Марионетка Черного колдуна

Глава 14. Осколки иллюзий

Открывать глаза было тяжело. Веки налились свинцом и казались, прилипли друг к другу.

Но сквозь ресницы пробивался достаточно яркий дневной свет, и продолжать лежать дальше казалось чем-то неправильным.

Вот только открыв глаза, я не поняла, где именно нахожусь.

Большая и мягкая кровать, на которой я лежала, принадлежала явно не мне.

Комната была меньше моего чердака, и выглядела более мрачной. У меня мелькнула мысль о том, что где-то я ее уже видела.

А затем я вспомнила, что произошло до того, как я отключилась.

Я разговаривала с мамой явно дольше пяти минут. И даже не заметила, как потратила все свои силы.

Почему тогда я не на полу в своей комнате?

Мысленный поток прервал отдаленный скрип двери. Где-то за стеной.

Я замерла, прислушиваясь. А потом и вовсе встала и, пошатываясь на ватных ногах, подошла к двери, пытаясь подсмотреть в щелку.

Дверь вела в знакомую комнату, где я когда-то беседовала с Леоном… Леонхардом.

Это были его покои. Значит, лежала я тоже на его кровати. Интересно.

— Я все принесла, господин.

Знакомый голос резанул сознание. Хоть я и не видела девушку, не узнать ее было невозможно.

— Спасибо, Берта, — сказал Леонхард.

Надо же, какой вежливый! А пока балахон свой носил, что-то слов благодарности в адрес слуг не расточал.

Но Берта, кажется, не удивилась. Она подошла к нему, наконец, появившись в моем поле зрения, и протянула что-то.

Цепочка с мерцающим красным камнем, похожим на раскаленный уголек.

Она снова выходила в большой мир. Интересно, зачем?

— Ты можешь идти, — сказал он, отходя к книжной полке.

Берта удалилась молча, не переча, ни о чем не спрашивая.

А когда дверь за ней закрылась, Леонхард взял в руки шкатулку. Она стояла на видном месте, но как-то сливалась с книгами и не бросалась в глаза.

Я бы ее и не увидела бы, даже если бы специально присматриваться началась.

Под крышкой замерцали красные блики. Много. Очень много цепочек, которые позволяют выбраться из леса.

— Хватит подглядывать. А то косоглазие разовьется. Или снова свалишься, — холодно сказал колдун, продолжая стоять спиной ко мне.

Я инстинктивно отшатнулась, действительно едва не упав.

Схватилась за дверную ручку, пытаясь удержать равновесие и, конечно же, распахнула дверь так, что она резко и очень громко ударилась о стену.

Как он вообще меня увидел? У него что, глаза на затылке?

Хотя какая разница?

Даже если раньше и был шанс тихо пробраться к кровати и притвориться, что не вставала, сейчас он исчез.

— Простите, — сказала я.

Кажется, извиняться вошло у меня в привычку, а это слово стало самым часто используемым в разговорах.

— За что ты извиняешься?

Он, наконец, развернулся и, сложив руки на груди, строго смотрел на меня.

Фиолетовые глаза прищурились. А я ведь так скучала по голубым…

— За то, что подслушивала, или за то, что попалась?

Не найдясь с ответом, я опустила глаза.

— Эта твоя привычка прятать эмоции невероятно раздражает. Посмотри на меня. И отвечай, когда я задаю тебе вопрос.

— Я сожалею, что осмелилась подслушать вас, господин.

— Врешь, — прошипел он, подходя ближе. — Тебе не жаль. Ни разу не было жаль нарушать правила. Ни когда ты подслушивала, ни когда ты отправилась в деревню, несмотря на мое предостережение, ни когда ты начала наведываться в библиотеку, ни когда решила убить себя с помощью сферы, что я любезно дал тебе для связи с семьей!

По мере того как он говорил, его тон из обманчиво ласкового становился откровенно угрожающим.

А последние слова он и вовсе прорычал, кажется, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

Я начала отступать от его напора, но слишком поздно поняла, что нахожусь по-прежнему в спальне.

Через несколько шагов я наткнулась на кровать и очень не элегантно плюхнулась на то место, которым я периодически думала.

— Простите.

— Прекрати извиняться! — рявкнул он. — Шайс! Ты меня извести хочешь?

Вспомнив о том, с какой миссией меня сюда отправили, захотелось неуместно пошутить.

Но я сдержалась.

