Мерло красное или Мурло страстное (СИ)

Пункт 16: вскрывай действительность сюрпризами

Понедельник утро. Проснулась с мыслью: «я что-то не сделала». Лежу, смотрю на потолок, поэтапно вспоминаю события субботнего вечера и весь вчерашний день.

Вечер субботы был более чем насыщенным. Я побывала на закрытом вечере, увидела выступление симфонического оркестра, набрала материал для статьи и почти без проблем вернулась домой. Владимир привез меня к дому в районе второго часа ночи. Время позднее, я только со сна и так получилось, что выйдя из автомобиля, забыла, сколько у меня было пиджаков и какой кому приходится собственностью. Оказавшись на пороге родного дома в сопровождении босса, попыталась отдать ему пиджак с моих плеч, притом, что его личный остался на сиденье в такси.

— Татьяна что вы делаете?

— Иду спать, — как ни в чем не бывало, отозвалась я. Скинула теплый покров, и зябко пожала плечами. — Держите.

Что на мне было в тот момент, я не помнила или же от усталости не видела, так что стою, замерзаю в ожидании, когда же он соизволит пиджак забрать. Скользнув по мне взглядом, Владимир забрал не пиджак, а мою сумочку:

— Спасибо, но мне чужого не надо… Ключи от дома где?

— Внутри, — я с зевком облачилась обратно. В это время отчетливо послышалось, как папа идет по коридору, и его грузные шаги отдаются в прихожей. — Не ищите долго, кажется, мои родители уже должны быть дома.

— Что? — не понял Владимир.

Свет над нами вспыхнул, раздался дверной щелчок и на крыльцо вышел мой родной и самый любимый папа, узрев мой вид, он задал только один вопрос:

— Что здесь происходит?

— Возвращение блудной дочери с секретной вечеринки, таким был дресс-код, иначе не пускали. — Я чмокнула его в морщинистую щеку, — вы давно дома?

— Не более часа, я еще не ложился. — Мрачно произнес он.

— Прекрасно, — улыбнулась я и указала на босса. — Пап, знакомься мой временный начальник Керимов Владимир Александрович, — и, обернувшись к Владимиру, представила отца, — мой постоянный отец Гроховский Леонид Борисович.

— Очень приятно, — произнес Владимир, пожав ладонь главы семейства. Не крепко ее пожать он просто не мог. У папы привычка проверять людскую стойкость крепким рукопожатием, и тут хочешь, не хочешь, ответишь тем же.

— И мне, — прищурился папа, вглядываясь в визитера.

— Я поеду.

— Было бы не плохо. — Согласился отец, и я постаралась сгладить впечатление за его резкий тон.

— Спасибо, что подбросили.

— Да, — протянул босс, возвращая мне сумку, — до понедельника.

— До понедельника.

Уходя Владимир, удивил уже моего отца, вышел за пределы участка и мастерски закрыл калитку на щеколду, потратив на это менее десяти секунд.

— Он что, часто у нас бывает?

— Нет.

— И когда ты вернешь ему пиджак?

— Это не его вещь, — отозвалась я. — это пиджак Боксера, которого тоже зовут Владимир.

— И это он спал в Степкиной комнате?

— У нас Женя оставался на одну ночь. Молодой фотограф, он тоже работает на Керимова Владимира. — Отвечаю с серьезным лицом и не представляю, как он узнал, что дома у нас ночевали. Наверное, Женя что-то в комнате оставил и ни слова мне не сказал. Хоть бы не содержимое джентльменского набора, иначе папу удар хватит.

— Черный Джип принадлежит этому Жене? — продолжил допытываться папа.

— Нет, у него рыжий Peugeot. — Я прошла к себе и переоделась в халат. Вхожу в кухню с улыбкой. — Кто нашептал о джипе? Наверное, Гардеевич, это он джип от лендровера не отличает.

— Какая разница, кто! Если ты по рукам пошла, дочка! — с горестным видом он сел на ближайший стул.

— А вот теперь все стало на свои места… — поняла я, услышав знакомую фразу одной из соседок. — Теть Любу ночь не спугнула. И завидев вас, пришла поделиться наблюдениями. Ей в разведку нужно было идти, а не продавцом в магазин ночной. — Смотрю на него, а с каждым моим словом лицо родителя все темнее и темнее. — Она что, звонила вам в Краснодар?

— Кто ездит на черном джипе? — сухо спросил он, желая вникнуть в суть моих похождений. — То есть Land Rover.

