Между небом и землей

Глава 47

После работы Татьяна пришла ко мне. Довольно поздно вечером и без предупреждения. Выглядела она уставшей и снедаемой какой-то внутренней тревогой. На мои шутки и подколки реагировала вяло. Выпила сока из апельсинов и яблок, сьела салатик, пару бананов и ушла в ванную. Я решил не навязываться потереть спинку и не приставать с расспросами. Пусть сначала искупается, глядишь, потом и настроение улучшится.

Прилёг на диване и стал продумывать "дезу" для мракосов по телефону. Когда позвонит Маршавин, речь должна быть уже готова в деталях. Тут важно будет не ляпнуть чего-нибудь экспромтом, необдуманно.

Говорухина купалась долго. Я даже начал беспокоиться, не уснула ли она там. Постучал, справился. Вроде, всё нормально.

Татьяна вышла только часа через два, с красными глазами, распаренным телом, пахнущая сложным букетом запахов шампуней и дезодрантов.

Она замоталась в полосатое банное полотенце, волосы обернула вторым, поменьше, сделав, что-то вроде тюрбана. Пристроилась рядом со мной на диване, включила телевизор и невидящим взором уставилась на экран.

Я не торопил события. Хочет мне что-то сказать? Пусть сама решает.

Говорухину надолго не хватило. Она размотала тюрбан, включила в розетку фен и начала сушить волосы, искоса поглядывая на меня.

Как бы между прочим сообщила

— Я сегодня была в женской консультации.

Уппс! Вот это номер! С чего её туда понесло?

Чувствую, мой внутренний критик тоже встрепенулся где-то в омуте сознания и ожидающе напрягся.

Озабоченно спрашиваю

— Что случилось? С тобой всё в порядке?

На мои нейтральные вопросы Татьяна, вдруг, реагирует неожиданно бурно. Она выключает и швыряет в угол дивана ни в чём не повинный фен, обхватывает голову руками и склоняется к коленям. Поза горечи и скорби. Кажется, она плачет…

Мне становится страшно. Что могло произойти?

Обнимаю её за плечи и разворачиваю к себе. Трясу.

— Рассказывай!

У Таньки дрожит подбородок, она всхлипывает

— Суки они все! Суки проклятые! Холодные гадины!

С трудом мне удаётся разговорить свою Багиру и узнать, что случилось.

Нет, женщины, это НЕЧТО! Спрашивается, что именно сейчас заставило её отправиться в женскую консультацию и попытаться записаться на обследование? Узнать заранее, нет ли каких проблем со здоровьем в её возрасте и противопоказаний, чтобы родить здорового ребёнка. Спрашиваю

— Ты что, беременна?

— Нет.

— Тогда зачем?

— Бо-о-о-юсь… Мож-жет быть, нуж-жно заранее на-чать го-то-вить-ся к беременности, леч-читься…

— Ну, ты мать, даёшь! Почему мне не сказала? Вместе бы пошли, раз тебе приспичило.

Удивляюсь, успокаиваю Татьяну, говорю разные банальные вещи и, вдруг, начинаю понимать. А ведь она молодец! Она ЗАРАНЕЕ думает о ребёнке, о том, что и как может для него сделать, пока есть запас времени! Мужчины проще относятся к процессу деторождения, оно и понятно. У них свои задачи и проблемы, у женщин — свои. Надо научиться друг друга слушать и слышать!

— Таня, кто суки? Кто тебя обидел?

— Да эти… гадины… из РАПСа…

— Какого РАПСа? И кончай плакать, пожалуйста! Снежные королевы не плачут! Они действуют!

Танька слабо улыбнулась, вытерла кулачком слёзы и начала рассказывать

— Ну, пришла я в консультацию. Говорю, хочу посоветоваться со специалистами по поводу предстоящего рождения ребёнка, обследоваться, узнать, есть ли у меня какие проблемы со здоровьем, за которые прямо сейчас браться надо, лечить. Какой образ жизни вести, что можно, а чего нельзя беременной?

— Ну, и…

— Вышли ко мне две какие-то холёные стервочки, накрашенные, ухоженные, на пальцах и в ушах золото, бриллианты. Под накинутыми белыми халатами, костюмчики — закачаешься! На шее — крупный жемчуг. Упакованы дамочки по высшему разряду. Только глаза — пустые и холодные, как у… — Таня задумалась на секунду, подбирая слова, — как у акул. Или змей.

— Ты их испугалась?

