Любовь взаймы-2

Глава 10

Даяна

Я дико зла скорее на судьбу, её кляну, а не Дамира. Он сам раздавлен этой новостью. Я видела и чувствовала, с какой искренностью и сожалением он поделился подробностями, признался невзирая на возможность меня потерять. Наверняка он ловил себя на мысли, что я могу не понять, не простить, возненавидеть его за эту причастность. Конечно, вначале меня будто ножом полоснуло, душа отказывалась принимать подобное. Какое чудовищное совпадение, мужчина, в которого я влюбилась без оглядки — тот самый водитель. Они оба виноваты и невиноваты одновременно. И уже ничего не исправить, и ненависть к Дамиру лишь добавит мне боли. Я знаю, что иногда случаются вещи, над которыми мы не властны, никакое наше слово, мысль или действие не могут изменить какой-то конкретный момент нашей жизни. Совпадение в точке тысячи переплетённых судеб, узел, который не развязать. А ещё я немного злюсь на Куина. Оказывается, этот паразит всё знал и молчал. Зачем? Почему? Вот мы сейчас это и выясним!

— Мне нужно с ним поговорить! Думаю, он сейчас в мотеле, — умывшись, прижимаю прохладные ладони ко всё ещё горящим щекам. Глаза слегка припухли и нос до сих пор красный. Слёзы никого не делают привлекательным, оставляя после себя эти жуткие следы на лице.

— Даяна, а может, на сегодня уже хватит нервных потрясений? — обнимает меня за плечи Дамир. Наши взгляды на секунду встречаются в зеркале, после чего он целует меня в шею, настойчиво прижимая к себе. У него такие сильные руки, но больше всего меня заводит его желание быть со мной, им пропитан каждый его взгляд, каждый вздох и осторожная улыбка.

— Не хочу откладывать на потом. Хочу разобраться и всё чётко разложить по полкам. Не переживай за меня, я в порядке. Ты ведь пойдёшь со мной? Подождёшь в моём номере, если что. Вдруг Куин будет сильно кричать и молить о помощи, прибежишь его спасать, — улыбаюсь, чтобы смягчить это застывшее недовольство в глазах цвета виски. Ему не нравится моя идея, он поджимает губы и всё равно согласно кивает.

— Разумеется я пойду с тобой, но вряд ли кинусь ему на помощь.

…Дамир остался в моём номер с большой неохотой, вернее, он застыл на пороге и отказался закрывать дверь. Не знаю, может, ему кажется, что Куин засунет меня в чемодан и мы снова исчезнем. Определённо он ему не доверяет и терпеть его не может, если не сказать хуже.

Вежливо стучу в дверь его номера, Куин открывает с достаточно настороженным лицом, зыркает на меня и хмурится.

— Можно? — уточняю я. Он кивает, и я, сжав кулак, резко бью его прямо в нос. — Спасибо, что разрешил.

— Чёрт тебя подери, проклятая женщина, — стонет Куин. — Конечно, ирландцы привыкли, что их бьют по морде за правду. При чём здесь я?

— Вот мы сейчас и выясним причём здесь ты. Это никакая не правда, Куин, в данном случае — это оружие, которое ты давно задумал использовать против Дамира, если тот вдруг будет тебе мешать. Вот только тот факт, что ты не веришь в такую ерунду как любовь, обернулся против тебя. Ты не учёл, что я чувствую по отношению к нему, и что в действительности испытывает Дамир. Спасибо тебе, конечно, что ты вытащил эти подробности на поверхность. Да, мне было больно узнать, что мой любимый мужчина каким-то образом причастен к гибели моего отца, но я не могу его за это винить, не хочу страдать ещё больше и не собираюсь отказываться, от того, кто стал мне дорог. Я вот тут подумала, раз уж здесь собрались такие правдолюбы, может, мне тоже рассказать о твоей причастности к ограблению банка?

— У тебя нет доказательств, — бубнит Куин, зажав пальцами нос.

