Магия красоты

Глава 9

Оглядываясь на прошедший день, Джульетта понимала, что он был неправдоподобно прекрасным. Все шло своим чередом, ничто не испортило его. Он был похож на кристально чистый воздух после дождя: надоедливая пыль смыта, цветы сверкают новой красотой — кроме тех несчастных, которые не пережили шторма, — а над головой простирается нежно-голубое небо.

Сначала они ехали довольно бесцельно, и Майк указывал ей на те подробности ландшафта, которые, по его мнению, заслуживали внимания. Сквозь светящуюся завесу дымки, которую создавали мягкие лучи солнца и пар, поднимавшийся от земли, все вокруг выглядело необыкновенно красивым.

Они ехали к коническому пику, покрытому буйной растительностью. Он походил на гору черничного мороженого, указывающую в небо, а лес у его подножия встретил их приближение сверканием дождевых капель и многоголосым журчанием воды.

— Все эти недавно образовавшиеся маленькие речушки очень скоро высохнут, — сказал ей Майк, — и земля снова будет твердой и запекшейся — глазом моргнуть не успеешь. Но несколько недель все останется так, как есть, и нет ничего красивее этого, верно?

Они оставили машину там, где начинался подъем, и он предложил ей немного пройти по тропинке, причудливо извивавшейся под великолепными деревьями. Она сразу согласилась и, опираясь на его руку, чтобы не споткнуться о камни и выпиравшие корни деревьев, они вскоре поднялись на такую высоту, откуда им открылся действительно потрясающий вид. Вся Манитола лежала у их ног, словно лоскутный коврик, под безоблачным небом. Новые вздувшиеся речки сбегали с горы в ослепительном солнечном свете, полосы леса и пахотной земли сверкали всеми цветами, включая отраженную синеву неба. Птицы в ярком оперении повсюду возникали из подлеска и, раскинув крылья, ныряли в прозрачный воздух; но животные, двигающиеся по дну долины, с такой высоты были неразличимы.

Майк показал приблизительное направление, в котором лежала его ферма, а потом ткнул пальцем в противоположную сторону, где под пологом деревьев укрылись «Зеленые поляны». Джульетта не могла ничего толком разглядеть, но ферма — точнее, то место, где она была, — выглядела мирной и живописной, наслаждаясь лучами солнца после буйного дождя.

У ног девушки росли цветы, которых она никогда не видела, и их аромат наполнял воздух. Майк предостерег ее, чтобы она не рвала их, потому что они очень быстро завянут, к тому же некоторые фантастически красивые разновидности были ядовиты. Он отвел ее, с одной-двумя сиреневыми кисточками знакомых цветов в руках, обратно к машине, развернулся, и они немного проехали в сторону Муанги, но свернули, не доехав до нее, на ухоженную частную дорогу, которая привела их на ферму Майка.

Джульетта, ожидавшая, что перед ней появятся здания клуба Муанги, сначала изумилась, узнав характерные очертания нового дома своего спутника. Он бросил на нее взгляд, улыбнулся, заметив ее удивление, и, не говоря ни слова, повернул по дороге и остановил машину прямо у парадной двери собственного дома.

Он вышел из машины, обошел ее и помог выйти Джульетте, после чего пояснил:

— Я решил, что лучше съесть ленч у меня, мой повар вполне сносен. Не волнуйся, — добавил он, видя, что она тревожно заглядывает в большие окна, стараясь разглядеть, нет ли других гостей, — с отъезда из «Зеленых полян» у нее не было возможности как-либо подправить макияж. — Я никого больше не приглашал, а ты выглядишь просто восхитительно. Но если хочешь помыть руки и поставить в воду цветы — думаю, ты помнишь дорогу в комнату, которую я оставляю для дам в тех случаях, когда они принимают мои приглашения.

Он кивнул одному из своих слуг в безукоризненно белой униформе, и у Джульетты забрали цветы и еще раз объяснили ей дорогу в дамскую комнату. Если слуга с бесстрастным лицом и был удивлен тому, что она приехала одна, без сопровождающих, он ничем не выдал своих чувств. Он сказал, что можно позвать Миранду, если Джульетте что-нибудь нужно, но девушка покачала головой.

Она бросила через плечо взгляд на Грейнджера.

— Сколько осталось до ленча? — спросила она. — Наверное, его сейчас будут подавать? Я постараюсь побыстрее.

Майк, улыбнувшись, ответил:

— Можешь не торопиться. В любом случае перед ленчем надо что-нибудь выпить. Присоединяйся ко мне на террасе, когда будешь готова.

