишье, но этот рождественский сезон явно обещал быть самым бурным из всех, какие Брэнди пришлось видеть, и, несмотря на «неторговый» день, народу в магазине было полно.

Одни покупатели еще только любовались рождественскими елками, которые с двух сторон стройными рядами обрамляли центральный вход, как бы приглашая публику войти и рассмотреть все получше. Другие были уже тяжело нагружены пакетами и коробками с сине-серебряным фирменным знаком «Тайлер-Ройал». В отделе игрушек несколько женщин не спеша выбирали подарки, а рядом дети выстроились в очередь к огромному креслу, стоящему прямо перед разукрашенным фасадом Мастерской Санта-Клауса.

Стоп, сказала себе Брэнди. Сейчас не должно быть Деда Мороза на дежурстве. Он заступает только вечером, когда дети вернутся из школы и вместе с родителями смогут прийти в магазин.

Она остановилась у ограды, окружающей Мастерскую Санта-Клауса и помогающей сдерживать напор детской очереди в часы пик. Сейчас, впрочем, было тихо. Набралось не больше дюжины ребятишек, желающих поговорить с человеком в красной шубе, который удобно расположился в огромном, как трон, кресле и уже держал на каждом колене по малышу.

Брэнди подошла к ближайшему пункту выдачи товаров и набрала номер директора по кадрам:

— Вы назначили нового Санта-Клауса на работу сегодня в дневную смену?

В голосе директора послышалось изумление:

— Нет, конечно. Я выдал ему должностную инструкцию и сказал, что мы позвоним, как только составим новое расписание, с его участием, — в точности как вы велели.

— Так я и думала, — пробормотала Брэнди, кладя трубку.

Когда она снова подошла к Мастерской Санта-Клауса, двое мальчишек как раз слезли с его колен, а маленькая девочка забралась. Брэнди оперлась на перила и с минуту наблюдала за происходящим. Ей пришлось признать, что Зак Форрест оказался не таким плохим Дедом Морозом, как она предполагала. Правда, он был все же слишком худым, хотя явно подложил ваты под шубу на талии, и даже издали было видно, что борода у него фальшивая. Но он как-то сумел превратить свои черные брови в седые и костюм у него был отличный — тяжелый красный бархат, отороченный вроде бы настоящим белым мехом. И сапоги, и ремень на поясе тоже не полиэтиленовая дешевка, а самая лучшая черная кожа, натертая до блеска. Из того же материала была обложка тетрадки, лежавшей на его правом колене.

Тетрадь? Брэнди не верила своим глазам. Что, скажите на милость, он мог там записывать? И вообще, что он делает здесь, не дождавшись ее указаний? Чем быстрее она разберется с этим мятежным работником, тем лучше.

Брэнди проскользнула в калитку и прошла к началу очереди.

— Мне надо с вами поговорить, — шепотом сказала она.

Зак не обратил на нее ни малейшего внимания. Он был весь сосредоточен на ребенке, которого держал на коленях. Это была девочка лет четырех, она весело болтала на языке, который Брэнди вполне могла бы посчитать иностранным. Некоторое сходство с общепринятым английским просматривалось, однако весьма незначительное. Но Зак, хотя и морщил бровь, тоже, видимо, не без труда понимая девочку, время от времени записывал в тетрадку что-то из того, что она говорила.

— Вы меня слышали? — вполголоса спросила Брэнди.

Зак поднял глаза и оглядел очередь.

— Конечно. Увидимся, когда я закончу с детьми.

Брэнди изо всех сил прикусила язык, чтобы не рявкнуть тут же: «Вы уволены!» Только присутствие десятка детей и их родителей удержало ее.

И Брэнди стала ждать, стараясь не притопывать от нетерпения, пока он спускал с колен девочку, манил к себе следующего ребенка и заводил беседу… Этак он до вечера будет возиться с дюжиной малышей, думала она. В этом, несомненно, его замысел — тянуть резину, пока Брэнди не надоест ждать.

Она закрыла калитку, чтобы больше никто не становился в очередь, и вывесила табличку: «Санта-Клаус кормит своих северных оленей. Скоро придет». Это объявление ее Деды Морозы всегда вывешивали на время перерывов в работе. Потом она вернулась к гигантскому креслу и встала рядом. На коленях у Зака сидел очередной ребенок, а его мама пятилась назад с фотоаппаратом.

Наконец очередь иссякла. Брэнди подождала, пока последний ребенок отошел достаточно далеко, чтобы не услышать их, и повернулась к Заку:

— Что вы здесь делаете?

— Мне кажется, это ясно — яснее некуда.

— Вам было сказано, что мы позвоним, как только подготовим для вас расписание!

— И когда же именно это должно было произойти, миссис Огилви? Вам, я думаю, не составило бы труда найти причину, чтобы вовсе не звонить мне. Поэтому, увидев, что сегодня днем дежурный Санта не назначен, я решил выйти на работу.

— Вы что, не понимаете? Мы несем ответственность перед покупателями, мистер Форрест! Вы не можете так просто прийти и начать работать, безо всякого обучения.

— Да чему тут учиться? Ваш директор по кадрам дал мне список всех ваших правил. Запомнить их несложно. Вот, послушайте: не обещать детям в подарок никаких определенных игрушек, если родители не подали вам знака, что они согласны. Вместо этого сказать: «Посмотрим». Не реагировать на просьбу подарить маленького братика или сестричку. Просто сделать вид, что не слышишь. Не пользоваться сильно пахнущим одеколоном и туалетной водой после бритья. Не давать конфет без разрешения родителей. Каждый день перед началом работы обойти отдел Страна игрушек, чтобы ознакомиться с ассортиментом. Помогать детям взобраться к тебе на колени, но не поднимать их самому — так меньше вероятность напугать малышей… — Он помолчал. — Да и покалеченных Санта-Клаусов будет, несомненно, меньше, если они не станут перенапрягать спины, целый день поднимая с полу ребятишек.

— Это предложение могло бы исходить от юридического отдела корпорации, — холодно сказала Брэнди. — Но я не понимаю, при чем тут…

— Точно, звучит похоже.

Она повысила голос:

— Дело в том…

— Дело в том, что остальные девяносто пять правил у меня точно так же от зубов отскакивают — так почему бы мне не работать? Почему дети должны быть лишены возможности поговорить с Санта-Клаусом только из-за того, что им случилось зайти в магазин в понедельник днем?

Брэнди скрестила руки на груди и вздернула подбородок:

— Между нами, похоже, есть принципиальное расхождение в вопросе о том, кто здесь главный, мистер…

— Осторожно! — Зак поднял руку, предупреждая: девочка остановилась у закрытой калитки, с надеждой глядя на него.

— … Клаус, — сквозь зубы процедила Брэнди. — Наверное, нам лучше продолжить разговор в другом месте.

Зак щелкнул пальцами:

— Это мысль, миссис Огилви.

Было около трех часов. В кафетерии в это время почти пусто.

— Не поговорить ли нам за чашечкой кофе, — предложила Брэнди.

Зак встал, и девочка у калитки явно расстроилась.

— Ты скоро вернешься, Санта? — крикнула она. — Долго будешь кормить своих оленей?

— Всего несколько минут, — ответил Зак. — Я сейчас вернусь.

— На вашем месте я бы ничего не обещала, — проворчала Брэнди.

Время ланча давно закончилось, в кафетерии сидели всего несколько покупателей, попивая прохладительные напитки и давая отдых ногам, а заодно проверяя по спискам, все ли покупки сделаны.

Пока Зак наливал две чашки кофе и относил их на столик в углу, Брэнди погрузила на поднос сливки, сахар и салфетки и попросила все записать на ее счет.

— Санта-Клаус, я полагаю, денег с собой не носит, — сказала она, опуская нагруженный поднос на стол.

— Отчего же? Ношу. Но ведь это вы меня пригласили на свидание, а судя по тому, как сильно задела вас моя ошибка, когда я назвал вас «мисс», вы, должно быть, из тех, кто считает оскорблением попытку заплатить за них в кафе. И все же я буду счастлив придвинуть вам стул, если, конечно, это вас не обидит.

— Садитесь, — приказала она.

Но он все-таки придвинул ей стул прежде, чем усесться напротив нее.

Брэнди размешивала сахар в кофе и задумчиво оглядывала Зака.

— У меня такое чувство, как будто я попала в сказку «Чудо на Тридцать четвертой улице», — пробормотала она.

Зак улыбнулся.

Улыбка, сверкнувшая на смуглом лице над белейшей бородой, на миг ослепила Брэнди. Ему идет красное, подумала она рассеянно. Костюм был насыщенного густо-рубинового цвета; рубиновые отблески играли на скуластом лице.

— Если это вежливая попытка выяснить, не думаю ли я, что я в самом деле Дед Мороз, — нет, Брэнди, я так не думаю.

— Ну что ж, уже легче… Постойте! Откуда вы знаете, как меня зовут?

Зак наклонился к ней с заговорщическим видом:

— Вы поверите, если я скажу, что использовал свой рентгеновский взгляд для просвечивания ящиков картотеки в кабинете директора по кадрам?

— Нет.

— Вот и хорошо. Мы установили две вещи. Первое: я не думаю, что я — Супермен или Дед Мороз, и второе: вы признаете, что я не псих. Вот мы уже к чему-то и пришли.

— Мы пришли в тупик. Я ведь, знаете ли, могла и уволить вас за сегодняшний фокус. Вы не имеете права просто так разгуливать по магазину и сами себя назначать на работу только потому, что, по-вашему, ее надо сделать.

— Я вовсе не жду от вас платы за мою сегодняшнюю работу. Это было что-то вроде раздачи бесплатных образцов продукции в рекламных целях: я хотел показать вам, как хорошо могу справиться с этой работой. Признайтесь, у меня неплохо выходит.

Брэнди вовсе не хотелось ничего такого признавать, хотя и отрицать было трудно.

— Мы говорим не об этом, вам не кажется?

— Не кажется, — Зак откинулся назад на стуле. — Скажите честно: вы бы мне позвонили?

— Не прямо я, это не моя обязанность. Но я бы проверила, что директор по кадрам имеет вас в виду.

— Большое утешение, — саркастически усмехнулся он. — Я бы тогда попал на работу как раз в Сочельник.

— Вы должны помнить, что трудовой стаж в нашей компании у вас пока нулевой. Ваше знакомство с Россом здесь ничего не меняет, и будет только справедливо, если я стану в первую очередь считаться с теми троими Санта-Клаусами, которых наняла раньше.

— Вот видите? Поэтому я и счел необходимым самому найти себе рабочее время.

— Послушайте, мистер Форрест, я не могу позволить моим работникам самим составлять для себя расписание, не считаясь с интересами магазина в целом.

— Но я как раз считаюсь с ними. Уже около дюжины ребят ушли из вашего магазина более счастливыми, чем они были бы, не работай я сегодня днем. И их было бы уже вдвое больше, если бы вы позволили мне трудиться, а не затащили сюда пить кофе. Так что, с вашего разрешения, я хотел бы вернуться к своим обязанностям.

Он отодвинулся от стола и встал.

— Ваше знакомство с генеральным не означает, что вы можете вводить собственные правила, — предупредила она.

Он смотрел на нее, подняв седые брови, с выражением страдальческого долготерпения на лице. Брэнди заколебалась. Самовольный выход на работу был, конечно, вопиющим нарушением. Но в то же время она не могла не признать, что уволить за одно это, пожалуй, нельзя. Было бы сложно объяснить Россу Клейтону, что же такого ужасного совершил его друг, вызвавшись поработать бесплатно, чтобы зарекомендовать себя.

Зак Форрест между тем смотрел на нее так, как будто точно знал, о чем именно она думает. Он стоял у стола с надменным видом, явно ожидая, когда она признает свое поражение.

Брэнди сдалась.

— Но вы больше не будете самовольно выходить на работу?

Зак склонился к ней:

— Как насчет того, чтобы о каждом моем выходе предупреждать вас?

— Я вовсе не это имела в виду.

Он слегка улыбнулся:

— Я не сомневаюсь, что вы разрешите эту проблему. А пока вы знаете, где меня искать.

Он замешкался на миг уже только у двери, которую вежливо придержал, пропуская двух пожилых леди.

Брэнди не понадобилось считать до десяти, чтобы взять себя в руки. Вместо этого она считала дни, остающиеся до Рождества.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В тот вечер Брэнди ушла из универмага уже перед самым закрытием. Вечерняя суета начинала стихать. На стоянке перед огромным пассажем, через который покупатели входили в магазин, таяли ряды автомобилей. Воздух был свежий, морозный. Она знала, что могла бы увидеть звезды, если бы не плотные ряды мощных фонарей, разгоняющих темноту зимней ночи. Сегодня снега не будет.

В нескольких милях от магазина в большом жилом комплексе, где жила Брэнди, светились окна почти всех квартир. Тут и там мерцали огоньками елки, вспыхивали и гасли крошечные красные, золотые, зеленые, белые лампочки. Почти каждая дверь была украшена венком из колючих веток, игрушечным Санта-Клаусом или картинкой, изображающей библейскую сцену Рождества.

Проходя к своей двери, Брэнди услышала звуки рождественских гимнов. От этой музыки у Брэнди начинала болеть голова. Не то чтобы она была невыносимо громкой — но такой мучительно отчетливой и такой неотвратимой… Праздник не знает удержу, думала Брэнди.

Зато в ее жилище было темно и тихо. Со вздохом облегчения закрыв за собой дверь, она зажгла свет, включила классическую музыку, налила себе бокал хереса и села на диван, наслаждаясь покоем.

Комната, уютная, как кокон, успокаивала ее. Мягкая мебель, обитая неяркой тканью с едва намеченным рисунком, гравюры в изящных рамках на стенах, выкрашенных в нейтральный цвет, толстый пушистый ковер, смягчающий каждый шаг. Комната дышала покоем и выглядела в эти дни так же, как и все остальные одиннадцать месяцев в году, — за это Брэнди ее особенно любила.

Ни тебе елок, ни мишуры, ни рождественских веток омелы. По крайней мере здесь Брэнди была избавлена от знаков и запахов надвигающегося праздника. Здесь она могла не слушать бесконечных рождественских гимнов. Собственно, устроившись поуютней в своей комнате, она могла даже сделать вид, что никакого праздника вообще нет.

А после такого денька, как сегодняшний, это было великое благо. Она откинулась на мягкую спинку дивана и закрыла глаза. И как только она справится с этим новым Дедом Морозом?

За те два года, что она проработала директором универмага в Оук-Парке, Брэнди ни разу не нанимала подобного сотрудника, это уж точно. Она даже ни разу не слыхала о работнике, который бы сам себе назначал рабочее время, не обращая внимания на существующее расписание, не подчинялся директору и вообще вел себя так, как будто он знает дело лучше ее.

Правда, она также ни разу не нанимала друга своего босса. Неплохо было бы позвонить Россу Клейтону и спросить, чем именно его шантажирует Зак. Это должно быть что-то совершенно исключительное, судя по тому, как твердо этот человек рассчитывает на особое к себе отношение. Брэнди, хоть убей, не могла вообразить что-либо достаточно ужасное.

Она допила херес и побрела на кухню в надежде откопать в морозильнике что-нибудь, с чем не будет особой возни. Выбирать было уже почти не из чего. Придется в ближайшие дни выкроить время и заехать в супермаркет. Только надо успеть до выходных, а то к концу недели в магазинах опять начнется столпотворение.

Зазвонил телефон. Она скорчила гримасу и хотела было прикинуться, что ее нет, но потом все же со вздохом подняла трубку. Мало ли, вдруг звонят из службы охраны ее магазина?

Это была Кейси Эмос.

— Я видела тебя сегодня днем с новым Санта-Клаусом. Что происходит, Брэнди?

— Мы разговаривали. А что?

— Слышала бы ты, какие поползли слухи!

— Кейси, я уже очень давно не интересуюсь сплетнями.

— Ладно, тогда я тебе ничего не скажу, — бодро согласилась Кейси. — На самом деле это просто анекдот. Но послушай, я видела, как между вами пробегали электрические разряды!

— Единственное, что ты могла увидеть, — это вспышки гнева.

— А, так это правда, что Росс заставил тебя нанять его?

Брэнди старалась не повышать голоса:

— Хотела бы я знать, кто пустил этот слух.

— Да ты же и пустила, только что, когда сказала, что он тебя раздражает. Если бы ты наняла его по своей воле, а он тебя так разозлил — он оказался бы на улице в ту же минуту.

Брэнди чуть не откусила себе язык. Еще вчера ей хватило бы ума подумать, прежде чем говорить, и она бы не попалась в ловушку Кейси… Итак, Зак Форрест нанес еще один удар. Если так пойдет дальше, к Рождеству у нее не останется ни капли здравого смысла.

— Вместо этого, — продолжала Кейси, — он отработал свою смену и пошел домой. Собственно, поскольку я тоже в это время уходила, он проводил меня до машины.

— Поздравляю.

— Он очень мил. Но я не почувствовала тех искр, которые летали вокруг вас сегодня в кафе, так что не волнуйся.

— И как только я терплю тебя, Кейси?

— Это потому, что я твоя лучшая заведующая отделом, и в следующем году, когда я получу собственный магазин, ты будешь плакать, расставаясь со мной.

— Это верно. Но…

— А еще потому, что я совсем не болтлива. Я никому ни слова не скажу о том, в чем ты мне призналась сегодня вечером.

— Так, значит, я открыла тебе душу? А я и не знала, — съязвила Брэнди. — Если ты звонишь только за этим — ценю твою заботу, но…

Голос Кейси стал серьезнее:

— Нет, я, собственно, хочу сверить с тобой меню для нашего праздничного рождественского вечера. Осталось всего две недели, так что заказывать провизию надо прямо сейчас.

— Кейси, ты знаешь: мне все равно, что будет на столе.

— Мы можем уложиться в ту же сумму, что и в прошлом году, если не будем заказывать креветки.

— Но ведь ты говорила, что в прошлом году наши сотрудники были в восторге от креветок.

— Да, но с тех пор все так подорожало, а ты не велела выходить за рамки бюджета…

— Бери креветки. Я сама за них заплачу. Только никому не говори, ладно?

— Так ты, пожалуй, подорвешь свою репутацию самой большой скряги в торговой сети. Я и мечтать не смела о таком. Может быть, в этом году ты поучаствуешь и в подарочной лотерее?

— Нет, конечно. Почему, ты думаешь, я настаивала на том, чтобы участие было добровольным?

— Все равно ты, похоже, стала слегка помягче. Может, это влияние Деда Мороза? Кажется, он тебя вдохновил.

Брэнди заскрежетала зубами.

— Единственное, на что меня вдохновил мой новый Дед Мороз, — это ярость.

— Я не имела в виду никого определенного, — промурлыкала Кейси. — Я говорила вообще о духе Рождества. Но ты решила, что речь идет о твоем новом Деде Морозе. Как это интересно, что ты сразу о нем подумала!

Бывали моменты, когда стесненность кабинета Брэнди оказывалась его преимуществом. Брэнди заметила, что собрания и совещания имеют тенденцию проходить в хорошем темпе, если их участники сидят на полках этажерок и каталожных ящиках.

До открытия магазина оставалось еще несколько минут, а совещание с заведующими всех отделов универмага, проходившее, как обычно, во вторник утром, уже приближалось к концу, когда в кабинет вошла Дора и, не говоря ни слова, подвинула Брэнди через стол полоску бумаги.

Брэнди развернула записку, вполуха продолжая слушать доклад заведующей отделом электроники. «Миссис Таунсенд из универмага в Канзас-Сити просит ей позвонить», — написала Дора своим узким, аккуратным почерком.

Странно, подумала Брэнди. Если бы дело было серьезное, Дора вызвала бы ее с совещания. А если нет, почему она не подождала, пока совещание кончится?

Тут Брэнди заметила вторую часть записки. «И ваш Дед Мороз только что забегал предупредить, что он выходит на работу сегодня утром», — сообщала Дора.

Брэнди вздохнула. Похоже, весь универмаг уже считает Зака Форреста ее собственным, персональным Дедом Морозом?

Она закрыла совещание и вслед за своими заведующими вышла из кабинета.

— Дора, миссис Таунсенд сказала, зачем звонила?

— Нет. Она просто просила перезвонить, когда вам будет удобно. Она в магазине весь день.

Дора осторожно заглянула в бумажку у Брэнди в руке.

— Я не знала, что делать с вашим Санта-Клаусом.

— И никто не знает, — призналась Брэнди.

— Я даже не совсем уверена, правильно ли я его поняла. Я спросила его, почему он просто, как все, не отметил время своего прихода на табель-часах вместо того, чтобы докладывать вам, а он сказал, что вы его ждете. Вот я и решила сразу вам сообщить.

Лучше б ты этого не делала, подумала Брэнди. Если бы она не знала, что там, внизу, в огромном кресле перед Мастерской Санта-Клауса сидит и мутит воду Зак, она могла бы просто заняться своим делом. Теперь же, когда она знала, надо было принимать меры — она не могла уже просто прикинуться, что забыла об этой проблеме. Ни один директор не допустит, чтобы новый работник сам составлял себе расписание, а его, директора, выставлял дураком. Если бы такая новость просочилась наружу, Брэнди Огилви стала бы посмешищем для всей торговой сети.

Но она провела почти всю ночь без сна, так и не придумав, каким образом можно запретить Заку Форресту делать только то, что ему хочется.

Она, конечно, могла бы ему не платить, но вряд ли это разумное решение — ведь он мог снова позвонить Россу Клейтону. В конце концов, он делал ту работу, на которую его наняли, а то обстоятельство, что он не вполне соответствовал требованиям Брэнди, вряд ли покажется Россу, как она подозревала, более важным теперь, чем накануне, когда она пыталась сразу отказаться от нового работника.

Что ж, если она не может от него отделаться, лучше будет назначить ему определенные часы работы. Так она хотя бы формально сохранит контроль над ситуацией.

— Дора, ты могла бы узнать, когда должен выйти на работу настоящий Дед Мороз?

— Конечно.

У Доры был слегка озадаченный вид.

— А еще лучше, пойди в комнату отдыха персонала, сделай копию расписания на ближайшую неделю и принеси мне. Да, Дора! Постарайся, чтобы никто не увидел, что ты делаешь.

Дора смутилась еще больше. Брэнди только улыбнулась и ушла в свой кабинет.

На время отогнав мысли о Заке, она села за стол, чтобы позвонить Уитни Таунсенд в Канзас-Сити. Брэнди любила поговорить с Уитни. Никогда не угадаешь, что она задумала. Может быть, хочет прислать на стажировку своих работников, а может — на рождественской вечеринке разыграть генерального директора. А поскольку она была не только директором магазина, но и вице-президентом всей торговой сети «Тайлер-Ройал», она могла себе позволить что угодно.

Со скоростью пулемета протрещали кнопки на телефоне — и вот уже Уитни взяла трубку.

— Как ты там? — сразу спросила она. — От тебя уже которую неделю нет вестей.

— Сама знаешь, какой сейчас сезон.

— Вот именно. Поэтому я и ждала звонка от тебя, пока рождественский сезон еще не набрал обороты. Разве ты не знаешь, что должна звонить своему ментору хотя бы раз в месяц?

В голосе слышалась улыбка, лишавшая вопрос всякой серьезности.

— Я пыталась, — живо отозвалась Брэнди. — Но не стала оставлять сообщение на автоответчике, когда звонила последний раз, поскольку в это время ты в Сан-Антонио занималась проблемами местного универмага.

— Ах, это. У Росса, кажется, сейчас нет аварийщика, вот меня и привлекли — помочь навести порядок.

— Я так и подумала. Во всяком случае, я не сомневалась, что забот у тебя хватает. Я звонила еще раньше, но ты была в отпуске на Гавайях. Твоя секретарша предлагала мне позвонить туда, но я же не совсем идиотка, чтобы беспокоить тебя в твой второй медовый месяц.

Уитни засмеялась:

— Трезвый ход мысли. Так у тебя — никаких проблем?

Брэнди вспомнила о Заке Форресте и вздохнула. Эту проблему она пока не в состоянии была даже выразить словами.

— Не больше, чем обычно.

— Это хорошо. Тем не менее я хочу лично убедиться, что у тебя все в порядке, так что в конце недели жди меня в гости. Не занимай вечер субботы, ладно?

Брэнди перекинула несколько страниц настольного календаря, собираясь записать…

— Я надеюсь, ты не имеешь в виду рождественскую вечеринку для руководителей корпорации? — медленно произнесла она.

— Именно ее я и имею в виду. И попробуй только не прийти.

— Уитни, ты же знаешь, что я эти вещи терпеть не могу.

— Да, знаю. Как знаю и то, что каждый год ты выдумываешь в свое оправдание новую сверхуважительную причину. Сказать по правде, Росс даже специально просил меня не назначать тебе свидание на празднике, чтобы посмотреть, как ты будешь выкручиваться на этот раз. У тебя уже так мало осталось времени на то, чтобы прислать свое очередное глубокое сожаление, что он ожидает получить настоящий шедевр извинительного жанра.

— Но ты, конечно, не прислушалась к его пожеланиям…

— Ну, это не было прямое указание, — рассудительно ответила Уитни. — Так что я его просто проигнорировала.

Хотела бы Брэнди вот так же смело игнорировать указания Росса, касающиеся Зака Форреста. Когда-нибудь, подумала она мечтательно, она тоже станет вице-президентом корпорации, и тогда такое ей будет позволено. Хотя сейчас от этого не легче.

— Может, лучше просто позавтракать вместе, Уитни? Ты же знаешь, на вечере нам все равно не дадут толком поговорить.

Дора открыла дверь и молча положила перед Брэнди рабочее расписание Санта-Клаусов.

— Я прилетаю в субботу после обеда и в воскресенье лечу обратно, — твердо сказала Уитни. — Так что либо мы встречаемся на вечере, либо вообще не увидимся. На мне, между прочим, тоже целый универмаг.

Брэнди сдалась.

— Раз так, я приду, чтобы повидать тебя. Но, надеюсь, ты не будешь настаивать на том, чтобы я еще и наслаждалась прекрасной вечеринкой.

Уитни только засмеялась в ответ.

Брэнди положила трубку и взялась за дед-морозовское расписание. Дора не ограничилась недельным календарем: она принесла график до самого Сочельника.

Над этим расписанием совсем недавно Брэнди трудилась как одержимая. Это был тщательно выверенный результат двухлетних наблюдений за покупательскими приливами и отливами. Всегда, когда в магазине ожидается большой наплыв детей, — днем ли, после школы, вечером или в выходные дни — их будет встречать Дед Мороз. И все эти часы были по справедливости распределены между тремя пожилыми, седовласыми, бородатыми работниками, которых Брэнди приняла на эту роль.

Теперь, чтобы освободить место для Зака Форреста, она должна все выбросить псу под хвост и начать сначала.

Ей хотелось зарычать. То есть чего ей действительно хотелось, так это спуститься в Страну игрушек и поставить фингал под глазом одному неукротимому Деду Морозу. Но это была прямая дорога к осложнению обстановки.

Она достала чистый бланк расписания и начала чертить квадраты.

По возможности соблюсти справедливость, стараясь при этом не обмануть ожидания людей, которых она наняла раньше, — вот будет задачка. Сказать по правде, от одной мысли о том, как она вызовет своих замечательных Санта-Клаусов и станет объяснять им изменение в расписании, у нее начиналась изжога. Вряд ли они будут счастливы, если им придется ни с того ни с сего пересмотреть все свои планы на месяц, и трудно их за это винить. А прямо сказать, что их расписание меняется из-за выскочки, который по случайности знаком с боссом, у нее язык не повернется.

Хотя… есть другой выход.

Она повертела старое расписание так и этак и, улыбнувшись, потянулась за красным маркером. Начертив несколько новых строк в расписании, она засунула его в карман пиджака и вышла из кабинета.

— Дора, я буду в Стране игрушек, надо поговорить с Дедом Морозом.

— Ни пуха ни пера, — пробормотала Дора. — Не позавидуешь вашей работе.

Очередь перед Мастерской Санта-Клауса сегодня двигалась быстрее, чем накануне; большинство детей были совсем еще малыши, и родители хотели просто сфотографировать их с Дедом Морозом, без долгих разговоров. Брэнди закрыла калитку, вывесила объявление «Санта-Клаус кормит своих северных оленей» и не спеша двинулась к началу очереди, собираясь подождать около гигантского кресла.

Зак заметил ее, как только она сошла с эскалатора. Брэнди была в этом уверена, хоть он и не поднимал глаз. Собственно, сторонний наблюдатель мог бы поклясться, что Санта-Клаус ни на секунду не отвлекался от ребенка, которого держал на коленях. Но Брэнди знала, что ее присутствие не ускользнуло от него: она почувствовала словно внезапный импульс, как будто он нетерпеливо ждал и вздохнул с облегчением, едва она наконец появилась.

Она встала сбоку, у самого кресла, сложив руки на груди и стараясь выглядеть так, будто ей ничего не стоит простоять здесь всю жизнь. Брэнди прекрасно понимала, что бесполезно пытаться заговорить с Форрестом раньше, чем он отпустит последнего из детей, но, может быть, если стоять над ним молча, он занервничает и поторопится.

Через пару минут Зак поднял на нее глаза и, быстро улыбнувшись, произнес:

— Вы уверены, что северных оленей уже опять пора кормить, миссис Огилви?

Брэнди старалась говорить ровным тоном:

— Боюсь, что да, Санта.

— И вы проделали такой долгий путь с самого верха, чтобы помочь мне. Какая вы заботливая!

Годовалая малышка на коленях у Зака забулькала от смеха, и мама взяла ее на руки.

— Как мило вы общаетесь. Приятного аппетита вам обоим.

Она подмигнула Брэнди:

— Держу пари, я знаю, чего вы ждете на Рождество от этого Деда Мороза.

У Брэнди запылали щеки. Она вспомнила, что говорила Кейси об искрах, пробегающих между ней и Заком. Кейси, конечно, сделала идиотский вывод, и эта молодая мамаша тоже умом не блещет. Увидала электрический разряд и сразу же решила, что тут романтическая история.

Брэнди пришлось приложить немало усилий, чтобы справиться со смущением. Она не смотрела на Зака, но чувствовала, что он улыбается, явно довольный ее замешательством.

Мальчик, стоявший следующим в очереди, промаршировал к Заку, сложил руки на груди и заявил:

— Санта-Клаус только для детей. Мне мама сказала. Взрослые не должны у него ничего просить.

Брови Зака взлетели вверх:

— Почему это вдруг? У взрослых тоже есть мечты. — Он бросил на Брэнди оценивающий взгляд: — Что вы хотели бы получить на Рождество, миссис Огилви?

— Чтобы Новый год наступил на три недели раньше.

Зак поперхнулся, и прошло почти полминуты, прежде чем он смог снова посадить на колени ребенка и приняться за работу. А Брэнди, восстановив таким образом душевное равновесие, стала ждать, когда пройдет остаток очереди. По крайней мере, думала она, ему, кажется, расхотелось задавать мне на людях наводящие вопросы!

Он работал лучше, чем она предполагала, это приходилось признать. И домашнее задание он выполнил, или это был феноменальный актер: на просьбы детей реагировал так, как будто знал наизусть все игрушки в магазине. При этом он не просто соглашался исполнить любое пожелание: он вовлекал каждого ребенка в разговор, расспрашивал, почему он выбрал ту или иную игрушку.

Брэнди нетерпеливо переминалась с ноги на ногу:

— Это очаровательно, Санта, но…

Глаза его широко раскрылись:

— Уж не хотите ли вы для разнообразия сказать, что я что-то делаю правильно?

— И да, и нет. Я не понимаю, зачем их расспрашивать, почему они выбрали такую игрушку или другую.

— Я пытаюсь убедиться, что дети в самом деле хотят того, о чем просят, а не просто повторяют услышанное от друзей или в рекламе по телевизору.

Какая-то мама из очереди согласно закивала:

— В прошлом году мы подарили сыну все, что он просил, — и ни с одной игрушкой он не играл. Знаете, как было обидно, когда выяснилось, что все эти дорогие игрушки были просто капризом. Спасибо вам за то, что не жалеете времени на уточнение, Санта-Клаус.

Зак бросил на Брэнди взгляд, в котором явно читалось: «Видите? Выходит, я знаю, что делаю».

— Больше все же похоже на то, что вы тянете время, дожидаясь, пока я устану тут стоять, — тихо сказала Брэнди.

— Вы? — проворчал он. — Я начинаю думать, что вы вообще неутомимы, миссис Огилви.

Наконец довольные дети разошлись, и Брэнди с Заком остались вдвоем перед Мастерской Санта-Клауса. Зак встал, потянулся и спрятал в обширный карман свою кожаную тетрадку.

— Перерыв не помешает. Это кресло не так удобно, как кажется. Чашечку кофе? Сегодня моя очередь платить.

В кафетерии работала та же буфетчица, что и накануне.

— Два дня подряд? — пробормотала она. — Это становится привычкой, миссис Огилви.

Нет, это просто потрясающе, подумала Брэнди. Если Кейси вчера не ошиблась, магазинные сплетники вкалывают уже третью смену без перерыва. Этак, пожалуй, к концу дня ее две чашечки кофе с Дедом Морозом превратятся в полноценный любовный роман. А уж если эта байка выйдет за пределы универмага в Оук-Парке и пойдет гулять по торговой сети, молва наверняка отправит Брэнди на Северный полюс жить вместе с Дедом Морозом.

Зак размешивал сахар в чашке и задумчиво смотрел на нее.

— Так что вы на самом деле хотели бы получить на Рождество, Брэнди?

Она решила игнорировать его фамильярность: подозревала, что явное недовольство только больше раззадорит его.

— Вы сейчас не при исполнении, Дед Мороз, вы не забыли?

Он как будто не слышал.

— Изумруды, например? Они бы пошли к вашим каштановым волосам и белой коже.

— Не думаю, чтобы Санта-Клаус принес мне изумруды.

— Пожалуй, нет — по крайней мере этот Санта. Мы друг друга почти не знаем, так что с моей стороны вряд ли уместно было бы дарить вам драгоценности.

Его взгляд упал на гроздь бриллиантов на ее левой руке.

— Не говоря уж о том, что мистер Огилви наверняка будет возражать. А скажите, мистер Огилви существует?

Это уж совсем из ряда вон, подумала Брэнди.

— Не понимаю, зачем вам об этом знать.

— Не понимаете? Ладно, пока не важно. Но есть же что-то, что вам хотелось бы получить в подарок. Может быть, что-нибудь такое простое, вроде мира на земле… — Зак щелкнул пальцами. — Знаю! Как насчет белого Рождества?

— Поздновато… Теперь уже от снега никакого толку, — живо отозвалась Брэнди. — С другой стороны, если бы где-нибудь на этой неделе выпало с полдюйма хорошего пушистого снега, все покупатели пришли бы в праздничное настроение и наша выручка от сезонной торговли возросла бы процентов на десять, а то и больше.

Зак сокрушенно покачал головой.

— Но только полдюйма, не более. — Брэнди отхлебнула кофе. — А то на дорогах будут пробки, и все покупатели останутся дома.

— У вас чрезвычайно неромантический взгляд на праздник.

— И у вас сложился бы такой же после десяти рождественских сезонов в магазине.

Зак изумился:

— Десять лет? Вы для этого слишком молоды.

— Вовсе нет. Я начала подрабатывать в «Тайлер-Ройал», когда была еще старшеклассницей, — попала как раз на середину рождественского сезона. Но я здесь не затем, чтобы говорить о себе. Я составила вам расписание до конца месяца.

Он вытащил тетрадь.

— Да, кстати, — вспомнила Брэнди, — вам не кажется, что тетрадь лучше выбросить?

— Почему?

Он не спорил, просто удивился.

— Наверное, мне не нужно вам объяснять, что Санта-Клаус помнит все, что дети говорят и делают. Иначе он не был бы Санта-Клаусом.

Зак взглянул на нее с неодобрением:

— Вы хотите сказать, что никогда не слышали о старике, который пишет список всех подарков и дважды его проверяет? Я беру свои прежние слова обратно, Брэнди. Вы не просто чужды рождественской романтики — вы еще и крайне забывчивы.

Что-то в его тоне задело Брэнди. О Господи! Он не должен был говорить с ней как с бесчувственным сухарем.

— Я хочу сказать, что не вижу смысла записывать пожелания детей. Вы ведь не собираетесь разыскивать всех этих ребятишек в Сочельник и лично вручать им игрушки. — Она наморщила лоб. — Или собираетесь?

— Нет, конечно.

— Вот именно. Это и невозможно, ведь вы не имеете ни малейшего представления о том, что это за дети, где они живут. Это подтверждает мою точку зрения: записывать всю эту дребедень — только время тратить да бумагу переводить.

Она потянулась за его тетрадкой, и белая гвоздика на лацкане ее темно-зеленого пиджака перекосилась.

Зак выхватил тетрадку у нее из руки и сунул обратно в карман.

— Наоборот, — рассудительно сказал он. — Когда я записываю, дети видят, что я действительно серьезно их слушаю. Если твоя просьба записана в тетрадку Санта-Клауса — это дело верное, о ней не забудут. Так что, хоть я и благодарен вам за заботу, но, пожалуй, буду продолжать в том же духе, что и раньше.

Какую-то секунду Брэнди пристально смотрела на него, потом занялась своей гвоздикой. Спорить бесполезно, думала она. Его не переубедить, а повод не такой серьезный, чтобы издавать официальный приказ. Потому она и начала с вопроса, а не потребовала сразу, чтобы он оставил дома свою тетрадку. Брэнди давно научилась не ввязываться в драку по пустякам.

