Мечта Дракона

Глава 10

– Рианнон знает, что мы выступаем завтра? – спросил Бэйлин у Мэлгона, когда друзья возвращались в крепость после воинской тренировки.

– Нет, но она должна быть готова. Ведь этот военный поход и был целью нашего брака.

– Пусть так. Однако вряд ли королеву обрадует отъезд мужа, особенно теперь, когда он начал проводить столько времени в ее постели.

Мэлгон смерил друга быстрым взглядом.

– А это так очевидно?

– Да уж не без того. Совсем недавно ты хмурился и шипел на всех вокруг, словно одичавший кот, на которого выплеснули ушат воды; теперь же мурлычешь и жмуришься от удовольствия не хуже, чем один из питомцев Гвеназет. Нетрудно догадаться, что твои проблемы с Рианнон позади.

Мэлгон пожал плечами:

– В последнее время между нами меньше напряженности.

– Во имя Ллуда; Мэлгон, не будь мальчишкой! – усмехнулся Бэйлин. – Нет ничего постыдного в том, что тебе нравится твоя жена. Ведь она прекрасная молодая женщина; такая красавица уже давно не согревала твою постель. И если сейчас ты скажешь, что в последние несколько ночей сон не отступил перед более важными делами, то я подумаю, что наш король впал в детство.

Мэлгон открыл рот, собираясь возразить, но тут же раздумал. Любовь к Рианнон, переполнявшая его, была удивительна, но он действительно не находил в ней ничего постыдного. Однажды Мэлгон уже испытывал нечто подобное – с Авророй. Однако Аврору он любил... как-то иначе, чем свою нынешнюю жену, которую он даже не знает как следует.

Король позволил себе улыбнуться:

– Теперь, после того как Рианнон поборола свой страх, мы с ней прекрасно ладим.

– Ты докопался до причины ее странного поведения? Мэлгон тотчас нахмурился и помрачнел.

– Гвеназет высказала некоторые догадки на этот счет, но я не уверен, что с нею можно согласиться. Возможно, все дело в самой обычной стыдливости. До сих пор Рианнон пугается, как дикая лань, если не подготовить ее как следует.

«Дикая лань», – повторил про себя Мэлгон, расставшись с Бэйлином и шагая через крепостной двор. Этот образ никогда не выйдет у него из головы. Хотя Рианнон наконец, позволила мужу изведать все свое тело – вплоть до самых потайных уголков, – она оставалась для него такой же загадкой, как пугливая лань.

Король решительно направился в мастерскую, где, как он знал, скорее всего можно было обнаружить жену. Когда он вошел, королева подняла голову, слегка зарумянилась, и уголки ее губ тронула улыбка. Она отложила шитье и поднялась, чтобы поприветствовать мужа. Не обращая внимания на остальных женщин, король обнял ее.

– Я смущаю тебя? – спросил он, когда королевская чета покинула мастерскую, – А может, нужно было поцеловать тебя на глазах у всех?

– О нет, милорд. То есть... ты можешь поступать, как тебе угодно.

– Но я не о том говорю, Рианнон. Я спрашиваю о твоих чувствах.

Она глубоко вздохнула. Что тут можно ответить? Ее изумляло поведение воина, короля, открыто демонстрирующего свою любовь к женщине. Она проговорила:

– Твоя доброта приятна мне, хотя я замечаю, что не все одобряют твое поведение.

– Господи, да ведь всегда найдется кто-то, кто будет ревновать к тебе, Рианнон. Не стоит обращать внимания на пустяки. – Мэлгон притянул жену к груди. – Если тебе нравится быть со мной, то я не намерен терять драгоценное время, ведь завтра мы отправляемся в поход.

Рианнон оцепенела. Она постоянно помнила о неизбежном расставании и все же боялась думать о нем. Ведь они едва узнали друг друга, только-только начали пробиваться первые ростки чувств... И вот Мэлгон уезжает.

– Ну, не надо так грустить, – улыбнулся он. – Признаться, сердце мое согревается при виде того, как сожалеет о расставании моя супруга. И все же я не хочу, чтобы ты беспокоилась. В случае успеха я вернусь еще до листопада.

– Так тебя не будет все лето?

