Маяк Фишера (ЛП)

Глава 15

Журнал терапии Фишера

Памятная дата: 8 Апреля 2014 – 9:12 вечера

Бобби кричит на меня, но я понятия не имею, что он говорит. Я вижу только, как движется его рот, его руки бесконечно летают в воздухе, но единственный звук, который звенит в моих ушах – это плачь Люси. Ее плачь эхом отдается в моем мозгу, вживляясь в мой череп и заставляя еще больше выпить, чтобы как-то успокоить этот звук. Перед моими глазами все кажется слишком размытым и кружится на скорости, я даже не понимаю до сих пор, как не свалился с этого чертового барного стула, на котором сижу. Я хочу вернуться домой. Я хочу направиться в наш маленький желтый домик у воды и сказать ей, что все было ложью. Я хочу доползти до постели и прикоснуться к ее лицу, и объяснить, что я наврал и совершенно ничего подобного не имел в виду. Но я бросаю взгляд Бобби через плечо и вижу группу боевиков, направивших свое оружие на нас, и понимаю, что никогда не смогу вернуться к ней.

— Уходите. Просто идите на хуй отсюда и оставьте меня в покое! — кричу я.

Я обращаюсь к мудакам, стоявшим позади Бобби с автоматами, направленными на нас, но Бобби думает, что я говорю ему и уходит.

Мне еще нужно выпить, чем пьянее я становлюсь, тем труднее сфокусироваться на движущихся силуэтах в баре, которые превращаются в моих врагов.

— Ты выглядишь так, что тебе не помешало бы выпить.

Я слегка раскачиваюсь из стороны в сторону, слыша женский голос у себя над ухом. Может это Люси. Может она проигнорировала все дерьмо, которое я ей наговорил и вернулась ко мне. Я знаю, что это совершенно неправильно, и она не должна быть здесь, но мне необходимо увидеть ее прямо сейчас. Мне необходимо увидеть ее еще раз, и тогда я уйду.

Опустив голову, я наблюдаю, как передо мной появляется наполненный стакан виски. Я хватаю его прежде, чем кто-то сможет забрать его и залпом выпиваю, хлопнув пустой стакан о стойку.

— Прости, я люблю тебя, — невнятно произношу я, хватаю Люси за бедра, и усаживаю к себе на колени.

Она не похожа и не пахнет, как Люси, но это не важно. Она широко расставляет ноги, обхватив мои бедра, и я хватаю ее за зад, притягивая ближе к себе, чтобы она не передумала и не оставила меня.

— Пожалуйста, не уходи, прости меня, — судорожно бормочу я, кладя голову ей на плечо.

— Я никуда не уйду, дорогой, не волнуйся.

Мне не нравится ее голос, он совершенно не похож на тот мягкий, сладкий голос, который всегда заставляет мои уши наслаждаться им, а сердце биться быстрее. Это, наверное, потому, что мое сердце умерло и у меня в груди уже ничего нет, скукошилось, как бесполезный орган. Этот голос звучит пронзительно и раздражающе. Прямо передо мной Люси так изменилась, но мне плевать. Потому что это полностью моя вина. Моя вина, что она стала совсем другой, и я не ощущаю ее так, как и всегда, и у нее совершенно стал другой запах. Это я изменил ее, я причинил ей такую боль... это все моя вина.

Я поднимаю голову и стараюсь сфокусироваться на ее глазах, но вижу только размытое не ясное изображение движущегося ее лица.

Она елозит своими бедрами у меня на коленях, и мой член мгновенно встает, как всегда. Я хочу быть внутри нее. Потому что это единственное место, где я действительно существую и живу, и где я могу забыть обо всем, что совершил.

Я чувствую, как ее язык проходится по моей нижней губе, и что-то заставляет меня оттолкнуть ее. Она совсем не такая на вкус, и мне совершенно это не нравится. Я хочу мою Люси, а не эту пьяную трансформированную версию ее.

Где-то издалека до меня доносится сдавленный крик, и я поворачиваю голову в его сторону. Я понятия не имею, что это за звук и откуда он взялся. Может быть, это враг, который пытается меня обмануть. Они, наверное, прямо здесь и сейчас, только и ждут, чтобы напасть на меня, но мне уже все равно, они могут делать со мной все, что захотят. Они могут стрелять в меня, нашпиговать меня пулями и, наверное, именно в этот момент я бы и испытал настоящее облегчение. Это остановило бы, наконец, ужасные раскалывающиеся головные боли, и положило бы конец полностью разрушающемуся моему телу и все бы закончилось. Я не хочу больше причинять боль никому, я не хочу больше оправдываться не перед кем, я не хочу ничего. Я хочу умереть от горя, и я хочу им крикнуть, да, сделайте уже, просто положите конец моим мучениям. Я пытаюсь открыть рот, чтобы крикнуть, но ничего не выходит, но я чувствую язык Люси на своих губах снова, и я сосредотачиваюсь на ней. Я поворачиваю голову в сторону того, кто стоит рядом с нами, пытаясь несколько раз моргнуть, чтобы попытаться разглядеть. Но Люси у меня на коленях, в моих объятиях, принадлежит мне, и я не хочу ее отпускать. Я говорю человеку, стоящему рядом, чтобы он ушел, потому что я занят с Люси, и они все должны оставить меня в покое.