Терраса была чудесным местом в такой день — оазис ласкового тепла, овеваемый легкими ветерками. Поскольку солнце не палило изо всех сил, можно было не прятаться от него в тени, но, если бы оно все еще было жарким, тень обеспечили бы широкие веранды. Теперь же они оба сидели в шезлонгах, между которыми стоял маленький столик, перед ними расстилалась зелень свежих газонов, а за спиной поднимался изящный силуэт дома.

Майк, передавая Джульетте высокий стакан с ее любимым лаймом с позвякивающими льдинками, спросил, не возражает ли она, если они проведут ленч вдвоем, и вопрос сначала удивил ее, а потом слегка смутил. Почти застенчиво она взглянула на него через стол и покачала головой. А потом спросила с притворно смущенной улыбкой:

— А ты часто устраиваешь такие вот ленчи? Или в округе недостаточно миловидных дам, чтобы разнообразить твое окружение?

Он тут же нахмурился.

— Мне не нравится, как это звучит, — признался он. — Ты явно пытаешься выяснить, со многими ли женщинами в округе я поддерживаю близкие отношения.

Она густо покраснела и поняла, что совершила ошибку. Ее вопрос прозвучал необдуманно, если не хуже, и уж наверняка дерзко.

— Я не хотела… правда, — извинилась она. — Мне просто было интересно… приходит ли сюда изредка сестра губернатора, чтобы полюбоваться на свою работу: она явно интересуется твоим домом и, думаю, приложила руку к выбору его обстановки.

Он чуть сжал губы:

— Ты имеешь в виду, приходит ли она сюда одна?

— Но я же здесь одна с тобой, разве нет?

— Кларисса ни разу в жизни не была в этом доме наедине со мной.

Ей показалось, будто с ее души свалился огромный камень, она даже позволила себе вздохнуть от искреннего удовольствия, а глаза ее стали намного ярче.

— Никогда? Даже когда она… давала тебе советы насчет мебели и занавесок?

— Если я говорю никогда, значит, никогда.

— Я… я поняла. — Она допила лайм со льдом, и поверх ободка холодного стакана их взгляды встретились. В бирюзовой глубине его глаз затаилась какая-то робость.

— Можешь верить мне или нет — как тебе нравится. Но в любом случае я привез тебя сюда сегодня не для того, чтобы обсуждать Клариссу.

— Я очень рада, — сказала ему она. — По-моему, миссис Грэхем не очень хорошо ко мне относится.

Он не продолжил разговор на эту тему, и вскоре они пошли в столовую на ленч. Ленч, как и обед, которым она когда-то наслаждалась в его доме, был прекрасно приготовлен и подан, и на этот раз она по достоинству оценила все, что ела. Несомненно, это произошло потому, что теперь она была единственной гостьей и с другого конца длинного сияющего обеденного стола на нее не смотрела искоса роскошно одетая Кларисса. Не было и Колина, склонного мрачнеть и делать всякие глупости, если вдова не обращала на него внимания, — обычно она так и поступала, когда вокруг были люди. Не было даже ее дяди, следящего за ней проницательным взором, чтобы удостовериться, что она хорошо проводит время, но с грустной миной на лице, потому что она не проводит это время с Колином.

Разговор за едой затрагивал множество тем, и она и думать забыла о том, что сидела за ленчем наедине с холостяком в его доме. Они обсуждали Манитолу, то, как расширилась торговля острова в последние годы, перспективы развития фермерства. Говорили они и об Англии, об английском образе жизни, о книгах, театре и тому подобном. К тому времени, как подали острые блюда — вместо сладкого десерта, — Джульетта многое узнала о Майкле Грейнджере и среди прочего сделала довольно неожиданное открытие, что он не очень-то любит шумные компании и предпочитает одиночество обществу тех, к кому не питает глубокой дружеской привязанности.

На самом деле у него было мало по-настоящему близких друзей… и именно поэтому ему нравилось проводить уик-энды дома в одиночестве. Он получал гораздо больше удовольствия от сознания, что спас обильный урожай, чем от сознания, что станет на столько-то богаче.

Деньги — хотя у него их было немало — не были для него источником счастья. Он часто завидовал Бобу Марни и его сравнительно небольшому хозяйству, потому что тот, по крайней мере, знавал счастье в прошлом и был вполне доволен тем, что имел теперь. Если бы только Колин женился на хорошей девушке, Марни был бы абсолютно счастлив.

