Магия Парижа

Глава 7

Герцог долго выбирал еду и вино.

Когда же официанты удалились, он откинулся на спинку стула и проговорил:

— Я был бы очень невнимательным, если бы не сказал вам, что вы выглядите очаровательно!

Ева порозовела, а герцог подумал, что давно уже не видел, как женщина краснеет.

Еда оказалась восхитительной, и девушке вспомнился отец: он бы наверняка оценил ее.

К каждому блюду подавали особое вино, но Ева делала лишь крошечный глоточек, предоставляя пить герцогу.

Только когда принесли кофе с ликером, девушка сказала:

— Я навсегда запомню этот ужин и это чудесное место, в которое вы привели меня.

Она говорила тем же восхищенным голоском, каким восторгалась красотой замка и его внутренним убранством.

Герцог понял, что ее слова совершенно искренни и пришли из самого сердца.

— Мне очень приятно это слышать, Ева, но теперь я хочу поговорить о вас.

Девушка немного испугалась. Герцог помолчал, словно подыскивая слова, а потом спросил:

— Бы совершенно уверены, что поступаете благоразумно, решив не возвращаться в Англию?

— Я… я уверена, что была бы счастлива в замке, где моя мама жила девочкой, — ответила Ева.

Ей показалось, что герцог обеспокоен, и, еще помолчав, он сказал:

— Все же ваш отец был англичанином, поэтому я считаю, что вам не следует жить во Франции.

— Почему? — спросила девушка.

— Ну, два обстоятельства беспокоят меня.

— Какие?

— Во-первых, я совершенно уверен, что в этом году следует ждать конфронтации между Францией и Германией.

— Бы говорите о войне? — изумленно спросила Ева.

— Боюсь, она неизбежна, :

— ответил герцог.

— Но все французы кажутся такими счастливыми! — вскричала девушка. — Зачем им воевать с Германией?

— Это долгая история, — промолвил герцог, — но сегодня я был у императора и уверен, что императрица и герцог де Грамон подталкивают его к войне.

— Я слышала, как папа говорил об этом, — подтвердила Ева, — и все равно не могу поверить, что они готовы стольким пожертвовать. Ведь все здесь кажется таким очаровательным и роскошным.

— Удовольствия Парижа! — тихо проговорил герцог.

Он думал в эту минуту о безумной расточительности куртизанок вроде Леониды Лебланк и тех баснословных суммах, которые тратят на нее мужчины.

Ева смотрела на него с тревогой, и герцог сказал:

— Я только хочу надеяться, что, если начнется война — а французская армия значительно уступает прусской, — вы будете в безопасном месте.

— Безопасном месте? — удивилась девушка. — Но я буду в замке моего дяди.

— И это меньше чем в двадцати пяти милях от Парижа, — заметил герцог.

Помолчав, Ева спросила:

— Бы полагаете, что пруссаки могут дойти до Парижа и захватить его?

— Я думаю, что осада не исключена.

— Не могу поверить в это! — прошептала девушка.

Герцог отпил бренди.

— Есть еще одно обстоятельство, которое, как мне кажется, вы не учли, решив остаться здесь.

— Еще? Что?

— Ваш дядя, будучи французом, счел бы своим долгом устроить ваш брак.

Ева выпрямилась на стуле.

— Бы хотите сказать, что мне… уготован брак вроде того, от которого сбежала моя мама?..

— Граф верил бы, что это в ваших интересах, — спокойно заметил герцог. — Как вы сами знаете, вся семья не одобрила вашу мать, потому что она вышла замуж за человека, которого любила.

Ева сжала руки.

— Я никогда не думала об этом… Как глупо, что я про это забыла…

Она глубоко вздохнула.

— Бы правы… я должна вернуться в Англию…

— Я надеялся, что вы это скажете, — ответил герцог. — И я знаю, что вы не пожалеете об этом.

Но девушка прошептала:

— Почти все папины родственники очень старые… Они будут говорить и говорить о нем. Я… я чувствую, что не смогу сейчас этого вынести.

— Я все понимаю, — сказал герцог, — и если вы предоставите это мне, я найду кого-нибудь, у кого вы сможете остановиться на первое время… и кто будет счастлив принимать вас, пока вы не найдете себе дом, в котором действительно захотите жить.