— Ты хоть понимаешь, что могла умереть? Еще немного, и даже я ничего не смог бы сделать. Не знаю, что сейчас там у вас за легенды ходят, но мертвых я не воскрешаю.

— Я… мне правда жаль. Я не собиралась так поступать, правда, — стушевалась я от этой отповеди. — Просто мама… хм.

— Что? Сказала, наконец, что в тебе течет кровь предателя?

Наверное, нужно было ужаснуться его осведомленности. Но я просто ничего не поняла.

— Кого?

— Рассказать тебе сказку? — прищурился колдун. — Ты ведь так любишь всякие легенды.

— Я не…

— Это был не вопрос, — припечатал он. — А если ты продолжишь меня перебивать, я буду вынужден принять меры.

После этих слов я втянула голову в плечи и попыталась отползти подальше, но уперлась в спинку кровати. Хотя как таковой угрозы в его голосе не было. Но я предпочла не рисковать.

— Да не трясись ты, не буду я тебя убивать. Я не для этого тебя спасал, — хмыкнул он, и сел рядом со мной, закинув ногу на ногу. — Итак, начну я, пожалуй, с того как группа зазнавшихся магов начала баловаться не самыми хорошими ритуалами, пытаясь приумножить свое могущество.

Последовала драматическая пауза, после чего колдун ослепительно улыбнулся.

— В итоге эти гении случайно вызвали меня.

Очень хотелось спросить, как это вообще возможно. Курт тоже об этом говорил, но я слабо понимала.

Леонхард ведь не демон, чтобы его можно было вызвать каким-то ритуалом.

Ну, я на это надеялась.

— Видишь ли, они искали источник силы, а так уж получилось, что в своей ветке мироздания я был одним из самых сильных. Я происхожу из династии Дероуз. Если проводить аналогии, то я бы сравнил это с королевской семьей.

Ничего себе заявления. Он это серьезно или снова странно шутит?

— Правда, у нас несколько иная форма власти, — добавил он. — Но это не должно быть тебе интересно. Важнее другое. Меня растили целенаправленно для управления. Развивали мою силу, раскачивали резерв. Проблема вашего ордена в том, что в нашем измерении маги изначально сильнее. Принести меня в жертву, впитывая крохи моей высвободившейся силы, у местных умельцев не получилось.

Я нахмурилась. Магия крови была под строжайшим запретом. Но я бы не удивилась, если бы узнала, что старейшины практикуют нечто подобное.

— Вернуться назад мне не удалось, — поморщился Леонхард. — Хотя я не терял надежды. Был уверен, что маги, которые меня сюда выдернули, могут знать и обратный путь. Так завязалась война. Признаюсь, есть доля и моей вины. Эти люди мне не очень нравились. Возможно потому, что продолжали пытаться принести меня в жертву.

На этих словах я кашлянула, поняв, что таким образом мой организм-предатель то ли согласился с ним, то ли выдал самый ужасный смешок в мире.

Колдун тоже это понял. Он скосил на меня глаза и улыбнулся одним уголком губ.

— Такое противостояние длилось больше ста лет. Я успел прижиться в Оснэйне. Смог взять под контроль местную общину магов, а затем и властную группировку.

Как красиво он назвал государственный переворот.

— Постепенно силы перевешивали. Что неудивительно — мои противники умирали от старости. И, наверное, рано или поздно я все же перебил бы их. Если бы не предательство.

На этих словах он посмотрел мне в глаза, улыбнувшись очень странной улыбкой.

Захотелось сжаться в комочек и забиться под одеяло. Но я не могла отвести взгляд. А Леонхард придвинулся ближе и, накрутив на палец один из моих локонов, продолжил:

— Видишь ли, один из моих ближайших соратников решил переметнуться к блистательному ордену Нуаду и вонзил кинжал мне в спину. Не фигурально выражаясь. Убить он меня не смог, сам тоже сильно пострадал. Но ослабил настолько, что мои противники смогли провести еще один очень мерзкий ритуал и вымолить у местных мерзких богов мою изоляцию.

— Как?

Вопрос вырвался сам собой и я сразу же прикусила язык. Но колдун все равно лукаво посмотрел на меня, напоминая, что просил не перебивать, и слегка потянул за тот самый локон, который держал в руках, как бы призывая к порядку.

— Мало ли чего можно добиться, если набрать достаточное количество жертв. Здесь все население Оснэйна полегло, то-то богам пиршество. А души тех, кому повезло меньше всего, до сих пор заперты.

