Мелодия любви

Глава 5

Либби решила, во что бы то ни стало написать мелодию для Педро. Она никогда прежде не сочиняла музыку, и новый опыт пришелся ей по душе. Несколько нот, придуманных в ванной, вылились в цельную мелодию, которую Либби сначала сыграла на пианино, а потом записала на нотной бумаге, которую Педро нашел для нее.

Мальчик был в восторге. Он все схватывал на лету и скоро уже вполне прилично наигрывал новую мелодию на гитаре, так что Либби подумала, что, возможно, она сумеет чему-то научить Педро, как и предсказывал Джонатан.

Ей надо было чем-то занимать себя в течение всего долгого дня. У всех было полно забот, даже Мэри Стануэлл чувствовала себя на ранчо как дома и ездила по округе на джипе, взятом напрокат у Джонатана. Либби не умела водить машину и боялась одна отправляться на прогулку верхом на лошади.

Поэтому, когда, наконец приехал режиссер, на ранчо, кроме нее, никого не было. Чжо Ли объявил о его прибытии в тот момент, когда Либби грелась на солнце во дворе. Она тут же вспомнила, что режиссера ожидали с минуты на минуту, но его имя полностью вылетело у нее из головы. Было решено, что он и Мэри остановятся на ранчо, а остальные участники съемочной группы расположатся в Рэттлснейке и будут приезжать каждый день.

Либби поднялась, испытав мгновенное чувство разочарования при взгляде на режиссера. Он был маленького роста, с редеющими светлыми волосами и в очках с такими толстыми стеклами, что за ними почти не были видны его серые глаза.

— Миссис Хоуп? — вежливо осведомился режиссер и тут же замолчал. — Боже, этого не может быть! Либби Макферсон собственной персоной! Я не ошибся? Дорогая моя, я читал о несчастном случае…

— Я больше не буду играть, — быстро перебила его Либби.

— Нет? Конечно же, я слышал вашу игру. Что вы здесь делаете?

— Я вышла замуж за Джонатана. Присядьте, мистер…

— Стивен. Стивен Коссак. Джонатана стоит поздравить! Кстати, где он?

— Уехал, — язвительно ответила Либби.

— Понимаю.

У Либби вдруг появилось чувство, что режиссер на самом деле все понимает.

— Вы уже бывали здесь прежде, мистер Коссак? — вежливо поинтересовалась она.

— Стивен, — поправил он ее. — Мэри выросла в этих местах. Я уже приезжал до того, как мы решили снимать фильм. Красиво здесь, правда?

— Я почти ничего еще не видела, — призналась Либби.

— Понимаю. Приходите в себя после аварии. Как Запата?

— У Хайме дела не очень. Я какое-то время жила у них, но решила уехать, когда его выписали из больницы. Мы все так переживали за него! Хуана не верит, что он будет ходить, но я знаю, что это не так!

— Значит, он будет ходить, — спокойно отозвался Стивен.

После этого воцарилась пауза, и Либби мучительно думала, что бы такое сказать, но, кроме своих проблем и проблем четы Запата, ей ничего не приходило на ум. А режиссер, вместо того, чтобы прийти ей на помощь, спокойно откинулся на спинку кресла и внимательно ее разглядывал.

— Не знаю, когда вернется Джонатан, — наконец с облегчением произнесла Либби. — Возможно, вы хотите посмотреть вашу комнату?

Стивен улыбнулся:

— Не сейчас. Я бы предпочел здесь осмотреться, прежде чем нагрянет съемочная группа. Хотите поехать со мной?

— С радостью!

— Думаю, Джонатан не стал бы возражать? — со смехом спросил Стивен.

— Почему он должен возражать?

— Есть одна причина.

— Ах, это! У нас все по-другому, — заверила режиссера Либби.

— Но ведь у вас, наверное, все еще медовый месяц?

— Нет, что вы! Понимаете, нам было так удобно. Конечно, никакой романтики, но…

— Понимаю вас.

— Правда?

— Конечно. А вы нет?

— Не совсем. Джонатана нелегко понять. Конечно, мне он очень нравится…

— Еще бы!

Либби поняла, что говорит глупости, и покраснела.

— Что ж, мне бы очень хотелось поехать с вами!

— Тогда пойду спрошу у Чжо Ли, можно ли нам взять джип. Будете готовы через десять минут?

Либби кивнула. Она чувствовала, что выглядит нелепо в глазах Стивена, но ей казалось, что он не из тех, кто может использовать сказанное, простив нее.

— Куда мы поедем? — весело спросила она, усевшись в машине рядом со Стивеном.