Зак потянулся через стол. На мгновение его пальцы почти обхватили ее запястье — он отвел ее руку от гвоздики. Потом сам поправил цветок, прочно воткнув булавку в шерстяной лацкан.

Брэнди показалось, что она ощутила тепло его пальцев. Все это одно воображение, тут же строго напомнила она себе, не могла она на самом деле ничего почувствовать сквозь два слоя ткани — пиджак и шелковую блузку. И все же ей казалось, будто прикосновение прожгло ее до костей.

— Вы что-то говорили о моем расписании? — напомнил ей Зак.

Брэнди вытащила из кармана дед-морозовское расписание и подала ему через стол:

— Квадраты, отмеченные красным, — ваши.

Что он будет делать? — гадала Брэнди. Спорить? Грозить? Рассердится или попробует торговаться?

Изучив бумагу, Зак поднял на нее глаза. С такого расстояния они казались еще темнее, чем обычно, особенно на фоне белого шелка его фальшивой бороды.

— Все, что вы отметили, — это часы, на которые у вас не было назначено дежурство Санта-Клауса.

— Да, — подтвердила Брэнди. — Поскольку вы и так взяли на себя изрядную часть этих часов, я подумала: надо уж оставить вам их все.

— Весьма великодушно с вашей стороны…

Брэнди улыбнулась.

— Не правда ли? — сказала она беззаботно. — Я дала вам больше времени, чем любому другому из Санта-Клаусов, но я надеюсь, вы не станете перед ними хвалиться. А то они почувствуют себя обойденными.

— Принимая во внимание, как распределены мои рабочие часы, я не думаю, что другие Санта-Клаусы станут мне завидовать. — Зак снова заглянул в расписание. — Два часа утром, один перед самым закрытием и полчаса — в перерыве, пока другой Санта ужинает. Я буду все время при деле.

— Если вам не нравится расписание, Зак…

— Я в полном восторге от него. В перерывах между дежурствами я успею сделать все свои рождественские покупки.

Брэнди стало чуть-чуть неловко. Расписание, которое она ему дала, было отвратительно — в ближайший месяц у него не будет ни одной сплошной половины дня для собственных дел и в то же время в сумме он не наработает столько, чтобы ему заплатили, как положено за полный день. Разве он не должен был хотя бы попытаться переубедить ее, уговорить дать ему более разумное расписание? Украдкой она наблюдала за ним. В его улыбке она не улавливала ни малейшего напряжения, и это ее беспокоило.

— Конечно, может быть, мне придется разбить палатку на автостоянке, чтобы уж точно не опоздать ни к одному из своих выходов на сцену, — сказал он. — Но если вы извините меня за это маленькое неудобство…

Брэнди стало чуть легче. В его голосе был какой-то яд, такой слабый, что она ничего не заметила бы, если бы не вслушивалась изо всех сил. Итак, на самом деле он был настроен не столь уж благодушно. Теперь, несомненно, он начнет торговаться.

Что ж, Брэнди была не против, она искренне стремилась к компромиссу. По крайней мере на этот раз она разговаривала с позиции силы — не то что в случае с тетрадкой. Учитывая все обстоятельства, Брэнди считала, что это уже перемена к лучшему.

— Вот почему я дала вам расписание сразу на весь месяц, — сказала она любезно. — Чтоб вы могли все спланировать заранее.

— Я так и сделаю. Теперь, поскольку в данный момент мне полагается быть на рабочем месте, я лучше туда вернусь, пока вы не уволили меня за прогул.

Он сложил расписание, спрятал во внутренний карман и вышел из кафетерия, не оглядываясь.

Чувство вины окатило Брэнди, как волна — парусную шлюпку. Расписание, которое она ему дала, было не просто отвратительным, сказать по правде, оно было бессовестным. Никогда раньше ни одному работнику она не назначала таких случайных рабочих часов, разрозненных, разбросанных по такому большому промежутку времени, и если бы кто-нибудь из ее заведующих отделами составил такое расписание, она бы этого не потерпела. Нечестно требовать от человека, чтобы он был на дежурстве, всегда под рукой в течение целого месяца, без единого перерыва.

Только директор магазина должен так работать, криво усмехнулась Брэнди.

Но почему Зак не поднял шума? Почему не попытался изменить расписание? Собирается сразу идти жаловаться Россу?

Вряд ли. Насколько она успела его узнать, он был не из тех, кто скрывает свои чувства или норовит чужими руками разрешать свои проблемы. Он ведь, не колеблясь, встал на защиту своих убеждений, когда шла речь об этой тетрадке, будь она неладна, — так с чего бы ему уклоняться от спора по поводу рабочих часов?

Может быть, просто его неприятности были серьезнее, чем она думала. Может, ему действительно нужна работа?

Брэнди судорожно сглотнула и попыталась вспомнить расписание. На ближайшие день-два оно еще на что-то похоже, подумала она. По-настоящему разрозненные, обрывочные рабочие часы начнутся с конца этой недели. День-другой она переждет, посмотрит, что получится, а потом…

Что ж, если ей придется отступить, это будет не первый случай, когда Брэнди Огилви признает свою ошибку.

Ей только совсем не доставляла удовольствия мысль о том, что придется смотреть Заку в глаза, когда она будет извиняться.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Облокотясь на ограду перед Мастерской Санта-Клауса, Брэнди любовалась седовласым Дедом, сидевшим в большом кресле с малышом на руках. Он подзадоривал малыша подергать его длинную белую бороду. Ребенок дернул от души, так, что Дед Мороз взвизгнул — Брэнди подумала, что притворяться ему почти не пришлось.

Мальчик вытаращил глазки.

— Мама, у него настоящая борода, — сказал он. — Это, наверное, и есть настоящий Дед Мороз!

Вот это другое дело, подумала Брэнди. Жаль, что Зак не видит профессионала за работой.

Не то чтобы она очень мечтала с ним встретиться. Брэнди не видела Зака уже почти тридцать шесть часов, с тех пор как он гордо удалился из кафетерия накануне утром. Она подозревала, что он нарочно старается не попадаться ей на глаза.

Собственно, Брэнди нисколько не удивилась бы, если бы он сегодня вообще не объявился на работе, а поехал сразу к своему другу Россу Клейтону. Она даже прикинула, что сказал бы Росс о том, как она справилась со всем этим делом; ей пришлось напомнить себе, что босс у нее, в общем, разумный.

В конце концов она все-таки послала Дору в комнату отдыха персонала посмотреть на табель-часы, и только когда секретарша вернулась с докладом, что Зак заступил на работу в утреннюю смену, как ему было назначено, Брэнди, наконец, полегчало. Она взялась за бумаги, накопившиеся на столе с прошлой недели. Все утро и большую часть дня она провела в кабинете и, только когда ранние зимние сумерки уже подступили к окнам, наконец отодвинула бумаги и отправилась в свой обычный обход по магазину.

… Итак, она смотрела на Санта-Клауса. Тот склонил голову и глядел на малыша поверх очков, в которых были только нижние половинки стекол. Эти очки стали точным последним штрихом, завершающим весь образ. Линзы, кстати, были настоящие.

— Какая перемена! — пророкотал глубокий бас прямо у нее над ухом. — Я имею в виду выражение восторга на вашем лице.

Повернувшись, она увидела Зака.

— Что вы здесь делаете?

Едва эти слова вылетели у нее изо рта, как Брэнди уже захотелось откусить собственный язык. Если он так хочет болтаться вокруг Мастерской Санта-Клауса и глазеть — пусть, ей-то какая разница?

Уголок его рта скривился в улыбке, но в целом вид был не очень веселый.

— Я только что с дежурства, отработал полчаса, пока этот человек обедал. Поскольку расписание составляли вы, я думал, вы хоть помните.

Брэнди совсем забыла. И как она не догадалась оставить себе копию этого нелепого расписания? Из-за его нелепости и не догадалась, напомнила она себе. Ей в голову не приходило, что этот график будет действовать.

Зак, видимо, только что вышел из маленькой раздевалки, спрятанной за Мастерской Санта-Клауса, — на нем была обычная одежда. Брэнди так привыкла видеть его в красной бархатной шубе и с белой бородой, что теперь с удивлением разглядывала его кашемировый свитер, подобранный в тон серым брюкам, а главное — чеканный профиль. У него был усталый вид и ни намека на ямочку на щеке.

Брэнди вдруг поняла, что думает об этой ямочке. На какой щеке она была? Брэнди никак не могла вспомнить. Это, конечно, не имело никакого значения, хоть бы и вовсе больше эту ямочку не видеть. Да и вообще, не ее забота, улыбается Зак Форрест или нет.

— Хорошо работает, — Зак кивнул в сторону Санта-Клауса.

Брэнди удивилась такому проявлению доброй воли.

— Конечно, хорошо. Поэтому я его и наняла.

— Поосторожней, дети услышат.

Брэнди разозлилась на себя за промах.

— Благодарю за напоминание, — сказала она сладким голосом. — Впредь я буду осторожнее, так что вам не обязательно слоняться здесь, чтобы присматривать за мной.

Зак, казалось, вовсе не заметил приторного тона:

— А куда, по-вашему, я должен идти?

— Вы, конечно, не думаете, что я поверила, будто вы в самом деле разбили палатку на стоянке. Я полагаю, вы собрались домой. Если вы отработали свое…

— Да нет же. У меня перерыв на два часа, а потом еще час дежурства, перед самым закрытием.

— Но я подумала, раз вы не в костюме…

— Я решил, что вам вряд ли понравится, если по магазину будет разгуливать лишний Дед Мороз.

— Мне бы это не понравилось.

— А поскольку у меня склонность к клаустрофобии, перспектива сидения в раздевалке меня не приводит в восторг. Там, знаете ли, тесновато. Так что остается переодеваться после каждой вахты.

Брэнди прикусила губу и пыталась сообразить, как признаться, что на самом-то деле она имела в виду не такое разрешение их конфликта.

Но, пока она искала слова, Зак добавил:

— Зато мои рождественские покупки идут полным ходом, тут уж ничего не скажешь. От нечего делать я изучаю ассортимент и купил уже почти все по своему списку. А вы? Вы сейчас свободны?

— Нет, я просто делаю обычный обход. Я стараюсь хотя бы дважды в день заходить в каждый отдел.

Черная бровь насмешливо приподнялась.

— Так это ваш первый поход сегодня или с утра вы просто избегали Страну игрушек?

— Ничего я не избегала. Сейчас самый критический момент в году, и у меня полно бумажной работы.

Брэнди, конечно, не обязана была перед ним отчитываться, но его вопрос слегка обеспокоил ее. Что, если она действительно отчасти поэтому на весь день загрузила себя работой?

— Рад, что вы мне все объяснили, — пылко произнес Зак. — А то я уж было подумал — вдруг это как-нибудь связано с нежеланием наткнуться на меня?

Легкое беспокойство Брэнди тотчас переросло в сильнейшую злость. У Зака не было никаких оснований так говорить, и лучше прекратить это сразу. Давай, только легко, без нажима, сказала она себе.

— С чего бы вдруг мне не хотеть вас видеть?

— Так вы хотите? Это ободряет. Моя жизнь наполнилась смыслом теперь, когда я знаю, что вы, несмотря ни на что, с нетерпением ждали встречи со мной.

Брэнди сморщилась, как от боли. Вот оно, залезла прямо в капкан. Зак не знал пощады:

— Раз мы оба собирались как раз сейчас побродить по магазину, можем пойти вместе. Это будет здорово! Вы в какую сторону направляетесь?

Какую дорогу ни укажи, он наверняка подстроит свои планы так, чтобы иметь возможность тащиться следом и изводить ее. Что-что, а это у него выходило отлично. Если бы в магазине проводился конкурс, кто лучше всех достанет босса, Зак наверняка был бы признан победителем.

— Я, строго говоря, не собираюсь бродить, — сказала она. — Я тороплюсь, так что…

— Мечтаете скорей освободиться и уйти домой?

— Не совсем так. Я буду здесь до закрытия, как всегда в это время года. Но у меня много дел. Так что, поскольку я ни в коем случае не хочу торопить вас и мешать смотреть по сторонам, сколько вашей душе угодно…

Зак прислонился к стойке перил и скрестил руки на груди.

— Надо думать, вы-то уже закупили все подарки к Рождеству? — поддел он ее.

— Вы совершенно правы.

— В вашем рождественском списке не осталось ничего, что бы вы еще не нашли, ни одной мелочи? — Он восхищенно присвистнул. — Знаете, я был уверен, что человек с таким мрачным взглядом на праздник, как у вас, будет откладывать покупку подарков до последней минуты. Но вы — чудо предусмотрительности, Брэнди.

— Что ж, я рада, что эта тема вас развлекла, но…

— Не пойму, как я мог так заблуждаться на ваш счет. Если только… Понял! Держу пари, вы приготовили всем родственникам и знакомым из вашего рождественского списка подарочные сертификаты «Тайлер-Ройал»[2].

На самом деле он был абсолютно прав, и Брэнди занервничала. Как он угадал?

— Ну и что, если так? Что плохого в подарочных сертификатах?

— Да ничего, наверное, — сказал Зак. Сам он явно думал иначе. — Остановиться на минутку возле бюро обслуживания покупателей — и все, дело сделано. Каждый получает то, что хочет, «Тайлер-Ройал» подсчитывает выручку, и даже после Рождества меньше будет людей, желающих вернуть вам или обменять то, что им подарили. Идеальное решение — обо всех вы позаботились!

— Не надо изображать дело так, будто это дурной тон. — Брэнди шагнула прочь от ограды. — Приятно было с вами поговорить, Зак, но, поскольку мы идем в разные стороны…

Она пошла по широкому проходу в сторону хозяйственного отдела.

Зак пристроился рядом.

— Почему вы так настроены против праздника? Я правда хочу понять. Если вас угнетает рождественская торговля — на свете есть другие занятия, знаете ли.

— Я надеюсь, что не останусь навсегда на этой ступеньке карьеры, так что не вечно мне придется иметь дело с рождественской паникой. Но пока что остальные одиннадцать месяцев в году я живу ради своей работы, а Рождество научилась просто терпеть.

— Работа — то, ради чего вы живете?

В его голосе звучало недоверие.

— Что вас так удивляет? У меня есть и другие интересы, конечно, но в это время года не до них. Работа прежде всего. Или вы не считаете, что женщины должны интересоваться прежде всего своим делом, а потом уже всем остальным? — резким тоном спросила Брэнди.

— Я бы не осмелился указывать всем женщинам, что им делать. Я только имел в виду, что раз у вас дело обстоит так, очевидно, мистера Огилви все-таки не существует.

Он не задал вопроса, но, поскольку после такого прямого утверждения увертываться было бессмысленно, Брэнди ответила:

— Нет, не существует.

— А был когда-нибудь?

Она остановилась около высокого стеллажа с мелкими кухонными принадлежностями — миксерами, тостерами, кофемолками.

— Простите?..

— Я только спросил…

— Я знаю, что вы спросили. Моя личная жизнь — не ваше дело.

Зак пожал плечами.

— Хорошо. Как скажете.

Он взял со стеллажа коробку.

— Как вы думаете, моей сестре понравится пароварка для овощей?

— Я не знаю вашу сестру, так что понятия не имею, — отрывисто бросила Брэнди.

Зак не обиделся.

— Видите ли, одну я ей уже купил, но сейчас, подумав, понял, что купил не ту.

Глаза его загорелись.

— А то, знаете, давайте я вам ее подарю — вы ведь из тех, кто ценит по-настоящему полезные подарки… Ну ладно, у меня еще будет время подумать. До работы все еще больше часа.

Это напомнило Брэнди о проклятом расписании. Единственное, что она знала точно, — это то, что со временем оно должно было становиться все хуже. То есть этот день был еще из неплохих, хотя распределение рабочих часов Зака было достаточно отвратительным и могло довести до истерики почти любого из ее работников. Ей придется отступить, и чем быстрее она это сделает, тем безболезненнее все пройдет.

Она набрала воздуху:

— Послушайте, Зак… Если вы хотите упростить расписание, которое я вам дала, я не против. На самом деле нам не нужен Санта во время обеденного перерыва, и вам неудобно часами ждать, чтобы полчаса поработать.

Он не кивнул, не улыбнулся, не нахмурился. Он вообще не реагировал. Это озадачило Брэнди.

— Или вечером, в последний час перед закрытием, — торопливо продолжила она. — В это время Санта-Клаус совсем ни к чему.

Зак по-прежнему ничем не показывал, что слышит ее, хотя она знала — он должен был слышать. Она попыталась обратить все в шутку:

— Все хорошие девочки и мальчики в это время все равно уже спят. Так что, если вы хотите освободиться прямо сейчас…

— Вы урезаете мое рабочее время?

— Я пытаюсь дать вам перерыв для отдыха!

Зак слегка покачал головой, как будто был разочарован. Или, может, он просто не верил своим ушам.

— О нет, Брэнди. Я и мечтать не посмел бы о каком-то особом отношении. Вы назначили мне определенные рабочие часы, и я не жалуюсь.

Брэнди заморгала от изумления.

— Ладно, — огрызнулась она. — Хотите так — валяйте, вперед!

Зак улыбнулся, мелькнула ямочка на щеке.

— В конце концов, вы не требуете от меня ничего такого уж необычного. Я уверен, сами вы будете здесь столько же, сколько и я, до последней минуты. Не так ли?

Ямочка была на левой щеке. Брэнди чуть не взвыла, поняв, что обратила на это внимание.

Приближалось время закрытия; она чувствовала, как меняется ритм жизни магазина. Даже не выходя из кабинета, не видя торговых залов, она почти слышала попискивание очищаемых кассовых аппаратов, гудение выключаемых компьютеров, щелканье кнопок — это гасят свет.

Брэнди подписала стопку писем и отложила на утро для Доры — она отправит. Потом отстегнула свою белую гвоздику, слегка замызганную теперь, через двенадцать часов после начала дня, и отправила ее в корзину для бумаг.

Во всех кабинетах администрации было темно, только по соседству, в комнате отдыха персонала, несколько человек надевали пальто и обувались, собираясь домой.

Сам магазин никогда не остается неосвещенным: включенный свет — лучшая мера безопасности. Но торговые залы выглядели совсем иначе теперь, когда погасли сверкающие огни витрин. И звучал магазин по-другому. Безжалостно-бодрые звуки рождественской музыки, не смолкавшие весь день, наконец-то затихли, утонув в благословенной тишине.

Эскалаторы стояли. Брэнди медленно спускалась, привычным глазом окидывая сверху целый этаж. На выходе из Страны игрушек маячила красная шуба. Зак, опершись на ограду Мастерской Санта-Клауса, разговаривал с какими-то детьми. Что они делают в магазине после закрытия, не известно никому. Дети — вот кто привлек ее внимание, сказала себе Брэнди. Уж конечно, она не искала Зака.

Охранник в форме окликнул ее, и она подошла к отделу электроники, где он проверял, все ли витрины заперты. Доберман-пинчер, стоявший рядом, навострил уши и оглядел ее с интересом. Брэнди держалась на почтительном расстоянии. Пес был на привязи, но достаточно было охраннику легонько дернуть за поводок и сказать одно слово, как он превратился бы в злобного монстра.

— Начальник охраны пассажа предупредил меня, что сегодня вечером у них там околачивался какой-то странный парень, — сказал охранник. — Он советует всем работникам магазина сегодня выходить через главные входы. Санта-Клаус сказал, что проводит вас до машины.

— Нет никакой необходимости. Но не забудьте всех предупредить.

Он кивнул:

— Я повесил записку у служебного выхода.

Зак распрощался с ребятишками и стоял, облокотясь на ограду и поджидая Брэнди.

— Готовы? — спросил он.

— Вам не стоит беспокоиться, Зак…

— И не надейтесь. Никакого беспокойства тут нет, нам по пути.

— Как мило с вашей стороны, — проворчала Брэнди. — Но вы все равно еще не переоделись.

— Еще раз? Нет уж, спасибо. Теперь я вылезу из шубы только для того, чтобы сразу залезть под горячий душ.

Почему при этих словах у Брэнди загорелись щеки — она сама не смогла бы объяснить. Что тут такого?

— Ну так я не буду вас задерживать.

— Вся задержка из-за того, что мы с вами тут стоим и разговариваем, — заметил он.

Это было недалеко от истины, и Брэнди двинулась к выходу, бормоча:

— Вы что, намеков не понимаете?

— Тут не захочешь — поймешь. Это был не намек, а удар кузнечного молота.

Железные решетчатые ворота были закрыты, оставалась лишь узкая щель — только-только для Брэнди, чтобы выскользнуть наружу.

— Знаете, я вполне могу сама пройти через стоянку к машине. У нас тут случаются время от времени мелкие неприятности, но ни разу ничего серьезного не было.

— Но если вы не дойдете до машины, а завтра на стоянке найдут ваше мертвое тело…

— Вы думаете, власти заподозрят вас?

— Нет, конечно, — сказал он быстро. — Наверняка есть десятки людей, которых заподозрят раньше, чем меня. Но мне больно при мысли о том, что Россу придется вас кем-то заменить.

— Благодарю за то, что поставили меня на место.

— Всегда к вашим услугам.

В огромном павильоне пассажа перед входом в универмаг было тихо. Вместо дневной суеты изредка слышался лишь цокот каблуков то туг, то там да тихий плеск фонтана. Они пересекли холл, и Зак открыл перед ней дверь. Снежный вихрь ворвался в проем, у Брэнди даже мурашки побежали по спине.

Закупоренная целый день в искусственном коконе здания, Брэнди даже не думала о том, какая на улице погода.

— Я не знала, что идет снег. Какая досада.

Зак низко поклонился:

— Пожалуйста, мадам. Полдюйма снега на этой неделе — так вы изволили сказать?

Брэнди уставилась на него.

— Если вы теперь ждете изъявлений благодарности только потому, что пару дней назад я обмолвилась — небольшой снег помог бы торговле… У вас нет пальто?

— Я его оставил в машине.

— Не самое удачное из ваших решений, я бы сказала.

— О, эта шуба — на удивление теплая. Это, кстати, одна из тем, которые я хотел бы с вами обсудить. Вы не думаете немного уменьшить отопление в районе Мастерской Санта-Клауса? Или хотя бы поубавить прожекторов? Там жарковато.

Брэнди пожала плечами.

— Может, если бы на вас было не так много мехов…

Зак стряхнул несколько снежинок с белого мехового воротника.

— Вы имеете в виду это? Это искусственный мех. От настоящего у детей может быть аллергия.

— Мне следовало бы знать об этом.

— Кроме того, я не единственный, кому там становится жарко.

— Да? Вы что же, провели опрос среди других Дедов Морозов? А дальше что собираетесь делать — организовать их в профсоюз и выставить пикеты, если ваши требования не будут удовлетворены?

— Неплохая мысль. Я начну составлять список своих требований. Где ваша машина?

Брэнди махнула рукой в самый дальний угол стоянки.

— Извините, что так далеко, но вы сами напросились.

— Я не жалуюсь.

Но ему, наверное, холодно, подумала Брэнди. Его бархатный колпак уже заиндевел, и несколько снежинок повисли на ресницах. Она раньше не замечала, какие у Форреста длинные и темные ресницы. Нет, правда, надо отправить его обратно в холл или прямо в его машину вместо того, чтобы позволять ему идти с ней все дальше и замерзать все больше.

Как же! Тут ее, видимо, ждет не больший успех, чем во всех прочих случаях, когда она пыталась его остановить.

— Так или иначе, я говорил не об одних Санта-Клаусах, — продолжал Зак. — Детям тоже неудобно. Почти все они ходят по магазину в пальто. На самом деле, если бы в магазине было более прохладно, это понравилось бы, видимо, всем покупателям.

— Почему бы вам не опросить их? Могли бы для разнообразия использовать свою тетрадку на что-нибудь полезное. Через пару недель напишете мне доклад, я его рассмотрю.

Зак как будто и не слышал.

Брэнди проследила за его взглядом. В двадцати ярдах от них женщина с маленькой девочкой шли, взявшись за руки, к машине. По крайней мере женщина шла. Девочка — лет шести или семи — упиралась и, не отрывая глаз от Зака, повторяла снова и снова:

— Санта-Клаус… Санта-Клаус!

Женщина слегка нахмурилась и покачала головой.

— Пегги, я сказала — нет. Мы с тобой договаривались, что идем только посмотреть на рождественские огни.

— Но если б я поговорила с Санта-Клаусом…

— Что ты хочешь мне сказать? — окликнул ее Зак.

— Зак, — прошептала Брэнди. — Разве об этом не сказано в правилах? Мать не хочет с вами говорить. И потом, Санта-Клаус из «Тайлер-Ройал» не подходит сам к детям. Он ждет, когда к нему подойдут.

— В данный момент, Брэнди, я не работаю на вас. Вы не забыли?

Не успела она возразить, как Зак уже отошел. Он мерил расстояние большими шагами, как будто и не было под ногами скользкого снега, и, когда Брэнди догнала его, уже наклонился к девочке и спросил:

— Придешь завтра посидеть на руках у Деда Мороза и рассказать, какие подарки ты хочешь получить на Рождество?

— Нет, — ответил ребенок почти шепотом.

— Почему нет? — мягко спросил Зак. — Ведь ты меня не боишься? Меня бояться нечего.

Женщина сказала:

— Вы не можете дать моей дочери то, что она хочет получить на Рождество, сэр.

В ее голосе была скрытая боль — и такое чувство собственного достоинства, что Брэнди посмотрела на мать с дочерью более внимательно. Пальто на девочке было явно не новое и так же явно было ей велико. Пальто ее мамы тоже было потертым, и обе были обуты не по погоде легко. Но девочка была аккуратно причесана, в волосах — розовый бант, а мать держалась очень прямо.

Зак не пошевелился. Он все еще стоял, наклонившись к девочке, и только взглянул снизу вверх на ее мать. Его голос звучал очень серьезно.

— Может быть, и нет, — вежливо сказал он. — Есть вещи, которые и для Санта-Клаусов нелегки. — Он осторожно обнял девочку за плечи. — Но я обязательно постараюсь. Почему бы тебе все-таки не сказать мне, Пегги, просто на всякий случай?

Девочка бросила быстрый взгляд на мать и уткнулась в его теплый бархатный рукав. Но голос ее был ясно слышен:

— Подари моей маме работу.

У Брэнди больно сжалось сердце.

Женщина опустила глаза, словно разглядывая носки своих туфель. Брэнди заметила, что они насквозь промокли.

— Я совершила ошибку, сказав Пегги, что в этом году в нашем доме не будет праздника Рождества, потому что у меня нет работы. Вот и все, что она имела в виду. Мне очень жаль, что она вас побеспокоила. — Спокойное достоинство, звучавшее в ее голосе, заставило сердце Брэнди отозваться еще больнее.

Зак, казалось, совершенно онемел.

Надо было соображать, что делаешь, подумала Брэнди. Теперь он изрядно влип со своими великими идеями о том, как легко быть Санта-Клаусом.

— Вот почему мы составляем правила, — тихо сказала она.

Зак поднял на нее глаза с самым невинным видом, как будто и не слышал ничего.

— Брэнди, разве не вы говорили, что вам нужны приказчики в торговых залах?

— Может, и говорила, но…

Женщина перебила:

— Пожалуйста, не тревожьтесь больше из-за нас. Пойдем, Пегги.

Она мягко, но решительно потянула девочку к машине.

Брэнди метнула на Зака гневный взгляд. Потом еще раз внимательно посмотрела на женщину и сказала:

— Подождите.

Она достала из сумочки визитную карточку и ручку, написала на карточке: «Постарайтесь, пожалуйста, найти место для…»

— Ваше имя, мадам?..

С явной неохотой женщина ответила:

— Тереза Говард.

Брэнди черкнула имя на карточке и протянула ей:

— Приходите с этим завтра в «Тайлер-Ройал», на третий этаж, спросите директора по кадрам.

Глаза женщины широко раскрылись, когда она взглянула на карточку:

— О, мисс Огилви…

Брэнди на секунду испугалась, что сейчас женщина поцелует ей руку.

— Это будет, скорее всего, только на рождественский сезон, — сказала она поспешно. — Но все же это подспорье.

Зак не сказал ни слова. Они стояли рядом, все в снегу, пока Тереза Говард и ее дочь не дошли до своей машины, а потом продолжили путь в дальний конец стоянки.

Брэнди наконец нарушила молчание:

— Вам не надо благодарить меня за то, что я спасла честь вашего мундира.

Она не смотрела на него.

— Я, собственно, и не собирался.

— Ах, вы не собирались?

Брэнди остановилась прямо перед ним, лицом к лицу, уперев руки в бока.

— Да как вы смеете ставить меня в такое положение?

— Я не ставил вас ни в какое положение. Я всего лишь задал вопрос.

— Я чувствовала себя крайне неудобно из-за вас.

— Возможно. Признаюсь даже, я к этому стремился. Но не я заставил вас взять ее на работу, это уж точно.

Брэнди свирепо смотрела на него.

— Ладно, хоть это вы понимаете… И не тешьте себя разными безумными надеждами. Мне как раз были нужны приказчики, а миссис Говард показалась подходящей кандидатурой. Но это не значит, что я стану выручать вас каждый раз, если подобное поведение войдет в привычку.

— Конечно, не станете, — сказал Зак.

Что-то он слишком легко согласился — Брэнди взглянула на Форреста с подозрением. Но у него был совершенно невинный вид.

— Эта ситуация ясно показывает, как необходимо обучение, — сказала Брэнди. — Что я и пыталась вам объяснить в первый же день, когда вы настаивали, что это совсем легкая работа. Сама мысль о том, чтобы обещать что-то ребенку, не имея ни малейшего представления, что он собирается попросить… Вы хоть понимаете, какой вред могли нанести?

— Я обещал ребенку только одно — что я постараюсь, — возразил Зак. — Я не говорил девочке, что смогу дать все, что она пожелает.

Обдумав этот аргумент, Брэнди без особой охоты признала, что он, пожалуй, прав — формально по крайней мере. Хотя здравомыслящий человек все равно бы так не поступил.

Зак между тем шел дальше, и ей пришлось срезать путь по сугробам, чтобы его догнать.

— Вы не должны были так бросаться на людей и лезть не в свое дело, Зак. Мать явно не хотела, чтобы вы вмешивались.

Зак остановился и посмотрел на нее сверху вниз. В желтоватом свете фонарей его костюм приобрел оранжевый оттенок, а глаза стали темнее, чем когда-либо раньше.

— Знаете, что я думаю?

Он говорил легко, почти небрежно, но в голосе была как будто тень, от которой Брэнди стало не по себе.

— Я подозреваю, что вы вообще не человек, миссис Огилви. Вы — инопланетянин. Или машина. Да, вот оно: вы робот. Неутомимый и бесчувственный. И я знаю, как это доказать.

Пока Брэнди моргала в изумлении, он вдруг бросился к ней, схватил за плечи и прижал к себе так резко и так крепко, что весь запас воздуха, бывший у Брэнди в легких, с шумом вырвался у нее изо рта. Она попыталась отпихнуть Зака и посмотрела на него снизу вверх, собираясь возмутиться. Но, даже если бы ей удалось перевести дух, сказать она все равно ничего не смогла бы. Он закрыл ей рот властным, требовательным поцелуем.

Брэнди прекратила борьбу. Она собиралась постоять спокойно только несколько секунд, чтобы он подумал, будто она сдалась, в то время как на самом деле она ждала удобного момента, чтобы вырваться на волю. Если бы он ослабил хватку хоть на мгновение… Но его руки были будто из железа, а губы упруги, яростны и горячи.

И все это было бесконечно более волнующе, чем то, что Брэнди приходилось испытывать прежде. Она ощущала шелковую мягкость его фальшивой бороды, а по вкусу Форрест, пожалуй, напоминал ей кофе, лимон и еще что-то невероятно сладкое…

Его гнев медленно уходил, а поцелуй становился нежнее, мягче… И все больше захватывал ее; когда элемент насилия исчез, Брэнди обнаружила, что отвечает на его ласку. Ее губы все больше смягчались, принимая его, и она прижималась к нему почти помимо своей воли.

В конце концов Зак остановился, опустил ее голову на свое плечо и прижался щекой к ее волосам. Брэнди не хотелось признаваться, но, пожалуй, это было хорошо, что он не отпустил ее совсем: у нее подгибались ноги.

Тем не менее после подобной сцены нельзя было просто стоять в его объятиях, следовало потребовать уважения к себе.

— Я готова принять ваши извинения, Зак.

Несмотря на все усилия, голос ее дрожал.

— Готовы?

Его голос тоже звучал немного странно, как будто он никак не мог отдышаться.

— Тогда, конечно, я извинюсь. По-своему.

Он очень нежно взял Брэнди за подбородок и повернул лицом к себе. Этот поцелуй вначале был совсем другой — мягкий, легкий, нежный, но он таким не остался, и к моменту, когда он кончился, сердце Брэнди колотилось с пугающей быстротой, а дыхание вырывалось из груда болезненными толчками.

Зак чуть-чуть отодвинул ее от себя, чтобы взглянуть на нее. Брэнди опустила голову — она была не в состоянии смотреть ему в лицо.

— Я должен признать, — сказал он хрипло, — целуетесь вы отнюдь не как робот.

Он медленно выпустил ее, минуту еще придержав за плечо, пока она вновь не обрела равновесие. Брэнди шагнула к машине и споткнулась. Что-то лежало в снегу у нее под ногами. Она была слишком оглушена всем случившимся и не посмотрела, что это, но Зак наклонился — и поднял ее сумочку. Оказывается, Брэнди ее уронила. Он стряхнул снег и молча подал сумочку Брэнди. Потом взял ее под руку и повел к машине.

Тишина вокруг стала полной, как будто они летели в мыльном пузыре, отделенные от всего мира. До них должен был бы доноситься шум машин, и гудки, и голоса. Но Брэнди не слышала ничего, кроме стука собственного сердца и шороха снега под ногами.

— Что бы вы стали делать, если бы я вас не спасла? — спросила она.

Еще несколько шагов они прошли молча, она даже подумала, что Зак не расслышал.

— Так вы из-за этого приняли ее на работу? — наконец отозвался он. Его голос звучал как будто издалека. — Чтобы спасти меня?

— Нет, конечно. Я вам говорила, мне не хватает работников в торговых залах.

Не глядя на него, она пыталась нащупать в сумочке ключи от машины.

Он взял у нее ключи и отпер дверцу.

— Зачем вы пытаетесь уверить меня, что у вас нет сердца?

Брэнди проскользнула на водительское место.

Она бы закрыла дверцу, но Зак — по рассеянности, несомненно, — встал так, что мешал ей.

— Меня не интересует, в чем вы уверены, — ответила она. — Но хочу сказать, с вашей стороны было не очень любезно так сильно и явно изумляться тому, что я нашла ей работу.

Зак вдруг улыбнулся, в глазах опять заплясали озорные огоньки.

— Я был просто поражен тем, что вы не раздавили ее на месте за то, что она назвала вас «мисс», а не «миссис».

— Идите домой, — резко сказала Брэнди. — А то превратитесь в сосульку.

— Да уж, — задумчиво протянул он. — Неплохая мысль. Приму горячий душ, открою холодное пиво, закину ноги на диван и подумаю обо всем, что узнал за сегодняшний день.

Он заглянул в машину и провел пальцем по ее щеке.

— Я все имею в виду.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Снег валил все гуще, Брэнди даже немного забуксовала, разворачиваясь перед домом, чтобы поставить машину на стоянку. Если так пойдет дальше, к утру на земле его будет гораздо больше, чем на полдюйма. Не видать Заку благодарности за исполнение желаний под Рождество…

— Я не собираюсь думать о нем, — пробормотала она, закрывая за собой дверь квартиры. Все! Сейчас она не на службе; все проблемы «Тайлер-Ройал» можно забыть до утра. А Зак — это, в конце концов, одна из ее служебных проблем.

Уж конечно, не из личных.

Брэнди сбросила мокрые туфли, на ходу просматривая почту. Три счета, письмо от подруги и рекламный каталог экзотических рождественских сладостей и орехов, который она сразу же отправила в ближайшую корзину для бумаг. После чего пошла в спальню переодеваться. Только сменив деловой костюм на джинсы и свитер и натянув свои самые теплые носки, она почувствовала, как напряжение долгого дня начинает спадать.

Она распустила тугой пучок на голове и стала расчесывать волосы, пока они не заблестели. Уронила в шкатулку с драгоценностями свои золотые сережки-«гвоздики» и стянула с безымянного пальца левой руки, на котором носят обручальное кольцо, свою бриллиантовую гроздь.

«А мистер Огилви существует?» — спросил вчера Зак Форрест. Гулкие раскаты его голоса до сих пор эхом отдавались в голове, бросая Брэнди то в жар, то в холод.

Она не ожидала такого вопроса. Уже два года она носила это кольцо и не помнила, когда последний раз кто-нибудь спрашивал, в чем его смысл. Многие люди, видимо, думали, что оно обручальное, но она просто не хочет об этом говорить, оставляя свою личную жизнь при себе. И поскольку прямых вопросов никто не задавал, Брэнди не чувствовала себя обязанной сообщать правду.

Она никогда не старалась нарочно делать вид, что замужем. Это кольцо было наградой, которую она сама себе вручила за успешное окончание курса менеджмента и в честь назначения ее директором универмага. Ей и в голову не приходило, что многим оно может показаться похожим на обручальное кольцо. На взгляд Брэнди, никакого сходства не было. В ее перстне центральный камень был намного крупнее остальных, с тонкой лентой бриллиантиков под ним и звездой над ним.

