Магия Парижа

Глава 6

Герцог не попрощался с Евой и лордом Чарльзом по той простой причине, что уехал из замка раньше их.

У него была важная встреча в Париже.

Поэтому герцог поскакал напрямик, через поля, верхом на одной из самых быстрых лошадей графа, отправив свой багаж и камердинера по дороге.

Приехав в дом у Булонского леса, он принял ванну, переоделся и, сытно позавтракав по английскому обычаю, отправился на встречу с императором.

Герцог привез ему послания от принца Уэльского и от премьер-министра. Закончив с официальной частью, Луи Наполеон и англичанин больше получаса сидели и просто беседовали, поскольку были старыми друзьями.

Вернувшись в дом графа, герцог расположился в кабинете и писал письмо, когда его брат ворвался в комнату с криком:

— Я получил его! Я получил его! Конец всем неприятностям!

Герцог улыбнулся.

— Выходит, ты опасался, что Бишоффхейм не заплатит?

Брат положил перед ним чек на промокательную бумагу, и герцог увидел, что чек выписан на пятнадцать тысяч фунтов.

— Неудивительно, что ты беспокоился! — заметил он. — Сколько из них твои?

— Почти девять тысяч.

— Это покроет все твои долги?

— Большинство срочных. Но кое-какие еще останутся.

Герцог молчал, и Чарльз посмотрел на него вопросительно. Потом старший брат сказал:

— Я оплачу остальные.

Чарльз уставился на него.

— Ты серьезно, Уоррен?

— Разумеется, при одном условии.

— Каком? — тревожно спросил его брат.

— Ты немедленно уедешь в Лондон.

— Но почему?

— По-моему, это очевидно, — ответил герцог. — Твоя подруга Леонида Лебланк захочет получить что-то из этих денег, и говоря откровенно, ты не можешь позволить себе парижских женщин.

— Если уж на то пошло, — защищаясь, сказал лорд Чарльз, — Леонида никогда не брала с меня ни франка.

— Значит, тебе повезло. Но если куртизанка увидит эту сумму, она непременно потребует подарок.

— Тут ты, пожалуй, прав, — задумчиво сказал Чарльз. — Но я и в самом деле должен ей кое-что за Еву.

Герцог застыл.

— Что ты имеешь в виду?

— Л собирался рассказать тебе, когда Бишоффхейм выпишет чек! — заторопился Чарльз. — Мне вовремя намекнули, что он намерен женить меня на своей дочери?

— Бот дьявол! — воскликнул герцог. — Да как бы ты мог на ней жениться!

— Я и не собирался, — парировал Чарльз, — но если бы я отказался, он пригрозил бы не заплатить мне те деньги, что я уже потратил на лошадей.

— Это самый позорный шантаж, о котором я когда-либо слышал! — возмутился герцог. — Этот человек — совершеннейший плебей.

— Знаю, — согласился Чарльз, — но мне пришлось играть по его правилам, и именно Леонида извлекла откуда-то Еву, словно кролика из шляпы!

Старший брат молчал, и Чарльз, рассмеявшись, добавил:

— Ты не поверишь, но она заставила меня поклясться честью, что я» оставлю эту девушку точно такой, какой нашел ее «.

— Что это значит? — спросил герцог.

— Говоря ее собственными словами:» Чистой, невинной и нетронутой «.

Герцог поднял брови, и его брат сказал:

— Я сдержал слово, но я обещал Леониде, что дам Еве пятьсот фунтов.

Лорд Чарльз ждал от брага какого-нибудь замечания, но герцог только вытащил из бумажника чековую книжку.

— Я немедленно получу деньги по чеку Бишоффхейма в своем банке в Париже, — объяснил он, — а ты возьмешь мой чек на ту же самую сумму в Лондон.

— А Ева?

— Я заеду к ней, а также пошлю что-нибудь от твоего имени Леониде Лебланк. Что-нибудь, что она оценит.