— Почему, смотря как сделать заявление, — пожимаю плечами. — Хотя, невзирая на все интриги, которые ты тут плетёшь, я не хочу видеть тебя за решёткой. Думаю, очаровательным бандюгам там не место, твою энергию можно направить и в мирное русло, если ты кое-что зарубишь у себя на носу. Я всё равно буду с Дамиром, в какие бы ямы нам не придётся упасть. Я влюбилась в него и выбрала этого парня. Перестань строить козни и плести каверзы, не мужское это дело, парень. Грязно играешь, грубо и не профессионально. Разлучать влюблённых — это не твоё амплуа. Тем более, что нет у тебя ко мне никаких серьёзных чувств, видимо, ты просто пытаешься добить семейку Морли, всех, кто был связан с твоим отцом. …А знаешь, как говорил мой отец? Он говорил, что месть — это петля, которая медленно затягивается на твоей шее, и когда человек начинает задыхаться он подсознательно ищет того, кто вытащит его из этой петли. Мне кажется, я и есть тот человек, который тебе поможет. Поэтому ты ко мне так привязался. За то, что ты тут натворил, ты для меня кое-что сделаешь.

— Я тебе не мальчик на побегушках, ведьма, — цедит Куин, страшно раздражённым тоном. И когда я беру его за руку он шарахается от меня в сторону, невольно меня рассмешив.

— Кто-то мне раньше плёл басни о дружбе. Может, у нас получится остаться друзьями. Кто знает. И я обращаюсь к тебе как специалисту по сбыту краденного. Нужно, чтобы ты продал одну книгу из моей коллекции. Можешь смеяться, но во всех неприятностях и в беде, постигшей моего отца — я грешу на неё. Подобные слухи об этой книге ходили и раньше, поэтому она так будоражила умы любителей мистики. Папа тоже клюнул на эту удочку. Покупателем должен быть кто-то из священников, они любят изучать подобное и на них книга почти не действует. Не улыбайся, я говорю серьёзно! — но он всё равно продолжает скалиться.

— Такая большая девочка, а верит в сказки. Теперь понятно, почему ты вцепилась в эту свою любовь. Что ты в нём нашла? Можешь мне объяснить? Тебя разве не тошнит от всей этой воспитанности, аристократичных манер и снобизма? Я честно не понимаю!

— А это невозможно объяснить. Человек не властен над своим сердцем. Это просто случилось. Моя душа натолкнулась на его взгляд и пропала. Может, причина в том, как именно он на меня смотрит, а может, причина в оттенках интонации его голоса или в прикосновении. Может, во всём вместе взятом, а может вовсе не в этом. Мне нравится его воспитанность и эти галантные манеры, рядом с ним во мне расцветает женственность. А за его сдержанностью скрыта такая глубокая чувственность. Вот говорю о нём и меня уже тянет к нему. Дамир умён, добр, заботлив и как выяснилось настойчив. Не могу сказать за что конкретно я его полюбила, просто потянуло как к родному. Ты меня поймёшь только когда влюбишься. Так ты идёшь со мной или нет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Никуда я с тобой не пойду. Я не хочу тебя видеть, ни тебя, ни его. Не надо на меня так смотреть! — сердитый и обиженный Куин пыхтит, как растревоженный ёж.

— Как я на тебя смотрю?

— С вызовом! Типа, сдаёшься, фу, как легко тебя задеть, а я думала у ирландцев есть хребет, а у тебя ни хребта, ни яиц! — бросает он со злостью.

— Надо же, не знала, что ты уже научился читать мои мысли. Классно получилось. Продолжим? — издевательски улыбаюсь в ответ. — Не хочешь? Ну, тогда я вслух скажу. Спорим, что ты пойдёшь со мной? Во-первых, твои планы насчёт Линды никуда не делись, ты ведь всё равно собираешься уничтожить баронессу, поэтому их развод и в твоих интересах тоже, а также опровержение её материнства. Во-вторых, ты уже ко мне привязался и как бы ты ни психовал ты не сможешь отрицать, что мы уже подружились и тебе не хочется меня терять, потому что у тебя нет по-настоящему близких людей. И в-третьих, у тебя есть одно забавное качество — желание быть лучше других. Теперь ты просто обязан стать счастливее, влюблённее и богаче Дамира Шакли.

— Ни фига, я не стану ещё большим снобом чем он, — хмыкает Куин, криво усмехаясь. — Ты противная.

— Да, бывает временами, не отрицаю.

— Что за книга? Может её просто выбросить в мусорный бак? — и он всё-таки идёт за мной, но увидев на пороге моего номера Дамира, остановился, изобразив реверанс.

— Недооценил, прошу простить за всё содеянное сейчас и в будущем. Буду должен два удара по морде, но с этим, я думаю, мы как-нибудь разберёмся, — наигранно-сладко произносит Куин, беся Дамира до чёртиков.

— Если ты что-нибудь отмочишь в будущем, я тебя с дерьмом смешаю и утоплю в полнолуние.