Камень Душ? Старейшины врали? Это не они отдали часть своей силы, чтобы заточить колдуна?

Это невинные жертвы продолжают платить кровавую цену даже после своей смерти?

При чем здесь тогда упадок уровня магии в мире? Ведь магов и правда рождается значительно меньше и они все слабее?

Я окончательно запуталась в происходящем.

— Конечно, ваши маги просчитались. Снова. Боги жадные. Они привыкли к жертвам. И через эту лазейку, которую скудоумные поклонники Нуаду оставили здесь, они тянут силы у своих верных подданных.

А вот теперь пазл сошелся.

— И происходит это вовсе не из-за того, что здесь теперь заколдованный лес — это вообще теперь какое-то третье измерение. Знаешь, мне, наверное, стоит подождать еще немного и просто посмотреть на то, как они все будут умирать обычными людьми, лишенными даже искры магических способностей.

Он замолчал, но я так и держала губы плотно сомкнутыми, чтобы не проронить ни слова, как бы ни хотелось.

— Я узнал тебя почти сразу, как ты появилась на моем пороге. Ну, в первые дни точно. А потом, когда взял твою кровь, окончательно убедился в этом. Ты потомок того самого предателя.

Как же хотелось влезть с тонной вопросов! Но я сжала кулаки и прикусила щеку изнутри почти до крови, чтобы продолжать молчать.

— Ты всю жизнь считала, что в тебе нет ни капли магии, но это не совсем так. Да, сама ты разжечь искру не способна, но ты притягиваешь ее. Редкое свойство. И знакомое.

Улыбка стала еще шире и отдавала каким-то печальным триумфом.

— Видишь ли, когда Брам — тот самый предатель, — пытался меня убить ритуальным ножом, ему чуть-чуть перепало моей силы. Буквально капли. Он все равно потом в итоге умер через несколько лет, но вот в потомках эта капля все еще живет, пусть и как отголоски. А свое я всегда узнаю, Лиса.

Теперь фиолетовые глаза смотрели на меня неотрывно, и мне чудилось, что в этих всполохах я вижу костер, на котором меня скоро сожгут.

Теперь стали понятны его слова про то, что я особенная. Понятно, почему меня поселили в замке, а не отправили в деревню.

Леонхард придвинулся настолько, что у меня перехватило дыхание.

Отползать дальше уже было некуда. А когда я начала дышать, уловила тот же запах костра, который всегда окутывал колдуна.

И почему я думала, что от Леона пахнет уютом и растопленным камином? Как я могла отрицать очевидное так долго?

— Теперь можешь говорить, — разрешил он, когда пауза затянулась.

— Ты убьешь меня?

Вопрос вырвался против моей воли. Не то чтобы мне очень сильно хотелось это знать. Но нервы сдавали. Я даже снова на неформальный тон перешла.

— Нет, дурочка.

Он улыбнулся и погладил меня по щеке. Прикосновение обжигало. Хотелось отвернуться, но почему-то не получалось.

— Наверное, я действительно должен был тебя возненавидеть, но у меня не получается. К тому же, я уже сказал, что не позволю тебе умереть в этом лесу. Не заставляй меня повторяться

— Почему?

— Скажем так, я предпочту держать тебя при себе, пока ваши недоумки из ордена не поняли, какую ценность опрометчиво упустили. Скорее всего, в том, почти лишенным магии мире этого было незаметно, иначе я не могу понять, как тебя отпустили. Ну или твое «посмертное проклятие» повлияло, исказив временно твою ауру.

Слова «посмертное проклятие» он выделил интонацией, как будто издевался.

— Что не так с проклятием?

Колдун улыбнулся. С издевкой, обидно.

— Все так. Только оно не было посмертным. Обычная порча на медленную смерть. Если я не ошибаюсь, такую наводят кругом из семи лиц.

— Они сделали это специально? Отец не при чем?

— Откуда я знаю? Это я тебе к тому, что твое «неснимаемое проклятие» было очень даже снимаемым. И посмертным его мог назвать разве что какой-нибудь недоучка, у которого сил едва хватит амулет зарядить. Но что-то я сильно сомневаюсь, что ты обращалась только к таким.

Я машинально кивнула. Мысль о том, что Курт точно так же как и я не знал, на удивление принесла облегчение.

