Медовый месяц

5

— И я вышла за него замуж! — написала Джессика и, сделав паузу, задумчиво посмотрела на ярко-синее море. Довольно затруднительно было изложить всю историю своего замужества на почтовой открытке, адресованной одной школьной подруге.

Все произошло очень быстро, и теперь Джессика писала друзьям и знакомым, сообщая о своем браке. Весьма счастливом, с улыбкой подумала она, сидя в кресле, стоящем на балконе роскошного приморского отеля в Малаге.

Ринальдо сам выбрал, где им провести медовый месяц. Он, как казалось Джессике, решил совместить приятное с полезным и посетить знаменитые виноградники и винодельни Малаги.

День свадьбы остался в памяти Джессики как один из счастливейших дней ее жизни. Ринальдо, лихорадочно трудившийся, чтобы закончить преобразования на своей фирме, прежде чем соберут новый урожай, предоставил заниматься подготовкой к свадьбе своей избраннице.

В то памятное воскресенье, в доме Джессики, они сразу решили, что не будут устраивать ничего шумного и роскошного.

— Мы должны подумать о твоем дедушке, — заметил Ринальдо. — Он нездоров. И я не хочу, чтобы в результате праздничных торжеств его состояние ухудшилось.

— Наша новость станет для него настоящим потрясением! — засмеялась Джессика.

Ринальдо не разделял веселости своей невесты. Напротив, создавалось впечатление, что он изрядно обеспокоен перспективой свидания с мистером Энгусом Маккормиком.

— Не бойся, дедушка обрадуется, узнав, что мы хотим пожениться! — уверяла его Джессика. — И вообще, я пойду с тобой.

— Нет. Такие вещи мужчина должен решать с мужчиной. И это правильно, — твердо произнес Ринальдо. — Кроме всего прочего, твой дедушка наверняка придерживается старомодных взглядов. Поэтому будет лучше, если я, как полагается, попрошу у него твоей руки.

Джессика не знала, о чем именно беседовали Ринальдо и мистер Энгус. Но когда после длительного ожидания в гостиной старого дома на площади Шарлотты жених отвел ее в кабинет деда, тот буквально сиял от счастья.

— У меня нет никаких возражений против вашего брака! — сказал мистер Энгус внучке. — И я совершенно уверен, что Ринальдо будет тебе идеальным мужем. — Подмигнув молодому человеку, он добавил: — Я и сам бы не выбрал для тебя лучшей пары!

Затем Ринальдо, опасаясь, как бы их общество не утомило пожилого джентльмена, увез невесту обедать в город. За обедом они и решили устроить скромную свадьбу, назначив дату через три недели от сего дня.

— Я еще не подарил тебе полагающегося по случаю помолвки кольца, — сказал Ринальдо. — Я собирался приобрести его в Абердине, но побоялся: а вдруг ты бы отказалась выйти за меня замуж? И еще я подумал, что, возможно, ты сама захочешь выбрать себе кольцо, — добавил он, поднося к губам руку Джессики. — Вот почему я купил тебе лишь браслет.

— О, Ринальдо, — прошептала она, не сводя глаз с усыпанного жемчугом браслета на своем запястье, — он настоящее чудо! И не нужно мне кольца на помолвку — раз мы поженимся всего через три недели!

— И все равно ты получишь это кольцо, — заявил Ринальдо. — Но послушай, успеем ли мы подготовиться за такой короткий срок? — спросил он, слегка нахмурившись. — Мне ужасно не хочется бросать на тебя все дела, но я обязан вернуться в Фоджу как можно скорее.

— Пустяки! — храбро улыбнулась Джессика, решив выправить разрешение на брак завтра же утром.

Это, конечно, были три безумные недели. По договоренности с дедушкой Джессика передала все дела в абердинском отделении фирмы своему заместителю и оставшиеся до бракосочетания дни моталась из Эдинбурга в Абердин и обратно, помогая сотрудникам и готовясь к свадьбе.

В результате у нее не оказалось времени поразмыслить над тем, где они с Ринальдо будут жить, когда поженятся. Однако когда выяснилось, что Аккилини владеют большим количеством недвижимости в Фодже и ее окрестностях, нареченные договорились, что займутся этим вопросом после свадьбы.

И вот теплым и солнечным субботним днем, одетая в простое шифоновое платье цвета слоновой кости и в венке из белых роз на распущенных волосах, Джессика обвенчалась с мужчиной, которого любила всем сердцем.

На церемонии присутствовало мало гостей. К сожалению, сестры Ринальдо не приехали. Лаура, старшая, ждала ребенка и не могла летать самолетом. А Лавиния еще раньше дала слово появиться в этот день на каком-то важном приеме в Риме. Однако зять Ринальдо, Романо, исправно исполнял обязанности шафера. Кроме дедушки, Джессика была, конечно, рада видеть свою крестную мать, Роуз Стюарт, которая настояла на том, чтобы в старом доме на площади Шарлотты после бракосочетания устроили для новобрачных маленький фуршет.

Но Ринальдо и Джессика все равно не замечали никого, кроме друг друга, когда приносили клятвы любви и верности.

И вот, проведя восхитительную неделю на юге Испании, в Малаге, молодые на следующий день рано утром улетали в Италию, где в Фодже по поводу их свадьбы устраивалось грандиозное семейное торжество. Затем Ринальдо и Джессику ожидала деловая поездка в Калифорнию.

Перегнувшись через перила балкона и глядя с улыбкой на своего мужа, который на открытой террасе пил кофе и читал газету, Джессика думала, что она счастливейшая женщина на свете.

— С тех пор как я побывала здесь, пейзаж совсем не изменился, — заметила Джессика, выглядывая из окна автомобиля: они ехали в Фоджу.

По обе стороны дороги тянулись бесконечные ряды виноградников. А горизонт затягивала серовато-лиловая дымка, которую так хорошо помнила Джессика.

Члены семейства Аккилини тоже не очень-то изменились. Бабушка Ринальдо, престарелая синьора Аккилини, кажется, стала чуть меньше ростом, но это не помешало ей стиснуть в крепких объятиях свою новую внучку.

— Ах, что за красавица! — воскликнула она, целуя Джессику в обе щеки, а затем похлопала молодую по животу, заявив, что незачем терять время и надо рожать наследника.

— Ради Бога, нонна! Дай бедняжке привыкнуть к замужней жизни! — раздался из толпы родственников знакомый голос, и навстречу Джессике выбежала Лавиния. — Привет, Джесси! Ты совсем не изменилась, — улыбнулась итальянка, обнимая старую подругу. — Только чуть подросла.

— А вот ты очень изменилась, — удивленно отметила Джессика, с трудом узнав сестру Ринальдо.

Вместо пухлой, вполне заурядной восемнадцатилетней девицы перед Джессикой стояла стройная, весьма эффектная женщина, одетая по последней моде. Только широкая улыбка и искрящиеся весельем черные глаза остались прежними.

— Ничего себе! Ну, ты и щеголиха! — воскликнула Джессика. — Настоящая кинозвезда!