— Наверное, для него порядочным ударом стало открытие, что ты все-таки не собираешься становиться его невесткой, — заметил Майк, пока Джульетта разливала кофе после ленча. — Возможно, одним из самых болезненных ударов в его жизни!

Она подняла на него взгляд, передавая чашку, и выражение ее ясных глаз моментально сделалось вызывающим.

— Думаешь, чтобы сделать приятное дяде Бобу, я должна выйти замуж за Колина? — спросила она. — То есть когда пройдет его безумная любовь к миссис Грэхем!

Прежде чем ответить, Майк поставил чашку на маленький столик, не спеша взял сигарету, закурил ее, выдохнул клуб дыма, а потом взглянул на девушку поверх мерцающего огонька.

— Все зависит от того, собиралась ли ты когда-либо выходить замуж за Колина, — сказал он.

Она поняла, что теперь вызов был брошен ей.

— Я говорила тебе, одно время я уже почти решила выйти замуж за Колина. Но я передумала, когда приехала на Манитолу.

— Почему?

Она смотрела ему в глаза, упорно не отводя взгляда, а ее щеки начал заливать румянец, и она чувствовала, как он жжет ей кожу.

— Во-первых, потому, что он изменился.

— Он изменился, а как насчет тебя?

— Я обнаружила, что тоже изменилась.

— И как скоро ты сделала это открытие?

Сопротивление было бесполезно. Ей все-таки пришлось отвести глаза, а румянец, покрывший ее лицо, имел живое тепло алой розы. И был настолько же очарователен.

— Вскоре после приезда.

— Насколько «вскоре после приезда»?

— А это имеет значение? — спросила она, едва дыша.

— Конечно, имеет. Для меня это имеет очень большое значение! — Он поднялся, подошел к ее креслу и склонился над ней. Она чувствовала слабый, приятный запах его крема, его дыхание потеплело от сигаретного дыма. Он наклонился ниже. — Для меня это важно, Джульетта, потому что впервые, думаю, я встретил тебя в день твоего приезда… вечером, помнишь, когда я заехал из чистого любопытства? Ты была в саду, я смотрел на тебя с веранды, когда ты шла по садовой тропинке, а ты даже не знала, что я наблюдаю за тобой! Ты была для меня как откровение — такая стройная, такая молодая, такая уверенная в себе… пока не столкнулась нос к носу со мной! И даже тогда ты сохраняла достоинство, и, как я потом решил, ты моментально невзлюбила меня. Это действительно было так, Джульетта? Или так произошло потому, что ты внезапно оказалась в новой для тебя ситуации и не знала, как надо себя вести?

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, пытаясь прихлебнуть кофе, но заключила, что безопаснее будет отставить его на столик. Ее руки вдруг задрожали, и даже голос стал нерешительным. Она повторила: — Я… что ты имеешь в виду?

Он не улыбался, наклоняясь над ней, и, когда она, наконец набралась духу и взглянула ему в лицо, его глаза сверкали.

— Я имею в виду, что, когда двое людей, предназначенных друг для друга, потому что в их жизни вмешалась судьба и предопределила их встречу, наконец, встречаются, каким сильным должно быть потрясение!

Она заставила свой голос звучать ровно и спросила:

— И ты был потрясен?

— Я же сказал, ты стала для меня откровением. Я хотел продолжать глазеть на тебя и тем самым смущать тебя! Я подумал, — если тебе нужны все эти объяснения, — что ты слишком хороша, чтобы отдать тебя Колину, но понял, что ум, светившийся в твоих глазах, не даст тебе принять решение в пользу кузена. И что до нашей первой встречи ты не знала, что значит быть заинтересованной каким-нибудь мужчиной. Ты находилась в состоянии, если так можно сказать, полного неведения… совершенно не пробужденная! И поэтому мне предстояло пробудить тебя!

— И думаешь, ты успешно справился с задачей?

Она вдруг поднялась, проскользнув под его руками, опиравшимися на подлокотники ее кресла, и отошла на несколько шагов, прежде чем повернуться и взглянуть на него.

Он улыбнулся:

— Уже на следующий день, в клубе, твое отношение ко мне было другим. Враждебность исчезла, и ты готова была слушать меня… доказательство того, что я, по крайней мере, произвел хоть какое-то положительное впечатление. На моем званом обеде, здесь, в этом доме, ты еще больше ожила, а в саду даже не сопротивлялась, когда я поцеловал тебя. Ты прекрасно знала, что рискуешь снова оказаться в той же ситуации в резиденции, но все же позволила мне — во второй раз! — увести тебя в сад. А сегодня ты сидела со мной наедине во время ленча.