– Несколько месяцев, не дольше. Я знаю, что бриганты торопятся вернуться домой, на север. Ну а я... – Король наклонился к ее уху и прошептал: – Я буду так же страстно стремиться к своей жене.

Жаркая дрожь наполнила все ее существо при звуках этого неподражаемого нежного голоса.

– Теперь давай прощаться, Рианнон, – продолжал Мэлгон. – Сегодня я буду спать один. Мне придется рано вставать, и я не хотел бы будить тебя.

Королева тоскливо поглядела в сторону того сруба, в котором располагалась их спальня. Мэлгон кивнул.

– Но меня посетила фантазия. Прежде чем уехать, мне хотелось бы взглянуть на твои прелести при свете дня.

И, не говоря более ни слова, супруги направились к алтарю своей любви. С каждым шагом Рианнон чувствовала, как учащается ее дыхание, как в лоне разгорается страсть. Она вспоминала невероятные вещи, которые проделывал Мэлгон, оставаясь наедине с нею: ощущение его губ, ласкающих самые чувствительные, самые потаенные части тела; восхитительный натиск, когда муж входил в нее; странное, сладкое, хотя, как ни удивительно, почти болезненное ощущение от того, что он теребил ее соски своими нежными пальцами и потом жадно припадал к ним губами.

Мэлгон пропустил жену в двери опочивальни. Не давая ей обернуться, едва переступив порог вслед за нею, он крепко обнял Рианнон, выдавив почти весь воздух из ее легких. Потом обхватил ее бедра и приподнял так, чтобы упереться возбужденной плотью в мякоть ее ягодиц.

– Ну что, милая, ты не против этого сегодня? Так мы, кажется, еще не пробовали. О да, конечно, теперь я уверен, что не пробовали.

Рианнон молча кивнула, ей не хватало воздуха, чтобы говорить. Все для нее было так ново, имело такую сверхъестественную власть над ней, что временами думалось: не украл ли и в самом деле Мэлгон ее душу? При первом же его прикосновении она превращалась в кого-то другого – в отважную, чувственную женщину, жаждущую от своего любимого новых и новых, пока еще неведомых ей наслаждений.

Подол платья задрался, и спина оголилась, а муж просунул пальцы в глубокую расщелину между ее ног.

– М-м-м-м, – протянул Мэлгон, – моя жена меня балует. Мне уже не приходится тратить много времени, чтобы возбудить ее. Ты так благожелательна и нетерпелива... Смотри, как бы я вовсе не обленился. Ну так и есть, я расслабляюсь прямо на глазах, – добавил он, – и, пожалуй, сегодня предоставлю трудиться тебе. Да, пришла пора узнать, на что способна ты сама в своей страсти.

Он осторожно освободил Рианнон, и она соскользнула по его груди на пол, но, почувствовав дрожь и слабость в ногах, пробормотала:

– Кровать...

– Конечно, в кровати нам будет удобнее, не правда ли?

Король взял супругу на руки и отнес на ложе. Здесь она уселась и быстро стянула с себя платье, хотя пальцы ее дрожали и казались ужасно неуклюжими. Мэлгон дольше провозился со своей одеждой, поскольку ему пришлось расстегивать пряжки на обуви и на поясе, но в конце концов он встал перед женой во всей красе своего обнаженного тела. Рианнон подалась к нему и провела ладонями по его мышцам, наслаждаясь их твердым и внушительным рельефом. С широкой груди, поросшей редкими волосами, пальцы ее переместились ниже. Здесь полоса темных волос сужалась и, узким ручейком пробегая по животу, вновь расширялась в паху. Рианнон взглянула в лицо Мэлгона и увидела, как блаженно прищурились его глаза и раздулись ноздри, когда она взялась пальцами за средоточие его страсти. Призывая на помощь все свое любовное искусство, она гладила теплую шелковистую кожу, согревавшую ей руку. Мэлгон совсем закрыл глаза и застонал с удовлетворенной улыбкой на устах.

– Хочу в тебя, – прохрипел он вдруг, и глаза его, открывшись, сверкнули синим пламенем.

Жена покорно кивнула и легла. Король лег рядом, но тут же приподнял жену и усадил к себе на живот.

– Сегодня ты будешь кататься верхом, милая.