— Уоррен, ты порядочный человек! — воскликнул Чарльз. — Но ты действительно заплатишь мои долги?

— Я же сказал, что заплачу, но постарайся впредь быть немного благоразумнее. А то я все удивлялся, как это ты будешь содержать жену в кредит!

Лорд Чарльз засмеялся.

— Ты же знаешь, что это невозможно, если б мы только не согласились на рай в шалаше!

— Ну, теперь это, во всяком случае, не понадобится, — облегченно произнес герцог.

— Просто и не знаю, как благодарить тебя… — начал Чарльз.

Герцог посмотрел на часы.

— Если ты не успеешь на поезд в Кале, который отходит в час дня, я могу и передумать.

Чарльз издал вопль ужаса, смеясь при этом.

— Я успею, — пообещал он, — и всю дорогу до Дувра буду пить за твое здоровье!

— Прежде чем уйдешь, — остановил его герцог, — не забудь дать мне адрес Евы Бенард.

Выслушав объяснения брага, как найти ее дом на Сент-Оноре, герцог сказал:

— Позволь дать тебе совет — никому не рассказывай об этой истории! Это было бы большой ошибкой.

— Но надо же мне похвастаться, что я обвел вокруг пальца самого Рафаила Бишоффхейма! — запротестовал Чарльз.

— Насколько я представляю, он очень злопамятный человек, а так как деньги всегда звучат громче смеха, ты пожалеешь о своей болтливости.

— Да… ты прав, — согласился Чарльз. — Конечно, ты прав. Но я ведь действительно взял над ним верх.

— Ну, так держи это при себе, — посоветовал герцог.

Младший Крейг вышел из комнаты, и герцог услышал, как брат громко требует двуколку, в которой ездил в деревню.

— Чарльз неисправим! — с улыбкой сказал себе герцог.

Но он лучше брата понимал, что с Бишоффхеймом шутки плохи, и потому немедленно отправился на улицу де ла Пэ, где находился банк, имеющий связь с его банком в Лондоне.

Там герцог получил по чеку деньги, погасил часть долгов брата и взял сумму в пятьсот фунтов наличными.

Затем он поехал в свой клуб.

После легкого обеда англичанин снова сел в графский экипаж, который привез его к дому на Сент-Оноре.

Дверь открыл пожилой слуга.

Герцог вошел в прихожую и услышал крик Евы.

Не дожидаясь Анри, который как обычно еле передвигал ноги, англичанин стремительно подошел к гостиной и распахнул дверь.

Один взгляд на происходящее сказал ему, что девушка отчаянно борется с маркизом де Суассоном.

Никто из них двоих не заметил, что кто-то еще появился в комнате.

В этот момент Ева снова вскрикнула — беспомощно, жалобно, словно пойманный в капкан зверек, — и герцог стал действовать.

Он бросился вперед, схватил маркиза за ворот и оттащил его от девушки.

— Какого черта вы делаете?

В первую секунду и маркиз, и Ева смотрели на герцога в полном изумлении.

Затем девушка кинулась к англичанину.

— Спасите меня… спасите! — закричала она и уткнулась лицом в его плечо.

Вырвавшись из рук герцога, де Суассон одернул сюртук.

— А вы-то как здесь оказались, Кинкрейг? И какое вам дело, что тут происходит? — поинтересовался он.

— Убирайтесь! — резко приказал герцог.

Маркиз побагровел.

— У меня здесь столько же прав, сколько и у вас! — заявил он.

— Я велел вам уйти, — отчеканил герцог.

— А если я откажусь? — агрессивно спросил де Суассон.

— Тогда я готов выставить вас силой, — холодно промолвил англичанин.

Поскольку герцог не повышал голос, его угроза прозвучала гораздо внушительнее, чем если бы он кричал.

К тому же герцог был намного выше маркиза, и в его глазах появилось леденящее выражение, которое многих заставляло трепетать перед ним.