Говорухина фыркнула

— Не их. А того, что они понесли. Ты представляешь, они сразу же начали уговаривать меня сделать аборт! Они думали, что я беременна. Даже не спросили ничего! Мне показалось, что они так со всеми женщинами общаются. Будто отрабатывают задание!

Я удивился

— Ты что, серьёзно? Они ведь должны, по идее, сначала выяснить, зачем ты пришла, что тебя беспокоит. Так?

— Так, конечно! А эти акулы мне сразу же в два голоса запели: "Женщина, да вы что? Вам никак нельзя рожать! Вы очень плохо выглядите! В ваши годы надо быть осторожной, пользоваться контрацептивами, "залететь" сейчас — это опасно! Но не расстраивайтесь! Мы поможем вам избавиться от беременности, для того наш центр РАПС и существует, чтобы помогать несчастным жертвам мужчин!"

— Нет, ты представляешь? Я им ещё ничего не сказала, рта не успела раскрыть! А они давят. Та, которая постарше, жирная, с синими волосами, лет сорока, наверное, покровительственно так говорит: "Милочка, мы сейчас выпишем вам направления. Сначала оплатите счета в нашей кассе, потом, когда сдадите анализы, приходите. Мы вас быстренько и безболезненно избавим от всех проблем!" Я аж офонарела от такого натиска и деловой хватки. Тупо говорю, это вы мне что, аборт предлагаете сделать? Другая сотрудница, что помоложе, рыжая, костлявая, раздражённо шипит: "А вы, дамочка, зачем сюда пришли? Разве не за этим?"

Я как расхохоталась! Выдавливаю из себя — да не беременная я! Не беременная! Только собираюсь пока. Вот затем и пришла, чтобы заранее всё узнать. Как родить здорового ребёночка, что мне может помешать и можно ли какие-то курсы пройти для будущих мам?

Танька, хоть и старалась держать себя в руках, но я заметил, что её трясёт. Я прижал её к себе и поцеловал в розовое ушко.

— И что было дальше?

— А дальше эти бабы переглянулись, как-то поскучнели сразу и понесли полную чушь. Мне официальным тоном заявили, что центр РАПС подобных услуг не оказывает. Нет таких возможностей — готовить всяких малообразованных глупых женщин к материнству. Только услуги платного психоаналитика, который доходчиво и быстро объяснит клиентке, почему детей рожать опасно и не имеет смысла. Да и они, всё равно неблагодарные, забудут в старости. Детей содержать дорого, хлопотно, на себя времени не будет оставаться. Зачем это нормальной женщине, которая хочет пожить в своё удовольствие? Так что только психоаналитик и аборты. А если хотите беременеть и рожать, то это не к нам. И куда — не знаем. У нас тут не госполиклиника или благотворительное заведение, а частное предприятие. Коммерческое.

— Было бы смешно, коль не было б так грустно, — потрясённо протянул я, — слушай, а ты хоть посмотрела, что это за консультация такая, где женщин сходу, вместо того, чтобы поддерживать и помогать, направляют на аборты?

— Посмотрела. Региональное отделение "Российской ассоциации центров планирования семьи". Головная организация — "Международная федерация планирования семьи" с офисом, то ли в Брюсселе, то ли в Нью-Йорке.

— Вот как они семьи в России планируют. Рождаемость. И воевать с нами не надо, россияне так и сами вымрут. Прикормили за счёт военных программ из бюджета Пентагона небольшое количество диверсантов в юбках и нате, пожалуйста, потенциальный противник сам своих граждан уничтожает ещё в утробе матери! И все довольны! Да и расходы небольшие. Главное тут — психология. Напугать несчастную беременную посильнее, посулить райскую жизнь без забот о детях, да и склонить к лёгкому выходу — убийству ребёнка.

И никаких ядерных бомб и межконтитентальных ракет не нужно! Через двадцать-тридцать лет Россию защищать некому будет! Старики вымрут, работать будет некому, приходи и захватывай гигантскую территорию с необъятными природными ресурсами голыми руками! Умно. Да…

Танька покачала головой

— Получается, что ты прав. Сколько ещё таких "помощников" в России "трудится"?

Тут я неожиданно вспомнил и горячую речь Александры Ивановны на недавнем празднике и слова Маршавина об офисе "бешеных кисок", каким-то образом, связанных с мракосами. Вспомнил и решил спросить своего заместителя

— Таня, а у тебя в связи с этим проишествием, никаких ассоциаций не возникло?

— Хреново мне было. Очень. Идти не знала куда. С кем поговорить, посоветоваться. Если уж в женских консультациях, хоть и коммерческих, такое творится, то куда уж дальше?

— А как ты относишься к феминисткам, можно узнать?