Но оставался вопрос о том, почему старейшины меня обманули. Я бы не удивилась, если бы меня выгнали, не став даже пытаться снять проклятие. Это было бы логично.

Но почему они соврали? Чтобы отправить в Заубвальт? Почему именно меня? Они знают о том, что я потомок того самого предателя? Какую это играет роль во всем?

— Моя особенность. То, что я притягиваю магию. Как это отражается на окружающих?

— Особо никак. Здесь магический фон слишком высокий по сравнению с теми крохами, которые у вас остались, так что ты можешь готовить простейшие зелья, которые не требуют использования заклинаний. А вот на своей родине ты мало чем отличалась от обычных людей. Ну разве что магам возле тебя должно было быть комфортнее. Как будто дышать легче.

Это открытие было на удивление болезненным.

Я с самого начала не понимала, почему Курт обратил на меня внимание. Думала, что есть какой-то подвох.

Сначала считала, что он ухаживает за мной, чтобы я варила микстуры для его матери. Все же лучшая студентка курса, хотя много ли проку от первокурсницы.

Так хотелось верить, что меня могут любить просто так. Но я продолжала искать подвох. Как оказалось, не зря.

— А ты?

— Спрашиваешь, не воспылал ли я к тебе чувствами из-за твоей особенности, — усмехнулся колдун. — Не надейся. Это всего лишь часть моей собственной силы. Ее маленькая крупица.

Он, наконец, отодвинулся, а затем и вовсе встал, подойдя к окну.

— Знаешь, у меня есть непреодолимый соблазн оставить тебя здесь еще на несколько дней под предлогом того, что ты не совсем здорова.

И вот мы вернулись к более насущным вопросам.

Почему я в спальне Леонхарда на его кровати?

— А можно я пойду к себе? — тихо попросила я.

— Чтобы снова попытаться покончить с собой?

— Я не пыталась. Мне правда жаль, что я не рассчитала время. Больше такого не повторится, обещаю.

— Можешь не клясться на крови, — отмахнулся колдун. — У тебя больше не будет возможности. Я не верну тебе сферу.

— Нет!

Представив, что я не смогу больше видеть брата, на меня накатило отчаяние.

Я понимала, что его решение в чем-то справедливо, но не могла смириться.

— Да. Я предупреждал, что дольше пяти минут использовать этот артефакт нельзя. Ты не послушалась. Снова.

— Я же сказала, что этого не повторится. Я буду осторожна.

Подскочив, я сделала пару шагов к Леонхарду. Но вовремя остановилась.

— Это не приглашение к обсуждению, — он повернулся, перестав разглядывать пейзаж за окном, и смерил меня взглядом.

— Прошу. Пожалуйста. Я сделаю все…

— Все что я скажу? — усмехнулся колдун. — Ты и так обязана по контракту. Нехорошо об этом забывать.

— Я не забываю.

Я безбожно врала. Забывала еще и как.

Например, сейчас мне очень хотелось вцепиться колдуну в волосы и потребовать назад свою сферу связи, как бы глупо это ни было. Останавливало только воспитание.

— А мне кажется, забываешь. В конце концов, твоя выходка чуть не лишила меня слуги в твоем лице. Я не могу этого так оставить.

Кажется, он насмехался надо мной. Стало обидно до слез.

Нужно было просто развернуться и уйти. Не злить его. Делать так, как он говорит.

Так поступил бы любой нормальный человек.

Но я так устала бояться. Притворяться покорной, как делала всю жизнь, улавливать малейшие изменения в настроении окружающих, чтобы подстроиться.

— Можно подумать, в этом замке мне угрожает только сфера! — Взорвалась я. — Да я уже десять раз могла умереть и вовсе не по своей вине!

— Какое завуалированное обвинение. Браво. Вот только тебе всерьез никогда ничего не угрожало. Ну кроме того случая, когда ты убежала в лес и наткнулась на кайринга.

— Ты натравил на меня Тень!

— И что? Это повод вот так бежать прямо в чащу не самого гостеприимного леса?

Я отказывалась понимать такое наплевательское отношение к Тени, и продолжала злиться.

Хотелось закричать что есть духу. Или расплакаться.

— Она могла меня убить!

— Без моего приказа? Не смеши.

— Ты сам из меня чуть всю кровь не выкачал из-за какого-то ритуала.

— А ты бы предпочла и дальше кормить лес своей силой? Мне не хотелось, чтобы ты погибла через год.