— Серьёзное заявление, сказанное с английским пафосом. Это правда, что в частных закрытых элитных английских школах молоденькие учительницы учат парней, как каждый уважающий себя сноб должен обращаться с женщиной? — вскидывает брови Куин, хитро улыбаясь.

— Ясно, значит, нужно будет узнать дату ближайшего полнолуния, — качает головой мой взбешённый джентльмен. — Это намёк?

- Само собой. Я собрал на тебя очень подробную информацию. Даяне понравится эта история. Англичане не такие как мы ирландцы, вы скрытные, вы не любите болтать о личном, храните в шкафах свои пыльные скелеты и заржавевшие тайны, призраки которых потом воют в ваших замках. Не нужно на меня рычать, мистер Шакли, таким образом я помогаю тебе стать более открытым, чтобы между вами не было никакого тумана. Твоя женщина должна знать о тебе всё. Я прав, куколка?

— Внутрь! Оба! Быстро! — не знаю как кто, а я уже злюсь конкретно. — Куин, ты бесподобный и неисправимый засранец! Никакая история прошлого не встанет между мной и Дамиром! Тебе на лбу написать? …Нужно срочно избавляться от этой проклятой книги!

— Может и не встанет, но она разнообразит ваши беседы. Мне вот даже стало интересно, как ты отреагируешь, когда узнаешь о Молли? Книга тут ни при чём, это случилось, когда…

— Когда мне исполнилось пятнадцать, — вдруг резко перебил его Дамир, презрительно сощурившись. — Я расскажу об этом своей будущей жене, Даяну это позабавит. Ты прав, об этом стоит рассказать. Я и не собирался скрывать, потому что на самом деле мы с моей любимой так мало провели времени вместе, чтобы получше узнать друг друга. Мне даже бить тебя расхотелось, не хочу опускаться до твоего уровня. Подожду, пока ты поднимаешься до моего. …Если сможешь.

— Вы закончили распускать хвосты? — позже я, конечно, выясню, что это за история, а сейчас я борюсь с желанием облить их обоих холодной водой, чтобы остудить. — Милый, ты не поможешь мне достать чемодан? Если не против мы заберём его с собой. Потому что я и так каждый раз тряслась, покидая номер. Эти книги стоят огромное состояние.

Дамир с лёгкостью кладёт чемодан на кровать, и я извлекаю ту самую злополучную книгу.

— Её нельзя выбросить. К этому нужно отнестись серьёзно, Куин. Возьми и найди покупателя, как можно скорее. Пожалуйста, — протягиваю ему контейнер, но после того, как он его открыл и прочитал название, он сунул её обратно в чемодан.

— Не нужна она мне! Пусть она пока у тебя побудет. Ты, конечно, дикая прелесть, но не стоит тут своей чертовщиной размахивать и тыкать в меня своей проклятой книгой. Обещаю, я займусь поисками святоши, любителя подобного антиквариата. Изучу спрос, цены, предложения.

— Ты что испугался? «Исповедь дьявола» заставила тебя побледнеть? Ты ведь в это не веришь? Куин? Куда же подевался бесстрашный ирландец с яйцами? — теперь пришла моя очередь издевательски улыбаться.

— Бежал бы ты, Дамир, от этой ведьмы голубоглазой, — кривится Куин. — Это не страх, а мера предосторожности. Я особенно в эти предрассудки не верю, но бережённого бог бережёт, как говорится. Ты ведь столько времени хранила её в этом чемоданчике, вот пусть она ещё там несколько дней полежит. Приятного вечера! Я сам вас найду!

— А давай лучше оставим этот чемодан на хранение в той милой книжной лавке, — закусив губу, Дамир с опаской смотрит на моё сокровище.

— И ты туда же? О, мой бог! — завязываю волосы и переодеваюсь, и мой англичанин уже следит за мной вспыхнувшим взглядом.

— Ну, ты ведь сама сказала, что с этой книгой что-то не так. Это были твои слова. …Боже, какая ты красивая…

— Ладно, сдадим один единственный контейнер на хранение в местный банк. По времени мы ещё успеем. Чтобы джентльмену спокойно спалось. Ирландец вон вообще удрал. Красивая говоришь? — подхожу и подставляю губы для поцелуя.

— Да. Балдею от тебя, — шепчет Дамир.

— Расскажешь, что там за история в закрытой школе и что ещё за Молли? — целую в ответ каждую его чувственную губу в отдельности. Ему это нравится и то, что мы продолжаем целоваться после того тяжелого разговора в номере, заводит его ещё больше.