Забавно все же, до чего люди внушаемы. Некоторые за любым кольцом на левой руке сразу видят мужа или возлюбленного. А что Брэнди на все званые вечера для сотрудников компании упорно ходит одна и никогда никого не приглашает в гости — что ж, может быть, не так уж и глупо было со стороны ее коллег сделать вывод, что у нее муж — отшельник по натуре.

Брэнди не обращала на это внимания. Жизнь женщины сильно упрощается, когда никто не расстраивается из-за того, что она не замужем, и не пытается сосватать ей подходящего жениха. Это тем более верно в отношении женщины-руководителя, которая большую часть времени, когда не спит, занята своей карьерой. Для такой женщины небезопасно встречаться с мужчиной, который на нее работает, — а где еще, как не на работе, она могла кого-нибудь встретить? У нее слишком мало времени на поиски вне профессионального круга.

В общем-то, Брэнди не очень задумывалась об этом — все это было для нее неважно. Мужчина ей был совершенно ни к чему. Отношения такого рода только все усложняют — этот урок она усвоила давно.

Так почему она сегодня так бурно реагировала на поцелуй Зака Форреста?

Стоило ей задать себе этот вопрос, как она снова почувствовала отзвуки того болезненного, почти головокружительного ощущения, от которого у нее перехватило дыхание, когда он набросился на нее на автостоянке. «Моя реакция вполне объяснима, — сказала она себе. — Он меня практически изнасиловал — неудивительно, что я чувствовала боль и головокружение и не могла отдышаться».

Но она не сумела бы объяснить, почему в конце концов ответила на его поцелуй. Почему льнула к нему. Почему не двинула ему в челюсть, чего он вполне заслуживал.

Легкое чувство одиночества, вот и все, решила Брэнди. Как ни счастлива она, — а большую часть времени она вполне довольна своей жизнью, — все же она подолгу остается одна. В магазине вокруг полно людей, но Брэнди никому, кроме Кейси Эмос, не позволила завести с ней приятельские отношения. Если она как директор хочет работать успешно, то должна соблюдать дистанцию.

А дома… Иногда, призналась она себе, ее шаги слишком гулко отдаются в тишине квартиры и возникает искушение разговаривать с собой вслух, — просто чтобы слышать человеческий голос.

Так что, пожалуй, ничего нет странного в том, что сегодня, когда Зак внезапно остановился, пытаясь доказать свою точку зрения, она на миг поддалась ему. Одно следовало признать — целоваться он умел.

Но больше это не повторится. Теперь, когда она во всем разобралась, она будет настороже и…

В дверь позвонили. Брэнди со вздохом пошла открывать. Если это Зак, решила она, она врежет ему прямо по коленной чашечке и двинет его дверью.

Но это был не Зак. На пороге стояли три девочки лет по девяти-двенадцати. Они продавали праздничные гирлянды, чтобы заработать денег на школьный клуб.

— Мы брали заказы еще в октябре, — объяснила одна из них, — но вас не было дома. Теперь оказалось, что у нас есть лишняя гирлянда, мы и подумали — может быть, вы купите ее. Поскольку у вас, кажется, нет еще никаких рождественских украшений…

— У меня нет украшений потому, что они мне не нужны, — сказала Брэнди. — И гирлянда тоже не нужна. Послушайте, я ценю ваши усилия и с удовольствием сделаю взнос в кассу вашего клуба, только не тратьте на меня понапрасну гирлянду. Отдайте ее кому-нибудь, кто ее использует, хорошо?

Она выписала им чек и с облегчением закрыла дверь. По крайней мере эта проблема решалась просто. С другой стороны, если бы это был Зак…

А с чего, собственно, она решила, что Зак мог оказаться у ее двери? Полная бессмыслица. Если бы он хотел еще что-нибудь сказать, наверняка сказал бы на стоянке. Надо быть полной идиоткой, чтобы выдумать, что он мог поехать за ней. Он сейчас наслаждается горячим душем, а может быть, уже добрался и до холодного пива.

— И что бы он ни делал, — вслух сказала Брэнди, — мне это до лампочки!

Во всяком случае, видеть его здесь она не хотела. Это уж точно.

Наутро снежные заносы задержали ее в пути, и, когда Брэнди вошла, ежемесячное собрание ассоциации работников универмага уже началось. Диван и все стулья в мебельном отделе на втором этаже были заняты.

Те, чья работа начиналась через час, с открытием магазина, уже переоделись в униформу; другие были в обычной одежде — им предстоял выход в вечернюю смену, а у некоторых и вовсе был выходной. Брэнди до сих пор поражалась каждый раз, когда видела всех своих работников вместе, — сколько же народу нужно, чтобы заработал такой магазин, как «Тайлер-Ройал»!

Сегодня еще присутствующих было меньше, чем обычно. Снег сыпал, не переставая, всю ночь, и с транспортом творилось что-то невероятное. Это вместе с постоянной в эти дни сверхурочной работой, возможно, удержало некоторых из тех, у кого сегодня был выходной, от попыток с утра пораньше добраться до магазина. К тому же и грипп не ослабевал: только вчера человек десять позвонили и сказали, что больны. Что-то будет сегодня в докладе? — думала Брэнди.

Сама того не замечая, она искала глазами Зака до тех пор, пока не увидела его. Когда он встретил ее взгляд и улыбнулся, она с досады готова была сама себя удушить. Хотя на самом деле не заметить его было трудно. Он был готов к работе, и его красная шуба, резко контрастировавшая с торжественным, под старину, темно-зеленым креслом, которое он выбрал, словно криком кричала, привлекая к себе внимание. Белая борода Деда Мороза лежала у него на коленях. Интересно, подумала Брэнди, он ее не надел потому, что здесь дети его не видят, или потому, что у него от нее подбородок чешется? Смешно, что вчера вечером она эту бороду почти не замечала, если не считать ощущения шелковой мягкости во время поцелуев…

И хватит об этом, сказала себе Брэнди. Ей есть о чем подумать, кроме того вчерашнего случая.

Она не ответила на его улыбку. Зак тут же устроил спектакль: засучил рукав, посмотрел на часы и укоризненно покачал головой, осуждая ее за опоздание. Брэнди мрачно посмотрела на него, прислонилась к колонне где-то сбоку и попыталась сделать вид, что никакого Зака Форреста на свете нет. Но ей было трудно полностью сосредоточиться на Кейси Эмос, которая вела собрание, стоя посреди комнаты, и через несколько минут Брэнди обнаружила, что ее глаза опять соскользнули на Зака.

Он поймал ее взгляд и жестами пригласил к себе.

Брэнди показалось, что он предлагает ей присесть на подлокотник его кресла. Смотрелось бы уютненько, подумала она и покачала головой. Потом отошла в конец комнаты и прислонилась к большому платяному шкафу.

Кейси говорила:

— Те, кто хочет участвовать в рождественском обмене подарками, должны записаться в комнате отдыха персонала не позже следующего понедельника.

Торопливо вошла сотрудница бюро обслуживания покупателей. Вид у нее был слегка растрепанный. Зак поманил ее к себе и встал, уступая кресло.

— Во вторник, — продолжала Кейси, — каждый, кто опустил записку со своим именем, должен будет вытащить записку с именем того, кому он будет готовить подарок, а сам обмен подарками состоится на празднике, в воскресенье вечером.

Окинув взглядом комнату, Зак лениво направился в сторону платяного шкафа.

Еще раз оказаться рядом с ним… У Брэнди заколотилось сердце. Не будь дурой, сказала она себе. Эта вчерашняя история — всего лишь аберрация[3].

И все это уже прошло. Странно, что она вообще что-то к нему чувствует.

Кейси, кажется, тоже была не вполне сосредоточена на деле. Ее внимательный взгляд переходил с Брэнди на Зака и обратно.

Само по себе это может ничего не значить, подумала Брэнди. Просто красная шуба бросается в глаза: Кейси наверняка показалось, что Зак уходит посреди собрания. Даже не отрывая глаз от Кейси, Брэнди все равно видела боковым зрением, как он приближался. Неудивительно, что Кейси смотрела на него.

— В пределах пяти долларов, как в прошлом году, — продолжила Кейси и заглянула в свои записи. — Вечеринка будет внизу, в атриуме, играть будет…

Брэнди отключилась от нее. Ежегодный рождественский праздник был, на ее взгляд, всего лишь досадной дополнительной заботой посреди и без того крайне напряженного сезона торговли. Она бы и вовсе туда не ходила, если бы не боялась обидеть этим своих подчиненных.

Зак остановился рядом.

— Избегаете меня? — негромко спросил он. Казалось, он вполне удобно устроился, скрестив руки и прислонившись плечом к двери платяного шкафа рядом с Брэнди.

— Простите?..

— Вы меня слышали. Вы избегаете меня.

— Вовсе нет.

— Тогда почему вы не подошли и не сели в кресло? Я джентльмен, я бы вам уступил. Или вы такая стойкая феминистка, что не приняли бы этой услуга?

— Я всего лишь почетный член ассоциации, так что стараюсь держаться на заднем плане.

— Ах, вот как? Так вы и в клубы не верите?

— Это не клуб, Зак. Поскольку формально я работаю не на универмаг сам по себе, а на корпорацию, которой принадлежит торговая сеть, я на самом деле не имею права входить в ассоциацию работников магазина. Но они все-таки пригласили меня.

Он хмыкнул.

— Готов поспорить, вы были в восторге. То-то радость для вас — быть приглашенной в команду.

Брэнди старалась не замечать его. Это было трудно: он встал так близко, что легчайший аромат его одеколона — такого приятного, прямо манящего — щекотал ей нос.

— Или вы подумали, что я вас опять поцелую? — прошептал Зак. — Это вас испугало? Позвольте вам заметить, я не стал бы этого делать.

— Очень надеюсь, что нет.

— По крайней мере при всех. С другой стороны, случись это наедине, вы бы меня, наверное, соблазнили.

У Брэнди отвисла челюсть.

— Только тронь меня еще, — пригрозила она, глядя ему прямо в глаза. — Вылетишь, и сильно огорченный, будь ты хоть трижды друг Росса Клейтона. Усвоили, Форрест?

Зак и ухом не повел:

— Постараюсь удержать это в памяти.

Прочно, всей спиной привалившись к шкафу, он стал оглядывать комнату. Он был так близко, что Брэнди чувствовала тепло его тела, но она знала, что стоит ей пошевелиться — Зак будет страшно доволен, поскольку прекрасно поймет, почему она это сделала. А Брэнди была достаточно упряма, чтобы не доставить ему такого удовольствия.

Она вздернула подбородок, скрестила руки так же, как он, и стала дальше слушать Кейси Эмос.

Господи, ну что же Кейси тянет, удивлялась Брэнди. Мы не можем сидеть тут весь день. Снег снегом, а через несколько минут придут покупатели… Она вдруг заметила, что Кейси пристально смотрит на нее.

Брэнди судорожно сглотнула и попыталась представить, как выглядел со стороны их с Заком обмен любезностями. Единственным утешением могло служить то, что, кроме Кейси, никто не мог их видеть, поскольку они были сзади всех. По крайней мере Брэнди надеялась, что к ним никто не оборачивался.

Кейси откашлялась и перевернула еще страницу записей.

— В этом году нам понадобится больше, чем обычно, добровольцев для работы на Дереве желаний. В течение первой недели реализации этой программы было записано шесть семей, но потом Пэт Эмерсон подхватила грипп, работа еще чуть-чуть поскрипела и остановилась.

Брэнди озабоченно нахмурилась. Пэт заболела? Наверное, только вчера, иначе она бы уже знала об этом.

— Что такое Дерево желаний? — тихо спросил Зак.

Брэнди с удовольствием проигнорировала бы вопрос, но это было все равно что прикидываться, будто с трудом режущийся зуб мудрости не болит.

— Вы заметили рождественские елки в атриуме?

— Их трудновато не заметить. Все-таки двенадцать штук, каждая по десять футов высотой…

— Большая часть из них — просто для создания праздничного настроения и для показа в полном блеске елочных украшений, которые мы продаем. Но одна — это Дерево желаний. Бедные семьи, которые не в состоянии купить к Рождеству игрушки, одежду и новогодние украшения, составляют списки того, что им нужно. Эти списки вывешиваются на дереве. Потом покупатели или работники магазина выбирают кого-нибудь из тех, чьи желания висят на дереве, и покупают им подарки.

Зак нахмурил брови.

— Вы вот так просто разрешаете людям входить и вешать на Дерево списки своих пожеланий? Даже не думал, что вы такая доверчивая, Брэнди.

— Конечно, существуют ограничения. Прежде всего, на Дереве нет никаких имен, указывается только возраст и размер одежды. Дарители отдают подарки в бюро обслуживания покупателей, а уж работники бюро вручают подарки по назначению. Они же проверяют, действительно ли семья так нуждается. Чтобы иметь право вывесить свой список на Дереве желаний, человек должен быть зарегистрирован благотворительной организацией. Как раз этим Пэт Эмерсон и занималась, пока не заболела, — координировала все детали.

— Кто теперь будет этим заниматься?

— Не знаю. — Брэнди ломала голову, но придумать ничего не могла. — Пэт будет трудно заменить. Для этой работы нужен особый человек — одновременно сердечный и проницательный, способный сочувствовать, но достаточно твердый.

Зак пожал плечами:

— Похоже, это задача из области менеджмента.

— Менеджмента? Если вы намекаете на то, что я должна взять это на себя, позвольте вас уверить, Зак…

— Что вы не обладаете этими особыми качествами? Меня это не удивляет. Может быть, вы на самом деле и не робот, но…

— Чем я не обладаю, так это временем, — заявила Брэнди.

Кейси продолжала:

— В каждом отделе хотя бы один человек должен постараться ознакомиться с заявками на Дереве, чтобы быть в состоянии помочь покупателям. А если кто-нибудь вызовется заменить Пэт на время ее болезни, я буду рада остаться после собрания и переговорить.

Зак поднял руку.

— Потребуется много времени, — предостерегла его Брэнди. — Пэт буквально посвятила себя этому проекту.

— Времени у меня навалом. Раз уж я все равно торчу здесь в ожидании своих разнообразных смен, я мог бы хоть делать что-нибудь полезное.

Брэнди чуть не сказала: «Я же предлагала вам упростить расписание», но вовремя прикусила язык.

— Я также должна предупредить вас, что Пэт…

Зак посмотрел на нее сверху вниз, широко раскрыв глаза, которые показались еще темнее, чем обычно, и перебил:

— Вы что, пытаетесь помешать мне сделать доброе дело, миссис Огилви? Достаточно того, что вы сама скряга, но стоять на пути других…

Брэнди заскрежетала зубами. Зак повысил голос:

— Я за это возьмусь.

Кейси отыскала его глазами.

— О, прекрасно! Задержитесь после собрания — я принесу картотеку Пэт, а миссис Огилви введет вас в курс дела.

Она перешла к следующему пункту повестки дня.

Брэнди смотрела прямо перед собой и ждала.

Прошла целая минута, прежде чем Зак спросил обманчиво мягким тоном:

— Что именно она имела в виду, когда говорила, что вы введете меня в курс дела?

— Пэт была координатором программы, а руководитель — я. Этот проект осуществляется не только в нашем магазине, это дело корпорации, Деревья желаний существуют по всей торговой сети.

— Я буду работать непосредственно с вами?

Брэнди подумала, что выражение его лица уже почти компенсировало ей то раздражение, которое ей, вероятно, часто придется испытывать в течение ближайшей недели или двух, пока Пэт не сможет опять работать в полную силу.

— Я пыталась сказать вам, пока вы еще не связали себя, — отвечала она сладким голосом. — Но, конечно, это не заставило бы вас изменить решение, не так ли? Я имею в виду решение творить добро.

Наконец, за считанные минуты до открытия универмага, собрание закончилось. Работники магазина кинулись во все стороны. Брэнди подождала, пока суета уляжется, и только потом поймала Кейси:

— Когда заболела Пэт?

— Несколько дней назад. Не смотри на меня так, Брэнди, я сама узнала только сегодня утром, иначе я бы тебе сказала. У нее как раз была пара выходных, она надеялась за эти дни выкарабкаться и выйти на работу по расписанию.

— Это создает большие проблемы с Деревом желаний.

— Ну, не знаю. Мне кажется, твой Санта-Клаус может справиться со всем, за что ни возьмется. — Кейси посмотрела снизу вверх на Зака и улыбнулась. — Вот в моем отделе действительно пробита брешь, которую вряд ли удастся заткнуть: Пэт — моя лучшая продавщица. — Она взяла Зака за рукав: — Позвольте мне сообщить вам основные из ваших обязанностей. Это совсем нетрудно, стоит вам только немного освоиться… И я уверена, что Брэнди…

Как раз в этот момент продавщица из салона «Элегантность», которая забирала в чистку блузку с горчичным пятном, подошла к Брэнди и протянула ей пакет с фирменным знаком «Тайлер-Ройал», так что Брэнди не расслышала, что Кейси говорила о ней. Впрочем, вряд ли она много потеряла: Брэнди подозревала, что ей не понравился бы план, начертанный для нее Кейси.

— Мне очень жаль, миссис Огилви, — сказала продавщица. — В химчистке сделали все, что могли, но, как видите, без большого успеха.

Брэнди вытащила блузку из пакета. Она была отлично отглажена и аккуратно сложена, но спереди по-прежнему были ясно видны желтые кляксы. Брэнди поблагодарила продавщицу, запихала блузку обратно в пакет, а пакет сунула под мышку. К этому времени Кейси уже закончила инструктаж, а Зак возился со своей длинной белой бородой — ему пора было идти к Мастерской Санта-Клауса.

— Это была любимая блузка? — спросил он. — У нее такой вид, будто она искупалась в горчице.

— Так оно и есть, — сказала Брэнди. — И поскольку вы были причиной ее гибели, я борюсь с искушением вычесть ее цену из вашего жалованья. Так что, если вы благоразумны…

— Я? — возмутился Зак. — Как это я мог быть причиной?

— Это случилось, когда вы первый раз здесь появились. Моя секретарша тогда срочно вызвала меня, чтобы я поговорила с вами, так что формально вы несете ответственность.

— Формально? — Зак заулыбался. — Почему этот ход мыслей меня нисколько не удивляет, когда так думаете вы?

Длинная белая борода скрывала ямочку на щеке, но Брэнди точно знала, где она. Вдруг она поймала себя на том, что ей хочется засунуть палец под мягкий пушистый ус и дотронуться до этой скрытой ямочки. А потом и вовсе стянуть с него бороду и поцеловать ее… поцеловать его… еще раз.

Желание было так сильно, так внезапно и так неразумно, что ей стало трудно дышать. Что с тобой происходит, Брэнди Огилви? — спросила она себя. Ты окончательно спятила, вот что!

— Не кажется ли вам, что уже пора приступить к работе? — ее голос прозвучал немного резко.

— Да, мэм, — промурлыкал Зак. — А то вам нечего будет вычитать, если я ничего не заработаю.

Брэнди не смотрела ему вслед. Ей это было не нужно. Даже не глядя, она знала, что он идет не торопясь.

Внутренняя радиосеть ожила с треском, за которым последовала первая нота рождественской песни «Колокольчики звенят». Этого безжалостно бодрого звука оказалось достаточно: Брэнди, рванувшись, снова выбралась на твердую почву.

Расправив плечи, она обернулась к Кейси.

— Не будешь ли ты так любезна перестать называть его моим Санта-Клаусом?

Кейси вскинула брови:

— Тебе не кажется, что он довольно явно держится около тебя?

Брэнди махнула на это рукой. Спорить дальше значило только привлекать излишнее внимание, а она и так уже сказала больше, чем ей обычно позволял здравый смысл.

— Пойду-ка я вниз, — проворчала себе под нос Кейси. — Если только снег не задержит покупателей, мне сегодня понадобится десять рук.

— У меня, кажется, есть новая работница для тебя.

— Здорово, — сказала Кейси без всякого энтузиазма. — Как раз то, что мне надо: пообучать кого-нибудь.

— Зато время пролетит незаметно, — с притворным сочувствием ответила Брэнди. — Я скажу директору по кадрам, чтобы послал ее к тебе, если появится.

— Если? Ты хочешь сказать, что на самом деле не приняла ее на работу?

— Пока еще нет. Это долгая история.

— Хотела бы я ее послушать, если б было время, — призналась Кейси.

Она собралась уходить.

— Постой, — сказала Брэнди. — Где ты взяла этот значок?

Кейси дотронулась до лацкана, где рядом с белой гвоздикой — знаком заведующей — скромно пристроился маленький пластмассовый кружок.

— Вот этот?

— Да-да, этот.

Кейси прикрыла значок ладонью:

— Мне его Зак дал, сегодня утром.

— И как только я не догадалась, что за этим стоит Зак. Что там написано на значке?

— Выходит, ты Зака на это не благословляла? А вы так уютно стояли сегодня рядом…

— Уютно? — Голос Брэнди мог бы заморозить антифриз. — Ну-ка дай сюда!

— Перестань, Брэнди, это же просто шутка.

— Ты знаешь, что значки с политическими лозунгами, повязки с протестующими надписями и все подобные средства выражения личных политических взглядов в стенах магазина запрещены?!

— Эту надпись трудно назвать политическим лозунгом, и значок я тебе не отдам. Если ты тоже хочешь такой, попроси у Зака — я уверена, он тебе даст. Тебе надо только пообещать, что до Рождества ты будешь каждый день делать какое-нибудь доброе дело, и он тебя тоже официально примет в число Друзей Санта-Клауса. Слушай, я правда побегу — мы же не хотим терять покупателей из-за того, что отдел не откроется вовремя?

Она ушла — так и не сняв значок — прежде, чем Брэнди успела возразить.

Брэнди вышагивала по второму этажу к Мастерской Санта-Клауса. Детей пока не было видно; тем не менее она прочно укрепила на обычном месте табличку «Санта-Клаус кормит своих северных оленей» и на всякий случай закрыла калитку: вдруг кто-нибудь подойдет раньше, чем она успеет разобраться со своим заблудшим Дедом Морозом…

Зак сидел, опершись на подлокотник кресла и вытянув длинные нога, как будто любовался своими превосходно начищенными сапогами. Увидев ее, он закатил глаза и встал.

— Миссис Огилви, — сказал он тоном страдальческого долготерпения, — если дальше так пойдет, мои волшебные олени растолстеют и не смогут летать.

— Тогда мы их пустим на оленью колбасу, а вы можете в Сочельник отправляться домой на метро и дальше по железной дороге, — огрызнулась Брэнди.

Зак вздохнул.

— Внутренний голос подсказывает мне, что вы мной недовольны. Но вот чем именно?

— Вы хотите сказать, есть еще что-то помимо значков?

— Вы так расстроились из-за значков? — недоверчиво спросил он.

— Дело не в значках самих по себе. Это всего лишь милая шутка. Но вы не можете устраивать подобные фокусы, не посоветовавшись со мной. Руководство торговой сети проводит вполне определенную политику: работникам наших магазинов запрещено носить политические и религиозные значки и украшения…

Брови Зака почти исчезли под меховой оторочкой его бархатного колпака:

— К какой же из этих категорий вы относите Друзей Санта-Клауса?

— Тут дело в принципе, Зак! Если какие-то символы мы разрешаем, то где граница? Как насчет черных повязок на рукавах? Плакатов с лозунгами протеста?

— Вам никто никогда не говорил, что вы чересчур эмоциональны, Брэнди? — Он покачал головой, как будто смущенный. — А я-то думал, вы так огорчились из-за того, что я вчера вечером слегка подправил Страну игрушек.

Брэнди онемела.

— Что вы сделали?

— Только парочку витрин, где выставлены игры. Знаете, мне так надоело заниматься покупками, ну, я и стал просто рассматривать игрушки. Некоторые полки были переполнены так, что трудно было вытащить коробку, не уронив целую кипу. Я просто передвинул их таким образом, что…

— Ах, вот как, — сказала Брэнди. — Все! Вы уволены!

Несколько секунд Зак молча смотрел на нее.

— Из-за нескольких значков?

— Нет. Я решила покончить с вами потому, что вы лезете не в свое дело. Вас наняли в качестве Деда Мороза, а не директора этого магазина.

Зак вытащил из обширного кармана шубы что-то вроде пульта дистанционного управления телевизором.

— Что это? — спросила Брэнди.

— Сотовый телефон. Знаете, по нему можно звонить откуда угодно. Бывает очень кстати, когда Санта-Клаусу надо запросить свой банк данных на Северном полюсе.

— Очень смешно. А сейчас он вам зачем?

— Ну, спрашивать эльфов о том, хорошо ли вы себя вели весь год или капризничали, мне не надо: могу сделать собственные выводы. Значит, я звоню Россу, чтобы вы могли сами сказать ему, почему именно я вам не подхожу. — Он нажал несколько кнопок и протянул ей телефон.

— Черт побери, Зак…

Телефон зажужжал, потом стало тихо, и наконец раздался голос Росса Клейтона. Брэнди не удивило существование прямого номера, по которому можно было позвонить в кабинет Росса Клейтона, минуя все коммутаторы и секретариат. Но она была совершенно поражена тем, что этот номер знает Зак. Сама Брэнди никогда не имела такого доступа к боссу, все ее звонки генеральному директору шли стандартным путем.

Она свирепо посмотрела на Зака, потом на телефон. Зак все еще молча держал его перед ней, и в конце концов она его взяла.

— Росс? Это Брэнди Огилви.

— Рад, что вы позвонили. Я как раз хотел с вами поговорить.

— Хотели?

— Да. Зак сказал мне, что взволнован тем добрым сотрудничеством, которое у него складывается со всем магазином, и особенно с вами. Судя по тому, что я слышал, дела, должно быть, идут замечательно.

Зак смотрел на нее, широко раскрыв глаза, с таким уверенно-невинным видом, как будто слышал весь разговор. Росс продолжал:

— Я, конечно, и сам во всем этом убедился вчера вечером, когда заходил в ваш магазин.

— Вы здесь были? — просипела Брэнди. — Когда? Вы не заглядывали в мой кабинет.

— О, это было уже совсем вечером. Вы, наверное, давно были дома.

Вчера вечером, подумала она. Перед закрытием. Перед поцелуем на стоянке.

— Мы с Келли привели детей к Деду Морозу. Не к Заку, конечно, — его бы они раскусили в одну секунду, — поэтому мы подождали, пока другой Дед вышел на дежурство. Но Зак потом говорил мне, как ему у вас нравится.

— Держу пари, он сказал все это, когда переделывал витрины в Стране игрушек, — сухо сказала Брэнди. Она ждала реакции. Уж конечно, Росс не простит такого самоуправства, какими бы близкими друзьями с Заком они ни были.

— Сказать по правде, да — именно этим он и занимался. Получилось очень неплохо. Заведующему отделом, кажется, тоже понравилось. — (У Брэнди начала кружиться голова.) — И эти значки Друзей Санта-Клауса — остроумно, правда? Кстати, чуть не забыл — я сегодня еще не сделал свое доброе дело… Так что же вы хотели сказать, Брэнди? Надеюсь, вы не собираетесь сейчас отказаться прийти на праздник?

— На рождественскую вечеринку? Нет, — слабым голосом сказала Брэнди. — Я буду.

— Вот и хорошо. Я знаю, Уитни ждет не дождется встречи с вами. На самом деле, я думаю, в этом году она приезжает в основном ради вас. Так что же я могу для вас сделать, Брэнди?

— Я просто… — Она заколебалась. — Я позвонила, чтобы сказать вам, что Зак — самый… инициативный работник из всех, какие у меня были за последнее время.

Росс от души расхохотался.

— Меня это не удивляет. Присматривайте за ним и звоните, не пропадайте. Хорошо? Увидимся в субботу вечером.

— Непременно.

Возвращая телефон Заку, она старалась не встречаться с ним взглядом.

Он нажал кнопку выключения и молча положил телефон в карман.

— Возможно, я немного погорячилась. Брэнди старалась говорить с достоинством.

Зак изобразил крайнее изумление:

— Вы, миссис Огилви?

— Не сыпьте соль на рану, Форрест.

— Так, значит, я все еще работаю?

— На вашем месте я бы не брала на себя долгосрочных обязательств, — на ходу бросила Брэнди. — Но в данный момент — да, работаете.

Она прошагала к калитке и убрала табличку.

— Брэнди, — позвал Зак.

— Что еще? — Она не обернулась.

— Я правильно понял, что в субботу вечером вы идете на рождественский праздник к Клейтонам?

— Да. И что?

— Я тоже там буду, — непринужденным тоном сказал Зак. — Не пойти ли нам вместе?

ГЛАВА ПЯТАЯ

Брэнди обдумывала вариант с табличкой «Санта-Клаус кормит своих северных оленей»: взять и врезать по голове. Потом все же остановилась на словесном варианте.

— Нет, спасибо, — сказала она по возможности ровным голосом.

— На вечерах вроде этого бывает куда веселее, если у вас там назначено свидание, — заметил он.

— У меня как раз уже назначено, — огрызнулась Брэнди.

Ее встреча с Уитни Таунсенд была, может быть, и не совсем тем свиданием, о каком думал Зак, но, на взгляд Брэнди, она была не менее важной и куда более приятной.

Зак не отвечал. Брэнди начала нервничать и в конце концов, не в силах совладать с любопытством, обернулась. Он смотрел на нее; лицо его, как ей показалось, выражало крайнее изумление.

Брэнди обиделась.

— Что тут такого поразительного?

— Я не поражен. Я просто оглушен разочарованием. — По его голосу, впрочем, нельзя было сказать, что он пал духом. — Что ж, это послужит мне уроком, — весело продолжал он. — В другой раз буду спрашивать заранее. И еще, насчет Дерева желаний…

— Что с ним?

— Я буду свободен почти весь день после полудня. Может быть, встретимся за ланчем и вы расскажете мне все об этом Дереве?

— Я буду очень занята весь день.

Брэнди произнесла эти слова таким тоном, что сама подумала: если сейчас я его не отшила, значит, ничто не поможет. Не отшила.

— Тогда, может, попозже? Я выполню свой урок в обеденное время, а вечер мы можем посвятить Дереву желаний.

— Вряд ли это займет весь вечер.

Зак ухмыльнулся.

— О, в этом случае, — сказал он, — мы можем использовать остаток времени, чтобы получше узнать друг друга. Ну разве не здорово?

Брэнди кончила анализировать данные о товарообороте за ноябрь и подписала итоговый отчет. Утром Дора пошлет его по факсу в центральный офис. Дело шло к семи, сейчас она наверняка уже ушла домой.

Или, может быть, не стоит ждать утра и прихода секретарши? Почти все отделы ее универмага выручили денег немного больше, чем она предполагала, а такими новостями Брэнди всегда любила делиться.

Она удивилась, посмотрев на часы. Ей казалось, что она просидела над отчетом о товарообороте не больше часа, а оказывается, весь день промчался, пока она работала. От Зака не было ни слуху ни духу. Может быть, ему пришлось продежурить у Мастерской Санта-Клауса дольше, чем он предполагал. А может быть, он решил, что этот разговор по душам им в конце концов не так уж и нужен.

— Надеяться не вредно, — пробурчала себе под нос Брэнди.

Она вышла из кабинета и остановилась в изумлении, увидев Дору за столом, заваленным макетами рекламных каталогов, которые они собирались выпустить в ближайшие недели. Брэнди еще раз взглянула на часы, проверяя, не ошиблась ли она.

— Что ты здесь делаешь в это время, Дора?

— Вы не велели беспокоить вас сегодня после полудня, — ответила Дора.

— Ради Бога, я не имела в виду, что ты не можешь уйти домой, когда кончишь работу!

— Но я еще не кончила. Кроме того, ваш Санта…

Брэнди поморщилась.

— Я хотела сказать, мистер Форрест, — продолжала Дора ровным голосом. — Он был здесь. Я сказала ему, что мне не велено вас беспокоить, и он ждал какое-то время.

— А потом просто ушел? Ты меня удивляешь.

— Он сказал, что будет в Стране игрушек, где он может заняться чем-нибудь полезным, пока ждет вас.

— Это, должно быть, значит, что он перекраивает весь отдел.

— Он не сказал, что именно собирался делать. Как бы там ни было, я боялась, что, если уйду, он может снова пробраться сюда и ворваться к вам, вот я и осталась. Все равно надо было разобрать каталоги товаров.

— Спасибо, Дора. Я не заслуживаю такой преданности.

Брэнди отдала ей отчет о товарообороте.

— Не могла бы ты послать это по факсу в центральный офис? А рекламные листки просто оставь — ничего с ними до завтра не случится.

Эскалатор повез ее вниз, на второй этаж. Магазин не был переполнен. Метель прошла, но оставленные ею заносы заставляли многих сидеть дома, как Брэнди и предсказывала. Пока все улицы не очистят, рождественская торговля будет страдать. Хорошо еще, что сейчас только середина сезона: случись вьюга за несколько дней до праздника, она могла бы изрядно подпортить окончательные итоги. Ее любимый Санта-Клаус в очках с половинками стекол устроил перед Мастерской королевский прием для детей, и Брэнди остановилась на минутку полюбоваться его работой. Не то чтобы Зак в этом кресле был не на своем месте; у него хорошо получалось — намного лучше, чем она сначала могла надеяться, — это Брэнди пришлось признать. Но она годами гордилась образцовыми Дедами вроде вот этого. Он выглядел так непринужденно, так естественно, так удобно восседал в своем большом кресле…

Только вот кресло было не то, в котором обычно сиживали их Санта-Клаусы, а темно-зеленое, старинное, в котором утром, во время собрания, проходившего в мебельном отделе, сидел Зак и которое потом уступил опоздавшей сотруднице. Брэнди не хотелось думать о том, как ему удалось уговорить заведующего мебельным отделом разрешить реквизировать кресло. Или, может, он просто перетащил его в Страну игрушек, не спрашивая чьего-либо разрешения…

Санта-Клаус поднял глаза от ребенка, сидевшего у него на коленях, и прокричал:

— Спасибо за заботу, миссис Огилви! Я очень ценю удобное кресло — знаете, эти пакеты с игрушками довольно тяжелые, а я должен беречь спину.

Он снова занялся ребенком.

Брэнди поленилась объяснять, что не имеет к этому креслу никакого отношения. Она просто помахала рукой и пошла дальше, в глубь Страны игрушек.

И чуть не споткнулась о Зака. Он сидел по-турецки прямо посреди прохода с парой мальчишек; по всему полу вокруг себя они разложили детали игрушечной железной дороги. Дети соединяли деревянные рельсы, пока Зак доставал из коробки паровозы и вагоны.

Брэнди прислонилась к витрине, полной роскошных кукол.

— Зак, что это вы делаете?

— Демонстрирую возможности для творчества и гибкость данной модели железной дороги.

— А по-моему, вы играете.

— В общем, да, — признался Зак.

— Я так и подумала.

— В том-то и дело, что это совершенно особенная игрушка. Она не только завладевает воображением детей и дает проявиться их творческим способностям — она увлекает и взрослых.

Брэнди не обращала внимания на согласные кивки мужчины и женщины — видимо, родителей мальчиков, которые стояли тут же.

— Вы не думаете, что речь идет только о некоторых взрослых?

— Если вы намекаете на мое отставание в развитии…

— Я что-то не вижу, чтобы многие мужчины вашего возраста сидели на полу, играя с деревянными поездами. Это — предел ваших мечтаний, Зак?

— Нет, конечно.

Рельсы были соединены, Зак поставил на них поезд и прислонился к ближайшей витрине, предоставив игрушку мальчишкам.

— Я надеюсь, что в один прекрасный день я буду сидеть на полу, играя в железную дорогу с моими собственными детьми.

Брэнди вдруг почти увидела эту картину. Высоченная рождественская елка вся в огнях, куча пакетов с подарками под ней, деревянные вагоны, разложенные на полу, пара ребятишек в пижамах — и Зак.

Брэнди замотала головой, сама себе удивляясь. Этот человек гипнотизировал ее. Она ведь не любила рождественские праздники, и все же он смог заставить ее вообразить картину, как будто нарисованную Норманом Рокуэллом[4].

Досадуя на себя за это, Брэнди заговорила резким тоном:

— Мне показалось, вы собирались сегодня вечером заняться Деревом желаний.

— Вам придется извинить меня за то, что заставил ждать. — В его голосе не было ни малейшего сожаления. — Конечно, дракон у порога вашего кабинета тоже заставил меня полчаса переминаться с ноги на ногу, даже не сообщив вам обо мне, но я уверен, вы сможете мне объяснить, что это совсем другое дело.

— Дора вовсе не дракон. Просто она знала, что я была сегодня очень занята.

— Все верно. — Зак встал. — Я присоединюсь к вам через минуту. Только договорюсь с заведующим отделом.

— О чем?

— Я должен убедиться, что больше не нужен ему. Сейчас покупателей не особенно много, но ему сегодня не хватает двоих приказчиков — их свалил грипп. Почему бы вам пока не сходить за пальто?

— Зачем?

— Затем, что я забираю вас с собой на ужин или что-нибудь в этом роде.

Брэнди начала было возражать, но внезапно поняла, что хочет есть. И все-таки было как-то неудобно идти куда-то вместе с ним.

— Давайте просто пойдем в чайную комнату.

Он покачал головой.

— Теперь, когда вы вышли из своего добровольного заточения, наверняка все в магазине захотят с вами поговорить.

— А вы хотите сохранить меня только для себя? — сахариновым голосом спросила Брэнди. — Как мило!

Зак слегка приподнял брови.

— Не в этом дело. Я просто не хочу рисковать: вдруг вас опять вызовут? На этот раз вы можете окатить горчицей меня, а я особенно люблю этот свитер.

Брэнди могла это понять: он был в кашемировом свитере охристо-зеленого цвета.

