Меня не обманешь!

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Доктор Эдвардз попросил вас встретиться с ним, прежде чем вы пойдете навестить своего мужа, — сказала Джослин медсестра, когда она подошла к медицинскому посту хирургического отделения.

Джослин почувствовала, что бледнеет. Что случилось? Вчера ночью, когда она навещала Лукаса, он еще не пришел в сознание, но медсестры были довольны его состоянием.

— Лукас не… — Джослин была не в силах договорить.

— Нет, конечно, нет! — поспешила успокоить ее медсестра. — Просто… А вот и доктор Эдвардз! — С видимым облегчением она поспешила прочь, увидев, что врач идет к ним.

Джослин повернулась, нетерпеливо ожидая, когда он приблизится. Если в состоянии Лукаса не произошло ухудшения, то единственная причина, почему доктор настаивает на встрече с ней, означает, что каким-то образом стало известно, что она солгала им.

Вероятно, его волнует ответственность, которую придется нести больнице за проведение операции без соответствующего разрешения.

Джослин расправила худенькие плечи и приготовилась мужественно встретить ярость доктора. Главное, что Лукас вовремя получил необходимую помощь и никакой бюрократ не решал, когда лечение окажется юридически безопасным.

— Миссис Форестер! — Доктор Эдвардз захватил ее врасплох. Если он узнал, что она не жена Лукаса, почему он называет ее так? — С вашим мужем все в порядке. — Врач без труда понял, что скрывается за выражением ее лица.

— Но?.. — продолжила Джослин, чувствуя, что он что-то недоговаривает.

— Не волнуйтесь! Ничего страшного. Просто временная проблема. У мистера Форестера небольшая амнезия.

— Амнезия? — она в недоумении посмотрела на врача.

— Обычное явление при травмах головы, уверил он Джослин. — Это обнаружилось сегодня утром, когда мы привели его в сознание. Память должна вернуться к нему через неделю. Самое большее через две.

— Амнезия, — повторила Джослин. — То есть он не помнит, кто я?

— Сейчас не помнит, — подтвердил врач.

— Как я должна вести себя? — наконец спросила она.

— Самое важное — сохранять спокойствие и не пытаться заставлять его напрягать память. Каждый день он будет что-нибудь вспоминать, пока память полностью не вернется к нему. Отвечайте на любые вопросы, которые он будет задавать, и, главное, старайтесь не волновать его.

— Понимаю, — медленно произнесла Джослин, лихорадочно соображая, что ей делать. В свете последних событий не может быть и речи о том, чтобы признаться, кто она действительно такая. — Когда он сможет выйти из больницы? — спросила Джослин.

— Если не произойдет ничего непредвиденного, его выпишут послезавтра.

— Так скоро?

— В привычной для него обстановке выздоровление наступит гораздо быстрее. Не волнуйтесь! Вы прекрасно справитесь.

Доктор Эдвардз ободряюще улыбнулся ей и поспешно ушел.

Надеюсь, что лечит он лучше, чем предсказывает, подумала Джослин, зная, что ничего прекрасного не будет. Тем больше оснований как можно лучше использовать настоящий момент, сказала она себе.

Сделав глубокий вдох, Джослин быстро пошла в палату Лукаса.

Лукас лежал на высокой узкой кровати. Его глаза были закрыты; бинты, скрывавшие левую половину головы, подчеркивали сероватый оттенок, который приобрела его кожа. Тихо приблизившись, Джослин болезненно поморщилась при виде зловещего багрово-красного кровоподтека на щеке, начинавшегося под повязкой и доходившего до подбородка. Лукас был похож на древнего воина, который потерпел поражение.

Веки Лукаса медленно поднялись, как будто он почувствовал, что в палате кто-то есть. Джослин внимательно посмотрела ему в глаза. Они казались мутными. Что едва ли удивительно после того, что он перенес, сказала она себе.

Не зная, как вести себя, она растерянно молчала.

Лукас прищурился, пытаясь сквозь пелену затопляющей его боли рассмотреть женщину, стоявшую около его кровати. У нее большие голубые глаза с удивительным лиловым оттенком. Он увидел в них тревогу. За него? — удивился он, восхищаясь нежным цветом ее лица. Россыпь веснушек светлела на тонко очерченном носу. Интересно, есть ли у нее веснушки где-нибудь еще? Лукас инстинктивно перевел взгляд ниже, и жаркая волна, вскипев, ударила ему в голову. От приступа невыносимой боли он почувствовал тошноту.

Точно завороженный, он наблюдал, как она подняла руку и отбросила назад прядь блестящих волос. Настоящий каштановый цвет! Темно-коричневый с рыжиной.