Бормоча проклятия, де Суассон повернулся кругом и вышел из салона, хлопнув дверью.

Англичанин даже не взглянул в его сторону. Он смотрел на Еву, которая, дрожа всем телом, все еще прятала лицо на его груди.

Поддерживая девушку за плечи, герцог осторожно подвел ее к дивану и усадил.

Ева была очень бледна, и в глазах ее застыл ужас.

— Все в порядке, — успокоил ее герцог. — Маркиз ушел, и сомневаюсь, что он вернется.

— Но если… вернется? — нерешительно спросила девушка и содрогнулась.

Герцог обвел глазами комнату.

— Бы живете здесь одна?

Ева была так разбита всем случившимся, что сказала ему правду.

— Д-да.

Герцог несколько удивился.

— А чей это дом? — спросил он.

— М-мой.

Теперь англичанин был определенно изумлен.

Он снова взглянул на красивую старинную мебель.

— К-как… вам удалось… прийти так… в-вовремя… чтобы… с-спасти меня? — очень тихо спросила Ева.

Герцог достал завернутые в бумагу деньги, которые получил в банке, и положил девушке на колени.

— Я принес вам это от брата. Здесь те пятьсот фунтов, которые он обещал заплатить вам.

— Значит… мсье Бишоффхейм дал ему чек?

— Дал, — подтвердил герцог.

Ева уставилась на пакет, лежащий на ее коленях, а потом сказала, так и не притронувшись к деньгам:

— Пожалуйста… вы не вернете их лорду Чарльзу? Л… я не хочу их брать.

— Но вы их заработали, — возразил герцог.

— Я рада… что не сделала никаких ошибок… но теперь это не нужно… и я предпочла бы не получать плату за то… что я сделала.

Герцог посмотрел на нее озадаченно.

— Бы хотите сказать, что вы достаточно богаты, чтобы отказаться от такой большой суммы, или у вас есть еще один так называемый жених?

— Нет… нет… конечно, нет! Мне нужны были деньги, чтобы… жить здесь, в этом прелестном домике… но теперь я могу поехать в замок.

— Замок? — удивился герцог. — Бы имеете в виду тот, где мы были вчера?

Девушка кивнула. Помолчав, герцог спросил:

— Граф знает, что вы подруга Леониды Лебланк?

— Я рассказала ему, что ходила к мадам Лебланк за помощью, потому что она была папиным другом… но граф не велел мне никому говорить о ней…

— Леонида Лебланк была другом вашего отца? — повторил герцог, словно пытаясь понять.

Ева всхлипнула.

— Папа… умер в ее доме… когда мы уже переехали сюда… и вы, возможно, думаете, что я поступила дурно… согласившись помочь лорду Чарльзу… но после того, как я заплатила за похороны, денег почти совсем не осталось…

При воспоминании об отце на глаза девушки набежали слезы, и голос задрожал.

Глубоко вдохнув, Ева попыталась объяснить:

— Я знала, что если заработаю пятьсот фунтов, то смогу еще долго жить здесь и платить слугам, но, конечно, я лгала… и мама была бы шокирована… хоть я и помогала… лорду Чарльзу.

— Теперь я начинаю понимать ваши трудности, — добрым голосом промолвил герцог, — но мне по-прежнему не понятно, почему граф пригласил вас жить с его семьей.

Девушка смущенно опустила глаза:

— Я… я боюсь, что вам представили меня не под той фамилией…

— Хотите сказать — вы не Бенард?

— Д-да.

— Тогда как же вас зовут по-настоящему?

— Моим… моим отцом был… сэр Ричард Хиллингтон.

Герцог вздрогнул:

— Хиллингтон? Не может быть!

— Это правда. Мы приехали… в Париж, потому что моей маме оставила этот прелестный дом ее мать… которая была графиней де Шабрилен.

Герцог шумно вздохнул:

— Как вы могли совершить такую глупость? Оставаться здесь одной после смерти отца, да еще и поддаться на уговоры сыграть роль невесты моего брата!