— С чего это ты вдруг… переключился?

— А ты подумай.

Говорухина откинулась на спинку дивана, обхватила ладошками затылок. Полотенце сползло с плеч немного вниз, обнажив грудь. Татьяна этого не заметила или сделала вид, что не заметила. Задумалась.

— Вообще-то, ты, конечно, не просто так меня об этом спросил. Отвечу честно. Нет, я не феминистка, хотя иногда некоторых мужиков ненавидела и сильно могла обидеть. Некоторых, но не всех. У меня был очень хороший отец. Я знала и дружила с замечательными, добрыми и умными мужчинами. Например, с Халиным. Как отношусь к феминисткам? Наверное, как к больным людям. На голову. Стараюсь держаться от них подальше. Это не женщины, а их имитация. Они все какие-то озлобленные, лживые, расчётливые. И, насколько мне приходилось с ними сталкиваться, бессовестные.

Многие из них лесбиянки и патологически ненавидят мужчин. Какая-то часть прикормлена политическими партиями, средствами из бюджета, иностранными фондами, грантами. А большая часть феминисток — это просто обыкновенные неприкаянные дуры, которые не знают, чем заняться, стараются отомстить бывшим мужьям или кормятся подачками со стола предводительниц. Вот такая грустная правда. А почему ты об этом спросил?

— Предполагаю, что ты, в этой консультации, скорее всего, общалась с двумя "прикормленными", "породистыми" феминистками. Если интересно, поговори как-нибудь с Александрой Ивановной на эту тему. Только поделикатнее. Ивановна тебе многое расскажет, если разговоришь. У неё из-за этих феминисток большие проблемы с внучкой, да и саму бабушку приходили сватать в организацию.

— Обязательно поговорю, — Татьяна тряхнула головой и только тут заметила, что я бессовестно глазею на выскочившую из-под полотенца грудь. Поправлять полотенце не стала. Кокетливо спросила

— Ты что это отвлекаешься? Может, хватит о феминистках?

Но я слушал с интересом и она продолжила

— Их очень мало. Никто из нормальных женщин этих сумасшедших не поддерживает и никуда не избирает. Они сами стараются пролезть во всякие общественные организации, государственные структуры. Нормальные женщины, такие как я, например, — Татьяна ослепительно улыбнулась и чуть опустила вниз верхний край полотенца, открывая ещё большее пространство для обозрения, — хотят иметь нормальную семью, мужа, много детей, хороший дом, любовь и заботу в нём.

И ещё, нормальные женщины верят в Бога и соблюдают Божьи заповеди. Соглашаются с главенством мужа в семье. Надеются на совместную жизнь с одним мужем до самой смерти…

А феминистки, кстати, в Бога не верят! Они атеистки, хотя и скрывают это. Лозунг их главной идеологической атаманши, кажется, её звали Андреа Дворкин, звучит, по-моему, так: "Над нами ни Бога, ни господина!" Их цели — самим хорошо устроиться в жизни, ни о ком не думать и жить за счёт обманутых мужчин. И обычных нормальных женщин. Потому они и пытаются на западные деньги менять российские законы, дурить бедным и наивным девушкам головы, разрушать семьи и веру в Бога. Да, эта Андреа Дворкин, кстати говоря, лесбиянка.

— Говоришь — хватит о феминистках, а сама остановиться не можешь. Но, я удивлён. Ты, оказывается, много о них знаешь. Кстати, хотел тебя спросить, а скольких детей ты бы хотела иметь?

Танька не задумалась ни на секунду

— Троих! Хотела бы и больше, но я уже старая… Может получиться так, что вообще ни одного не смогу родить… Потому и ходила в эту гадскую консультацию. Узнать.

— В следующий раз пойдём вместе. Только заранее наведём справки, чтобы больше не попасть в живодёрню. Договорились?

Таня слабо кивнула.

Я подмигнул ей и продолжил

— И ещё. Помнишь наш с тобой разговор о ребёнке? В тот первый раз, когда ты меня… м-м… соблазнила? Утром.

— Ну, ещё бы! — Татьяна мечтательно закатила глаза и кокетливо повела плечами, чуточку выпячивая грудь.

— Так вот, если даже тебе по медицинским показаниям запретят рожать, то мы с тобой можем взять приёмных детей. Как ты на это смотришь?

Татьяна вспыхнула. Она посмотрела на меня долгим благодарным взглядом, поцеловала и лукаво спросила

— Слушай, а тебе не кажется, что уже пора спать? Мне холодно и очень хочется… м-м… мужского тепла.

Я не возражал.