Я слышу гневные крики словно сквозь туман и шарканье ног, Люси, сидящая у меня на коленях, что-то говорит, и я вздрагиваю от звука ее голоса. Я хочу ей сказать, чтобы она перестала говорить таким голосом. Хватит, пусть вернет свой, и пусть вернет свой запах, который у нее был, и чтобы я опять ощущал ее как прежде... ей нужно это прекратить. Стать МОЕЙ прежней Люси. Мне нужна МОЯ Люси.

Кто-то называет меня мудаком, и я не могу удержаться от смеха. Я мудак — это мягко сказано. Я — монстр, хер и ночной кошмар, перемешанные в одном флаконе с дерьмом, и я рад, что они наконец-то заметили это, говорю я им. Я не герой, я не отличный парень, я плохой муж... я не являюсь положительным ни в одной из этих вещей, и они наконец-то заметили это.

Мне необходимо еще выпить. Я отталкиваю Люси с колен и с трудом встаю со стула. Она обвивает меня руками, чтобы придать мне устойчивости, но я отталкиваю ее от себя. Я не хочу, чтобы она видела меня таким. Она даже не должна находится здесь.

Распихивая толпу людей, я направляюсь к двери, ударяю руками о дерево, и выхожу на улицу. Передо мной нет ничего, кроме жаркой сухой пустыни. Я начинаю двигаться вперед, зная, что мне необходимо вернуться в лагерь. Я не должен быть здесь один. Почему черт побери я здесь в одиночестве? Морпехи всегда должны быть со своим отрядом, на случай вражеских засад. Я чувствую, как пот стекает по моей спине, и ноги начинают болеть, чем дальше я продвигаюсь по суровому песку пустыни. Я просто должен вернуться обратно в лагерь. И пока не будет никаких внезапных вражеский нападений, у меня все будет хорошо.

Вдруг передо мной появляется мужчина, и я настолько поражен, что кто-то еще в одиночестве бродит по пустыне, что не долго думаю, размахиваюсь и мой кулак летит ему прямо в лицо.

— НЕ СТОЙ У МЕНЯ НА ПУТИ! МНЕ НУЖНО ВЕРНУТЬСЯ В ЛАГЕРЬ!

Я начинаю бежать, но мне приходится прикладывать такие усилия, чтобы пробираться через зыбучие пески. Каждый раз, когда моя нога ударяется о песок, то все глубже и глубже затягивается в него, мои ноги уже горят от такого усилия, которое я прикладываю, чтобы передвигаться. Я молниеносно останавливаюсь, когда вижу прямо у своих ног IED (самодельное взрывное устройство). Я быстро сканирую окрестности — ничего и никого, хватаю его рукой и бросаю, как можно дальше. Я слышу треск и звук бьющегося стекла. Это уже галлюцинации — в пустыне нет стекла. Просто взорвалось IED, как только я его бросил. Меня мало это волнует, я сделал то, что должен был. Я отбросил эту чертову штуковину в сторону, поэтому остальная часть моей команды не натолкнется на него по ошибке. Я не могу потерять кого-то еще из своей команды, просто не могу.

Проделывая долгий неутомимый путь обратно в лагерь, я наталкиваюсь на довольно много врагов, но я всех их убираю быстро и эффективно, как меня и учили. Я не могу найти свой пистолет, но, к счастью, я также хорош и в рукопашном бое, как и с огнестрельным оружием. Я слышу свои крики и возгласы, пока иду, особенно, когда внезапно много людей появляются в пустыне рядом со мной. Они смотрят на меня шутя, указывают пальцем и глазеют, и я не понимаю, что они делают. Если они на моей стороне то, они должны помочь мне, а не стоять просто так ничего не делая.

Я начинаю орать на них, чтобы убирали подальше свои задницы. Я выкрикиваю такое количество мата и угроз, что они съеживаются от страха. Хорошо! Они должны бояться меня. Я мать твою морпех в середине военных действий.

Я разворачиваюсь, направляясь в другую сторону, и что-то настолько жесткое, как скала, врезается мне в лицо. Я пытаюсь тряхнуть головой, чтобы прошла боль, но мир вокруг меня начинает вертеться вокруг своей оси. Я качаюсь из стороны в сторону, и мои ноги подкашиваются. Я чувствую, что начинаю падать вниз, вниз, вниз, и понимаю, что сейчас упаду на землю, но вдруг чьи-то руки подхватывают, чтобы удержать от падения. Я закрываю глаза и мир исчезает, я произношу только лишь имя Люси снова и снова, очень надеясь, что она меня услышит.