Ева ничего не ответила, и герцог сказал:

— Вам следует вернуться в Англию. У вас же есть там родственники?

— Да, много. Но мне… тяжело с ними… ведь на самом деле они никогда… не одобряли маму… Во всяком случае, не больше, чем Шабрилены… одобряли папу, когда она… сбежала с ним.

— Теперь я припоминаю: кто-то мне рассказывал, что ваш отец, которого я часто встречал на скачках, в молодости вызвал массу пересудов.

— Папа и мама сбежали, когда она должна была выйти замуж за француза, которого выбрали для нее Шабрилены… — пояснила девушка.

— Это был очень храбрый поступок, — заметил герцог.

Ева стиснула руки.

— Спасибо, что вы так сказали… Мама была очень… очень счастлива с папой… хотя всегда огорчалась, что ее семья не общается с ней…

— А теперь вы собираетесь жить с ними! — задумчиво проговорил герцог. — И вы думаете, это сделает вас счастливой?

— Они очень, очень добры, а их замок — самое красивое место, что я когда-либо видела!

— Л тоже так думаю, — согласился герцог, — но только я предпочитаю свой собственный дом.

— Он такой впечатляющий?

— Очень впечатляющий! Тут за дверью что-то упало. Девушка вздрогнула, и в ее глаза снова вернулся ужас.

— Т-там… кто-то есть! — пролепетала она. — Бы… вы не думаете?..

— Предоставьте это мне, — сказал герцог, вставая с дивана.

Выйдя из салона, англичанин закрыл за собой дверь, и Ева услышала, как он с кем-то разговаривает, хотя слов не разобрала.

Вновь охваченная страхом, девушка вдруг совсем ослабела.

Ее руки снова тряслись, и она снова вспомнила твердые губы маркиза на своей щеке.

Ева чувствовала тогда в отчаянии, что, если они завладеют ее ртом, этот ужасный человек втянет ее во что-то грязное, во что-то позорное, от чего она не сможет спастись.

» Я ненавижу его!«— подумала девушка.

Герцога все не было, и Еву вдруг охватил озноб: что, если ее спаситель оставил ее?

Если он уйдет, а маркиз вернется, она не сможет защитить себя и окажется полностью в его власти.

Девушке захотелось побежать наверх и запереться в спальне, но не хватило сил даже встать с дивана. Все, что она могла, — это откинуться на подушки и закрыть глаза.

Голова кружилась, и Еве казалось, будто она падает в бездонную яму.

Тем временем герцог вернулся в комнату.

Подойдя к дивану, он посмотрел на девушку, а потом негромко сказал:

— Все в порядке! Это был только ваш слуга. Я велел ему никого не впускать.

Ева не ответила, и герцог вдруг понял, что она на грани обморока.

— Послушайте меня, Ева, — мягко проговорил он.

Девушка с усилием открыла глаза.

— Сейчас я отнесу вас наверх, и хочу, чтобы вы поспали. А позже, в восемь часов, я заеду за вами и отвезу вас в ресторан поужинать.

Ева слабо улыбнулась ему, и герцог поднял ее на руки.

Медленно взойдя по лестнице, он обратился к девушке:

— Бы должны показать мне, где ваша спальня.

Не в силах говорить, Ева только слабо повела рукой на ближайшую дверь.

Кое-как открыв ее, герцог внес девушку в большую комнату, которая явно служила спальней ее бабушке.

Как и салон, она отличалась элегантным убранством. На каминной полке стояли миниатюры де Шабриленов, а на стене висел портрет графини в молодости. Герцог сразу заметил сходство с Евой в форме и цвете глаз.

Он бережно опустил девушку на кровать и, решив, что вряд ли она станет раздеваться, укрыл ей ноги атласным покрывалом.

— Теперь спите. Я скажу слугам разбудить вас в семь часов.

Ева что-то прошептала и закрыла глаза.

