Маленькая птичка

6

Да, времени у нее много. Вот она здесь, верхом на своей кобыле, обе не прочь поскакать галопом, и перед ними расстилается открытая равнина. Что может быть проще? Ей эта местность знакома лучше, чем сэру Лоуренсу и его людям. К полудню они должны подъехать к лесу, и тогда она сможет попроситься по нужде и отъехать подальше от любопытных глаз. А уж там… Она улыбнулась, представив себя летящей на гнедой кобыле через торфяные болота. Одна, свободна от досадных чужаков!

Ее улыбка не осталась незамеченной, потому что, несмотря на ее беззаботный вид, сэр Лоуренс прекрасно понимал, что она способна придумать какой-нибудь способ, чтобы улизнуть. Ему следует как можно скорее скрепить их помолвку так, как велит обычай; ей должны были рассказать о нем, и все же… Он искоса поглядел на нее. И все же она была девушкой, нежной и чувствительной, несмотря на свой огненный характер. Не в его правилах было действовать жестко в тех случаях, когда мягкостью можно было добиться значительно большего. Птичку нельзя приручить, действуя грубой силой.

Наконец они остановились на привал.

— Прошу, — сказал сэр Лоуренс, спешившись и протягивая ей руки. Вынув ноги из стремян, она позволила ему опустить себя на землю.

Ее кобылу увели.

— Сядь сюда. — Он постелил для нее овечью шкуру у большого камня, и Оливия послушно села в ожидании удобной возможности воплотить свой план, осматриваясь вокруг, пока он разговаривал со своими людьми. Для того, что она задумала, это место было идеальным. Надо только дождаться, когда все будут отдыхать, а потом вскочить на лошадь и быть таковой.

Однако ее планам не суждено было сбыться: и после сытного обеда люди сэра Лоуренса были начеку. Но тут она увидела, что сам он ест, и решила — пора! Она встала и отряхнула крошки со своего платья.

— Я думаю, ты позволишь мне отлучиться на минуту, сэр.

Она повернулась, уже собираясь уйти, но к ее досаде сэр Лоуренс немедленно поднялся и последовал за нею. Она остановилась.

— О нет, сэр, мне надо… — Оливия кивнула в сторону леса. Все пропало, подумала она. Я даже не смогу приблизиться к своей кобыле, если он пойдет за мной. Но, может быть, он ее не понял? — Мне надо остаться одной, сэр!

К ее удивлению, Лоуренс взял ее за руку и повел под деревья. Уже через несколько шагов она поняла, что он разгадал ее намерения, и разозлилась. Черт бы побрал его сообразительность и ее беспомощность! Да будь он проклят! Она хотела вырваться, но Лоуренс сжал ее в своих железных объятьях как в тисках и произнес:

— Нет, Оливия!

Она решила притвориться, будто не понимает, в чем дело.

— Ты имеешь в виду, что я не могу остаться одна? Нигде и никогда?

— Я имею в виду, что сейчас твоя кобыла тебе не понадобится, и что я буду всегда рядом с тобой, чтобы охранять тебя. Надеюсь, ты меня поняла?

Она была в ярости.

— Мне не нужна твоя защита, сэр!

Теперь была его очередь сделать вид, что он не понимает, о чем она говорит.

— В таком случае я пошлю кого-нибудь из них охранять тебя, — сказал он и повернулся к слугам. Она схватила его за рукав.

— Нет, не надо!

И повернулась лицом к лесу, крутя в руках свой пояс.

— Иди, делай, что тебе требуется. Я не смотрю.

Назад Оливия шла с наигранно безразличным выражением лица, наклонившись по дороге, чтобы сорвать изящный белый цветок ветреницы — лесного анемона. Сэр Лоуренс взял его у нее из рук и закрепил на шнуровке своей рубашки.

— Благодарю, мадмуазель, я сохраню этот цветок, — произнес он с улыбкой.

Сэр Лоуренс понимал, что храбрость и свободолюбие Оливии заставят ее повторить попытку к бегству, пока на это еще есть время. Для чего — в этом он не был уверен: для того ли, чтобы досадить ему, сдержать свою нелепую детскую клятву или чтобы на самом деле освободиться от навязанного ей замужества. Независимо от причин, по которым она попытается убежать, он позволит ей напоследок немного полетать на свободе, чтобы разрядить накопившуюся в ней энергию. Ну а потом, если уж четырнадцать мужчин не смогут поймать ее, то… Он улыбнулся и пошел к ней. Пора отправляться в путь.

