Меж двух огней

Глава 9

Я находилась в пути около часа, когда начался сильный дождь. Очень скоро дорога оказалась покрыта водой. Было не слишком понятно, едет мой «моррис» или плывет, дворники не справлялись с заливавшей лобовое стекло водой.

Видимость стала совсем плохой, и пришлось снизить скорость. Да и чувствовала я себя совсем неважно, сказалось напряжение последних двадцати четырех часов. Очевидно, моей первоначальной идее — за ночь добраться до Австрии — не суждено было осуществиться. Я продержалась еще полчаса. Дождь барабанил по крыше, дворники ритмично двигались по стеклу, старательно очищая его от воды. После сильного нервного напряжения началась неизбежная разрядка. Я чувствовала озноб и сильную усталость.

Наконец я въехала в Аугсбург, остановилась у маленькой гостиницы и, едва переставляя ноги, вошла в ярко освещенный вестибюль. Меня встретила приветливая хозяйка, говорившая на неплохом английском языке, и я без проблем получила номер с завтраком. Потом мне пришлось еще раз выйти на улицу, припарковать машину на стоянке отеля — зато там ее не было видно с дороги — и взять сумку. После этого улыбчивая женщина повела меня в номер.

Должно быть, я выглядела так же плохо, как чувствовала себя, потому что она сочувственно спросила:

— Вы едете издалека?

Я уже открыла рот, чтобы сказать «нет», но вспомнила, что уже ночь, и кивнула. Она улыбнулась:

— Тяжело провести за рулем целый день.

С этим нельзя было не согласиться.

— Вы направляетесь в Австрию? — снова полюбопытствовала женщина.

— В Швейцарию, — на всякий случай соврала я.

Если Стивен проследит мой путь до этой гостиницы, хотя я не могла себе представить, как это возможно без вмешательства высших сил, тогда разговорчивая хозяйка направит его по ложному следу. Она как раз открыла дверь моей комнаты.

— Вам повезло. Здесь очень красиво. И тихо.

Я криво улыбнулась — больше ни на что не было сил. Женщина пожелала мне доброй ночи и вышла. А я надежно заперла дверь и начала готовиться ко сну.

Лицо, глядевшее на меня из зеркала, было бледным и измученным. Я отставила баночку ночного крема и внимательно посмотрела на свое отражение. Сколько дней прошло с тех пор, как я весело и беззаботно собиралась на пикник? Два? Три? Нет, пожалуй, целая жизнь.

Я направилась к кровати, но тут заметила на прикроватной тумбочке телефон. Долгое время я молча таращилась на него, но потом все же сняла трубку и набрала номер телефона отеля в Нордлингене.

— Herr Cliburn, bitte[9].

Полная дурных предчувствий, я стала ждать. Каждая секунда казалась часом. Собственно говоря, я не сомневалась, что Гюнтера в отеле нет. Просто мне хотелось в этом удостовериться. Чей-то отдаленный голос произнес несколько немецких слов, а потом — о чудо! — в трубке раздался такой знакомый грубоватый голос Гюнтера.

У меня перехватило дыхание, и несколько секунд я не могла выговорить ни слова. Слишком сильным было облегчение.

— Гюнтер! — наконец завопила я. — С вами все в порядке! Вы в безопасности! Слава Богу!

У меня из глаз хлынули слезы. Похоже, до сих пор я даже не осознавала, как сильно тревожилась о нем.

— Сюзанна! Где вы, черт возьми?

— В Аугсбурге.

— Вот это да! А может быть, вы потрудитесь объяснить, что вы там делаете и почему покинули отель таким необычным способом?

— Но мне пришлось так поступить. В отеле появился Стивен Мейтланд. Я попросила управляющего вызвать полицию, но он повел себя более чем странно.

— Если верить ему, это вы повели себя неадекватно, Сюзанна. Здесь не было никакого Стивена Мейтланда.

— Но я видела его.

Гюнтер с шумом вздохнул, потом терпеливо проговорил:

— Ну хорошо, вы его видели. И что потом?