— Бы… правда можете это сделать? — спросила Ева. — Это было бы очень… очень любезно… Но я бы не хотела навязываться вам…

— Об этом не беспокойтесь. А теперь, поскольку у вас был долгий и тяжелый день, я отвезу вас домой.

Увидев, как разочарованно вытянулось лицо девушки, герцог добавил:

— Я остаюсь в Париже до послезавтра. Пообедайте с вашим дядей и скажите ему, что передумали. А вечером, быть может, вы окажете мне честь снова быть моей гостьей за ужином.

— Конечно, — воскликнула Ева. — Это будет так чудесно!..

Ее омрачившиеся было глаза снова засияли, и герцог продолжил:

— Послезавтра я повезу вас обратно в Англию. А до тех пор вы не должны делать ничего настолько безрассудного, как бродить одной по улицам.

Ева вспомнила, что, когда она ходила к Леониде Лебланк, маркиз увидел ее.

Девушка содрогнулась, и герцог понял, о чем она думает.

— Забудьте его! — потребовал он.

— Л… я постараюсь, — прошептала Ева, — но когда вы сказали, что дядя устроит мой брак… я подумала, что, возможно, мне пришлось бы… выйти за кого-нибудь вроде маркиза!

— Не все французы так ужасны, — возразил герцог. — И потом, не забывайте, что маркиз не обращался бы так с вами, если бы знал, кто вы на самом деле.

Понизив голос, он строго добавил:

— Никогда не нужно лгать.

— Да… я понимаю, — покорно согласилась Ева, — и мама… ей было бы стыдно за меня!

Герцог потребовал счет, и они ушли из ресторана.

Экипаж уже ждал их.

Весь недолгий путь до Сент-Оноре Ева молчала. Глядя на ее профиль, освещенный уличными фонарями, герцог думал, что девушка очень красива.

«Как она сможет постоять за себя, когда все мужчины находят ее неотразимой!»

Опыт говорил ему, что мужчин влечет к Еве не только потому, что она так прелестна.

Ее окружала аура чистоты и невинности, которую сразу распознала Леонида Лебланк.

Именно из-за ее чистоты такие, как маркиз, инстинктивно будут желать девушку.

Лошади подъехали к домику, и когда они замерли у крыльца, Ева прошептала очень тихо и испуганно:

— А… а вдруг пока меня не было… он проник в дом?

Ее глаза снова наполнились ужасом, а руки затряслись.

— Я удостоверюсь, что его здесь нет, — мягко сказал герцог.

Белев экипажу ждать, он вошел в дом вместе с Евой.

Впустив их, Анри снова запер дверь и зашаркал обратно на кухню, а они тем временем вошли в салон, где в канделябрах еще горело несколько свечей.

Ева посмотрела снизу вверх на герцога, словно ожидая, чтобы он проявил инициативу.

Герцог улыбнулся ей.

— Хорошо, сейчас мы вместе осмотрим дом, и вы сможете спать, ничего не боясь.

Девушка ответила ему робкой слабой улыбкой.

Взяв Еву за руку, словно ребенка, герцог сначала обошел салон.

Он посмотрел за занавесками и за красивой ширмой, которая стояла в одном углу.

Затем они прошли через пустую прихожую в маленькую столовую, очень милую, с овальным столом и мраморным камином XVII века.

Герцог снова проверил за занавесками и даже заглянул под стол.

Потом они поднялись по лестнице на второй этаж.

Здесь было намного темнее, только снизу, из прихожей, шел свет от горящих в бра свечей.

Девушка крепче ухватилась за руку герцога. Он подошел к первой двери, ведущей в ее спальню, и открыл ее.

В ту же секунду внутри раздался грохот.

Ева вскрикнула и кинулась к герцогу. Обняв лихорадочно цепляющуюся за него девушку, англичанин шагнул в комнату.

У кровати горела свеча, и в ее колеблющемся свете он увидел, что грохот вызван сквозняком из открытого окна.

Порыв ветра взметнул занавеску, и та опрокинула горшок с цветком, стоящий рядом на столике.

Занавески по-прежнему раздувались, но герцог был совершенно уверен, что за ними никого нет. Однако Ева пришла в такой ужас, что вся дрожала.

— Все в порядке, — успокаивающе сказал герцог.

— Это он… это он! — прошептала девушка. — Спасите… спасите меня еще раз, — и она умоляюще посмотрела на англичанина.

Впервые в жизни герцог видел настолько испуганное создание.