— Ну, я не кинозвезда, как тебе известно. Однако мои произведения по-прежнему пользуются популярностью, — рассмеялась Лавиния. — А одно из них собираются экранизировать. Тебе разве Ринальдо не рассказывал? Я как раз недавно подписала контракт…

— С ума сойти можно! — искренне порадовалась за подругу Джессика. — Ты мне должна обо всем рассказать поподробнее!

— Позже, позже, — улыбнулся Ринальдо и, взяв жену под руку, повел ее к остальным родственникам.

Впрочем, кое с кем она уже была знакома.

— Не забыла Лоренцу Кардуччи? — спросил Ринальдо, подводя Джессику к очень красивой худощавой женщине, которую она помнила по своему прошлому визиту в Фоджу.

Джессика и Лоренца, дальняя родственница Ринальдо, тогда с первого взгляда невзлюбили друг друга. И чувство это только окрепло за время, которое английская гостья провела в семействе Аккилини.

Лоренца за глаза называла Джессику «этой серой мышью», а Джессика немедленно приревновала роскошную итальянку к Ринальдо, по которому та откровенно сохла.

Но это, конечно, было давным-давно. Однако если Джессика надеялась, что несимпатичная ей Лоренца растолстела или подурнела, ее ожидало горькое разочарование. Увы, итальянка по-прежнему выглядела потрясающе!

Лицо с классическими чертами, теплый золотистый оттенок кожи, черные как смоль, кудрявые волосы, рассыпавшиеся по плечам… Не говоря уже о полной груди и округлых бедрах, которые облегало алое шелковое платье. У Джессики даже дух перехватило от этого великолепия.

— Привет… — лениво протянула Лоренца, подавая Джессике руку.

Она презрительно скосила взгляд на простенькое летнее платье новобрачной и, по всей видимости, пришла к выводу, что Джессика как была, так и осталась серой мышкой.

Ощутив внезапную подавленность, Джессика с облегчением бросилась навстречу опоздавшим Лауре, Романо и двум их дочерям. Хозяйка дома, синьора Аккилини, ожидала только их прибытия, чтобы усадить всех за столы, поставленные в галерее, укрытой от жарких солнечных лучей виноградными лозами…

— Так приятно снова всех увидеть! — призналась Джессика старой подруге, когда они поднялись наверх, привести себя в порядок после долгой трапезы.

— Я тоже рада, что ты с нами, — рассмеялась Лавиния. — Джесси ведь совсем не изменилась, правда? — спросила она у Лоренцы, которая сидела тут же, за туалетным столиком, поправляя макияж.

— Да, ты совершенно права: ничуть не изменилась, — многозначительно промурлыкала Лоренца, тщательно нанося новый слой туши на свои длинные ресницы.

Джессика постаралась сохранить спокойствие, а Лавиния состроила гримасу. Очевидно, золовка Джессики тоже питала неприязнь к своей дальней родственнице. И в этом не было ничего удивительного: Лоренца относилась к сестре Ринальдо точно так же, как к Джессике, — с презрительной снисходительностью.

— Ну, синьора Аккилини, каково вам быть замужней дамой? — весело спросила Лавиния. — Надеюсь, Ринальдо ведет себя как полагается хорошему мужу!

— О да! — улыбнулась ей Джессика. — Все, конечно, произошло слишком быстро… Но Ринальдо, он великолепен! Я очень счастлива с ним, — добавила Джессика и вспыхнула, когда Лоренца расхохоталась.

— Еще бы не счастлива! — презрительно обронила она. — Твой дед немало пообещал ему заплатить за это — будь уверена!

Джессика нахмурилась и повернулась к Лавинии.

— О чем это она?

— Ерунда. Лоренца просто глупа и не отдает себе отчета в том, что говорит! — воскликнула сестра Ринальдо. — Не обращай внимания.

— Хо-хо! Если кто тут и глуп, так это твоя шотландская серая мышь, — немедленно отреагировала Лоренца, поворачиваясь на табурете. — Да как же можно быть такой наивной? Неужели она и в самом деле думает, что Ринальдо заинтересовался бы ею, не будь она богатой наследницей?

— Это же смешно! — воскликнула Джессика.

— Да? — презрительно протянула Лоренца. — Да кто угодно тебе скажет, что дядя Витторио хвастался, как они с мистером Энгусом устроили этот брак!

— Какая чушь! — возмутилась Джессика и издала сердитый смешок. — Мой дедушка тут совершенно ни при чем!

— Дядя Витторио человек старый и больной, — вмешалась Лавиния. — И он очень рад, что Ринальдо женился. — Повернувшись к Джессике, она добавила: — Не слушай Лоренцу, она язва и не слишком-то умна.

— Ах, ах! — воскликнула та, качая голову. — Я, значит, не слишком умна — а как твоя шотландская дурочка? Ей что, не приходилось слышать о браках по расчету? Неужели непонятно, что если некрасивой, но богатой девице хочется получить в мужья роскошного мужчину, то за это надо платить?

— Довольно нести чепуху!

Лавиния вскочила и быстро затараторила по-итальянски, обращаясь к Лоренце.

Пока они обменивались оскорблениями на своем родном языке, Джессика стояла как соляной столп, пытаясь осознать услышанное. Брак по расчету? Какое отношение это может иметь к ним с Ринальдо? И что за нелепость: ее дед обещал заплатить ее мужу? Нет, это смехотворно! Чтобы гордый Ринальдо Аккилини за деньги женился на нелюбимой женщине? Быть такого не может!

— Ты ревнуешь, вот и все! — зло выкрикнула Лавиния по-английски. — Ты всегда домогалась Ринальдо и теперь завидуешь Джессике, что он женился на ней! И если хочешь знать…

Тут ее прервал громкий стук в дверь. В комнате сразу же воцарилась тишина. На пороге появилась Лаура, старшая сестра Лавинии.

— Давайте скорее! — сказала она. — Вас ждут внизу. Ринальдо везет всех на Старый виноградник похвастаться своими нововведениями. Так что поторопитесь, если не хотите отстать!

Лаура исчезла. Но в комнате по-прежнему пахло грозой.

Лоренца досаждала мне восемь лет назад, с тоской подумала Джессика, и вот опять собирается портить мне кровь.

— Все, я побежала вниз, — пробормотала Лавиния, бросив взгляд на исполненное суровой решимости лицо невестки.

— Давай выясним отношения раз и навсегда, — произнесла Джессика сквозь стиснутые зубы, когда за ее подругой захлопнулась дверь. — Мы с тобой никогда не любили друг друга, Лоренца. И мне нет дела до того, какая причина заставляет тебя говорить мне гадости. Но я должна тебе сообщить, что мы с мужем очень счастливы. И если тебе это не нравится — что ж, ничем не могу помочь.

Лоренца, не смущаясь и не выказывая никакого раскаяния, одарила Джессику улыбкой, больше похожей на оскал разозленной кошки, и повернулась обратно к зеркалу, чтобы накрасить губы.

— Стоит ли так нервничать, а, Джесси? — промурлыкала она. — Насколько мне известно, ваш брак весьма благоразумное деловое соглашение. И ты, конечно же, счастлива с Ринальдо. Почему бы и нет? Мы обе знаем, как он хорош в постели. Так что радуйся — время терпит… Пока.