Она опасалась, что не сможет вместить его огромное, направленное в нее копье, но все же доверчиво устроилась над ним и лишь единожды вскрикнула, когда муж приподнялся ей навстречу, насаживая ее тело на твердый стержень. Рианнон на мгновение замерла, тяжко дыша. Мэлгон протянул к ней руки и принялся ласкать ее груди. Он по-прежнему улыбался и щурился.

– Ты прекрасно смотришься верхом. Странно, что мне раньше не пришла в голову такая мысль. – И он принялся дразнить ее соски.

Бедра Рианнон медленно задвигались, у нее вновь перехватило дыхание.

– Давай же, cariad[1], – замычал Мэлгон и утопил пальцы в ее волосах. – Давай, разожги этот костер. Ты уже довела меня до кипения, так заставь же теперь сойти с ума!

Рианнон двигалась из последних сил, жар между ее ног все возрастал, пока пот не проступил на лбу и на спине, а мускулы не свело от напряжения. Голова ее запрокинулась, и волосы рассыпались по его коленям. Мэлгон приподнялся ей навстречу, принуждая принять его глубже, и в бешеном экстазе наездница вздрогнула. Муж крепко обхватил ее бедра и несколько раз яростно рванул на себя. Обессилев, она рухнула на его влажную грудь. Мэлгон же проникал в нее все дальше, добираясь до того места, где теплилась ее душа. Молодая королева уже готова была лишиться чувств, она терялась в каком-то нереальном мире, бушующем океане тьмы и света.

– Святое небо! – Хриплое восклицание Мэлгона вернуло ее на землю, и она плотнее прижалась к ухающему сердцу мужа.

Потом Рианнон принялась поглаживать его пылающий лоб и перебирать густые завитки темных влажных волос. На сей раз она сама убаюкивала супруга, прижимая к своей груди его лицо, как если бы он был испуганным, взволнованным ребенком.

Наконец, шумно вздохнув, он задышал медленнее и открыл глаза.

– Должно быть, правы те, кто говорит, что опасно жениться на молоденьких. Еще несколько таких упражнений, и меня придется хоронить.

– Неправда, – усмехнулась Рианнон. – Тебе все нипочем. Ты из тех, кто, несмотря ни на что, пойдет до конца, до самой вершины наслаждения. Мне бы хватило, между прочим, и малой толики того, что было между нами.

– Значит, ты редкостная женщина, – заметил Мэлгон со слабой улыбкой на устах. – Большинство из них без труда держатся гораздо дольше нас, мужчин. А всё эти рыжие волосы, cariad. Хотя внешне ты держишься довольно прохладно, но зато ты оказалась огненной любовницей, настоящей чародейкой.

– Расскажи мне о предстоящих сражениях. – Она перебирала редкие волоски, темневшие на его груди. – Ты уверен, что вы хорошо подготовились?

Король усмехнулся:

– Я целых две недели обдумывал план сражений и уверяю тебя: я готов ко всему. Мы направимся вдоль побережья и будем сражаться со всеми вождями, которые встретятся нам на пути. Для начала разберемся с Роддери – эта заноза давненько торчит в моем боку. Если же он сдастся без особого сопротивления – пойдем дальше к югу, чтобы вызвать на бой Маелгрита, Арвистила и Кинана. К тому времени станет ясно, поддерживают ли нас горцы или же придется воевать и с ними.

– Похоже, вас ждет немало опасностей.

– Да нет, на самом деле не так уж и много. Я не думаю, что каждый местный вождь захочет принять бой. Если один из них капитулирует, то остальные скорее всего последуют его примеру. Ты разбираешься в военных действиях, поэтому понимаешь, насколько облегчится задача, если мне покорятся хотя бы трое или четверо сильных вождей. Конечно, в первых боях придется туго, но с такими прекрасными бригантскими воинами просто невозможно проиграть.

Рианнон недоверчиво глядела на мужа. О да, она действительно неплохо разбиралась в войне и знала, что полководец должен держаться уверенно, каковы бы ни были его реальные возможности. Поэтому сейчас ей трудно было понять, действительно ли Мэлгон убежден в победе или только надеется на нее.

– Ты собираешься объединить весь Гвинедд?