Не успела Брэнди открыть рот, чтобы возразить, как он убежал куда-то к кассе, а к моменту его возвращения Брэнди раздумала настаивать на посещении чайной комнаты. Да, это было удобно, но меньше всего Брэнди хотелось, чтобы еще человек десять увидели их вместе и сделали свои выводы.

Кроме того, хотя кормили в «Тайлер-Ройал» хорошо, за последнее время у нее редко выдавалась минутка, чтобы поесть где-нибудь еще, а меню обеих чайных и кафетерия она знала уже наизусть. Поэтому она смиренно поплелась обратно в кабинет за пальто и сапогами и встретилась потом с Заком у служебного выхода.

Снег на автостоянке был весь перепахан, а то, что осталось, — отполировано до блеска колесами машин. Но в тех местах, где снег лежал, как было задумано природой, снежинки отражали свет фонарей и сверкали так, как будто щедрая рука усыпала бриллиантами мягкие изгибы сугробов.

— Моя машина или ваша? — спросила она, когда они вышли.

— Моя, несомненно, ближе.

Он указал на темный седан, стоявший недалеко от магазина.

Машина была засыпана снегом, так что Брэнди немногое могла бы о ней сказать. Но она задумчиво смотрела на четкий знак фирмы, вытисненный на кожаном сиденье, и слушала мягкое мурлыканье оживающего мотора.

— Знаете, Зак, когда Росс просил меня принять вас на работу, он сказал, что вы переживаете трудные времена.

— О да, — с нажимом произнес он. — Да. Очень трудные.

— Очевидно, не в финансовом смысле.

— Почему вы так думаете?

— Я не идиотка, Зак. Костюм Санта- Клауса у вас бархатный, сапоги из отличной кожи…

— Все взято напрокат, — коротко ответил Зак.

— Вы ходите с сотовым телефоном. Это не дешевая игрушка.

Он пожал плечами.

— Мне пришлось заплатить за пользование каналом, а неустойка за отказ стоит столько же, сколько и пользование телефоном до конца года. Я внимательно слежу за тем, чтобы не превысить лимит, так что доплачивать мне не придется.

— Но у вас и машина ничего себе.

— Это просто проклятье какое-то: мне не хватает денег, чтобы продать ее.

— Неужели?

— Я серьезно. Вы знаете, как трудно получить настоящую цену за новую машину. Стоит вам выехать на ней из автосалона, как она тут же подешевеет на десять процентов. Вы не успеете даже сделать вот так, — он щелкнул пальцами. — Так что придется мне подержать ее еще немного.

— Пока не замените новой? — сухо поинтересовалась Брэнди.

— Если до того дойдет. В конце концов, если бы я ее продал, то не смог бы выручить чистыми достаточно, чтобы купить что-нибудь другое. Но тогда как я буду добираться до работы?

— У вас всегда есть в запасе олени. Кто вы такой на самом деле, Зак? Шпион корпорации?

— Брэнди, не думаете ли вы, что, если бы Росс захотел внедрить шпиона в ваш магазин, то не замаскировал бы его получше?

— Я не имела в виду Росса.

Зак улыбнулся.

— Вот уж поистине замечательная точка зрения. Вам станет легче, если я буду носить шинель и темные очки и вертеться вокруг ваших дисплеев?

— Так вы признаете это?

— Я ничего не признаю.

— Ну, если вы просто Санта-Клаус, то я…

Она замолчала. Полуоформившееся подозрение зашевелилось в глубине ее сознания, но она никак не могла ухватить его. Пока она пыталась додумать мысль до конца, уже не было большого смысла продолжать тему. А между тем от Зака пока что некуда было деваться.

— Кстати, о Россе, — снова заговорил Зак. — Вы уверены, что не передумаете и не пойдете в субботу на праздник со мной?

— Я думала, это корпоративное мероприятие, — заметила Брэнди. — В прошлом году не приглашали никого рангом ниже заместителя директора.

— Я знаю. Вот тоска, не правда ли, — все эти замдиректора, пьющие шампанское и говорящие друг другу любезности?

— И поэтому Росс решил оживить праздник, пригласив вас?

— Не то чтобы именно меня, — скромно сказал Зак. — Несколько друзей там и сям. Но вы не ответили на мой вопрос.

— Я не считаю возможным отменять одно свидание из-за того, что мне назначили другое.

— Даже если это второе интереснее?

— Это зависит от точки зрения, не так ли?

Она думала, что он обидится, но — ничего подобного.

— Итальянская кухня пойдет?

— Я не против.

Проехав несколько миль, Зак остановил машину у ресторана и, выйдя, обошел ее, чтобы открыть дверь Брэнди.

— Вы знаете, — сказал он, — я тут думал…

— Звучит угрожающе, — негромко заметила Брэнди.

— Весь день было тихо, детей немного, так что время мне было девать некуда, хотя я и сидел в кресле Деда Мороза.

— Кстати, о кресле, Зак…

— Я знаю, за малейшее повреждение вы с меня вычтете.

— Я не это хотела сказать.

— Нет?

— Нет. Я ни разу не сидела в этом кресле, так откуда же я могла знать, что оно неудобное?

— Разве я вам не говорил?

— Ну, может, и говорили, но вы мне говорите столько всего, что я никогда не знаю, что именно принимать всерьез. Я бы только хотела, чтобы вы не совершали таких крутых поворотов, не договорившись сначала со мной. Из-за вас Кейси уже начала задавать вопросы.

— Может, оно и неплохо, раз в будущем году она сама станет директором магазина.

— Давайте не будем спорить о деталях, ладно? Факт тот, что я не могу позволить каждому сотруднику устанавливать собственные правила, но в случае с вами, как это ни поразительно, у меня, видимо, будет сплошной бунт на корабле до самого Рождества.

— Вас только это беспокоит?

— Только? Вам не кажется, что этого достаточно?

— Что ж, может, вы и правы, — уступил он. — В таком случае…

Метрдотель — это была женщина — поприветствовала Зака, назвав по имени, и проводила за столик, застеленный клетчатой скатертью и украшенный огромными красными салфетками. Меню тоже было огромным; похоже, в нем были представлены все мыслимые сочетания макарон и соусов. Брэнди только глянула на свое меню и отложила в сторону.

— Так вы сказали?..

Зак выглянул из-за своего меню:

— Я знал, что вы решительны, Брэнди, но в самом деле…

— …я решила только одно: не читать всё меню. Вы, очевидно, здесь часто бываете — вот и выбирайте.

— А вы, таким образом, сможете сосредоточиться на мне, — задумчиво протянул Зак. — Как это мило…

Брэнди перебила:

— Найдите просто что-нибудь такое, что готовится не три часа. Итак, насколько я поняла, вы собирались обсудить со мной некоторые вопросы, касающиеся вашей работы?

Зак торжественно поднял руку, как будто принимал присягу:

— Я буду заранее согласовывать с вами все сколько-нибудь важное.

Брэнди допускала, что ей придется удовлетвориться обещанным, хотя этого было явно недостаточно. Вот только что он считал важным?

— Ладно. Теперь мы можем поговорить о Дереве желаний.

— Минутку, я только хотел рассказать вам о своей идее.

Брэнди посмотрела на него с некоторым сомнением.

— Зак…

— Двух минут еще не прошло, как вы сказали, что я должен консультироваться с вами прежде, чем действовать, — напомнил он.

Влипла, подумала Брэнди. Попала в собственный капкан.

— Что вы придумали на сей раз?

— Вам не приходило в голову, что до Рождества хорошо бы один день в неделю держать магазин открытым допоздна, чтобы родители могли, уложив детей спать, спокойно закупить подарки, которых дети ждут от Деда Мороза?

Брэнди нахмурила брови:

— Они с тем же успехом могут пригласить на вечер бэби-ситтера и съездить за покупками в обычное время, разве нет?

— Не так легко, как когда дети уже в кроватях. Ведь они наверняка будут знать, куда поехали родители, и тем придется, возвращаясь домой, как-то прятать коробки и пакеты. Ночью, когда дети спят, родителям куда легче прокрасться мимо со всеми свертками, не нарушая веру детей в Деда Мороза.

— Откуда это вы все знаете о детях? — с вызовом спросила Брэнди. — Раз своих у вас еще нет…

— О, есть штук десять или около того, которые приняли меня в любимые почетные дядья.

Он заказал две порции маникотги — запеканки из лапши с сыром и томатным соусом, а также бутылку красного вина и, перегнувшись через стол, заботливо разложил салфетку у Брэнди на коленях.

— Поэтому вы решили преодолеть темную полосу в своей жизни, играя Деда Мороза?

— Возможно, это обстоятельство и навело меня на подобную мысль. Итак? Мы организуем Выходной вечер для родителей?

— Вам что, недостаточно вашей работы и забот с Деревом желаний?

— Какие заботы? Немного рекламы, несколько вывесок в Стране игрушек…

— …и несколько сотрудников, недовольных тем, что к их сверхурочным часам добавятся еще и ночные.

— Не думаю, что тут будут проблемы. Я уже поговорил кое с кем — большинство считают это хорошей идеей.

— И, конечно, вы уже упомянули о ней в разговоре с Россом.

— В общем, да. Я думал, это не повредит.

Брэнди вздохнула. Вот вам и все предварительные договоренности.

— Раз так, валяйте — договаривайтесь с заведующим Страной игрушек. Но вы один отвечаете за все, и прежде всего вам надо получить согласие заведующего и разрешение администрации пассажа на то, чтобы нарушить обычное расписание. Вы все поняли, Зак?

— Абсолютно, — сказал он беспечно. — И раз уж мы об этом заговорили, — как насчет специального вечера для пожилых горожан? Они наверняка будут рады сделать покупки, когда их не пихают со всех сторон обычные покупатели. Мы могли бы организовать специальные автобусы, чтобы собрать стариков со всего города и…

— Давайте не все сразу, Форрест. И вообще — что происходит? Вы что, интригуете в надежде получить работу в отделе по связям с общественностью?

— А это мысль.

— Советую вам не останавливаться на одном универмаге. С вашими-то идеями вы можете заставить всю торговую сеть скакать на одной ножке.

— Благодарю.

— Это был вовсе не комплимент.

Официант принес вино. Попробовав его, Зак кивнул, и официант наполнил их бокалы, после чего молча удалился.

Брэнди тоже пригубила вино.

— Взять, к примеру, эти ваши безумные значки.

— А что с ними?

— Где вы их вообще раздобыли?

— Отдел галантереи заказал для меня тысячу штук. Неплохо получилось, а?

Он полез в карман.

— Если хотите, у меня как раз есть лишний.

— Спасибо, не надо.

Он склонил голову набок и посмотрел на нее испытующим взглядом.

— Вы ведь не верите, что я способна совершать по доброму делу каждый день? — бросила ему перчатку Брэнди.

— Хотел бы посмотреть, как у вас это получится.

— Ладно, дело совсем в другом. В корпорации действуют определенные правила, запрещающие носить подобные вещи, и, пока запрет не снят, я буду подчиняться ему — даже если в конце концов мне придется закрывать глаза на нарушения со стороны всех моих сотрудников.

— У Росса есть значок.

— Я знаю. Он мне сказал. Это другое дело: Росс сам составляет правила.

— Как бы там ни было, идея, похоже, работает. Я только вчера начал раздавать значки, а атмосфера в магазине, по-моему, уже стала более сердечной. Все хотят быть Друзьями Санта-Клауса, знаете ли. Я думаю, эта доброжелательность окажется весьма кстати для работы с Деревом желаний. — Он доверительно наклонился к ней: — Мы могли бы, в конце концов, сделать самое большое Дерево желаний в торговой сети.

— Это не состязание, Зак.

— А жаль. Объясните же мне, во что я ввязался.

— В основном в бумажную работу, которой будет куча, и согласование всяких деталей. Семьи приходят к вам для беседы. Вы убеждаетесь с помощью социальных служб, что они действительно бедны.

Зак нахмурился.

— Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь стал просить о помощи без крайней нужды.

— В таком случае вы будете удивлены.

— Но их гордость…

— Вот именно. Люди, больше всего нуждающиеся в помощи — это как раз те, кто из гордости никогда ее не просят.

— Как Тереза Говард, — сказал Зак.

Брэнди кивнула и отметила про себя, что надо будет спросить у Кейси Эмос и директора по кадрам, появилась ли эта женщина.

— А с другой стороны, есть такие, кто не прочь ухватить, что плохо лежит. Пэт обычно проводила выборочные проверки — если история, рассказанная членами семьи, вызывала сомнения, Пэт ехала по указанному адресу и проверяла, сходятся ли концы с концами.

— И как, сходились?

— Не всегда. Но не смотрите волком на всех — большинство просят помощи законно. Все это, в общем, несложно. Семья составляет список своих нужд, вы заполняете картонную звезду на каждого члена семьи и вешаете на елку. На звезде указаны возраст, размеры одежды и вкусы человека, чтобы помочь сориентироваться тому, кто выберет эту звезду для закупки подарков. Когда подарки куплены, бюро обслуживания покупателей сообщает вам; вы пакуете вещи и отдаете тем, кому они предназначены.

Зак пожал плечами.

— Вы правы. Похоже, это совсем нетрудно.

— Я сказала несложно, а не нетрудно. Всегда обо что-нибудь спотыкаешься. Подарки не текут к вам равномерным потоком. Бывает, что кто-нибудь из членов семьи оказывается вовсе обойден — на этот случай магазином учрежден специальный фонд, так что вы сможете сами восполнять пробелы.

Кажется, нарисованная ею перспектива не вызывала у Зака энтузиазма. Впрочем, чем больше Брэнди думала, тем больше радовалась, что он взял на себя Дерево желаний. Если Зак будет уделять этому проекту столько внимания, сколько тот на самом деле требует, у него не останется времени, чтобы досаждать ей.

— Только подумайте, — утешала она его, — время, потраченное вами на прогулки по магазину и разглядывание товаров, в конце концов не пропало даром. Я уверена, кому-нибудь понадобится и пароварка, которую вы купили для своей сестры.

Заказанное блюдо было приготовлено отменно, но его принесли слишком горячим, так что они долго просидели в ресторане и вернулись в магазин совсем уже вечером.

— Вы еще поработаете или сразу домой? — спросил Зак.

Брэнди зевнула.

— Домой, наверное. После пары бокалов вина я много не наработаю.

Зак уставился на нее, всем своим видом изображая разочарование.

— Мне стыдно за вас, миссис Огилви. Вот я возвращаюсь на работу. А вы и утром сегодня опоздали. Придется мне поставить в известность Росса.

— Валяйте. Он наверняка дома.

Зак припарковал свою машину рядом с ее.

— Вы хотите сказать, что он не работает по шестнадцать часов в сутки? Это, знаете, интересный вопрос. Если генеральному директору не надо столько работать, зачем это вам?

— Затем, что он генеральный директор, а я нет. Он уже на вершине, а я все еще карабкаюсь… Сидите, Зак, не беспокойтесь, мне не нужна помощь.

Возражение запоздало — он уже вышел из машины. Опять они оказались в дальнем углу стоянки, где фонари тусклее. Казалось, Зак надвигается на нее, как вчера — перед тем, как он ее поцеловал. Он был близко-близко. Брэнди гадала, не захочет ли он снова сделать то же, и объясняла сама себе, что эта нелепая мелкая дрожь в ее жилах — оттого, что она опасается повторения.

— Спасибо за ужин, — быстро сказала она, вставляя ключ в замок на дверце машины. — Я все же думаю, вам следовало позволить мне заплатить за него — ведь мы занимались делами магазина.

— Все в порядке. Можете как-нибудь пригласить меня на омара — обещаю не возражать.

Но, говоря это, он улыбнулся.

Она не могла закрыть дверцу — так близко он стоял, едва не касаясь ее, как будто проверяя оборудование ее автомобиля — или ее саму.

— А вы сказали, у меня хорошая машина, — проворчал он.

Она с облегчением засмеялась.

— Если вы думаете, я буду спорить с вами на эту тему, вы с ума сошли.

Она включила зажигание. В ответ где-то в моторе раздалось только зловещее звяканье.

— Что за…

Она попыталась еще раз.

— Аккумулятор сел, так что бросайте это дело.

Зак мягко, одним пальцем нажал на кнопку включения фар; кнопка щелкнула, выключаясь. Брэнди застонала.

— Солнце только вставало, когда я ехала на работу, и я, наверное, оставила горящие фары. Что за идиотизм!

— Вовсе нет. Но почему вы не используете устройство для автоматического выключения фар?

— Потому что я ему не доверяю, — призналась она.

Зак не засмеялся; Брэнди была ему благодарна за это. Но даже в тусклом свете фонарей на автостоянке она видела, как насмешливо заблестели его глаза.

— Хорошо, — раздраженно сказала Брэнди. — Еще потому, что я дура.

— Я этого не говорил, Брэнди.

— Ладно, вам тут незачем торчать. Хотя буду вам благодарна, если вы вытащите свой волшебный телефончик и вызовете мне техпомощь.

Зак покачал головой:

— Я мог бы, но…

— Я знаю, вы исчерпали лимит времени.

— Нет смысла сейчас заводить мотор, если вы не планируете покататься часок-другой, чтобы зарядить аккумулятор. Иначе к утру он опять сядет.

— Да, об этом я не подумала.

— Кроме того, так ли уж вам хочется сидеть тут и мерзнуть, дожидаясь? Эти ребята из техпомощи наверняка приезжают сейчас с опозданием часа на три из-за снежных завалов. Лучше бы вы все это оставили на завтра.

Брэнди пришлось согласиться и с этим.

— В таком случае, Санта-Клаус, как насчет того, чтобы сделать ваше сегодняшнее доброе дело?

— И отвезти вас домой? Я бы с радостью, но через пятнадцать минут начинается моя смена, а я боюсь, что, если не приду на свои последние полчаса, директор меня уволит.

— Зак… — Она обвела рукой полупустую автостоянку. — Бросьте. Все равно никого там сейчас нет.

— Конечно, нет. Но нельзя ли мне получить письменное разрешение?

Брэнди показала ему язык. Зак хмыкнул и снова помог ей сесть в его автомобиль.

— Вы заперли свою машину? — спросил он.

— А вы думаете, кто-нибудь сможет завести эту тачку, если я не смогла, и угонит ее? Конечно, заперла. Зак, я живу в этом городе всю жизнь. Я всегда запираю двери.

— И выключаете фары?

Но улыбка, тронувшая уголки его губ, показывала, что он только дразнит ее, не желая обидеть, и Брэнди удивилась, почувствовав, что от этого замечания она как будто вдруг согрелась. Согрелась и немного смутилась. Что с ней творится, в конце-то концов?

Она показала ему направление, а когда приехали, расстегнула ремень безопасности и позволила ему помочь ей выйти из машины.

— Хотите чаю или кофе, Зак? Ничего особенного предложить не могу — я несколько дней не заглядывала в супермаркет, — но…

Должна же она была хоть чем-то его отблагодарить. В конце концов, он ее выручил. Простой дружеский жест — предложить человеку выпить горячего. Все равно он, скорее всего, откажется; он тоже, наверное, ждет не дождется, когда поедет домой.

Зак улыбнулся и сказал:

— С удовольствием.

Брэнди нервно сглотнула. Это нечестно, подумала она. Он всего лишь улыбнулся, а на нее вдруг опять накатило то же странное, болезненное чувство, что и утром, когда у нее перехватило дыхание от внезапно подступившего идиотского желания поцеловать ямочку на его щеке.

Она обнаружила, что пытается себе представить, что бы он сделал, если бы она поддалась этому сумасшедшему порыву. Уж конечно, она не собирается это проверять, уверила она себя. Чашечка кофе, пара вежливых фраз — и он окажется за дверью.

На пороге ее квартиры кто-то стоял, очевидно только что позвонив и ожидая ответа. Заслышав их шаги, визитер обернулся — Брэнди узнала одну из трех девочек, предлагавших ей вчера вечером гирлянду. В руках она держала целую охапку колючих зеленых веток.

— Наконец-то вы пришли, — сказала девочка с явным облегчением. — У меня ваша гирлянда.

Брэнди нахмурилась.

— Мне казалось, я попросила вас отдать ее тем, кому она нужна.

— Но я не могу. Мама очень на меня рассердилась. Она говорит, нельзя продать что-то людям и оставить у себя. Так что нате.

Девочка сунула Брэнди ворох остро пахнущей зелени и убежала.

— Вот так оборот, — пробормотала Брэнди. — Я пыталась сделать добровольное пожертвование, а в результате мне навязали эту штуку.

Гирлянда была громадная и колючая. Брэнди осторожно перекладывала ее из одной руки в другую, пытаясь достать ключ.

— Буквально навязали, я серьезно. Вам не нужна гирлянда?

— Нет, но я помогу вам ее подержать.

Зак освободил Брэнди от колючих веток.

— А вы сами не можете ее использовать?

— Я не украшаю квартиру к Рождеству.

— Совсем? Может, вы и не празднуете?

— Праздную, конечно. По-своему. Я рухну, буду отдыхать от нынешней гонки и набираться сил перед следующей, послерождественской распродажей и возвратом неподошедших подарков.

Зак помрачнел.

— Не очень похоже на праздник. У вас нет семьи?

— Фактически нет. Мама умерла, когда мне было восемнадцать.

— Тяжело в этом возрасте терять кого-то из родителей.

Она коротко кивнула и продолжала:

— Отец живет в Калифорнии. Родители развелись, когда я была еще маленькой, у него вторая семья.

— И вы чувствуете, что будете некстати? — мягко сказал Зак.

Он все понял правильно, но Брэнди вовсе не хотелось подтверждать его вывод. Не хватало ей только его искреннего сочувствия.

— Ничего подобного. Просто я не могу себе позволить мчаться через полстраны в середине самого горячего сезона только для того, чтобы поучаствовать в разрезании индейки.

— Поэтому вы остаетесь дома и едите сандвич с копченой колбасой в одиночестве.

— Что-то в этом роде.

Она не собиралась втягиваться в дискуссию о своих привычках.

— Бросьте где-нибудь эту гирлянду.

— Что вы собираетесь с ней делать?

— Вынесу с мусором, если не найду, кому отдать. Может, кто-нибудь из ваших подопечных с Дерева желаний захочет взять ее. Кофе или горячий шоколад? Кажется, у меня есть этот… порошковый.

— Кофе пойдет.

Он все еще стоял посреди гостиной с гирляндой в руках и озирался вокруг.

— Стыдно, знаете ли. У вас тут прекрасное место для елки, как раз перед балконом, так что соседи тоже могли бы ею любоваться.

Ему пришлось повысить голос, поскольку Брэнди ушла на кухню. Она поставила чайник и отозвалась:

— В том-то и дело. В тех редких случаях, когда мне хочется посмотреть на новогоднюю елку, я просто выхожу на балкон и любуюсь всеми соседскими елками. Ни забот, ни хлопот, ни осыпающихся иголок.

Зак не отвечал, и Брэнди занялась поисками подноса — поскольку у нее нечасто бывали гости, она не помнила, где он, — и сервировкой.

— У меня нет сливок, — предупредила она.

— Я пью без них, вы помните? А знаете, что вам нужно, чтобы проникнуться духом Рождества? Парочку детей.

Брэнди закашлялась.

— О нет. Никогда.

Она повернула из кухни в гостиную и чуть не уронила поднос. Почти вся гирлянда уже была аккуратно разложена на каминной полке; Зак драпировал последние футы. А в камине весело горел газовый огонь над декоративным поленом.

— Будьте как дома, — сухо сказала она.

— Благодарю. Почему вы не хотите детей?

— Слишком большая ответственность.

Зак склонил голову набок.

— Вы были трудным ребенком?

Вопрос озадачил Брэнди.

— Не труднее других, я думаю. Но с тех пор мир изменился. Люди, которые не хотят сидеть дома с детьми, прежде всего не должны их заводить.

— А вы не хотите?

— Не особенно. Вряд ли я могла бы оставить работу. Я и так не сижу сложа руки — а ведь кормлю только саму себя. Я не уверена, что смогла бы обеспечить жизнь еще двоих людей, которых к тому же рано или поздно надо будет посылать в колледж. Кроме того, я вам говорила — я люблю свою работу.

— Не говоря уже о ваших честолюбивых планах на будущее.

— Верно. Зак, гирлянда выглядит очень мило, но…

Он разговаривал, не переставая действовать, и вот уже остаток гирлянды уютно обвился вокруг каминной полки, как будто всегда там был.

— Создает праздничное настроение, не правда ли?

Он взял у нее из рук поднос и поставил на плетеный сундук перед диваном.

— Как бы там ни было, я не имел в виду ваших собственных детей.

— Вы хотите сказать, что я могла бы быть приемной тетей для чужих? У меня нет настолько близко знакомых детей. Кроме того, боюсь, я не умею с ними общаться и уж совершенно точно не имею времени этому учиться, даже если бы хотела.

Зак не ответил. Он тихо сидел, покачивая в ладони чашечку кофе, и смотрел на огонь.

Брэнди стало любопытно, о чем он думает, и подозрение, недавно мелькнувшее у нее в голове, зашевелилось снова. Но, видно, все это время ее подсознание трудилось над поставленной задачей, ибо теперь это было уже не просто полуоформленное предчувствие, а нечто гораздо большее.

Она спросила Зака, не шпион ли он, и он отшутился, упомянув при этом Росса. Ей мерещится или на самом деле было что-то почти фрейдистское в том, как быстро ему пришел на ум именно такой ответ? Не означает ли это, что он работает не на какого-нибудь конкурента «Тайлер-Ройал», а на Росса Клейтона собственной персоной?

У него даже был его прямой номер телефона, напомнила она себе.

Брэнди размешала сахар в кофе и откинулась назад в своем углу дивана.

— У Росса всегда был аварийщик, которого он мог в любой момент вызвать, — сказала она почти мечтательным тоном. — Человек, готовый поехать в любой из универмагов, обнаружить и решить все проблемы.

У Зака поднялись брови.

— К чему это вы вдруг, Брэнди?

Она не ответила.

— Несколько лет назад это была Уитни Таунсенд, но сейчас она сидит в Канзас-Сити. В данный момент аварийщика у Росса, судя по всему, нет, потому что несколько недель назад, когда у магазина в Сан-Антонио были какие-то мелкие трудности, Уитни ездила наводить там порядок.

— Я не совсем…

— Или, может быть, аварийщик есть, но по каким-то причинам Росс не хочет, чтобы стало известно, кто делает эту работу. Поэтому он послал Уитни разрешить мелкую проблему, а настоящего аварийщика приберег для решения крупной.

Зак пожал плечами, как будто хотел доставить ей удовольствие, подыгрывая:

— Не сомневаюсь, иногда секретность бывает для Росса большим преимуществом.

— Точно так.

Пальцы у нее дрожали.

— Именно это и заставило меня сегодня вечером задуматься, что на самом деле вы здесь делаете. Вы, конечно, не обычный Дед Мороз, Зак, так кто же вы? Аварийщик Росса? А если это правда — тогда почему вы здесь? Что не так в моем универмаге? И почему я не заметила проблему раньше, чем это сделал центральный офис?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Брэнди затаила дыхание. Справедливо ли ее подозрение? Проблема, о которой Росс говорил тогда, в первый день, касалась не личных дел Зака, а ее магазина?

И если да, признается ли Зак?

Весь вечер подозрение потихоньку росло в ее душе, но Брэнди никак не могла решиться начать разговор. Дурные предчувствия начались, когда он посадил ее в свою машину, а может, еще раньше, когда она заметила, что у него слишком роскошный костюм Деда Мороза; и наконец уже вполне созревшее подозрение вырвалось наружу.

Сложность была в том, что, хотя Брэнди сама создала эту теорию, она не могла до конца в нее поверить. Ей трудно было представить, чтобы она прозевала проблему, достаточно крупную для подобной реакции начальства. Даже сейчас она не могла сообразить, что же такое творилось в ее магазине, что явилось бы причиной недовольства руководителей компании.

Но ведь явно происходит нечто странное — и другого осмысленного объяснения не найти. Пояснениям Зака — почему он, несмотря на денежные затруднения, продолжает пользоваться сотовым телефоном — кое-как еще можно поверить; но то, с какой легкостью он отмахнулся от идеи продажи сверхдорогой машины, уж ни в какие ворота не лезет.

— Что-то я не врубился.

У Зака был такой голос, как будто он только что получил хороший удар в диафрагму.

Как будто поражен, подумала Брэнди. Но что его изумило — ложное обвинение или разоблачение?

Он продолжал:

— Росс не стал бы действовать вот так за вашей спиной, вы же знаете.

— Он так уже поступал, — сказала Брэнди. — Не со мной, но поступал. С другими директорами, при других обстоятельствах. Уитни Таунсенд рассказывала мне кое-какие байки о расследованиях, которые она проводила в магазинах, не сообщая директорам.

— Да разве такое возможно, чтобы Росс уже настолько завелся из-за непорядка в вашем магазине, а вы еще даже не заметили своих проблем?

У Брэнди горели веки. Она закрыла глаза, пытаясь удержать слезы. Она профессионал, она не плачет из-за проблем бизнеса; что это на нее нашло, в самом деле?

— Не знаю, — еле слышно пробормотала она. — Не знаю.

Молчание стало тягостным.

Зак ведь так и не ответил на ее вопрос, поняла она и вдруг обнаружила, что жалеет о сказанном. Если ее предположения верны, слезами не поможешь, а она расхлюпалась, как маленькая девочка.

Если же они ошибочны, она просто выставила себя полной идиоткой.

Зак придвинулся к ней. Она почувствовала рядом тепло его тела еще раньше, чем он просунул ладонь ей под подбородок и повернул ее лицо к себе.

— Брэнди, посмотрите на меня.

Ей пришлось сделать усилие, чтобы открыть глаза.

Голос Зака звучал хрипло:

— Ничего подобного не происходит. Проблемы — мои собственные.

Сквозь слезы, стоявшие в ее глазах, она видела его как в тумане, но подумала, что никогда раньше он ей так не нравился, как сейчас.

— Это правда, Зак? — прошептала она.

— Клянусь вам. Насколько я могу судить, дела у вас в магазине идут прекрасно, и…

Он замолчал и тихо добавил что-то, чего она не расслышала. Потом наклонился и осторожным поцелуем осушил слезы на ее ресницах.

— И вы тоже прекрасны, — прошептал он, и его рот нашел ее губы.

Уже утратив всякое душевное равновесие из-за своих страхов, Брэнди отреагировала на поцелуй так, как будто шагнула с обрыва. Голова у нее кружилась, в груди была пустота, как будто она посмотрела вниз и увидела под ногами только небо; она судорожно хватала ртом воздух и прижималась к Заку.

Он прислонил ее к диванным подушкам, но это не помогло: с каждым поцелуем голова у нее кружилась все больше. Она могла положиться только на силу его рук, обнимающих, баюкающих, оберегающих ее. Здесь был единственный остров надежности в мире, который вдруг опрокинулся и заходил ходуном, и она прижималась к Заку и отвечала на его поцелуи, пока наконец ей не стало все равно, останется она на поверхности земли или провалится до самой ее середины, — лишь бы он был с ней. У нее звенело в ушах — разве она уже провалилась? А она и не заметила этого…

Зак немного отодвинулся от нее. Брэнди пробормотала что-то протестующее и попыталась снова притянуть его в свои объятия, но он сопротивлялся.

Брэнди насторожилась. Все пять чувств разом вернулись к ней, и она поняла, что звонит телефон. Как она могла ошалеть настолько, что даже не слышала его? И что подумал Зак о ее рассеянности — он-то явно не был так увлечен, чтобы пропустить телефонный звонок.

Ее все еще слегка качало; идя на кухню к телефону, она на секунду прислонилась к косяку, чтобы не упасть.

Голос был знакомый — он принадлежал одному из охранников универмага и звучал тревожно:

— Миссис Огилви? У нас тут произошла неприятность. Все уже позади, но я подумал, надо все-таки сказать вам.

Брэнди встряхнулась, окончательно приходя в себя.

— Что случилось?

Дослушав до середины, она перебила его:

— Буду, как только смогу.

Когда она вернулась в гостиную, Зак стоял на середине ковра. Слышал разговор или ему просто не терпится уйти?

Она была не настолько наивна, чтобы подумать, будто Заку неприятны были поцелуи, но все же ситуация в целом казалась несколько неловкой. Она целовала его так, как будто умирала от голода, как будто это была ее последняя в жизни возможность ощутить объятия и ласки. Интересно — Зак считает, что я вешаюсь ему на шею? — промелькнуло в голове у Брэнди. Если да, трудно его за это винить.

Ее голос звучал несколько напряженно.

— Мне крайне неудобно снова просить об одолжении, Зак, но не можете ли вы отвезти меня назад в магазин?

Он потянулся за пальто, оставленным на спинке стула.

— Проблемы?

— Помните странного парня, о котором нас предупреждал охранник?

— Того, который околачивался вчера вечером на автостоянке?

Брэнди на миг растерялась. Неужели это было только вчера вечером — когда Зак провожал ее к машине и поцеловал? Она оторвалась от воспоминаний.

— Сегодня вечером он попытался отобрать выручку у продавщицы парфюмерного отдела — ее прилавок прямо у главного входа в пассаж. Со страху она закричала, вместо того чтобы просто отдать деньги; он оттолкнул ее и убежал.

Руки Брэнди скользнули в рукава пальто, которое ей подал Зак.

— Мне следовало быть там.

Зак сочувственно сжал ее плечо:

— И что, например, вы смогли бы предпринять, если бы были там?

— Не в этом дело. Это мой магазин, моя работа.

Она отбросила волосы на воротник пальто, и блестящая волна ударила ему прямо в лицо.

— Извините. Я не хотела вас задеть.

Зак слегка покачал головой, как будто удар, как ни легок он был, оглушил его.

— Грабеж в пассаже?

Брэнди кивнула.

— Бред какой-то. Ему пришлось бы пробежать весь пассаж, сотню ярдов, чтобы выбраться на улицу.

— Или удирать через весь магазин к выходу на автостоянку.

— Да, но там же полно охранников.

— Они его взяли?

— Вроде бы нет, — ответила Брэнди. — Когда продавщица перестала кричать и смогла объяснить, что случилось, этот парень был уже далеко.

— Так, может, не такой уж он и псих.

Брэнди села в машину и стала грызть ноготь.

— К счастью, продавщица почти не пострадала — просто напугана и, может быть, слегка ушиблась. Знаете, я всегда думала, что нам подобные вещи не грозят уже просто потому, что у нас семьдесят прилавков, вокруг постоянно сотни людей, грабителю было бы очень трудно уйти.

— Может, этот шизик недостаточно хорошо соображает, чтобы это понять?

Брэнди вздрогнула.

— Если вы стараетесь меня ободрить, Зак, то у вас пока не очень получается. Я бы предпочла думать, что неудавшийся грабитель соображает достаточно хорошо, чтобы подумать о последствиях, потому что иначе может случиться все что угодно.

Она погрузилась в молчание, которое продлилось до самого конца пути.

Магазин был уже закрыт, так что Зак проигнорировал знаки, запрещающие парковку, и остановился у самого ближайшего входа в универмаг «Тайлер-Ройал». Всего в нескольких ярдах стояли три полицейские машины с включенными мигалками.

— Зак, — медленно сказала Брэнди, вместе с ним переходя через тротуар. — Насчет того, что я наговорила сегодня… Мне жаль, что я вас обвинила в участии в каком-то заговоре.

Зак молча открыл перед ней дверь. Брэнди продолжала:

— Это, наверное, выглядело как приступ паранойи. Когда что-нибудь угрожает моему универмагу или хотя бы мне так кажется… я становлюсь как сумасшедшая.

— Брэнди…

Тон его голоса испугал ее: он был почти мрачен. Брэнди надеялась, что Форрест не собирается сейчас обсуждать поцелуй, которым они обменялись, и то, насколько он соответствует обычному стилю ее поведения. Она не могла поднять на него глаза.

— Сейчас не время и не место для подобного разговора, Зак. Так что давайте просто забудем об этом. Хорошо?

Она не стала ждать ответа. В универмаге вокруг парфюмерно-косметического прилавка, что был у самого центрального входа, столпились люди. Продавщица, которую все еще бил озноб, сидела на высокой табуретке, комкая в руках носовой платок. С ней говорили двое полицейских. Брэнди она не увидела. Навстречу спешил охранник.

— Извините, что разбудил вас, миссис Огилви, но я подумал…

— Вы меня не разбудили, Джон. Я рада, что вы позвонили.

— Да? У вас был немного странный голос, как будто спросонья.

Он глянул на Зака, стоявшего на шаг позади нее, и лицо его вдруг порозовело.

Он, конечно, сделал ложный вывод, подумала Брэнди. Пытаться исправить впечатление было, впрочем, бесполезно: любые возражения звучали бы подозрительно.

— Где доберман? — живо спросила она.

— В конуре. Я подумал, при такой толпе полицейских не стоит впутывать еще и собаку.

— Вы уверены, что он вам не понадобится?

Охранник кивнул.

— Этот парень уже далеко. Множество людей видели, как он удирал, но не понимали, что происходит, и не остановили его.

— Уж конечно. — Брэнди повернулась к Заку: — Это, очевидно, займет какое-то время. Вам не стоит ждать.

— Как же вы доберетесь до дому?

— Кто-нибудь подвезет. Или возьму такси.

Продавщица парфюмерии услышала ее и обернулась. Она была бледна и вся дрожала, а когда Брэнди похлопала ее по плечу — разрыдалась.

Брэнди обняла ее.

— Все в порядке, — прошептала она, — вы просто молодец.

— Но, миссис Огилви, — всхлипнула женщина, — полицейский говорит, что я должна была просто отдать деньги грабителю!