— Л спасу вас, моя дорогая, — сказал он, привлекая к себе Еву.

Его губы коснулись ее губ.

В первую секунду девушка оробела. Она не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Но когда герцог завладел ее губами, страх оставил Еву, и ему на смену пришло что-то невероятно чудесное.

Поначалу герцог целовал девушку очень нежно, словно боялся еще больше испугать. Но затем, когда он ощутил мягкость и невинность ее губ, его губы стали более требовательными, более настойчивыми, и в это мгновение для Евы словно открылись Небеса.

Девушке чудилось, что она парит в снопе лунного света, возносится с ним к самим звездам и кружится в их хороводе, а лунный свет, проникая сквозь тело, струится от ее сердца к губам, затопляя всю ее невыразимым восторгом.

Когда герцог поднял голову, Ева вздохнула, потому что теряла его.

Но девушка была настолько переполнена тем удивительным восторгом, что не посмела ничего сказать, а только спрятала лицо на его груди.

— Теперь ты совсем, совсем в безопасности, моя драгоценная, — проговорил англичанин немного нетвердым голосом. — И я никому не позволю обидеть тебя!

— Я… я люблю… вас, — прошептала Ева, поднимая к нему глаза.

В ее голосе снова слышалась та восхищенная нотка, а лицо светилось таким одухотворенным восторгом, какого герцог никогда еще не видел.

— И я люблю тебя, — ответил он, — давно люблю.

— Давно?

— С тех пор, как впервые увидел тебя, но я думал, что ты принадлежишь моему брату.

— А я… думала, что вы… не одобряете… меня, — прошептала девушка.

— Я не одобрял твой брак с Чарльзом, потому что сам хотел жениться на тебе!

Он крепко обнял Еву.

— Как ты могла так мучить меня, моя дорогая, позволяя мне думать, что будешь моей невесткой, когда я хотел видеть тебя своей женой?

Девушка слабо ахнула, но для герцога это трогательное восклицание прозвучало как песня ангелов.

Потом она спросила едва слышным шепотом:

— Бы… вы… просите меня… выйти за вас замуж?

Герцог улыбнулся.

— Как же еще я смогу заботиться о тебе и защищать тебя? Ты слишком красива, чтобы оставлять тебя одну хоть на минуту!

— Я люблю вас… я люблю вас… всем своим существом! Но… я не знала, что это… любовь.

— Я научу тебя любви, а если кто-то другой попытается это сделать — я его убью!

Ева с обожанием посмотрела на герцога, и он сказал:

— Я не собирался говорить тебе о моих чувствах, пока не отвезу тебя обратно в Англию, и мы не узнаем друг друга получше.

— Теперь я… понимаю, почему вы… хотели, чтобы я… вернулась домой, — прошептала девушка.

— То была главная причина. Но и мои замечания о войне и о том, что значит быть француженкой, остаются в силе.

— Я хочу… быть англичанкой… и я… хочу быть… с вами! — страстно воскликнула Ева.

— Так и будет, — пообещал герцог, — и если, моя дорогая, ты достаточно меня любишь, мы можем пожениться еще до возвращения в Англию.

— Я так… сильно вас люблю, что… хочу… выйти за вас сейчас… немедленно… сию же минуту! — вскричала девушка.

Герцог засмеялся.

— Это было бы затруднительно, но я постараюсь устроить нам венчание на завтра или послезавтра.

Ева прижалась к нему.

— Бы… совсем-совсем уверены… что хотите жениться на мне?

— До встречи с тобой у меня ни разу не возникало желания жениться, — признался герцог. — Все думают, что я — убежденный холостяк.

Помолчав, девушка спросила:

— А вдруг… когда мы… поженимся… вы разочаруетесь… и решите, что… ошиблись?

Герцог улыбнулся.

— Ты — все, что я мечтал видеть в своей жене. Я люблю и обожаю в тебе все. И хочу знать о тебе как можно больше.

Ева торжественно посмотрела на него.

— Бы обещаете… научить меня… всему тому, что вы… хотите от меня?

— Обещаю, — сказал герцог, — но, главное, будь такой, какая ты есть.

Девушка снова спрятала лицо на его груди.

— Мне… так стыдно теперь, что я… лгала.

Но герцог знал, что она попала в беду не потому, что солгала, а потому, что связалась с Леонидой Лебланк.