— Никогда не слышала столь омерзительного бреда! — зло воскликнула Джессика. — Полагаю, Лавиния совершенно права. Ты всегда бегала за Ринальдо и теперь не можешь смириться с тем, что он предпочел меня!

Лоренца повела роскошными плечами.

— Это ты живешь в счастливом сне, не я, — фыркнула она. — Но если хочешь знать правду… почему бы тебе не побеседовать с дядей Витторио? Он так гордится тем, как ловко устроил брак племянника, что рассказывает об этом всем и каждому. Я уверена, что он в деталях осведомлен о вашем брачном контракте!

— Чепуха! — отрезала Джессика и взяла сумочку. — Не было никакого брачного контракта! Да и дядю Витторио я восемь лет как не видела. И кстати, — добавила она, идя к двери, — держись подальше от нас с мужем. Мы не потерпим рядом с собой склочную особу вроде тебя.

— Ну, уж и не знаю, как мне удастся держаться подальше от твоего мужа, — с издевкой протянула Лоренца, когда соперница уже открыла дверь. — Ты не слышала о моей новой работе?

— О какой же? — спросила Джессика.

— Ты, конечно, не в курсе, но я вовсе не дурочка, а деловая женщина, — сказала Лоренца, стряхивая невидимые пылинки с рукава обтягивающего алого платья. — Вот почему твой драгоценный супруг принял меня на работу в качестве главы бухгалтерского отдела. И я не думаю, что теперь, когда у него столько дел, Ринальдо откажется от моих услуг, — добавила она со смешком и снова повернулась к зеркалу.

Джессика понимала, что ничего не выиграет, обмениваясь оскорблениями с этой ужасной женщиной. Поэтому, хлопнув напоследок дверью, она направилась вниз.

Присоединившись к остальным, Джессика продолжала перебирать в уме слова соперницы. Казалось, в болтовне Лоренцы не было никакого смысла. Но этой мерзавке удалось уязвить ее.

А если она и в самом деле по-прежнему увлечена Ринальдо, то наверняка ухитрялась устроить так, чтобы видеться с мужем Джессики каждый день. Кроме того, невозможно было выбросить из памяти намек Лоренцы на то, что они с Ринальдо были любовниками…

Что ж, с этим уже ничего нельзя поделать, мрачно решила Джессика. Но что бы ни было в прошлом, сейчас Ринальдо — ее муж. И они очень счастливы!

А дурацкие отсылки к бедному старому дяде Витторио — так это все глупости, не стоящие внимания…

— Семейство Аккилини переехало в Апулию из Феррары в позапрошлом веке, а винным делом стало заниматься в тысяча семьсот восьмидесятом году, когда Франческо Аккилини получил в приданое за женой местные виноградники.

Управляющий Старого виноградника, сделав паузу, заглянул в свои записи, прежде чем продолжить лекцию об истории семейства Аккилини и их успехах в виноделии.

Однако Джессика чувствовала, что не в состоянии сосредоточиться на рассказе. Сначала перепалка с Лоренцой Кардуччи, а потом этот странный разговор с синьором Витторио…

Она, конечно, знала, что ему пришлось передать дела племяннику по причине болезни и преклонного возраста. Но с момента их с Ринальдо появления в Фодже не имела возможности обменяться более чем парой приветственных слов с этим почтенным синьором. Вот почему она села к нему в «роллс-ройс», который специально переделали, чтобы туда входило инвалидное кресло.

— Я очень, очень счастлив, что ты и мой племянник поженились. Чудесно, да? — произнес синьор Витторио по-английски с сильным итальянским акцентом. — Я помню тебя, Джесси, хотя столько лет прошло! Такая красивая девушка!

Он улыбнулся сидящей рядом с ним Джессике.

— Я тоже счастлива, — произнесла она, стараясь говорить как можно четче и тщательно подбирая слова.

Джессика знала всего несколько слов по-итальянски. А дядя Ринальдо довольно плохо говорил по-английски.

— Да… хорошо. Я сказал твоему деду: мы должны устроить этот брак. Ринальдо нужна хорошая жена, и богатая, да! — Синьор Витторио хихикнул, слегка пихнув Джессику в бок. — И мы все устроили. Мы — два старика! Но мы еще умные, разве нет?

И он снова хихикнул.

— Я не совсем понимаю… — пробормотала Джессика: из-за сильного акцента она с трудом разбирала речь своего престарелого собеседника.

— Ринальдо — хороший человек. Я говорю ему: «Ты должен жениться. Тебе нужна красивая девушка с большим приданым». И вот он женился на тебе. Да, Ринальдо — хороший человек. Делает как велено. И синьор Энгус — он говорил мне, что доволен вашим браком.

Тут синьор Витторио снова просиял улыбкой.

— Мой дедушка? — спросила Джессика в смятении.

— Си, синьор Энгус — он говорит, ты хорошая девушка. И это хороший брак для тебя. Ты пошли мне Ринальдо, сказал он, а я женю его на моей Джесси!

И старик с восхищением уставился на молодую жену своего племянника. Все получилось так, как планировали они с синьором Энгусом. Теперь молодым оставалось только произвести на свет сына и наследника — и тогда он, синьор Витторио, будет совершенно счастлив и сможет умереть спокойно.

— Наши две семьи теперь такие, — сказал он, складывая ладони вместе. — И синьор Энгус велит мне не беспокоиться, — продолжал старик. — Он говорит, раз Ринальдо женится на моей Джесси, я позабочусь, чтобы у него были деньги. Чудесно, да? — добавил он, когда шофер, остановив машину, открыл дверцу и выкатил кресло наружу…

— Фирмой руководили шесть поколений семейства Аккилини. В настоящий момент…

Под голос главного управляющего Джессика пыталась думать о словах синьора Витторио.

Получалось, что они с дедом сговорились, чтобы поженить ее с Ринальдо. Но это же смешно! И глупо — если только она правильно поняла слова старика о том, что мистер Энгус дал денег Ринальдо для нужд его фирмы. Но нет, дедушка сначала бы посоветовался со мной, уверяла она себя.

Джессика вздрогнула, неожиданно осознав, что рядом стоит муж. Наклонив голову, Ринальдо прошептал ей на ухо:

— Тебе, кажется, скучно? У нас тут есть так называемая «соборная кладовая» — пойдем, я покажу. Это тебя заинтересует.

Подхватив жену под руку, Ринальдо увлек ее прочь от толпы родственников по извилистым коридорам и проходам старинного здания, где семейство Аккилини производило и хранило свои знаменитые вина. Наконец Ринальдо отворил большую древнюю дубовую дверь, включил свет и свел Джессику по истертым каменным ступеням.

Она сразу поняла, почему эту кладовую называют «соборной». По правде говоря, она еще ни разу не видела такого количества положенных друг на друга бочек. Глядя вверх, на высокий купол потолка, Джессика задумалась, сколько же времени ушло на постройку такого огромного помещения.

— Кладовую соорудили в конце восемнадцатого века, здешние условия идеально подходят для выдержки наших вин… Ну ладно, хватит технических подробностей, — улыбнулся Ринальдо и спросил: — Как тебе здесь?