Поняв ее шепот как согласие, герцог еще долго стоял, глядя на ее длинные ресницы, такие темные на фоне бледных щек, и прислушивался к ее легкому дыханию. Девушка заснула.

Это был сон полнейшего изнеможения.

Такое случается с людьми после битвы или в море после свирепого шторма: от пережитого потрясения они спят крепко, без сновидений.

Герцог подошел к окну и приспустил штору, чтобы солнце не мешало девушке.

Последний раз взглянув на Еву, англичанин вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

Слуг он нашел на кухне. При его появлении Анри и Мария почтительно встали.

Герцог ясно и четко отдал им распоряжения, чтобы не возникло никаких недоразумений.

Оставив на столе два золотых луидора, он направился к выходу, и Анри, открывая ему переднюю дверь, рассыпался в благодарностях.

— Mersi beaucoup, monsieur, mersi! — повторил он несколько раз.

— Ну, вы поняли? — спросил маркиз на чистейшем французском. — Никому, кроме меня, не разрешается входить в дом.

— Да, да, мсье, все будет исполнено, как вы приказали, — ответил Анри.

Герцог сел в ждущий его фаэтон, но поехал вовсе не к дому возле Булонского леса, а на улицу Офмон.

Он услышал от Евы такую запутанную историю, что она казалась невероятной.

Герцог хотел получить подтверждение всему, что рассказала девушка, и единственным человеком, знающим правду, была Леонида Лебланк.

Когда англичанин прибыл к куртизанке, слуга сообщил ему, что она только что вернулась домой и сейчас одна в салоне.

— Доложите обо мне! — приказал герцог, называя свое имя.

Увидев сейчас Леониду, Ева подумала бы, что она выглядит еще причудливее и театральнее, чем всегда.

Ее платье — явно творение Фредерика Уорта — было малиновым. Юбка на турнюре состояла из множества оборок, украшенных бархатом, кружевом и шелковыми цветами. На шее куртизанки мерцали нити жемчуга, стоившего, как подумал герцог, бешеные деньги, а на жемчужных серьгах сверкали бриллиантовые подвески размером с оливки.

Услышав, кто пришел, Леонида явно удивилась.

Затем она поднялась навстречу гостю со своей неподражаемой грацией.

— Неужели это грозный брат Чарльза? — пленительным голосом спросила француженка. — Я всегда жаждала, мсье, познакомиться с вами.

— Теперь ваше желание исполнится, — ответил герцог, — поскольку мне нужна ваша помощь.

Леонида ахнула:

— Ваш брат опять в беде? Неужели Бишоффхейм не заплатил ему?

— Нет-нет, заплатил, — успокоил ее герцог.

— Тогда, пожалуйста, мсье, садитесь и расскажите обо всем, — предложила Леонида. — Я беспокоилась, вдруг что-то пойдет не так в самый последний момент.

Герцог удобно расположился на диване и скрестил ноги.

— Я весьма благодарен вам за такой интерес к Чарльзу. Насколько я понимаю, вы спасли его от возможной катастрофы!

— Я не могла представить себе, ваша светлость, что вам пришлось по вкусу заполучить в невестки дочь Бишоффхейма.

— Да, мне бы это совсем не понравилось, — подтвердил герцог, — и брат сказал, что именно вас я должен благодарить за его спасение.

— Я рада оказаться полезной, — промолвила Леонида с провокационной улыбкой и подвинулась чуть ближе к герцогу. — А теперь, что я могу сделать для вас?

— Это совсем не сложно, — заявил англичанин. — Я хочу услышать, как вы встретились с Евой Хиллингтон.

Леонида посмотрела на своего гостя, пытаясь прочитать его мысли. Затем сказала проницательно:

— Бы думаете, что Чарльз и Ева солгали вам? Но все действительно очень просто.

— Тогда, пожалуйста, расскажите мне правду, — попросил герцог.