С другой стороны, если бы Ева не пошла к куртизанке за отцовской запонкой, он бы никогда не встретил ее.

— Пути Господни неисповедимы, моя драгоценная. Мы нашли друг друга, и это все, что мы должны помнить, и отныне мы будем очень-очень счастливы.

— А ваша семья не… возмутится, что вы женились на такой… незначительной девушке, как я?

— Я думаю, многие из них встречали твоего отца и были очарованы им, как, впрочем, и все, кто его знал.

— Мне так… приятно слышать это… от вас, — призналась Ева. — Может, я тоже сумею… очаровать их?

— Конечно, сумеешь, — заверил ее герцог, — ты очаруешь их точно так же, как очаровала меня.

И его губы снова прильнули к ее губам.

Теперь девушка плыла по радуге в Небеса, о существовании которых она даже не подозревала.

«Это Небеса Любви», — подумала Ева.

Ее охватил неземной восторг, и чудо его было так велико, что, казалось, сердце девушки сейчас не выдержит и разорвется у нее в груди.

Наконец герцог промолвил:

— Я хочу остаться здесь, моя дорогая, целовать тебя и говорить, какая ты удивительная, но тебе пора спать.

Переполненная счастьем, Ева забыла свой страх, что маркиз прячется где-то здесь.

Но теперь она снова огляделась по сторонам, и герцог сказал:

— Давай только закончим проверку. Зажги свечи, а я пока закрою окна.

Девушка взяла подсвечник и зажгла несколько свечей. От их света комната стала уютной и теплой.

Прежде чем закрыть окно, герцог выглянул наружу и с удовлетворением увидел, что стена дома отвесно уходит в маленький сад. Никто не смог бы залезть по ней без очень длинной приставной лестницы.

Ничего не сказав Еве, герцог задернул занавески и поднял горшок, валяющийся на полу.

Затем он снова взял девушку за руку и вывел ее в коридор.

Они осмотрели две оставшиеся спальни, поменьше той, в которой спала Ева.

В них никого не было.

Закончив с проверкой, герцог запер двери снаружи и дал Еве ключи.

— Теперь ты должна запереться изнутри, а я скажу твоему слуге, что до моего прихода никому — абсолютно никому — не разрешается входить в дом.

— Бы… не забудете обо мне?

— Ну что ты, разве это возможно? Стоя наверху лестницы, герцог привлек девушку к себе и сказал:

— Чтобы тебе было легче, прелесть моя, я сообщу твоему дяде, с которым увижусь завтра утром, что мы намерены пожениться.

Нежно посмотрев на Еву, он продолжил:

— Поэтому тебе незачем будет обедать с ним, как вы договаривались.

— Вы передадите ему, что я очень… очень благодарна за его доброту? — спросила девушка.

— Конечно, передам, — обещал герцог, — но я каждую минуту хочу быть с тобой, так что давай пообедаем вместе, вдвоем. К тому времени я уже буду знать, как и когда мы сможем пожениться.

Ева радостно кивнула, и герцог еще раз поцеловал ее, очень нежно и с бесконечной любовью, как самую большую драгоценность.

— Теперь иди в свою спальню. Запри дверь так, чтобы я услышал, и постарайся заснуть.

— Я… я помолюсь и… миллион раз поблагодарю Бога, что вы любите меня, — сказала Ева.

Растроганный ее словами, герцог поцеловал девушку в лоб.

Потом повернул ее кругом, ласково подтолкнул в спальню и закрыл за ней дверь.

Услышав, как повернулся ключ в замке, герцог спустился вниз.

Там он отыскал Анри, дал ему распоряжения на завтра и оставил чаевые за то, что старик так долго не ложился спать.

Убедившись, что слуга запер дверь на засовы, герцог сел в фаэтон, который повез его обратно к дому у Булонского леса.

Дорогой герцог думал о том, что готов всю свою жизнь посвятить Еве, готов до конца своих дней любить и защищать ее.

Еще ни к одной женщине он не испытывал подобных чувств.

Герцог знал, как беспомощна без него Ева и какие страшные беды угрожают ей не только во Франции, но и в Англии.

«Я нужен ей, — сказал себе англичанин, — а она нужна мне, только до сих пор я этого не понимал».

Когда герцог спустился к завтраку, хозяин дома уже сидел за столом, держа перед собой развернутую газету.

— Газетчики уже настраивают народ против Пруссии, — сообщил он. — Остается надеяться, что они не зайдут слишком далеко.