Джессика кивнула: да, мол, замечательное место. Но что-то не давало ей погрузиться в созерцание огромной кладовой. Слишком много вопросов, слишком мало ответов…

— Ты в порядке? — спросил Ринальдо, заботливо глядя на жену. — Ты вроде побледнела. Надеюсь, это не обед.

Джессика покачала головой.

— Нет, ничего. Это просто… Сегодня у меня было два странных разговора. Один с Лоренцой, другой с твоим дядей. И говоря по правде, я нахожусь в некотором недоумении…

— А именно? — спросил Ринальдо. Джессика молчала, тогда он предложил: — Если у тебя проблемы, Джесси, то, наверное, лучше бы тебе ими со мной поделиться, ты не находишь?

— Дело в нашем браке, — медленно произнесла Джессика, глядя ему в глаза. — Мы с Лоренцой никогда не были друзьями. Поэтому меня не очень задели ее намеки на то, что мы с тобой поженились по расчету. Но потому твой дядя сказал мне…

— И что же мой дядя сказал тебе? — спросил Ринальдо, нахмурившись и пристально глядя на жену, которая выглядела очень несчастной.

— Откровенно говоря, английский твоего дяди оставляет желать лучшего. Но насколько я поняла, он убежден, что они с моим дедом устроили наш брак.

— Но это же смешно — неужели сама не видишь?

Ринальдо расхохотался. А Джессика неуютно поежилась.

— Вроде как дядя велел тебе жениться на богатой девушке, и сейчас он очень доволен, что ты последовал его указаниям. Однако он, кажется, и в самом деле общался по этому поводу с моим дедом. И хотя я не вникла в детали, там еще было что-то насчет денег, которые мой дедушка даст тебе.

— Глупости!

— А в довершение всего, — продолжала Джессика, решив выяснить все до конца, — Лоренца уверяет, что ты женился на мне только потому, что мой дед обещал заплатить тебе. Должна признать, что это… заявление сильно меня расстроило.

— В жизни не слышал подобной чуши! — Решительно произнес Ринальдо. — И тебе тоже не стоит обращать на такое внимания.

— Тем не менее, как говорится, дыма без огня не бывает. И я хочу докопаться до истины, — упрямо сказала Джессика. — Что из слов твоего дяди соответствует действительности? Он велел тебе найти жену с богатым приданым?

— Ну, это уже слишком! — прорычал Ринальдо, сердито проводя рукой по волосам. — Да, он хотел, чтобы я женился и остепенился. Все старики хотят этого от молодых. Но чтобы я сделал хоть что-то только потому, что он мне так велел, — да никогда!

— Да, но как насчет моего дедушки? Почему Лоренца и твой дядя утверждают, что ты женился на мне исключительно из-за наследства? Откуда у них такая уверенность? Ты виделся с дедом перед тем, как приехать в Абердин, и…

— Как ты можешь говорить такие вещи? — сердито перебил ее Ринальдо.

— Но Лоренца и твой дядя…

Джессика умолкла и зябко передернула плечами то ли от напряжения, то ли от здешней промозглой атмосферы.

— Не знаю, что несет Лоренца. Да и откуда бы мне знать? Хотя она и неплохой работник, но человек никудышный, — раздраженно произнес Ринальдо. — А дядя мой, как ты сама видела, больной старик, и ничего больше. И я категорически отрицаю, что женился на тебе по какой-либо иной причине, кроме той, что хотел именно этого, — добавил он, явно сдерживаясь из последних сил. — И то, что ты сомневаешься во мне, то, что не доверяешь мне, — я считаю оскорбительным для себя!

Только она собралась сказать мужу, что сожалеет, что зря поверила Лоренце, как сверху послышался чей-то голос.

— Ринальдо, вот ты где…

Это был Романо.

— Не сейчас! — нетерпеливо бросил Ринальдо. — Позже.

— Нет, дело крайней важности! Иди сюда немедленно! — настаивал Романо.

С тяжелым вздохом Ринальдо начал подниматься по лестнице, жестом поманив за собой жену. Но когда она вышла в коридор, и Ринальдо, и его зять исчезли.

Огорченная своей первой серьезной ссорой с мужем и чувствуя глубокий стыд при мысли, что приписала Ринальдо оскорбительные мотивы его поступков, Джессика медленно брела по коридору. Но не успела она уйти далеко, как из-за поворота внезапно появился Ринальдо, схватил ее за руку и через боковую дверь подвел к своему автомобилю. Вид у него был крайне обеспокоенный, так что Джессика сразу же встревожилась.

— Что случилось? — спросила она, когда Ринальдо молча распахнул перед ней дверцу машины.

— Дома я все скажу тебе, Джесси! — бросил он. — Нам надо поговорить. А поскольку здесь полным-полно родственников и знакомых, нам не удастся остаться наедине.

Дорога заняла немного времени, но Джессика вся извелась. И что только на нее нашло? Как она могла сказать мужу, будто он женился на ней из-за денег?

Автомобиль остановился возле дома. Крепко держа жену за руку, Ринальдо прошел в холл, мимо явно испуганной синьоры Аккилини, а затем по коридору, который вел в большой сад за домом.

— Ради всего святого! — воскликнула Джессика, когда они остановились у скамьи под цветущим деревом. — Что происходит? Мне… мне ужасно жаль, что я наговорила тебе столько гадостей, Ринальдо! — продолжала она едва ли не со слезами. — Я не хотела, чтобы это звучало как обвинение. Совсем не соображала, что говорю. Надеюсь…

— Шшш, милая, — прошептал муж, усаживая Джессику на скамью и садясь рядом. — Дело в том, что у меня для тебя плохие новости, — продолжил он, обнимая ее за плечи. — Звонила твоя крестная. Твоего дедушку увезли сегодня утром в больницу с сердечным приступом. Насколько я понял, ему осталось жить несколько часов…

Джессика вскрикнула и задрожала. Ринальдо крепче сжал ее в объятиях, баюкая, как младенца.

— Тебе плохо, да, милая? — негромко произнес он. — Мы первым же рейсом вылетаем в Эдинбург. Будем надеяться, что все еще обойдется. Современная медицина творит чудеса.

Удар был слишком силен, и Джессика безвольно поникла в объятиях мужа. Но постепенно к ней пришло осознание того, что внутренне она была готова к ужасному известию. Конечно, ей будет очень недоставать дедушки, но, как часто любил говаривать сам Энгус Маккормик, он прожил долгую и счастливую жизнь.

— Ну же, — сказал, наконец, Ринальдо, поднимая за подбородок ее заплаканное лицо. — Пойдем, любимая, — добавил он, вынимая из кармана платок, чтобы вытереть слезы Джессики. — Ты собирайся, а я закажу билеты на самолет, договорились?

Джессика знала, что никогда не забудет это кошмарное возвращение в Эдинбург.

Утомительный перелет и поездка из аэропорта — все это было зря: добравшись до больницы, они узнали, что мистер Маккормик уже несколько часов как скончался. Джессика не успела попрощаться с любимым дедушкой.

Когда супруги приехали в старый дом на площади Шарлотты, их встретили слуги старого хозяина: управляющий Джеймс Берд и его жена Мэри, которые позаботились, чтобы у Джессики было как можно меньше проблем.