— Сэр Ричард Хиллингтон, который был моим старым другом, во время сердечного приступа нечаянно уронил свою жемчужную запонку. После похорон его дочь пришла спросить меня, не здесь ли эта жемчужина.

— Запонка! — шепотом повторил герцог. — Так вот как вы познакомились!

— Пока Ева была здесь, — продолжила куртизанка, — прибыл ваш брат, только что узнавший о намерении банкира сделать его своим зятем.

Леонида вскинула руки в красноречивом жесте.

— И тут меня осенило! Герцог засмеялся:

— Конечно. Выдать Еву за невесту Чарльза — это была ваша затея. Не зря все говорят, что вы самая умная женщина в Париже.

— Мне нравится в это верить, — промолвила куртизанка, — а теперь расскажите, что случилось с вашим братом и, конечно, с Евой.

— Я отправил Чарльза обратно в Англию, и он просил меня сделать вам подарок. Одна из причин, почему я зашел, — это спросить, что мне купить, чего у вас еще нет.

Леонида засмеялась.

— На такой вопрос легко ответить, когда его задает англичанин.

Она выразительно посмотрела на герцога из-под ресниц, и он спросил:

— Ну? Так что же?

— Ну конечно, лошадь! — воскликнула куртизанка.

Герцог улыбнулся.

— Хорошо, у вас будет лошадь, которой вы сможете гордиться, и я договорюсь, чтобы ее доставили как можно скорее.

— Herd, monsieur, vous etes tres gentil , — сказала Леонида и придвинулась еще ближе, подставляя ему свои губы.

— Поблагодарите моего брата, когда в следующий раз увидите его, — откликнулся герцог. — Это его подарок, не мой.

Леонида была слишком опытной женщиной, чтобы не понять того, что крылось за его словами.

Она встала с дивана.

— Теперь прошу извинить меня, ваша светлость, но мне нужно лечь. Очень скоро ко мне придет гость, а вечером меня ждут несколько приемов, которые, как обычно, продлятся допоздна.

Герцог встал.

— Позвольте еще раз поблагодарить вас. Бы мудрая женщина, и я знаю, что вы никому не расскажете об этой истории.

— Я бы не сделала ничего, что повредило бы вашему брату, которого я очень люблю, или Еве, которой я уже велела никому не говорить, что она когда-то встречалась со мной.

— В таком случае я могу лишь повторить: вы очень мудрая женщина!

Он поцеловал куртизанке руку.

— Бы получите лошадь, достойную» королевы Парижа «, которой вы, несомненно, являетесь!

Оставив Леониду, герцог поехал к графу де Шабрилену.

Едва войдя в холл, англичанин понял, что хозяин дома вернулся, и нашел его в кабинете, в полном одиночестве.

— Привет! — воскликнул граф. — Как император?

— Болен и подавлен.

— Что, пруссаки причиняют больше неприятностей, чем обычно?

Герцог взял предложенный хозяином бокал шампанского и сел в кресло.

— Если вы спросите меня, то я скажу одно: французы сами себя загоняют в ловушку. Если они не поумнеют, их вызов пруссакам закончится катастрофой.

— Полностью с вами согласен, — ответил граф. — Подобный вызов был бы абсолютно гибельным! Бы сказали это императору?

— Его величество дал мне понять, что у него слишком много советчиков. Однако императрица упорно толкает его на конфронтацию с нацией, которую она никогда не любила.

— Женщины не должны вмешиваться в политику или государственные дела! — сердито вставил граф.

— В то же время, — продолжил герцог, — немало французов думают, что они могут ринуться в бой с одними флагами и фанфарами и победить лишь потому, что они французы.

— Я вас очень хорошо понимаю, — промолвил граф, — и кому-то надо что-то делать, пока еще не слишком поздно.

— Бот именно, — подтвердил герцог.

Они еще поговорили о политике, пока граф не спохватился, что должен одеваться к ужину, ради которого и приехал в Париж.