— Ты заставил меня собирать крапиву голыми руками!

— Ну да, потому что так можно приготовить самый мощный аустадер. И к тому же я потом тебя вылечил.

— Ты заставил меня работать твоим ручным алхимиком.

— Тебе нужно было хобби.

— А эти вылазки за водопад? Мне тоже чего-то не хватало?

— Безусловно, — согласился он. — Приключений. Но вообще здесь мне действительно нужна была твоя помощь. Я не могу зайти за магический купол. И местные, рожденные в этом лесу, тоже. А тем, кто приходит, я не особо доверяю.

— А мне, значит, доверяешь?

— Да.

Обвинения выдохлись, как и я.

У меня остался еще миллион вопросов, но все они застряли в горле.

Почему? Из-за чего вдруг он решил, что мне можно доверять?

Хотелось спросить в первую очередь это. Но я знала, что он не ответит. В очередной раз назовет меня особенной, как будто мне мало насмешек и без этого.

— Наконец-то.

Не поняв, чему он радуется, я подняла взгляд и поняла, что Леонхард смотрел на меня все это время.

— Ты начала проявлять эмоции. Твоя мнимая покорность очень раздражала.

Захотелось извиниться. На этот раз не по привычке, а исключительно на зло.

— И даже порчу за то, что я на вас накричала не нашлете?

— Только если продолжишь пытаться снова перейти на «вы».

Я сглотнула. Обращаться к великому и ужасному Черному колдуну как к соседскому мальчишке было странно.

Но назад не отыграешь. Во время моего срыва я уже начала так делать.

Интересно, о чем я думала?

— Я могу идти к себе?

Вместо ответа он взял меня за руку. Я попыталась отдернуть и не смогла.

Длинные пальцы держали ладонь цепко. Казалось, из капкана было выбраться проще, чем из его хватки.

— Да, можешь, ты уже достаточно восстановилась, — сказал он, спустя минуту.

То есть это рукопожатие было вместо приема у лекаря? Удобно, ничего не скажешь.

— Я могу что-то сделать, чтобы изменить ваше… твое решение насчет сферы?

Он долго разглядывал меня, как будто специально пытаясь вогнать в краску.

Ему это, кстати, удалось почти сразу же, но он продолжил издеваться.

— Можешь, — наконец кивнул он. — Поцелуй меня.

— Что?

— Ты уже это делала. Разница была в том, что тогда ты не знала моего полного имени. Неужели оно настолько отталкивает?

— Я… нет, но…

— Тогда поцелуй меня, Лиса, и я подумаю над тем, чтобы вернуть тебе сферу.

Сердце колотилось где-то в горле, но я послушно, как марионетка, подошла ближе и, закрыв глаза, встала на носочки, пытаясь дотронуться до его губ.

Конечно, самой у меня не было никаких шансов дотянуться. Тут не на носочки нужно было вставать, а стремянку из библиотеки использовать.

Но позориться, застыв в таком положении, не пришлось. Он склонился, обхватывая мою талию и накрывая губы поцелуем.

Это было неправильно, нарушало все, во что я верила всю жизнь, и выворачивало душу наизнанку. Но я задыхалась от нахлынувших эмоций.

Как бы я не старалась убедить себя в том, что это все только для того, чтобы вернуть сферу, мне нравился этот поцелуй.

— М-м, хорошо, — сказал он. — Я подумаю о том, чтобы вернуть тебе средство связи. Но не сейчас. Тебе нужно окрепнуть.

Надо было возразить, но я боялась, что голос меня подведет.

Сердце, по крайней мере, предавало свою хозяйку и собиралось выскочить из груди.

— Я могу идти?

Даже этот простой вопрос прозвучал как-то странно. Хрипло и с придыханием.

— Да.

Но прежде чем я смогла выскользнуть из спальни, я услышала:

— Кстати, я убрал все опасные книги из библиотеки, так что теперь можешь туда заходить.

А сразу этого нельзя было сделать? Хотелось спросить так. Но сказала я другое:

— Спасибо.

— Только дневник мой больше не ищи. Его я тоже спрятал.

Наверное, должно было стать стыдно. Но не стало. Вместо этого я вспомнила кое-что, что меня заинтересовало при его прочтении.

— Что такое Вангард?

— Мой мир.

Кивнув, я удалилась.

Библиотека действительно могла пригодиться. Мне предстояло много о чем подумать и много в чем разобраться.