– Это не такое уж обширное королевство, всего лишь крохотный уголок Британии. В свое время мой отец уже сделал это, а прапрадед, Канедаг, владел еще большей территорией: от Катрайта на севере до Черных гор на юге.

– Я слыхала о Канедаге. Гвеназет сказала, что благодаря ему ты и я – родственники.

– Хо, хо! Если бы я считал всех его потомков своей родней, то мне пришлось бы называть кузинами большинство принцесс Острова. Старик был весьма жизнелюбив и не пропускал ни одной красотки. Думаю, у меня есть родственники и в Ирландии, и в Британии, и на севере.

– Ну а вы, милорд, много ли ваших сыновей разбросано по королевству?

Мэлгон удивленно взглянул на жену. Чуть нахмурился.

– Да нет, насколько мне известно, у меня нет наследников. Ребенок Авроры умер сразу же, да и второй, рожденный одной из служанок, прожил не дольше законного сына. – Он с сожалением вздохнул. – Иногда меня это беспокоит. У отца было пятеро здоровых сыновей и бессчетное количество бастардов, но, похоже, мое семя не столь плодовито. Чтобы забеременеть от меня, женщине требуется настойчивость и время.

Воодушевленная этими словами королева провела ладонью по огрубевшей щеке мужа. Если он считает, что для зачатия необходимо постоянно спать с нею, то это по крайней мере подольше удержит его в супружеской постели. Так что новость была приятной. Научившись ценить ласки Мэлгона, Рианнон ни за что не хотела разделять их с другой женщиной.

– Ну а отпрыски твоего отца, они что же, все умерли? – спросила она, продолжая гладить его щеку.

– Насколько мне известно, да. Ни один не заявил свои права на престол с тех пор, как он перешел ко мне. Год назад я лишился последней родни.

Когда Рианнон поняла, что речь идет об Эсилт, рука ее дрогнула. Она заглянула в глаза мужа, ища там отражение его чувств, и выражение его глаз глубоко тронуло ее. Может, Гвеназет преувеличивает ненависть Мэлгона к Эсилт?

– А сестры у тебя были? – спросила она и тут же принялась гладить его густые темные волосы.

– Одна. Она умерла прошлой зимой. Мы почти не общались.

Рианнон испытующе вглядывалась в суровое лицо мужа. Осмелится ли она напрямик спросить об Эсилт? Несмотря на всю неприязнь к сестре, ненависть короля, конечно же, утихла теперь, после ее смерти.

– Просто удивительно, какие вещи вспоминаются, когда человек уходит, не правда ли? – пробормотала она, по-прежнему перебирая пальцами завитки его волос. – Я уверена, что ты тоже мог бы припомнить что-нибудь хорошее, может быть, ваши детские игры...

Но Мэлгон резко поднялся с постели, и голос Рианнон оборвался. Лицо короля запылало от гнева.

– Эсилт – мое проклятие! Я счастлив, что она умерла. Надеюсь, что теперь она горит в аду, расплачиваясь за все свои грехи. Моя сестра предала меня, она хотела уничтожить все, что я любил!

Сжавшись в испуге, Рианнон отодвинулась подальше от разъяренного мужа. Еще никогда ей не приходилось видеть его в таком гневе. Но даже теперь она чувствовала, что должна успокоить его, дать ему понять, что Эсилт в конце концов очень жалела о своих поступках.

– Может быть, ты не понял ее намерений, – прошептала королева. – Она не могла желать тебе зла.

Мэлгон прищурился:

– Но ты же ничего об этом не знаешь, не так ли? Ну конечно, нет. Фердик и не подумал бы рассказать тебе, как они вместе с моей драгоценной сестричкой замышляли отнять у меня королевство.

Рианнон сникла. Не стоило углубляться в эту тему. Гвеназет была права: ненависть Мэлгона к сестре не знает границ, и он никогда не станет слушать слов в ее защиту.

– Я расскажу тебе, как было дело.

Мэлгон облокотился на спинку кровати, на его лице появилось сосредоточенное выражение. Лишь пальцы, теребившие краешек одеяла, выдавали внутреннее волнение.