Брэнди пронзила стоявшего рядом полицейского неодобрительным взглядом. Он был, несомненно, прав: нет таких денег, из-за которых стоит рисковать жизнью. Но сейчас вряд ли был подходящий момент для внушения дрожащей от страха женщине, что она сделала все как раз наоборот.

— Ладно, теперь уже все позади, — успокаивающим тоном сказала Брэнди. — Вы сделали все, что смогли. Когда кончите давать показания, вас проводят домой, и можете взять столько выходных дней, сколько понадобится.

— Я кончил, — отрывисто сказал полицейский. — А ее, наверное, надо показать врачу.

После того как продавщица ушла, опираясь на руку сотрудницы, он повернулся к Брэнди и скрестил руки на груди:

— О деньгах беспокоитесь? Ему ничего не досталось, так что, с вашей точки зрения, очевидно, она с ним разобралась как надо.

— Нет, конечно, — огрызнулась Брэнди. — Но вы правда думаете, что ей лучше спалось бы сегодня, если бы вам удалось ей объяснить, что, разбираясь с ним подобным образом, она могла погибнуть?

Зак подвинулся ближе к ней:

— Брэнди…

Брэнди прикусила губу. Она не смотрела на Зака — только на полицейского.

— Извините. Послушайте, если вы захотите специально прийти к нам, чтобы обучить моих работников правильно себя вести в подобной ситуации, я буду только рада. Но, запугивая эту женщину еще больше, вы делу не поможете.

Ей показалось, краем глаза она видела улыбку, тронувшую губы Зака.

Полицейские поискали еще полчаса и, убедившись, что незадачливый грабитель не оставил отпечатков пальцев и ничего не обронил, закончили. Брэнди могла идти. В магазине к этому времени стало тихо. Раздавалось только мягкое цоканье когтей доберман-пинчера по твердому полу — это охранник пошел в свой обычный обход. Брэнди, зевнув, сказала: «Спокойной ночи», — и стала прикидывать, сколько придется прождать такси.

Но Зак, оказывается, не уехал. Он тихо сидел на обитом ковром большом кубе в дальней стороне атриума, а когда Брэнди подошла, встал и взял ее под локоть.

Дружеская поддержка пришлась кстати, однако Брэнди совсем не хотелось разговаривать. Зак, впрочем, тоже не тяготился молчанием. Только подъехав к ее дому, он произнес:

— Вы совершенно непостижимое создание, Брэнди.

Она удивилась.

— Не знаю, что вы имеете в виду.

Зак не ответил. Вместо этого он сказал:

— Вам не нужно составить компанию?

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Приглашу я его или нет, входить он явно не собирается, подумала Брэнди. Ее это устраивало. Было поздно, и сил у нее не осталось.

И все же интересно, почему он не хочет войти.

Просто устал? В этом не было бы ничего удивительного: у него тоже был трудный день. Проявляет деликатность, видя, как вымоталась она? Или осторожничает, помня, что произошло между ними сегодня?

— Со мной все будет в порядке, — сказала Брэнди. — В конце концов, это не меня пытались ограбить.

Он припарковался и помог ей выйти из машины.

— Вы не рассчитываете ни на кого, кроме самой себя, так ведь, Брэнди?

Она пожала плечами.

— На кого же мне еще рассчитывать?

Он не ответил и не делал больше попыток дотронуться до нее. Просто прислонился к дверце машины и смотрел, пока не убедился, что она благополучно вошла в дом.

Центральное отопление работало, но Брэнди все равно мерзла. Это были, несомненно, последствия вечерних событий. В «Тайлер-Ройал» случались кражи. В центральном офисе однажды обнаружили растрату, и время от времени то один, то другой магазин взламывали. Но, насколько Брэнди знала, это был первый случай, когда один из их магазинов пытались ограбить прямо во время работы.

Неудивительно, что она все еще не в себе. Но только ли из-за попытки ограбления она так расстроена? Может быть, причина и в том поцелуе? События вплотную подошли к черте, за которой бы могли выйти из-под контроля. Что могло бы случиться, если бы их не прервал охранник?

Ничего, сказала себе Брэнди. Уж конечно, она не такая дура, чтобы допустить лишнее.

Брэнди грела руки над огнем. Они так торопились в магазин, что забыли выключить газ в камине. К счастью, Зак поставил на место экран, так что ничего не произошло.

Острый запах хвои волнами плыл от гирлянды на каминной полке и заполнял комнату. Зак красиво разложил гирлянду, и все же зелень выглядела немного грустновато. Брэнди прекрасно знала, что придало бы гирлянде должный вид: несколько мерцающих лампочек, проводами обвивающих ветки, и россыпь маленьких ярких игрушек. Потом еще чуть-чуть побрызгать концы иголок «снежным» спреем, добавить немного блеска для выразительности — и гирлянда будет доведена до совершенства.

В общем-то, Брэнди не собиралась ничего из этого делать. Какой смысл? Ведь она почти не бывает дома.

Сегодня вечером Зак сказал, что ей не хватает пары детей, чтобы проникнуться духом Рождества. Насчет духа она не знала, а что касается детей — ей казалось, что двое маленьких человечков, окажись они рядом с ней во время праздника, только измотали бы ее еще больше.

Картина, мысленно нарисованная ею сегодня вечером в Стране игрушек, когда Зак играл с детьми в железную дорогу, снова, непрошеная, возникла в ее воображении. Наполовину прикрыв глаза, она почти увидела эту сцену. Нарядная елка стояла у балконной двери, где, как он сказал, для нее было хорошее место, поезд ездил и ездил кругами по рельсам, а двое детишек в махровых домашних костюмах смотрели на него, стоя на четвереньках. Она не могла разглядеть их лица, но дети были явно не очень большие.

Когда-то Брэнди полагала, что со временем заведет детей. Нельзя сказать, чтобы она очень много об этом думала; она никогда особенно не общалась с детьми и не сильно по ним тосковала. Но дети были частью принятого образа жизни: когда придет время, появится мужчина, потом будет свадьба и в конце концов семья.

И до некоторых пор все шло в соответствии с этой моделью. Был мужчина, не за горами была и свадьба. Слава Богу, думала она, до этого не дошло, ведь Джейсону на самом деле не нужна была жена, ему нужна была домоправительница.

Зак заметил сегодня вечером, что она полагается только на себя. Брэнди могла бы рассказать ему, если б захотела, как она этому научилась — не вдруг, урок повторялся снова и снова. Сначала отец после развода с матерью практически утратил к ней интерес. Потом умерла ее мать, и, хотя безбожно было бы ее за это винить, Брэнди снова почувствовала себя покинутой. И, наконец, жестче всех ее проучил Джейсон, который говорил, что восхищается ее независимостью, а на самом деле просто ценил возможность жить беззаботно и ни за что не отвечать.

Ничего этого она Заку не сказала и не скажет. Так много доверять человеку, которого она едва знала, значило бы подставляться под новый удар, а Брэнди не собиралась позволять себе слабость такого рода. Ей не требовалось посвящать кого-то в свои проблемы. Она привыкла зависеть только от себя. И ее это устраивало.

В квартире стояла такая тишина, что можно было услышать биение собственного сердца. Брэнди боролась с искушением заговорить вслух, просто чтобы услышать голос.

Может быть, завести кошку? Разговаривать с животным — совсем не то, что сама с собой. Никто не подумал бы, что она свихнулась, начни она разговаривать с домашним зверьком.

С кошкой, несомненно, гораздо меньше забот, чем с мужчиной. Особенно, подумала она, когда чувство юмора вернулось к ней, с таким мужчиной, как Зак Форрест!

Брэнди опаздывала. По субботам в магазине всегда было оживленно. Сегодня, например, ей пришлось иметь дело с целой кучей недовольных покупателей, желавших побеседовать лично с директором. Потом пришел директор по кадрам и пожаловался, что Зак половину своих подопечных с Дерева желаний посылает к нему наверх с просьбой принять их на работу. После всего этого она еще заглянула к продавщице парфюмерии посмотреть, как та себя чувствует после попытки ограбления.

В результате Брэнди приехала к особняку Росса Клейтона, стоявшему на берегу озера, совершенно измочаленной. Оставив машину привратнику, она пошла по длинной аллее к огромной резной парадной двери.

В сложившихся обстоятельствах она бы с удовольствием оказалась сейчас где угодно, лишь бы не быть здесь. Если бы не приезд Уитни Таунсенд, она бы, наверное, нашла в последнюю минуту какое-нибудь оправдание, чтобы не приходить.

Брэнди никогда особенно не любила деловые мероприятия, замаскированные под вечеринки. Что за бессмысленная трата времени — наряжаться и выходить в свет с теми же людьми, которых видишь каждый день на работе! Если люди так или иначе собираются говорить о делах, почему бы просто не собрать их в комнате для совещаний — и пусть себе разговаривают? А если не о делах — зачем вообще им собираться вместе? Единственное, что объединяет всех этих людей, — «Тайлер-Ройал».

Нет, большинство этих людей объединяют универмаги компании, мысленно уточнила она. Был, конечно, Зак и, наверное, еще какие-нибудь друзья, которых Клейтоны пригласили для оживления обстановки. Хотя даже Зак связан с магазином.

Подозрение снова замерцало в глубине сознания, но Брэнди решительно загасила этот холодный огонек. Он уверял, что ее магазин вне опасности, и не было никаких причин сомневаться.

Сегодня вечером, как бы там ни было, она вполне может даже не увидеть Зака. Она будет занята разговором с Уитни Таунсенд. Кроме того, там будет столько администраторов из магазинов «Тайлер-Ройал», что вполне можно протолкаться весь вечер и не увидеть всех.

Витражи клейтоновского особняка в стиле Тюдоров ярко светились. Вместо часовых по сторонам аллеи выстроились огромные ели, покрытые коркой затвердевшего снега и украшенные золотыми огнями, от света которых блестел и снег на траве.

Не успела Брэнди дойти до дома, как подъехала еще одна машина; Брэнди узнала директора магазина из Сан-Франциско и подождала на тротуаре, пока директор с женой догонят ее. Ее обучение проходило частично в универмаге Сан-Франциско, но с тех пор ей нечасто доводилось видеть эту чету.

Вечер был холодным и тихим, облачка от дыхания застывали в морозном воздухе, и жена коллеги из Сан-Франциско отругала ее за то, что она ждет их на улице.

Брэнди улыбнулась, целуя ее в щеку.

— Я привыкла к такой погоде. Хотела поздороваться с вами, пока мы не вошли: там сразу начнется толкотня.

В общем-то, это было правдой. То обстоятельство, что ей не очень хотелось входить на праздник одной, тут было совершенно ни при чем.

С чего бы ей из-за этого волноваться? Уж конечно, толпа гостей не замрет и не замолчит специально для того, чтобы полюбоваться ее новым черным бархатным платьем. Все в «Тайлер-Ройал» давно привыкли к тому, что Брэнди приходит сама по себе; они бы и внимания не обратили.

Но заметил бы Зак. И хотя она не солгала ему насчет назначенного свидания, все же, увидев, как она входит одна, он получил бы хороший повод для раздумий.

Да не станет он специально высматривать, напомнила она себе. Так что глупо ради него напрягаться.

Сразу за массивной резной дубовой дверью Росс Клейтон с женой встречали гостей. Брэнди нарочно замешкалась, пропуская вперед пару из Сан-Франциско, но через минуту Росс уже пожимал Брэнди руку, мурлыча:

— Кто же тот герой, что сумел заставить вас появиться здесь сегодня?

Брэнди не стала делать уж очень большие глаза.

— Что это вы имеете в виду, Росс? Вы же знаете, я никогда не пропускаю мероприятий «Тайлер-Ройал», разве что из-за каких-нибудь совершенно непреодолимых обстоятельств.

Росс хохотнул.

— Знаю, знаю. Нам просто не везло до сих пор — у вас все время были непреодолимые обстоятельства. Почему их нет на этот раз — вот что я хотел бы знать. Кстати, в последние два дня вас что-то вообще не было слышно. Как дела в Оук-Парке?

Брэнди пожала плечами:

— Сумасшедший дом, но это не такая уж и новость. Вы никогда не рассматривали вариант переноса рождественской вечеринки на июль? Всем было бы гораздо легче вставить ее в свое рабочее расписание.

— Вы что же имеете в виду — что и в свое расписание вы хотели бы ее вставить? Вы меня изумляете.

Брэнди прикусила губу. Он слегка улыбнулся:

— На самом деле идея неплохая. Я ее обдумаю. Знаете, Брэнди, это одна из ваших сильных сторон: вы всегда смотрите на вещи по-своему.

— Благодарю, — живо отозвалась Брэнди. — Надеюсь, это был комплимент.

Росс засмеялся.

— Зак все так же успешно работает?

Брэнди остановила взгляд на бархатном лацкане хозяйского смокинга, где был приколот один из значков Зака, провозглашающий, что Росс Клейтон — Друг Санта-Клауса.

— Как сказать. Вы хотите услышать заверения или правду?

— Ох, надо бы поговорить.

Жена Росса перебила его:

— Не хватит ли о бизнесе, дорогой? Ты обещал мне сегодня вечером отдыхать и позволить всем приятно проводить время.

Она подставила Брэнди щеку.

— Мы устроили гардероб для дам в гостевой комнате наверху. Если хотите, горничная отнесет ваше пальто.

Чета из Сан-Франциско уже отдала свои пальто и затерялась в толпе, а гости, вошедшие вслед за Брэнди, по всем признакам завладели вниманием Росса минимум минут на десять.

— Спасибо, — сказала Брэнди. — Но я лучше сама поднимусь туда, заодно и причешусь.

Таким образом, когда она снова спустится вниз, это не будет выглядеть так, будто она пришла на праздник одна. Глупость, конечно: она всю жизнь приходит на праздники одна — с чего бы ей беспокоиться из-за этого сегодня? Она медленно поднималась по массивным ступеням. С одной из нижних ступеней была хорошо видна вся большая парадная гостиная, и Брэнди остановилась, оглядывая толпу. Она твердила себе, что пытается найти Уитни, но при этом совершенно точно знала, что нигде не видно Зака. Ничего удивительного, решила она, — сегодня здесь было больше гостей, чем когда-либо она видела на вечеринках «Тайлер-Ройал».

В гостевой комнате несколько женщин красились, болтая между собой. В воздухе стоял крепкий запах одеколона и лака для волос. Брэнди положила пальто на кровать, быстро прошлась расческой по волосам и вышла. Лучше было показаться невоспитанной, чем рисковать расчихаться вовсю, пробыв там лишнюю минуту.

Даже короткого пребывания в этой перенасыщенной ароматами комнате оказалось достаточно: глаза у Брэнди заслезились, и она остановилась в коридоре, в маленькой нише, прислонившись к обшитой деревом стене и пытаясь промокнуть глаза уголком кружевного носового платка.

Звуки праздника бродили по открытому пролету лестницы. Из комнаты, откуда она только что вышла, донесся женский голос и ответный смех. А из глубины коридора раздалось детское хихиканье. Это дети Клейтонов, подумала она. Родители, несомненно, уверены, что они мирно спят в своих кроватках. Брэнди пошла было на звук, но остановилась: в конце концов, это не ее забота. Наверняка с детьми сейчас бэби-ситтер или их постоянная няня. Брэнди не так много знала о детях, но все же было ясно, что они еще слишком малы, чтобы оставаться без присмотра, пока их родители заняты.

Дверь открылась, свет заструился в полумрак коридора, и появилась маленькая девочка, должно быть лет трех. Она держала обеими ручками подол своей розовой фланелевой ночнушки, а ее пухлые ножки так и сверкали, когда она бежала по коридору к Брэнди.

За ней шел какой-то мужчина. При слабом свете, сквозь слезы в глазах Брэнди не могла толком его рассмотреть, но по сравнению с ребенком он был неправдоподобно высок, и один его шаг соответствовал шести шагам девочки. Не успела она пробежать и двух ярдов, как он догнал ее, наклонился и, схватив, забросил себе на плечо.

Малышка восторженно взвизгнула.

— Шшш, Кэтлин, — сказал мужчина, — а то сейчас придет твоя мама, и все веселье кончится.

Голос был низкий и добрый и — несмотря на строгое предупреждение — веселый. По крайней мере, подумала Брэнди, после этой сценки становится понятно, почему Росс решил, что Зак будет хорошим Санта-Клаусом.

Она вышла из затененной ниши.

— Привет, Зак. Проблемы?

— Не без того, — отвечал он. — Эта безобразница дернула от души мой галстук-бабочку, а сама убежала.

Брэнди внимательнее присмотрелась к нему. Его темные брюки были слегка помяты, смокинга поверх торжественной белой рубашки с тщательно отглаженными складками не было вовсе, концы галстука болтались. Брэнди подумала, что выглядит он тем не менее великолепно.

Девочка захихикала и снова схватила галстук.

— Я тебя поймала, дядя Зак. Ведь поймала?

Дядя Зак? Он упоминал сестру. Возможно ли, что это жена Росса Клейтона? И как тогда все это понимать?

— А теперь я тебя поймал, разбойница. — Зак перехватил ребенка поудобнее.

— «Дядя Зак»? — спросила Брэнди. — Я и не знала, что вы в родстве.

— Да нет, это просто почетное звание.

Он всмотрелся в лицо Брэнди.

— Что-нибудь случилось?

— Нет. С чего вы взяли?

— У вас такой вид, как будто вы плакали.

— О, — она покачала головой и засунула платочек в свою крошечную черную сумочку, — это все запахи в гардеробной. Мне и в магазине приходится беречься. Чуть посильнее аромат духов — и я уже готова.

— Ну и хорошо. Я было подумал, тут что-то серьезное.

Девочка извивалась, пытаясь вырваться; Зак легко повернул маленькое тельце и обнял покрепче, не выпуская.

— Вы явно не дилетант в этих делах, — сказала Брэнди. — Хотя, должна сказать, на бэби-ситтера вы не похожи.

— О, после того как вы отвергли мое предложение относительно сегодняшнего вечера, я подумал, что мог бы здесь заняться чем-нибудь полезным. Эти мероприятия — такая скука. Пойдемте к нам, если хотите.

Говорил он небрежно, но взгляд, которым он смотрел на Брэнди, небрежным отнюдь не был. Медленно-медленно его глаза блуждали по ее телу: от каштанового облака распущенных кудрей, вдоль гладких линий черного бархатного платья до лакированных туфель на высоком каблуке и опять вверх к лицу.

Брэнди стало жарко, с трудом она заставила себя стоять смирно. В день их первой встречи он предупредил ее, что однажды хорошенько ее оглядит. Видимо, этот момент наступил.

— Кэтлин напала на меня посреди игры, — продолжал Зак. — Так что мы лучше пойдем доиграем, пока ее старший брат не взбунтовался. Вы идете?

Брэнди заколебалась.

— Не уверена. Я ничего не знаю о детях.

Он слегка улыбнулся:

— А как, вы думаете, люди учатся?

— Так или иначе, — с облегчением вспомнила Брэнди, — меня ждут.

Он еще раз скользнул по ней взглядом.

— Да, — протянул он. — С нетерпением, не сомневаюсь. И я их понимаю.

Голос его был слегка хрипловат, и Брэнди казалось, что этот голос гладит ее, как будто шелк мягко трется о ее кожу, создавая электрический разряд, от которого сердце ее затрепыхалось, а с дыханием вообще сделалось что-то странное.

Брэнди удалилась в сторону лестницы, изо всех сил стараясь держаться с достоинством. Она не была уверена, что ей это удалось.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Брэнди спустилась по лестнице до самого низа и только тогда поняла, что даже не искала Уитни. Вместо этого она наслаждалась воспоминанием о Заке с маленькой девочкой на руках.

Малышка была очаровательна. Вид Зака тоже не слишком резал глаза, это Брэнди пришлось признать.

Несмотря на его несколько растрепанный вид — или, может быть, благодаря ему, — в нем было такое обаяние, каким, она готова была поспорить, могли похвалиться немногие на этом празднике. Без смокинга, с развязавшимся галстуком, он был красивее, чем большинство мужчин при полном параде, и было что-то трогательное в мужчине, который жертвовал своим торжественным нарядом ради того, чтобы поиграть с парой ребятишек.

Брэнди горестно покачала головой, не веря сама себе. Господи, что с ней творится? Она вдруг открыла в себе романтические черты, о существовании которых никогда не подозревала! Так или иначе, при чем тут дети? Она ничего не имела против них — в общем-то, ей не приходилось близко общаться с детьми со времен ее собственного детства, — но она была не из тех, кто воркует над младенцами и умиляется при виде малышей. С чего же это вдруг сцена из известной сказки про Папу Гуся, разыгранная Заком, показалась ей привлекательной?

Она попыталась сосредоточиться на гостях. Теперь уже Уитни, конечно, здесь; занятая своей подругой, Брэнди забудет о Заке.

Вечер стал еще многолюдней за те несколько минут, что она провела наверху. Поток прибывающих нарастал, так что ей нелегко было пройти через вестибюль в гостиную. У огромной сверкающей рождественской елки в углублении эркера стояли несколько знакомых. Они помахали ей, но Брэнди только улыбнулась и покачала головой, продолжая искать Уитни.

Массивные двери между залами были распахнуты, официанты сновали туда-сюда с напитками и закусками на подносах. Брэнди взяла бокал шампанского и побрела в сторону столовой.

Но продвигалась она медленно. Несколько раз ее останавливали восклицаниями насчет того, как прекрасно она выглядит и как давно ее не видели. Они все придавали этому такое значение, что Брэнди почувствовала себя виноватой. Сколько же лет назад она последний раз была на таком вечере?.

Только она увидела Уитни в дальнем конце столовой, как директор универмага из Миннеаполиса поймал ее за пуговицу и стал выяснять, каким образом она собирается работать с новой системой бухгалтерского учета, которую вводит руководство компании. Отцепиться от него удалось только через двадцать минут, когда время коктейля кончилось и все потянулись из комнаты.

Брэнди опять стала высматривать Уитни, но та сама появилась возле нее, высокая, в гладком белом шелковом платье с таким декольте, что ни одна женщина на вечеринке не могла с ней потягаться.

— Вот ты где! — с облегчением объявила Уитни. — Я уже начала думать, что ты меня в конце концов надуешь.

— Я бы не посмела, — призналась Брэнди и обняла ее. — Ты выглядишь изумительно!

Мужчина, стоявший рядом с Уитни, коротко хмыкнул. Уитни обернулась к нему с ослепительной улыбкой:

— Все уже поняли, что ты думаешь о моем декольте, Макс, так что дальше можно обойтись без редакционных комментариев. Ты ведь помнишь Макса, Брэнди?

— Конечно.

Брэнди протянула руку мужу Уитни. Уитни окинула взглядом комнату.

— Пойдем, пожалуй, к пруду — обед будет около него.

Она внимательно посмотрела на Брэнди.

— Это очень вежливо с твоей стороны — не морщить нос. Когда я впервые услышала об этом пруде, я не смогла сдержаться и сказала Россу, что он, должно быть, шутит.

— Ну… это красивый пруд. Но…

— Уже нет. Последнее нововведение — переносная танцплощадка, которая как бы висит над водой. Представляешь?

Но сама Уитни, казалось, не очень интересовалась тем, о чем говорила. Ее взгляд не переставая блуждал по комнате.

— Пропади он пропадом, где этот тип? Я его видела минуту назад.

— Ты имеешь в виду Росса? Он был в первом зале, когда я спускалась из гардероба, но с тех пор прошло полчаса, не меньше.

— Зачем мне Росс?

Сердце у Брэнди екнуло.

— Тогда кого ты ищешь?

Уитни сказала любезным тоном:

— Не смотри на меня так, дорогая. Я не собираюсь тебя сватать:

— Разумеется, нет. У тебя достаточно здравого смысла.

Но дышалось Брэнди все равно как-то странно.

— Не буду утверждать, что я не стала бы тебя сватать, если бы думала, что от этого будет какой-нибудь толк, — призналась Уитни. — Но в данном случае совесть моя чиста. Здесь новый директор универмага в Сиэтле, это его первый вечер в корпорации, и я подумала, надо бы помочь ему почувствовать себя как дома.

Так это был не Зак. Собственно, с чего это Брэнди вдруг решила, что Уитни имеет в виду именно его? Вряд ли в такой толпе Зак был единственным одиноким гостем. Кто сказал, что они вообще знакомы? Более того, Брэнди помнила точно: прошлым вечером она говорила об Уитни и Зак никак не отреагировал.

Все так, но Брэнди почувствовала как будто приступ разочарования — что было, несомненно, совершенно нелепо.

— Мило с твоей стороны специально его разыскивать.

— Как и он сам, — буркнула Уитни. — Мил, я хочу сказать. Я не надеюсь, что ты сама это заметишь. Ладно, пойдем. Рано или поздно он нас догонит, поскольку места за столиками распределены заранее.

Пруд был в более современном крыле здания. Высокий сводчатый потолок и стеклянные стены позволяли использовать помещение как оранжерею; пышная зелень смягчала острые углы и твердые поверхности. Сегодня, когда заснеженные лужайки вокруг дома были освещены так же ярко, как и помещения внутри, стекло стало почти невидимым, и оранжерея казалась островом тропического тепла, свободно плывущим в море зимы.

Столики на четверых были накрыты по всему периметру зала, в углу стояла аппаратура, приготовленная для оркестра. Только внимательно присмотревшись, можно было разглядеть в центре зала пруд, целиком укрытый танцплощадкой из твердого дерева, которая была на ступеньку выше окружающего пола.

— На вид она довольно прочная, — сказала Брэнди.

— Единственное, что можно сказать в ее пользу, — буркнула Уитни. — Если бы не это, ноги моей там не было бы.

Рука человека в темном смокинге обняла талию Уитни, и она легонько вскрикнула, когда Зак поцеловал ее в щеку.

Брэнди была ошеломлена. Зак и без смокинга выглядел достаточно впечатляюще, теперь же, приведя себя в порядок, он стал просто ослепителен. С первой встречи Брэнди заметила, как идет ему черное, но подобное великолепие ей даже не снилось. По нему никак нельзя было сказать, что он только что целый час прокуролесил с двумя детьми.

Он не обращал на Брэнди ни малейшего внимания, зато на Уитни смотрел так, как будто она была средоточием всех его помыслов.

— Очаровательное платье, дорогая, — сказал он. — Но как это Макс разрешил тебе выйти за порог, демонстрируя такое декольте?

— Поосторожней, Зак, — предостерег его Макс. — Найдется немало желающих посмеяться над тобой, когда в один прекрасный день твоя жена появится в таком же платье.

У Брэнди как-то странно засосало под ложечкой, как будто земля вдруг ушла у нее из-под ног. Жена? Но ведь он просил ее пойти с ним на этот вечер.

Конечно, никто никогда не говорил ей, что Зак не женат. И уж конечно, не с чего ей чувствовать себя так, как будто ее кто-то подвел, зло подумала Брэнди.

— И я с наслаждением помогу ей выбрать его, — сказала Уитни. — Хотя и буду уже наверняка ковылять по магазину с палочкой к тому времени, как ты соберешься жениться.

Волна облегчения пробежала по всем жилам Брэнди, заставив ее обмякнуть — и разозлиться. Да что это с ней, в конце-то концов?!

— Я, пожалуй, рискну, — пробормотал Зак. — Наш столик у самого пруда. — Он улыбнулся Брэнди и взял ее руку в свои. — Восхитительно, правда?

Наш столик! Разве Уитни не говорила минуту назад, что места распределены заранее?

— Подождите, — сказала Брэнди. — Это что, он — директор из Сиэтла?

Зак был в ужасе:

— Кто вам сказал?

— Конечно, нет, — ответила Уитни. — И он не будет с нами обедать. Сказать по правде, я и представлять-то его тебе не буду. Послушай, Зак, будь хорошим мальчиком, уйди подобру-поздорову, ладно?

— Нас не надо друг другу представлять, — сказала Брэнди. — Мы знакомы.

Под его взглядом ей вдруг показалось, что в комнате слишком жарко. Он все еще держал ее руку, но Брэнди заметила это, только когда он приложил ее пальцы к губам.

Уитни мигом раскалилась добела:

— Это еще каким образом?

Зак объяснил:

— Я на каждом званом вечере стараюсь познакомиться со всеми хорошенькими женщинами.

Он потянул Брэнди к столу и отодвинул для нее стул.

— Что ты стараешься, я знаю, — неприятным голосом сказала Уитни. — Как раз поэтому я и не собиралась тебя представлять. Это было бы все равно что выдать тебе сертификат качества. Брэнди — не просто хорошенькая женщина на вечеринке. Она стоит троих таких, как ты, Форрест. Так что отвали, будь добр.

У Зака был такой вид, словно он даже не слышал этого приказа.

Брэнди приятно было узнать, что не одну ее он игнорировал, продолжая поступать по-своему. Оказывается, и с другими он бывает непробиваем, как скала, с облегчением отметила она.

Он церемонно усадил Брэнди и двинулся в обход стола, собираясь подвинуть стул и Уитни. Уитни свирепо взглянула на него, и он просто показал на карточки с именами, украшавшие каждое место за столом. Прочитав надписи, она вздохнула и наконец уселась.

— Есть ли на свете что-нибудь такое, до чего бы даже ты не унизился, Зак? — спросила она. — Я думала, подменять карточки — это слишком даже для тебя, но…

— Я до них не дотрагивался.

У него был совершенно невинный вид.

— Значит, подкупил кого-то, кто дотронулся, — буркнула Уитни. — Это одно и то же.

— Этот субъект из Сиэтла вам бы не понравился, честное слово. Он слишком любезен — вы бы умерли с тоски, не успев доесть закуску.

— Ну, с тобой-то нам это не грозит, не правда ли? — ласковым тоном сказала Уитни. — Как же вас угораздило встретиться?

— Зак — мой новый Санта-Клаус, — сказала Брэнди.

— Зак?

Уитни была в шоке.

— Разве Росс тебе не сообщил? — спросил Зак.

— Только не говорите мне, что это была его идея, — решительно сказала Уитни.

Брэнди пробормотала:

— Ну не моя же.

Макс наклонился вперед.

— У нас еще не было случая поговорить с Россом. Мы приехали всего за полчаса до начала вечера.

Официант в униформе принес им закуску — огромные сочные маринованные креветки.

После ухода официанта Зак задумчиво добавил:

— Росс, должно быть, не упомянул об этом, потому что из-за меня чувствует себя не в своей тарелке. Но все это только для того, чтобы помочь мне преодолеть трудные времена, вы же понимаете.

— Не сомневаюсь, что в конце концов ты встанешь на ноги, — сказала Уитни.

— О, я в этом уверен.

— Жду не дождусь это увидеть, — сказала Уитни.

— Что? Как я встаю на ноги или как играю Санта-Клауса? Ты еще успеешь на вечернее представление, если захочешь, — я сегодня работаю последний час перед закрытием универмага. — Он взглянул на часы. — Вы поможете мне следить за временем, правда, Брэнди?

— Безумное расписание, — сказала Уитни.

— Я не жалуюсь.

— Правильно делаете, — тихо сказала Брэнди, — вы это расписание сами выбрали.

— Вы весьма твердо настояли на часах, которые я выбрал сам.

— Я также предлагала вам обсудить это расписание и, может быть, упростить его, Зак.

Он улыбнулся.

— Значит ли это, что вы предпочли бы, чтобы я остался здесь? Это чудесно, Брэнди, ведь вечер был бы безнадежно испорчен для нас обоих, если бы мне пришлось уйти.

Уитни сидела с таким видом, как будто креветка, в которую она только что вонзила зубы, оказалась кислой. Но при этом Уитни молчала.

Брэнди вгляделась в нее с недоумением.

Она знала Уитни Таунсенд уже несколько лет, с тех пор, как начинала учиться на менеджера под ее началом, и ни разу за это время не было случая, чтобы эта женщина полезла в карман за словом.

— Это восхитительная работа, — беззаботно продолжал Зак. — Я все больше к ней привязываюсь. Видите ли, она полна непредсказуемости. Только что меня перемазали шоколадными поцелуями — и вот я уже защищаю саму идею Деда Мороза перед ребенком, который на самом деле уже великоват, чтобы его держали на коленях. Вчера я не только спас потерявшегося малыша, но и остановил кровотечение из носа у другого — после того как двое мальчишек поспорили, чья сейчас очередь. Я чувствовал свою огромную значимость.

Брэнди нахмурилась:

— Я не видела рапорта об этом.

— О чем? О разбитом носе? Ничего страшного не случилось. Они сами прекратили драку, как только вспомнили, что на них смотрит Санта-Клаус.

— Во всех случаях, когда покупателю требуется медицинская помощь, я должна быть поставлена в известность, Зак.

— Там требовалась не столько медицинская помощь, сколько утешение. Нос пострадал незначительно.

— Все равно…

— Знаете, Брэнди, если бы вы научились иногда делегировать подчиненным какую-то часть своих полномочий, от этого была бы только польза.

Зак говорил мягким тоном, и все же его замечание несколько уязвило Брэнди. И не только само замечание, но и ее собственная реакция на него. Это ее магазин, Брэнди за него отвечает, и не дело Зака ее критиковать.

А поставить в известность он был обязан. В должностной инструкции, которая была ему выдана, вполне ясно сказано, что каждый раз, когда покупатель нуждается в медицинской помощи, независимо от того, каким незначительным кажется инцидент, этот факт должен быть доведен до сведения директора. Легкое недомогание всегда может превратиться в серьезное, и кончится тем, что всю ответственность возложат на магазин, особенно если не осталось документальных свидетельств того, какая именно помощь была оказана покупателю.

Неужели Зак не понимает, что правила составляются не шутки ради, а в силу веских причин? Только пару дней назад он согласился консультироваться с ней во всех важных случаях — и вот уже снова все берет в свои руки.

— Жаль, что это сезонная работа, — услышала Брэнди голос Уитни. — Ты мог бы сделать карьеру.

— Это мысль. В следующий раз я могу сыграть Святого Валентина, потом эльфа. И место Пасхального Кролика, я уверен, вакантно. Костюм, правда, может быть немножко неудобен — весь этот тяжелый мех.

Оркестр заиграл, когда они доели закуску, и Макс, наклонившись через стол, пригласил Брэнди на танец. Меньше всего ей хотелось сейчас танцевать с Максом, но правила хорошего тона не позволяли отказаться.

Музыка была медленная, спокойная, так что Брэнди легко могла через плечо Макса наблюдать двоих за столиком, углубившихся в беседу.

— Интересно, о чем это они? — сказала она наконец.

— Вероятно, не о Пасхальном Кролике. Но других идей у меня нет.

Росс Клейтон вдруг возник около них:

— Вы позволите, Макс?

Брэнди подождала, пока Макс отошел достаточно далеко, и спросила:

— Чем Зак Форрест так крепко держит вас на крючке, Росс?

— Вы имеете в виду шантаж? — (Вопрос явно позабавил Росса.) — Почему? Что он вам сказал?

— Ничего особенного. Отчасти в этом и проблема.

Брэнди остановилась как раз вовремя: неблагоразумно жаловаться боссу на трудности, с которыми она должна справляться сама.

— Вы хорошо его знаете, Росс?

— Довольно хорошо. Не волнуйтесь, он отличается несколько свободным духом, но совершенно безобиден.

Брэнди, прищурившись, взглянула на него снизу вверх.

— Счастлива это слышать, — проговорила она, подумав: интересно, что сказал бы по этому поводу директор по кадрам? Многочисленные клиенты Дерева желаний, которых он посылал наверх заполнять анкеты для приема на работу, — следующая тема для обсуждения с мистером Свободным Духом с глазу на глаз; он явно мнит себя руководителем бюро по трудоустройству.

— По крайней мере, кажется, он с удовольствием работает на Дереве желаний. Но я думаю, он хотел бы быть больше задействован, — продолжал Росс.

— О, об этом не тревожьтесь, — голос Брэнди так и сочился иронией. — Он вполне успешно занимается чужими делами.

Зак тронул Росса за плечо.

— Что-то мне подсказывает: здесь говорят обо мне, — заметил он. — Росс, Брэнди тебе говорила, что заведующий Страной игрушек хочет, чтобы я сменил его, когда он выйдет на пенсию, после Рождества? Нет? Я так и думал, что она не скажет.

Он подхватил Брэнди как раз в тот момент, когда прежняя мелодия сменилась тихой, медленной, романтической, и привлек ее к себе.

— Я не сказала, потому что сама не знала.

Брэнди оступилась, и Зак поддержал ее.

У нее немного кружилась голова, но Брэнди не знала, было ли это оттого, что он привлек ее так близко, или от заявления, которое он сделал. Иметь такого сотрудника, как Зак, на более или менее постоянной основе — одной этой мысли было бы достаточно для любого директора магазина, чтобы потерять контроль над событиями, это уж точно.

Она вздернула подбородок. Было неудобно смотреть прямо на него, когда он держал ее так близко к себе.

— Единственное, что мне сказал заведующий, — это что вы совсем загоняли его специальными заказами на особо причудливые игрушки.

— Я знаю. Он мною очень гордится. Один только возросший объем…

— Неужели? А мне показалось, он был изрядно встревожен. Конечно, прекрасно будет, если все это попадет по адресу, — но что, если нет, Зак? Мы получим множество недовольных родителей и бушующих детей.

— Так что же нам теперь, и не пробовать? Я никому ничего не обещал.

Брэнди покачала головой.

— Иногда неважно, насколько вы осторожны в формулировках, покупатели все равно считают, что вы им обещали. Вот назначу вас принимать жалобы — будете тогда иметь дело с неприятностями, причиной которых вы сами стали.

— Брэнди, вы всегда делаете вывод, что будут одни неприятности?

Он говорил непринужденно, почти небрежно. Вопрос слегка ошеломил ее.