Однако она понятия не имела, как справилась бы, если бы не Ринальдо. Ее потрясло количество бумаг, которые необходимо было выправить в связи со смертью одного из членов семьи и устройством похорон. Супруги решили, что через некоторое время после скромных похорон устроят официальную поминальную службу.

— Твой дедушка был уважаемым человеком, — заметил Ринальдо. — Это означает, что отдать ему последний долг придут не только друзья, знакомые и коллеги, но и многие официальные лица города. Поэтому я попрошу его секретаря составить список приглашенных, хорошо?

— О, конечно, спасибо тебе! — Джессика с облегчением вздохнула. — Мне надо ответить на столько писем с соболезнованиями. А я почти ничего не знаю о старых друзьях дедушки. Не хотелось бы забыть кого-то из тех, кто был ему близок и дорог.

В день похорон шел дождь. И Джессика — после того, как они с Ринальдо приехали в церковь, где совсем недавно венчались, — подумала, что это вполне отвечает настроению собравшихся. Она была рада, что рядом есть Ринальдо — сильный, уверенный в себе, и что он крепко держит ее за руку…

Вечером они сидели в кабинете дедушки и обсуждали события дня.

— К несчастью, моя дорогая, — сказал под конец Ринальдо, — мне придется покинуть тебя на несколько дней, поскольку я никак не могу отменить поездку в Калифорнию. Ты ведь знаешь, как для меня важно завязать контакты с тамошними виноделами.

— Конечно, ты должен лететь, — откликнулась Джессика, а потом вздохнула и добавила: — Как бы я хотела отправиться с тобой…

— Я бы тоже этого желал, — сказал Ринальдо и поцеловал жену в лоб. — Но в сложившейся ситуации тебе было неприлично покидать Эдинбург. А что касается поминальной службы, то к ней я успею вернуться.

— Знаешь, очень удачно все вышло со списком приглашенных. Я ведь не знакома и с половиной упомянутых в нем людей. Дедушкина секретарша, Синтия, — настоящая героиня. Не представляю, как я буду общаться со всеми этими людьми без тебя.

— Не беспокойся, дорогая, я же обещал вернуться. Кроме того, завтра у тебя встреча с семейным поверенным, — напомнил он. — Если ты, как оно и должно быть, наследовала все состояние деда, тебя в ближайшем будущем ждет слишком много дел, чтобы тосковать обо мне.

На следующее утро, с душевной болью простившись с мужем, Джессика отправилась в адвокатскую контору, занимавшуюся делами ее семьи. Она никогда раньше не имела дела с поверенным Маккормиков и не представляла, на что это похоже.

Ее проводили в большой, вполне современный офис, где Джессику приветствовал добродушного вида человек средних лет.

— Как вам, я полагаю, известно, мистер Энгус Маккормик всегда имел намерение оставить вам все свое состояние, — сказал поверенный, усадив посетительницу в удобное кресло и угостив чашечкой кофе. — Конечно, кое-что оставлено слугам, но, в общем и целом вы теперь единственная наследница фирмы «Маккормик».

Пока Джессика сидела, пытаясь придумать, что бы сказать по этому поводу, поверенный продолжал:

— Рад сообщить, что имущество вашего дедушки свободно от всяких закладных. Вот только есть приписка, которую он совсем недавно сделал к завещанию. По правде говоря, миссис… прошу прощения, синьора Аккилини, поверенный одарил ее вежливой улыбкой, — вы теперь очень, очень богатая женщина.

— А что за приписка? — спросила Джессика, слегка нахмурившись.

Поверенный склонил голову.

— Не буду обременять вас профессиональным деталями, — сказал он, складывая в стопку листы бумаги. — Суть в том, что ваш дедушка приехал ко мне где-то с месяц назад и попросил сделать приписку к завещанию. Из нее следует, что, если вы выйдете замуж за вашего тогдашнего жениха, синьора Ринальдо Аккилини, ваш муж получит определенную сумму денег в свое личное пользование. — Юрист сделал паузу и, поправив на носу очки, взглянул в лежащий перед ним документ. — Еще мистер Энгус добавил, что предлагает синьору Ринальдо Аккилини использовать эти деньги для модернизации его винодельческой фирмы в Италии.

Джессика секунду смотрела в глаза поверенному.

— А «определенная сумма денег» — это примерно сколько? — спросила она.

Снова взглянув в бумаги, юрист назвал сумму, от которой у Джессики перехватило дыхание.

— Но это же очень много! — воскликнула она.

Однако ее собеседник пожал плечами.

— Ваше состояние от этого не пострадает. Ваш дедушка, насколько я помню, выразился в том смысле, что, раз уж вы выходите замуж за синьора Ринальдо, это не самое плохое помещение капитала.

Вернувшись в большой пустой дом, и ходя взад-вперед по кабинету деда, Джессика пыталась уяснить сказанное поверенным. Получалось, что, как ни крути, между ее дедушкой и Ринальдо существовала определенная договоренность. Ведь приписка была сделана в тот день, когда Ринальдо, после четырех проведенных в Абердине дней, улетел в Италию.

Все, что сказала Лоренца Кардуччи, все, что сказал старый Витторио Аккилини, встало на свои места. Необязательно обладать сверхвысоким интеллектом, чтобы понять, что именно произошло месяц назад в тот безумный уик-энд.

Во-первых, дядя Витторио хотел, чтобы племянник женился, и притом на богатой женщине. И похоже на то, если только она правильно поняла слова дяди Ринальдо, — что синьор Витторио и мистер Энгус сговорились обо всем по телефону.

Джессика прекрасно знала: ее деду тоже не терпелось пристроить внучку. Старому Энгусу хотелось, чтобы у Джессики было на кого опереться, когда она станет наследницей всего его состояния.

И тут, словно в ответ на молитвы старика, появляется Ринальдо, якобы приехавший лично искать потерянную партию вина.

Джессика знала, что он провел некоторое время в офисе ее деда. Тогда-то они и могли составить этот план, сказала себе она, дрожа от ярости при мысли, что оказалась марионеткой, пусть и не в чужих руках.

А когда Ринальдо по приезде в Абердин заметил, как действует на Джессику его обаяние, то наверняка решил, что это его шанс. И ухватился за него обеими руками. Поскольку легко догадался, что Джессика до сих пор влюблена в него. И ему не составило никакого труда свести с ума глупую наивную простушку.

Нет, надо отдать ему должное, Ринальдо работает быстро! Всего три дня безумного секса — и Джессика с радостью пообещала выйти за него замуж.

А затем он вернулся в Эдинбург сообщить прекрасную новость деду. И улетел в Италию.

Ничего удивительного, что дядя Витторио был счастлив как дитя! Кажется, все — кроме нее, конечно, — знали, что, когда умрет ее старый дедушка, Ринальдо получит достаточно денег, чтобы расширить свою компанию, как он того желал.

Лоренца права: она, Джессика, и в самом деле тупая идиотка, пойманная в ловушку брака по расчету…

По мере приближения дня поминальной службы — и прилета Ринальдо — Джессике казалось, что только гнев на собственную глупость и на омерзительное поведение мужа дает ей силы жить. Беда заключалась не только в том, что она подпала под чары Ринальдо. Даже теперь, зная, какой он подлец, Джессика не могла изгнать его из своего сердца. Она жаждала Ринальдо и сходила с ума от неистового желания.