— Вы все не возвращались, персонал не пожелал мне помочь, поэтому я убежала по задней лестнице. Гюнтер, он преследовал меня до самой дороги. Если бы его машина не была припаркована на обочине и я не взяла ее…

— Вы угнали его машину?

— А что мне оставалось делать? Я поехала на ней в Нордлинген, ожидая, что встречу вас по пути. Не увидев вас и вашей машины, я решила, что… — тут мой голос сорвался, — что он подстерег вас и… что-то с вами сделал.

— Какую чушь вы несете! — искренне возмутился Гюнтер.

— Ну а что еще я могла подумать? Я забрала свою машину, оставила его «спрайт» у гаража и поехала сюда.

— Понятно, — сказал Гюнтер, и я почувствовала, что он принял какое-то решение. — И где же вы сейчас находитесь?

Я взглянула на блокнот для записей с логотипом отеля, лежащий рядом с телефоном.

— Отель «Санкт-Вольфганг».

— Сюзанна, послушайте меня внимательно. Ни при каких обстоятельствах, повторяю, ни в коем случае вы не должны покидать отель до моего приезда. Понятно?

— Да, но…

— Никаких «но». Вы останетесь на месте и дождетесь меня. Я буду у вас еще до завтрака.

— Да, Гюнтер, но…

— Вы… останетесь… там! — потеряв терпение, заорал он в трубку.

— Хорошо, — кротко согласилась я. — И… поверьте… я очень рада, что с вами все в порядке.

Его голос ощутимо потеплел.

— Вы даже представить себе не можете, как я измучился за последние три часа. Не хотел бы я снова пережить такое. Спите, Сюзанна. Увидимся утром.

— Договорились. Спокойной ночи, Гюнтер.

— Доброй ночи, Liebling[10].

Я положила трубку на рычаг и забралась в постель, не в силах поверить, что все так хорошо сложилось. Погасив лампу, я уютно устроилась под одеялом. Судя по всему, Стивен Мейтланд не входил в отель и, когда я спускалась по склону к дороге, находился где-то поблизости. Я поежилась. Все-таки неприятно, когда на тебя охотятся. Но как он узнал, где мы? Мои усталые мозги тщетно пытались думать, но потом оставили эту попытку, и я провалилась в беспокойный сон.

Солнечные лучи, проникшие сквозь неплотно зашторенные окна, разбудили меня рано. Несколько минут я нежилась под теплым одеялом и лениво разглядывала незнакомую комнату.

Нордлинген? Аугсбург? Наконец мои мозги хотя и медленно, но начали функционировать, и я с пугающей отчетливостью вспомнила события вчерашнего вечера. Застонав, я перевернулась на живот и спрятала голову под подушку. Ну ничего, сегодня я навсегда избавлюсь от преследований Стивена Мейтланда. Вспомнив, что Гюнтер обещал приехать к завтраку, я почувствовала себя лучше и взглянула на часы. Было только шесть часов, но спать больше не хотелось.

Я лениво встала, подошла к окну и раздвинула шторы, позволив яркому утреннему солнцу залить комнату. В голубом небе висели легкие, похожие на дымку облака. Воздух после ночного дождя был чист и свеж. Я неторопливо умылась и оделась, наслаждаясь чувством спокойствия и безопасности. Ни Стивен Мейтланд, ни кто-либо другой не мог выследить меня здесь. Слава Богу, я могу расслабиться и больше не оглядываться назад.

Позвонив в службу обслуживания номеров, я попросила, чтобы мне принесли кофе, вернулась в кровать и очень удобно устроилась, полулежа на многочисленных подушках. Из-за распахнутого окна доносились звуки просыпающейся улицы и нежное щебетание птиц. Закурив сигарету, я лениво следила за поднимающимся к потолку голубоватым дымом и размышляла, какую дорогу в южном направлении выбрать. Кстати, интересно, зачем приедет Гюнтер? Неужели хочет предложить свою компанию?

Вошла приветливая горничная с утренним кофе и традиционным «Guten Morgen». Я взяла у нее поднос, поставила на прикроватную тумбочку и разложила перед собой на кровати карту Южной Германии. Первую проблему я могу решить сама, здесь и сейчас. Вторую — после завтрака.