— Нет, конечно. При таком подходе мы бы никогда ничего не достигли. Никогда бы не пробовали ничего нового.

— Так ваши сомнения относятся только ко мне?

— Вы должны признать, Зак, вы несколько больше склонны к риску, чем среднестатистический работник.

Он не улыбнулся, как она ожидала. Секундой позже он сказал:

— Можем мы бизнес отложить на другой день и просто наслаждаться праздником?

Брэнди пожала плечами:

— Я и так наслаждаюсь.

Она была немного удивлена, поняв, что сказала чистую правду, и в то же время слегка озабочена: Зак мог подумать, будто это его присутствие доставляло ей такое удовольствие.

— То есть…

— Вы счастливы, Брэнди?

Счастлива? Странный вопрос.

— Если вы имеете в виду, что каждую секунду кровь должна бурлить от восторга, — нет. Но я довольна. Мне нравится моя работа…

— Это все, чего вы хотите? Все, что вам нужно?

— У меня, конечно, есть определенные цели, — сказала она несколько натянутым тоном. — Но вы заявили, что не хотите говорить о бизнесе. Так что же вы имеете в виду? Не много найдется людей, которые так уж безумно счастливы, знаете ли. Быть просто довольным совсем неплохо.

— Мне этого мало. Мне нужен весь мир. Подать сюда радость, от которой захватывает дух, подать сюда исступленный восторг!

Брэнди покачала головой.

— Звучит неуютно.

— По крайней мере не скучно.

— То, что постоянно, не обязательно скучно, Зак.

Он молчал, как будто обдумывая ее слова.

Брэнди решила, что беседа стала слишком серьезной. И почему это разговоры о счастье наводят такую тоску?

— Между прочим, что вы сделали с этим человеком из Сиэтла?

Он улыбнулся:

— Ничего особенно страшного. Просто познакомил его со знойной женщиной из Атланты — агентом по закупкам одежды.

— Это было до того, как вы подменили карточки на столах, или после?

— Я оскорблен, Брэнди. Я этого не делал — это все он.

— По вашему предложению?

— Ну, я сказал ему, кто где будет сидеть, — признался Зак. — Не принимайте на свой счет — она правда очень привлекательна, а вас он к тому времени не успел рассмотреть.

— Мне странно: если она такой изумительный экземпляр, почему вы не приберегли ее для себя? — любезным тоном сказала Брэнди.

Зак посмотрел на нее с высоты своего роста и улыбнулся, и Брэнди показалось, что сердце ее перевернулось. Она не могла отвести взгляд, на мгновение словно оцепенев и потеряв контроль над собой. Она споткнулась, Зак привлек ее к себе ближе. Она чувствовала, как от его дыхания шевелятся волосы у нее на виске, а его горячая рука, казалось, плавила черный бархат на ее талии. Ей хотелось подняться на носки и поцеловать его восхитительную ямочку на щеке, а после уронить голову ему на плечо и забыть о вечеринке, растворившись в нем.

Собрав остатки здравого смысла, она оторвала взгляд от его лица. И с благодарностью посмотрела на официанта, который как раз принес к их столику жаркое.

Зак тоже заметил его.

— Вот уж некстати, — проворчал он, ведя ее к краю площадки.

Брэнди сделала вид, что не слышит, но сердце ее бешено колотилось. О чем он сейчас думает? — пыталась догадаться она. И если б они были не посреди зала, полного гостей, что бы он сделал?

Они вернулись к столу; Уитни встретила их спокойным изучающим взглядом. Он не был недружелюбным — просто оценивающим. Брэнди все же немного занервничала и попыталась рассмеяться, говоря:

— Обычно у тебя бывает такой взгляд, когда ты проводишь ревизию.

Уитни не ответила. Вместо этого она сказала:

— Я слышала, у вас в магазине что-то случилось на днях?

— Ты имеешь в виду нашего грабителя?

Брэнди попробовала кусочек вырезки; мясо было такое нежное, что одного веса ножа было почти достаточно, чтобы резать его.

— Думаю, теперь нам придется проводить боевую подготовку всех сотрудников.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло, — сказала Уитни. — Хочешь рискнуть?

— Как себя чувствует ограбленная продавщица? — спросил Зак.

— На удивление хорошо, насколько мне удалось точно определить. — Брэнди отложила вилку. — Я навещала ее сегодня днем; она настаивает на том, чтобы вернуться на работу завтра же.

— А не рано?

— Не смотрите на меня так, Зак. Я предложила ей взять несколько дополнительных выходных, но она думает, что чем дольше просидит дома, тем труднее ей будет потом возвращаться, и с этим трудно спорить.

— Особенно когда у вас не хватает людей, — пробурчал Зак.

— Вот именно.

Это был отличный повод, чтобы упомянуть о его привычке посылать потенциальных работников наверх, в кадры.

— Раз уж мы заговорили о работниках, Зак…

— Да?..

Брэнди передумала. Дискуссии этого рода лучше вести с глазу на глаз, к тому же у нее, кажется, пропала всякая охота углубляться в деловые разговоры.

— Ничего. Побеседуем об этом позже.

Зак улыбнулся, и разговор перешел на другие темы. После обеда он опять повел ее на танцплощадку. Оркестр играл одну за другой медленные, тихие, задумчивые мелодии, и Брэнди потеряла всякое представление о времени к тому моменту, когда он вдруг освободил одну руку, чтобы посмотреть на часы.

— Вам не надо выходить в последнюю смену, — пробормотала она.

Голос Зака звучал мягко и лениво:

— Вам ведь хорошо, правда, Брэнди? Магазин уже несколько часов как закрыт. Уже почти полночь.

— В самом деле?

Она смутно удивилась тому, как мало это ее волнует.

— Боитесь, что я превращусь в тыкву, когда часы пробьют двенадцать?

— Вы обычно так делаете? — Он не ждал ответа. — Дети собрались довести до белого каления бэби-ситтера, проведя всю ночь без сна, и я обещал заглянуть к ним в двенадцать, чтобы проверить, как идет сонный праздник. Хотите пойти со мной?

Она даже не колебалась.

— Идем.

Комната, из которой он вышел в начале вечера, была теперь тиха и темна. Свет падал только от ночника, стоявшего на письменном столе в углу. Это была, очевидно, комната мальчика; сам он свернулся калачиком на верхнем этаже двухэтажной кровати, под одеялом с нарисованными ковбоями. На нижнем этаже, в окружении дюжины кукол и игрушечных зверей, лежала девочка, которую Брэнди уже видела. Ее розовые щечки раскраснелись; она спала, уткнувшись в толстое, мягкое пузо мехового медведя-панды и отбросив стеганое одеяло с оборочками.

— Один — ноль в пользу бэби-ситтера, — прошептал он. — Я так и думал, что до полуночи им не продержаться.

Брэнди вгляделась в его лицо — на нем читалась нежность.

— Вы очень привязаны к ним, не так ли?

— Это совершенно особенные дети.

Он поправил напоследок ковбойское одеяло и повел Брэнди назад в коридор. В укромном уголке над лестницей он остановился и повернул ее лицом к себе.

Почти машинально Брэнди положила руки ему на грудь — чтобы сохранить некоторое расстояние между ними, как она думала. Или, может быть, чтобы ладонями чувствовать его тепло и сильное биение сердца.

Даже в тусклом свете бриллиантовая гроздь на ее левой руке сверкала. Он поймал ее руку и повернул так, чтобы видеть, как играют камни. Потом тихо сказал:

— Позвольте мне, — и снял кольцо с ее пальца. Брэнди хотела было возразить, но еще не успела найти нужных слов, как кольцо уже скользнуло на палец ее правой руки.

— Так гораздо лучше, — шепнул он и поцеловал пустое место у основания пальца, на котором носят обручальное кольцо.

Брэнди никогда не думала, что это такое чувствительное место. Она ахнула, и Зак, отпустив ее руку, обнял ее.

В течение секунды Брэнди мысленно перебрала одну за другой причины, по которым ей не следовало позволять ему этого. Потом отбросила их все. Взяла его лицо в ладони и притянула к себе.

На этот раз все было совсем не так, как бывало раньше, когда он ее целовал. Казалось, его мучает жажда и только одна Брэнди может дать то, что ему нужно. Ощущение было таким острым, что пробирало Брэнди до костей.

Она не знала, долго ли он целовал ее: казалось, целую вечность, а все было мало. Когда наконец Зак поднял голову, он не сказал, а почти прохрипел:

— Я должен с вами поговорить, но сейчас не время и не место.

Брэнди не могла отвечать: горло перехватило. Она покачала головой, соглашаясь, что это не лучшая обстановка для задушевной беседы, но тут они услышали шаги — кто-то поднимался снизу по лестнице — и отпрянули друг от друга как раз вовремя.

— Вот ты где, Зак, — раздался веселый голос. Брэнди не узнавала этого человека — должно быть, он не администратор в «Тайлер-Ройал», а один из друзей Клейтонов.

— Как твой игрушечный бизнес? Я хотел тебя спросить…

Зак сделал нетерпеливый жест, словно желая оборвать говорившего. Брэнди прекрасно понимала его чувства: сама она вряд ли выдержала бы сейчас еще одну дискуссию о системе бухгалтерского учета. Ей нужно было несколько минут покоя, чтобы привести в порядок мысли.

— Извините меня, — пробормотала она.

— Я буду ждать вас внизу, — сказал Зак, и Брэнди ускользнула в гардеробную.

Уитни сидела перед туалетным столиком, крася ресницы. Она посмотрела на Брэнди в зеркало и слегка прищурилась.

Как будто поцелуи все еще горят у меня на губах, виновато подумала Брэнди.

Уитни макнула щеточку в тушь и наклонилась еще ближе к зеркалу.

— Мне легче откусить себе язык, чем говорить тебе это, — пробурчала она, — но остерегайся Зака.

Брэнди не смотрела на нее, она рылась в сумочке в поисках губной помады.

— Почему? Он тебе не нравится?

— Нравится, конечно. Он всем нравится. Он просто очарователен, как все эти ребята, живущие по принципу «поматросил и бросил». Но ты никогда не знаешь, что у него на уме. Эта нелепая история с Санта-Клаусом мне пока совершенно непонятна.

Брэнди старательно обводила губы. По возможности небрежно, как бы невзначай, она сказала:

— Я думала, может быть, он — новый аварийщик у Росса.

Уитни легонько фыркнула.

— Сомневаюсь, чтобы тебе когда-нибудь удалось застукать Зака за таким ответственным занятием. — Она щелкнула замком сумочки. — Держи ухо востро, Брэнди, — и вышла, не дожидаясь ответа.

Пару минут Брэнди посидела в тишине, но потом гардеробная снова стала наполняться людьми, смехом и ароматами духов. У Брэнди заболела голова, и она вышла в коридор.

Зак уже спустился вниз — в затененном уголке над лестницей было пусто. Брэнди помешкала на верхней ступеньке, все еще не в силах восстановить душевное равновесие, и вдруг услышала голос, доносившийся из комнаты напротив гардеробной.

Это был голос Уитни, низкий и настойчивый, звучавший так жестко, что у Брэнди мурашки побежали по спине.

— Что происходит, Росс? — сказала Уитни. — Зак мне ничего не объяснил, но Брэнди — моя ученица, и уже не первый год: я имею право знать. Зачем ты внедрил Зака в ее магазин?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Брэнди так вцепилась в перила, что должна была бы почувствовать боль в сжатой руке, но она даже не заметила этого.

Только позавчера вечером она спросила Зака, не для того ли он заслан в магазин, чтобы расследовать ее ошибки, и он сказал — нет. Сказал совершенно ясно: проблемы, которые он пытается решать, не имеют никакого отношения ни к магазину, ни к ней лично. Он озабочен своими собственными неприятностями, в универмаге же дела идут прекрасно…

По крайней мере ей показалось, что именно это он хотел сказать. А потом он целовал ее так пылко и с таким знанием дела, что Брэнди оставила свои подозрения. Теперь она пыталась понять, не потому ли он и поцеловал ее, что это был простейший способ отвлечь Брэнди от возникших подозрений. Если так, то это был сильный ход.

Значит, Зак лгал ей! Или, быть может, формально он говорил правду, но при этом подбирал слова так аккуратно, что она упустила их истинный смысл? На самом деле это неважно: так или иначе — он хотел ее обмануть.

Или Уитни просто ошибалась?

Брэнди с надеждой ухватилась за эту версию. Ей легче было усомниться в интуиции и деловом опыте Уитни, чем поверить, что Зак говорил ей неправду. Мнение Уитни ошибочно, вот в чем все дело. По каким-то причинам, которых Брэнди не понимала, Уитни невзлюбила Зака; когда речь шла о нем, она охотно верила в худшее.

Теперь все встало на свои места.

Брэнди уже шагнула по лестнице вниз, когда Росс спокойно сказал:

— На то есть причины, Уитни. В данный момент я не могу их с вами обсуждать.

Эти слова ударили Брэнди как обухом по голове. Значит, подозрения Уитни, да и ее собственные, были не беспочвенны — Зак солгал.

Еще не придя в себя, Брэнди услышала скрип — дверь спальни открывалась, Росс и Уитни собрались выйти.

Брэнди не рискнула бы сейчас встретиться с ними.

Она была не в той форме, чтобы встать лицом к лицу с боссом и потребовать объяснений — во всяком случае, не по такому важному поводу. Встретить взгляд своей подруги, прочитать в нем тревогу и, может быть, жалость она тоже не была готова.

Но Брэнди не могла просто броситься по лестнице вниз. Сейчас ей не хватит мужества для встречи с Заком: самообладание еще не вернулось к ней. Ей нужно разобраться в своих мыслях прежде, чем делать что бы то ни было.

Ничего еще толком не решив, Брэнди спаслась бегством в гардеробную и там из груды лежавших на кровати пальто вытащила свое. Переждав пару минут, чтобы Росс и Уитни вернулись на праздник, она заскользила вниз по лестнице, изо всех сил стараясь остаться незамеченной. Только бы выбраться наружу, пока никто не видит…

Но ей не повезло. Она была уже почти у двери, когда Росс окликнул ее:

— Брэнди! Уже уходите?

Она повернулась, пряча лицо в поднятом воротнике.

— Это был прелестный вечер, — сказала она, — но, я уверена, вы извините меня за то, что я уже откланиваюсь. Завтра у меня опять длинный день.

Голос ее звучал более хрипло, чем ей бы хотелось, но Брэнди надеялась, что Росс не заметит этого. Он не стал возражать, и она, кивнув на прощание, вышла.

Пока она была в доме Клейтонов, ударил настоящий мороз — или, может быть, это пережитое потрясение и страх быть настигнутой сделали ее более чувствительной к холоду. Стоя на краю тротуара и дожидаясь, пока привратник подгонит машину, она старалась не смотреть через плечо. Если удача хоть чуть-чуть ей улыбнется, Зак должен сейчас все еще ждать ее на вечеринке, не подозревая о бегстве.

А это именно бегство, охотно признала она.

«Я должен с вами поговорить», — так он сказал.

Брэнди гадала, что он собирался сообщить ей. Признался бы? А если так — чем объяснил бы свою прежнюю ложь?

Может быть, завтра она сможет выслушать его. Сегодня она бы, наверно, просто разревелась.

Дыхание паром вырывалось изо рта, но к моменту, когда привратник вернулся с ее машиной, Брэнди уже не чувствовала холода. Никакой мороз не мог состязаться с холодом, сковавшим ледяной коркой ее душу.

Даже долгая езда по городу с включенным на полную мощность отоплением не согрела ее. Войдя в квартиру, она дрожащими пальцами зажгла газ в камине и скрючилась на ковре перед ним.

Всего каких-нибудь два часа назад она была так счастлива, как не была уже много лет, так счастлива, что даже чувство времени растворилось в наслаждении обществом Зака, в безопасном тепле его рук, обнимавших ее, в восхитительном ощущении, что мир становится разумнее и светлее, когда она с ним.

Но он лгал ей, и теперь все: свобода, и радость, и надежда, воплощенные, как ей казалось, в нем, — все пропало.

Лишь однажды в жизни она чувствовала себя такой растерянной, такой расстроенной, такой окоченелой. Лишь однажды она доверилась — и ее предали.

Но в тот раз ей казалось, что она знала человека, которому доверяла. Как выяснилось, она ошибалась, и разочарование, пережитое тогда, застраховало ее от повторения этой ошибки на годы вперед. Собственно, она думала, что память о той боли удержит ее от подобных ошибок уже навсегда.

И вот — не удержала. На самом деле новая ошибка была, пожалуй, хуже прежней. Брэнди ведь ни минуты не заблуждалась, будто знает Зака, — и тем не менее позволила себе доверять ему, поверить в то, что он не такой, как все, особенный. Что он — как раз тот человек, о котором она могла бы искренне заботиться.

Брэнди сидела у камина, слушая тихое шипение и потрескивание огня, вдыхая острый запах сосны, шедший от гирлянды, которую Зак так тщательно разложил на камине позавчера вечером, и глядя на кольцо с бриллиантовой гроздью, которое он снял с ее левой руки и надел на правую.

Это был такой романтический жест — трогательный, переворачивающий весь мир вокруг, знак того, что у него были по отношению к ней серьезные намерения.

О да, куда как серьезные, горестно размышляла она. Намерение обмануть ее, например.

Она стянула кольцо с правой руки и вернула на прежнее место. Там оно и останется.

На другой день рано утром Брэнди была уже в магазине, хотя полубессонная ночь, призналась она себе, лишила ее привычной сосредоточенности.

Обычно ей нравились воскресные утренние часы. Час тишины до прихода ее работников дарил редкую возможность пройтись по всем отделам, не отвлекаясь на проблемы покупателей и заботы продавцов. Во время ежедневных обходов Брэнди следила за своими людьми не меньше, чем за самим магазином. Но в воскресенье она могла сосредоточиться на товарах, острым глазом замечая витрины, у которых был обветшалый вид, манекены в обвисших платьях, стеллажи, выбившиеся из ряда.

Именно внимание к таким мелочам выделяло магазины «Тайлер-Ройал» среди других универмагов, а Брэнди была полна решимости добиться того, чтобы ее магазин был лучшим из лучших.

Но сегодня ей трудно было сосредоточиться на работе. В магазине было слишком тихо, и мысли все время соскальзывали на вчерашний праздник. Как ни странно, однако не только внезапный конец вечера отпечатался в ее памяти, но и предшествовавшее веселье. Даже ночью, когда свежая рана еще кровоточила, всякий раз, как Брэнди удавалось смежить веки, ей вспоминалось не то, что довелось пережить на верхней ступеньке, а гипнотический ритм их с Заком танцев…

И такого рода мысли, сказала она себе, приведут ее прямехонько в никуда.

Она заставила себя вернуться к ближайшим задачам.

Прошла половина рождественского сезона, самые торговые дни в году еще впереди. Достаточен ли ассортимент товаров у тех прилавков, где торговля идет бойчее всего? Нет ли где, наоборот, избытка? Если да, избыточный товар надо отметить и распродавать побыстрее или, возможно, предложить другим универмагам в их же торговой сети, где спрос на данный товар больше.

Конечно, компьютер в кабинете выдал бы ей все цифры, но Брэнди давно научилась больше полагаться на свою интуицию, чем на статистику.

Она уделяла особое внимание Стране игрушек — в это время года не было более оживленного отдела. Запасы здесь начали таять, отметила она, но недостатка пока ни в чем не было. Уже не громоздились до потолка нарядные коробки, но полки по-прежнему были полны и выглядели привлекательно.

Интересно, подумала она, какие витрины тут переделывал Зак? Он говорил что-то об играх, не так ли? Настольные игры были разложены в конце прохода узором, невольно привлекающим взгляд.

«Все это на самом деле совершенно не важно», — сказала она себе и пошла скорее дальше, в отделы электроники и хозяйственный, не давая мыслям задерживаться на Заке.

Не успела Брэнди закончить обход, как начали появляться ее работники. Зажглись огни, зазвучали рождественские гимны, а вскоре распахнулись громадные двери, и первая волна покупателей влилась в магазин. В рождественский сезон по воскресеньям торговля всегда шла бойко, но это был особенно лихорадочный день. Покупательский спрос, на неделю запертый под замок снежными завалами, теперь бушевал, вырвавшись на свободу.

Все отделы были переполнены, и Брэнди то бралась за работу в торговом зале, то встречала посетителей у главного входа, показывая, в какой стороне продается интересующий их товар, то даже сидела за кассовым аппаратом в отделе женской рабочей и спортивной одежды, когда Кейси Эмос и ее новая ученица — женщина, обнаруженная Заком на автостоянке в тот вечер, когда была метель, — замешкались на несколько минут.

Тереза Говард очень просила ее извинить.

— Мне ужасно жаль, что я все делаю так медленно, миссис Огилви, — сказала она. — Иногда мне кажется, что у меня обе руки левые и я никогда не научусь.

Брэнди улыбнулась.

— У нас с Кейси было много учеников, — успокоила она женщину. — У вас получается неплохо.

Наконец напряжение стало спадать. Она показала Терезе Говард, как приветствовать троих покупателей сразу таким образом, чтобы каждый из них чувствовал себя дорогим гостем, и ушла на административный этаж, где ее все еще ждала бумажная работа, которую Брэнди собиралась сделать до закрытия магазина.

Но, проходя мимо бюро обслуживания покупателей, расположенного как раз через коридор от ее кабинета, Брэнди увидела, что две его сотрудницы сбились с ног, одновременно решая тысячу проблем и пакуя товары. Там стояла не только целая очередь нуждающихся в помощи покупателей, но и женщина, которая хотела заполнить анкету для Дерева желаний. Брэнди отвела ее в уголок и взялась за дело.

Где ходит Зак теперь, когда он ей нужен? — думала она с раздражением. Некогда было проверять по расписанию, должен ли он появиться сегодня, но скорее всего — должен. Насколько Брэнди помнила, в сумасшедшем расписании, составленном ею, для него не было предусмотрено ни одного выходного. Хотя, поскольку она сказала ему вчера вечером, что на самом деле расписание можно сделать более гибким, чем это задумывалось изначально, может быть, он решил вернуться к установлению своих собственных рабочих часов.

Или, возможно, он вообще не собирается приходить на работу. Быть может, вопрос, заданный Уитни Таунсенд Россу, нарушил некое равновесие, и теперь, когда их секрет, по крайней мере отчасти, был раскрыт, Заку не было смысла дальше играть свою роль.

В тысячный раз Брэнди задумалась над тем, что произошло вчера вечером после того, как она уехала с праздника, и долго ли Зак ее ждал.

Клиентка Дерева желаний нерешительно сказала:

— Извините… — (И Брэнди оторвалась от мысленного созерцания восхитительной картины: ей представлялось лицо Зака в тот момент, когда он понял, что она не вернется.) — Вы знаете, я на самом деле очень ценю это, — сказала клиентка. — Это… ну, единственная возможность для нас устроить рождественский праздник, благодаря щедрости других людей.

От волнения ее голос звучал глухо.

Брэнди сочувственно улыбнулась, но ничего не ответила, понимая, что женщина и так с трудом сдерживает слезы. Вместо этого она вежливо спросила:

— А как же вы сами? Теперь, когда мы составили списки подарков для ваших детей, что бы вы сами хотели получить?

Женщина покачала головой:

— Спасибо, ничего. Если люди немного позаботятся о моих детях, это будет лучшим подарком для меня.

Брэнди посмотрела на бланки, которые только что кончила заполнять, и у нее защипало в носу. Это был такой простой список — теплые джинсы и сапоги для пары мальчишек, зимний комбинезон и кукла-пупсик для трехлетней девочки.

— Вы получите все, что есть в списке, — решительно сказала она.

Внезапно почувствовав будто легкий укол в шею сзади, она поняла, что где-то рядом Зак. Взглянув украдкой сквозь ресницы, Брэнди увидела его у двери в комнату отдыха персонала. Прислонившись к стене, он смотрел на нее.

Брэнди бросило в жар и в холод, причем одновременно. Она старалась больше не смотреть на него, но не могла удержаться — ее взгляд сам собой все время направлялся к нему.

Сегодня на нем не было костюма Санта-Клауса. Он был в уличной одежде — черной кожаной куртке и джинсах — и от этого стал проще, словно изысканная внешность ему была больше не нужна.

Клиентка поблагодарила Брэнди, горячо пожала ей руку и ушла.

Брэнди сложила заполненные ею бумаги в стопку и тщательно подравнивала ее до тех пор, пока стало ровнее уж некуда. Она не видела, как Зак оттолкнулся от стены и пошел к ней. Она чувствовала его приближение, как будто у нее на голове вдруг вырос радар.

Он не сел на стул напротив нее, где недавно сидела клиентка, а опустился на край стола рядом с ней так, что его бедро чуть не касалось ее плеча.

— Так кто дает опрометчивые обещания? — спросил он.

Она постаралась сохранить небрежный тон:

— Оно вовсе не опрометчивое. Я сама позабочусь о заказе, вам даже не надо вешать эти звезды на елку.

— Будете закупать подарки и все такое? Вы меня изумляете, Брэнди.

Она чувствовала тепло его тела, но отодвинуться было некуда. Ее стул уже стоял у самой стены, и, захватив господствующую позицию, Зак не только блокировал ее, не давая ускользнуть, но и заставил Брэнди чувствовать себя маленькой и беззащитной. Хотя Брэнди не собиралась этого признавать. Никто не мог запугать ее, просто усевшись на край стола и презрительно глядя на нее сверху вниз.

— Директор супермаркета, что в другом конце пассажа, обещал сделать продовольственные корзины для наших людей с Дерева желаний, — сказала она. — Может быть, вы пойдете и поговорите с ним об этом?

Зак кивнул, но не двинулся с места.

— Я полагаю, вы бы хотели посмотреть на заявления? — Брэнди протянула ему пачку листков. — Надеюсь, я не отошла от ваших стандартов.

Зак не взял бумаги. Вместо этого он скрестил руки на груди и смотрел на нее. Она проследила за его взглядом: он смотрел на бриллиантовую гроздь на ее левой руке, и в глазах его была настороженность, которой она никогда не видела в них раньше.

Она положила бумаги на стол.

— Пожалуйста, не смотрите на меня так. Знаете, я бы не возражала, если бы вы продолжили работу с заказами — в конце концов, это ваша обязанность.

— Вы явно уже закончили ее. — Его голос звучал грубовато. — Кроме того, я не хочу рисковать — вдруг вы завизжите и побежите, если я подошел бы слишком неожиданно.

— Что?

Брэнди растерялась.

— Вам, кажется, не очень хотелось разговаривать со мной вчера вечером, — напомнил он.

— Ну, здесь я во всяком случае не завизжала бы и не побежала.

— Ах да, правильно. — Его тон стал ироническим. — Сейчас мы в универмаге, здесь другие правила.

Она осторожно посмотрела на него. Он говорил сердито — нет, больше того. В его голосе был оттенок горечи, и это разъярило Брэнди. Он что, искренне полагал, что может врать ей и всегда выходить сухим из воды?

Она знала, что напряженный момент у бюро обслуживания покупателей прошел, так что сотрудники теперь свободно могут наблюдать за ними. Надо бы, наверное, позвать его с собой в кабинет, закрыть дверь и все выяснить раз и навсегда.

Но раньше, чем она успела предложить это, он мягко спросил:

— Почему вы убежали вчера вечером?

Брэнди не могла отрицать: это правда, она убежала. Но ему не удастся заставить ее уйти в оборону.

— Я не обязана вам ничего объяснять, Зак.

— Что, черт побери, это значит? Конечно, вы обязаны мне объяснить! Как, вы думаете, я себя почувствовал, когда обнаружил, что вы ускользнули, даже не предупредив меня?

— Может быть, виноватым? — предположила Брэнди.

В глазах у него что-то промелькнуло, как будто упрек задел его за живое. Его голос стал мягче, хотя не потерял решительности.

— Я сказал вам, что нам надо поговорить, и вы тут же исчезли. Вы боялись услышать то, что я собирался вам сказать, и поэтому убежали?

— Может быть, я просто не готова была в тот момент выслушать новую порцию вранья.

— Вранья? — мягкости в его тоне не осталось. — Черт побери, Брэнди…

— Да перестаньте же, Зак! Может, вы и могли бы изображать невинность с прежней убедительностью, если б я не слышала сама, как Росс вчера вечером сказал Уитни, что он внедрил вас в мой магазин.

— Сказал что?

Судя по голосу, он был ошарашен.

— Она спросила его, зачем он заслал вас в этот универмаг, — нетерпеливо ответила Брэнди, — и он ответил, что сейчас не может ей этого сказать. Поправьте меня, если я ошибаюсь, Зак, но, по-моему, несколько дней назад я задавала вам тот же вопрос и вы все отрицали — так?

Он слегка покачал головой; этот жест выражал скорее смятение, чем отрицание.

— Вы спросили меня, не Россов ли я аварийщик, и я ответил — нет, что истинная правда.

— Ах, пардон! Может быть, я перепутала кое-какие детали, но…

— Я здесь не ради Росса, Брэнди.

— Да что вы говорите! — Ее голос был пропитан сарказмом. — Значит, это мне показалось, что он велел мне принять вас на работу?

— Я имел в виду, что он предложил мне этот конкретный магазин, но играть Санта-Клауса — моя идея.

— Так, может быть, вы объясните мне, что все это значит?

Она не замечала, как пронзительно-резко звучит ее голос, пока случайно не увидела обеих работниц бюро обслуживания покупателей, пристально глядящих на нее с разинутыми ртами.

— Я пытался вчера вечером, — сказал Зак. — А вы не стали слушать.

Может быть, он собирался ей все рассказать, устало подумала она. Придется сомнения по этому поводу толковать в его пользу.

— Хорошо, теперь я вся внимание.

Зак глянул через плечо на сотрудниц бюро обслуживания.

— И вы, и многие другие, — сказал он сухо. — Может быть, пойдем в ваш кабинет?

Они уже были в Дориной нише, когда из лифта бурей вырвался заведующий Страной игрушек.

— Миссис Огилви! — кричал он. — Вот вы где! А я вас ищу.

Брэнди остановилась:

— В чем дело?

— Не сейчас, — сквозь зубы процедил Зак. — Можете вы хоть раз в жизни послать свой магазин ко всем чертям?

Она метнула на него уничтожающий взгляд:

— Когда прямо рядом со мной стоит секретный агент? Нет, конечно!

— И вы здесь, Зак, — с облегчением в голосе сказал заведующий. — Знали бы вы, как я рад вас видеть.

— Если вам нужен приказчик, мне очень жаль, — начал Зак. — Но…

Заведующий замотал головой.

— Гораздо хуже. Санта, который должен дежурить сегодня днем, был вроде бы здоров, когда пришел на работу, но сейчас он сидит в раздевалке вдребезги больной, просто больнее не бывает.

— Грипп? — спросила Брэнди.

— Во всяком случае, очень похоже. Он не может работать в таком состоянии — перезаразит всех детей в магазине. А там стоит очередь длиной как отсюда до Луны — все хотят поговорить с Санта-Клаусом. Зак, вы ведь выручите меня? Мне позарез нужен Дед Мороз!

Зак не отвечал. Подняв на него глаза, Брэнди встретила темный, неподвижный, выжидательный взгляд, как бы задающий немой вопрос.

Ответ мог быть только один: нужды универмага прежде всего.

— Мне придется попросить вас взяться за дело, — сказала она ровным голосом. — Мы позже поговорим, Зак.

— Можете не сомневаться. — В его голосе лязгнула сталь.

Брэнди вздернула подбородок:

— Поверьте, я не меньше вас хочу во всем разобраться. Но нет худа без добра: теперь у вас будет целых полдня на то, чтобы составить правдоподобный рассказ!

Весь остаток рабочего дня Брэнди нарочно старалась быть на виду. Зак не сможет обвинить ее в том, что она прячется в кабинете. Кроме того, хоть она никогда и не призналась бы ему в этом, она не смогла бы усидеть за своей обычной работой, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

Она прокручивала в голове миллион вариантов в минуту, пытаясь предугадать его предстоящее объяснение, но так и не могла выдумать ничего похожего на правду.

Если он появился в универмаге не из-за Росса… Но Росс заявил совершенно четко…

Брось это, Брэнди, сказала она себе наконец. Подожди, выслушай другую сторону, а тогда уж делай выводы.

Она попала в толпу на эскалаторе, и белой гвоздике пришел конец. В поисках нового цветка Брэнди рылась в морозильнике в комнате отдыха персонала, когда две продавщицы зашли туда же и положили записки со своими именами в банку: они собирались участвовать в рождественском обмене подарками.

— И вы с нами в этом году, миссис Огилви? — спросила одна из них. — Это очень весело!

Брэнди покачала головой, но после их ухода, прикалывая цветок на место, она подумала о том, что сказала клиентка Дерева желаний — что для нее лучшим подарком будет забота людей о ее детях.

Может, стоит поучаствовать, подумала она. Это так просто. В конце концов, сейчас Рождество — время заботиться друг о друге.

Не давая себе времени передумать, она написала свое имя на одной из карточек, оставленных Кейси Эмос около банки, и опустила ее внутрь.

Несколько раз после полудня она проходила через Страну игрушек, видя, как медленно ползет очередь мимо Мастерской Санта-Клауса, и даже попала на главное событие дня, когда родители принесли на первый визит к Деду Морозу четверых близнецов, одетых в одинаковые красные бархатные костюмчики.

— Картинка, а? — сказал, усмехаясь, какой-то покупатель. — У Деда Мороза полны руки близнецов, держит всех четверых сразу.

Кивнув, она облокотилась о перила. Ребятишкам было всего три месяца от роду, как сказала ей их мама, и на минуту Брэнди забылась, залюбовавшись то ли резвящимися младенцами, то ли Заком, держащим их на руках. Малыши извивались, булькали и хватались за его бороду; Зак смотрел на них с нежностью, тронувшей Брэнди до глубины души.

Потом он поднял глаза, поймал ее взгляд — и нежность исчезла, сменившись чем-то больше похожим на вызов. Брэнди шагнула прочь от ограды и чуть не зацепилась ногой за ногу — так ей хотелось скорей оказаться подальше.

Вчера вечером он обнимал ее и целовал и, казалось, хотел сказать, что его чувства к ней серьезны. Зачем еще было снимать кольцо с ее левой руки, как не затем, чтобы освободить место для другого, более важного?

Но сегодня… сегодня он смотрел на нее чуть ли не с презрением.

Близилось время закрытия, толпа стала редеть. Брэнди ждала у парфюмерного прилавка, ближайшего к главному входу, когда покупательница с сумкой, уже полной ароматов, уйдет.

Продавщица вернулась на работу, как и обещала. Брэнди казалось, что женщина не совсем твердо стоит на ногах, как будто еще не вполне оправившись после потрясения. Ничего удивительного, подумала она и засомневалась, правильно ли было разрешить ей так быстро вернуться на работу.

Продавщица приветствовала ее широкой улыбкой.

— Хорошо быть снова здесь, — сказала она. — Я боялась, что буду трястись весь день, но вышло неплохо. Работы полно, это помогает.

Она опять отвернулась и занялась покупательницей, молодой длинноволосой женщиной в линялых джинсах и холщовой безрукавке, с карманами, набитыми всякой всячиной.

— Пожалуйста, унцию «Сеншуали Меган», — сказала она, вытаскивая кредитную карточку из заднего кармана.

У Брэнди глаза на лоб полезли. Эта женщина совсем не походила на обычных покупательниц «Сеншуали Меган» — унция этих духов стоила триста долларов. Вот лишний пример того, что никогда не надо судить по внешности. Не забыть рассказать об этом случае на ближайшем общем собрании персонала, напомнить всем сотрудникам, что одежда покупателя — не повод для поспешных выводов.

Продавщица еще оформляла счет, когда покупательница спросила:

— После закрытия люди долго толпятся в пассаже?

Шестое чувство Брэнди засигналило.

— По воскресеньям — не очень, — сказала она. — А что?

Женщина улыбнулась:

— Странный вопрос, да? Мы работаем на рекламное агентство. — Она махнула рукой в сторону главного входа, где ее ждали двое мужчин с видеокамерами. — Будем делать съемку для рекламных объявлений в пассаже.

Брэнди позволила себе расслабиться. С этой попыткой ограбления, подумала она, я скоро стану параноиком.

— Мы не хотим, чтобы наше оборудование мешало людям проходить, — продолжала молодая женщина, — но, честно говоря, работать весь воскресный вечер тоже не рвемся. Так что если мы точно впишемся по времени, то сможем быстренько отстреляться, не мешая никому, и уйти.

— На вашем месте я бы уже начинала все устанавливать, — посоветовала Брэнди. — Если вы отойдете в сторону от главных дверей, там никто не будет на вас натыкаться.

— Отлично, спасибо.

Покупательница небрежно сунула дорогие духи в карман и направилась к выходу.

— По виду никогда не угадаешь, правда? — сказала продавщица.

Внутреннее радио включилось с треском, сообщая, что магазин закрыт, и продавщица начала вынимать деньги из кассового аппарата. Нащупав в кармане ключи, Брэнди пошла закрывать металлические ворота, отгораживавшие универмаг от пассажа.

Она оставила только узкую щель для замешкавшихся покупателей и стояла, глядя, как съемочная группа устанавливает свои треножники и лампы около самого магазина.

Но думала она не о них, а о приближающейся встрече лицом к лицу с Заком. Кажется, сама мысль о нем обладала силой заклятия: всего через пару минут после объявления о закрытии магазина она увидела, как он спускается по неподвижному теперь эскалатору. На нем по-прежнему был костюм Санта-Клауса.

— Я бы подождала, пока вы переоденетесь, — сказала она, когда он подошел.