Единственное благо, что из-за разницы во времени между Калифорнией и Эдинбургом они почти не разговаривали по телефону. Джессика собиралась объясниться с мужем, но не через океан!

И хотя ее по-прежнему обуревали гнев и ярость, более жуткое чувство снедало Джессику — ощущение полного одиночества. Она теперь осталась одна во всем мире.

Да, у нее были крестная мать, друзья. Но семьи не было. Ни сестер, ни братьев, ни родителей, ни тетей с дядями — совершенно никого, кто поддержал бы ее в это тяжелое время. Поэтому-то Джессика ничего не могла поделать с растущим чувством беспредельного одиночества. Ведь ее предал муж — единственный человек, на которого она полагалась и которого любила всем сердцем.

Спустившись к завтраку в день поминальной службы, которая должна была состояться в одиннадцать часов, Джессика подумала, что глупо ожидать возвращения Ринальдо.

Да и с какой стати ему приезжать? Он знает, что получит необходимые ему деньги. Так зачем притворяться дальше, зачем строить из себя любящего и преданного мужа?

Джессика посмотрела на себя в зеркало и нахмурилась при виде бледного лица, которое казалось еще бледнее из-за черного траурного платья.

За столом она не смогла проглотить ни крошки, только выпила кофе, чувствуя, как внутри нарастает напряжение. Она взглянула на часы: десять. Через полчаса за ней приедет машина. Секретарь покойного мистера Энгуса позаботился, чтобы внучка его патрона прибыла в церковь раньше гостей.

И тут совершенно неожиданно Джессика услышала глубокий голос Ринальдо — тот здоровался с Джеймсом, дворецким, — и его уверенную поступь: муж шел по коридору в кабинет.

— Извини, что я так поздно, дорогая, — сказал он, бросая дипломат на ближайший стул. — Едва успел на самолет, спешил изо всех сил. Как ты?

— Как я? — Джессика пронзительно рассмеялась. — О, чудесно! Лучше не бывает!

— Что с тобой? — спросил Ринальдо, слегка нахмурившись.

— Надо тебе сказать, я нанесла чрезвычайно любопытный визит семейному поверенному как раз после твоего отъезда. Я уверена, ты теперь прекрасно знаешь, что можно не заботиться о деньгах на модернизацию своей компании… Мой дедушка сдержал обещание, не так ли? — угрюмо добавила Джессика.

Ринальдо пожал плечами.

— Не понимаю, о чем ты, — сказал он и благодарно кивнул Джеймсу, который внес в кабинет поднос с кофейником и чашками. — Как раз то, что мне нужно. Полет был длинным и до ужаса утомительным, — сообщил Ринальдо, наливая себе кофе. — Будешь еще, Джесси?

— Нет, спасибо, — ответила она, глядя вслед Джеймсу, который вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

После этого Джессика судорожно перевела дыхание и почувствовала, что у нее дрожат колени.

— Извини, что пришлось оставить тебя одну. Надеюсь, тебе было не очень тяжело без меня, — сказал Ринальдо и нахмурился, видя напряжение, написанное на бледном лице жены. — С тобой все в порядке, любимая?

— Нет, со мной не все в порядке! — отрезала она, а затем в деталях поведала мужу о своем визите к адвокату.

— Но, Джесси, я думал, что больше не услышу этой чепухи! — раздраженно воскликнул Ринальдо.

— Лично мне уже не кажется, что это чепуха! — возразила Джессика.

— Я предпочел оставить эту неправдоподобную байку без внимания, — заявил Ринальдо, игнорируя восклицание жены, — поскольку предположил, что все дело лишь в ядовитых словах моей смутьянки-родственницы Лоренцы.

— С которой, как она мне сообщила, у тебя была интрижка! И может быть, вы до сих пор спите вместе — откуда мне знать? — процедила Джессика сквозь зубы.

— Дио мио! С какой стати? Эта женщина ничего для меня не значит! — прорычал в ответ Ринальдо, а затем принялся убеждать Джессику, что у него и в мыслях не было жениться на ее деньгах. — Как ты только можешь так думать, Джесси? Как можешь быть настолько непроходимой дурой? — восклицал он, явно утратив над собой контроль. — Неужели ты совсем меня не знаешь, раз веришь подобной ереси?

Но насколько могла судить Джессика, факты трактовались однозначно. И подтверждались документально.

— Если, как ты говоришь, я верю ереси, объясни, откуда взялась приписка к завещанию, которую дедушка сделал через несколько часов после того, как ты объявил о твоем желании жениться на мне? — ехидным тоном поинтересовалась Джессика, чувствуя, как голова начинает раскалываться от боли. — Теперь ты станешь доказывать, что и Лоренца Кардуччи, и твой дядя Витторио лгали? Или что приписка — подложная? — издевательски добавила она.

— Нет, не стану. Если ты решила поверить Лоренце и моему дяде — это твое дело. Но ты очень ошибаешься насчет денег, которые мне оставил мистер Энгус! — горячо произнес Ринальдо, который, не в силах усидеть на месте, принялся расхаживать по кабинету. — Я ничего не знал о них. Я не просил этих денег и не ждал их!

— Так я и поверила!

— Не стану утверждать, будто мне не была нужна такая сумма, — продолжил Ринальдо чуть более спокойно.

Он опустился в кресло и взъерошил руками кудрявую шевелюру.

— Ну, конечно же! — Джессика издала нервный смешок. — И теперь ты мне будешь рассказывать, что все случившееся — результат стечения обстоятельств, да?

Взвинтив себя до крайности, Джессика оказалась совершенно не в состоянии контролировать свои поступки и слова. Одержимая негодованием, она металась по кабинету, проклиная Ринальдо и размахивая руками как безумная.

— Все, довольно! — решительно сказал он, быстро поднялся и, подойдя к Джессике, положил ей руки на плечи.

— Не прикасайся ко мне! — взвизгнула она, оттолкнув мужа. — Твои чары на меня больше не действуют!

— Успокойся, Джесси. Гневом ты ничего не достигнешь.

— Ну вот, наконец-то ты сказал правду! — с горечью воскликнула Джессика. — Теперь мне все ясно. Я была дурой, разве нет? Все той же глупой школьницей с мозгами, забитыми романтической чепухой. Ты знал, что некогда я влюбилась в тебя по уши. Почему бы еще раз не попробовать охмурить меня, решил ты.

— Прошу тебя, Джесси, это же безумие! Ради Бога приди в себя!

— О, манипулировать мною оказалось на редкость легко! — Одержимая болью и гневом Джессика почти не слышала Ринальдо. — Наверняка вам обоим понравился этот план. Я так и вижу вас вместе: «Она всегда была без ума от тебя, мой мальчик. Так почему бы тебе не съездить в Абердин?» — передразнила она голос своего деда.

— Ничего такого не было, — горячо возразил Ринальдо. — Да, я виделся с мистером Энгусом. И обсуждал с ним, как коллега с коллегой, состояние дел и мои надежды, связанные с модернизацией семейной фирмы.