— В пуэбло. Хочу использовать его виды в фильме. Вы согласны?

— Там ведь живут индейцы, да?

— Сансури оттуда родом.

— Но «пуэбло» испанское слово?

— Да, и означает город. Кстати, есть два типа индейцев. Большинство из тех, что показывают в кино, — это равнинные индейцы. Когда-то они кочевали по равнинам Северной Америки, охотились на бизонов и ловили рыбу. Но были еще и другие индейцы, которые вели оседлый образ жизни, например навахо, и их-то стали называть индейцы пуэбло.

— А как же апачи и Геронимо? — спросила Либби, пытаясь вспомнить все, что когда-либо слышала об индейцах.

— Племена апачей жили на равнинах. Боюсь, белым людям еще предстоит ответить за то, что они сделали с ними.

Либби замолчала. Ярко светило солнце, воздух был сухой, повсюду виднелись красные и лиловые скалы, желтый песок и редкая зелень. Повсюду росли высокие кактусы, словно тянущиеся к небу худые, изогнутые руки.

— Когда-то у меня в Англии был кактус, — вспомнила Либби. — Не видела более странного растения. Все его терпеть не могли. Но однажды он расцвел. Это был самый прекрасный цветок на земле.

— У некоторых кактусов прелестный аромат, — согласился Стивен. — Но я об этом ничего не знаю. Вам лучше спросить Джонатана.

— Да. И люди такие тоже бывают. Они кажутся сухими и бесполезными… Не могу сказать, что мне очень нравился мой кактус.

— Полагаю, в последние годы у вас не было недостатка в цветах. По сравнению со всеми этими букетами кактус, наверное, выглядел невзрачным!

— После аварии я часами нюхала эти букеты. Сладкий запах подгнивших бутонов — отвратительно!

Стивен расхохотался:

— Вы сами похожи на кактус! Возможно, именно это и увидел в вас Джонатан, — добавил он почти про себя.

Либби покачала головой:

— Джонатан меня почти не знает.

Стивен усмехнулся:

— А вы еще не расцвели?

Либби нахмурилась:

— Вряд ли я когда-нибудь расцвету. Пока у меня была музыка, я чувствовала себя счастливой.

— Так бывает со многими людьми искусства.

— Наверное, — со вздохом согласилась Либби. Музыкантам для общения нужны не формы или слова, а звуки — то, что невозможно осязать. Их можно только услышать, а потом забыть.

— Добро пожаловать в мир! — усмехнулся Стивен, и Либби рассмеялась в ответ.

Скоро плоские пастбища остались позади, и они направились к холмам у мексиканской границы. Повсюду высились причудливые древние скалы, и до самого горизонта простиралась иссушенная солнцем, но все равно прекрасная пустыня. По пути стали встречаться заросли деревьев, маленькие ручьи, бьющие из-под земли, и люди.

Внезапно перед ними возникло пуэбло. Оно лежало в долине у водного потока, впадавшего в маленькое озеро. У Либби перехватило дух. На одном берегу озера располагалась площадь, окруженная аккуратными глинобитными одноэтажными домами. Самыми поразительными были два молитвенных дома, которые назывались кива. Позже Либби узнала, что все обитатели пуэбло делились на две группы: летние, или Тыквенные, люди и зимние, или Бирюзовые. У каждой группы была своя кива — глиняный дом с куполообразной крышей, в который вела приставленная к стене лестница. Так в дом забирались танцоры, без которых не обходилась ни одна церемония. Зимние танцы посвящались охоте и были, очевидно, древнее летних, которые индейцы посвящали урожаю, плодородию и дождю. Чуть поодаль от деревни стояла церковь с единственным колоколом, который каждое воскресенье созывал жителей на службу.

Вся долина была наполнена голубоватым дымком из уличных печей.

— Что они жгут? — поинтересовалась Либби, нюхая ароматный воздух.

— Думаю, сосну. В путеводителе говорится, что она дает приятный запах, — ответил Стивен и въехал в долину.

Либби казалось, что почти все молодые девушки похожи на Сансури. Некоторые были одеты в дешевые, простые платья, но, то тут, то там взгляд выхватывал из толпы девушку в национальной одежде из мягкой кожи с пестрым узором. Мужчины почти не выделялись в своих джинсах и рубашках и с готовностью предлагали туристам сувениры.

— Лучше вам нигде не найти! — зазывал их молодой человек. — Посмотрите сами.

Либби с мольбой взглянула на Стивена.

— Можно?

— Почему нет? — Он оставил джип на площади и пошел следом за Либби в толпу пожилых индианок, продававших свои поделки.