Выехав из густого, тенистого леса, всадники вздохнули с облегчением. Яркий солнечный свет и широкие просторы радовали взгляд. Оливия увидела, как сэр Лоуренс поскакал к голове кавалькады, чтобы отдать какие-то распоряжения, и едва не задрожала от радостного возбуждения в предвкушении свободы. Она сильно сжала коленями бока кобылы и поскакала прочь от тропы в заросли вереска. Пригнув голову, сжав поводья, она подбадривала ее голосом и ударами пятками.

— Давай же, давай! Скорее!

Она не слышала криков тревоги на тропе, оставшейся позади, только ветер свистел в ее ушах. Сэр Лоуренс приказал своим людям продолжать путь, как ни в чем не бывало, а сам поскакал за ней, держась на расстоянии. Он улыбался, глядя на фигурку, мчавшуюся далеко впереди. Ну что ж, мы же хотели посмотреть, как она это сделает, правда, Негр? Мы позволим ей полетать, а потом поймаем ее. Спокойно, мальчик! Еще не время. Пусть еще немного порадуется!

Оливия летела по склону, ни о чем не думая, ничего не страшась, ничего не ожидая. Она наслаждалась ветром и скоростью. Ее волосы выбились из-под головной повязки, и копна медных кудрей развевалась по ветру. Даже ее волосы были свободны! Теперь она скакала вверх по склону. Узловатые ветки боярышника жались к огромным камням, а впереди Оливия увидела скопление серых, вертикально стоящих скал, похожих на группу о чем-то совещающихся людей. Она поехала медленнее в сторону каменного хоровода и, бросив поводья, откинулась в седле назад, запрокинула голову и раскинула руки в стороны, как птица, расправившая крылья перед полетом.

Вскоре кобыла, почувствовав, что ею никто не управляет, остановилась. Оливия выпрямилась и увидела справа от себя фигуру сэра Лоуренса верхом на черном жеребце. Он неторопливо, словно на прогулке, приближался к ней. Надеясь на то, что он мог ее не заметить, она направила свою лошадь так, чтобы между нею и сэром Лоуренсом оказался один из огромных камней. Ее сердце отчаянно билось, но он смотрел в сторону, как будто собирался проехать мимо. Низко пригнувшись, она медленно двигалась, прячась за камнями. Надо пропустить его вперед, а потом поехать самой — но в какую сторону? Она ждала. Ей показалось, что прошла целая вечность, но вдруг кобыла, почуяв что-то, всхрапнула, и Оливия с ужасом увидела сэра Лоуренса. Он спокойно ждал прямо за ее спиной. Как же?..

— Убирайся! — закричала она в бессильной ярости. — Неужели ты не понимаешь, что я — свободный человек! Я — свободна и никуда с тобой не поеду.

Он не ответил ей, но довольно улыбнулся. Негр медленно приближался к ее кобыле, но Оливия схватила поводья, готовая ускакать прочь. Она повернула лошадь и ударила пятками по ее бокам, заставив одним прыжком перескочить через булыжник прочь из каменного круга. Она не видела, как сэр Лоуренс в ответ на ее блистательный маневр улыбнулся одобрительной улыбкой. Он был доволен еще и тем, что ему удалось заставить ее поскакать именно туда, куда ему было нужно.

Расстояние между ними стремительно сокращалось. Она изо всех сил пыталась оторваться, но сэр Лоуренс и его конь много лет охотились вместе и прекрасно знали правила погони за добычей. Они мгновенно реагировали на каждое ее движение, меняли направление одновременно с ней, и вскоре крошечные фигурки движущейся кавалькады показались вдали. Оливия рванула в сторону, надеясь, что ей удастся проскочить мимо преследователя, но его конь одним прыжком покрыл разделявшее из расстояние, и сэр Лоуренс наклонился со своего седла и схватил поводья ее лошади. Ей пришлось остановиться, и она закричала от бессильного гнева и стыда:

— Нет, нет! Оставь меня! Отпусти меня! Как ты смеешь не пускать меня?! Как ты смеешь? — Она попыталась спрыгнуть с лошади, но он наклонился и сжал ее руку железной хваткой.

— Как я смею, девчонка? Похоже, тебе вскоре придется узнать, что я еще посмею, если ты немедленно не укротишь свой норов! Как только ты попробуешь еще раз удрать, я тебя поймаю и хорошенько отлуплю прямо здесь, на виду у этих людей. Ну что, хочешь этого?

Весь его устрашающий вид говорил о том, что он так и сделает, и она побоялась рисковать.

— Желаешь, чтобы я вел твою лошадь за поводья, или приведешь в порядок свои волосы и поедешь сама?