Герцог не стал заводить полемику. Он уже высказал графу свое мнение о происходящем, но тот ему не поверил.

Поэтому англичанин сменил тему и сказал графу, что собирается жениться на Еве.

Граф страшно удивился.

— Бот так новость! — воскликнул он. — Мне и в голову не приходило, что вы интересуетесь ею!

Герцог улыбнулся.

— Я нахожу ее совершенно восхитительной.

— Тут я с вами согласен, и конечно, я очень рад, что один из моих самых уважаемых друзей женится на моей племяннице.

— Я надеялся, что вы не станете возражать, потому что мне нужна ваша помощь.

Как герцог и ожидал, де Шабрилен решительно высказался за тайный брак.

— Если британское посольство узнает, что вы поженились, — заявил он, — эта новость разойдется по всем английским газетам!

— Верно, — согласился герцог. — И, как вы понимаете, все начнут осуждать Еву за то, что она вышла замуж, не сняв траура. А уж сколько появится догадок о том, почему брак заключен в такой спешке — лучше и не говорить.

Дальнейшие комментарии были не нужны. Оба аристократа понимали, какие неприятные сплетни могут возникнуть в таких условиях.

В полном согласии друг с другом герцог и граф разработали на их взгляд идеальный план.

Затем герцог взял один из фаэтонов графа и поехал к Еве на Сент-Оноре.

Девушка ждала его в салоне, нарядившись в одно из своих самых хорошеньких платьев.

Когда герцог вошел в гостиную, и Анри закрыл за ним дверь, Ева шагнула к нему навстречу, а потом замерла в нерешительности, хотя ей страшно хотелось побежать к своему возлюбленному.

Герцог улыбнулся и протянул руки, и в следующее мгновение девушка была в его объятиях.

Чувствуя, как все ее тело трепещет от возбуждения, герцог прижал Еву к себе и целовал, пока у обоих не захватило дыхание.

Потом он сказал:

— Дай мне посмотреть на тебя, моя дорогая. Ты хорошо спала?

— Я спала… и мне приснилось, что вы… целуете меня.

— И мне снилось то же, — ответил герцог.

Он снова поцеловал девушку, затем повел к дивану.

— Л должен столько всего рассказать тебе.

— И я так этого жду! — быстро проговорила Ева.

— Прежде всего, — начал герцог, — скажи мне, что ты не передумала.

Девушка засмеялась, и это был очень прелестный смех.

— Я боялась, что это вы могли передумать…

— Это совершенно невозможно, — заявил герцог.

Ева подняла свои губы к его губам, но он чуть отодвинул от себя девушку.

— Не искушай меня. Мне хочется целовать тебя бесконечно, но сначала ты должна выслушать, что я задумал.

— Вы не отправите меня обратно в Англию… одну, без вас?

— Ты действительно думаешь, что я на это способен?

— Просто я боялась, вдруг вы решите, что… так будет правильнее?

— То, что мы собираемся сделать, другие могут счесть недопустимым. Но для нас все это правильно и хорошо.

Ева сжала руки и подвинулась ближе к герцогу.

— Мы… поженимся? — прошептала она.

— Тайным браком, о котором долго никто не узнает.

— Пожалуйста… расскажите мне все.

— Мы разработали этот план вместе с твоим дядей, который, кстати, очень рад, что ты выходишь за меня замуж.

— Бы… совершенно уверены, что он не сердится?

— Нисколько не сердится, — улыбнулся герцог. — Ему очень приятно породниться с английским герцогом.

Ева засмеялась.

— Так вот, мы договорились, что твой дядя зарегистрирует наш брак в мэрии. В данный момент он уже там, так что через час ты будешь моей законной женой.

Девушка затаила дыхание.

— Благодаря своему влиянию, твой дядя убедит мэра не объявлять публично о нашей свадьбе, — рассказывал дальше герцог, — и все останется в тайне до тех пор, пока мы не будем готовы послать сообщение о браке в английские газеты.

Ева быстро кивнула, и герцог продолжал:

— Сегодня вечером, в шесть часов, твой дядя заедет за тобой и отвезет в дом одного из своих друзей, у которого есть собственная домовая церковь.

Девушка крепко сжала его руку.

— Нас обвенчает личный капеллан твоего дяди. И конечно, он никому не откроет того, что произошло.