— Арсений…

— Твой ухажер?

— Нет, он водитель Дмитрия Дьюко. — Папа стал еще темнее.

— А это кто?

— Модельер, он родом из Молдавии, женат…

— Еще и женат?!

— Папа это по работе.

— И кем ты теперь работаешь?

— Вольным журналистом.

— В том виде?! — вспылил он и схватился за сердце. — Мужской пиджак и голые ноги?!

— Так получилось, — не объяснишь же все пошагово, когда он так реагирует, потянулась за аптечкой и только сейчас вспомнила, что оставила выходные туфли на полу в такси. — Вот ведь досада…

Накапав ему успокоительного, разбавила водой и протянула стакан. Мое последнее выражение бедный папа воспринял по-своему:

— Не рада, что мы с матерью здесь?

— Рада. Очень. Когда ты дома Максимилиан плакаться не придет. — Ответила я, крепко обняв со спины любимого седого великана с теплыми глазами цвета коньяка.

— И этот… заявлялся?! — отец грохнул стаканом, так и не выпив настойку.

На пороге появилась заспанная мама:

— Кареглазые мои, почему шумим и не спим?

— Разбираем сколь низко я пала… — ответила я, пододвинув к отцу настойку. — По словам Любви Рождественской — ниже некуда. Знаешь, пап, с твоими треволнениями я рада, что характером в мать пошла. А лицом и фигурой в твою родню.

— Ну-ну, — рассмеялась мама, — не обижай старого.

— А он у нас не старый, а самый любимый, — я поцеловала родителей и пошла спать. Сзади послышались веселые мамины слова:

— И что, дознаватель, много узнал?

Воскресенье было не менее сумбурным, писала статьи, выполняла пришедшие по почте заказы от постоянных клиентов, вникала в их просьбы и вносила требуемые исправления, писала новые…

Утро, понедельник 12:00 и только сейчас я вспомнила, что статья от имени Гроховской не готова.

— Вот это моя девичья память прогрессирует! — я рассмеялась и, потянувшись, поднялась. Душ, завтрак, компьютер, офис… или же отправлю статью по электронной почте.

В конце концов, имею я право на отгул в счет суматошной недели или нет.

В понедельник в районе двух часов дня он ехал с обеда на работу. После встречи с Ксюшей в столичном кафе Владимир был зол, грозен и молчалив как дождевая туча, готовая «излить» свой гнев градом, если не снегом. Ехал, убеждая себя, что все хорошо. Он избавился от последней кошечки задолго до того как крупно на нее потратился, якобы оплодотворил, вступился на улице перед какими-то уродами и нехило получил по морде. Задолго до того как узнал, что она спит с его другом или же подчиненными. Все не плохо, в сравнении с прошлыми увлечениями, ушел живой и невредимый, без обязательств и при деньгах. И все же гложет неприятное чувство, будто бы он ищет то, чего не знает сам.

И ведь дал ей время поразмыслить над собственным поведением и прийти к правильным выводам. Она подумала и пришла к совсем иным.

Видите ли он старую кошелку пригласил на вечер и тем испортил их совместный отдых, к тому же платье врученное им Татьяне стоит не мало, она смотрела в интернете, а значит это какой-то там намек… В общем, как ни крути это факт его деградации как мужчины и об этом она тоже читала в сети. Якобы, такие как он, пациенты уролога-сексолога, не имея возможности удовлетворить молодую и рьяную, заглядываются на пожилых с меньшими запросами.

После подобных заявлений она шаловливо погладила его бедро с заверением исправить плачевное состояние его несостоятельности. Его тогда хватило лишь на проявление крайней признательности:

— Спасибо, но с таким мертвецом ты не справишься, только губы перемажешь. — «Что?» молчаливый вопрос Ксюши можно было прочитать по отвисшей челюсти, и поэтому напоследок он решил дать ей совет:

— Притворись, что не поняла и специализируешься на пестиках и тычинках.

Ушел с достоинством, ответил красиво, в считанные минуты добрался до офиса и в пробке не простоял, но мелкий осадок все же, остался.

Немыслимо, это я-то деградирую, а Татьяна пожилая? Хорошая пропаганда и промывка мозгов — климакс мужской и женский после 30 лет. С такими темпами вскоре, как в средние века — восемнадцатилетних будут принимать за старушек. Обуреваемый этими мыслями, он прошел в свой кабинет и по сетке связался с главным редактором:

«Что со статьями для колонки «Вне нас», справились?»