Он приблизился к ней, взял за руки, которые стали совсем беспомощны, потому что она вдруг испугалась. Прекрасно понимая ее состояние, он поднес ее руки к губам и поцеловал.

— Не бойся, Джульетта, — мягко сказал он. — Сегодня ты моя гостья, и я буду обращаться с тобой как с гостьей. До той самой минуты, как ты уйдешь отсюда, и я обязательно отвезу тебя домой. Но, как только мы снова останемся наедине, а поблизости будут другие люди, которых ты, если захочешь, сможешь позвать на помощь, я поцелую тебя в третий раз… и на этот раз всерьез! Даю тебе честное слово!

Он был бледен, а на его лице застыло выражение, говорившее ей, что он железным усилием воли сдерживает себя и свои желания, но это дается ему с огромным трудом. И, глядя с любопытством ему в глаза, она почувствовала, что дрожит от никогда раньше не испытанного восторга. Или это было только предвкушение восторга?

Она не знала. Сердце сильно билось, а волнение настолько захлестнуло ее, что она чувствовала себя осинкой, трепещущей на ветру. Он все еще держал ее за руки, и между ними словно пробегал электрический ток. Он разглядывал ее руки — гладкие бледные ладони и красивые пальцы. И прежде чем отпустить их, поднес сначала одну, потом другую ее руку к лицу и прижал ее ладони к щекам. Он закрыл глаза, и несколько секунд она не могла видеть, какими поразительно яркими они были.

— Ты должна быть готова к тому, Джульетта, — предупредил он, — что в один прекрасный день мы останемся совсем одни, и тебе не к кому будет обратиться за помощью… если, конечно, ты все еще чувствуешь в этом потребность! И чем дольше я жду этого момента, тем более неуправляемым, скорее всего, стану, когда он, наконец наступит! Ты должна понять, что для меня это совсем новые ощущения — как и для тебя! — и никто из нас не знает, не сметем ли мы все на своем пути, когда наконец признаем, что нам суждено было встретиться. Так что, если ты все еще боишься львов и каракуртов, помни, что в жизни есть и другие вещи, которые ранят и уязвляют сильнее яда, но стоит тебе признать, что они существуют, — и ты погибла! Вот почему я хочу дать тебе время!

Он отвернулся от нее и отошел к одному из широких окон.

— Ну, допивай свой кофе, и я отвезу тебя в «Зеленые поляны».

Она торопливо допила кофе, хотя ей уже и не хотелось его пить, поставила чашку на блюдце и застыла в ожидании, пока он обернется и снова обратится к ней. Но он заговорил не поворачиваясь:

— Готова?

— Да.

— Тогда поехали.

Они в молчании поехали обратно в «Зеленые поляны», но, прежде чем показалось бунгало, мимо них проехала машина. Это было красивое голубое авто, за рулем которого сидела миссис Грэхем. Она нажала на тормоза и остановилась, проехав мимо них несколько ярдов. Грейнджер тоже остановился, потому что на ее лице было такое выражение, словно ей надо было сказать им что-то важное.

И Кларисса, и Майк начали подавать машины назад и наконец, остановились бок о бок. Кларисса, походившая на мечту в платье одного из своих любимых сиреневых оттенков, очевидно, была с визитом в бунгало и выглядела серьезной, даже мрачной. Она не стала выходить из машины, так же как и мужчина, сидевший рядом с Джульеттой, и обратилась к ним, отчетливо выговаривая слова:

— Очень хорошо, что я вас встретила. Я должна кое-что сказать Джульетте.

Майк открыл дверцу машины и вышел на дорогу. Он нахмурился, словно предчувствуя недоброе.

— Да? — отрывисто сказал он.

Кларисса, очевидно, передумала оставаться в машине и, подойдя ближе, положила затянутую в перчатку руку на ручку дверцы со стороны Джульетты. Лицо вдовы ничего не выражало, но в великолепных дымчато-серых глазах затаилось какое-то сочувствие.

— Боюсь, вас ожидает неприятная неожиданность, Джульетта, — тихо сказала она. — У вашего дяди сегодня было что-то вроде удара, сейчас с ним доктор Паттерсон. О, нет, — поспешила добавить она, видя, как краска исчезла с лица Джульетты, — все не так уж серьезно! По крайней мере, сейчас ему уже лучше, но доктор Паттерсон говорит, что его следует отправить домой в Англию на обследование, как только он будет в состоянии. И боюсь, вам придется ехать с ним! В конце концов, вы ведь его племянница, не так ли? Вы просто не можете позволить ему проделать весь путь до Англии без сопровождающих!