– Той осенью я женился на Авроре. Отец Фердика, твой дед Кунедда, попросил меня помочь ему в войне с пиктами. Мы с ним были давними союзниками, и потому я отправился в Манау-Готодин и включился в преследование неуловимого врага, который упорно избегал битвы с нами. – Мэлгон поднял на жену сверкающие глаза. – Тем временем Гивртейрн, вождь одного из восточных племен, собрал огромное войско и приготовился вторгнуться в Гвинедд. Не предупреди меня Аврора, я мог бы вернуться к тому моменту, когда моих подданных угнали бы в плен, а королевство стерли с лица земли. Но жена передала мне слухи об этих кознях. Вернувшись, я обнаружил их источник – им оказался очередной любовник моей сестры, Эсилт похвасталась ему своими планами. Помочь ей должны были Гивртейрн и Фердик.

Увидев, что лицо Мэлгона превратилось в маску неизбывной боли, Рианнон затаила дыхание. Совершенно очевидно, что ярость не была тем единственным чувством, которое вызвало в нем предательство Эсилт. Измена некогда любимой сестры оставила в его сердце глубокую незаживающую рану.

Мэлгон внезапно отвернулся, словно угадав, что жена читает его мысли. Он подобрал с пола свою рубаху и набросил ее на плечи.

– План был хитроумным, – продолжил король. – Оказалось, что рейдами в Манау-Готодин баловались вовсе не пикты, а подкупленные самим Фердиком люди. Якобы для борьбы с внешними врагами Фердик потребовал у Кунедды половину всех войск и отправился на север. На самом деле он собирался установить свою власть над землями отца и стать королем бригантов. Меня же требовалось вовлечь во все это, чтобы окончательно сбить Кунедду с толку. А тем временем Гивртейрн ждал, когда я поглубже увязну в погоне за врагом на севере, чтобы с легкостью завладеть моим королевством. Фердик, Гивртейрн, моя сестра – они вместе придумали все это. Они хотели поделить Гвинедд между собой, но их планы провалились, – продолжал Мэлгон с усмешкой. – Получив сообщение от Авроры, я немедленно вернулся домой, собрал воедино все силы и направился на восток. Мы столкнулись с Гивртейрном на равнине. Битва была кровавой. Я потерял много людей – воинов, которых никогда и никем не заменить. Гивртейрн был убит, а коварный план расстроен. Аврора успела предупредить и Кунедду. Он тоже собрал армию и двинулся на север, чтобы встретиться с сыном, но Фердик бежал в дикие леса. – Мэлгон тяжко вздохнул. – В конце концов, Кунедда отказался от мысли покарать наследника. Он принял его вместе с остатками войска, а когда спустя два года старик умер от лихорадки, Фердик стал королем. Наверное, даже твоя бабка предпочитает помалкивать о том, что замышлял в свое время ее сын?

Рианнон не ответила. Мэлгон погрузился в раздумья.

– Ты уверен, что твоя сестра действительно принимала участие во всех этих кознях? – спросила Рианнон. – Похоже на то, что Гивртейрн с моим отцом – оба отъявленные негодяи.

Мэлгон пристально взглянул на жену.

– Я уверен. Они не смогли бы додуматься до такого без Эсилт, к тому же она хвастливо заявила своему любовнику, что я непременно буду повергнут.

– Но этот человек мог лгать.

Мэлгон покачал головой.

– Он знал, что я собираюсь его убить, так что своей ложью он ничего не выигрывал. Кроме того, сама Эсилт вела себя как виновная. Еще в то время, когда я шел на битву с Гивртейрном, она бежала на север и присоединилась к Фердику.

– Но почему она так поступила? – допытывалась Рианнон. – Ведь в этом предательстве нет никакого смысла. Ни от моего отца, ни от Гивртейрна Эсилт – женщина – никогда не получила бы и тени какой-либо власти.

– Она сделала это из-за своей ненависти к Авроре! – Голос Мэлгона дрогнул. – Едва только сестра узнала, что я собираюсь удостоить чести стать моей женой иностранную принцессу, она взревновала и поклялась не допустить этого любым способом.

Рианнон задумалась над этими словами. Эсилт презирала Аврору – это правда, но разве прав Мэлгон, говоря, что она готова была на все? О нет, уничтожить любимого брата – для нее это было немыслимо. Ее вероломство должно объясняться как-то иначе.

Мэлгон с улыбкой взглянул на жену.