«Просмотрел, внес поправки, получил отредактированные версии», — написал Петр.

«Как, в общем?»

Он тут же получил файлы со статьями и короткий ответ:

«Думаю над тем, чтобы Гроховскую закрепить за интернет версией журнала».

«Жаб справился быстрее, — Владимир подумал и добавил ниже, — но его я до сих пор в глаза не видел».

— Пьет, наверное, — произнес он вслух и криво улыбнулся, — пьет и пишет.

«Что решил?» — пришло сообщение от Петра.

«Пока закреплять не обязательно. Загрузи обоих, и решим в конце месяца»

К концу недели я окончательно уверилась в том, что в понедельник провидение коснулось меня, и отгул стал ничем иным как передышкой перед еще более загруженной семидневкой.

Петр, просмотрев статьи похвалил за оперативность, выразил надежду на продолжение моей работы с тем же темпом и не переставая вещать о том, какая я молодец, выдал внушительное задание, как для Гроховской, так и для Жаба. Сравнительные статьи к трем ресторанам, обзорная к новому туристическому объекту и интервью с бывшим зеком, а ныне успешным бизнесменом, не скрывающим своего прошлого, Бадри Амилахвари.

— Я не понимаю… и это все мне?

— Да, тебе и если справишься к пятнице, то в субботу попадешь в новый клуб с Крючко.

— Нет уж, спасибо.

— Значит, на это шоу пойдет Жаб.

— Очень весело. — Я просмотрела темы еще раз, представляя объемы предстоящей работы. — Жаб тоже не сможет.

— Цыплят по осени считают, — заявил он с улыбкой, — поговорим в пятницу.

И вот она пятница…

Я в обществе улыбчивой Виорики сижу в приемной нашего Владимира на двух креслах, то есть на одном я на другом мои уставшие ноги. И я и мои ноги ждем босса, чтобы от него услышать что-то не подходящее для телефонного разговора. Лично я ранее бы очень надеялась, что это будет подписание трудового договора на ближайшие года два или три, а сейчас была бы не против отставки на тот же срок, чтобы восстановить потраченные силы.

— Тяжело пришлось? — поинтересовалась Виорика, протягивая мне чашку кофе с ванильным мороженным вместо сливок.

— Жабу придется тяжелее, — отмахнулась я, вспомнив об интервью с грозным грузином, намеченным на воскресный вечер, единственное окно в расписании бизнесмена. — Рестораны были рады, и принять, и рассказать, а так же активно интересовались конкурентами. Так что у нас получился приятный конструктивный диалог.

— И все?

— И я объелась. — Улыбнулась, вспомнив яства, которыми угощали в счет заведения. — Раньше армянскую, китайскую и грузинскую кухни не воспринимала. Казалось, что в одной слишком много пряностей, в другой жирное все очень, а в третьей рыба сырая и горчица зеленая. Но теперь для разнообразия буду заглядывать. Мне понравилось и очень.

— Адреса дашь? — улыбнулась она.

— Сейчас… — я потянулась за рюкзаком и со вздохом открыла его. Нашла визитницу и протянула ей карточки ресторанов с еще более протяжным вздохом. После посещения экстремального центра досуга и его скалолазки у меня болело все, абсолютно все. А ведь всего лишь молодость решила вспомнить, как в детстве по деревьям лазила и в студенчестве в горы Кавказа ездила.

На удивленный взгляд секретарши пояснила:

— Я в центе, на радостях на скалолазке полазила. А теперь тела не чувствую, и ощущаю себя, как хорошо отбитую отбивную.

— Спасибо, — пряча визитки в свою сумку, она с воодушевлением вспомнила, — ты эту фразу использовала в статье «Держи удар».

— Да.

— Психколонка, то есть твоя колонка о психологии, — исправилась она. — Как возникло такое рьяное желание изучать психологию?

— Прекрасная постановка вопроса. — Похвалила я, делая глоток кофе.

— Стараюсь соответствовать уровню редакции. Итак…?

— К сожалению, из-за неприятностей с мужем. — Честно призналась я.

— У тебя подробности выспрашивать? Или не стоит? — тактично спросила Виорика, потянувшись за шоколадом.

Я махнула рукой и ответила, ничего не тая:

— Предпосылки были всегда. Но в одно лето я поняла, что очень хочу наладить отношения в семье и выйти на новую ступень развития.

— Что этому способствовало?

— Муж бывший. Захотел навестить родственников на Украине. Они жили в Затоке в районе базы, если память не изменяет, она называлась «Солнечный». Побережье для экономного отдыха с семьей. И там я стала свидетелем сцены…

— Это была драка?