Оливия изо всех сил стискивала зубы, чтобы не разрыдаться. Сэр Лоуренс молча ждал, пока она успокоится, а потом заговорил уже мягче:

— Пойдем, маленькая птичка! Ты сегодня уже достаточно полетала. Ты улетела от меня, а я тебя вновь поймал. Так что мы оба победили, правда?

Напряжение наконец отпустило ее, и, не отвечая ему прямо, она заново повязала свою льняную повязку, заправив под нее растрепавшиеся кудри. Он продолжал держать ее поводья, любуясь ее тонкой талией и грациозной линией спины и вспоминая, какая она прекрасная наездница. Приведя себя в порядок, она протянула руку за поводьями. Одно долгое мгновение они скрестили взгляды, словно шпаги — все еще пылающий негодованием взгляд Оливии и стальной, неумолимый, требующий покорности взгляд сэра Лоуренса. Наконец она опустила голову, признав свое поражение.

— Хорошо, — сказал он с одобрением.

Перемены, думала она, камни, положенные для перехода через реку! Ерунда. Она предпочла бы мост, а также право свободного выбора — переходить или нет, а если переходить, то — когда! Но она заставит его заплатить за все.

— Ты бывала в Кемберлендском аббатстве, Оливия?

Его вопрос прозвучал как раз вовремя, потому что в эту минуту она думала о том, где они остановятся на ночь. Словно он читал ее мысли.

— Нет, сэр, я раньше не бывала так далеко от нашего поместья. Эти места мне не знакомы.

Он повернулся к ней и посмотрел на нее.

— Аббат, отец Даниэль, — необыкновенно милый человек, он был близко знаком с моим отцом. Он также знаком с настоятельницей Антонией. — Он помолчал, ожидая от нее реакции при упоминании имени их общей знакомой.

— Это мне известно.

— Известно? — К ее молчаливому удовольствию, на этот раз удивился он, а не она. Оливия постаралась, чтобы ее голос звучал небрежно, изо всех сил пытаясь спрятать улыбку.

— Да, мне известно, что он и настоятельница Антония знакомы.

— Он приезжал в ваш монастырь, Оливия?

— Только однажды. — Ей так хотелось заставить его выспрашивать у нее все, и было любопытно, почему ему так важно знать, насколько близко они знакомы.

— Недавно?

Его интерес к этому вопросу был так очевиден, что она больше не смогла сдерживаться и звонко рассмеялась. Ее смех был как переливы серебряных колокольчиков. До этого он только однажды видел, как она смеется, и теперь был совершенно заворожен ею. Ее красивые ровные зубки так лукаво поблескивали, глаза так искрились, что Лоуренс не мог не заразиться ее весельем.

— Скажи мне, Оливия, — с улыбкой спросил он, — зачем он мог приезжать к вам? Я никак не могу догадаться. Ага, подожди! — Он сделал предупреждающий жест рукой. — По-моему, я понял. Это имеет отношение к шитью золотом, не так ли? Вы выполняли работу для аббатства?

— Несколько лет назад, — отвечала Оливия, — отец Даниэль и его ризничий приезжали в наш монастырь. Я встречалась с ними, но они, конечно, меня не запомнили. Я показала им некоторые работы, которые мы выполняли в нашей мастерской. Им понравилась шелковая напрестольная пелена с нарядной каймой. Это у них было первое вышитое украшение, потому что братству цистерцианцев лишь недавно разрешили использовать их. Они в этом от нас сильно отстали, — снова рассмеялась она. — Потом мы вышили для них ризы и подарили им.

— Подарили? Ты хочешь сказать, настоятельница Антония подарила?

— Да. Я думала, что ты знаешь, что цистерцианцам запрещено заказывать кому-либо такие вещи — ну, то, что можно надеть на себя. Они могут только принимать дары.

— Не удивительно, что она с трудом сводит концы с концами, — пробормотал сэр Лоуренс и вновь обратился к ней. — И ты сама работала над этими вещами?

— Да, конечно. Мне тогда было лет тринадцать, и преподобная матушка назначила меня старшей. Я это хорошо помню. Моя подруга Маргарет тоже работала вместе со мной. Нам было так весело!

— Весело?

— Ну да, ведь раз мы были заняты таким важным делом, нам разрешалось пропускать службы.

— Ага. Значит, у вас оставалось лишнее время, чтобы работать над вышивками?

— Да, считалось, что так. Но на самом деле мы с Маргарет удирали… — Она замолчала, закусив губу, чтобы не рассмеяться.

— Ну-ка, давай, расскажи мне! Вы удирали…

— …Чтобы потихоньку поглазеть на братьев-мирян. Они нас, конечно, не видели!