— Сегодня я ужинаю с принцем Наполеоном, — сообщил он герцогу. — Принц уже несколько лет говорит, что мы играем на руку врагу, но его никто не желает слушать.

Вскоре и герцог пошел наверх переодеваться, и лицо его было очень серьезным.

Из последних донесений он знал, что Пруссия держит на границе с Францией большую, хорошо обученную армию.

Если дойдет до войны, французы, с их непомерной расточительностью, очаровательными женщинами и бесконечными поисками наслаждения, окажут очень слабое сопротивление.

— Если французская армия потерпит поражение, — сказал себе герцог, — недалеко и до осады Парижа!

Это казалось невероятным.

И в то же время эти две страны никогда не могли ужиться вместе, а их государственные деятели оскорбляли друг друга как в личных беседах, так и публично.

Принимая ванну, герцог думал о том, с каким удовольствием пруссаки унизят французов и как мучительно это будет для парижан.

Затем он сказал себе, что это не его дело и нечего беспокоиться из-за глупости других людей.

Слава богу, британцев всегда отделял от континента пролив.

Одевшись, герцог обнаружил, что хозяин дома уже уехал, но один из его удобных экипажей был оставлен в распоряжении гостя.

Герцог поехал на Сент-Оноре, предвкушая встречу с Евой.

По дороге он думал о том, как прелестна эта девушка, причем прелестна на очень оригинальный и необычный манер.

Теперь англичанин понимал, что ее белокурые волосы с их золотистым отливом, как и белая кожа, достались Еве от отца, а темные глаза — наследство ее матери.

Герцог видел ее совершенные черты в детях де Шабриленов, когда был в замке, и теперь даже удивился, что сразу не обратил внимания на явное сходство между Евой и младшей дочерью графа, которой недавно исполнилось семнадцать лет.

Но Ева отличалась еще и яркой личностью, которая поразила герцога с первой минуты встречи.

Бот только он не понимал, почему девушка его боится.

Сначала англичанин думал, что это из-за ее тайной помолвки с Чарльзом.

Но Ева и дальше сторонилась его и даже сбежала, когда герцог разыскал ее в библиотеке.

Затем он понял, что это более глубокий страх, чувственный страх и совсем не похожий на тот ужас, что вызвал в ней де Суассон.

Герцог знал, что даже борясь с маркизом, девушка не вполне понимала, чего добивается этот француз. Только милостью божьей он, герцог, прибыл вовремя и спас Еву от опыта, который на всю жизнь мог изменить ее душу.

Когда он нес девушку наверх, он думал, какая же она легкая и хрупкая. А потом, на кровати, Ева выглядела как сказочная принцесса, заснувшая на сотню лет.

Глядя тогда на нее, герцог вспомнил сказку о Спящей красавице, разбуженной поцелуем принца, и понял, что хочет поцеловать девушку.

Хотя бы лишь для того, чтобы успокоить ее и убедить, что ей не нужно больше бояться.

После того, что сказал Чарльз, герцог был совершенно уверен, что Еву никогда прежде не целовали.

Крайне прискорбно, что первым мужчиной, возжелавшим ее, оказался маркиз — этот развратный, испорченный человек.

Герцог многое знал о нем, но не собирался делиться этим знанием с Евой. Он думал о том, что девушке придется защищать себя и от маркиза, и от великого множества других, ему подобных. Но тогда Ева утратит то неуловимое очарование невинности, что отличает ее от всех женщин, с которыми герцог обычно общался.

— Я должен поговорить с девушкой о будущем, — твердо сказал себе англичанин, выходя из экипажа.

Анри уже ждал его и почтительно распахнул дверь.

Герцог шагнул в знакомую прихожую со странным волнением в душе.

Ева ждала герцога в салоне.

Слуга проводил его до двери, и, как только англичанин вошел, девушка вскочила со стула и сделала шаг вперед, будто хотела побежать к нему.

Затем, словно спохватившись, медленно пошла навстречу, пока они не сошлись в центре комнаты.