— Ты умеешь уговаривать. Я расскажу тебе всё, что хочешь, даже о том, как и с кем я потерял невинность.

…

— Я готова послушать, мистер Шакли, — выбравшись из душа, ныряю под одеяло и смотрю на него самым доверчивым и влюблённым взглядом. Он не может мне отказать и не рассказать историю, которая так взбудоражила Куина.

— В мою постель прокралась прекрасная женщина, и похоже, что без сказки на ночь она не уснёт, — улыбаясь, Дамир всё же колеблется, видно, не зная с чего начать. — Что ж, попробую рассказать, как я это вижу, а не как это может выглядеть со стороны. И предупреждаю, что мне тогда было всего лишь пятнадцать, что все чувства давно улеглись и ревности даже не к чему прицепиться.

— О, не переживай, если женщина захочет приревновать она может прицепиться даже к грустному вздоху, — слежу взглядом, с каким удовольствием он укладывается рядом со мной, прижимаясь как можно ближе.

— Созревать я начал рано, учитывая мой рост и телосложение я всегда казался старше своих лет. Когда мне исполнилось четырнадцать, родители определили меня в одну частную элитную школу с усиленным изучением языков. Домой я приезжал только на каникулы, а остальное время постигал науку, заигрывал к девчонкам и встревал в разные истории, как это обычно бывает в закрытой школе-интернате, там свой особый мир. Однажды, играя в футбол, я немного повредил ногу, поэтому ходил, прихрамывая и моя учительница по немецкому, которая любила носить очень облегающую одежду, задержала меня после урока, сказав, что мне нужен массаж, что она очень волнуется за меня, что у неё есть диплом массажиста и она готова помочь. Попросила заглянуть к ней где-то ближе к вечеру. Я, конечно, заглянул, Молли была очень сексуальная училка, молодая, с горящим взглядом и милой улыбкой. Она велела мне раздеться до трусов и сесть на кровать. Разве много надо пацану, глядя как женские пальчики гладят его ногу, я возбудился. И Молли без лишних слов решила мне помочь и с этим. Несмотря на свой почти юный возраст она была очень искушенной в постели, её любовные ласки взорвали мой мозг. В тот день я получил свой первый сексуальный опыт, и это повторялось почти каждый день в течение года. В тот год я даже не поехал на каникулы, потому что был полностью во власти ненасытной Молли. Она удовлетворяла со мной все свои сексуальные фантазии, в свою очередь обучая меня секретам обращения с женщинами. Но потом это всё резко прекратилось, за нами кто-то проследил, нажаловался директору, и чтобы не поднимать шумиху, Молли уволили, а меня перевели в другую школу. Но когда мне исполнилось двадцать я её нашёл, потому что настолько был впечатлён этой девушкой что ни дня о ней не забывал. Ведь тогда это был не только мой первый опыт, но и моя первая серьёзная влюблённость. Я понимал, что её стороны не было никаких подобных чувств, Молли скорее всего была одержима своей фантазией. Мы повстречались ещё несколько лет, я помог ей решить некоторые финансовые проблемы, а потом Молли переехала жить в Германию, и мы остались друзьями.

Выслушав его, я почти закипела от желания придушить эту Молли, поэтому на слове «друзьями» я конечно же не выдержала:

— Ты с ней дружишь?! Как можно дружить с этой извращенкой, которая соблазнила ребёнка?! Гадость! Её место в тюрьме! Пожизненно! Почему твои родители не обратились в полицию?!

— Какая ты строгая. Она ведь меня не заставляла, я сам этого хотел. А мои родители боялись шумихи и пересудов, как огня. Я ведь не из бедной семьи. У моего отца несколько довольно прибыльных предприятий, а моя мать из семьи лондонских аристократов. Такие люди не любят лишней огласки. Родители отправили меня к психологу, чтобы удостовериться, что никакой травмы моей психике нанесено не было. Хотя на тот момент я быр огорчён расставанием с Молли. Да, я сохранил с ней дружеские отношения, потому что у неё довольно интересная философия, мне нравилось время от времени болтать с ней по телефону. Правда, последние месяцев семь я с ней не созванивался.

— И не будешь! — шиплю я, сузив глаза. — Клянусь, мистер Шакли, я выцарапаю тебе твои красивые глазки! Не улыбайся! Я серьёзно! Если ты не хочешь нанести мне эту самую психологическую травму и получить в ответ военные действия — ты прекратишь всяческое общение с этой жуткой женщиной.