— Нет. Молодые супруги. — Виорика прищурилась. Да уж услышь я о молодых супругах в контексте «научилась у них хорошему» я бы раньше тоже прищурилась.

— Посидев на пляже, они стали собираться, помимо немногочисленных вещей у них остались пустые стеклянные бутылки скажем штук семь, может быть больше. Так вот парень, а пара была очень молодой, — уточнила я, — до двадцати пяти. И парень отказался уносить бутылки с пляжа.

— Они разругались?

— Нет. Она тихо и спокойно возразила, на что молодой человек пробурчал веское «нет» и пошел переодеваться. Мной ожидалось, что девушка, как большинство наших женщин ратующих за чистоту, сама поднимет бутылки и унесет с пляжа. Я из таких…, но не тут-то было.

— Что произошло дальше?

— Не поверишь! Она дождалась, когда супруг выберется из кабинки, скажет «пошли!», улыбнулась и поманила его пальчиком. Прождала его минут пять, и просто поманила пальчиком. Он нехотя подошел, и ей хватило двух слов, чтобы он не только забрал бутылки, но еще и часть вещей из ее рук.

— И это вас удивило?

— Конечно! Мой муж на тот момент носил только свои вещи — полотенце. А я как очень умная и любящая несла все остальное. То есть он захочет поесть, попить, лечь на покрывало, заснуть в тени, переодеть мокрые плавки, чтобы не простыть… — я перечисляла спокойно, хотя осадок остался. Надо ж было быть такой ду… — а если сгорит, то без крема не обойтись… Ведь потом мучиться с ним мне.

С его простудой, язвой, тепловым ударом, ожогом, грибком на ногах и порезами на спине.

— И это по отношению к взрослому мужику? — Виорика словно перекрестилась, от представшего перед глазами видения.

— Да… И я тянула все это на пляж самостоятельно. А он утверждал, что ему ничего не нужно. Но чуть что… и уже слышится «подай». А после той пары, понимание того, что я в свое время упустила мужа, пришло само собой. А я в браке запряглась как лошадь и подала вожжи Максимилиану в руки.

— Теперь вы в разводе, в поиске или новом браке? — вроде бы простые вопросы, а звучат как, заслушаешься.

Я ответила с улыбкой:

— Теперь я целиком и полностью заинтересована в возвращении себя. Верну себя, подумаю о браке.

В этот момент заметила движение у двери. В офисе к началу седьмого часа наконец-то появился долгожданный шеф.

— А вот и вы, а мы вас заждались и травим семейные байки. — С улыбкой сообщила Виорика, — не хотите присоединиться, пока кофе еще не остыл.

— Слышал, к байкам — нет, к кофе тоже, — произнес он, задумчиво глядя на меня, — Татьяна, зайдите ко мне.

С этими словами Владимир прошествовал в кабинет, а Виорика подалась вперед, выговаривая:

— Две вертикальные морщины на лбу — плохо, горизонтальные — хорошо. Проси о чем хочешь, когда будут две горизонтальные и лукавый прищур. — Подмигнула она.

— Хорошо, я запомню на будущее, — произнесла с благодарностью в голосе и поднялась со стоном. — Хоть бы до него дожить, в смысле до будущего.

Войдя вслед за Владимиром, я неожиданно вспомнила присказку — действительность, нужно вскрывать сюрпризами. Иными словами, устрой себе встряску, чтобы понять: кто ты есть, к чему стремишься и какой получаешь от этого результат. В итоге и жить веселее, и прозрение наступает и новый творческий виток закручивается. Так вот глядя на босса, я поняла, что все произошедшее со мной ранее реальность не вскрывало. На лбу нашего главного четко прорисовались явная аномалия, опровергающая все рекомендации Виорики — две вертикальные морщины у носа, одна горизонтальная на лбу и прищур. Оценив комбинацию его внутренних чувств, я заняла кресло для посетителей и заставила себя молчать, выжидательно взирая на начальство.

Что примечательно Владимир сегодня был прекрасно одет — джинсы синие и черная футболка без надписей, хорошо подчеркнувшие мощную фигуру. Не молодился, не шел на поводу у моды и не пытался выдать себя за секс гиганта. На фоне его мужественности и основательности меркло все, и седина на висках якобы не проступала, и животик якобы не зарождался.

Итак, сейчас будет нечто потрясающее, что меня лично потрясет до глубины души.