— Неужели они делают все это сами? — прошептала Либби.

— Конечно же!

— В Англии говорят, что если купить сувенир, то на оборотной стороне обязательно будет написано: «Сделано в Бирмингеме».

— В Бирмингеме?

— В том, который в Англии, а не в штате Алабама.

Стивен улыбнулся:

— Кажется, я слышал нечто подобное, когда служил в армии. Правда, тогда говорили, что все сувениры сделаны в Японии.

Но когда Либби подошла поближе, то поняла, что все эти вещи могли быть сделаны только в пуэбло. Здесь были мохнатые одеяла, испещренные какими-то знаками, различные горшки и множество украшений местного производства из серебра с бирюзой. Последние отличались изысканными цепочками, делать которые, индейцы из пуэбло были большие мастера.

— Вы могли бы использовать что-нибудь из этого в вашем фильме? — спросила Либби. — Это была бы для них отличная реклама!

— Вообще-то у меня уже есть сюжет.

Либби рассмеялась:

— Уверена, но… — В эту минуту она услышала за спиной топот конских копыт и не сразу смогла заставить себя обернуться.

Джонатан спешился и подошел к ним, по пути весело отвечая на приветствия знакомых индейцев.

— Мне сказали, что ты приехал, — обратился он к Стивену.

Стивен пожал протянутую руку.

— Только что. В прошлый раз не успел побывать в пуэбло. Решил взять с собой твою жену. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Почему я должен возражать?

— Мы, как раз разглядывали сувениры, — быстро вставила Либби. — По-моему, они просто очаровательны.

Джонатан повернулся и что-то сказал индианке на ее языке. Пожилая женщина тут же засуетилась, разложила перед ними одеяла и расставила на прилавке горшки.

— Посмотри на это одеяло! — воскликнула Либби. — На ковриках в твоей гостиной такой же рисунок.

— Да, это традиционный узор. — Джонатан отвел Либби в сторону и стал показывать ей украшения. — Вот это для тебя. Если будешь всегда носить его, оно принесет тебе удачу.

Либби перевела взгляд на ожерелье. Бирюза и серебро сияли на солнце. В центре висел двойной полумесяц с двумя великолепно ограненными камнями.

— Какая прелесть!

Джонатан принялся о чем-то беседовать с женщиной. Наконец она рассмеялась и с любопытством взглянула на Либби черными глазами.

— Она спрашивает, достойна ли ты носить его, — перевел Джонатан.

— Я не знаю.

— И какими качествами нужно для этого обладать? — вмешался Стивен.

Женщина опять заговорила, сопровождая свою речь множеством жестов и то и дело указывая на Либби и Джонатана.

— Что она говорит? — поинтересовалась Либби.

Джонатан усмехнулся:

— Надень его. Это украшение отгоняет злых духов.

— Мне показалось, она сказала, что я должна быть просто образцом добродетели!

— Думаю, ты достойна.

Джонатан расплатился и подал ожерелье Либби.

— Не мог бы ты надеть его на меня? — робко попросила она.

Джонатан молча застегнул замочек на шее у Либби и повернул ее лицом к себе.

— Очень красиво! — довольно заметил он.

На мгновение Либби подумала, что он говорит о ней, а не о ожерелье. Но она тут же опомнилась и вздохнула.

— Почему бы вам с Либби не отправиться на ранчо в джипе? — предложил Стивен.

— А ты сумеешь проделать весь этот путь на моей лошади? — ухмыльнулся в ответ Джонатан.

— Думаю, да, — не очень уверенно ответил режиссер.

— Отлично, тогда она твоя! — Джонатан отвязал поводья и сунул их в чуть дрожавшую руку Стивена.

— Далеко ехать?

Джонатан откинул голову и расхохотался:

— Если ты поедешь коротким путем, то не больше двенадцати миль. Да не бойся ты так, Стивен! Теперь, когда лошадь немного подустала, она тебя не сбросит.

— Очень надеюсь!

Джонатан усмехнулся и нежно похлопал лошадь по шее.

— Удивительно, как ты доверил мне этого зверя, — произнес Стивен.

— Это большая честь! Но ты же не причинишь ему вреда? Не забудь, я уже видел тебя в седле.

Поняв, что ему не выкрутиться, Стивен неловко взобрался на огромного коня и, ссутулившись, начал долгий путь домой.

— Может, не стоило отправлять его одного? — забеспокоилась Либби, с трудом подавив желание рассмеяться.

— Ничего подобного! Он сам предложил. Кроме того, я хочу отвезти домой мою жену.