— А, так ты признал наконец хоть часть правды!

— Однако уверяю тебя, Джесси, что твое имя всплыло лишь единожды, когда твой дедушка сказал, что ты управляешь отделением его фирмы в Абердине, куда наверняка попал потерянный груз.

— Да неужели?

И Джессика презрительно рассмеялась.

— Клянусь, я говорю правду! — взорвался Ринальдо. — Если честно, я скрыл от тебя только одну вещь: когда мы обедали в тот день, твой дедушка сказал мне, что дни его сочтены. Но он не хотел, чтобы ты знала об этом, и я с уважением отнесся к его воле. И это, — добавил он, в упор глядя на жену, — единственное, что я утаил от тебя!

— Ну, моего дедушки больше нет на свете, так что подтвердить или опровергнуть твои слова он не сможет, не так ли? — возразила Джессика. — И как ни крути, а возможный сценарий событий, который я набросала, очень соответствует тому, что произошло на самом деле!

— Дио! — не выдержал Ринальдо и выругался вполголоса по-итальянски. — Что мне еще надо сделать, чтобы вбить разум в твою пустую голову?

— Так, значит, во всем виновата моя пустая голова? А вот твой дядя думает иначе. И Лоренца тоже! Поскольку она сообщила мне, что вы сотрудничаете отныне — и в постели, надо думать, тоже, — мне остается только предположить, что ей виднее.

— Если муж и жена не доверяют друг другу, у них нет будущего! — с жаром произнес Ринальдо. — И ты веришь словам этой мерзавки больше, чем моим?

— Не думаю, что она солгала! — выкрикнула Джессика. — Вы оба друг друга стоите. Так что больше не смей прикасаться ко мне! Если честно, — добавила она, содрогнувшись, — то от мысли, что ты касался меня, после того как спал с Лоренцой, меня тошнит.

Ринальдо стоял, молча глядя на Джессику непроницаемо-черными глазами.

— Я одного не понимаю: почему ты так низко себя ценишь, Джесси? — спросил он наконец. — Но кажется, ты и обо мне не слишком хорошего мнения…

— Я… я презираю тебя! — воскликнула она.

Эхо ее голоса все еще звенело под высоким потолком комнаты, когда раздался стук в дверь.

— Мадам, машина за вами уже прибыла, — сказал Джеймс и, бросив один-единственный взгляд на бледные лица супругов, поспешно удалился.

Впоследствии, когда Джессика вспоминала поминальную службу, ей с трудом удавалось подавить дрожь при мысли об этом дне — самом ужасном дне за всю ее жизнь. К естественной глубокой скорби по единственному близкому человеку прибавилась боль от разрыва с Ринальдо.

Выйдя из дому, Джессика с мужем не имели возможности продолжить личный разговор ни в машине, ни в церкви. Следовало отдать должное Ринальдо: он, добросовестно выполняя свой долг, был рядом с женой всю службу. Однако если раньше его присутствие обернулось бы поддержкой, теперь Джессика осталась без помощи или ободрения: такой непреклонный был у него вид, такое сурово-неприступное выражение лица.

Обратный путь оказался еще более тягостным, чем дорога в церковь. Обвинения Джессики и отказ Ринальдо признаться в своих проступках вкупе с выдвинутым им против жены обвинением в недостатке доверия возвели между ними непреодолимую преграду.

Джессика понятия не имела, что им теперь делать. Пока они шли от машины к дому, она пыталась сообразить: что они могут сказать друг другу после ссоры? Ринальдо, судя по всему, задавался тем же вопросом.

Едва переступив порог холла, Джессика поспешила к себе в спальню принять лекарство, чтобы облегчить сильную боль в висках, которая мучила ее весь день. Но только она прилегла, чтобы дать таблетке подействовать, дверь с шумом отворилась.

— Как я понимаю, мне нет смысла дольше оставаться в этом доме. Поскольку мне здесь совершенно не рады, — объявил Ринальдо ледяным тоном. — Более того, у меня дела в Фодже. Вот почему я намерен вернуться в Италию сегодня же вечером.

Джессика рывком села в постели и прижала дрожащую руку к раскалывающейся голове.

— Но… но нам надо поговорить… Я хочу сказать, не можем же мы просто… — беспомощно начала она.

— О нет! — Черные глаза Ринальдо гневно блеснули. — Мне больше не о чем говорить с тобой, Джесси. Раз ты так относишься ко мне, я не представляю, что мы можем сказать друг другу. Сейчас или в будущем.

После этого он ушел, оставив Джессику оплакивать свое разбитое сердце и потерю мужа.

Как ухитрилась протянуть следующие несколько дней, она не имела ни малейшего понятия. Похоже, ее спасла необходимость взяться за дела принадлежащей ей отныне фирмы.

Конечно, Джессика чувствовала себя подавленной и безнадежно одинокой. Но по крайней мере, у нее оставалось мало времени на мысли о собственных проблемах, раз ей приходилось постоянно думать о проблемах компании.

К несчастью, дурные предчувствия Джессики оправдались в полной мере: взяться за управление фирмой после человека, который не уступал никому и малой доли своих полномочий, оказалось в высшей степени нелегко. И Джессика с самого начала смирилась с тем, что они с главным менеджером терпеть друг друга не могут, а значит, придется сносить его ехидные замечания в ее некомпетентности, граничащие с откровенной грубостью.

Но она не могла себе позволить отвлекаться на подобные мелочи. Теперь вся энергия Джессики шла на то, чтобы вникать в суть дел. И ей не только приходилось отныне работать от зари до зари, но и сидеть с бумагами по ночам.

Зато она падала в постель совершенно без сил, почти не находя времени, чтобы поплакать над своим разрушенным браком. Поскольку с момента отъезда Ринальдо в Италию Джессика не получала от мужа никаких вестей…

Наверняка развлекается сейчас с этой сучкой Лоренцой, мрачно размышляла Джессика однажды поздно ночью. Измученная бессонницей, она спускалась в кухню сделать себе чашку чаю.

Несмотря на боль, кольнувшую ее при мысли о сплетенных в любовном объятии Ринальдо и чувственной итальянки, Джессика в глубине сердца не верила, что муж изменял ей, пока они были вместе. Конечно, интрижка в прошлом вполне вероятное дело. Но женская интуиция подсказывала Джессике, что во время короткого ухаживания и их брака Ринальдо не смотрел с желанием ни на одну женщину, кроме нее.

Но ее дикие обвинения, высказанные в сердцах, в запале их ссоры с целью отомстить мужу болью за боль, могли снова толкнуть его в объятия Лоренцы. Однако Джессика уже ничего не могла поделать. И уж конечно, супружеская измена в ее глазах выглядела менее тяжким грехом, нежели обман. Ведь Ринальдо притворился, будто любит ее, чтобы получить денежки ее деда! А если все-таки мысль об интрижке Ринальдо с Лоренцой причиняет ей сильную боль, так это только потому, что она, Джессика, очень слабая женщина!