— Тогда я тоже могу тебя попросить больше не общаться с этим жутким Куином? — усмехается Дамир.

— Да Куин по сравнению с этой тёткой невинный ягнёнок! — возмущаюсь в ответ. — Что, мистеру секси-снобу не нравится, когда ему ставят условия?

— Это никому не нравится.

— Но ты ведь можешь прислушаться к моему мнению?

— А ты к моему? — продолжает он испытывать меня этими сдержанными английскими улыбочками.

— Но ведь ты же не беременный!

— О, а это уже манипуляция.

— Ты ведь утверждаешь, что любишь меня!

— Люблю. Как и ты меня?

— Дамир! — подпрыгиваю в постели заведённая его принципиальностью.

— Даяна, — сдержанность этого джентльмена позавидует даже её величество. — Я тебя услышал. И очень хочу, чтобы ты уяснила для себя одну вещь — я не собираюсь откалывать номера и вредить тем самым тебе и нашим отношениям. Потому что наши с тобой отношения невероятно ценны для меня, я хочу, чтобы мы с тобой создали семью. Я прекрасно понимаю, что для тебя будет приятно, а что нет, и из-за этого многое в моей жизни изменится, так как нам всё равно придётся подстраиваться друг под друга, это нормально. Беречь друг друга и заботиться, это нормально. Как и доверять. Именно сомнения разрушают чувства. Поэтому я очень тебя прошу не сомневаться во мне. Это значит, что ты не должна допускать даже мысли, что я способен на предательство, ложь или вести двойную жизнь.

— Как много слов, чтобы завуалированно сказать, что тебе больше незачем общаться с этой женщиной, — сияю улыбкой победителя.

— Нет, я пытался сказать, что не обязательно меня контролировать и ставить условия, чтобы быть любимой.

— Мистер Шакли, мне безудержно хочется вас покусать. Ты это заслужил, красавчик. Умничает он мне здесь! Гляньте на него! — наваливаюсь на Дамира, кусаю его за ухо, за плечо, смеюсь и вырываюсь, потому что он пытается схватить меня за руку. В итоге он победил и победителю досталось право целовать побежденную, где ему только вздумается.

Второе утро подряд просыпаюсь в его объятьях и мне это безумно нравится. Выгибаюсь и мурлычу, как довольная кошка и трусь об этого мистера Очарование, который чмокнув меня в макушку пошлёпал голышом в ванную, откуда прокричал через минуту:

— Я не понял, ты идёшь принимать со мной душ или нет?

Флиртуем, заигрываем друг с другом, нежничаем. После ночного занятия любовью ещё не пополнили запас энергии, поэтому обходимся только поцелуями и многозначительными намёками, что-то типа «продолжение следует, не переключайтесь». Как известно, девочкам нужно немного больше времени, чтобы поплескаться в ванной. Поэтому, когда я оттуда вышла, Дамир, судя по всему, уже успел включить свой телефон и просмотреть сообщения и почту. И что-то его определённо расстроило.

— Как ты смотришь на то, чтобы ненадолго слетать в Лондон? — вскинул он на меня свой серьёзный взгляд. — Мне не хотелось бы расставаться, поэтому я настойчиво приглашаю тебя с собой.

— Но я могу подождать тебя и здесь, — морщусь от нежелания возвращаться в Англию. Хотя мне тоже не хочется разлучаться.

— Ладно, объясню почему я хочу, чтобы ты полетала со мной. Ну, кроме того, что твоя компания греет мою душу. Во-первых, мы покажемся в клинике и заставим их отозвать иск. Заявим, что произошло недоразумение. Во-вторых, я хочу познакомить тебя со своей матерью, которая, как мне сообщили находится в тяжелом состоянии. Я представлю тебя, как свою будущую жену. Мне важно, чтобы до нашей свадьбы они свыклись с этой мыслью.

— А ты разве …уже получил моё согласие выйти за тебя? — растягиваю слова, удивлённо приподнимая брови.

— Не получил. Но очень надеюсь его получить, когда наберусь храбрости сделать предложение одной гордой ирландке, — мягко улыбается он в своей привычной манере. — Всё ломаю голову, как именно это сделать.

— Дамир, я не хочу показываться в клинике, видеть их всех. Я мечтаю их наказать и уничтожить за эти их аферы с судьбами несчастных девушек, у которых они отобрали родных детей!