Кто она? — гадал Лукас. Медсестра? Нет, конечно. На ней нет форменного платья. Жаль, что ему не видны ее ноги! Если они такие же волнующие, как ее лицо…

Вспышка пронзительного желания усилила нестерпимую головную боль. Прежде чем донести свои воспоминания до логического завершения, Лукасу пришлось подождать, пока боль немного утихнет. Ему известно, кто эта женщина! Он знал ее до несчастного случая; знал и желал. Черт, мелькнула у него мысль, окрашенная черным юмором, если он поддастся вожделению, то потеряет сознание от боли.

Прищурив глаза, Лукас задумался. Утром, когда он попытался задать врачу некоторые вопросы, единственной информацией, которую он получил, оказалось сообщение, что у него есть жена по имени Джослин. Она находится в больнице с самого начала, но в тот момент в палате ее не было. Неужели эта женщина — его жена? Лукас с трудом заставил себя дышать спокойно, чтобы совладать с внезапным волнением, которое охватило его от этой дразнящей мысли. Он посмотрел на ее груди. Он имел с ней интимные отношения? Провал в памяти вызвал у Лукаса чувство досады.

Он ухмыльнулся и произнес:

— Миссис Форестер, я полагаю? Прелестные голубые глаза внезапно наполнились слезами, что повергло его в смятение.

— Ах, Лукас, я так беспокоилась, что… — Нежный голос задрожал и прервался от глубокого облегчения. Ей удалось так естественно произнести его имя. Оно такое лучистое. Лукас, Лукас…

— …что я забыл тебя? — договорил он, делая собственные выводы. — Подойди ближе. Я не кусаюсь. — Видя, что она не сдвинулась с места, он добавил: — По правде говоря, сейчас игривые мечты вызывают у меня страшную головную боль. — Лукас нахмурился, заметив, что густая краска залила ее бледное лицо. — Разве ты мне не жена? — неуверенно произнес он в замешательстве от ее необычной реакции.

Джослин сделала глубокий вдох.

— Да. Я твоя жена.

Ей показалось, что эти слова, ударившись о голые стены палаты, возвратились к ней стократным эхом. Джослин вслушивалась в них с ликованием и испугом.

— Я чувствовал, что твое лицо мне знакомо, — сказал Лукас, оставив попытку понять быстро изменяющееся выражение ее лица. Вероятно, она просто огорчена, что вовсе неудивительно.

От мучительной боли у него снова раскалывалась голова, и Лукас инстинктивно потянулся к Джослин.

Она схватила его руку и, не в силах совладать с искушением, провела кончиками пальцев по тыльной стороне ладони, наслаждаясь ощущением теплой кожи. Острое возбуждение пронзило ее с ног до головы, когда в ответ на ее ласку Лукас легонько потер ее ладонь большим пальцем.

Джослин облизнула внезапно пересохшие губы. Из-под полуопущенных век Лукас следил за движением ее языка, изнывая от желания проследить его путь своим собственным. А потом он…

— Подожди минутку. Я возьму стул, — раздался неожиданно тонкий задыхающийся голос Джослин. Высвободив руку, она направилась к противоположной стене, где стояло черное виниловое кресло.

Лукас смотрел, как Джослин волочит кресло, и у него возрастало чувство тревоги. Нужно ли ей это кресло, или она просто захотела избавиться от его прикосновения? Стиснув зубы в безнадежной попытке вспомнить, он немедленно поплатился за это тупой болью в голове.

Страшная мысль осенила его, и Лукас широко открыл глаза. Может быть, она знает об операции то, что скрыли от него? Вдруг врач сказал ей, что память не вернется к нему? От охватившего его страха Лукаса прошиб пот.

— Лукас, что случилось? — Джослин заметила его волнение и испугалась, что он все вспомнил.

— Что сказал тебе врач? — спросил он.

— Что он сказал? — повторила она с облегчением, сообразив, что память еще не вернулась к нему, и испытывая чувство вины от своей радости.

— Да. О моей операции.

— Он сказал, что тебе повезло. Необратимых повреждений нет. Амнезия — обычное явление при подобных травмах головы, нужно ждать, когда вернется память.

— Мне он сказал то же самое, — признался Лукас. — По крайней мере, о том, что надо подождать. Но чем же мне теперь заниматься? Вести растительную жизнь?

— В данный момент твоя задача — лежать и отдыхать, — наставительно сказала она.

— Какой скучный сценарий! — проворчал он. — Вот если бы ты предложила разделить со мной постель…

Джослин постаралась придать себе вид опытной женщины.

— Тебе нужно избегать чрезмерных волнений.

— В таком случае поговорим. — Лукас перевел разговор на другую тему: — Расскажи, как я оказался здесь. От врача я знаю, что произошел несчастный случай.

— Он не хочет, чтобы ты волновался, — объяснила Джослин.

— Но незнание тоже может вызвать стресс!

— Рассказывать особенно не о чем, — возразила Джослин, обрадовавшись, что ей не придется обманывать его. — Мы возвращались в аэропорт…

— Возвращались? Так мы не живем здесь? Кстати, где мы?