Главная дорога, которая шла от Аугсбурга в южном направлении, вела прямо к Обераммергау. Вероятнее всего, мои преследователи будут ожидать меня именно на этой дороге, да и портье гостиницы подтвердит, что я еду туда. Поэтому я стала искать обходные пути, которые позволили бы мне попасть в Австрию. Единственной реальной альтернативой оказалась дорога на юго-восток через Мюнхен. Я нахмурилась. В нормальной ситуации я стараюсь избегать крупных городов, но нынешнюю ситуацию никак нельзя назвать таковой. Поэтому пусть будет Мюнхен.

Снизу доносились голоса, открывались и закрывались двери, и я решила, что можно позавтракать. Несмотря на ранний час, я была далеко не первой в уютном кафе. Двое мужчин, сидя за разными столиками, деловито завтракали, а за большим столом у окна расположилась большая семья французов — папа, мама, трое дочерна загорелых подростков, одетых в одинаковые футболки и шорты, и кудрявый малыш, вообще почти без одежды. Все они шумно и весело наслаждались вкусной едой.

Я удовлетворилась свежеиспеченными булочками, которые подавались с крошечными баночками джема, и восхитительным горячим кофе. Мужчина средних лет, сидевший за соседним столиком, увлеченно читал газету. Я скосила глаза, желая увидеть, пишут ли еще о нашумевшем убийстве, но оказалось, что тот изучает деловую колонку. Должно быть, что-то почувствовав, мужчина оглянулся, буквально пригвоздил меня к месту суровым неприязненным взглядом и отодвинул газету в дальний конец стола. Устыдившись, я сосредоточилась на намазывании джемом очередной булочки и решила, что сразу после завтрака прогуляюсь до ближайшего газетного киоска. В таком городе, как Аугсбург, вполне могут продаваться английские газеты.

Дети, обгоняя друг друга, побежали к двери. Их провожал неодобрительным взглядом сидевший слева от меня мужчина. Через окно я видела, как они усаживались в потрепанный «бентли», доверху нагруженный багажом.

Смеясь и громко переговариваясь, французы выехали со стоянки на главную улицу. Я улыбнулась и взяла сумочку. У этих людей наверняка нет серьезных проблем. Если повезет, скоро у меня тоже их не будет.

Я оставила на стойке портье записку для Гюнтера: на случай если он приедет раньше, чем я вернусь — и вслед за немцем с недовольным выражением брюзгливой физиономии вышла из отеля.

На улицах Аугсбурга уже кипела жизнь. Повсюду сновали утренние торговцы. Уличные художники трудились в тени большого старого дуба. Из открытой двери пекарни донесся соблазнительный аромат свежеиспеченного хлеба. Я улыбнулась, проходя мимо, и перешла на другую сторону улицы, где под сенью деревьев виднелся цветочный магазин, а также газетный киоск.

Внимательно просмотрев названия, я убедилась, что ни одной английской газеты здесь нет. Тогда я выбрала наугад полдюжины местных ежедневных изданий и начала их просматривать, медленно возвращаясь к гостинице. Если Гюнтер снова меня не застанет, он будет иметь все основания сердиться.

В первой же газете была помещена крупная фотография машины, которую бросили те двое мужчин, и хотя я почти ничего не поняла из текста, судя по всему, все издания писали одно и то же. На первой странице — снимки машины до аварии, а на последующих — фотографии места преступления.

Я была так увлечена попытками расшифровать надписи под фотографиями, что не услышала негромкий рокот мотора подъезжающей машины. Впрочем, даже если бы я его услышала, то все равно не обратила бы внимания и продолжала идти, уткнувшись в газету.

Неожиданно на меня упала чья-то тень. Слишком поздно я поняла, что на спокойной улочке Аугсбурга меня подстерегает опасность. Я открыла рот, чтобы завизжать, но не успела. Мне вывернули руки — и газеты рассыпались по мостовой, потом зажали нос и рот резко пахнувшей сладковатым дурманом тряпкой, и я, так и не издав ни звука, безвольно осела в руках врага.