Либби ему не верила, но ей все равно было приятно, что она поедет в машине с Джонатаном.

— Мне понравился Стивен, — сказала она.

— Правда? Мне он тоже нравится.

Когда они добрались до дома, уже почти стемнело. Либби впервые осознала, какое огромное у Джонатана ранчо. Если бы оно было в Англии, то захватило бы почти целое графство! До самого горизонта простирались пыльные и почти безводные земли и причудливые скалы. Одна была похожа на индейского вождя в праздничном головном уборе из перьев. Другая — на горного козла. В долинах, поросших сухой, редкой травой, паслись стада.

Либби любовалась окрестностями и все не могла налюбоваться. Ей было странно, что один человек может владеть такими землями, но Джонатан легко справлялся с этой ношей. Земля перешла ему от отца, и сам Джонатан собирался передать ее своему будущему сыну, но, тем не менее, не считал себя выше и достойнее других работников ранчо.

— Их семьи живут здесь столько же, сколько и моя семья, — с гордостью говорил он. — Это наш общий дом. Работники могут называть меня боссом, но, когда надо принимать решение, важен голос каждого из них.

Когда они вернулись домой, Либби испытывала приятную усталость. Как здорово, подумала она, что за ужином соберется вся съемочная группа, а она будет не просто гостьей в этом доме!

Либби вздохнула с облегчением, увидев во дворе Стивена. Он заявил, что доволен поездкой, несмотря на то, что не сможет сесть целую неделю!

— Кстати, мы можем надеяться, что после ужина вы нам сыграете?

— Не знаю. Я сыграю, если никто не предложит чего-нибудь другого. Ей вовсе не хотелось наскучить Джонатану своей музыкой! — Возможно, Педро тоже захочет подыграть мне.

Но Стивен твердо стоял на своем. После ужина он подошел к пианино и принялся перелистывать ноты.

— Не помню, когда в последний раз я наслаждался такой музыкой!

Мэри Стануэлл, не проронившая почти ни слова за ужином, зевнула, изящно прикрыв рот рукой.

— Боюсь, я не любительница всех этих развлечений.

Стивен раскрыл рот от удивления.

— Но… — Взгляд Либби заставил его замолчать. — Неужели она не знает? — прошептал он. — Либби покачала головой, и Стивен вернулся за стол.

— Что ты будешь играть? — поинтересовался Джонатан.

— Я буду аккомпанировать Педро. Он хочет кое-что вам показать.

Педро застенчиво улыбнулся и начал наигрывать мелодию, специально написанную для него Либби. Когда мальчик закончил, Джонатан и Стивен принялись аплодировать.

— Я не знал, что вы пишете музыку, — громко похвалил Стивен.

Либби вспыхнула от радости.

— Вообще-то нет. Но, послушав Педро, решила написать.

— Очень мило, — вставила Мэри Стануэлл. — Вам следует этим заняться. Или Джонатан против? — добавила она, с ноткой злорадства в голосе.

Либби посмотрела на нее. Мэри выглядела очаровательно в простом белом платье с ручной вышивкой всех оттенков синего. На шее у нее висело ожерелье, очень похожее на то, что Джонатан подарил ей. Либби даже на мгновение подумала, будто это, то же самое. Повернувшись к нотам, она начала играть, чтобы скрыть свою досаду и боль.

Мэри встала и подошла к Джонатану.

— Может, потанцуем? — предложила она. — Вы можете сыграть что-нибудь подходящее? — обратилась она к Либби.

Либби молча кивнула. Она сыграла несколько мелодий, пока у нее не разболелась рука и она не начала ошибаться.

— Не играй больше, — посоветовал Педро, — ты устала.

— А ты должен быть уже в кровати, молодой человек, — заметил Джонатан. — Попрощайся с гостями, Педро. Мы выпьем еще по рюмочке и присоединимся к тебе.

Либби казалось, что время никогда не текло более медленно, но наконец, гости начали расходиться. Джонатан и Стивен пошли взглянуть на лошадей, и Либби ненадолго осталась одна с Мэри.

— Милая моя, — протянула актриса, — тебе скоро станет здесь невыносимо скучно. Обычно мы не устраиваем таких музыкальных вечеров.

Либби заставила себя улыбнуться и указала на ожерелье Мэри:

— Это ведь из пуэбло?

Мэри кивнула:

— Мне нравится, а вам?

— И давно оно у вас? — с застывшей улыбкой выдавила Либби.

Мэри рассмеялась и наклонилась к ней:

— Если хотите знать, мне совсем недавно подарил его Джонатан!