— В Буффало. Ты прилетел сюда, чтобы завершить сделку по приобретению компании «Блеффордз плэстикс».

— И ты решила прокатиться со мной?

— Я здесь потому, что я твой административный помощник, — сообщила Джослин.

— Неужели? — удивился Лукас. Его правая бровь исчезла под повязкой. — Ты слишком хорошенькая, чтобы быть каким-то помощником.

— А ты, кажется, мыслишь стереотипами! Похоже, твоя голова пострадала больше, чем я думала!

Лукас посмотрел на нее и ухмыльнулся. Блеск ее негодующих глаз очаровал его.

— Может быть, я тайный шовинист и, потеряв память, не знаю, что мне нужно скрывать это.

— Продолжай в том же духе, и ты потеряешь еще кое-что — свою голову! Я профессионал и хочу, чтобы ты уважал мои деловые качества.

— А что ты скажешь о своих супружеских навыках? — игриво осведомился Лукас.

Что происходит? — удивилась Джослин, испытывая явную неловкость. Почему каждая фраза Лукаса внезапно начала приобретать сексуальный подтекст? Они проработали вместе более полугода, и у них не было фривольных разговоров, а сейчас каждое его замечание имеет двойной смысл.

Очевидно, именно так Лукас реагирует на жену. В этом нет никакого сомнения, решила Джослин.

— Мне не следует заставлять тебя напрягать память, — напомнила Джослин, не желая слишком откровенно лгать ему.

— Ну, хорошо, — Лукас внезапно перешел на деловой тон. — Итак, мы приехали в Буффало по делам. Что же произошло?

К крайнему разочарованию Лукаса, ее рассказ никак не помог ему. Четкое восприятие окружающего мира ускользало от него.

— Я люблю тебя, — он осторожно произнес эти слова и с облегчением почувствовал, что они звучат вполне естественно. — Я люблю тебя, Джослин Форестер. Я люблю тебя, миссис Лукас Форестер.

По мере того как Лукас пробовал различные варианты ее имени, голос его креп. Помнит он ее или нет, но он, безусловно, любит ее.

Джослин замерла. От чувства вины у нее перехватило дыхание. Когда драматические события заставили ее выступить в роли его жены, она не подумала, как Лукас поведет себя, узнав, что он женат на ней.

— Твоя очередь, — сказал он, внимательно наблюдая за ней.

Мне просто придется жить с сознанием своей вины, сказала себе Джослин. Отступать поздно. Он нуждается в ней, чтобы выздороветь. Это единственное, что она может сделать для него.

— Я… я люблю тебя, Лукас, — проговорила она.

— Чем я занимаюсь? — к ее несказанному облегчению, он изменил тему разговора.

— В твоей единоличной собственности находится компания средней величины. Ты унаследовал ее от отца, умершего пять лет назад, — быстро сказала Джослин.

— У меня есть родственники? — поинтересовался он.

— Твоя мать умерла, когда тебе было четыре года, и вскоре твой отец снова женился. У тебя есть мачеха и сводный брат.

Джослин внимательно наблюдала за Лукасом, стараясь понять, вспомнил ли он что-нибудь, когда она упомянула Билла.

Он вздохнул, без труда поняв ее взгляд.

— К сожалению, я ничего не помню ни о семье, ни о чем-либо другом. Мне нравится заниматься тем, чем я занимаюсь?

— Да, — ответила Джослин.

Почему он замечает в ней нечто странное, когда разговор переходит на личные темы?

— Кто управляет компанией, пока я отлеживаюсь здесь? — спросил Лукас. — Ты?

— Нет, не я, — она грустно улыбнулась.

— Если не ты стережешь лавку, то кто?

— Ричард согласился присмотреть за делами, пока ты не выздоровеешь.

Перед мысленным взором Лукаса возникло лицо пожилого человека с копной седых волос и аккуратно подстриженной бородкой. Он почувствовал невероятное облегчение. Врач не обманул его. Память вернется к нему. Просто необходимо время.

— Я думаю о том, где ты можешь спокойно отдохнуть, — задумчиво сказала Джослин. Нужно найти место, где они не встретятся ни с кем, кто знает их обоих и то, что они не женаты. И подальше от Билла. Если Билл узнает, что Лукас потерял память…

— И ты что-нибудь придумала? — спросил он.

— Да. По-моему, лучший вариант — это твоя хижина в горах, где ты катаешься на лыжах.

Лукас слегка нахмурился, тщетно взывая к глубинам памяти.

— И где она находится?

— В Вермонте, недалеко от Стоу. Двоюродный дедушка со стороны матери сделал тебе этот подарок, когда ты закончил колледж, — пояснила Джослин в ответ на его непонимающий взгляд. — Я думаю, мы отправимся в Вермонт прямо из больницы.

Хорошо, — согласился Лукас. Ему было все равно, куда они поедут, лишь бы только она была с ним.