Ева недоуменно вскинула глаза.

— Капеллан?

— Твой дядя сказал мне, что после твоего рождения твоя мама написала своей матери, а твоей бабушке письмо, где сообщила ей, что поскольку сама она воспитана католичкой, то и тебя окрестила в католическую веру, а потом, из любви к твоему отцу, еще и в протестантскую.

— Ну, конечно! — вскрикнула девушка. — Мама говорила мне это как-то давно. Но с тех пор я об этом даже не вспоминала, потому что родители всегда ходили в англиканскую церковь вблизи нашего дома.

Помолчав, она добавила:

— Мама так горячо любила папу, что всегда делала то, что он хотел… и никогда не думала о себе.

— Ты тоже будешь так поступать? — спросил герцог.

— Л всегда буду делать то, что вы хотите… потому что мама однажды сказала, что любовь важнее всего другого…

— Гораздо важнее! — согласился герцог. — И эта любовь, которую мы чувствуем друг к другу, моя красавица-невеста, исходит от Бога и выше любого ритуала или обряда. И я глубоко убежден, что это самое Божественное чувство.

Он говорил очень торжественно, и Ева с волнением сказала:

— Я никогда не надеялась, что найду человека, который будет… думать, как думаю я… чувствовать, как чувствую я… и верить, как верю я.

— Но теперь ты нашла меня, — ответил герцог, — и когда мы поженимся, мы станем единым целым.

— Как это будет… чудесно — стать частью вас! — воскликнула девушка. — И я всегда… буду помнить, что вы… самая важная часть! Герцог улыбнулся.

— Я очень хочу, чтобы ты так думала, но для меня в мире нет ничего важнее тебя!

Он снова поцеловал Еву, и девушка поняла, что никогда ни на кого его не променяет.

Они пообедали в тихом ресторанчике, говоря о себе и своих чувствах.

Вернувшись домой, девушка сообщила Анри и Марии, что выходит замуж.

Слуги возбужденно заахали, но обещали хранить все в полном секрете.

— Сегодняшнюю ночь мы с мужем проведем здесь, — сказала им Ева, — а завтра уедем в Венецию. Потом мы отправимся в Рим, а оттуда — в Неаполь, где сядем на яхту, которую наймет мой муж, и посетим многие места на Средиземном море.

Рассказывая об этих планах, девушка подумала, как прекрасно будет остаться наедине с герцогом.

Конечно, Еве очень хотелось побывать во всех тех местах, о которых она читала, но никогда не надеялась увидеть. Однако все, что действительно имеет значение, — это быть с ним.

— У нас будет очень долгий медовый месяц, моя драгоценная, — сказал ей герцог. — И только перед самым возвращением в Англию мы объявим о нашем браке, не сообщая точной даты, когда он был заключен. Если все решат, что мы обвенчаны неделю или две, то это их дело, а не наше.

Он улыбнулся девушке.

— Тогда ты сможешь вернуться домой без траура, и никто не упрекнет, что тебе следовало дольше подождать после смерти отца, прежде чем обзаводиться мужем.

— Но я уверена, что папа… хотел бы, что бы я вышла замуж за вас, — заметила Ева.

— Конечно, — согласился герцог, — и он хотел бы, чтобы я заботился о тебе.

— Теперь я… всегда буду чувствовать себя в безопасности? — воскликнула Ева. — И мне никогда не придется больше бояться!..

— Никогда! — решительно подтвердил герцог.

Когда герцог отвез Еву домой, девушка, следуя его указаниям, пообещала Анри и Марии, что увеличит их жалованье, и поручила им присматривать за домом.

Они и дальше должны вести хозяйство, а Ева будет приезжать в Париж так часто, как только сможет.

Когда девушка поднималась по лестнице, спрашивая себя, какое платье надеть на венчание, к дверям доставили коробку.

В ней оказалось очень красивое свадебное платье от Фредерика Уорта.

Глядя на это восхитительное творение — белое, модное, с юбкой в серебряном тюле, украшенном бриллиантами, — Ева не могла поверить, что оно действительно предназначено ей.

Только когда девушка, чуть дыша от благоговейного страха, надела этот несравненный наряд, Мария призналась, что, уходя, герцог забрал с собой одно из платьев Евы: вот так он узнал точный размер ее крошечной талии.

Кроме платья в коробке лежала свадебная фата с венком из флердоранжа.