Однако время шло, в офисах «Маккормика» установили новое оборудование, и новая глава фирмы почувствовала, что ей удалось отчасти модернизировать старинную компанию. И хотя Джессика пыталась уверить себя, что презирает негодяя, женившегося на ней из-за денег, она обнаружила, что испытывает некую симпатию к Ринальдо, который столкнулся с теми же проблемами, приняв бразды правления фирмой семейства Аккилини.

Джессика также понимала, что муж очень занят, поскольку будущее семейного предприятия зависело от урожая винограда в Апулии.

По этой причине, а еще из-за собственной гордости и упрямства она сама попыталась разобраться с серьезными проблемами прихода и расхода средств. Однако когда обнаружилось, что старший менеджер, которого Джессика никогда не любила, присвоил значительную сумму из средств компании, молодая женщина поняла, что нужно действовать как можно быстрее. И она не могла искать помощи ни у кого, кроме мужа.

— Да, конечно, я знаю, что у тебя свои дела, — процедила она сквозь зубы, дозвонившись в Фоджу. — Поверь, я бы и не подумала обратиться к тебе, если бы могла этого избежать. Проблема в том… — Джессика заколебалась, а затем набрала воздуху в грудь и выложила все начистоту: — Проблема в том, что у меня недостаточно опыта и я не знаю, как поступить в сложившейся ситуации. В первый момент мне больше всего хотелось вышвырнуть мерзавца на улицу и передать дело в суд. Но потом я решила, что это повредит репутации фирмы. Так что мне делать? Дать ему уволиться и смириться с потерей?

— Сейчас я слишком занят, чтобы решать твои проблемы, — сообщил Ринальдо жене. — Однако я подумаю, что можно сделать, и, возможно, прилечу в Эдинбург, — добавил он и положил трубку.

— Пустая трата времени! — сердито воскликнула Джессика, но услышала в ответ лишь длинные гудки.

Незачем было унижаться, признаваясь, что не можешь справиться с проблемой, расстроилась она. Этому типу наплевать на жену…

Вот почему Джессика так удивилась, когда, вернувшись на следующий день домой, обнаружила в своем кабинете мужа.

— Ради всего святого, что ты здесь делаешь? — спросила она, хватаясь за спинку стула по причине неожиданной слабости в коленях.

— Я все еще твой муж, что бы там ты ни думала по этому поводу, — холодно ответил Ринальдо.

— Ох, извини… я не хотела быть грубой… Просто никак не ожидала увидеть тебя так скоро, вот и все, — с удивлением услышала Джессика собственные слова.

Ничего странного в этом нет, думала она, когда они сидели в парадной столовой, почти не прикасаясь к еде. Ринальдо наверняка перекусил в самолете. А Джессика… Джессика изо всех сил старалась смириться с весьма огорчительным фактом: ее до безумия волнует присутствие мужа.

Она поднялась перед ужином к себе в спальню в полной панике. Выбирая, во что переодеться, Джессика ужасалась себе самой. Одного только взгляда на Ринальдо оказалось довольно, чтобы ее сердце забилось как бешеное. Она без труда распознала и ощущение болезненного возбуждения, и тяжесть во всем теле — словом, симптомы сексуального влечения были, что говорится, налицо.

К счастью, благодаря спокойствию Джеймса, который прислуживал за ужином, создавалось впечатление, что Ринальдо вернулся из обычной деловой поездки, и ужин прошел весьма сносно.

— Тебе придется по-тихому уволить этого мошенника и смириться с растратой. Да, я знаю, это ужасно бесит, — сказал Ринальдо с холодной улыбкой, беря с тарелки кусочек сыру и отпивая глоток красного вина. — Но ты должна позаботиться о добром имени компании и принять меры, чтобы впредь ничего подобного не произошло.

— Да… да, я полагаю, ты прав, — пробормотала Джессика, пытаясь сосредоточиться на словах мужа. — Но как это сделать? Мне надо дать ему рекомендацию? Или…

— Я устроил так, что смогу пробыть в Эдинбурге несколько дней и решить за тебя эту проблему, — сказал Ринальдо, и от его высокомерного снисходительного тона Джессика чуть не заскрежетала зубами. — Естественно, возникнет необходимость подыскать нового менеджера. Хорошо бы также посоветоваться с вашим юристом. И надо проинформировать банк о сложившемся положении.

Джессику мучило искушение послать Ринальдо к черту, однако она знала, что ей придется смириться. Хотя она и не желала иметь дел с мужем, выбора у нее не было — если она хотела спасти свою фирму. По правде говоря, мне вообще следует быть благодарной за то, что Ринальдо не стал вспоминать старое, сказала себе Джессика.

После кофе она, извинившись, быстро покинула столовую и поднялась к себе в спальню. Скользнув под одеяло и выключив свет, Джессика с удовольствием вспомнила, что Ринальдо, хотя и в своей несколько покровительственной манере, признал, что она многого достигла. Вероятно, именно по этой причине Джессика изо всех сил старалась не касаться в разговоре болезненных тем, связанных с их личными отношениями.

Перебирая в памяти события этого вечера, она закрыла глаза и незаметно для себя уснула. Ринальдо должен был ночевать в одной из гостевых комнат. Поэтому вполне понятно, что она вздрогнула и внезапно проснулась, когда ее коснулась чья-то рука.

Ее испуганный вскрик заглушили мужские губы. И вот уже руки Ринальдо ласкают ее груди и бедра, прогоняя невольный страх и пробуждая желание, которое она не могла скрыть или сдержать.

Джессика уже никак не могла помешать Ринальдо раздуть тлеющие угольки в неукротимое пламя. Ошеломленная силой сжигающей ее страсти, она все же осознавала, что муж использует секс как оружие. Которому она, увы, не могла противостоять.

— Кажется, ты, несмотря на твои угрозы, хочешь, чтобы я касался тебя, — прошептал Ринальдо ей на ухо. — Так ведь? Ты хочешь, чтобы мои руки ласкали твое тело, — добавил он, чувствуя охватившее Джессику возбуждение, когда он сжал ее набухшие соски. — Ну же? — требовательно спросил он. — Ты хочешь меня?

Судорога, волной прошедшая по телу Джессики, сделала ее совершенно беспомощной.

— Да… да, я хочу тебя, — прошептала она, пойманная в ловушку собственной страстью, не помня ни о чем, кроме безумного желания снова принадлежать мужу, желания настолько сильного, что оно причиняло почти физическую боль.

— Хорошо же, — пробормотал Ринальдо.

Но Джессике было уже не до триумфа, прозвучавшего в его голосе. Она теряла рассудок от жгучих прикосновений губ и рук мужа.

Одержимая ненасытным желанием, Джессика не знала, не почудился ли ей низкий стон, который издал Ринальдо, когда нетерпеливо раздвинул ее бедра и вошел в нее. На пульсирующий ритм движений его мощного тела она отозвалась безумным порывом, который захватил обоих, доведя их страсть и взаимное вожделение до нестерпимого накала.

Потом, когда они молча лежали в темноте, Джессика прошептала:

— Зачем?

— Затем, Джесси, что ты все-таки моя жена. И хотя ты считаешь иначе, я не из тех людей, которые изменяют жене. И еще потому, что мне стало понятно за ужином, что ты сходишь с ума от желания, — добавил Ринальдо и иронически рассмеялся, прежде чем покинуть ее спальню.