— Я понимаю степень твоего возмущения. Поверь, я сам дико зол. Но сейчас у нас нет доказательств. Мы можем их спугнуть раньше времени. Можно взять анализ внутриутробно, чтобы подтвердить, что ты биологическая мать, а я отец этого ребёнка. Но проводить подобную пункцию небезопасно, это может навредить ребёнку. Лучше подождать рождения. …Я читал об этом на днях, весь интернет перерыл, — добавил он чуть смущённо. Может, потому что я смотрю на него с таким умилением.

— Какой же ты лапочка.

— Сомнительный комплимент для мужчины.

— Нет, ты лапочка. Я бы тебя съела, — улыбаюсь в ответ на его ворчание. — Если эта поездка займёт всего пару дней тогда я согласна. Толька для начала ты должен меня накормить, на одной любви, знаешь ли, долго не протянешь, а если и протянешь — то только ноги. Хочу бутерброд с сыром, бужениной и острым перцем. А ещё кофе и вафли!

— Боже, какой ужас. Острый перец? Ты уверенна? — скорчил несчастную мину мой любимый англичанин. — Ладно, пойдём. Я постараюсь есть свою овсянку и не плакать, глядя на тебя.

— Куда собрались? — на выходе снова нарисовался Куин. У него будто здесь дежурство установлено. — Я готов забрать книгу. Надеюсь, я получу процент от продажи?

— Ты вообще обнаглел? — шиплю на него. — Никакого процента, это твоё наказание!

— Уже и спросить нельзя. А, ты видимо ещё не ела, поэтому такая злая? Хоть бы улыбнулась для приличия.

— Я не хочу улыбаться, я хочу снова двинуть тебе в нос. Книга ночевала в банковской ячейке, сейчас заберём. Мы с Дамиром на несколько дней летим в Лондон, и я очень надеюсь, что к нашему возвращению ты от неё избавишься.

— Зачем в Лондон?! Мне не нравится это решение! — мгновенно напрягается Куин, под возмущённое фырканье Дамира.

— Тебя забыли спросить! А может, у тебя ещё припасена какая-нибудь информация на меня? Или ты для нас яму не в том месте вырыл, а теперь злишься, что мы изменили маршрут без твоего разрешения?

— Но там ведь Линда, — мнётся Куин. — А я велел ей тебя вернуть любыми способами.

После этих слов Дамир позеленел от злости, а Куин на всякий случай сделал два шага назад.

— А с чего бы ей тебя слушаться? — цедит сквозь зубы мой любимый, сделав два шага вперёд. И я даже не знаю, стоит ли их разнимать, или пусть лучше Дамир вмажет этот засранцу ещё пару раз.

— Потому что я внебрачный сын барона Морли и у меня на Линду есть компромат, — выдохнул Куин. — Предупреждаю, вздумаешь махать кулаками, бугай английский, получишь сдачу. И поедешь в свой Лондон с разукрашенной физиономией.

— Вот значит как, — произношу я обиженным дрожащим голосом, глядя на Куина. — Решил ещё и мегеру подключить, чтобы счастье моё разрушить. Убирайся с моих глаз! Не хочу тебя больше видеть, слышать и знать! Сама найду покупателя и избавлюсь от книги! А ещё другом хотел стать! Мерзавец! — пытаюсь развернуться и вернуться в отель, но Куин вдруг хватает меня за руки и падает передо мной на колени, приводя Дамира в шок, а прохожих в заинтересованное недоумение.

— Даяна, не дури! Это было ещё до того, как твой сноб рассказал тебе правду. Не собираюсь я тебе жизнь портить. Я ведь знал ещё тогда помнишь, что не буду твоей любовью. Ну, прости. Не убегай, ты ведь моя подруга, а значит, почти родня. Хочешь, я велю этой мегере не тявкать?

— Отпусти меня, клоун! На нас все пялятся! Да, хочу. Хочу, чтобы ты посоветовал своей сестре оставить нас в покое!

— Ты недооцениваешь Линду Морли, — сопит Дамир, раздувая крылья своего красивого носа. — Но теперь я вижу, что вы действительно с ней похожи. Отвали от моей девушки!

— Мир? — глядя мне в глаза, всё ещё не отпускает меня Куин.

— Я подумаю. Вернусь и, может быть, утоплю тебя в том корыте, в котором я тебя так и не докупала!

— Тогда я с нетерпением жду вашего возвращения, — поднявшись на ноги, Куин, чтобы ещё немного позлить Дамира, снова изображает перед ним реверанс. — И знаете, что мне подсказывает чутьё, доставшееся мне от деда? Что мы останемся друзьями на веки вечные!