Там Ева сделала реверанс.

» Она выглядит прелестно «, — мысленно отметил герцог.

Он не знал, что девушка снова надела одно из платьев своей матери.

Увидев это платье, Жози пришла в восхищение и заявила, что никакие украшения не сделают его более совершенным, чем оно есть.

Ева брала с собой это платье в замок на тот случай, если удастся остаться на вторую ночь.

Но теперь она смотрелась в нем достаточно нарядной и для гораздо более важного события, чем тихий ресторан, в который они идут.

— Вам уже лучше? — спросил герцог.

Ева подняла на него сияющие глаза и проговорила:

— Я спала, пока Мария не разбудила меня, и теперь я должна извиниться, что вела себя так… глупо.

— Бы не были глупы, вы просто испугались, и это вполне понятно при таких обстоятельствах, — возразил герцог и увидел признательность в ее глазах.

Затем девушка сказала уже другим тоном:

— Я… я должна… спросить у вас кое-что.

— И что же?

— Это так любезно, что вы пригласили меня на ужин… но возможно, мне не следует идти с вами одной… Вдруг дядя рассердится на меня?

Герцог улыбнулся:

— Конечно, вам не позволили бы этого, если бы вы оставались в замке с графиней. Но поскольку вы еще не поселились там, они не имеют на вас никаких прав.

— Значит, я могу пойти с вами? — жадно спросила Ева.

— Я буду крайне разочарован, если вы откажетесь. К тому же мы идем в очень тихое место, где нас никто не увидит и никто не будет сплетничать о нас завтра.

— Как чудесно! — воскликнула девушка. — Когда мы только приехали, папа два раза водил меня ужинать в ресторан, а теперь я боялась, что больше никогда не смогу туда попасть.

— Мы идем в ресторан, где готовят великолепные блюда, — пояснил англичанин. — И я буду очень огорчен, если вы не насладитесь ими.

— Я буду наслаждаться каждой минутой, — пообещала Ева.

— Тогда чего мы ждем?

Девушка улыбнулась и легкими шагами, словно паря над полом, вышла в прихожую.

Там Ева накинула на плечи бархатный палантин.

Когда они сели в экипаж, девушка сказала:

— Это такое волнующее событие для меня, но ведь вы очень влиятельный человек и вам следует ходить в ресторан с кем-нибудь вроде…

Тут Ева запнулась. Герцог понял, что она собиралась сказать» Леониды Лебланк «, а потом вспомнила, что ей велели не упоминать этого имени.

Помолчав, девушка немного неубедительно продолжила:

— ..тех красивых дам, которых я видела в Булонском лесу.

— Если вы ожидаете комплиментов, — промолвил герцог, — то я могу заверить вас, Ева, что вы так же красивы, нет, даже красивее всех дам, которых я видел в Булонском лесу с тех пор, как приехал.

Ева ойкнула от удовольствия. Это прозвучало как-то по-детски непосредственно и очень трогательно.

— Это правда? Никто раньше не говорил мне… ничего подобного.

— Значит, я имею честь быть первым, — ответил герцог.

Они выехали на улицу Мадлен.

Там вблизи церкви находился ресторан, где герцог часто ужинал, когда бывал в Париже.

» Пару» не считался фешенебельным, но славился своей кухней, и его посещали исключительно гурманы.

Герцог потребовал стол в нише, где, как он знал из прошлых визитов, можно ужинать и видеть всех, самим оставаясь незамеченными.

Когда они сели, по лицу девушки герцог понял, что она захвачена окружающей обстановкой: мягкими диванами, горящими на столах свечами и обилием цветов.

И в отличие от других ресторанов в «Лару» не было никакой музыки.

Осмотревшись, Ева сняла перчатки и воскликнула очень юным, возбужденным голоском:

— Как замечательно оказаться здесь… с вами!

Она посмотрела на герцога, и когда их глаза встретились, обоим было трудно отвести взгляд.