– Ты и в самом деле очень мягкосердечна, Рианнон, и я думаю, что твой добрый нрав заставляет тебя искать оправдания подлостям других людей. Однако ты не найдешь, как ни старайся, оправданий тому, что сделала моя сестра. Она была порочна до глубины души.

Рианнон открыла рот, собираясь что-то возразить, но Мэлгон прикрыл ее губы ладонью.

– Эсилт была точь-в-точь как моя мать. Ни та, ни другая просто не умели думать ни о ком на свете, кроме самих себя. Жажда власти, подобно яду, иссушила их души. Одно время я думал, что и мне не избежать этой участи, что я точно так же проклят, как они. Я боялся, что меня сожрет тот же демон, что овладел ими.

Рианнон взяла его руку в свои и поцеловала его пальцы со словами:

– Не говори так, муж мой. Ты добрый человек, ты хороший король. На тебе нет проклятия.

Мэлгон расширенными глазами поглядел на супругу.

– Иногда я думаю: не оттого ли у меня нет детей, что моему семени предопределено зачахнуть, чтобы вместе с ним погиб и дьявол?

Рианнон не сумела подавить дрожь, которая пробежала по ее телу от этих слов. Какую тьму носил он в своей душе! В том, как он ненавидел Эсилт, было нечто от настоящего безумия. Гвеназет права: если только Мэлгон узнает, что значила для Рианнон эта женщина, он перенесет всю силу своей ненависти с покойной сестры на жену.

Король мгновенно отреагировал на нервную дрожь супруги.

– О Рианнон, я не хотел тебя напугать. Если ты родишь мне ребенка, то его ни в коем случае не коснется беда. – Он ласково дотронулся до ее щеки. – Ты так чиста и невинна. Может быть, твоя чистота искупит грех моего семейства. У тебя нет ничего общего с Фердиком... ни жадности, ни злобности. Кем бы ни была твоя мать, она, несомненно, добрая и нежная женщина.

Рианнон уклонилась от ласковой руки мужа и угрюмо пробурчала:

– Я не невинна.

– Что? – Мэлгон в изумлении уставился на жену, и лишь спустя некоторое время в его глазах появилось понимание. – Ах, это. Мне дела нет до девственности твоего тела, Рианнон. Я восхищен чистотой твоего духа. Стоит мне поглядеть в твои глаза, и я вижу, что в них нет ни капли злого умысла.

Он уложил ее к себе на грудь. Рианнон не сопротивлялась, хотя сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Тайна ее отношений с Эсилт тяжелой ношей лежала на душе. Позволительно ли молчать об этом теперь, после признаний супруга в столь полном к ней доверии?

Мэлгон почувствовал, что жена чем-то смущена.

– Что случилось, Рианнон? – спросил он. – Я так напугал тебя своей болтовней о проклятии?

– Нет, я только боюсь твоей злости, – прошептала она. – Боюсь твоего нежелания забывать о прошлом, прощать старые обиды.

Мэлгон заглянул ей в лицо:

– Славная моя Риан, я уверен, что ты никогда не сделаешь того, чего я не смог бы простить. Конечно, мы можем иногда поспорить, но ведь случается, что супруги ворчат друг на друга. Я знаю, что слишком вспыльчив, но, как правило, быстро справляюсь со своим настроением.

– Но как же в отношении... – Рианнон замялась, не решаясь произнести имя Эсилт.

Мэлгон тотчас же нахмурился. Он покачал головой и с горечью в голосе проговорил:

– Христианские священники говорят, что Бог учит прощать, но я не могу. И не сомневаюсь, что до самой могилы буду проклинать Эсилт. – Он взглянул на Рианнон, с усилием отгоняя от себя мстительные мысли. Его изумительно синие завораживающие глаза встретились с глазами супруги, и рука протянулась к ней, чтобы погладить ее по волосам. – Не будем больше говорить об этом. Я не хочу, чтобы демоны прошлого помешали нашим с тобой мечтам о будущем.

Рианнон снова положила голову ему на грудь, принуждая себя расслабиться, но так и не сумела унять дрожь, вызванную дурными предчувствиями. Мэлгон понял ее настроение.

– Заставь меня забыться, Рианнон. Заставь меня забыть о прошлом, и я сделаю для тебя то же самое.