Закрепив ее на волосах, Ева посмотрела в зеркало и поняла, что хочет только одного — чтобы герцог восхищался ею.

А еще девушка знала, что, хотя это будет скромное и тихое венчание, ни она, ни герцог никогда его не забудут.

Вместе с дядей Ева поехала в огромный особняк на Елисейских полях.

При виде герцога, ждущего ее в крошечной церкви, сердце девушки бешено забилось.

Во фраке, со всеми регалиями, как и положено во Франции, герцог выглядел красиво и вместе с тем, очень по-английски.

Дядя подвел свою племянницу к алтарю.

Герцог взял руку девушки в свою, и служба началась.

Она была очень короткой, потому что, хотя Ева считалась католичкой, герцог был протестантом.

Священник произнес слова по-латыни и по-французски, чтобы все поняли, и когда Ева встала рядом с герцогом на колени для благословения, она поняла, что Господь действительно благословил ее.

Всю свою жизнь Ева будет благодарить Бога за то, что Он привел ее к герцогу.

Зная, что это доставит удовольствие графу, герцог согласился после венчания поехать в его дом.

Там они выпили шампанское, а граф снова и снова повторял, как он рад, что его племянница стала теперь герцогиней Кинкрейгской.

— Я думал найти тебе мужа, моя дорогая, — сказал он Еве, — но обыщи я всю Францию, едва ли бы мне удалось отыскать человека более уважаемого или более очаровательного…

Глубоко вдохнув, девушка ухватилась за руку мужа.

Герцог был совершенно прав, говоря, что дядя сочтет своим долгом выдать ее замуж за какого-нибудь аристократа.

Но теперь Ева спасена от этого.

Прежде чем молодые отправились в ждущий их домик, граф преподнес своей племяннице подарок — очень красивую брошь от Оскара Мазина, знаменитого ювелира, который создал много прелестных вещей для императрицы. Среди его творений значились и великолепные ювелирные украшения для куртизанок.

Когда они вернулись на Сент-Оноре, герцог сказал:

— Один свадебный подарок ты уже получила, а теперь, моя дорогая, я хочу вручить тебе мой.

— Но у меня для тебя… ничего нет! — вскричала девушка.

— Ты можешь сделать мне подарок, который я хочу больше всего на свете. Но об этом я расскажу тебе позже.

Ева не совсем поняла, что имеет в виду герцог, но под его взглядом она зарделась.

Муж поцеловал ее и сказал:

— В замке Кинкрейг тебя ждут замечательные фамильные драгоценности, но это нечто особое, нечто очень личное, что будет принадлежать только тебе, и что, я надеюсь, ты всегда будешь носить.

И с этими словами он вытащил из кармана бархатную коробочку.

Герцог открыл ее, и девушка увидела необыкновенно изысканное кольцо, сделанное в форме сердца.

В центре его сверкал бриллиант, окруженный бриллиантами поменьше.

Когда они заискрились на свету, Ева поняла, что это самая большая драгоценность в ее жизни.

Она поцеловала мужа, а герцог обнял ее так крепко, что стало трудно дышать.

— Есть еще тысячи вещей, которые я хочу подарить тебе, — сказал он, — но в нашем свадебном путешествии у нас будет много времени для поиска сокровищ, которые всегда будут напоминать нам о нашем счастье.

— Тогда они будут действительно драгоценные! — тихо промолвила Ева.

Герцог до говорился, чтобы им прислали ужин из «Пару», куда они ходили вчера.

Анри, с помощью молодого официанта, торжественно подавал кушанья.

Как оказалось, герцог заказал именно те блюда, что понравились Еве больше всего, но в этот вечер девушка не могла думать о еде и все повторяла мысленно, как красив ее муж.

По выражению его глаз Ева поняла, что герцог думает только о ней. И то и дело в их беседе возникали паузы, и они разговаривали друг с другом без слов.

Намного позже той же ночью, когда они лежали в кровати, которую Ева всегда считала слишком большой для одной своей маленькой персоны, герцог спросил:

— Ты не спишь, моя прелесть?

— Как я могу заснуть… когда я так счастлива?

— Я сделал тебя счастливой?

— Безумно, необыкновенно счастливой! И мне даже не верится, что я все еще… жива. Нет… я должно быть сплю!

— Ты очень даже жива, — промолвил герцог, — а спать мы будем, дорогая, еще очень долго.