Любви больше нет

Эпилог

Пару недель назад

— Выпей.

— Иди к черту! — я отталкиваю от себя стакан, который мне пытает всунуть подруга, — отвали от меня!

Ее истерикой не проймешь:

— Тебе надо выпить!

— Мне надо, чтобы меня оставили в покое! — кричу, захлебываясь слезами

Жалкое убожество, скорчившееся на полу возле унитаза.

— Так все… — Сашка убирает стакан и бесцеремонно хватает меня под подмышки, — подъем!

— Пусти меня!

— Подъем, я сказала.

Она сильнее.

Буквально волоком тащит меня из туалета и рывком вздергивает на ноги. Я вяло отбиваюсь, но у меня нет сил. Разбита в щепки.

Она втаскивает меня в комнату, толкает на диван. Сама садится рядом и прижимает к себе. Обнимает, тихо поглаживая по спине. А я реву. Реву, сначала отпихивая ее от себя, а потом отчаянно цепляясь, как за единственную опору в этой жизни.

— Все, успокаивайся, — по-деловому сухо и без эмоций.

Иначе она не умеет.

— Не могу, — судорожно всхлипываю, трясясь всем телом и задыхаясь, — мне плохо. Больно. Вот здесь

Прикладываю руку к груди и чувствую, как надрывно грохочет сердце.

— Понимаешь?! Больно!

Алекса поднимает брови:

— Ты сама этого хотела

— Я не знала, что будет так больно! — вою, запрокинув голову к потолку, — не знала. Я…я люблю его.

Осознание этого добивает. Раскаленными гвоздями в крышку моего горба.

Люблю. Так сильно, что не знаю, как жить дальше и душа в клочья от осознания того, что сделала.

Переиграла саму себя. Была так увлечена коварными планами, что не заметила, как сердце выбрало его.

Зачем мне это? Зачем?!

Я сейчас должна праздновать победу над мерзавцем, сгубившим Аленку, а вместо этого рыдаю, как последняя слабачка и мечтаю сдохнуть.

— Я не знаю, что на это сказать, — просто признается Санька.

В сочувствии она не сильна, но продолжает терпеливо утешать подругу-идиотку, которая такого наворотила, что теперь самой жизнь не мила.

— Забудь, живи дальше.

— Забыть? — истерично смеюсь, — я беременна, Саш. У меня ребенок будет от Кирсанова. Я не знаю, как это вышло. Всегда на таблетках, с защитой, а получилось…А ты говоришь, забудь.

— Вот сучок плодовитый, — возмущенно охает она, — и что теперь? Вернешься к нему? Простишь?

Я вытираю слезы тыльной стороной ладони. Кожу жжет, глаза полыхают.

— Издеваешься? Простить после всего, что он сделал с Аленой? Никогда.

А любовь бьется в груди раненой птицей. Полыхает, оставляя рубцы на сердце.

— Никогда, — тихо всхлипываю.

Нам осталось немного. Всего пару шагов, чтобы завершить начатое, и после этого я бесследно исчезну. Растворюсь, унося с собой под сердцем маленькую тайну, частицу нас.

Примерно полгода назад

— Тьфу. Что это за говно вонючее? — Алекса отодвигает от себя кружку.

— Кофе с кардамоном, — улыбаюсь я, глядя как она морщится, — Кирсанов любит его… и ты тоже.

— Да фу, блин, — высовывает язык.

— Не фу, а эксклюзивный напиток.

— В задницу такой эксклюзив.

— Не ворчи, Санек. Давай лучше дело обсудим. Я составила резюме и от твоего имени вела переговоры с партнерами Кирсанова. Поздравляю, тебя ждут на собеседование. Будешь помощницей строительного аналитика.

— Я ничего в этом не понимаю.

— Я тебя натаскаю. Не переживай. Твоя задача удержаться возле руководства, и когда придет время, сделать так, чтобы тебя взяли в командировку. Предположительно это произойдет летом.

— Сделаю, — она как всегда легко соглашается на любую авантюру, — А дальше?

— Дальше, я скажу, что делать. Я пока еще прорабатываю основные моменты. Будут контрольные точки, по которым непременно нужно пройтись. Триггеры, чтобы сильнее подсадить на крючок.

Саша жмет плечами:

— Что скажешь то и сделаю.

— Самой тоже придется импровизировать.

Смотрит на меня так удивленно, что приходится пояснить.

— Я не смогу всегда выдавать корректную реакцию, если буду наперед знать каждый шаг. Поэтому будешь подбрасывать сюрпризный моменты, — смеюсь, — чтобы в тонусе держать.

— Сюрпризный моменты? — переспрашивает она.

— Да. Включишь стерву, представишь, что ты и правда любовница, которая хочет довести жену до срыва. И сделаешь.

Она задумчиво крутит в руках кружку, а потом залает неожиданный вопрос:

— А оно тебе надо, Тась?

— В смысле?

— Ты посмотри на себя.

— Что не так?

— В том-то и дело, что все так. Ты улыбаешься.

— Потому что ты приехала.

— У тебя глаза горят, и ты вся светишься. Не из-за меня.

— Глупости не говори. Я просто вся в предвкушении.

Она смотрит на меня, не моргая. Зеленые красивые глаза с жёлтыми крапинками.