— Тогда я так и сделаю. Я увидел, как вы топчетесь тут, внизу, как будто готовясь убежать, и подумал, а вдруг…

Вопль прорезал воздух.

Брэнди в испуге озиралась. Единственное, что она могла сказать с уверенностью, — крик шел не из универмага. Но он отдавался причудливым эхом по всему огромному пустому пассажу и мог идти из сотни разных мест.

Оператор за воротами сказал:

— Что за…

Снова раздался визг, и какой-то человек, выскочив из магазина кулинарии, соседнего с «Тайлер-Ройал», помчался вдоль пассажа. Под мышкой у него было что-то коричневое, вроде бы портфель.

Продавщица парфюмерии ахнула:

— Это тот тип, который пытался ограбить меня!

Зак глянул на продавщицу, оттолкнул Брэнди и кинулся за грабителем.

Отброшенная Брэнди налетела на створку ворот и схватилась за прутья решетки, чтобы не упасть. Она что-то кричала пронзительным голосом — кажется, его имя.

Время растянулось, замедляя ход, пока Брэнди, прилипнув к решетке, смотрела на погоню. Медленно-медленно, шаг за шагом Зак догонял человека с портфелем, наконец в последнем прыжке настиг его, ударив плечом в спину, после чего оба упали на твердый пол.

Они покатились, и Брэнди увидела блеск металла в руке грабителя. У него нож? Пистолет?

В страхе за жизнь Зака она опять закричала. Ему это предостережение ничем не могло помочь, но для нее все словно вдруг осветилось ослепительной вспышкой.

Двое мужчин, сцепившись, боролись за оружие, а Брэнди уже знала, с той жуткой ясностью, которая иногда приходит в минуты потрясения, что ей все равно, что Зак здесь делает, и кто он такой на самом деле, и зачем он в ее магазине, и даже обманул он ее или нет.

Все это было неважно, ничего не значило перед тем фактом, что каким-то образом — когда она ни о чем таком и не думала, тем более не пыталась защищаться — Зак Форрест проник в ее сердце.

Вчера вечером она была поражена, обнаружив, что позволила себе доверять ему, совсем его не зная. Теперь это открытие меркло перед ослепительно ясным осознанием того, что он, оказывается, не просто человек, о котором она могла бы заботиться, если бы обстоятельства благоприятствовали этому, а единственный и неповторимый ее любимый.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Драка в пассаже продолжалась всего минуту или две, но Брэнди казалось, что прошли годы. Ей хотелось закричать: «Да где же охрана?» Что толку держать охранников в штате, если, когда они нужны, их нет?

Наконец охранники сбежались. Двое насели на грабителя, третий помог Заку встать. Логика подсказывала Брэнди, что он невредим, ибо первое, что он сделал, — отряхнул свой красный бархатный наряд.

Тем не менее ее все еще трясло, когда через несколько минут по коридору к ней вышла ликующая съемочная группа. Брэнди даже не заметила, что они куда-то уходили, и не обратила внимания на видеокассету, которой молодая женщина в холщовой безрукавке потрясала над головой.

— Какой сюжет! — кричала она. — Его покажут все программы новостей в Большом Чикаго! Санта-Клаус поймал грабителя — и мы это сняли! — Она улыбнулась Брэнди. — Что вы можете сказать о вашем Санта-Клаусе, кроме того, что под красным бархатом скрывается спортсмен в отличной форме?

Брэнди заметила с почти клинической отчужденностью, что каждый из ее пальцев вибрирует в собственном ритме.

— Ничего особенного, — сказала она. — Его имя — Зак Форрест, он временный работник, только на сезон. Вот на самом деле и все, что я могу…

— Зак Форрест?

Что-то в тоне этой женщины заставило Брэнди подозрительно прищуриться:

— Именно так я и сказала, да.

— Вы имеете в виду Игротилу?

— Как вы его назвали?

— Игротила. Этим прозвищем Уолл-стрит наградила его прошлой весной, когда он купил «Интеллитойз». Ну, вы знаете — фирма, производящая развивающие игры.

Остаток воздуха, еще задержавшийся в легких Брэнди, с шумом вылетел наружу. «Как игрушечный бизнес?» — спросил вчера вечером Зака приятель, тоже гостивший у Клейтонов. Брэнди думала, он имеет в виду работу Санта-Клаусом… Зак — владелец игрушечной фирмы?

— Мы снимали один их новый товар для рекламы на той неделе, — продолжала молодая женщина, — ну, я и выяснила кое-что. Интересно: что он задумал? Зачем бы ему играть Санта-Клауса?

Уголком глаза Брэнди заметила красную шубу и повернулась, чтобы рассмотреть получше. Зак был взъерошен, фальшивая борода сбилась набок. В драке он потерял свой вельветовый колпак, а голос его звучал так, будто он еще не вполне отдышался.

— Я просто вношу свою лепту в создание праздника для детей, — сказал он и улыбнулся женщине с видеокассетой.

Брэнди разрывалась между желанием броситься ему на шею и поцеловать в щеку с ямочкой — на радостях, что он жив, — и желанием съездить ему что есть силы по физиономии за то, что так глупо рисковал.

— Может быть, спрашивать и нескромно, — продолжал Зак, — но скажите, пожалуйста, звезда видеокассеты, которой вы помахиваете, — я?

Молодая женщина расплылась в улыбке:

— Да. Сегодня вечером смотрите себя по телевизору — держу пари, все телестанции города захотят показать этот сюжет. Может быть, даже общенациональные сети.

— Ага, — понимающим тоном сказал Зак. — Подрабатываете помаленьку?

— А что тут такого? — сразу ощетинилась женщина. — В моем договоре с рекламным агентством нет пункта, запрещающего подрабатывать на стороне.

— Немного просвещенного капитализма — это вовсе не плохо, — успокоительно сказал Зак. — Но, раз кассета продается… — Он полез за бумажником. — Сколько, по-вашему, они вам заплатят? И сколько станций есть в округе?

Женщина ответила и смотрела, явно не веря своим глазам, как Зак отсчитывает ей банкноты.

— Вот, — сказал он. — И еще немного для верности. Вы заработали, и вам даже не придется возиться с изготовлением копий для всех станций.

Видеокассета исчезла в объемистом кармане красной бархатной шубы; Зак с улыбкой огляделся.

— Хотя вашу обычную работу вам, боюсь, придется перенести. Похоже, пассаж освободится не скоро.

Между тем Брэнди увидела, как подъехал внушительный отряд полицейских. Она смотрела, как они оцепляют кулинарный магазин, а съемочная группа, свернув свое оборудование, уходит.

Только после этого Брэнди заговорила, все еще не глядя на Зака:

— Что вы собираетесь делать с видеокассетой?

— Еще подумаю. Но такой случай выпадает раз в жизни, так что я решил — надо брать, пока не поздно.

— Можете показывать друзьям на вечеринках. Я уверена, это будет хит.

— Неплохая мысль, — согласился Зак. — Те, кто не знает, что это был самый неквалифицированный грабитель в Западном полушарии, сочтут меня героем.

Брэнди кивнула. Ее голос звучал абсолютно спокойно:

— Вы только что отдали сумму, которая для человека, несколько дней назад намекавшего, что затрудняется с платежами за свой автомобиль, слишком велика.

Заку хватило такта устыдиться — он выглядел виноватым.

Брэнди не стала ждать ответа. Она смотрела прямо на него, ее голос от волнения окреп:

— Черт побери, Зак, почему вы не сказали мне, кто вы такой? Или чем занимаетесь? Что за великая тайна?

Он ответил ровным, совершенно спокойным голосом:

— Потому что я не хотел афишировать тот факт, что у «Интеллитойз» дела идут плохо.

Она покачала головой, больше недоумевая, чем возражая. Причина показалась ей совершенно недостаточной.

К ним подошел верзила полицейский.

— Э-э… Санта. Нам нужны ваши показания, сэр.

Зак не сразу ответил, он смотрел на Брэнди.

Наконец вздохнул и сказал:

— Я вернусь, как только смогу, Брэнди.

— Я буду в кабинете.

Прошло больше часа, прежде чем Зак небрежно постучал в дверь и вошел. Она увидела, что он уже переоделся. Он снова был в джинсах и кожаной куртке, как и в начале дня, когда начался их разговор.

Брэнди казалось, это было очень давно. Тогда она знала только, что в его власти причинить ей боль. Но она не знала, как далеко простирается эта власть и какой опустошительной может быть эта боль. Она тогда еще не осознала, что любит его, и еще не начала постигать его обман.

Сейчас у нее было такое ощущение, будто он вырвал сердце у нее из груди, не позаботившись об анестезии.

Она безуспешно пыталась сосредоточиться на каталоге поставщика. Когда Зак вошел, она отложила каталог, но не сказала ни слова.

Зак тоже молчал. Он пододвинул стул и оседлал его, сложив руки на спинке. Брэнди не удивило, что Форрест чувствует потребность отгородиться щитом.

Целую минуту они молчали; у Брэнди возникло ощущение, что они могут сидеть так вечно. Но как ни молчаливо было их противостояние, воздух между ними, казалось, накалился и начинал шипеть.

Когда Зак наконец заговорил, это было похоже на продолжение разговора, прерванного на середине.

— Предварительные заказы, полученные «Интеллитойз» к Рождеству, были сносными, — негромко сказал он. — Не скажу, что хорошими, но приемлемыми. Однако с приближением праздника магазины стали отказываться от предварительных договоренностей, потому что наш товар, уже лежавший в магазинах, не распродавался. Скоро честная игра обернулась для нас бедствием. Мы могли пережить один сезон слабого спроса, даже рождественский сезон, но проблема была глубже: никто не знал, почему спрос на нашу продукцию падает. А если компания не знает, почему ее товар не расходится, это означает, что следующий год неизбежно будет еще хуже.

Брэнди вертела в руках скрепку. С тем, что он говорил до сих пор, трудно было спорить; она только не понимала, какое отношение все это имеет к ней.

— Каждому, имеющему глаза, было ясно, что маркетинговая фирма, чьими услугами мы пользовались, тоже не знала ответа, — продолжал Зак. — Они твердили, что это просто циклический спад и со временем все исправится само собой, но мы не могли ждать слишком долго. К тому времени, когда они, вполне возможно, признали бы, что ошибались, наша компания уже скончалась бы и была похоронена.

Брэнди было знакомо это чувство беспомощности, которое он, должно быть, испытывал, зная, что надо что-то делать, но не представляя, в каком направлении двигаться.

— В общем, я их уволил, — сказал Зак. — Это было импульсивное решение, признаю, но я ничего не терял.

Брэнди не собиралась его выручать, но не могла не согласиться с такой философией:

— Ложная информация хуже, чем отсутствие информации.

Зак одобрительно улыбнулся, как будто она показала себя особенно смышленой студенткой.

— Совершенно верно. Но увольнение специалистов по маркетингу не решало проблему — все равно нам надо было каким-то образом выяснить, что у нас не так. Почему детям вдруг расхотелось играть в наши игрушки, да и родители потеряли к ним интерес?

— И вы решили стать Санта-Клаусом? — Брэнди беспокойно заерзала в кресле. — Извините, что подвергаю сомнению вашу рассудительность, Зак, но свет клином не сошелся на той вашей маркетинговой фирме. Разве вы не могли нанять другую и провести опрос? Посадить в комнату группу детей и родителей и расспросить, что им нравится? Надевать красный костюм и бороду — ничего глупее…

— О, разве? Эти группы не честнее статистики, знаете ли — нетрудно исказить результаты даже при самых лучших намерениях. Я решил, что проконсультируюсь у тех, кто по-настоящему авторитетен, — у самих детей и их родителей. А как лучше узнать, что они на самом деле думают, если не сидя в кресле Санта-Клауса?

— Это не совсем то, что называется научным подходом.

— Научный подход требует времени, которого у меня нет. Сейчас мне не нужен анализ, мне нужно нутром учуять, что у нас не так. И кое-что, должен добавить, я стал улавливать в первый же день там, в кресле.

— С тетрадкой, — задумчиво сказала Брэнди.

— Можете мне поверить, я делал записи. Я не хотел забыть ни одного замечания, ибо это тоже надежный способ сбиться с пути. Легко запомнить только то, что хочешь слышать.

— И вы думаете, что нашли ответ?

— Нет, но я знаю, в каком направлении идти.

Его голос звучал доверительно.

Брэнди вздохнула. Что толку с ним спорить: Зак уверен, что выбрал правильный путь. И как бы там ни было, дело не в этом, неважно, почему он затеял этот маскарад.

— Так почему же вы не сказали мне, что задумали? — мягко спросила она.

Он покачал головой, как бы не в силах поверить в такую наивность.

— Биржевые ведуны набросились бы на меня, как акулы. С первой каплей крови эти ребята впадают в неистовство — не остановятся, пока не сожрут. Это в свою очередь весьма отрицательно сказалось бы на уровне доверия ко мне моих акционеров.

— Несомненно, но…

— Что бы вы сказали о президенте крупнейшей в стране компании, производящей электрические лампочки, если бы он объявился в аптеке на углу. демонстрируя их и спрашивая людей, почему они вдруг стали предпочитать лампочки других фирм?

Брэнди качнула головой.

— Нет. Вы говорите мне, почему не хотели, чтобы это стало известно, и я понимаю все причины. Но я спросила не об этом, Зак. Почему вы не сказали мне?

Он, казалось, слишком долго рассматривал свои ботинки, прежде чем ответить.

— Было важно, чтобы я был самым обычным Санта-Клаусом, — сказал он. — Честно вкалывающим и лично не заинтересованным в ответах на вопросы, которые задает. Люди поразительно легко приспосабливаются, говоря интервьюеру то, что, как они думают, он хочет услышать. Если бы я хоть чем-нибудь выделялся, это помешало бы решению моей задачи.

Как будто этот необычный Дед Мороз не выделялся с самого начала, с горькой иронией подумала Брэнди.

— И что, по-вашему, я бы сделала? Собрала пресс-конференцию, чтобы рассказать о вашем мини-проекте?

— Я не знал вас, Брэнди, — мягко сказал он. — Откуда мне было знать ответ на этот вопрос?

А что же потом? — хотела она спросить. После того, как у него была возможность узнать ее? Но на этот вопрос могло быть слишком много ответов, и это испугало Брэнди. Она подумала, что, пожалуй, не выдержит этого — сидеть, любя его так, как она любила, и выслушивать, что он все еще не настолько ей доверяет, чтобы посвящать в свои секреты — по крайней мере добровольно, когда ничто не вынуждает.

И она не спросила.

— Безопаснее было вам не знать, — продолжал Зак. — Никто не смог бы получить от вас информацию, которой вы не владеете.

От этого вежливого тона ей снова захотелось дать ему оплеуху. Желание было даже сильнее, чем пару часов назад, после того дурацкого представления, которое он устроил.

— Росс думал, что лучше никому об этом не знать. Тогда уж точно не могло быть промашки.

Брэнди с трудом сглотнула:

— Так Росс тоже мне не доверяет?

— Это совсем не то, Брэнди. Честно, нет. Но Росс — крупный акционер «Интеллитойз», и если бы выплыло наружу, что он беспокоился о компании…

Он мог не заканчивать эту фразу. Если бы только Уолл-стрит заполучила эту информацию, от «Интеллитойз» остались бы рожки да ножки.

— Если на то пошло, — продолжал Зак, — узнай другие игрушечные компании, с которыми имеет дело «Талер-Ройал», что Росс оказывает мне предпочтение перед ними, используя свой универмаг как лабораторию, они были бы огорчены.

Это было слабо сказано. Брэнди знала по долгому опыту, какими становились поставщики, если думали, что кто-то ведет себя нечестно, пользуясь привилегиями. Она поежилась.

— Я вижу, проблема вам понятна, — сказал Зак. — Даже с советом директоров самого «Тайлер-Ройал» мог бы случиться коллективный припадок. Может быть, Росс был не прав, держа в стороне вас, Брэнди…

— Может быть? Ни одному из вас не приходило в голову, что, если бы я знала, что к чему, я не сказала бы много такого, чего не стоило говорить?

— Приходило. Но вы должны признать, что, прав он или нет, Росс имел веские основания просить меня сохранять инкогнито.

Брэнди обдумала сказанное и в конце концов кивнула. Она по-прежнему считала, что Росс и Зак были не правы, но ей не обязательно было соглашаться для того, чтобы понять.

Но почему-то, думала Брэнди, она больше никогда не сможет относиться к Россу Клейтону как раньше. А что касается Зака… ну, о нем надо будет хорошенько подумать.

— Так вот почему Росс не хотел говорить Уитни, что происходит, — задумчиво произнесла она.

— Если он считал, что вам не нужно об этом знать, — рассудительно сказал Зак, — с чего бы он захотел рассказывать Уитни?

С этим она тоже не могла спорить, но ее злило, что она не может найти слабое место в его рассуждении.

Голос Зака звучал мягко.

— Я хотел рассказать вам обо всем, Брэнди, когда вы спросили меня насчет аварийщика и насчет того, не разглядел ли я аварию в вашем магазине. Но все это касалось не только меня. Вы ведь понимаете, не так ли, что это был наш общий с Россом секрет. Я не мог его выдать, не предупредив Росса.

И этим, устало подумала Брэнди, точно определено ее место, не так ли? В его списке предпочтений она в самом низу.

Вдруг в кабинете стало душно, как будто они израсходовали весь кислород, и она почувствовала почти непреодолимую потребность вырваться из магазина на свежий холодный воздух.

— Бог свидетель, я понимаю, что бизнес прежде всего, — живо сказала Брэнди. — На самом деле, приятно узнать, что и у вас хватает здравого смысла, чтобы понять это, — по крайней мере когда речь идет о вашем бизнесе.

Она знала, что это прозвучало немного зло, но ей было все равно.

— Я думаю, мы все обсудили, не так ли?

Брэнди встала и обошла стол. Она не представляла, как еще нагляднее показать, что разговор окончен.

Зак протянул к ней руку.

Она отступила на полшага, чтобы он не мог до нее дотронуться.

— Или вы еще что-то хотели бы мне сказать, Зак?

На мгновение его глаза затуманились, как будто вдали он высматривал что-то, не видимое ей. Потом темный взгляд снова остановился на ее лице.

— Нет.

— В таком случае, я полагаю, нам осталось только договориться, как мы будем всем объяснять, почему вы вдруг перестали играть Санта-Клауса.

Зак не шевелился:

— Почему?

— Чтобы избежать неудобных вопросов, разумеется. Вы предпочитаете, чтобы я говорила, что вы получили приглашение на работу, от которого не могли отказаться, или что болезнь кого-то из родственников заставила вас уйти? Есть еще вариант: я могла бы намекнуть, что вы уехали из штата. Или это недостаточно далеко? Как насчет отъезда из страны?

— Я не собираюсь уходить с работы сейчас, Брэнди.

— Но вы же не можете остаться!

— Почему? Я не довел до конца начатое. Я говорил вам, что знаю направление поиска, но еще не нашел ответа. Росс согласился со мной, что надо вам рассказать, но нет никакой необходимости посвящать еще кого-либо.

— Вы не могли бы уйти и закончить свои исследования где-нибудь в другом месте?

Зак поднял глаза и долго смотрел на нее. Он прищурился, взгляд был темнее, чем когда-либо раньше.

— Вы правда хотите, чтобы я ушел? Почему, Брэнди? Я каким-то образом угрожаю спокойствию вашего духа?

— Вы — угроза? Для меня? Вы шутите.

Брэнди сама почувствовала, что ее голосу не хватает уверенности.

— Если вы настаиваете, оставайтесь. Я не собираюсь рисковать своей карьерой, доводя Росса до бешенства.

Зак, казалось, не слышал ее:

— Вы так и не ответили, почему не задержались и не выслушали меня вчера вечером.

Она передернула плечами.

— Отсрочка вроде мало что изменила. Или вы не это собирались вчера мне сказать?

Поколебавшись, он ответил тихо:

— Не совсем.

Он, несомненно, имеет в виду, что у него была заготовлена отредактированная версия, а теперь, когда его поймали за руку, ему пришлось рассказать всю историю до конца. Что ж, ничего удивительного.

— Извините меня, Зак, но у меня еще есть работа.

Она снова уселась за стол и взяла каталог, который держала в руках, когда он вошел. Она даже не могла вспомнить, что, собственно, она там рассматривала.

Он встал и придвинул стул к ее столу.

— Тогда надеюсь увидеть вас завтра.

Если только я не увижу тебя первой, подумала Брэнди.

Будь у нее побольше сил, Брэнди стащила бы гирлянду с камина, ощипала иголки и выбросила с балкона, как конфетти, — там внизу сад, вот и было бы удобрение.

Будь камин настоящим, а не газовым, Брэнди затолкала бы гирлянду туда, потом поднесла бы спичку, услышала взрывной треск смолы — и в один миг все улетело бы с дымом.

Но, может быть, и к лучшему, что ничего Брэнди не сделала. Истребление гирлянды могло стать катарсисом для нее, но Брэнди знала, что воспоминания, воплощенные в этой гирлянде, так легко не уничтожишь. Пока жива, она будет помнить ту ночь, когда Зак тщательно устраивал зеленые ветки на камине — а потом целовал ее, чтобы скрыть… может быть, и не прямую ложь, но полуправду уж точно.

Сложность была отчасти в том, что она искренне понимала, в каком положении он оказался. Он дал слово в деле, касающемся бизнеса, а порядочный человек свое слово не нарушает. Она понимала, что Зак попал в ловушку и формально вообще ничего не мог сделать. Он не мог сообщить ей правду, не предупредив Росса, и не мог сказать ей вообще ни слова, не солгав — по крайней мере в подтексте.

Подобные вещи случались иногда и с ней, и она выходила из положения точно так же. Как же она могла винить его, если он вынужден был так поступать?

Но сердце ее говорило, что, если бы она была ему небезразлична…

Кончай себя изводить, сказала она себе. Любовь не всегда бывает взаимной — неужели ты даже этого не усвоила после Джейсона?

Брэнди отчаянно заботилась о нем, это точно. Потом, когда все было позади и боль отступила, она поняла, что, возможно, отчаяния там было даже больше, чем заботы. Незадолго до того она лишилась матери, и ей необходим был кто-то, чтобы чувствовать себя нужной, чтобы быть как-то связанной с миром. Джейсон с удовольствием играл роль — до тех пор, пока ему это было удобно и пока Брэнди не требовала от него ничего более серьезного.

Но Зак был не такой, в глубине души она знала это всегда — даже тогда, когда еще думала, что опыт с Джейсоном убережет ее на этот раз. Даже когда считала Зака всего лишь еще одним беспечным, беззаботным молодым человеком, ищущим приятного времяпрепровождения и мало думающим о будущем, — даже тогда где-то в самой глубине ее сердца жила догадка о том, что он — другой.

Джейсон никогда не оспаривал ее решений, как Зак: слишком много было бы ему забот. Джейсон никогда не беспокоился из-за того, сколько часов подряд она работает — благо это давало ему возможность возиться с его романом, — а Зак, казалось, тревожился из-за нее. Джейсон часто говорил ей, как он гордится ее независимостью. Он никогда не стал бы так сердечно заботиться о ней, как Зак, — отвозить ее домой, провожать до машины, не оставлять одну на званом вечере.

Джейсон был картонной фигурой. Только после его ухода из ее жизни Брэнди поняла, как мало она его знала и в какой большой мере тот человек, которого она любила — думала, что любит, — был плодом ее собственного воображения, отражением ее желаний.

Но Зак… Зак был живой, дышащий, трехмерный человек. Иногда трудный, часто упрямый, всегда готовый бросить вызов.

Но всегда милый ее сердцу. Это никогда не изменится.

Во вторник секретарша Брэнди вошла в ее кабинет с озабоченным видом, держа в руках компьютерную распечатку.

— Вы знаете, что мы автоматически открываем кредит каждому новому работнику, — начала она.

Брэнди нетерпеливо кивнула:

— Ну и что, Дора?

— У нас есть новый работник, который выбрал уже почти весь лимит.

Брэнди протянула руку за распечаткой.

— Наверняка один из клиентов Дерева желаний, сосватанных на работу Заком?

— Нет. Это сам Зак.

Хороший способ оставаться незаметным, подумала Брэнди. Для человека, который говорил, что не хочет никакого особенного к себе отношения — ничего такого, что отличало бы его от обычного работника, — Зак не слишком успешно сливался со стенами. Конечно, Зак мог устроить бурю в стакане воды и, возможно, так никогда и не воспользоваться этим. Он был настолько уверен в себе, что думал, будто и все остальные столь же самоуверенны.

Но она не собирается сегодня позволить мыслям об особенностях его характера захватить ее, напомнила себе Брэнди.

Она пробежала глазами список. Большинство трат были довольно скромными, но их набиралось слишком много. Неудивительно, что они привлекли внимание Доры; о чем он вообще думает, этот человек?

Брэнди вздохнула.

— Я поговорю с ним. А пока — не думаю, что тебе стоит беспокоиться из-за этого.

Лицо Доры выражало сомнение, но спорить она не стала. Брэнди снова принялась за работу, но распечатка, лежавшая у нее на столе в углу, казалось, смотрела на нее, и в конце концов она не выдержала. Ей удавалось избегать Зака с самого воскресенья, но теперь придется его разыскать.

Был обеденный час, так что он должен быть сейчас в Мастерской Санта-Клауса, заполняя паузу. Она взяла распечатку и поехала на эскалаторе на второй этаж.

Сегодня вечером народу было немного. Собственно, только один человек в пальто-«шинели» с двумя детьми был внутри ограды, окружавшей Мастерскую. Мужчина болтал с Заком, пока ребятишки лазили по Санта-Клаусу, как по дереву.

Она вывесила табличку «Санта-Клаус кормит своих северных оленей» и закрыла калитку. Зак поднял на нее глаза и не мог оторвать взгляд, будто ее присутствие гипнотизировало его, и Брэнди почувствовала, как трепыхнулось ее сердце.

Человек в «шинели» обернулся, и только теперь Брэнди поняла, что это был Росс Клейтон.

— Привет, Брэнди. Заку пора на обед?

— Нет. Мне просто надо минуту с ним поговорить.

Росс усмехнулся.

— Тогда я уберу своих ангелочков. Я позвоню вам на этой неделе, Брэнди. Нам надо кое-что обсудить.

Она кивнула. Зак, несомненно, рассказал ему, как она была расстроена. Что ж, очень хорошо; ей нужно было сказать Россу пару слов обо всем этом деле, и чем быстрее они все выяснят, тем лучше.

Зак спустил девочку с колен и встал. Малышка сделала два шага по направлению к Брэнди.

— Я тебя помню, — объявила она. — Ты была на празднике.

Брэнди кивнула.

— У тебя очень хорошая память, Кэтлин.

Девочка кивнула.

— Дядя Зак сказал, что мы опять с тобой встретимся и будем помогать наряжать елку. А потом он сказал, что больше так не думает. Почему?

Брэнди бросила на Форреста взгляд. Что он там задумал?

Не успела Брэнди ответить, как брат Кэтлин с высоты своего возраста — его превосходство составляло два года — заявил:

— Потому что уже поздно, балда. Сейчас все уже нарядили елки.

— Не называй сестру балдой, — сказал Росс.

— А если она правда балда?

Росс криво улыбнулся Брэнди:

— Видите, сколько вы теряете, не имея детей?

Это была шутка, конечно, но Брэнди смотрела им вслед, пока они не скрылись из виду. Она чувствовала себя одинокой, как будто отбросила что-то, что не успела даже рассмотреть, — и только теперь поняла, что передумывать уже поздно.

«Дядя Зак сказал, что мы опять с тобой встретимся и будем помогать наряжать елку…»

Брэнди закрыла глаза, припоминая свое краткое видение — деревянные рельсы, разложенные под нарядной елкой, пара ребятишек, блаженно глядящих на поезд, что идет по кругу снова и снова, и Зак…

Перестань, сказала она себе. Просто остановись.

— Я думала, Росс не хочет, чтобы они видели вас в костюме, — сказала она.

— Они случайно услышали какой-то разговор о моей новой работе, и Росс решил — пусть они лучше увидят меня в роли, чем будут выдумывать, что и как.

— Они, похоже, приняли это хорошо.

— Может быть, потому, что я месяцами пробовал на них новые игрушки — они считают, что для меня это как раз подходящая работа.

— Понятно.

Она засунула руки в карманы и, задев сложенную в несколько раз распечатку, вспомнила, зачем спустилась.

— Я должна предупредить вас, что вы почти выбрали свой кредитный лимит. Если хотите, чтобы он был повышен, боюсь, вам придется убедить директора по кредитам, что у вас есть средства помимо того, что мы вам платим.

Ее голос звучал слегка иронически.

Зак не обратил на это внимания.

— Все в порядке. Я не собирался извлекать финансовую выгоду из своего маленького эксперимента, так что покупал тут кое-какие дополнительные подарки для Дерева желаний. Я просто передам чек, который мне причитается, на оплату счетов, и будем квиты.

Брэнди кивнула:

— Хорошо.

Внутреннее радио с треском проснулось — Дора просила ее прийти в кабинет. Как раз вовремя, подумала Брэнди; она не смогла бы подстроить это лучше, даже если бы нарочно старалась.

— Позже увидимся.

Она ни разу не посмотрела ему прямо в глаза за все время, что простояла там, — и не собиралась. Это было бы не только слишком больно — она могла выдать себя. Но когда она повернулась, чтобы уйти, он назвал ее по имени, и нота страстного желания, прозвучавшая в его голосе, смела все ее намерения.

— Я скучал по вас, — хрипло сказал Зак. Брэнди не могла отрицать, что это прозвучало искренне. И в его глазах она видела желание. Он хотел поцеловать ее, и каждая клеточка ее тела знала это и помнила, каково быть в его руках — обнимаемой, ласкаемой, целуемой — до тех пор, пока не станет все неважно, кроме него одного…

— Я думал, может быть, между нами было что-то особенное, — сказал Зак.

Брэнди проглотила ком в горле:

— Где нет доверия, нет ничего.

Он кивнул:

— Я был не прав, скрывая все от вас.

— Были.

— Простите меня.

Каждый нерв звенел от напряжения.

То ли на самом деле он сказал, что… то ли ей померещилось… Что она надеялась услышать?.. Что эти несколько дней разлуки заставили его понять, что ему, как и ей, небезразличны их отношения?

«Я думал, может быть, между нами было что-то особенное», — сказал он. Неужели, несмотря ни на что, для них еще возможна вторая попытка?

Последний обломок здравого смысла напоминал ей: они не дома, здесь не место для подобного разговора, тем более — для чего-либо еще. Зак, разумеется, не мог поцеловать ее прямо перед Мастерской Санта-Клауса, на глазах у всех детей и родителей в Стране игрушек. Или мог?

Она чувствовала, что не в силах справиться с собой, — желание припасть к нему было непреодолимо.

У калитки какой-то ребенок крикнул:

— Да вон же Санта! Он никуда не ушел! — И здравомыслие включилось со щелчком.

— Позже, — сказал Зак.

Она кивнула и заспешила прочь. Он даже не дотронулся до нее, но кожа у нее горела, как будто по ней пробегали электрические искры. Позже, мечтала она, когда универмаг закроется и дети уйдут, они смогут исследовать, что именно значили, его слова. И что они значат друг для друга.

Дора, дожидавшаяся в нише перед кабинетом, встретила ее облегченным вздохом.

— Я уже стала волноваться, что вы не слышали мой вызов, — сказала она. — Миссис Таунсенд на проводе. Она сказала, что будет ждать, сколько понадобится, но…

Брэнди совсем забыла о Дорином вызове. Чувствуя себя виноватой, она поспешно вошла в кабинет и схватила трубку.

— Уитни? Извини, что я так долго.

— Об этом не беспокойся. Я готова была ждать хоть всю жизнь.

Голос Уитни звучал напряженно, почти сурово, и это испугало Брэнди:

— Что случилось?

— Я узнала, что замышляет Зак.

Брэнди успокоилась. Она развернулась вместе с креслом, уперлась каблуками в угол стола и стала соображать, что можно сообщить Уитни. Она, конечно, не скажет ей, что у «Интеллитойз» плохи дела, — но что Уитни уже успела узнать?

Слава Богу, что Зак все объяснил ей, подумала она. Если бы он не успел, она могла бы сейчас сказать что-нибудь не то, расстроив тем самым его планы, а может, и повредив бизнесу.

— Небольшое дополнительное исследование рынка, — беспечно сказала Брэнди. — Выяснение, что дети хотят получить на Рождество. Я все это знаю.

— Ой, это-то было очевидно, — голос Уитни вздрагивал от нетерпения. — Господи, перед тем как купить эту компанию, он у всех детей, с которыми встречался, спрашивал их мнение об «Интеллитойз», так что, разумеется, работа Санта-Клаусом ему как раз в кассу. Но есть еще кое-что, Брэнди.

Она имеет в виду падение спроса, сказала себе Брэнди. Но не могла себя заставить вполне поверить в это. Под ложечкой засосало, как будто страх провертел ей черную дырку в груди.

— В прошлые выходные я спрашивала Росса, зачем он внедрил Зака в твой универмаг, — сказала Уитни, — и он мне не ответил.

Брэнди ни в чем не собиралась признаваться, но не успела вовремя себя остановить:

— Я знаю.

Это был скорее хрип, чем голос.

— Что ты сказала?.. Ну, что бы там ни было, тогда он мне не ответил. Он держал рот на замке, потому что знал: я сделаю именно то, что как раз и делаю сейчас, — позвоню тебе и предупрежу. Но сейчас, когда он уже принял решение…

У Брэнди взмокли ладони.

— Предупредишь меня? О чем?

Она с трудом выталкивала слова. Так, значит, что-то было не так! Что за бедствие сейчас обрушится на нее?

Конечно, думала Брэнди, я должна знать. Простое принятие того факта, что она не имела ни малейшего представления о происходящем, было равносильно признанию, что она не способна руководить универмагом!

— Росс собирается предложить тебе работу аварийщика.

В первую секунду Брэнди подумала, что расслышала неправильно. Это было не бедствие; это было такое продвижение по службе, о каком она не смела думать даже в самых безумных мечтах.

Она сказала:

— В жизни бы не подумала.

— А ты подумай прежде, чем прыгать от восторга, — сухо сказала Уитни. — Не позволяй себе проникнуться благоговением и согласиться, не поразмыслив. Не такая уж это завидная работа, если не считать того факта, что с этой должности тебе открывается прямая дорога в центральный офис.

Брэнди слегка качнула головой.

— Только об этом ты и хотела меня предупредить — что у работы есть свои минусы?

— Не вполне. — Уитни вздохнула. — На самом деле это даже совсем не то; но то, что надо, мне нелегко сказать. Видишь ли, Росс знает, что ты хороший директор, но следующая ступень — очень большая, и он был не совсем уверен, что ты готова на нее подняться. Поэтому он послал Зака сделать кое-какую закулисную работу, чтобы выяснить, обладаешь ли ты необходимыми качествами для подъема на следующий уровень. Остерегайся Зака, Брэнди. Он послан шпионить за тобой.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

У Брэнди внутри все заледенело. «Вы еще что-то хотели мне сказать?» — спросила она его. И Зак ответил — нет, ничего.

Конечно, нет, думала Брэнди. Он вовсе не хотел говорить, что явился в ее универмаг прежде всего затем, чтобы шпионить за ней. Случайно она построила фразу так, что он мог ответить, не солгав прямо и в то же время не сказав правды. Он, должно быть, был страшно доволен!

— Мне ужасно жаль, что приходится тебе это говорить, — сказала Уитни. — Это тяжелый удар, но, возможно, лучше тебе все узнать сейчас. Мне бросилось в глаза, едва я увидела тебя с Заком, что ты просто теряешь голову, когда дело касается его.

— Теряю голову? Не говори глупостей. — Голос Брэнди прозвучал немного резко.

— Послушай, детка, не пытайся меня обмануть. Я слишком хорошо тебя знаю. Мне только жаль, что я не выяснила все это раньше.

— Не тебе одной, — устало ответила Брэнди. Минута прошла в сочувственном молчании, и Брэнди, боясь того, что Уитни может еще сказать, поспешно сменила тему:

— Чего-то я во всем этом не понимаю. Как это я могла бы работать Россовым аварийщиком? Тайный агент из меня вряд ли получится, ведь меня знают по всей торговой сети.

— Они знают, как тебя зовут, но твоя привычка избегать корпоративных мероприятий в данном случае оборачивается преимуществом. Далеко не все в сети узнали бы тебя при встрече. Кроме того, аварийщики все равно недолго остаются инкогнито, Брэнди. Через пятнадцать минут после того, как работа предложена, новость начинает распространяться. Ты думаешь, никто во всей сети не знал меня?

— Я всегда считала…

— И не преувеличивай объем предстоящей секретной работы. По большей части вся работа вполне открытая. Но отнюдь не легкая, заметь — люди на ней изматываются и сгорают, а постоянные путешествия очень быстро теряют свое очарование. Я продержалась на этой должности три года, и, думаю, мой рекорд до сих пор не побит. Но если это — то, чего ты хочешь…

Брэнди обдумывала предостережения Уитни. Но в самом деле, ответ мог быть только один. Это назначение — то, ради чего она работала и о чем мечтала. Еще одна важная ступень на пути к окончательному успеху. Она это заслужила и имеет право сполна насладиться достигнутым. Даже и мысли нельзя допустить о том, чтобы отказаться от такого лакомого кусочка.

— Это то, чего я всегда хотела, — спокойно сказала Брэнди.

— Раз так, прими мои наилучшие пожелания, подруга. Но ты хоть подумай, прежде чем хвататься за это.