Сострадание в ее глазах уступило место едва заметному тихому удовлетворению, хотя голос по-прежнему звучал сочувственно.

— В жизни случается всякое, но, конечно, жаль, что это произошло, пока вы проводили время с Майком. Уверена, он устроил вам незабываемый день, правда? Майк всегда знал, как развлечь людей, вот почему его знакомства — особенно в женской среде! — так широки!

Она перевела глаза на мужчину, который все еще неподвижно стоял на дороге, и на мгновение в них появилась злая насмешка.

Но Джульетта была настолько расстроена услышанным, что не обращала внимания ни на что вокруг. Все еще бледная, вцепившись пальцами в край своего сиденья, она взволнованно спросила:

— Вы уверены, что ему сейчас лучше?

— Абсолютно. Он сейчас лежит в постели, и доктор Паттерсон сказал, что с ним все будет в порядке, если он продолжит в том же ухе. Он ни в коем случае не должен вставать ближайшие несколько дней. По-моему, совершенно очевидно, что на него повлияла жара последних недель, а у него не все в порядке с сердцем. Ему гораздо лучше будет какое-то время пожить в Англии.

Джульетта умоляюще взглянула на Майка.

— Поехали, — сказала она. — Я чувствую себя ужасно виноватой, потому что оставила его, когда он плохо себя чувствовал.

Майк скользнул обратно за руль и завел машину. По какой-то причине он был не очень разговорчив с миссис Грэхем. Она отошла на несколько шагов к своей машине и наблюдала за ним со сдержанной улыбкой.

— Как жаль, что для вас день заканчивается так неприятно! — повторила она. — Не могу избавиться от ощущения, что это я его испортила, принеся плохие известия! — Ее улыбка стала еще слабее. — Я уверена, вы прекрасно провели день вместе?

— Просто замечательно, — коротко согласился Майк.

— Боб сказал мне, что ты собирался не спускать глаз с его племянницы и угостить ее у себя ленчем. Надеюсь, Миранда оказалась на высоте и подала великолепный ленч? Кстати, — добавила она, так как ни Джульетта, ни Грейнджер, казалось, не собирались отвечать, и ее глаза обезоруживающе улыбнулись, — я не хотела бы беспокоить тебя сейчас, Майк, когда ты торопишься, но, когда я в последний раз обедала у тебя, я оставила перчатки в дамской комнате — или, может, в спальне для гостей! Это было на прошлой неделе, когда мы с тобой обсуждали кое-какие важные вопросы… — Она почти нежно улыбнулась Джульетте. — У нас с Майком есть планы насчет пары уголков в доме, которые нам не очень нравятся, и по крайней мере один-два раза в неделю я езжу к нему на ленч или обед, поговорить о том, как идут дела. Иногда я даже езжу туда, когда его нет дома, и Миранда разрешает мне бродить, где я пожелаю. Она знает, что мы поставили себе срок, а еще очень многое предстоит сделать.

Майкл молча смотрел на нее, а Джульетта услышала свой тихий голос:

— Срок? Зачем?

Кларисса тут же напустила на себя таинственность.

— Спросите Майка, — мягко произнесла она. — Но Миранда конечно же знает! И, боюсь, на днях я была немного неосторожна и частично и вас посвятила в наш секрет! Но он недолго будет оставаться секретом, не правда ли, Майк? — И она лучезарно и вызывающе улыбнулась ему. — Прежде всего, это было бы нечестно по отношению к другим людям!

И она чуть заметно кивнула в сторону Джульетты.

Когда две машины разъехались и Джульетта с Майком повернули на дорогу к «Зеленым полянам», девушка, у которой появилось чувство, что после удовольствий этот день решил наградить ее тремя неприятными неожиданностями подряд, повернулась к своему спутнику и заговорила с ним тихим, грустным голосом.

— Кажется, ты говорил мне, что не обедаешь у себя наедине с подругами, — сказала она. — Но может быть, мне стоило иметь в виду, что ты не включаешь в их число миссис Грэхем? Она гораздо больше чем просто подруга?

Он, не отрываясь, смотрел вперед, въехал в открытые белые ворота, ведущие в «Зеленые поляны», и остановился у подножия лестницы на веранду.

— Твой дядя болен, — кратко заметил он. — Думаю, нам следует обратить максимум внимания на это.