— Татьяна, — начал он высокопарно, — мы с вами работаем сравнительно недавно, но многое уже определили.

Он замолчал, а мне, чтобы скрасить тишину, пришлось согласиться:

— Да.

— Не скрываю, изначально я был против вашей кандидатуры.

— С учетом нашей первой встречи в этом кабинете, я бы тоже была против кандидата. — Я постаралась скрыть улыбку, возникшую из-за всплывших в памяти образов. Все же ручка женская скользнувшая к нему из-под стола, у меня еще долго будет ассоциироваться с этим кабинетом и столом.

Владимир, потупившись на мгновение, потер шею и вновь посмотрел на меня. Эврика, на его лбу четко прорисовались две горизонтальные морщины.

— Мы поняли друг друга. — Прочистив горло, ответил он.

— Да, прекрасное взаимопонимание. — Согласилась я. — Объясните, зачем я ожидала вас в приемной более получаса.

— Меня задержали. Извините. — Судя по интонации, он не извинения приносил, а ставил перед фактом.

— Извиняю.

— Благодарю.

Я выразительно посмотрела на часы, потом на него. Казалось бы, куда уж выразительнее, но он решил, что не достаточно, зашел с вопросом издалека:

— По каким статьям вами набран материал?

— Рестораны и центр экстремального досуга.

— А что у Жмурко? — я не сразу поняла о ком речь, и он пояснил, — вы говорили, что находитесь с ним в тесном контакте, я был уверен вы в курсе его дел… Так вы о Жабе ничего не знаете?

— А! — вспомнила, что к чему и подскочила на кресле. — Нет…, то есть… да.

— Что, да?

— Мы в контакте. О судьбе его интервью мне известно все.

— И как?

— На воскресный вечер у него назначена встреча с Бадри Амилахвари, к счастью у него было окно в ближайшие несколько дней.

— То есть… у Жаба, Александра, — исправился шеф, убрав с лица пытливый прищур, — на всю неделю было лишь одно задание?

— Да.

— И он с ним справится лишь в воскресенье?

— Да. — Соглашаюсь, совершенно не представляя, к чему ведет Владимир.

— И всю эту неделю ничем иным не был занят?

— Ну… — не говорить же, что я «пахала», как папа Карло и просто не справилась бы с добавкой для лентяя Жаба, который тоже я, — не совсем.

— Как это понимать? У него есть другие заказчики? — зло спросил Владимир, сложив руки на груди.

Как бывшая ценительница культуристов я его руками залюбовалась, но от заданного вопроса отрезвела. Вот такого поворота я не ожидала, что же ему сказать? А выкручусь за счет Петра, он эту систему придумал, он пусть ее и поддерживает со своей стороны.

— Петр Георгиевич что-то с ним обсуждал, возможно, и работали вместе над чем-то для следующего выпуска…

Шеф кивнул, принимая информацию к сведению:

— Это еще раз подтверждает мое мнение, что ваша кандидатура нам больше подходит.

Приятно и одновременно обидно. Жаб тоже я, и он тоже выкладывался по полной!

Н-да, так действительно не далеко до раздвоения личности.

— Спасибо за информацию, — улыбнулась. — Это все?

— Нет. Раз Александр будет занят в это воскресенье, то со мной поедете вы.

— Куда?

— В Карпаты.

— Но как же Бадри Амилахвари? — как-то в этой ситуации я забыла, что в Глазах Владимира являюсь лишь Гроховской.

— А что с ним? Питается людьми по воскресеньям?

— Ага, он предпочитает французскую кухню.

— Хотите взглянуть на поедание Жаба?

— Нет.

— Тогда почему бизнесмен вам важен?

— Обещала ассистировать.

— Женя подменит. — Отрезал босс. — В воскресенье утром вылетаем, вернемся ночью в понедельник.

— Хорошо, — я медленно поднялась и направилась к двери. В голове крутится лишь одна мысль, отосплюсь и отлежусь в первый день уикенда, а затем с новыми силами…

— И передайте Жабу, что завтра он идет на открытие нового клуба со Стасом Крючко.

Подавив истерический смех, кивнула, уходя не оборачиваясь:

Дойдя до двери и прошептав новую присказку, выхожу и вдруг слышу от вплотную подошедшего шефа:

— А вам на счет субботы я ничего не говорил.

— Не успели. — С этими словами я проскочила пустую приемную и устремилась в коридор.

К проблемам со зрением я давно привыкла, но вот к проблемам со слухом была не готова.