Сказав спасибо, Брэнди положила трубку. Где же окрыленность, спросила она себя. Годы тяжелого труда наконец-то вывели ее на скоростную магистраль, ведущую к самой вершине корпорации. Быть может даже, наступит день, когда она будет сидеть в нынешнем кабинете Росса Клейтона, во главе всей сети.

Когда шок пройдет, я порадуюсь назначению, сказала она себе. Но сейчас какая-то круговерть в голове: злость — разочарование — тоска.

Когда Брэнди вышла из кабинета, Доры уже не было. Свет в нише еще горел, но компьютер был зачехлен, со стола все убрано. Внизу, на втором этаже, Санта-Клаус в половинчатых очках вернулся с обеда и занял свое место перед Мастерской в зеленом кресле под старину. Лицо его под белыми усами было еще бледновато после недавнего гриппа, и Брэнди подумала, не надо ли отправить его домой, невзирая на разрешение врача приступить к работе.

Он, однако, встретил ее улыбкой:

— Если вы ищете своего молодого человека, миссис Огилви, так он в раздевалке.

«Своего молодого человека». Этими словами он только подлил масла в огонь. Что, уже весь универмаг уверен, что она безнадежно влюблена в Зака Форреста? Может, и Зак так думает? Или, может быть, он сам, нарочно пустил этот слух? Это он ее так проверяет, да, чтобы посмотреть, как она справится со стрессами на новой работе?!

Может быть, ей не так легко будет вырвать его из сердца, как хотелось бы, но уж этой бессмыслице она положит конец. Всем станет ясно, что между ними ничего нет и никогда не было.

Брэнди прошествовала вокруг Мастерской, к заднему входу в раздевалку, и, не раздумывая, рванула дверь.

Зак стоял к ней спиной, заправляя рубашку в брюки. Полуобернувшись, он улыбнулся ей.

— А, вот и вы. Это мне кажется или вам действительно не терпится сегодня уйти из универмага?

— Мне надо с вами поговорить.

Зак приподнял брови, удивленный ее тоном.

— Сию минуту, только обуюсь, — сказал он. — Я бы вас пригласил войти, но здесь не хватит места для нас обоих.

Он был прав. Мастерская Санта-Клауса великолепно обманывала глаз: внутри она была гораздо меньше, чем могло показаться снаружи. Туалет и столик с зеркалом занимали почти всю площадь пола, а в потолок Зак едва не упирался головой. К следующему Рождеству, подумала Брэнди, надо бы ее расширить. Хотя, конечно, к следующему Рождеству это будет уже не ее забота.

— Что-нибудь случилось? — поинтересовался Зак. Он сказал это так, словно у него не было ни малейших подозрений, отчего Брэнди немедленно раскалилась еще на десяток градусов. Она прислонилась к косяку и скрестила руки на груди.

— Знаете, Зак, — сказала она, стараясь сохранить небрежный тон, — я никак не решу: то ли мне благодарить вас за мое новое назначение, то ли вышвырнуть собственными руками из универмага за вранье.

Глаза его сузились, но он ничего не сказал.

— Конечно, неблагоразумно было бы увольнять вас сейчас, ведь так? Поэтому, думаю, я остановлюсь на вынесении вам благодарности за рекомендацию, которую вы мне, судя по всему, дали.

— Я не имею никакого отношения к вашему назначению, Брэнди.

За опровержением, которое Брэнди едва заметила, слышалось подтверждение: ее в самом деле должны были назначить, и Зак явно об этом знал. Если бы не знал, он бы реагировал совершенно иначе.

— Совсем никакого?

Зак покачал головой.

— Решение принимал Росс. Я не давал никаких рекомендаций.

Голос Брэнди был обманчиво спокоен:

— Знаете, Зак, если бы вы мне сказали, что в небе светит луна, я пошла бы и проверила, прежде чем поверить.

Он вспыхнул, будто от стыда.

— Вы мне врали на каждом шагу, и даже когда говорили правду, она тоже оборачивалась ложью. Вы ведь мастер аккуратно подбирать слова? Как вы смели сидеть в моем кабинете и говорить: «Я больше ничего не хотел вам сказатъ»!

— Брэнди…

На секунду она задумалась о том, что неразумно говорить Заку все это, мудрее было бы спрятать свои чувства и не показывать ему.

Но боль, ярость и разочарование рвались наружу, как нефтяной фонтан, и, раз уж корка внешнего спокойствия была пробита, ничто не могло остановить этот поток.

— Вы, наверное, считаете, что цель оправдывает средства, Зак? Так вот: как бы я ни была рада своему назначению, вы, я считаю, вели себя бесчестно. Я не могу просить вас больше никогда не переступать порог моего универмага, но я вам твердо обещаю, что все дальнейшие разговоры между нами будут только о деле. И я благодарю Бога, что до Рождества осталось всего десять дней, так что вы скоро сможете выбраться из этого нелепого костюма Санта-Клауса и вернуться к своим игрушкам. Я достаточно ясно выразилась?

— О да, — холодно ответил Зак. — И принимая во внимание все обстоятельства, не могу себе представить, чтобы мне вообще захотелось о чем-либо с вами говорить. Заявление об уходе можно написать от руки или пойти набрать на компьютере?

— Если вы не планируете отнести его Россу, то не трудитесь, — огрызнулась Брэнди. — Вы всегда игнорировали мои слова, так что можете не прикидываться, будто на этот раз собираетесь ответить!

Она повернулась и зашагала по Стране игрушек.

По крайней мере с этим все, сказала она себе, укрывшись в своем кабинете. Кончено. Ей больше нет дела до Зака, можно немного расслабиться, а потом ее ждет новая увлекательная работа, новое назначение.

Только бы перестала болеть голова.

Неделя близилась к концу, от Росса не было никаких сигналов. Не было даже телефонного звонка, не говоря уже о предложении новой должности. Через пару дней такой тишины Брэнди задумалась, не ошиблась ли Уитни. Но скоро она отказалась от этой мысли: Зак тоже знал о новом назначении. Оно предполагалось — по крайней мере в тот момент.

Конечно, вполне возможно, что после этого взрыва Зак передумал и взял назад свою рекомендацию. Он мог пойти к Россу и доложить, что Брэнди Огилви — одержимая, абсолютно неуправляема и не годится даже для своей нынешней должности, не говоря уж о чем-либо большем.

Брэнди обдумала это и решила, что ей все равно. Если за то, чтобы сказать Заку все, что она о нем думает, придется заплатить хорошим рабочим местом — пусть. По крайней мере она поступила честно. Можно прожить и без повышения — рано или поздно она дождется следующего, которым не будет обязана Заку Форресту.

А пока она делила время между управлением универмагом и Деревом желаний. Кто-то должен был взять его на себя, раз уж Зак ушел, а грипп у Пэт Эмерсон оказался более серьезный, чем у большинства заболевших этой зимой.

Впрочем, на самом деле Зак ушел не совсем. На следующий день от него пришла телефонограмма с просьбой сообщить ему, если он все еще нужен на Дереве желаний. Брэнди попросила Дору позвонить ему и сказать — нет.

К своему удивлению, Брэнди обнаружила, что работа на Дереве желаний ей искренне нравится. Разбирать заявки, раскладывать подарки, принесенные покупателями, проверять, не обойден ли вниманием кто из клиентов Дерева желаний, — эта мелкая, пожирающая уйму времени работа занимала ее внимание полнее, чем что-либо другое. Иногда, правда, боль настигала ее: каждый раз, когда Брэнди попадалась заявка, удостоверенная собственноручной подписью Зака, ей казалось, будто нож вонзается в нее снова.

Чтобы избежать бумажной работы, она стала делать закупки для семьи, которую взяла под свою опеку, — Брэнди принимала их заявку в то воскресное утро, когда впервые потребовала от Зака объяснений. Теплую одежду для детей подобрать было несложно, но вот как выбрать подарок для мамы? Что купить женщине, чье единственное желание — чтобы детям было хорошо? Некоторую проблему представляли также игрушки. Она не знала, что купить мальчикам.

Не раз Брэнди ловила себя на том, что хотела бы, чтобы рядом был Зак — он бы подсказал. Когда это случалось, она стискивала зубы и опять погружалась в работу.

Как-то днем Брэнди рассматривала в отделе рабочей и спортивной одежды костюм для дома — свитер и трикотажные брюки, — гадая, сможет ли она по памяти определить, какой размер носит та мама, когда Тереза Говард, закончив разговор с покупателем, подошла к ней.

— Хорошее сочетание, — сказала Тереза. Брэнди держала в руках свитер.

— Я как будто слышу легкое сомнение в вашем голосе?

— О нет. Но… это для вас? Я думаю, голубой цвет эффектнее оттенит ваши роскошные волосы, чем малиновый. Разрешите, я покажу?

Брэнди засмеялась.

— Очень тактично, — похвалила она. — Вы явно привыкаете к работе. На самом деле это в подарок.

Тереза успокоилась.

— Тогда другое дело.

Уже выбивая чек, она добавила:

— Если вам нужна помощь в доставке всех этих вещей для Дерева желаний, я буду счастлива помочь. Я все еще стараюсь встать на ноги в финансовом отношении, так что большой денежный вклад внести не смогу, но я подумала, может, я могла бы помочь с доставкой…

— Мне будет нужна помощь, спасибо.

Брэнди подхватила аккуратно упакованные свитер и брюки.

— Мне кажется, я говорила в самом начале, что эта работа должна быть только на сезон, Тереза?

— Да, мэм. Я это понимаю, я очень…

Брэнди перебила:

— Я разговаривала с Кейси Эмос о том, как вы работаете, и мы обе согласились, что вы можете считать свое место постоянным.

У Терезы на глаза навернулись слезы.

— Ой, миссис Огилви…

— Конечно, только до тех пор, пока не продвинетесь дальше по службе, — поспешно добавила Брэнди, боясь сама зареветь. — И не благодарите меня, вы это заслужили.

Кроме того, думала она, на ходу запихивая пакет под мышку, если кто и заслужил благодарность Терезы Говард, так это Зак.

Ей вспомнился снежный вечер на автостоянке и тот первый раз, когда Зак целовал ее. Пришлось изрядно прикусить губу, чтобы заглушить боль в груди.

Когда Брэнди подошла к кабинету, навстречу ей со стула около Дориного стола поднялся Росс Клейтон.

— Покончили с покупками? — бодро спросил он. Брэнди уставилась на него в полном изумлении.

Столько дней прошло с тех пор, как Уитни сказала ей о повышении и она поругалась с Заком. Теперь-то что здесь делает Росс?

— Вот последняя, — подтвердила она, вводя Росса в кабинет.

Брэнди положила пакет на край стола, чтобы не забыть запаковать костюм вместе с другими вещами и игрушками, купленными для ее семьи с Дерева желаний, и опустилась в кресло.

— Извините, что так долго собирался до вас доехать, — сказал Росс.

Он подвинул себе стул и сел напротив нее.

— Я был в отъезде, решал одну проблему в нашем универмаге в Фениксе. Прежде всего об этом я и хотел с вами поговорить. Мне нужен кто-то, кто делал бы для меня такого рода работу.

У Брэнди все поплыло перед глазами. Выходит, предложение остается в силе? Но после того, как она накричала на Зака…

Росс сказал:

— У вас ведь был разговор с Уитни?

Брэнди кивнула, и он улыбнулся.

— Я знал, что могу на нее рассчитывать: она всегда передаст мой приказ. Что вы об этом думаете, Брэнди? Вас интересует место аварийщика?

Опустив глаза, Брэнди рассматривала свои руки. Конечно, интересует, думала она. Ради этого она трудилась с той самой первой недели, когда, начав с работы приказчика, сразу же устремила взгляд на гораздо более высокие цели. Ей нужна была карьера, а не просто работа, позволяющая свести концы с концами…

— Я считаю, вы идеально подготовлены, — продолжал Росс. — Вы не только имеете опыт руководства магазином, вы к тому же еще талантливы и творчески подходите к возникающим проблемам. Но не буду приукрашивать предлагаемую вам работу — это было бы нечестно. Работа нелегкая и популярности не прибавляет.

— Мне всегда было интересно то, что нелегко дается, а о популярности я никогда не беспокоилась.

Но Брэнди самой было странно слышать эти слова, как будто их произнес кто-то другой.

Росс откинулся на спинку стула, словно уверившись в том, что получит нужный ему ответ.

— Знаете, что меня убедило? То, как вы учуяли Зака. Не было никаких оснований считать, что его появление здесь как-то связано с вами, и все же вы знали это. Вот то самое шестое чувство, которое нужно на этой работе.

Брэнди не видела необходимости говорить ему, что тут сработал не ее директорский инстинкт, а осведомленность совсем иного рода. «Мой нюх на неприятности», — сказала она себе, понимая, впрочем, что это не совсем правда.

— Я не имею права официально спрашивать вас, собираетесь ли вы остаться одинокой, — продолжал Росс, — но должен предупредить, что такую работу очень трудно совмещать с семейной жизнью и дружбой.

Брэнди закрыла глаза, и еще раз волной на нее накатил знакомый мираж: двое малышей, игрушечный поезд, елка… и Зак. Картинка поблекла, как фотография, оставленная на солнце, но все еще могла растрогать ее.

— Имейте в виду, вам придется проводить в дороге по шесть недель подряд, — сказал Росс, — и быть вне дома по пятьдесят недель в году. Если решите попробовать, я бы хотел получить от вас обязательство, что вы проработаете два года. После этого поговорим, что вы захотите делать дальше. Может быть, поработать региональным менеджером, чтобы узнать всю торговую сеть.

Она глубоко вздохнула и попыталась понять, почему не чувствует себя счастливой. Конечно, по его описанию, предложенная работа была далеко не мед, но это ее не удивляло: Росс был не из тех, кто скрывал минусы того, что предлагает. Брэнди и сама знала о трудностях этой работы, почему же сейчас она реагирует так, будто они непреодолимы? Откуда это ноющее чувство — именно сейчас, когда стоит только протянуть руку за лакомым куском, — это ощущение, что он ей в конце концов не нужен?

«Ты просто дура, — сказала она себе. — Зак никогда не будет частью твоей жизни». Дети, так ясно привидевшиеся ей однажды, были лишь хрупкой мечтой. Она была свободна, как тучка небесная, и отвечала только перед самой собой. И за саму себя. Разумеется, рада ее собственного будущего следует принять предложение. И все же…

Ее пристальный взгляд остановился на пакете с сине-серебряным рисунком, лежащем в углу стола. Ей хотелось иметь достаточно времени, чтобы упаковать подарки так нарядно, как только она сможет. Ей хотелось видеть, как их будут потом разворачивать, и, может быть, познакомиться с этой женщиной поближе. Ей хотелось видеть, как Тереза Говард будет работать все увереннее, занимать все более ответственные должности в своем отделе, возможно, даже станет в конце концов заведующей после ухода Кейси Эмос.

Ничего этого Брэнди не сможет делать, если примет предложение Росса, — она не будет жить на одном месте достаточно долго, чтобы обрасти друзьями. Пока будет аварийщиком — уж точно. А возможно, и потом, если ей придется ездить по всей стране, поднимаясь все выше по корпоративной лестнице.

Может быть, она не была на самом деле так свободна, как ей казалось? Может быть, ее драгоценная независимость была просто самоизоляцией?

Год или два назад она, не раздумывая, бросила бы все и всех ради новой вершины. Теперь, сама того не заметив, она пустила корни здесь.

— Если вы хотите все обдумать, прежде чем давать мне ответ… — начал Росс.

Брэнди почти машинально покачала головой:

— Нет. Я могу ответить сейчас. — Она облизала губы и сказала: — Спасибо, Росс, но я счастлива на своем месте.

Он откровенно изумился.

— Может быть, не надо было налетать на вас с этим посреди самого горячего сезона. Я вас не тороплю, поразмыслите, Брэнди. Когда Рождество пройдет и суета немного уляжется, вы, может быть, передумаете.

— Время тут ничего не изменит, — предупредила она.

С минуту он задумчиво смотрел на нее, потом глаза его заблестели.

— Понятно. Моя жена и Уитни говорили в один голос, что между вами и Заком что-то заварилось.

Брэнди твердо сказала:

— Зак тут совершенно ни при чем. Просто так лучше для меня.

Росс понимающе ухмыльнулся.

Явно ничего не понял, подумала Брэнди. Впрочем, от него она иного и не ожидала.

Вечер для сотрудников всегда устраивался в последнее воскресенье перед Рождеством и начинался сразу после закрытия магазина. Всю вторую половину дня в воздухе носилось радостное возбуждение, порывы восторга долетали до Брэнди несколько раз, когда она шла по универмагу незадолго до закрытия. Она даже поймала себя на том, что мычала под нос «Колокольчики звенят».

Конечно, она не была совершенно счастлива. Брэнди предполагала, что пройдет немало времени, прежде чем боль в сердце притупится настолько, чтобы можно было не обращать на нее внимания, и даже не мечтала о том, чтобы в один прекрасный день совсем забыть двойную муку — любви к Заку и разоблачения его обманов.

Но промежутки времени, в течение которых она чувствовала себя довольной, удлинялись по мере того, как крепла ее уверенность в правильности принятого решения.

Она выполнила просьбу Росса — не один час провела в размышлениях о предложенной ей работе. Иногда по ночам, в самое темное время, ей казалось, что, возможно, следует принять предложение. Должность аварийщика позволяла почти все начать сначала, взять новый старт.

Но в том-то и проблема, заключила Брэнди. То, от чего она может уйти, ей вовсе не хотелось покидать. А память о Заке — единственное, что ей хотелось бы оставить в прошлом, — будет сопровождать ее, куда бы она ни поехала, что бы ни делала.

Когда она спустилась вниз на праздник, магазин уже закрылся, официанты накрывали в атриуме длинные столы из буфета, а под самыми большими рождественскими елками росли кучи ярких свертков всех размеров. Брэнди постаралась как можно незаметнее уронить под ближайшую елку принесенный ею пакетик. Обернувшись, она наткнулась прямо на Кейси Эмос, которая бережно, от усердия согнувшись, несла груду свертков. Она испуганно вытаращила глаза на Брэнди.

Брэнди шутливо погрозила ей пальцем.

— У тебя виноватый вид, — уличила она подругу. — Держу пари, ты сегодня днем устроила очень длинный перерыв на кофе, чтобы все это запаковать. Ведь так? Пусть тебе будет стыдно!

Кейси сглотнула.

— Хочешь креветок? — спросила она слабым голосом. — Дай я освобожусь от всего этого и присоединюсь к тебе.

Стол был не стол, а шедевр. Простые, но искусно сервированные блюда пробуждали аппетит. Брэнди взяла тарелку и подцепила с листа салата-латука огромную вареную креветку.

Уголком глаза она заметила мелькнувший красный бархат, и сердце ее, подпрыгнув, перевернулось. Не будь дурой, подумала она. Во-первых, Зак вряд ли смог бы прийти на вечер для сотрудников, поскольку он больше не работает в магазине. Во-вторых, он наверняка не стал бы надевать костюм Санта-Клауса.

Очень осторожно она повернулась, чтобы доказать самой себе, что подозрение — всего лишь плод ее воображения, и обнаружила, что была права наполовину. Санта, которого она заметила, был дед в половинчатых очках, поленившийся переодеться после смены.

Зак был не в красном бархате.

Он стоял у входа. Черно-белый узор на его свитере закружился, как оптический обман, и на миг ей показалось, что сейчас она упадет.

Брэнди убеждала себя, что ей лучше, боль отступает, еще немного — и она забудет его. Теперь Брэнди поняла, как глупо было надеяться на это. Она пряталась от боли, но вот увидела его — и будто ее макнули в ванну с пузырящейся кислотой. Приходилось признать, что она никогда не выздоровеет окончательно, никогда его не забудет, а соскучилась по нему настолько… Брэнди вообще раньше не представляла, что можно так тосковать по другому человеческому существу.

Когда-то она думала, что любит Джейсона, но ту рану залечило время. Эта останется навсегда.

Кейси Эмос возле нее испустила тяжелый вздох, как будто принимая отчаянное решение:

— Лучше мне сознаться.

— В чем? — коротко бросила Брэнди. — Что ты пригласила Зака?

— Он здесь? — Кейси глянула через плечо без особого интереса. — Нет, я не о том. Надеюсь, ты меня простишь — я бросила за тебя записку, чтобы ты поучаствовала в подарочной лотерее.

— Только и всего?

— Я думала, обидно будет, если ты одна останешься ни при чем. Но сейчас, когда я увидела, как ты кладешь сверток под елку, меня поразила мысль, что ты будешь единственной, кто получит сегодня вечером два подарка.

Случись это пару недель назад, Брэнди стало бы досадно, что ее вовлекают во что-то вовсе для нее не интересное. Сейчас путаница показалась ей скорее забавной. День-другой сотрудники, наверное, подразнят ее, а потом все забудут об этом случае.

— Не волнуйся, Кейси. Я только надеюсь, ты купила хороший подарок тому, чье имя я якобы вытащила из банки, когда опускала туда свое.

Ее взгляд еще раз скользнул к Заку; тот направлялся к рождественской елке.

Тереза Говард по другую сторону стола побледнела и уронила креветку.

— Я тоже опустила записку с вашим именем, — прошептала она. — Кейси сказала что-то насчет того, что вы остались в стороне. Ну, я и подумала…

Юмор ситуации и правильность принятого решения разом поразили Брэнди, и она принялась хохотать, не в силах остановиться.

— Вот это праздник, — вымолвила она наконец. — Да я за все блага мира не согласилась бы его пропустить. — Даже несмотря на присутствие Зака, который все еще скрывался где-то в толпе, на заднем плане.

Брэнди начала было успокаиваться, думая, что он так же старается избежать встречи с ней, как и она с ним, и вдруг они столкнулись лицом к лицу у переносного бара.

— Как дела? — спросила Брэнди нарочито небрежно.

Она выдавила в содовую воду кружок лимона и вытерла пальцы салфеткой.

— Дел полно. Реорганизуем производственные линии, делаем упаковки помельче… Ничего особенно потрясающего, но я надеюсь, до следующего рождественского сезона улучшение станет заметно.

— Я в этом уверена. — Она не смотрела на него. — Я очень рада, что вы выяснили, в чем была проблема.

На секунду ей показалось, что Зак не собирается отвечать. Потом он мягко сказал:

— А я очень рад, что вы получили работу, которую хотели.

Не успела Брэнди возразить, как он отошел. Ладно, неважно, подумала она. Но боль — сосущее ощущение под ложечкой, преследовавшее ее постоянно с того дня, как она выяснила, что он шпионил за ней, — эта боль усилилась.

Обмен подарками шел веселее, чем обычно; сразу три подарка, полученные Брэнди, вызвали в точности такую реакцию, как она и предполагала. Потом был вручен четвертый, и она со смехом спросила:

— Ну ладно. Я знаю о Кейси и Терезе, но кто еще бросил за меня записку?

Слишком поздно она посмотрела на Зака, стоявшего в кругу напротив нее. Он тоже считал ее скрягой, которой нужно хоть немного проникнуться духом Рождества…

Дора робко подняла руку, а вслед за ней и заведующий Страной игрушек, который сказал:

— Я подумал, грустно будет, если вы останетесь ни при чем на свое последнее Рождество…

Не успев вовремя остановиться, он поскорей закрыл рот ладонью.

Брэнди вздохнула. Уитни явно была права, когда говорила насчет распространения слухов в корпорации. Жаль, что сплетники не успели подхватить последний выпуск новостей.

— Нет-нет, неизлечимых болезней у меня нет, — сказала она под шепот предположений, раздавшийся со всех сторон. — И какие бы слухи ни ходили, на другую работу я тоже не собираюсь.

Она взглянула на подарки, ворохом лежавшие у нее на коленях. Это были пустяки, даже глупые пустяки, но для нее они много значили.

— Я счастлива здесь — со своими друзьями.

Что почти правда, сказала она себе. Она была настолько счастлива, насколько могла быть в тот момент.

Праздник закончился рано: впереди была последняя и самая утомительная неделя сезона. Зак ушел одним из первых, вместе с Терезой Говард. Брэнди постаралась этого не заметить. Она подождала, пока официанты убрали все до последней крошки, и, заперев за собой служебный выход, отправилась домой.

Еще одно испытание пережито, сказала она себе. Со временем, она знала, станет легче, хотя теперь уже Брэнди не могла заниматься самообманом, уверяя себя, что в один прекрасный день боль исчезнет совсем.

Раздвинув зеленые ветки на камине, она сделала грот, в который поставила один из подарков — керамическую статуэтку подмигивающего Санта-Клауса, — и не успела еще устроить его поудобнее, как раздался звонок в дверь. Посмотрев в глазок, она узнала Зака и покорно открыла ему.

— Я рад, что вы не стали притворяться, будто вас нет дома, — сказал он. — У меня был бы довольно глупый вид, если бы пришлось лезть по водосточной трубе и перилам балкона.

Брэнди не приглашала его войти. Она прислонилась к косяку, приоткрыв дверь всего на несколько дюймов.

— Не вижу такой необходимости. Если вы забыли что-нибудь на празднике, приходите завтра в магазин и заберите. Я сегодня туда больше не поеду.

Зак покачал головой.

— Я пришел не за этим. Скажите, Росс не предлагал вам новую работу?

— Почему бы вам не спросить у него? Я догадываюсь: вы так озабочены, потому что вы меня рекомендовали, а я не оправдала ваших ожиданий.

Зак явно начинал сердиться:

— Послушайте, этот разговор обязательно вести в дверях?

— Я вас сюда не приглашала.

— Брэнди, я не виню вас за то, что вы разозлились на меня. И не оправдываю того, что сам сделал. Но я хотел бы иметь возможность объяснить, чтобы вы знали: я не смеялся над вами. У меня были причины так поступать.

Брэнди посторонилась, пожав плечами.

— Терять мне нечего, могу и выслушать.

Она нарочно не предложила ему кофе и сама осталась стоять. Зак, похоже, не заметил этого. Он метался по гостиной, как тигр по клетке, — раз только остановился посмотреть на керамического Санта-Клауса на камине. Брэнди совсем о нем забыла, иначе не пустила бы Зака дальше прихожей.

— Мы с Россом подружились еще в колледже, — начал Зак. — Собственно, мы встретились в кабинете декана: нас обоих собирались отчислить за слишком резвые забавы. С тех пор мы всегда выручали друг друга, когда надвигались неприятности, поэтому, естественно, увидев, как плохо идет у меня рождественская торговля, я позвонил Россу.

Брэнди решила поторопить события:

— И он подумал, что неплохо было бы убить двух зайцев, подослав вас шпионить за мной.

Зак поморщился:

— Да нет же, Брэнди. Он хотел только знать мое мнение о том, насколько вы подходите для работы, которую он собирался вам предложить.

— Это я и называю словом «шпионить», — негромко сказала Брэнди.

— Нет. Ему просто нужен был взгляд со стороны — такие вещи я сам делал тысячу раз, с Россом и с другими. Послушайте, он знал, что вы работаете отлично — в этом никогда не было сомнений. Но он хотел выяснить, достаточно ли вы гибки, чтобы выдержать частую перемену обстановки и постоянные переезды — все то, с чем аварийщик сталкивается каждый день. Он хотел просто услышать независимое мнение. Решение он принимал бы сам, что бы я ни сказал.

Она пожала плечами. Должно быть, это он имел в виду, когда сказал, что не давал ей никаких рекомендаций. В конце концов выходило все то же самое.

— Это казалось очень небольшим одолжением, — мягко сказал Зак, — по сравнению с тем, которое он мне сделал, и я согласился. Я же тогда понятия не имел — откуда мне было знать, Брэнди? — что я буду не просто наблюдать за одним из работников Росса. — Зак упорно смотрел прямо на нее. — Я и представить себе не мог, что встречу здесь совершенно особенную женщину.

Брэнди судорожно глотнула. «Совершенно особенная женщина». Это было не то, что она хотела бы услышать; на самом деле это было вообще не так уж и много, но эти слова она сохранит в памяти навсегда. Полминуты тишины тянулись мучительно долго; наконец, она пришла в себя настолько, чтобы сказать хладнокровно:

— Это трогательно, Зак. Но когда вам уже пришло в голову такое предположение, вы не подумали о том, чтобы отказаться от своего обещания и объяснить мне, что происходит?

— Подумал; однако не забывайте, что к тому времени, когда я понял, что должен сказать вам правду, я уже здорово увяз. На званом вечере я предупредил Росса, что собираюсь рассказать вам все: и зачем я стал играть Санта-Клауса, и о работе аварийщика для вас…

Брэнди стояла абсолютно неподвижно. Так он собирался признаться во всем?

— И я пытался, — мягко продолжал Зак, — но вы убежали, не выслушав меня. На следующий день, когда вы разузнали насчет «Интеллитойз», вы даже не захотели понять, что у меня, может быть, были причины не говорить вам сразу. Вы не спрашивали. Вы только нападали.

Мне было обидно, подумала она. Мне было больно от любви к тебе, а тебе, казалось, было совершенно безразлично, что мне важно было понимать происходящее!

— Я полагаю, как раз поэтому вы не рекомендовали меня Россу: я так плохо себя вела. Почему вы не сказали ему прямо, что аварийщик из меня никакой?

Секунду ей казалось, что он не собирается отвечать. Потом он спокойно произнес:

— Потому, что я был уверен: из вас выйдет блестящий аварийщик.

«Совершенно особенная женщина…» Ей показалось, он отнял у нее часть той радости, которую принесли сначала эти слова. Теперь ясно, что он говорил о ней как о профессионале, а не как о человеке. Сразу надо было догадаться.

— Даже после этого мне хотелось во всем вам признаться, — сказал Зак. — По крайней мере я был бы честен с вами, что бы там ни случилось дальше. Но — неужели вы не понимаете, Брэнди? Если бы я сообщил вам, что задумал Росс, и вы бы стали себя вести хоть немного иначе — вы были бы просто вынуждены, это так понятно по-человечески, — он никогда не предложил бы вам работу аварийщика. Я попался в собственный капкан.

Она слегка кивнула.

— Тогда я просто сказал Россу, что не могу давать никаких рекомендаций, потому что слишком заинтересован в вас лично.

— И он поверил? — сухо спросила Брэнди.

Потом она вспомнила, что говорил Росс о подозрениях Уитни и его жены. Возможно, Росс действительно в это поверил.

— С чего бы ему не верить? — немного обиженно спросил Зак. — Только потому, что вы не выносите мое общество?

Сердце Брэнди подпрыгнуло и остановилось.

— Что вы сказали?

— Послушайте, Брэнди, вы ясно дали понять, что для вас важнее: карьера прежде всего. Я уважаю ваш выбор. Да и что я туг могу поделать, верно?

Он застегнул молнию на куртке.

— Ладно, я сказал то, что должен был. По крайней мере теперь вы знаете: я лгал вам не ради удовольствия. Не буду больше вам надоедать.

Он шагнул к двери, и рука Брэнди вдруг уцепилась за его рукав. Брэнди показалось, что она обожгла пальцы, а Зак замер, как будто попал в электрическое поле.

Брэнди смотрела на него, страстно желая, чтобы он остался, зная, что, если он уйдет, она всегда будет жалеть об этом. Ее пальцы сжимались все крепче.

Медленно его ладонь накрыла ее руку и заставила отпустить рукав. Но вместо того, чтобы выпустить руку, он взял ее в свою ладонь и бережно, будто качая в колыбели, медленно-медленно поднес к лицу.

Она позволила своим пальцам погладить его подбородок, чувствуя тепло и тончайшее покалывание от бороды. Если ей никогда больше не придется коснуться его, думала Брэнди, она будет хранить в сердце эту минуту, память о ней. Она улыбнулась только чуть-чуть, а потом глаза ее затуманились, и она не разглядела, каким было его лицо, когда он прижал ее к себе.

Он целовал ее так, будто не мог остановиться, и его жажда пробудила в Брэнди страсть, такую глубокую, какой она не испытывала никогда раньше. Вот кому я была предназначена, думала она и зарывалась в его объятия, будто пытаясь стать частью его тела.

Наконец он перестал ее целовать и просто баюкал в объятиях, щекой касаясь ее волос.

— Черт возьми, Брэнди, — сказал он нетвердым голосом, — вы женщина совсем не моего типа.

Здравомыслие медленно возвращалось к ней. Брэнди попыталась оторваться от него, смущенная собственным несдержанным поведением. Но Зак ее не отпустил.

— Я всегда старался держаться в стороне от энергичных карьеристок.

— Поматросить и бросить, — бесстрастно сказала она, вспомнив слова Уитни.

— Нет, — поправил Зак. — Хорошо провести время, но не заводить серьезных отношений. Точно так же я собирался вести себя с вами. Но, вы знаете, с вами это не сработало. — Нота горького юмора прозвучала в его голосе. — Я пришел сюда сегодня признаваться — так уж я скажу все, хорошо? Я не сразу понял, почему вы произвели на меня такое впечатление. В первые дни я думал, что все время нервничаю из-за вас, потому что вы мне очень не нравитесь.

— Вот здорово! Спасибо. — Голос Брэнди сорвался, и иронического комментария не получилось.

— В тот вечер, когда вы спросили, не Россов ли я аварийщик… вы были так беззащитны, так беспомощны, что мне вдруг показалось — вы и есть та, кого я искал все эти годы. Это была почти еретическая мысль — ведь мои представления об идеальной женщине оказались так далеки от реальности. Но потом, на празднике, я видел вас с детьми — и не мог отделаться от мысли, что вы хотите того же, чего и я. Надеяться не вредно, не так ли?

У Брэнди перехватило горло от боли и невыплаканных слез.

— Я собирался в тот вечер сделать вам предложение, — тихо сказал Зак. — А потом, если бы вы не отвергли меня, я бы бросился к вашим ногам и рассказал правду.

Она спрашивала его, что он собирался рассказать ей в тот вечер, — он уклонился от ответа, из чего она сделала вывод, что он хотел поделиться с ней лишь выгодной для него версией правды. Как она могла быть так слепа?

— Но вы не остались, чтобы выслушать меня. Единственное, что я мог предположить, — это что вы поняли, о чем я собираюсь говорить, и, не желая прямо ответить «нет», предпочли убежать.

Брэнди приложила руку к виску, где билась жилка.

— Я понял, что все-таки ошибся на ваш счет, что карьера для вас значит больше, чем когда-либо бы мог значить я. А я люблю вас так сильно, что хочу, чтобы вы получили то, что вам нужно, даже если это не я.

Он нежно поцеловал ее в макушку и отодвинул от себя.

— Я уверен, еще не поздно. Я поговорю с Россом…

Брэнди пришлось два раза откашляться, прежде чем она смогла произнести:

— Он предлагал мне эту должность. Я отказалась, Зак.

Он стоял как громом пораженный.

— Что?!

— Почему, вы думаете, я так набросилась на вас? Я сделала это хотя и не совсем нарочно, но мне казалось, если я взорвусь, вы скажете Россу, что я не гожусь для этой работы.

— Вы хотели, чтобы это произошло?

— Я не продумывала до конца заранее. Но — да, полагаю, хотела.

— Почему вы не хотите эту должность?

Его голос звучал так, как будто он получил солидный удар под ребро.

Брэнди не смотрела на него. Вместо этого она выхватила взглядом какую-то деталь узора на его свитере и рассматривала ее.

— Когда-то давно у меня был любимый — так я думала, — начала она медленно. — Он был милый человек, но не из тех, кто любит напрягаться, поэтому, встретив женщину из богатой семьи, он бросил меня. А я решила, что больше никогда никого не подпущу так близко. Тем более легкомысленного типа, который не заботится даже о том, откуда на него свалятся деньги на очередной взнос за автомобиль.

— И который нанимается на месяц в Санта-Клаусы, чтобы свести концы с концами? Кажется, я начинаю понимать.

Она кивнула.

— Я вообще не искала себе пару, но, даже если бы и искала, вы были такое очевидное не то, что мне в голову не приходило остерегаться вас. Но прежде, чем я успела понять, что происходит, вы пробрались в мое сердце, и мне снова захотелось чувствовать, дарить, быть среди людей…

Зак снова притянул ее к себе. Он поцеловал ее в висок, и боль ушла. Но грудь все еще была стиснута, будто обручем.

— Я люблю тебя. Но я не знаю, Зак. — В ее голосе нарастали панические ноты. — Я боюсь. Для тебя так важны дети. Что, если я не смогу быть хорошей матерью? Родительских склонностей за мной не замечалось.

Он улыбнулся ей.

— Если бы это было так, — сказал он мягко, — тебе никогда не пришел бы в голову этот вопрос. Мы подождем, когда ты будешь готова, вот и все. А если не будешь никогда — я могу жить и так, пока у меня есть ты.

Обруч медленно слабел.

— Ты иногда пугаешь меня до смерти, — призналась она. — Но никогда я не чувствовала так остро, что живу, как сейчас, с тобой.

— Можешь ли ты простить меня за то, что я не сказал тебе сразу всей правды?

Брэнди кивнула:

— Теперь да. Теперь я понимаю, почему ты так поступал.

Он снова поцеловал ее. Это была столько же ласка, сколько и обещание.

— Если ты все еще хочешь эту работу, Брэнди, мы что-нибудь придумаем.

Она покачала головой.

— Карьера важна для меня, Зак. Но это теперь не главное.

Руки Зака медленно скользили по спине Брэнди, привлекая ее еще ближе.

— А что же главное?

Брэнди подняла на него глаза, и последняя тень сомнения рассеялась. Это — подлинное, это — настоящее, и это навсегда.

— Ты, — призналась она. — И всегда будешь ты, мой необыкновенный Санта-Клаус.

Оригинал: Leigh Michaels «The Unlikely Santa», 1995

Переводчик: Лацис А.