Хмурится своим мыслям:

— Хорошо, будут тебе сюрпризный моменты. Но если что… если ты вдруг решишь, что не хочешь этого делать… просто остановись. И останови меня. Мы можем это просто прекратить.

— Шутишь? Забыла, что произошло с Аленой?

— Нет. Но ты у меня одна осталась, — тихо произносит она, — и я хочу, чтобы ты была счастлива. А сейчас ты выглядишь … счастливой.

— Ерунда, — беспечно от отмахиваюсь от ее слов, — счастлива я буду, когда камня на камне не оставлю от Кирсанова.

— Как знаешь.

Мы долго сидим в кафе и болтаем. А потом настает время разойтись по разным сторонам. В следующий раз мы встретимся через полгода, на поле битвы. А до этого никаких встреч, никаких звонков, никаких зацепок.

— Да, кстати, — выкладываю перед ней маленький флакончик, — на тебе должны быть эти духи, когда он увидит тебя в первый раз.

Саша молча убирает их в сумочку.

Мы расплачиваемся и уходим. Ее такси подъезжает первым.

— Тась, — произносит подруга, уже распахнув пассажирскую дверь, — дай знать, если передумаешь.

— Не передумаю. Никогда.

Три с половиной года назад

Тяжелые комья земли гулко падают на крышку гроба. Ощущение невосполнимой потери придавливает так сильно, что не могу шевельнуться. По щекам текут горячие соленые капли, и очень больно дышать.

Рядом, на полшага позади меня, Сашка. Со слезами у нее плохо. Глаза сухие, но я знаю, что ей так же больно, как и мне,

А Аленка… моя бедная Аленка. Ей уже не больно. Свою порцию мучений она отведала с лихвой

Когда все уходят, мы с Санькой остаемся на кладбище одни.

— Не уберегли, — тихо произносит она, приложив ладонь к надгробию.

— Не уберегли, — я не узнаю свой голос.

Я не понимаю, как так вышло. Алена попадала в неприятности всегда. Сколько я ее знала, столько и вытаскивала из передряг

А тут не усмотрели. Отвернулись ненадолго, и она тут же встретила козла, который играючи сломал ей жизнь. Попользовался и выкинул, как игрушку. И Алена ему была не нужна, и ребенок.

Просто урод. Равнодушный и злой. Хрен самовлюбленный, которому нет никакого дела до чужих страданий.

У меня разрывается сердце, стоит только вспомнить как она плакала, пытаясь до него дозвониться. Искала встреч. Писала письма.

И все без толку. Плевать он хотел на проблемы бедной наивной девчонки, так неосмотрительно поверивший в красивые слова. Он не жалел, не чувствовал себя виноватым. Даже не вспоминал о ней.

А эта дуреха до конца на что-то надеялась. Слала ему фотки с малышом, мечтала, что одумается, вспомнит о них.

Не вспомнил. Не помог.

Когда у нее пошли осложнения после тяжелых родов, шанс спасти еще был. Но не было денег.

Мы пытались найти, но куда там!

А для него... Для него та сумма была каплей в море. Он мог спасти Алену, и тогда у маленького Владика была бы мама.

Но в ответ на ее просьбы была тишина. А нам она не говорила, до самого последнего дня не называла имя ублюдка, испоганившего жизнь. Берегла его несмотря ни на что.

Он продолжал жить в свое удовольствие, в то время как она месяц пролежала в больнице, угасая день за днем.

— Что теперь будет с Владом? — спрашивает Саша, и я снова морщусь от боли.

— Его не отдадут ни тебе, ни мне.

Поднимает на меня разочарованный взгляд.

— У нас ни кола, ни двора. Ни мужа, ни работы. Никто не позволит его забрать. Отдадут в дом малютки. И если повезет, то найдется хорошая семья, которая заберет кроху.

Подруга молчит, опустив взгляд на свежий холм, а я судорожно вдыхаю.

— И что теперь?

— Теперь мне надо подумать, — вытираю слезы рукавом.

Кирсанов. Кирсанов. Кирсанов...

Повторяю его фамилию, с каждой секундой заводясь все сильнее.

— Я не дам ему спокойно жить, — киваю Алене в черной рамке, — обещаю.

Он не жалел о ее гибели? Я сделаю так, что он блевать от сожаления будет.

Не чувствовал себя виноватым? Я утоплю его в чувстве вины.

Не боялся потерять? Я покажу ему, что такое настоящая потеря.

Было жалко денег на лечение? Я отхвачу у него столько, насколько хватит карманов.

Мне просто надо подумать. Сесть успокоиться, разложить все по полкам. Собраться перед игрой, главным призом в которой будет растерзанное сердце Кирсанова.

Увы, тогда я не подозревала чем обернется эта задумка и чье сердце будет растерзанно.

В погоне за местью я переиграла саму себя, потеряв человека, которого любила

Но разве у меня был выбор? Но разве я могла поступить иначе? Простить ему смерть Алены?

Не могла.

Месть состоялась, а с остальным мне придется как-то жить.

***

В общем натворила Таська дел... Сломала все, что могла сломать, а заодно и саму себя наизнанку вывернула.

О том, что произойдет дальше, вы узнаете в книге Я больше тебе не враг

Конец